ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ноа

Я даже не успел выпить свою первую чашку кофе, когда мой телефон, лежащий на стойке начал жужжать. На другом конце провода был Гэвин.

— Я заеду за тобой. Будь готов через десять минут, — сказал он.

Протирая глаза, чтобы окончательно проснуться, я ответил:

— Что, черт возьми, происходит?

— У нас встреча с твоей группой в центре города. Это срочно.

Паника сдавила мою грудь. Кофе из чашки выплеснулся на стойку, когда я поставил ее.

— Что случилось, Гэвин?

— Одевайся. Я почти на месте.

Он повесил трубку, прежде чем я смог вставить хоть слово.

Чертыхаясь, бросился в свою спальню и натянул первую попавшуюся одежду, которая не воняла. День снаружи был довольно солнечным, поэтому я снял куртку и попытался спасти остатки кофе, вылив его в переносную кружку. Снаружи послышалось ровное урчание мотора, и два гудка прозвучали в быстрой последовательности.

Звукозаписывающий лейбл платил за то, чтобы таких больших шишек, как Гэвин, возили по городу. Он сидел в левом заднем углу машины, поглощенный телефонным разговором, когда я нырнул внутрь и сел. Водитель ничего не сказал и, спрятавшись за разделительным стеклом, начал задним ходом выезжать с моей подъездной дорожки.

Я потягивал кофе и ждал, когда Гэвин закончит разговор. Во всяком случае, он в основном слушал. Через несколько секунд тихо пробормотал что-то в трубку и повесил ее, повернувшись ко мне.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросил Гэвин.

Его лицо было плоским и серым, как у статуи. Или как будто его всю ночь тошнило.

— Давай, приятель, прибереги это дерьмо для Куинна, — сказал я. Как только эти слова слетели с моих губ, я понял, что кружка кофе в моей руке дрожит. — Что, черт возьми, происходит?

То, что Гэвин не мог смотреть на меня прямо, только заставляло меня нервничать еще больше. Говоря, он приложил кончики пальцев к губам, словно таким образом мог отфильтровать весь ужас своих слов.

— Я хотел сначала поговорить с тобой наедине. Остальные ребята встретят нас в центре города. Ну, за вычетом Дюка и Джеффа.

— Хотел сначала сказать мне, что именно? — давил я.

Сердце застучало у меня в ушах.

— Ты уже курил сегодня? Хочешь косячок?

— Гэвин, что за херня происходит?

Я не смог сдержать гневную дрожь в голосе.

Наконец он со вздохом расслабился и начал развязывать галстук на шее.

— Ноа, я не знаю, как это сказать. Мне позвонил мой друг из офиса окружного прокурора, и сказал, что на этой неделе они собираются выписать ордер на твой арест. Может быть, даже сегодня. Они хотят, чтобы ты предстал перед судом за непредумышленное убийство.

Казалось, все замерло, как поцарапанная пластинка, даже звук шин на мокрой дороге. Я уставился на татуированные руки, обхватившие мою кружку с кофе, и поймал себя на том, что гадаю, чьи это руки и как я сюда попал. Это не может быть моей жизнью. Я заснул и вижу сон, что стал рок-звездой, а теперь наступил конец света, и я вот-вот проснусь в постели, шестнадцатилетний и тощий.

Но момент никак не заканчивался. Он просто растягивался снова и снова, пока Гэвин наконец не заговорил.

— Мне так жаль, Ноа. Я испробовал все что мог, чтобы они поняли причину. Я задействовал все контакты и потряс всех должников в этом округе...

Он замолчал и ущипнул себя за переносицу.

— Общественный резонанс настолько силен, что окружной прокурор не может больше игнорировать его и выглядеть правдоподобно. Это политика, чистая и простая.

Все в моем мозгу и сердце онемело. Слова Кевина сорвались с моих губ.

— Они любят волков, пока не заставят одного из них кусаться.

— О чем ты?

Я отрицательно покачал головой.

— Ты предложил косяк, потому что он у тебя есть?

Гэвин тут же принялся похлопывать себя по карманам, пока не достал блестящий серебряный портсигар. Он распахнул его, чтобы показать ряд симпатичных, профессионально свернутых косяков. Я вытащил один и приоткрыл окно, прежде чем зажечь его.

— Я найду способ обойти это, Ноа, обещаю тебе. Я не позволю тебе провести и дня в тюрьме.

Воздух из окна был холодным и влажным на моем лице, земля все еще была пропитана влагой после ночного ливня. Первоклассная травка Гэвина определенно помогла. Я почувствовал, как тревога в моем теле растворяется и исчезает. Я почувствовал, что отпускаю контроль и гнев. На данный момент это было единственное позитивное ощущение, за которое я мог держаться.

Мы больше не сказали ни слова друг другу за всю оставшуюся часть пути до Сиэтла. Я даже не был уверен, как долго мы ехали, часть пути казалась бесконечной. Засунув руки в карманы, я последовал за Гэвином через безупречный вестибюль небоскреба и мог слышать шепот и чувствовать взгляды, но у меня не было сил, чтобы беспокоиться. Я позволил им это, а сам не сводил глаз с костюма Гэвина, когда мы вошли в лифт и поехали в офис лейбла.

Мы вошли в конференц-зал и увидели Эша, скучающего в одном из кресел. Куинн стоял напротив него, прислонившись к стене. Они не разговаривали. Я поймал взгляд Куинна, когда мы вошли в комнату, и заметил, как его лицо вытянулось, при взгляде на меня, как будто он мог прочитать все, что произошло в машине. Он выглядел больным.

Гэвин встал рядом с Куинном и облокотился на стол. Я прошел мимо него, направляясь к окнам. Я ни одному из них не сказал ни слова.

— Ребята, у нас плохие новости. Окружной прокурор выдвигает обвинения против Ноа. Вероятно, к концу недели ему придется сдаться полиции.

Гэвин не стал терять время даром.

После этого я отключился от всего и позволил своему одурманенному разуму увлечься наблюдением за быстрыми, изменяющимися облаками, формирующимися над горами и заливом. Я мог слышать только яростный, плачущий голос Куинна, но не слова, которые он произносил, как не слышал и горькие, короткие фразы Эша. Прошло совсем немного времени, прежде чем я совсем перестал слышать голос Эша в комнате.

Куинн подошел ко мне сзади, его отражение в стекле было туманным. Я повернулась к нему лицом. Его глаза были полны слез, лицо покраснело. Он выглядел сердитым, как будто хотел подраться со мной. Это заставило мои плечи напрячься.

— Этого не должно было произойти, — сказал он дрожащим голосом. — Мы не можем позволить этому случиться с тобой, Ноа.

Вид моего лучшего друга, разрушающегося под этим давлением, начал рассеивать туман оцепенения в моей голове. В груди запульсировала боль. Я почувствовал, как задрожали мои губы, когда ответил:

— Мы больше ничего не можем сделать, приятель.

— Мы должны, — Куинн не смог продолжить.

Он громко закричал, прижав сжатый кулак к губам, пока я не сделал пару шагов к нему с распростертыми объятиями. Он крепко обнял меня. Моя шея и плечо стали влажными от слез.

— Это еще не конец, — сказал Гэвин.

Каким бы печальным ни был его голос, в нем все еще горел огонь.

Я не стал с ним спорить. Я бы никогда не признался ни одному из них, но в тот момент в конференц-зале, ощущение, что я сдаюсь, наполнило меня сладким облегчением. Тюрьма была бы ужасна, но что еще было нового? В моей жизни всегда был ужас. Эта штука с рок-звездой – счастливый приз, который я никогда не должен был получать, не говоря уже о том, чтобы сохранить.

Люди пытались втоптать меня в грязь с тех пор, как я был ребенком. Поставить меня на место. Убедиться, что у меня не возникло никаких серьезных мыслей о том, кто я такой. И каждый божий день я сражался с ними. Некоторые дни были тяжелее других, это точно. И не было совершенной записи, о которой можно было бы говорить, но я боролся. И всегда обещал себе, что буду сражаться.

Но в тот момент больше не хотел драться. Я устал, эта битва была такой большой. И вообще, за что мне теперь сражаться? Группа, которая не хотела меня видеть. Карьера, которой не будет, как только осядет пыль. И пустая кровать, пустой дом. Что бы Лорел ни чувствовала ко мне, я не был уверен, что это спасет меня как преступную бывшую рок-звезду. Да и с какой стати? Она заслуживала гораздо большего.

У меня ничего не было. У меня не было никого. И сейчас вероятно еще и должен сесть за решетку.

Как бы я ни был рад, что это случилось, мне вдруг захотелось, чтобы Лорел никогда не встречалась со мной.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒