Shroud of Eternity 25 страница

— Волшебник, вы не могли бы использовать магию, чтобы расчистить путь? — уныло спросил другой солдат. — Или хотя бы сказать, где мы находимся?

— Мой дар не карта, — отрезал Ренн. Его горло слишком пересохло, чтобы спорить. — Ты не думал, что если бы я мог, то создал бы волшебную карту еще две недели назад?

— Он просто предположил, волшебник, — успокоил его Тревор.

Почесав надоедливую щетину на своих многочисленных подбородках, Ренн фыркнул.

— Разойдитесь. Я могу расчистить эти дебри магией. Пользы немного, но все же.

Девять солдат отступили от агрессивных зарослей вокруг журчавшей воды. Ренн дернул рукой и приказал своему дару выкорчевать упрямые колючие заросли. Выплескивая гнев и разочарование, он вырвал тамариски и отшвырнул с такой яростью, что сухие ветви засвистели в воздухе и упали кучей хвороста далеко в каньоне. Вода продолжала булькать в источнике, но теперь превратилась в грязную жижу. Лужи с прозрачной водой теперь были наполнены взвесью красной грязи. Столпившиеся солдаты с тревогой смотрели на источник.

— Теперь мы не сможем напиться.

— Просто подождем, когда грязь осядет, — как всегда оптимистично сказал Тревор. — Или профильтруем воду через ткань.

— Давайте разобьем лагерь здесь, — предложил Ренн, хотя был еще только полдень. — Здесь хотя бы есть вода.

— А что насчет еды? — спросил один солдат. — Наши сумки пусты.

— Налови ящериц, — скомандовал Тревор. Когда солдаты зароптали, он продолжил: — Если жалуетесь, значит, не голодны.

Бравые городские стражники Ильдакара сейчас больше напоминали падальщиков: они рыскали по каньонам, бросая камни в ящериц или пытаясь изловить рептилий голыми руками. Тремя днями ранее один из них нашел куст, усыпанный темно-фиолетовыми ягодами, и принялся жадно есть, не пожелав делиться со своими спутниками. Он смущенно вернулся в лагерь с перепачканными губами. Его товарищи расстроились, что он наелся ягод без них. В ту же ночь мужчина кричал от боли, его тошнило, он содрогался в спазмах из-за яда, а потом умер. После случившегося все стали более осторожными.

Ренн скучал по своему особняку с домашними рабами, садами и чудесными ветряными колокольчиками.

— Мы не лесники, нас этому не учили, — пожаловался он Тревору достаточно громко, чтобы услышали остальные.

Разведчики вернулись с охоты со скудной добычей и принесли сухие ветви выкорчеванного тамариска, чтобы можно было разжечь костер. Сухое легкое дерево вспыхнуло так жарко и быстро, что огонь вышел из-под контроля и подпалил близлежащие кусты. Ренн снова вынужден был прибегнуть к магии и взять немного воды из источника, чтобы погасить пламя.

Это было очередное несчастье в их бесконечном путешествии.

Ренн ненавидел властительницу и главнокомандующего волшебника. Он был возмущен тем, что они поручили глупое задание без ясной цели, конкретного направления и должной подготовки. Они всю жизнь нежились в своем легендарном городе. Откуда Ренну знать, как разбивать лагерь, охотиться или искать съедобные коренья и листья? Никто из них этого не знал. Городская стража не имела должной выучки.

Теперь они ощущали себя потерянными и несчастными в этой пустоши. Они так долго блуждали, что Ренн сомневался, найдут ли они дорогу домой. Вместо этого им предстояло отыскать Твердыню и от имени Ильдакара заявить права на огромные магические библиотеки. Хотя Ренн уже не был так уверен, что его волнует Ильдакар.

Когда они легли спать, все еще чувствуя запах дыма от потушенного костра, капитан Тревор сказал:

— Я уверен, что мы доберемся туда завтра.

Глава 62

Тора сидела в башне властителей, ощущая темную энергию и волнения на улицах Ильдакара, и это приводило ее в ярость. Она была на взводе несколько дней — с тех пор, как дерзкая колдунья Никки бросила ей вызов. Тора с подозрением относилась к этим чужакам с самого их прибытия. Их тревожащие и противоречивые мировоззрения не соответствовали тому, чего она и ее волшебники-единомышленники достигли в Ильдакаре — идеальному обществу. Никки тут же начала все критиковать, но ей здесь было не место, как и ее компаньону-волшебнику, лишенному сил. Тора хотела бы, чтобы они никогда не приходили в город.

По крайней мере, чужеземная колдунья была побеждена, а Натан все еще лежал без сознания в особняке повелителя плоти. Может быть, он не доставит много неприятностей, когда очнется. Если эксперимент Андре восстановит его дар, то Натан Рал будет очень благодарен, а если окажется несговорчивым, Тора уничтожит и его.

Тем временем никчемный юнец Бэннон тренировался в ямах и этим мог хоть как-то послужить городу. Да, все было прекрасно.

По требованию властительницы Адесса с самого утра пришла в тронный зал, чтобы отчитаться. Было еще рано, поэтому Максим и члены палаты волшебников не присутствовали.

Морасит, четко следуя протоколу, стояла перед троном.

— Бэннон Фермер — вполне достойный боец, властительница. Он неплохо держался против нашего чемпиона, хотя и получил тяжелое сотрясение мозга. Его тренирует Лила. Если как следует его натаскать, то в итоге он станет славным воином.

— По крайней мере, он годится для развлечений, — сказала Тора. — Мне все равно, переживет ли он свой первый поединок. Он друг Никки, и это до сих пор выводит меня из себя.

На дальней стене виднелась свежая кладка там, где рабочие отремонтировали рамы разбитых окон. Отмеченная заклинаниями кожа Адессы была покрыта синяками от многочисленных ударов, которые нанесла ей Никки. Адесса назвала это ценой за поединок. Каждый полученный удар был маленьким поражением. Хотя в итоге Морасит помогла уничтожить Никки, она не смогла одержать быструю и чистую победу, как рассчитывала властительница.

— Вы уже нашли ее тело? — спросила Тора. — Она упала с башни, поэтому должна была распластаться на городской улице.

Адесса вздрогнула, отвернувшись.

— Нет, властительница. Капитан Стюарт и городская стража обыскали улицы и крыши домов. Мы должны были найти ее изломанные останки.

В клетках позади трона щебетали и чирикали недавно пойманные жаворонки, но их пение мало успокаивало Тору. Она встала и прошла по полированным голубым мраморным плитам к отремонтированным окнам. Она распахнула створки и вдохнула прохладный утренний ветерок, окидывая взглядом город. Никки вышвырнуло через эти окна со всей силой, которую смогла призвать Тора. Она могла упасть где угодно.

— Я ожидаю, что какой-нибудь горожанин сообщит о ее разбитом теле, лежащем на заднем дворе или в канавах.

— Мы тоже этого ждем, властительница, но пока сообщений не было.

— Найди ее тело, — сказала Тора. — Люди говорят о Никки не меньше, чем об этом надоедливом Зерцалоликом.

Хотя этим утром не созывали совет волшебников, Тора предпочла остаться в тронном зале, потому что он принадлежал ей. Когда Тора сидела на троне и смотрела в окна, это напоминало ей о власти и ее положении. Ильдакар принадлежал ей. Члены палаты и даже ее муж были лишь ширмой. Она была властительницей, и город был ее утопией, ее замыслом. Эти идеи зародились у нее тогда, когда она увидела армию генерала Утроса, пересекающую равнину. Все в Ильдакаре пребывали в ужасе, но Тора узрела в этом возможность.

Да, саван был защитой, но также и ограждал от влияния извне, опасных идей, яда учений и мнений, которые не соответствовали взглядам Торы. Ильдакар был совершенен пятнадцать веков… пока магия не ослабла и заклинание савана не исчезло. Десять лет назад легендарный город замерцал и вернулся из своего вневременного пузыря — беззащитный и уязвимый. Чужестранцы могли прибыть из далеких земель и привнести тревожные идеи, которым не место в Ильдакаре.

Никки была вопиющим примером опасности, с которой может столкнуться общество Ильдакара. К счастью, после недавнего ритуала кровопролития саван снова укрыл город, и властительница Тора могла спать спокойно… какое-то время.

Но она также знала, что заклинание было слабым и временным, поскольку они не пролили достаточно крови. Тора с Максимом постоянно спорили, стоит ли снова делать саван постоянным. Законы магии во внешнем мире кардинально изменились, стали нестабильными и непостоянными, и Тора не могла сказать, насколько хватит даже грандиозного кровопролития.

Но все же сделать это было необходимо.

Стоя в тронном зале и прислушиваясь к залетавшему в открытые окна ветерку, Тора приняла решение. Она — властительница. Ей все равно, что думают члены палаты волшебников, потому что они подчинятся ее приказам. Кто-то примется жаловаться себе под нос, а Максим, конечно, выразит недовольство — но он всегда так делал, и это не помешает ей придерживаться своего решения.

— Саван на месте, — произнесла Тора, — но мы должны сделать его сильнее.

Адесса выпрямилась:

— Единственный способ — пролить больше крови.

— Да, — сказала Тора с натянутой улыбкой, — и мы должны пролить достаточно крови, чтобы саван простоял тысячу лет. Тогда у нас будет полно времени, чтобы выследить Зерцалоликого и его сброд. Начинай приготовления! Мы должны восстановить и откалибровать приборы на вершине пирамиды, но я хочу, чтобы ты начала отбирать рабов — всех из последней партии норукайцев и даже больше. — Она постучала пальцем по каменному подоконнику, подсчитывая. — Я бы сказала, трехсот будет достаточно. Да, остановимся на трех сотнях. Собери рабов, возьми недостающих у одаренной знати… а если они будут жаловаться, скажи, пусть считают это налогом на собственную безопасность. — Она медленно вышагивала по залу, а в голове ее кипели мысли. Да, столько крови будет расточительным, но эффективным средством. — Пусть рабовладельцы обработают их цветами умиротворения, чтобы сделать послушными. — Она поднялась на помост и устроилась на троне — на своем любимом месте.

— Это займет некоторое время, властительница, — сказала Адесса. — Минимум два-три дня.

— Два, — отрезала Тора. — И заручись поддержкой городской стражи. Народ возликует и обрадуется. Они знают, каким был раньше Ильдакар и каким может стать снова — но только если саван будет долговечным.

Ее по-прежнему тревожил вызов Никки, который почти увенчался успехом. Тора посмотрела на окаменевшую колдунью Лани, стоявшую у стены. Эта женщина была слишком дерзкой, принципиальной и наивной, она пожелала расширить палату волшебников, включив в нее представителей низших сословий. Абсурд!

Лани слишком верила в свои силы и недооценивала способности Торы. Она была мечтательницей, одаренной женщиной, которая играла с водой и показывала детям фокусы — будто дар можно было использовать так обыденно. Лани кормила птиц и собирала их вокруг себя. Тора вспомнила, как Лани нравилось стоять на самых высоких уровнях башни, вытянув руки и позволяя певчим птицам порхать вокруг нее.

Когда властительница одолела Лани в поединке, она решила посадить жаворонков в клетки, посчитав это более уместным. Израненная и истекавшая кровью Лани отползала прочь, отзывая свой вызов и моля о пощаде. Лани думала, что на этом все закончится, но для властительницы это было только начало. Приняв сторону жены, Максим использовал заклинание окаменения, чтобы превратить побежденную соперницу в статую, как только та обернулась в последнем жесте неповиновения. Лани служила мрачным напоминанием для других членов палаты, которые могли бы повторить подобный вызов — как это сделала Никки. И Никки тоже потерпела неудачу.

Тора стиснула зубы, все еще желая, чтобы они нашли безжизненное тело женщины. Может, она убедит мужа превратить переломанный труп в камень. Она хотела поставить исковерканную статую Никки в тронном зале в качестве еще одного напоминания.

— Три сотни рабов соберут для ритуала, как вы и повелели, властительница, — сказала Адесса с коротким поклоном. — Однако помимо кровопролития, я бы хотела, чтобы мы могли использовать рабов на боевой арене. Мне кажется, это слишком расточительно. Все эти потенциальные бойцы…

— Это не расточительство, если кровопролитие укрепит саван, — прервала ее Тора. — У нас будет достаточно времени, чтобы побудить рабов размножаться и пополнять свою численность. — Ее лицо стало суровым. — Собери рабов для жертвоприношения.

Морасит кивнула:

— Да, властительница. Сделаю за два дня.

— За два дня, — повторила Тора. Она уже предвкушала ритуал.

Глава 63

Где-то в тренировочных ямах Бэннон, у которого ныло все израненное тело, собирался с силами, чтобы приступить к очередному дню обучения. Его череп все еще гудел от отголосков боли. Ян так серьезно ранил его своей палицей, что одному из одаренных рабочих пришлось исцелить его треснувший череп. Однако Лила специально помешала целителю сделать хоть чуточку больше необходимого.

— Мальчик должен чувствовать боль, — сказала она. — Каждый синяк, каждое болевое ощущение, каждый порез — это урок, который он должен запомнить.

— Пресвятая Мать морей, я прекрасно все помню, — простонал Бэннон.

Лила игриво погладила его по щеке. В ее улыбке было больше желания, чем веселья.

— Я хочу оставить тебя невредимым для более серьезной игры. Тебе слишком многому нужно научиться.

Он сопротивлялся, но это не шло ему на пользу. Довольно быстро он научился рационально расходовать силы — например, на то, чтобы сохранить себе жизнь. Бэннон ничего не слышал о Натане или Никки, но был уверен, что они его ищут. А вдруг Амос с друзьями скрыли его исчезновение? Его сердце сжалось.

Рано или поздно наставницы выставят его на главную арену перед толпой зрителей. Юноша был уверен, что они заставят его сражаться с каким-нибудь ужасным противником вроде того двухголового воина. Вдруг Никки и Натан увидят его с трибун, как когда-то Бэннон увидел Яна? Он представил, что сделает тогда колдунья, и на его лице невольно появилась улыбка.

Но Бэннон сомневался, что выдержит обучение. С каждым днем оно становилось все суровее и опаснее.

Ян отдыхал, поглядывая на него через коридор. Поначалу его друг сердито игнорировал Бэннона, но после их дуэли закаленный чемпион все чаще подходил к решетке своей камеры, чтобы посмотреть на него, будто воспоминания пытались прорваться через зарубцевавшуюся пелену разума. Однажды Бэннон проснулся посреди ночи и обнаружил, что Ян вышел из своей незапертой клетки и стоит перед решеткой камеры Бэннона, глядя на него. Как только Бэннон вскочил с койки, желая поговорить с другом детства, Ян укрылся в своей камере, заперев дверь и исчезнув из вида. Он не отозвался, когда Бэннон отчаянным шепотом звал его.

Сегодня Ян, сощурившись, наблюдал за ним. На его лице не отразилось никаких эмоций, когда Лила повела Бэннона к Адессе, стоявшей возле одной из тренировочных ям. Лидер Морасит встретила их с хмурым лицом, ее темные глаза метались. Юноша решил, что она чем-то расстроена.

Это был плохой знак.

Тело Адессы покрывали желтые и фиолетовые синяки, словно ее крепко побили. Бэннон ощутил сильное удовлетворение, увидев это.

— Похоже, последний бой ты проиграла, — сказал он, зная, что этим спровоцирует ее.

Они стояли возле глубокой ямы вроде той, где он в первый раз дрался с Лилой. Лицо Адессы похолодело, рот оскалился.

— Я выжила, а мой соперник — нет. Поэтому я не проиграла.

Бэннон не мог вообразить, какой враг мог так потрепать мощную Морасит.

Лила протянула ему Крепыша, и он стиснул обернутую кожей рукоять. Бэннон по-прежнему был одет только в набедренную повязку и сандалии, а ему хотелось иметь приличную броню. Он стоял на краю ямы, слегка согнув колени и напрягая мышцы.

— Мы готовимся к следующему представлению на арене, — продолжила Адесса. — Посмотрим, кто из наших двух новичков переживет сегодняшнюю тренировку. Может, ты, Бэннон? — Она коротко кивнула Лиле.

В мгновение ока женщина толкнула юношу спиной вперед, и он пролетел более двенадцати футов, упав на дно ямы. Бэннон ударился о мягкий грунт, но ничего не сломал и не проткнул себя мечом. Лила научила его падать, приземляться и вставать. Он вскочил на ноги, встав в стойку. Бэннон увидел зарешеченный проем на уровне земли, за которым притаилось… нечто.

Адесса стояла на краю ямы, скрестив руки на прикрытой черной кожей груди.

— Из-за диверсии повстанцев неделю назад мы потеряли половину наших боевых животных и лишились главного укротителя Айвена, который контролировал их. Но властительница настаивает на представлении, чтобы успокоить жителей Ильдакара. Очень скоро мы потеряем сотни рабов. — Она покачала головой, бормоча себе под нос: — Такая растрата, ведь они могли бы стать бойцами и погибнуть на арене.

Бэннон упер сандалии в мягкий грунт и поднял меч.

— Я бы предпочел драться с тобой, — крикнул он ей. — Так бы я больше стремился к победе. Или боишься синяков?

Лила выглядела оскорбленной.

— Разве меня тебе недостаточно, мальчишка?

Адесса не клюнула на провокацию. Она повернула голову и крикнула:

— Созовите остальных бойцов, чтобы они могли понаблюдать, кто из двоих умрет. Им полезно по утрам чувствовать запах страха и смотреть на свежую кровь.

Лила свистнула, и рабочие побежали по туннелям. Вскоре собрались зрители, среди которых были и опытные воины. Ян тоже пришел.

Бэннон посмотрел на своего друга, тяжело сглотнув, но затем сосредоточился, услышав движение в туннеле. Зарешеченные ворота открылись, и из тени, рыча, медленно вышел зверь. По коже Бэннона забегали мурашки, когда он увидел золотистые глаза и изгибы хищного тела. В яму вошла мускулистая рыжеватая фигура — огромная песчаная пума, шкура которой была клеймена магическими символами.

Большая кошка оскалилась, демонстрируя саблевидные клыки. Ее взгляд остановился на Бэнноне, который стоял посреди ямы с поднятым мечом. Пума издала низкий грозный рык; ее длинный хвост хлестал по сторонам, как толстая плеть.

У Бэннона от удивления перехватило дыхание.

— Мрра!

Пума кралась к нему, пригнувшись к земле и прижав уши к широкой голове. Ее усы топорщились, как острая проволока. Она зарычала, готовая напасть на любого мучителя.

Трое подмастерьев укротителя присоединились к зрителям на краю ямы и смотрели на одинокую пуму. Мрра взглянула на них и зарычала. Даже Лила вздрогнула, хотя пума не могла до нее добраться. Укротители вели увлеченное обсуждение, будто что-то анализируя. Затем песчаная пума снова перевела взгляд на Бэннона. На своего противника.

Он осторожно сделал два шага назад, держа перед собой меч и подняв другую руку в успокаивающем жесте.

— Все в порядке, Мрра. Ты знаешь меня. Ты меня помнишь.

Мрра подошла ближе, и ее мощные лапы оставляли широкие следы на песке. Бэннон замедлил дыхание, пытаясь излучать чувство абсолютного спокойствия. Золотистые кошачьи глаза были пронзительными и яркими, словно в глубине их горело пламя свечи. Она потянула носом воздух, разглядывая его, а затем сделала еще несколько шагов вперед. Бэннон осторожно отступил.

— Ты помнишь меня, — прошептал он. — Подумай о Натане. Подумай о Никки, твоей сестре-пуме. Я знаю, что вас связывает заклинание. Мы сражались с тобой, а потом спасли тебе жизнь.

— Дерись! Что с тобой не так? — выкрикнула Адесса. Она повернулась к укротителям. — Вы ее не дрессировали, Дорбо? Почему она еще не готова?

Трое подмастерьев подняли руки и призвали свой дар, направив поток магии на большую кошку. Мрра напряглась, сильнее прижав уши и прищурив глаза. Она зарычала и повернулась в сторону стоявших наверху укротителей. Те обеспокоенно переглянулись. Их длиннолицый лидер стиснул зубы, усиливая напор магии. Мрра развернулась к Бэннону, будто некий кукловод заставил ее повернуть голову. Ей явно было больно. Бэннон видел, как дергаются мышцы под красивой рыжеватой шкурой, но в ее глазах не было узнавания.

Он держал Крепыша, выставив перед собой острие, и боялся, что ему придется сражаться и убить Мрра — как тогда в пустыне, когда ему и его спутникам пришлось убить двух ее сестер-пум. Бэннон видел в глазах большой кошки жажду убивать и проливать кровь, видел боль, которая заслоняла собой память и привязанности. Мрра знала его, но ее словно подавляла навязанная ей ярость.

Она подошла ближе, обнажив клыки и оттесняя его к стене.

Зрители кричали и улюлюкали. Лила рявкнула:

— Чего ты ждешь, мальчишка? Убей ее, пока она не убила тебя.

— Ее имя Мрра! — вскричал Бэннон.

Произнесенное вслух имя всколыхнуло что-то в разуме песчаной пумы, и она прыгнула вперед, словно коричневая молния. Бэннон напряг ноги и вскинул меч, уверенный, что большая кошка напорется на клинок. Но Мрра ударила лапой по его руке и придавила юношу к земле. Тяжелая кошка стояла сверху и рычала, приблизив клыки к его лицу. Бэннон знал, что она может разорвать ему горло зубами или распороть когтями его плоть.

Но Мрра просто прижимала его к земле, и он чувствовал на лице ее теплое дыхание. Бэннон замер, уставившись в кошачьи глаза. Она снова рыкнула, а затем убрала лапу с его груди, оставив юношу лежать на песке.

Сердце Бэннона колотилось, из уголков глаз текли теплые слезы.

— Мрра… — прошептал он.

Песчаная пума отошла в сторону, хотя он лежал на земле и был уязвим. Кошка села перед Бэнноном, окинула взглядом укротителей и зрителей и издала оглушительный рев.

Расстроенные трое укротителей обрушили на Мрра свой дар. Большая кошка размахивала лапами в воздухе, царапая воображаемых мучителей. Кружа вокруг Бэннона, она отказывалась причинять ему вред.

Одним мощным прыжком она рванула к Адессе и остальным, почти достав до края тренировочной ямы. Ее когти скребли по каменной стене, ухватившись за край, она отталкивалась задними лапами, но в итоге соскользнула вниз и тяжело приземлилась на пол.

Зрители в испуге отступили.

— Сделайте что-нибудь, — сказала Адесса. — Контролируйте эту тварь.

Разъяренные укротители удвоили силу атаки. Мрра в поисках спасения прыгнула в темный туннель и исчезла из вида.

Бэннон, тяжело дыша, поднялся на ноги и опустил меч. Он пристально оглядел всех. Среди молчаливых бойцов стоял Ян и смотрел на него с глубоким беспокойством.

Чувствуя безрассудную храбрость, Бэннон крикнул:

— Адесса, не хочешь прыгнуть в яму? Я буду счастлив сразиться с тобой — и, уверен, Мрра тоже.

Лицо Морасит потемнело от ярости, и она свирепо глянула на подмастерьев укротителя.

— Они не готовы. Исправить это! — бросила она и зашагала прочь.

Глава 64

Натан приоткрыл глаза и очнулся, выбравшись из бездонной пропасти боли в еще более мучительную боль. Он лежал на твердом столе, мысли медленно возвращались к нему, а сознание всплывало со дна глубокого океана черного забвения.

Свет постепенно становился ярче, и Натан возвращался к бодрствованию, страшась того, что ждет его после пробуждения. Он дрейфовал в смутном полусне, пытаясь упорядочить мысли и понять, где находится, но боль в груди была невыносимой. Он сдался, провалившись в глубокий сон…

Некоторое время спустя он попытался снова. Нестерпимая боль пульсировала в кровеносной системе, в мышцах и разуме, но в конечном счете стала почти терпимой; Натан призвал свои силы, заставив себя бросить вызов тьме. Где бы он ни находился, он пробыл там слишком долго.

Он напомнил себе, что он Натан Рал, могущественный пророк и блистательный волшебник. А также ученый, любовник, искатель приключений. Он не из тех, кто легко сдается, и неважно, сколько боли придется вытерпеть. Не шевелясь, Натан напряг свой разум и волю. Он понял, что слышит слабый барабанный стук в ушах. Натан сосредоточился на медленном и ровном стуке, который становился громче.

Тук-тук. Тук-тук.

Как боевые барабаны, призывающие армию к битве. Стук был зловещим, настойчивым и мощным.

Тук-тук. Тук-тук.

Он понял, что это не барабаны, а что-то более простое. Сердцебиение — его сердцебиение. Ритмичный и ровный стук в груди.

Шок и ужас от вернувшихся воспоминаний почти столкнули его обратно в черную пропасть. Натан вспомнил истерзанное тело главного укротителя Айвена, застывшего на пороге смерти; вспомнил, как повелитель плоти Андре вскрыл грудь этого крупного мужчины, будто снимая кожуру с плода… добираясь до еще живого сердца Айвена. Затем Андре повернулся к парализованному Натану на столе, неспособному остановить этот ужасающий процесс. Андре ухмыльнулся, глядя на него, а потом засунул пальцы в грудную клетку бывшего волшебника, раскрывая ее и раздвигая ребра. Натан хотел кричать, но не мог даже вздрогнуть.

Теперь, собрав все свои силы, он сумел моргнуть. Единожды.

Когда его глаза вновь открылись и наполнились светом, он увидел, что лежит в темной комнате с занавесками цвета индиго. Полотна ткани походили на стены, разделяющие части помещения. Это была студия повелителя плоти.

Натан чувствовал себя слабым и истощенным, его тело казалось скомканным обрывком пергамента, выброшенным в лужу. Он вдохнул глоток воздуха. В горле пересохло, и когда он попытался заговорить, его скрипучий голос не смог связать слов.

Тук-тук. Тук-тук.

Его сердце билось. Его новое сердце — сердце главного укротителя Айвена.

— Ах, ну вот ты и проснулся, ммм?

Натан не мог повернуть голову, но увидел склонившегося над ним Андре. Его заплетенная борода торчала вперед, напоминая длинную кисть. Повелитель плоти усмехнулся, и его мутные глаза заблестели от восторга.

— Я предвидел, что сегодня ты проснешься. И оказался прав, как и всегда.

Он похлопал Натана по груди, и прикосновение пальцев повелителя плоти послало новые толчки боли в сердце и в кости. Натан поморщился.

— Чувствуешь? Значит, ты жив. Я же говорил, ммм?

— Как?.. — только и удалось прохрипеть Натану. Он не мог произнести большего, но само это слово подразумевало много возможных ответов.

— Как? — повторил Андре. — Как я горжусь, что ты пережил эксперимент? Или как долго ждать, пока ты снова не станешь полноценным волшебником?

Натан сделал болезненный вдох и смог выдавить:

— Как… долго?

— О, прошло уже некоторое время. Несколько дней. Но тебе нужно восстановиться. Уверяю, твое сердце превосходно бьется. Уверен, ты это чувствуешь. И поскольку у тебя теперь сердце волшебника — как я и обещал — ты вновь сможешь найти свой дар! Линии твоего хань восстановлены. Позволь, я покажу.

Андре исчез из вида, и Натан услышал, как тот шуршит бумагами и свитками. Повелитель плоти вернулся, держа в руках белый лист, на котором порошок образовал цветные линии, но теперь узор изменился — видимо, пока Натан был без сознания, Андре сделал новую карту. Там, где раньше была пустота в груди Натана, появилась серая паутина с восстановленными линиями, хотя пока и бесцветными.

— Возможно, все займет некоторое время, но взгляни сюда. — Он провел по линиям на изображении груди Натана. — Это или дар Айвена, или какая-то абсолютно новая структура хань. Потеря оставила внутри тебя пустоту, и теперь магия пытается ее заполнить. — Андре ткнул указательным пальцем в грудь Натана, посылая вспышки боли. — Ты просто должен это выяснить, ммм?

Натан чувствовал, что его силы постепенно возвращаются. Теперь он окончательно проснулся, и мир вокруг стал четче и ярче. Неуверенно и боязливо, он позволил себе погрузиться в ощущения, следуя своему устойчивому сердцебиению. Да… он чувствовал струйку покалывающего дара, который он так хорошо помнил. Магия была его частью на протяжении всей жизни, столетие за столетием. Ее потеря по-прежнему ощущалось незажившей раной, и он радовался, чувствуя даже слабый проблеск дара.

Натан колебался. Последние несколько раз, когда он использовал дар, окончились неудачей: его магия искажалась и не работала должным образом. Он пытался исцелить несчастного раненого после нападения норукайцев на бухту Ренда, но дар подвел его, вылившись в разрушительную обратную реакцию с неожиданными последствиями. Вместо того чтобы исцелить раненого, магия разорвала его.

Когда Натан оказался один в лесу, он решился на новую попытку и осторожно призвал ветер, но вырвавшийся из его рук ураган вышел из-под контроля, ломая ветви и выкорчевывая деревья. Волшебник отчаянно пытался сдержать вихрь, пока разрушения не сравняли лес с землей, и едва преуспел.

Лишь один раз обратная реакция дара сработала в его пользу — Натан действовал в последнем порыве отчаяния, когда Судия пытался превратить его в камень. Решив, что терять нечего, Натан перестал сдерживаться и утратил контроль над даром. Магия вырвалась, обратив заклятие Судии против него самого. Натан, неожиданно для себя, выжил.

Теперь, увидев новую карту хань и зная, что в его груди бьется сердце Айвена, одаренного волшебника Ильдакара, Натан задумался, на что способен его вернувшийся дар.

Слушая стук в груди, чувствуя течение крови по венам, ощущая жизнь, он также различал внутренний гнев, темную энергию. Должно быть, гнев кипел в Айвене всю его жизнь. Главный укротитель использовал эту тьму, чтобы заставить повиноваться животных арены, которых дрессировал. Какая часть личности Айвена осталась в его сердце? Какая часть перешла Натану?

Он знал, что сначала ему нужно отдохнуть и восстановиться, а потом уже пытаться использовать магию. Натан был не готов, но не хотел признавать, что боится. Он завозился и приподнялся, обрадовав Андре.

— Ты совсем скоро вернешься к нам! Не могу дождаться, чтобы показать тебя другим волшебникам. — Он наклонился ближе, ухмыляясь. — Ты присоединишься к палате волшебников. Нам нужны новые советники, и, если ты отблагодаришь меня, я похлопочу за тебя. В Ильдакаре тебя ждет большое будущее, волшебник Натан.

— Не могу… остаться, — сказал Натан. — Другие дела. — Он моргнул и глубоко вдохнул.

— Конечно же, ты останешься, — сказал Андре. — Саван восстановлен. Никто не может покинуть Ильдакар. Властительница вынашивает еще более грандиозный план: через две ночи мы устроим невероятное кровопролитие, чтобы сделать саван постоянным. Ты останешься здесь на очень долгое время.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒