Доминик Буш

Стр 1 из 13Следующая ⇒

Доминик Буш

ОБЕТ

Перевод с немецкого М. Рудницкого

Премьера состоялась 24 июня 2016 года в Немецком театре в рамках фестиваля " Дни театральных авторов"

Есть вещи, относительно которых

можно прийти к общему мнению,

и важные вещи.

Макс Планк

Если из смысла диалога или из ремарки не вытекает прямой привязки текста к персонажу, отдельные реплики можно распределять между актрисами и актерами произвольно.

Косой чертой / обозначается начало следующей реплики, когда персонажи говорят одновременно.

Две реплики, помещенные на одной строке, но разделенные большим интервалом, произносятся одновременно. Например, в начале Второй сцены: " Лагос" и " Монровия" звучат синхронно.

dominik. busch@gmx. net

www. dominikbusch. ch

1. Пролог

Внезапно тряска усиливается.

Но не сразу:

а как бы исподволь,

плавно.

Если бы Тима

– его зовут Тим –

если бы Тима минут пять назад спросили,

как бы он описал это ощущение,

он бы сказал: тряска.

Слово-то какое неприятное: тряска.

Хотя тряска, это, пожалуй, преувеличение:

скорее мягкое покачивание,

так что он даже не оторвался от книги,

вероятно, еще и потому,

что описываемая сцена его забавляла:

– так и вижу, как Тим смеется –

там, в книге, мужчина, лежа на кушетке, рассказывает психиатру

о своей одержимости мастурбацией,

так что Тим продолжал читать, и даже картонный стаканчик,

до краев наполненный чаем " эрл грей",

– стаканчик заслонен книгой, вот Тим его и не видел, -

нисколько его не беспокоил, потому что признания мужчины,

персонажа романа,

всецело поглотили его внимание,

- и хотя над стаканчиком клубился пар,

ни малейшей мысли о его горячем,

- то бишь обжигающем -

содержимом у Тима не возникало.

До поры до времени не возникало...

И лишь когда покачивание перешло в тряску,

он опустил книгу на край своего откидного столика

и глянул в окно.

Но не увидел - ничего.

Вернее сказать: немного.

Иллюминатор - помесь овала и прямоугольника -

сквозь двойные стекла показывал море.

Далеко внизу: море

И ни суденышка - ни катера, ни кораблика.

А еще в стеклах иллюминатора отражался текст аннотации к роману,

где говорилось о Нью-Йорке, еврействе, сатире, психиатре, кушетке

и одержимости мастурбацией.

Монитор фиксировал их местонахождение на трассе:

Болеары они уже пролетели,

где-то к востоку от них пластались Корсика и Сардиния,

Тим не знал, сколько еще им остается лететь

до французского побережья.

Может, полчаса. Может, двадцать минут.

Он и другого не знал: что они до побережья вообще не долетят...

Страх пришел после.

Скажи кто-нибудь сейчас Тиму, что через пять минут

он даст себе обет,

он бы, наверно, только улыбнулся,

и слегка головой покачал,

– не поверил бы –

или покрутил бы пальцем у виска в том самом месте,

где смоль его волос

уже начинает переходить в седину.

Что я себе дам? Обет? Это кто же в наше время так изъясняется?

Так бы он, наверно, сказал

и, не вдаваясь в дальнейшие дискуссии,

снова углубился бы в роман Филиппа Рота -

Но об этом позже.

Начнем с самого начала.

Или даже еще раньше:

Начнем с того, что было раньше. //

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒