СЦЕНА ВТОРАЯ. СЦЕНА ТРЕТЬЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 13 из 16Следующая ⇒

СЦЕНА ВТОРАЯ

А м ф и т р и о н жестом удаляет С о з и я и Т р у б а ч а.

А м ф и т р и о н. Твоя госпожа там, Эклиссия?

Э к л и с с и я. Да, господин.

А м ф и т р и о н. Она там, в своей комнaтe?

Э к л и с с и я. Да, господин.

А м ф и т р и он. Я жду ее здесь.

В тишине раздается голос с неба.

Г о л о с с н е б а. О женщинах. Сын Алкмены, которого она должна зачать этой ночью от Юпитера, встретит множество женщин на своем пути, и все они будут вероломны, падки на лесть и жадны до славы...

Т о л п а. Ах! Ах! Ах!

Г о л о с. Он будет обольщать их, овладевать ими, покидать их, побивать оскорбленных мужей, он погибнет из-за женщин...

Т о л п а. Ох! Ох! Ох!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

А л к м е н а, А м ф и т р и о н.

А л к м е н а. Что нам делать, Амфитрион?

А м ф и т р и о н. Что нам делать, Алкмена?

А л к м е н а. Еще не все потеряно, раз он позволил тебе опередить себя.

А м ф и т р и о н. Когда он должен появиться здесь?

А л к м е н а. Увы! Через несколько минут, едва солнце коснется края земли. Я не осмеливаюсь посмотреть в небо. У тебя острый глаз, ты ведь замечаешь орлов раньше, чем они тебя, взгляни лучше ты.

А ф и т р и о н. Вот звезда качнулась.

А л к м е н а. Это он, пролетая, задел ее. Ну придумай что-нибудь!

А м ф и т р и о н. Ведь есть же у меня голос, дар речи! Не бойся, Алкмена, я уговорю Юпитера, я попытаюсь переубедить его.

А л к м е н а. Бедный мой друг! Единственное существо, которое те6е удавалось убедить до сих пор, - да и то не словами, это я. Если я чего и опасаюсь, так это как раз твоего спора с Юпитером. Ты выйдешь из него побежденным, да еще уступишь меня вдобавок Меркурию.

А м ф и т р и о н. Тогда это конец, Алкмена.

А л к м е н а. Будем надеяться на его милосердие… Давай подождем его здесь, на террасе, где мы всегда устраиваем торжественные приемы для высоких гостей. Мне кажется, ему просто неизвестно, как мы любим друг друга. Пусть с высоты Олимпа он увидит нас вот так, рядом, вдвоем, у нашего порога, и, может быть, вид супружеской пары затмит в его глазах образ одинокой женщины. Обними меня! Крепче, дорогой! Это ничего, что здесь светло прижмемся друг к другу, покажем ему, в какое единое существо сливаются любящие супруги. Взгляни еще раз, что там, в небе?

А м ф и т р и о н. Зодиак отклонился в сторону, верно, он задел нить. Возьми меня за руку.

А л к м е н а. Нет, не надо напускных и банальных жестов. Отодвинься немного, оставь меж нашими телами маленький просвет, - то самое гнездышко подлинной супружеской нежности, где так любят укрываться дети, кошки и птицы.

Шум толпы и музыка.

А м ф и т р и о н. Жрецы подали знак. Он уже близко. Попрощаемся сейчас, Алкмена, или при нем? Надо подготовиться к самому худшему.

Г о л о с с н е б а ( возвещает). Прощание Алкмены и Амфитриона!

А м ф и т р и о н. Ты слышала?

А л к м е н а. Я слышала.

А м ф и т р и о н. И тебе не стpaшно?

А л к м е н а. О, дорогой, разве в решающие часы жизни не звучал у тебя в Душе неведомый голос, давая название твоим звездным мгновениям? Вспомни: в день нашей первой встречи, нашего первого морского купания не слышал ли ты внутреннего благовещения: «Помолвка Амфитриона», «Первое купание Алкмены»? Вот и сегодня близость богов сделала воздух таким звонким, что немое имя этой минуты гудит в нем набатом. Попрощаемся же!

А м ф и т р и о н. Признаться тебе, Алкмена, для меня все это не такая уж неожиданность. С самой первой минуты нашей встречи я ожидаю прощания с тобой - не того, что означает вечную разлуку, нет, но прощания, что станет ступенью к высочайшей нежности, к нашей новой любви. Так получилось, что я вынужден исповедаться перед тобой сегодня, на пороге смерти, когда принято говорить все до конца. Но знай: и в те дни, когда жизнь наша полнилась радостью и ничто не омрачало наш союз, с моих губ часто готово было сорваться слово прощания, ибо сердце мое разрывалось от любви и от тысяч новых неведомых ласк, назначенных тебе.

А л к м е н а. От тысяч новых ласк? Боже мой!

А м ф и т р и о н. О, как мне не терпелось осыпать ими твое лицо, твое нежное, гладкое лицо, твои глаза, не знающие слез, твои ресницы, ни одна из которых не упадет, вздумай я даже загадать желание. Невысказанная любовная тайна переполняла мою душу, и тайна эта была - прощание с тобой.

А л к м е н а. Милый, не перечисляй, пожалуйста! Как больно будет в могиле моим рукам, губам и всему остальному, что ты не успеешь назвать.

А м ф и т р и о н. Так ты уверена, что Юпитер убьет нас?

А л к м е н а. Нет, он нас не убьет. Он отомстит за наше сопротивление по-другому: превратит в существа разной крови и тем отнимет всякую радость общего бытия. Мы станем одной из печально известных пар, прославленных взаимной любовью, но разлученных внешним обличьем надежнее, чем ненавистью, - как соловей и жаба, ива и рыба... Ах, я лучше помолчу, зачем подсказывать ему такие мысли! Мне и раньше-то кусок не шел в горло, если я держала ложку, а ты брал вилку, что же станется со мною, если ты будешь дышать жабрами, а я листьями, если ты спросишь кваканьем, а я отвечу птичьей трелью?!

А м ф и т р и о н. Все равно я найду тебя и никогда не покину, любящим достаточно хотя бы смотреть друг на друга, быть рядом.

А л к м е н а. Быть рядом... А если он сделает так, что моя близость станет для тебя страшнее смерти? Если завтра на рассвете мы встретимся с тобой точно такие же, как сейчас, только твое тело останется прежним, мое же по милости бога утратит ту девственную чистоту, которую женщине возможно сохранить только под поцелуями мужа? Как потечет твоя дальнейшая жизнь с супругой, потерявшей уважение к самой себе, - с супругой, обесчещенной слишком высокой честью, оказанной богом, да еще заклейменной бессмертием? Представь себе, как на наших губах вечно будет трепетать третье имя - невысказанное имя, желчью отравляющее наши трапезы, наши поцелуи! Даже и помыслить жутко! Как ты взглянешь на меня при первом же ударе грома, когда весь мир засверкает молниями намеков на того, кто меня опозорил? Вся красота земли, все живое, созданное им, станет для нас напоминанием о постыдном его деянии. Ах нет, пусть уж лучше он превратит нас в простейшие, но чистые существа. В тебе столько отваги и подлинного мужества, что я смогу различить и узнать тебя среди деревьев или рыб по одной твоей привычке не прячась встречать ураган, жадно глотать добычу или смело плыть против течения.

А м ф и т р и о и. Козерог перевернулся, Алкмена. Он приближается.

А л к м е н а. Прощай, Амфитрион. Обидно все же, что я не дожила вместе с тобой до старости, не увидела, как согнулась твоя спина и как мы, подобно другим пожилым супругам, стали на одно лицо; нам не суждено вместе до конца исчерпать радости домашнего очага, узнать прелесть общих воспоминаний о прошлом и умереть одной смертью. О Амфитрион, давай сейчас на миг представим себя стариками, притворимся, что у нас с тобой позади не двенадцать месяцев, а долгие годы супружеской жизни. Так скажи мне, мой старенький муж, всегда ли ты любил меня?

А м ф и т р и о н. Всю жизнь!

А л к м е н а. И, когда подошла наша серебряная свадьба, не начал ли ты заглядываться на юных шестнадцатилетних девушек, на этих очаровательных легконогих зверьков, таких робких и храбрых одновременно? Ведь девушек так легко увлечь рассказами о героической жизни и подвигах!

А м ф и т р и о н. Ты всегда была для меня моложе самой юности.

А л к м е н а. А когда мне стукнуло пятьдесят и я начала капризничать, смеяться и плакать без всякого повода, и вдруг отсылала тебя к дурным женщинам, твердя, что от этого любовь наша будет горячее, ты ведь тогда ничего не возразил мне, но ты меня не послушался и ни к кому не пошел, не правда ли?

А м ф и т р и о н. Конечно, нет. Я хотел, чтобы ты гордилась нами обоими, когда подступит старость.

А л к м е н а. Да, и какая же у нас чудесная старость! Смерть может приходить за вами, я не боюсь ее!

А м ф и т р и о в. И как ясно помним мы вашу далекую юность! Ты ведь не забыла то утро, Алкмена, когда я умчался с войны и на рассвете увлек тебя в темноту твоей спальни?

А л к м е н а. На рассвете? Ты хотел сказать, в сумерках!

А м ф и т р и о в. Рассвет или сумерки, какая теперь разница! Может, это было даже в полдень. Я помню только, что утром того дня мой конь птицей перелетал через самые широкие рвы и победа плащом вилась за моими плечами. Да что с тобой, дорогая, отчего ты бледнеешь?

А л к м е н а. Умоляю тебя, Амфитрион, вспомни, когда это было - на заре или ночью?

А м ф и т р и о н. Да я вспомню все, что тебе угодно, моя дорогая, лишь бы ты не расстраивалась.

А л к м е в а. Тогда была ночь, да? Да?

А м ф и т р и о н. В нашей темной спальне - безусловно, была кромешная тьма. Ты права, смерть может приходить за вами.

Г о л о с с н е б а. Смерть может приходить!

Появляется Ю п и т е р в сопровождении М е р к у р и я.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 121314 15 16 Следующая ⇒