Дорогие читатели, вы прочитали большую половину романа «БИНДИ», но это еще не конец! Продолжение ищите в интернет-магазине «ПРИЗРАЧНЫЕ МИРЫ». 8 страница

Я не хочу без нее.

Мне ничего без нее не нужно.

- Я помню.

Наш автомобиль свободно лавирует в потоке других машин. Я стараюсь отвлечься, изучая дорогу перед нами. Дорогие авто и дешевые – в Дели пропасть между богатым и бедным огромна и по-особенному заметна. Кто-то, чтобы заехать сюда, на платную дорогу, расплачивается платиновой картой, а кто-то вынужден для такой же цели отдавать последние деньги.

Даже мысли о несправедливости напоминают о Майе. Я, разумеется, не хочу выбрасывать ее из головы. Я никогда не буду на это готов, как бы ни сложилась в будущем моя жизнь. Просто сейчас надо переключиться. Да, в самый неподходящий момент думать о смеющихся индианках, идущих по тротуару в цветастых сари. Думать о надоедливом кашле нашего шофеа, о красоте деревьев, окаймляющих обе стороны автомагистрали.

Морщинистые руки вечно молчаливого водителя поворачивают руль вправо. Прежде чем он сделал это, я успел заметить на горизонте высокое здание клиники, выполненное в совершенно современных решениях. Блестящие стекла многочисленных панорамных окон отражают свет полуденного жаркого солнца. Я концентрирую взгляд на четвертом этаже, зная, что именно там в одной из палат лежит Майя.

[«Бэнтли»] заезжает на парковку больницы, тормозит около массивного черного джипа с тонированными стеклами. Я не придаю значения этой машине, пока вдруг не вижу, как знакомый мужчина обходит внедорожник, берется за ручку водительской двери, и уже собирается сесть в машину… Я резко распахиваю дверь нашего автомобиля. Энергичными и несдержанными движениями выхожу наружу, Массуд автоматически поворачивает в моем направлении голову. Его огорченное выражение лица на миг принимает ошарашенный вид, глаза округляются, подбородок вытягивается. Но вскоре взгляд вновь превращается в холодный, безжалостный. Будто мы с ним то ли не знакомы, то ли… он не хочет меня видеть?..

- Массуд! – восклицаю я.

Это приветствие, которое соответствует настоящему моменту. Я не так представлял нашу встречу. Он с огнем в темно-карих глазах захлопывает дверь, которую открыл меньше минуты назад. Черные волосы, что аккуратной шапкой облегают его голову, развевает взявшийся из ниоткуда ветер. Глоток прохлады – он единственный дает возможность дышать, тогда как гневный взор Массуда лишает всякого желания жить.

- Что ты здесь делаешь? – осекаюсь, а потом: - Я же звонил тебе! Я оставил тебе кучу сообщений! Ты приехал и не сообщил мне?

Он молчит, стискивая зубы. Взбешен. Глаза мечут стрелы. Но почему-то ни слова не роняет.

- Массуд… – я осторожно спрашиваю: – Ты же помнишь меня? Это я, Дейл… Дейл Мёрфи.

По инерции, как кретин, указываю на себя рукой. Хотя и дураку тут понятно – Массуд меня узнал. Кажется, что перед тем, как намеревался сесть за руль, он поправлял что-то на заднем сидении, с кем-то разговаривал. Сейчас я вспоминаю то, что я приметил раньше, но не посчитал это значительной деталью.

- Погоди, – подозревая неладное, тычу пальцем в его джип, – значит, ты все знаешь… – Облизнув пересохшие губы, упираю ладонь в бедро, а другой принимаюсь потирать челюсть. – А где же… где Майя?

Не понимаю, в какую минуту мой голос становится слишком громким, чтобы это игнорировать.

- Где Майя, Массуд?!

Может, это лишь моя фантазия, но я почти уверен, что он держит свою кузину в этом черном танке! Я начинаю убеждаться в своих догадках, и на мою внезапную агрессию Массуд отвечает взаимностью.

Я подхожу ближе – он толкает меня. Потом наставляет на меня палец в предупреждающей манере. Мы никогда – ни одного дня – не были в плохих отношениях. Несмотря на обстоятельства. Я просто не понимаю, что происходит…

- Держись от нее подальше! – голос двоюродного брата Майи звучит угрожающе.

Из [«Бэнтли»] высовывается водитель. Я слышу движения за спиной и смекаю, что это он.

- Сэр? – подает тот голос. – Нужна помощь?

Массуд огрызается на него. Он кричит на хинди, так что я ни черта не понимаю. Но, оглянувшись, могу наблюдать, как пожилой сотрудник отеля «Leela Palace» с испуганным взглядом садится обратно на свое место.

- Ты во всем виноват, понятно? – так же нетерпимо и строго говорит Массуд, продолжая нацеливать на меня палец. – Во всем этом твоя вина, ублюдок!

Я думаю о том, что, наверное, Майе страшно из-за того, как ее кузен орет. Если она в машине, то уже открыла бы дверь, разве не так? Ничего не увидеть за тонировкой. Возможно, ее кто-то удерживает. Черт! Не слушая Массуда, я ринулся к задней двери джипа, дернул ручку на себя… Заблокировано!

Твою мать!

Массуд вырастает прямо передо мной, берет меня за воротник пиджака и сильно встряхивает. Сцепив зубы, я не рыпаюсь и терплю.

- Будь проклят тот день, когда я позволил ей встретиться с тобой! Будь проклят! – не сдерживая себя, он выплескивает яд, глядя в мои глаза. – Каким же я был придурком! Но теперь все… – слегка улыбается, но без всякой радости. – Родители Майи доверили ее мне. Я увезу, и ты никогда ее не найдешь. Она останется с моей родней. Я не хочу, чтобы ты еще когда-либо появлялся в наших жизнях.

Сосредоточив все внимание на Массуде и словах, которые он выплевывает, я обнаружил появление Алистера возле нас лишь только что. Он схватился стальной хваткой за руки моего старого знакомого, молча требуя, чтобы тот отпустил меня.

Сейчас же.

- Защищаешь своего дружка? – процеживает с явной неприязнью Массуд, посмотрев на ирландца.

Он отвечает беспристрастно, поведя плечом.

- Он мне не друг.

Продержавшись еще немного, кузен Майи расцепляет пальцы и роняет руки вниз. Карие глаза изучают меня с не меньшим презрением, нежели раньше.

- Забери его отсюда, – командует Массуд, махнув в мою сторону ладонью.

Рука Алистера уже сжимает мое плечо. Я чувствую давление. Чувствую, как он пытается вести меня к машине.

- Она внутри, да? – кладу руку на крышу джипа. – Дай мне поговорить с ней.

Ее брат едва держит себя в руках. Он говорит сквозь зубы:

- Я сказал, забери его!

Алистер ругается и приказывает сесть в салон. Ему практически удается силой затолкнуть меня в машину, но я вырываюсь и вновь предстаю перед Массудом. Тот замахивается, у меня получается увернуться, и во второй раз его попытка увенчивается провалом – когда я хватаю его руку в воздухе. Отбрасываю ее, и Массуд отступает на шаг.

- Пожалуйста… – начинаю я, но он не дает мне договорить.

- Заткнись-ка, а! Я не хочу слышать твоих оправданий! Знаешь, за что Джей избил Майю? Не догадываешься, да? – Подойдя вновь вплотную, он толкает меня. – За то, что она оставила своего водителя, сбежала от него. Непонятно, где шлялась! А потом вернулась домой вечером… без брачного ожерелья. Почему… – на лбу у него появляются морщины, как и вокруг глаз, черты лица искажает гримаса боли. – Почему Майя не выдала тебя, такого подонка? Лучше бы он с тобой что-нибудь сделал! – Круто выбросив ладонь в направлении джипа, Массуд гневно и озлобленно выдает: – Она получила по заслугам. За измену мужу. Я знаю, что она была с тобой, не отрицай! – Он повышает тон голоса, буквально наезжая на меня, как на маленького мальчишку.

Видя его состояние и слыша, что он говорит, я четко осознаю, что с ним или с его семьей Майе будет ничуть не лучше, чем с мужем. Алистер время от времени громко шепчет у меня над ухом бранные слова и диктует распоряжения, но я снова и снова веду плечами и отмахиваюсь от надоедливого коллеги.

Неподдельное недоумение ввергает в шок. Оно очень быстро сменяется бурным возмущением, которое растет во мне с каждой новой секундой.

- Ты обеляешь его действия? – Наверняка, я не мог задать данный вопрос с еще большим бешенством.

Меня попросту накрыло от того, как естественно представил Массуд положение дел.

- Я говорил тебе раньше, что у Майи своя жизнь, а у тебя – своя. Ты меня не послушался и из-за тебя все это произошло. Из-за тебя, – его голос вновь приобретает повелительные, громовые нотки, – их брак распадается. Из-за тебя, – он с заметной ненавистью ударяет носком ботинка переднее колесо машины, – родители Майи в полной заднице! Они мне не чужие люди, ты понял? – Массуд тяжело дышит у моего лица. – Поэтому убирайся!

Невзирая ни на что, я настаиваю:

- Дай мне поговорить с ней. Ты не можешь сейчас увезти ее. Она еще нуждается в лечении!

Разъяренный парень напротив тычет пальцем в нашу с Алистером сторону и обращается уже к нему:

- Убирайтесь! Оба убирайтесь!

Возможно, он не уезжает сам, поскольку боится, что я выскочу на дорогу… Хотя, уверен, Массуд бы с превеликим удовольствием меня раздавил.

- Ты оправдываешь этого урода, а я просто хотел спасти ее от него! Я хотел ей помочь! Кого ты называешь семьей? Мужчину, который подложил свою дочь в постель богатого тирана?! Это – твоя семья?!

Я теряю контроль, не фильтрую слова. В итоге и Массуд слетает с катушек: он бьет меня в челюсть так, что моя голова отлетает в сторону. Я сплевываю, стискиваю зубы и поворачиваюсь опять к нему – человеку, неожиданно ставшему мне врагом.

- Не нравится? – без ярости говорю, приглушенно и надтреснуто. – Правду всегда трудно принять. Он бил ее и раньше. Я видел, что у Майи синяки на теле. И, если тебе станет спокойнее, я не спал с ней! Потому что хотел спасти ее, а не воспользоваться ей.

Массуд не смотрит мне в глаза. Он сглатывает, поджимает губы. А потом, тем не менее, открывает дверь джипа, садится на место водителя и скрывается в машине, секундой позже заведя двигатель. Я старался заглянуть внутрь салона, но ничего не смог разглядеть. Маневры Массуда были чрезмерно торопливы.

Я помышляю не дать ему уехать, но Алистер в этот раз чрезвычайно усердствует и удерживает меня, пока джип выезжает со стоянки. Я смотрю на него, кричу, что есть силы, ощущаю слезы на своих скулах. Но ничего не помогает. Алистер непреклонен. Он приказал водителю помочь ему со мной. И теперь все, что мне остается – биться в истерике, точно ребенку. Ее увозят от меня. Ее снова со мной разлучают, и у меня опять… опять не выходит этому противостоять.

Спустя какое-то время, когда уже ничего нельзя сделать, Шеридан ослабляет хватку, а потом и вовсе встает напротив меня. Он говорит мне, что у меня разбита губа. Говорит, что пора ехать в отель, собирать вещи. Твердит что-то о нашем уговоре. Он без труда сажает меня в машину, я похож на кусок дерева. Определенно. Садится рядом, и тогда авто трогается с места.

Вероятно, ему доставляет большую радость мысль, что он сумел справиться со мной. Однако сейчас я – это не я. Кто-то другой, кто тоже может моргать, дышать, смотреть в одну точку, изливаться изнутри кровью. Пускай не буквально, но так оно есть. Шеридану никогда в жизни не представить, в каком я сейчас состоянии.

Разбит и раздавлен.

{Любая женщина прекрасно помнит, с кем она забылась. }

[© Люсиль Болл]

ГЛАВА 14

{Майя}

[Полгода спустя. {Рим, Италия}]

«Они любят и женятся, а мы – женимся и любим», – вещает бодрый голос индийской актрисы с экрана телевизора. Одна из моих двоюродных сестер смотрит этот канал с утра до вечера, за что почти круглосуточно получает похвалу от своей матери. Ну, не только за это. Она – идеальная будущая жена. По крайней мере, так заметили многие из нашего окружения. К счастью для моей кузины, Шанти и к несчастью для меня, и здесь – в Риме – в пакет кабельного телевидения входит этот самый ее «любимый» канал. Мне вот уже почти шесть месяцев приходится жить с Шанти в Лондоне, в доме ее семьи – это тяжелее, чем изначально могло показаться. Шанти перегибает палку со своим патриотизмом, любовью ко всему индийскому. Я бы нисколько не удивилась, если бы узнала, что при всех она смотрит один из центральных каналов нашей страны, а, уединившись, включает MTV. Но выхода нет – я терплю. Все-таки они меня приютили, когда я в этом нуждалась. Правда, мать семейства, Чанда Карнад постоянно напоминает мне о том, как я «несчастна и одинока», имея в виду моих обанкротившихся родителей и мой брак, который распался. Она сама часто признает, что Джей-Джаеш – истинная сволочь, но еще чаще Чанда говорит, что не каждая молодая девушка умеет сохранить отношения. В такие моменты женщина косится на меня и, качая головой, цокает порицательно языком. А ее супруг ни на один день моего пребывания в их семье не дал мне забыть, кому я обязана в своем спасении.

Мой отец слишком горд для того, чтобы хоть раз позвонить мужу Чанды и поблагодарить за меня, но ей самой зато регулярно названивает моя мать. Они разговаривают очень долго. Бывает, что и обо мне. Я даже слышать не хочу, как по телефону эти две женщины пытаются вновь решить мою судьбу. Матери, по всей видимости, не хватило одного урока. Сейчас они с папой в яме, из которой пытаются выбраться, а до тех пор я остаюсь на попечении маминой сестры, ее мужа и их четверых детей.

Если говорить о них, то я имела тесную связь лишь с Массудом. Пока мы не поссорились полгода назад. Пока он не накричал на меня, обзывая последними словами, навсегда запретив хоть как-то пересекаться с Дейлом. Вообще-то, кузен потом просил прощения, но его старания потерпели крах. Хорошо, что в Лондоне у него отдельная квартира, и мне не приходится видеть его каждый день. Дом у Санджея и Чанды Карнад очень большой. Нет, он огромный. Не знаю, как так вышло, что его габариты не спасают от навязчивости со стороны двух двоюродных сестер и их матери. Для них я стала настоящей Золушкой. А если учесть, сколько раз в неделю они принимают гостей… Увы, большинство тех, кто приходит навестить госпожу Чанду – это старенькие индийские бабушки, их строго воспитанные дочери и дочери их дочерей, которые воспринимают меня, как дурной пример.

Я не попала в рабство, но могу поспорить, что семья Карнадов делает все возможное, чтобы я себя почувствовала пленницей. Во всяком случае, с ними намного лучше, чем жилось с Джеем и его родителями. Спасибо за это большое. Когда жалуюсь про себя, сразу вспоминаю тот ад, через который прошла, и тут же мысленно благодарю Санджея и Чанду за их большое сердце. Чанда поначалу даже назвала меня своей четвертой дочерью, но это длилось очень недолго.

Массуд для Чанды – ее великая, необъятная радость. После рождения первой девочки они с мужем ожидали следующим мальчика – он появился на свет спустя четыре года. Даже не верится, что ему уже двадцать шесть. Такой взрослый… Помню, как он защищал меня в юности, всегда становился на мою сторону. Мы были с ним классной командой.

Были.

Его, к слову, младшие сестры слишком надоедливы. В особенности, самая маленькая – восемнадцатилетняя Шанти. Вместе с двадцатилетней Анжали она создала чудный тандем против меня. Обе они часто напоминают мне, какие замечательные и как любимы своими родителями. Надеюсь, что никогда их не настигнет моя участь. Я до сих пор не знаю, как мне общаться с отцом. Наши отношения бесповоротно испортились уже давно. Мама звонит несколько раз в неделю и каждый раз повторяет, что она ничего не могла поделать. А потом благодарит Бога за то, что я осталась жива. Порой мне кажется, что связывается она со мной, потому что так надо. Ведь если не звонит ее муж, то она уж точно должна. Считает, что я все забыла и простила. Говорит, что мы – семья, обязаны держаться вместе. Рассказывает, как благодушно они с отцом поступили по отношению ко мне, позволив уехать из Индии, разрешив не видеть того кошмара, через который проходят сейчас. Я всегда стараюсь быстрее закончить разговор. Не знаю, когда же во мне появится стержень, умение за себя постоять. Я не хочу такой жизни. Не хочу, чтобы меня передавали из рук в руки, решали за спиной, как будет лучше {мне}.

Мы гостим у старшей дочери Чанды – Ниши. Клянусь, она самая адекватная в их семейке. Ей недавно исполнилось тридцать, но ни сама Ниша, ни ее муж, Викрам не хотят пока обзаводиться детьми. Они поженились пять лет назад, купили себе этот огромный дом в центре Рима, но родня с обеих сторон давит, что его пора оживить смехом малышей и топотом крошечных ножек. Муж у нее современный и, как говорит Ниша, очень хороший, вежливый. Она вышла за него не из-за богатств и даже не по любви. Так захотел дядя Санджей, а уж ей пришлось подчиниться. Но сейчас, по истечении стольких лет, она не жалеет о выборе своего отца.

Кому-то везет, а кому-то – нет.

Ниша закончила колледж по специальности «Моделирование одежды» и на сегодняшний день у нее есть свой собственный небольшой бизнес, который начал давать плоды. Именно за этим мы здесь – поддержать ее в первом показе, который помогает организовать Викрам. У Ниши уже есть и спонсоры, и поклонники. Как модельер-конструктор она разрабатывает одежду, обувь и другие детали женского гардероба, в личном интернет-магазине все это продает. А теперь хочет расширить свою аудиторию. В конце этой недели мы сможем увидеть, как девушки-модели продемонстрируют наряды, в которых совмещен индийский и европейский стили – это ее слова. Не буду врать, мне жутко интересно, помогает отвлечься. А, учитывая то, что я так и осталась продолжать учебу дистанционно, маленькое итальянское путешествие даст возможность развеяться, поменять обстановку… Очень надеюсь, что мы пойдем гулять по городу. Будет настоящим грехом пренебречь одним из красивейших мест всего мира!

Внизу тетя Чанда принимает своих итальянских знакомых. Она очень громко говорит о Массуде. Воспоминания о нем заставляют мое сердце больно сжаться. Он для меня останется навсегда родным человеком, не двоюродным – родным братом! Он до конца был со мной заодно, защищал перед нашими родителями и всеми нашими родственниками, до которых также дошли утверждения Джея о моей измене. Массуд хоть и грозно, хоть и свирепо и с яростью, но общался со мной и придумал для всех версию, которой мы вдвоем должны были придерживаться: я гуляла по торговому центру, увлеклась, забыла о водителе, батарея телефона разрядилась, и вдобавок случайно потеряла мангалсутру. Мне поверили. Не сразу, но поверили. Возможно, я была слишком искренна. Однако все правда – Джею я не изменяла. Ни в тот день, ни в какой другой.

У Массуда своя квартира на востоке Лондона, он редко посещает отчий дом, но и такое бывает. Хоть мы видимся лишь временами, я чувствую радость от того, что с нами он не прилетел в Рим. Он продолжает дело отца, с понедельника по воскресенье – работа. Наверняка, брат уже и забыл, что означает отдых. Мысли часто к нему возвращаются. Я не люблю думать о том, как полгода тому назад его друг, составив мне компанию на заднем сидении джипа, закрывал рот рукой, чтобы я не кричала, и держал крепко – чтобы не вырвалась. Я слышала диалога Дейла и Массуда, и было настоящей пыткой не иметь возможности выйти из машины, сделать свой собственный выбор… Все уже давно позади, но я не могу простить за это брата.

Шанти неожиданно плюхается на мягкий диван рядом со мной, несильно толкает меня в бок локтем и большим пальцем указывает в сторону.

- Ты уже начала готовить Алу Гоби? *1*

Мое лицо вытягивается в удивлении.

- Что? Тетя Чанда сказала тебе взяться за его готовку!

Маленькая стерва скосила на меня свои светло-карие глаза, она переместила длинные густые волосы на другое плечо и, уткнувшись взглядом в экран телевизора, монотонно произнесла:

- Мама передумала.

Опешив, я смотрю на нее. Нельзя поверить, что из шестилетней девочки, с которой я играла в куклы в Нью-Дели, выросла такая хамка! Каждый раз я напоминаю себе, что ее мать открыла двери своего дома для меня. Это помогает контролировать эмоции – злость, досаду, бешенство и негодование.

Когда я захожу на кухню, там сидит Чанда со своими подружками-ровесницам. И как только они замечают меня, берутся за головы, просят присесть рядом, имитируют горе и фальшиво плачут, причитая, какая же несчастная у меня судьба…

****

{Дейл}

Сон, в котором я был счастлив, испортили громкая музыка и яркий свет. Почему внезапно эта песня начала играть? Я ее знаю, только никак названия вспомнить не могу… Почему она в моем сне? Я слушал ее накануне. Да… Прежде чем заснул, наконец. Уже не сплю, когда понимаю, что пытаюсь закрыть лицо ладонью, чтобы вернуть темноту. Другой рукой шарю по прикроватной тумбе, но только сбиваю – по-моему – электронные часы.

Какого черта творится?!

Окончательно открыть глаза приходится после того, как по комнате разносится девчачий приглушенный крик. Я резко поднимаюсь на локтях, почувствовав волнение и даже испуг. Но потом облегченно вздыхаю: милашка, что провела здесь ночь, сонными сощуренными глазами наблюдает за мной. Она прижимает к груди одеяло.

- Ты пнул меня, – жалуется, выпятив нижнюю губу, как ребенок.

Я глубоко вздыхаю и принимаюсь оглядывать спальню. Кто-то распахнул шторы, а мой смартфон с тумбы перекочевал к кровати, лежит у меня в ногах и оттуда доносится тот самый трек, который, я думал, мне снится. Да, я… Я ведь слушал его, пока не заснул. Прежде чем, наконец-то, закрыл глаза. Это было тяжело. Даже после бурного секса с… не помню имя этой красивой брюнетки рядом. Я поворачиваю к ней голову, она до сих пор сосредоточена на мне.

- Ты откинула шторы? – спрашиваю хриплым шепотом.

На ее очаровательной мордашке проступают признаки задумчивости. Качает отрицательно головой, и растрепанные волосы, доходящие до худых плеч, рассыпаются по белоснежной подушке. Я вскидываю высоко брови, тоже начинаю размышлять, но ночь была такой длинной, а утро наступило так быстро – мозг у меня пока остается выключенным.

Тянусь к телефону. Разблокировав экран, веду по нему пальцем и вырубаю на*рен музыку. Не могу слушать эту песню. Вчера на повторе была. Напоминает о {ней}.

[Kygo feat. Wrabel – {«With You»}]

Потянувшись и упав обратно на подушки, я спрашиваю озадаченно у крошки, имени которой то ли не помню, то ли – вообще – не знаю:

- А кто же тогда пустил сюда свет? Не ты, – указываю пальцем на нее. – И не я, – теперь указываю пальцем на себя.

Она все еще щурится, а я веду себя рассеяно. Все мои действия очень ленивы. Ни глотка за целый вечер, а голова все равно раскалывается.

Прислушиваюсь: стук каблуков звучит отчетливее, мне не могло показаться. О-о-о, нет! Узнаю эти шаги!

- Это я сделала! – сначала в моей квартире раздается командный голос матери, а потом и она сама появляется в проеме.

Такая строгая, высокая, утонченная. Взгляд – из-под бровей, отнюдь неодобрительный. В руках она держит свою сумочку и пальто. Ожидает, наверное, что я вскочу с кровати, дабы почтить ее незаконное проникновение ко мне домой, но мне, можно сказать, плевать. Ага. Развожу руки в стороны и правой притягиваю к себе девчонку. Она кладет ладонь мне на грудь. Вижу, как мило и натянуто улыбается моей матери. Ох, моя неисправимая, надоедливая мама!

Мама… Ар-р-р-р!..

- Ты что, копалась в моем телефоне? Запустила проигрыватель, да?

Она так фыркает, будто чувствует себя оскорбленной.

- А как иначе, по-твоему, можно тебя разбудить?

Я откидываю голову назад, недовольно застонав.

- Зачем меня будить? Сегодня у меня выходной!

- Вот именно, – заявляет она, поправляя блондинистые волосы, аккуратно уложенные и спадающие короткими волнами к ее плечам, – а я хотела, чтобы мы позавтракали вместе. Хотела с тобой поговорить. Ты, вообще, в курсе который час?

Закрываю глаза. Заснуть я уже не смогу, но если сделаю вид, что сплю, мама уйдет?

- Дейл! – кричит, и тогда понимаю, что вряд ли суждено сбыться моим мечтам.

- Сколько? – приоткрыв один глаз, выдаю со свистом.

- Половина двенадцатого! – говорит она, придав голову истеричные нотки.

Ей Богу, жизнь разрушилась! Какого черта она придает так много внимания столь малозначимым вещам? Да, я сплю дольше, чем восемь часов в сутки. И что из этого?

Она продолжает стоять на мете. Подняв голову, вижу, как мама выгнула бровь. Ее проницательный взгляд нацелен на девушку, которую я обнимаю.

- Ну что? – изрекает нетерпимо назойливая женщина. – Мы выпьем вместе кофе?

Рукой она указывает на себя и меня. Я пожимаю плечами и намертво стискиваю в объятиях малышку.

- Извини, мам, но я собирался позавтракать со своей гостьей.

Эту фразу выдал я, но убийственным взором голубых глаз она обожгла ни в чем не виновную девушку.

- Смею полагать, что гостья – ночная? – Выждав пару секунд, мама дополняет: – Ослепительный солнечный свет, – грациозно взмахивает ладонью, – нельзя не заметить, правда?

Притворная улыбка растягивает ее тонкие губы, а крошка в постели начинает шевелиться. Я думал, что до последнего не отпущу ее, но она настаивает, давая мне отпор. Присев на кровати, брюнетка припечатывает одеяло сильнее к груди и направляет полный ожидания взгляд на мою мать. Та, к счастью, тут же догадывается, что ей нужно выйти. Через пару мгновений в моей громадной спальне, на ложе королевских размеров мы остаемся одни. Милашка ищет свою одежду на полу, но я укладываю ее снова на простыни, нависаю сверху. Красивая. Я бы трахнул ее еще раз, если бы… Ну, понятно.

- Не уходи, – прошу, потянув за мочку уха.

Помню, что это возбуждает ее. Она, и правда, томно вздыхает, но после упирается руками мне в грудь.

- Мы оба знаем, что мне уже пора.

Я еще секунд десять завороженно смотрю на нее, а потом слезаю, позволив ей начать собираться. Девчонка все прекрасно понимает, а меня это заводит. Не люблю тех, кто вешается на шею, хочет большего… Бесит, когда девушка напрашивается на свидания, просит цветов и подарков. Это отталкивает! Я все чаще встречаю именно таких телок. Хочешь чего-то попроще, вроде этой крошки.

Схватив телефон, бросаю его на край кровати, ближе к ней. Натянув черные бархатные трусики (вчера я взял ее прямо в них!.. ), она бросает на меня вопросительный взгляд.

- Оставишь свой номерок? – говорю спокойно, но надеюсь на положительный ответ.

Смазливая брюнеточка обо всем догадывается сразу.

- Хочешь, чтобы я сама записала номер в телефонной книге, потому что это – твой способ вспомнить мое имя?

Я пораженно улыбаюсь. Ладно, ее взяла. Она меня сделала. Закрываю глаза, морщусь. Слышу, как куколка хмыкает, продолжает одеваться дальше. По паркету с характерным звуком скользят ее туфли. Не трудно угадать, что она их подняла с пола, а шаги указывают на то, что милашка идет к выходу из спальни. В этот момент я раскрываю плотно сжатые веки, смотрю на нее – уходящую. Рискую спросить в последний раз:

- Значит, не хочешь, чтобы я позвонил тебе?

Она ничего не отвечает. Даже не останавливается. Просто удаляется.

Ну, что сказать… Круто! Отлично начался день.

_______________

*1* – Индийское блюдо Алу Гоби – это картофель с цветной капустой, со специями и некоторыми другими овощами (лук, морковь, помидоры). Едят Алу Гоби с рисом или лепешками, обычно запивая чаем масала.

ГЛАВА 15

{Дейл}

- Мне отнюдь не нравится, что ты связался с Маркусом! – голосит мать.

Вообще-то, об этом она говорит уже пятнадцать минут, только разными словами. Я успел умыться, надеть пижамные штаны, сварить кофе, а мама все никак не перестанет стенать. Порой я думаю, что устал от нее. Она чересчур правильна. Складывается, такое ощущение, что я не достоин называться ее сыном, не дотягиваю до нужной планки.

- Ферраро – мой лучший друг с детства! – не выдержав, рявкаю на нее.

С полминуты она молчит, прижав ладонь к области ключицы. Раскрыв рот, она глядит на меня неодобрительно. Странно, что не отчитывает за мой грубый тон.

- Да, но раньше вы не общались так тесно, – теперь осторожничает, подбирает слова. – Хорошо, хочешь ходить по барам и клубам – пожалуйста! Но почему бы не делать этого с Лукасом? Он более собран, ответственен и…

- И мой начальник, – вставляю, перебив ее.

Очередной взгляд, исполненный раздражением. Я наливаю нам кофе, ставлю одну чашку на край круглого деревянного стола. Мама благодарит и берет ее вместе с блюдцем. Сделав небольшой глоток, она принюхивается, как будто я добавил внутрь что-то еще, помимо черного кофе и ложечки сахара.

- Ты стал другим. Меня это очень настораживает.

- Каким это? – сделав большой глоток, я усаживаюсь за кухонной барной стойкой.

Пока она задумывается, бросаю в рот сладкую ягоду белого винограда. На ее лице проступают различные эмоции, когда находится, что сказать.

- Циничным, Дейл. Дерзким! Нет, – мама мотает головой, – меня это очень не устраивает.

Она говорит это так, будто я, как какой-то гаджет, обязан настроиться под ее запросы. Такие ее слова давно не вызывают во мне возмущения, поскольку я к ним привык. И у отца, и у матери были на меня планы, а пока что я не особо реализовываю их.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 789 10 11 Следующая ⇒