ЧАСТЬ III 8 страница

– Сталкеры! – взвилась криком толпа. – Смерть богохульным сталкерам!

– Господь Великий, – продолжал Рейгодор. – Даровал нам свою частицу. И каждый здесь – это отражение Бога. Но Диавол хочет соблазнить нас ловушками, отравленными плодами с ядовитого дерева, – богохульными артефактами.

– Смерть сталкерам! – кричала толпа.

– Скоро настанет день, – провозгласил Рейгодор. – И мы нанесем удар.

Люди молчали, внимая каждому слову.

– Кровь прольется рекой. Везде, – отсюда до Черных Гор, – мы будем убивать сталкеров, выжигать каленым железом, как и должно уничтожать чуму. Наши братья, по всей Проклятой Земле, уже готовятся к битве. Никто нас не остановит; и день этот навсегда запомнится людям. Долгие века его будут праздновать, и восхвалять наши имена.

– Смерть сталкерам!

Рейгодор поднял руку.

– Но не время праздновать. Нам с вами, братья мои, выпала великая миссия. Через четыре дня, мы разрушим оплот Диавола, сравняем с землей Содом и Гоморру, опрокинем Башню Иерихонскую, – мы взорвем Башню Ворона.

Тишина поднялась над залом.

Я услышал тихий смех Рейгодора.

– Знаю, братья мои. Долгие годы вам говорили, что это невозможно. Все думали, что Башня Ворона вечна, – но они ошибались. Башня падет, и навеки станет грозной памятью тем, кто захочет вернуться в Проклятые Края, за диавольскими подарками.

Люди переговаривались.

Никто не мог поверить в услышанное.

Слишком хорошо охранялась Башня. Не раз и не два ее пытались разрушить, – и всякий раз она оставалась неколебима.

– Вы хотите узнать, как это случится?

Голос Рейгодора стал вкрадчивым.

– Хотите сейчас представить, что останется на месте оплота нечистых? Так вспомните, что случилось с Башней Орла.

Крики ужаса пронеслись по зале.

Я вспомнил жуткие, уродливые развалины, – над которыми клубился черный туман. Никто не знал, как была разрушена Башня, – и никто не вернулся живым оттуда.

– Смерть и ужас поселятся в этих стенах, – вымолвил Рейгодор. – И те, кто служил Диаволу, презренные сталкеры, – обретут свой истинный облик. Они обратятся в зомби, и будут пожирать своих братьев, как и повелел им владыка их – Сатана.

– Но как уничтожить Башню? – стали спрашивать люди.

– Господь милосерден, – провозгласил Рейгодор. – И Он послал нам союзника, – столь могущественного, что никто не сумеет ему противостоять.

Серая тень отделилась от стены.

Сгорбленный человек вышел к свету.

Люди умолкли, испуганно переглядываясь.

– Встречайте его, – провозгласил Рейгодор. – Тот, кто пришел из самого сердца Проклятый Земель. Тот, кто поможет нам уничтожить Башню.

Незнакомец сделал еще шаг, и остановился.

Медленно совлек с головы капюшон.

Это был Вацлав.

Проклятый Кардинал.

Несколько секунд стояла мертвая тишина.

– Нет, – негромко воскликнул кто-то. – Я видел тебя… Ты же умер.

Вацлав лишь рассмеялся.

Три актинии вспыхнули над его головой, и закружились в безумном танце.

– Я не один из вас, – сказал Кардинал. – Там, на пороге смерти, Бог даровал мне новую частицу себя. Он дал мне бессмертие.

Люди в ужасе отшатнулись.

– Убить меня невозможно, – продолжал Кардинал. – И чем ближе к центру Проклятых Земель, тем сильнее я становлюсь. Я помогу вам разрушить Обитель Ворона, – так же, как три года назад, я низвергнул Башню Орла.

– Братья мои! – провозгласил Рейгодор. – Восславим же Бога, создателя нашего, милосердного Господа! Именем Его мы сожжем дотла эту башню. Во славу Бога Всеблагого тысячи людей пойдут на заклание. И будем мы убивать их, снова и снова, пока не повергнем Диавола.

– Смерть сталкерам! – пронеслось под сводами залы. – Слава Всемогущему Богу и Шестикрылому Ангелу.

– Почему там?

Турбоглайдер несся над выжженной степью.

– В моем убежище безопасно, доктор.

Ковач похлопал его по колену.

– Вы же не хотите, чтобы ваши друзья, из деранторов, снова вас навестили.

– Но это так далеко…

Ренье смотрел, как проносятся под ними обломки зданий, искореженные машины. Тут и там, валялись гнилые трупы, – и странные, уродливые твари пожирали их.

– Чем меньше вокруг людей, тем безопаснее, – заметил Ковач.

Жак поерзал на кресле.

Его пугало все, – и новый партнер, и его хмурая охрана, и серые пустоши за окном.

– Может, лучше мне остаться в Париже? У меня там прекрасная лаборатория. Я много лет ее оснащал.

– Всем нам надо идти вперед, – сказал Ковач. – Это и есть жизнь. Но чтобы идти вперед, надо оставлять что-то позади…

Он откинулся на спинку кресла, и расстегнул воротничок.

– Вам не о чем волноваться, доктор. Ваша новая лаборатория будет не хуже прежней. На самом деле, гораздо лучше.

Ренье нахохлился и молчал.

Ковач усмехнулся.

– Понимаю, вам все это не нравится. Жить невесть где, у черта на куличках… Вы привыкли к Елисейским полям, ресторанам, опере…

Он достал наладонник.

– Но и здесь можно найти достойные развлечения. Думаю, вам понравится.

Ренье взял компьютер, – без всякой охоты, но его взгляд сразу же вспыхнул, когда он увидел снимки.

– Хороши, да? – улыбнулся Ковач.

Жак листал фотографии.

Одну за другой.

Там были маленькие девочки, – не старше тринадцати лет. В коротких платьицах, высоких сапожках. Майки туго обтягивают маленькие, изящные груди.

Дерзкий вызывающий взгляд.

Ренье тихо выдохнул.

Он надеялся, что Ковач не заметил, как покраснело его лицо, как дрогнули руки. Сердце бешено заколотилось в груди.

– Но это же… это неправильно, – сказал он.

– Правильно?

Полковник презрительно усмехнулся.

– Люди придумали это слово, чтобы оправдать свою лень и трусость. Во всех культурах, близких к природе, – секс начинается именно в этом возрасте. Двенадцать, тринадцать, – девочка становится женщиной.

– Но в Америке…

– Америка давно прогнила, мой дорогой Жак. Штаты превратились в посмешище.

– По-вашему, это связано?

Ренье не мог понять, – смеется над ним полковник, или говорит всерьез.

– Ну конечно! – воскликнул Ковач. – Секс это жизнь, свобода и счастье. Но еще ответственность. Взрослость. В юности все мы полны сил, и готовы своротить горы. Но власть… дряхлые старики…

Он засмеялся.

– Вроде меня… Боятся дать детям свободу. Боятся, что юная, сексуальная энергия прорвет все преграды и смоет их грязный, лживый мирок…

Турбоглайдер тряхнуло.

Оглушительный взрыв сотряс кабину. Ренье видел, как бурлящий огонь лижет окно.

Машину развернуло.

– Что это было? – с испугом спросил Ренье.

– Кажется, нас подбили, – невозмутимо отвечал Ковач. – Лучше вам пристегнуться.

Но Жак не мог.

Он вскочил, и в панике кинулся вперед, к кабине пилота.

Забился в дверь, заскулил, – было заперто.

– Не стоит, – бросил полковник. – Думаю, там все уже мертвы.

Машину тряхнуло вновь.

Ренье увидел в окно, как разлетаются прочь осколки кабины.

– Мы же упадем, – воскликнул Ренье.

– Полагаю, да, – кивнул Ковач.

Глайдер рухнул.

Ренье закружило, закидало по полу. Грохнул еще один взрыв. На краткий миг, Жак потерял сознание. А когда очнулся, полковник стоял над ним, и подавал руку.

– Поднимайтесь, Жак. Нам пора идти.

Пахло гарью и жженым мясом.

Наверное, человеческим.

Доктор сидел на полу, не в силах пошевелиться.

– Ну же! – прикрикнул Ковач. – Времени мало.

Он обернулся куда-то за спину.

– Митро, ты его понесешь.

Сильные руки подняли Ренье, и потащили куда-то. Он вспомнил, что в самолете были двое охранников. Наверное, им удалось спастись.

Лязгнул люк.

– Те холмы, Митро, – бросил полковник. – Там мы спрячемся.

– Да, полковник.

Ренье только с трудом не терял сознание. Все расплывалось, как в полусне.

Отстраненно, – словно все это происходило не с ним, – Жак отметил, не охранники вели Ковача, чтобы спрятать в безопасном месте, не тащили его, точно плюшевую игрушку, – как бывает всегда с богатыми людьми и политиками, а он командовал ими, – опытный полководец на поле боя.

– Кто это? – чуть слышно спросил Ренье.

Вдалеке показался тяжелый боевой вертолет.

Ковач ощерился.

– Кто угодно. Врагов у меня хватает.

Внезапно, к своему ужасу, Жак осознал, – что полковнику все это безумно нравится. Наверное, там, на вилле в Монако, в роскошных номерах дорогих отелей, – Драган скучал по риску, опасности, по настоящей жизни.

– Скорее! – приказал Ковач.

Вертолет приближался.

Они бежали по мертвой, выгоревшей на солнце пустоши. Там и здесь ее пересекали глубокие трещины. Вдруг из одной из них хлынул рой насекомых; почти все они были мертвы, и крошечными сухими градинками раскатились по земле.

Огромная морда Твари выстрелила из трещины.

Открылась длинная пасть.

Мощные клыки сомкнулись на одном из охранников. Кровь хлынула у него изо рта. Кости треснули. В последнем, безумном усилии солдат вскинул автомат, и начал стрелять.

Пуля за пулей вонзались в склизкое тело твари. Прозрачная густая влага сочилась из ран.

– Стреляй! – крикнул Ковач.

Второй охранник сбросил Ренье на землю.

Боль от острых камней привела Жака в чувство. Тот поднялся на ноги, и ринулся прочь, – не разбирая дороги, забыв обо всем, кроме череды холмов.

Так близко, и так далеко.

Ковач бежал за ним.

Телохранитель остался между ними и Тварью.

Челюсти монстра двигались, неровно, резкими движениями. Он разгрыз первого солдата, и теперь пережевывал его грудную клетку. Человек еще оставался жив; видно, слюна Твари не давала ему умереть раньше времени, как яд паука или личинки осы.

Солдат кричал, широко раскрывая рот, и обрывки его собственных внутренностей падали туда, вперемешку с кровью и пеной из пасти монстра.

Его товарищ вскинул оружие.

Под стволом автомата была ракетница. Солдат спустил курок, и снаряд, гудя, понесся вперед. Он угодил прямо в пасть Твари и взорвался.

Полумертвое тело солдата, зажатого в зубах Зверя, разметало кровавым снегом. Шея чудовища дернулась.

На краткий миг, показалось, что взрыв не причинил ему никакого вреда; что сейчас шея твари изогнется, выстрелит, словно арбалетный болт, в поднявшего оружие человека, – и огромные зубы сомкнутся на новой жертве.

Потом дым хлынул из ушей твари, существо покачнулось, и с оглушительным грохотом рухнуло наземь, подняв тучи пыли.

Ренье почти добежал до холмов.

Ковач смог обогнать его, и уже карабкался вверх.

В отличие от Жака, – полковник ни разу не обернулся. Знал, это бесполезно, и даже опасно.

– Руку! – приказал Ковач. – Давайте руку.

Он уже забрался на самый верх.

Охранник, убивший Тварь, догнал их, и полез на холм.

– Все, теперь я спасен, – подумал Жак.

Злобное, глухое рычание послышалось за его спиной. Он обернулся. Тугие, острые щупальца захлестнулись на его ногах, и поволокли вниз.

Ренье видел, как из расселины выползает новая Тварь.

Морда у нее была плоской, шесть глаз горели вдоль верхней челюсти. Острые зубы оскалились, готовые сомкнуться на Жаке. То, что Ренье принял сперва за щупальца, – оказалось языком твари. Он состоял из шести плетей, и теперь стремительно тащил Жака вниз.

– Помогите! – пискнул Ренье.

Но он понимал, что Ковач никогда не станет рисковать жизнью ради него.

Пальцы Жака цеплялись в камни, впивались в каждую крошечную расщелину, – в жалкой попытке хоть как-то удержаться на склоне. Он сдирал кожу, мясо до кости, – а тварь все тащила его, и Ренье чувствовал ее смрадное дыхание.

– Нет!

Это кричал охранник.

Второй язык вылетел из пасти чудовища, и захлестнулся на ногах солдата. Тот не смог удержаться, и теперь тоже катился вниз.

– Ну вот, хотя бы не один сдохну, – вспыхнула у Ренье злорадная мысль.

Глупо, но это его слегка успокоило.

Может, даже и лучше умереть здесь, – быстро, в пасти у неведомой твари. Кто знает, что могло бы ждать их потом, – если враги настигли бы их.

Жака перестали тащить.

Видно, тварь решила сосредоточиться на второй жертве, – уверенная, что этот слабый, кричащий человечек уже никуда не денется.

Он лежал, в крови и пыли, боясь пошевелиться. Тугой язык по-прежнему стягивал ему ноги.

Еще чуть-чуть… Пожить хотя бы немного…

И все его прежние проблемы вдруг стали такими жалкими, такими далекими.

– Нет…

Охранник не хотел умирать.

Каким-то чудом он успел сорвать с себя пояс, и теперь захлестнул его за высокий камень; язык чудовищной твари напрягался, дергался, – но не мог уволочь солдата дальше.

– А ведь ему тоже страшно, – с какой-то усталой обреченностью подумал Ренье. Такой огромный, сильный, он наверняка повидал в жизни немало, и прикончил уйму людей.

Этот парень мог бы сломать меня одним пальцем, – но здесь, в этой паскудной пустыне, он так же слаб и жалок, как я.

Говорят, бог создал людей, и только Кольт сделал их равными.

Это ложь.

Равными нас делает страх.

– Ренье!

Полковник Драган Ковач показался на склоне холма. В его руке темнел автомат.

Грянул выстрел.

– Хочет, верно, убить меня, чтоб не мучился, – пронеслось в голове Ренье.

Он еще успел удивиться, – вот уж не ждал от коменданта концлагеря такого милосердия.

Пуля вонзилась в землю, пыль и мелкие камни ударили в лицо Жака. И он вдруг ощутил свободу. Язык чудовища ослаб, и спал с его ног.

Ковач перерубил его.

– Беги! – приказал полковник.

И Ренье побежал.

Никогда в жизни он не мчался с таким отчаянием. Боль, страх, сомнения, – все исчезло, растворилось, растаяло в одном желании – жить.

Полковник выстрелил снова. Он хотел спасти своего охранника. Но было поздно. Высокий камень качнулся, вылетел из скалы, – и с громким, оглушительным криком солдат покатился по земле.

Тварь стремительно тащила его к себе.

Охранник взмахнул руками, и исчез в зияющей пасти.

Алые глаза чудовища закрылись, огромное тело содрогнулось, когда монстр заглотил человека целиком. Потом гигантская туша вновь исчезла в расщелине.

Жак стремительно пополз вверх, – крича и завывая от боли, хватаясь за камни разодранными, залитыми кровью пальцами.

Ковач подхватил его, и затащил наверх.

– Цел, доктор?

– Вы…

Ренье тяжело дышал.

Его стошнило, прямо на рубашку, – но Жак даже этого не заметил.

– Вы спасли меня.

Ковач усмехнулся.

Он ждал, что Жак будет его благодарить. Может даже, в ногах валяться. Но Ренье его удивил, – спросив только:

– Почему меня? Не охранника? От него же вам проку больше.

Ковач посмотрел вниз, – туда, где скрылось чудовище.

– Митро был хорошим бойцом, – полковник улыбнулся. – Честным, верным и преданным. А таких всегда легко заменить.

Вражеский вертолет был уже совсем близко.

– Башню Ворона невозможно взорвать.

Верхний ярус, угол платформы.

Тот, что обращен к Зоне. Отсюда, сквозь бронированные окна, открывался вид на мертвые пустоши. Кое-где виднелись черные точки, – это одинокие сталкеры шли навстречу своей судьбе.

Чем выше ты поднимаешься, – тем лучше видно людей. Их бессилие и ничтожность.

– У нас лучшая система безопасности.

Комендант Башни Ворона был поляком. Маленькие, глубоко посаженные глаза прятались под высоким лбом. Крючковатый нос придавал лицу недоброе выражение.

Губы плотно сжаты.

– Но Башня Орла была уничтожена, – сказал я.

Комендант лишь покачал головой.

– Это совсем другое. Ее тогда едва успели достроить. Вы читали доклад экспертов? Он уже давно лежит в интернете. Не знаю, кто его слил…

Офицер нахмурился.

– Такой информации не место в открытом доступе… Но сейчас уже поздно об этом думать.

– И что же там сказано?

– Ошибка проектировщиков. Башня не могла устоять. Трагическая случайность… Но с другой стороны, удивляться нечему. Нельзя строить крепости на песке. Или посреди аномалий.

– Значит, эксперты едины в своем решении?

– Безусловно.

Не потому ли доклад таким загадочным образом протек в интернет? Не сами ли строители башни сделали это, – чтобы раз и навсегда пресечь все слухи о взрыве и о теракте.

– Но этот человек, Вацлав… Он утверждает, будто сам уничтожил вышку.

– Конечно, – подтвердил комендант. – Рейгодор хочет, чтобы люди в это поверили. Тогда они пойдут за ним, в его нелепом восстании…

Он сложил руки на груди.

– Я благодарен вам за бдительность, мистер Хорс. Спасибо, что сообщили. Но должен сказать, мы здесь тоже не задницей щи хлебаем.

Комендант легко улыбнулся.

– На той встрече были три моих человека. Один даже заснял все на камеру. Я сам прослушал речь Рейгодора…

Мне стало слегка досадно.

Мой геройский поступок, – моя бочка с яблоками, – все это оказалось напрасно. Лучше бы я просто сыграл с Питбулем в бильярд черепом мутанта, – как предлагал наемник.

– Конечно, мы усилим охрану, – продолжал комендант. – Но можете мне поверить. Взорвать Башню Ворона невозможно. Еще не придумали такой бомбы, мистер Хорс.

Я смотрел в окно.

Там, – возле самого горизонта, – дымились искореженные обломки Башни Орла.

Аномальная Зона

в часе езды от границы

Ферму окружал высокий забор.

Скрежет и глухое рычание раздавались из высоких бараков.

– Кто это? – спросил Мэддокс.

– Зервольфы, – флегматично отвечал Ренди. – Здесь их разводят.

Среднего роста, сгорбленный, с толстым и небритым лицом, – он был похож на простого фермера, из Айдахо или Висконсина.

– Но зачем?

Ренди обернулся.

Удивление Мэддокса его позабавило.

– Ну а зачем разводят коров? – спросил он. – Мясо, молоко, шкуры… Так и зервольфы.

– А что они дают?

– Кровь.

– Кровь? Для чего? …

Ренди лишь покачал головой.

– Ты от гриппа лекарства пьешь? Как побреешься, морду лосьоном мажешь? Зубы по утрам чистишь, а?

– Да, но причем здесь это?

– А состав читаешь? На упаковке? Да, впрочем, какая разница, там же все равно не расскажут, откуда они берут все эти вещества.

– То есть…

Мэддокс помотал головой.

– А ты как думал? – Ренди осклабился. – Кровь зервольфов. Трехглазов. Выжимка из костного мозга зомби. Это все деньги, брат. Может, не такие большие, как за артефакты. Зато легко. И не так опасно.

– Не опасно держать зервольфов?

– Ну аллигаторов же разводят на фермах. Что тебя удивляет?

Двое рабочих, в фирменных комбинезонах, катили по двору бочку.

Ренди придержал Мэддокса.

– А вот это, брат, осторожней. Нам говорят, что вся эта хрень безвредна, но кто его знает…

– А это что?

– Протослизь, приятель. Мы добываем ее из Зоны. Раньше она дорого стоила, далеко было везти, хлопотно. Но сейчас…

Он понизил голос.

– Болтать об этом не принято, но эти разломы, со слизью, сейчас уже к самому Рубежу подходят. Еще пара лет, и выйдут за него. А лет через сто… кто знает? На всю планету растекутся.

Мэддокс нахмурился.

– И никто ничего не делает?

Ренди не так его понял.

– Как это ничего? Нет, брат, качают ее со страшной силой, пока еще можно… Если же протослизь будет везде, кто ее станет покупать, а? Так что надо спешить, пока она еще хоть чего-то стоит.

– И вы скармливаете ее зервольфам?

– Ирония, верно? Еще вчера никто бы не пошел на такое. Слишком она была дорогая. А сейчас, черпай не хочу. Правда, говорят, если надышаться, волосы выпадут, и вставать не будет. Так что я подальше держусь.

– А они?

Мэддокс показал на людей, что возились с бочкой.

Ренди лишь выразительно пожал плечами. Мол, всегда найдутся придурки, готовые на мерзостную работу.

Они прошли дальше.

– И много вам платят? – спросил Мэддокс.

– Мало. Гроши! Бабло гребет Корпорация. Нам только так, ошметочки достаются.

Ренди показал куда-то, в сторону горизонта.

– А там, «Дэрринг Корп» строит свою платформу. Новую. По ту сторону Рубежа. Как закончат, все в Зоне переменится… Эти парни все, до грошика, загребут. Даже воздух.

Они помолчали.

Мэддокс вынул из кармана плотный конверт. Передал незаметно.

– Зря вы затеяли это, мистер, – с укором прогудел Ренди. – Эти же люди чокнутые. Убийцы. Третьего дня, взорвали нашу цистерну. Дольф погиб, и Степан, тот русский. Хорошие были парни. И крови жалко, столько денег просто так вылилось.

Он взял Мэддокса за плечо.

– И вас ведь тоже не пощадят, мистер. Держитесь от них подальше.

– Нет.

Мэддокс покачал головой.

– Я должен его увидеть.

Трактир «Голова мутанта» спрятался в заброшенной штольне, глубоко под землей.

Бывалые сталкеры любили сюда заглядывать, – посидеть за кружечкой пива, вспомнить старые дни да сделать парочку ставок – так, ради интереса, по маленькой, – кто из общих знакомых первым подохнет, размазав кишки в предательской аномалии, или отправится на обед мутантам.

А вот молодые сталкеры почти здесь не появлялись.

– Нет уж! – говорили они. – Совсем старичье выжило из ума. Лезть под землю! Там же мертвяки, в штольнях. Вот сожрут вас однажды всех…

Сказав это, молодой сталкер обычно пожимал плечами и сплевывал, – мол, подохнете там, старперы, на земле чище будет.

Ветераны только смеялись.

Пути из трактира, в дальние штольни, были давно завалены, – и даже воя зомби или рычания шестиглаза здесь никогда не слышали.

– Это только пока, – хмыкали молодые, и называли трактир не иначе, как «Домиком престарелых» или «Общей могилой».

Многие ветераны думали, что молодежь не заглядывает сюда совсем по иной причине. Мол, – не хотят встречаться со стариками. Знают, что и в подметки не годны первому поколению.

Впрочем, кроме самих бывалых, – в это никто не верил.

За дальним столиком, низкий, щербатый сталкер живописал свои приключения.

– Да заливаешь! – говорили ему.

– А голов, голов у них не было, – он махал руками. – И заместо них щупальца’ торчат, ну як у кальмара. А там…

Сталкер помахал пальцами.

– Глаза плавают.

– Да заливаешь ты!

– Точно! И полезли эти супермутанты отовсюду! Едва я ноги унес!

– Ноги-то унес, а голову-то, глядишь, забыл! – хохотал все. – Какие супермутанты? Ты что, кислоты надышался, парень?

– Да ты их, наверное, с зиро перепутал, – сказал другой.

– Зиро парни нормальные, – вступил третий. – Я вот, на днях, пил с одним пиво. Нормальный мужик, только вот пальцы странные.

– Да что я, зиро не видел? – возмутился Щербатый. – У меня, вон, брат таким хочет стать. Но супермутанты… брат… Это совсем другое.

Он опрокинул стопочку сталкерского.

– А главное! – продолжал рассказчик. – Никто о них не знает. Всякий, кто видел супермутантов, вскорости умирает. Вот был у меня кореш один, Бао Ши; встретились мы с ним, от Башни недалеко, он мне и говорит – видел, мол, этих тварей, потом расскажу при случае. А когда я в Башню пришел, мне и говорят, – сгиб китаец, две пули в рыло огреб.

– Да чего удивляться? – загудел другой. – Ши был полным придурком. Туда ему и дорога.

– А ты веришь в эти байки? – спросил у Оксаны Ричард.

Они сидели за дальним столиком.

– Ну, в супермутантов?

– Я никогда их не видела. Но в Зоне всякая чушь случается.

Щербатый за дальним столиком не сдавался.

– А другой? – спрашивал он. – Пако Джианелли, бакалаврик очкастенький, вы ведь его знали! Он бы точно не стал брехать, каждый знает. Говорил, что видел супермутантов. А потом его тоже замочили.

– Слышал, слышал, – закивал другой. – Вроде как с одним из Молотовцев повздорил. Вот они его и замочили.

Рассказчик от возмущения грохнул кружку пива об стол.

– Да никогда бы Пако не стал с бандитами гавкаться! А то вы его не знали!

Многие закивали.

– Он ведь осторожный был, никогда на рожон не лез.

– Ну, значит, из-за чего другого убили, – заявил кто-то. – Он ведь ишачил на корпорацию. Там на людях опыты делают. Это я точно знаю; мой шурин надысь рассказывал…

Оборванный мальчишка вырос подле их столика.

Их было много, на окраине Зоны, – беспризорники, и никто не знал, откуда они берутся.

Время от времени, Благодуши и Добронравы из ООН да ЮНЕСКО наезжали сюда, позировали перед камерами и обещали «защитить детство»; а потом возвращались к своим феррари и яхтам, а беспризорники оставались в Зоне.

Как и всегда.

– Эй! Пошел прочь отсюда! – зарычал бармен. – Эт’ тебе не бордель, мы побирушек быстро…

Но мальчишка не слушал.

Он метнулся к Ричарду, бросил:

– Вот.

Сунул что-то юноше в руку, и шмыгнул в дверь.

– Не открывай, – сказала Оксана.

Маленький, скомканный лист бумаги вовсе не казался опасным, – как и большинство дверей, ведущих к гибели.

Тысячи сталкеров поплатились жизнью только за то, что поверили первому впечатлению. Но Ричард уже развернул записку; он был не из тех, кто подолгу ждет и сомневается.

– Не может быть, – пробормотал он.

Что-то тусклое выпало из его руки, и со звоном ударилось об стол.

Кольцо.

Ричард наскоро пробежал записку.

– Это Старый Матрос, – сказал он. – Помнишь, я рассказывал. Сталкер, что был в экспедиции. Он хочет поговорить.

Глаза Оксаны сузились.

– Это подозрительно, – сказала она. – Ты сам говорил, что долго искал Матроса. И теперь он вдруг объявился сам.

– Знаю, – Ричард кивнул.

Юноша взял кольцо.

– Но такой шанс я не могу упустить.

– Люди Оррима ищут тебя, – сказала Оксана. – Ты должен быть осторожнее.

– Но вот смотри! – сказал Ричард. – Это кольцо Матроса. Только у него было такое. Значит, или он сам послал это письмо…

– Или его убили, а палец отрезали.

Ричард замолчал.

Он понимал всю опасность, но не мог отказаться от шанса.

Когда уходили, Оксана остановилась у столика с говорунами.

Резко сорвала что-то со спины у щербатого, хлопнула об стол.

Мерзкое существо, с восемью лапами и огромной присоской на животе, корчилось и пускало пузыри.

Его не было видно, пока оно сидело на спине жертвы; как хамелеон, паразит умел сливаться с обстановкой.

– Террего! Террего! – закричали все.

Сталкеры вскочили со своих мест.

Эти твари водились только в глубине Зоны; обычно они питались зервольфами и алыми зомби. Но если мимо проходил отряд сталкеров, – террего не отказывались от угощения.

Не раз и не два, в пустошах находили мертвых, – с глубокими, гниющими ранами на спине.

Ни прочная броня, ни оружие не могли спасти от террего, – нельзя победить врага, о котором ты даже не подозреваешь.

Долгие часы шли по Зоне обреченные сталкеры, не подозревая, что паразиты-мутанты пожирают их, выпивая кровь; под конец, насытившись, террего высасывают у жертвы весь костный мозг, – и только потом уходят, растворившись в астральных вздохах.

– Как эта тварь появилась здесь? – спросил кто-то.

Подбежал хозяин; Оксана пригвоздила террего ножом к центру стола. Бармен схватил с соседнего столика две бутылки «столичной», вылил все на террего, – а какой-то сталкер уже зажигалкой щелкнул.

– Никогда здесь такого не было, – шептались сталкеры.

– Я же говорил! Говорил!

Завыл, и завертелся Щербатый.

– Это они, они! Хотят до меня добраться. А все потому, что я видел супермутантов…

Он дрожал, не в силах двинуться с места.

– Если и правда веришь в них, – сказала девушка. – Лучше тебе отсюда убраться, да поскорее.

Глава 2

– Где мы? – спросил Ричард.

Они стояли перед заброшенным домиком.

Окна были сперва накрепко заколочены, потом выбиты, а затем снова кое-как заделаны досками.

– Раньше здесь была лавка, – сказала девушка.

Ричард кивнул.

Сам он, как и Оксана, уже не застал то время. Но много слышал невеселых историй, – как корпорации пришли в Проклятые Земли, и все под себя подмяли.

А если кто и держался, – не уезжал из Зоны, не продавал свой бизнес, – к ним вечерком стучались добрые люди.

Зомби в такую ночь кушали очень сытно.

Лавочку наутро находили пустой, – и для всех остальных торговцев, что еще пытались бороться, это было весьма прозрачным намеком.

– Почему здесь? – спросил Ричард.

Девушка пожала плечами.

– Может, начинал тут. Продал в этой лавке первую безделушку. Или он давно кувыркается, в желудке у зомбокраба, а нас заманили сюда, чтобы тебя прикончить.

Оксана окинула взглядом пустоши.

Везде, – до самых гор Лепреконов, – тянулись угрюмые, подернутые туманом болота. Никто не смог бы подойти незамеченным. Вот почему неведомый торгаш, много лет назад, выбрал это место для своей лавки.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒