Shroud of Eternity 24 страница

Оливер сидел на лошади позади нее, ощущая твердость ее тела.

— Да, мы уже почти дома, — сказал он скорее Перетте, чем кому-либо другому.

Глава 58

Разбив высокое окно, Никки вывалилась во тьму и начала стремительно падать. Холодные когти ночного воздуха вцепились в ее избитое тело. Капли крови из ран разлетелись в воздухе, поднявшись подобно красным звездам среди незнакомых созвездий. Она летела вниз, обхваченная своим черным платьем. Мимо пронеслись каменные стены башни властителей, потом голые скалы плато. Сверкающие огни, крыши и извилистые улицы нижней части города становились все ближе.

Она ощущала себя птицей, черной вороной со сломанными крыльями, которая падает навстречу смерти. Но Никки не умела летать, потому что не была птицей. Она колдунья. Она — Госпожа Смерть. И хотя Адесса ранила ее, а властительница Тора нанесла решающий удар, вышвырнув в окно, Никки еще не была уничтожена, не была побеждена.

Она падала… но могла спастись. Никки умела контролировать ветер и использовать свой дар, чтобы управлять воздухом, создавая из него плотный барьер. Сейчас, несмотря на болезненно мечущиеся мысли, она быстро вдохнула, ощутив во рту металлический привкус крови, и создала спасительную воздушную подушку, объединив потоки ветра под собой, чтобы замедлить падение.

Крыши приближались к ней со скоростью выпущенной стрелы. У Никки оставалось всего несколько секунд.

Она уплотнила воздух, заставив его обхватить себя, но чувствовала, что ее тело продолжает стремительно падать. Черепичные крыши и лабиринты улиц приближались слишком быстро. Никки распростерла руки, пытаясь контролировать падение. Легкий толчок ветра швырнул ее вбок, и она задела водосток трехэтажного здания всего в двадцати футах от земли.

Никки вскрикнула, черпая всю мощь магии, которой обладала. Она отказывалась падать, отказывалась умирать. Гнев придал ей сил, но у нее не было четкого контроля, в котором она так нуждалась. Воздушные потоки, словно в отместку, подхватили ее и швырнули в стену здания, пока она падала в пустоту темного переулка.

Последний порыв ветра развернул ее спиной вниз, она замедлилась — и рухнула на скользкие усыпанные мусором булыжники темной улицы за дубильней и товарным складом.

Она ударилась головой о твердую землю, сдавшись на милость полуобморочного состояния. Но Никки все же не позволила себе скользнуть в блаженную тьму. Она часто скрывалась в благословенном забытье, чтобы уберечь себя. Много раз Джегань избивал ее до потери сознания, когда насиловал, и это короткое бегство в забвение иногда было единственным способом бросить ему вызов. Она совершенно не сопротивлялась побоям, чтобы лишить его удовольствия слышать ее крики боли.

Теперь Никки не нужно было бежать от боли. Она не могла укрыться от боли, которая была частью ее. Если она чувствует боль, значит, жива. Никки долго лежала с закрытыми глазами, вдыхая зловоние дубильных химикатов, выброшенных обрезков шкур яксена, ошметков мяса и жира, соскобленных с кожи и сваленных в помойную кучу, в которой дрались между собой крысы. Она слышала, как грызуны возятся в стекающей в канаву жиже, вороша мусор в переулке, где никто не мог их видеть.

Оставаясь неподвижной, Никки мысленно прощупывала свое тело, чувствуя вкус крови во рту и засохшую корку в носу. Голова пульсировала из-за проломленного черепа или сотрясения мозга. Мускулы были измучены жестоким поединком, а потом падением, и Никки знала, что ее бледная кожа будет сплошь покрыта синяками. Вдыхая и выдыхая, она поняла, что несколько ребер сломаны.

Достаточно сильный волшебник смог бы исцелить ее, но вокруг не было никого кроме крыс. Она могла бы сама исцелиться при помощи дара, как только наберется сил… но это будет еще не скоро. Никки сомневалась, что кто-нибудь из волшебников Ильдакара хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь ей, даже если некоторые из них втайне были возмущены суровыми методами властительницы. Они не признаются в этом после того, как Никки потерпела неудачу.

По крайней мере, ее не превратили в камень, как непокорную колдунью Лани. Значит, она еще сможет сражаться. Сейчас она должна все вытерпеть и выжить.

Никки открыла глаза. Игнорируя боль, она заставила себя пошевелиться, медленно и осторожно встать на ноги, восстанавливая дыхание. Она посмотрела наверх между зданиями по обеим сторонам переулка — дубильней и складом. Зловещий шип башни властителей напоминал часового на краю плато и казался невероятно далеким. Она не могла поверить, что выжила при падении с такой высоты.

Посмотрев на стены склада, Никки вдруг заметила проблески света и неровные отражения в трещинах между кирпичами. Осколки зеркала. Кусочки зеркального стекла с острыми краями оставили как знак.

Зерцалоликий! Повстанцы.

Держась за стену, Никки с трудом пошла вперед. Тени в переулке были неглубокими и успокаивающими. Она прислонилась к прохладному камню стены склада, отдыхая и восстанавливая дыхание. Она знала, что ей нужно двигаться дальше, но она была в городе совсем одна, и идти было некуда.

К счастью, в столь позднее время улицы были пустынны. Она хотела побыть одна и решить, что делать дальше. Каждый шаг высасывал последние крохи энергии. Она израсходовала слишком много сил во время схватки с Морасит и защищаясь от магии властительницы, а затем пытаясь замедлить падение. Теперь у нее не осталось ничего и никого. Натан был без сознания и мог никогда не прийти в себя. Она не знала, где Бэннон. Мрра держали в клетке. Никки осталась одна.

Перед глазами все плыло, а мысли слишком громко стучали в голове, поэтому она не сразу заметила крадущиеся фигуры. Никки вздрогнула и отступила, зная, что не может позволить стражникам увидеть ее. Но это был не верховный капитан Стюарт или его вооруженная городская стража. Это были повстанцы.

Один поспешил вперед и хрипло сказал:

— Это колдунья. Зерцалоликий захочет ее увидеть.

Ее колени тряслись, но она попыталась призвать свою гордость и решимость. Никки шагнула навстречу мятежникам, но тут же согнулась и прислонилась к стене. Люди в капюшонах подбежали и подхватили ее.

— Властительница… это она сделала. — Она вдохнула, и в ее легкие и бок будто вонзились острые клинки. — Мне нужно убить ее. — Их лица тонули в тени, и у Никки почти не было причин доверять им, но повстанцы стали ее единственной надеждой.

Она почувствовала поддерживающие ее руки.

— Пойдем с нами, колдунья. Мы отведем тебя туда, где ты будешь в безопасности.

Именно это ей и нужно было услышать. Никки сдалась успокаивающему черному забвению.

* * *

Никки очнулась во влажном, пропахшем сыростью месте. Она услышала плавное течение воды, ласковое, как шепот любовника. Моргнув голубыми глазами, Никки попыталась сфокусировать зрение. Она увидела узкие каменные проходы, освещенные створчатыми фонарями. Туннель был гладким и темным, будто гигантский сказочный червь прорыл себе путь сквозь песчаник. В центре туннеля тек поток воды в прямом как стрела подземном канале. Акведуки! Каменные дорожки в четыре фута шириной по обеим сторонам потока уходили в темноту.

Она лежала на деревянной низкой койке, застеленной несколькими слоями одеял. Ее импровизированная кровать стояла прямо на каменной дорожке у воды. Никки повернулась, приготовившись к взрыву боли от синяков и сломанных костей, но ощутила лишь ноющую ломоту от исцеления. Похоже, она больше не была на грани смерти.

— Кто-то исцелил меня, — пробормотала она, удивившись этому. Над ней потрудился одаренный. — Где я? — Ее голос был сухим и хриплым, в горле пересохло, несмотря на влажный воздух.

Никки подняла голову и увидела людей в коричневых балахонах. Они откинули капюшоны, не боясь показаться ей. Мужчины и женщины смотрели на нее, бледные и напуганные, но решительные. Она приподнялась, чем вызвала переполох среди повстанцев. Один убежал в туннель за помощью, но двое вышли вперед, чтобы помочь ей.

— Осторожнее, колдунья.

Пожилая женщина протянула неглубокую чашу с водой, и Никки принялась жадно пить. Вода была чистой, прохладной и восхитительной на вкус. Она осушила чашу и захотела еще воды, но ей отказали:

— Больше нельзя, иначе стошнит. Не надо торопиться.

Затем женщина дала ей ломоть мягкого хлеба, и Никки откусила кусочек.

— Я сама испекла его и украла у своего хозяина. Хлеб придаст сил, а для выздоровления они понадобятся.

— Мне уже гораздо лучше. — Жуя восхитительный хлеб, она заставила себя сесть, коснувшись ногами прохладного камня дорожки. — Достаточно, чтобы обдумать следующий шаг.

Черное платье было аккуратно сложено рядом. Она закуталась в одеяла в поисках тепла, пытаясь компенсировать пронзивший ее холодный гнев. Никки обратила внимание на окружающую обстановку. Воздух был чистым и влажным, не пахло ни стоками, ни кислым смрадом переулка за дубильней.

— Тора… Адесса. — К ней вернулись острые воспоминания.

— Тише, не нужно из-за них беспокоиться. Я Мельба. Пока поправляйся, сразишься с ними позже. — Губы старухи изогнулись в мрачной улыбке. — Мы все готовы сразиться с ними.

— Где мы? Кто эти люди?

— Ты уже знаешь ответ на оба этих вопроса, колдунья, — послышался мужской голос.

Когда Никки обернулась, боль пронзила ее спину, но она посмотрела на появившегося человека в серой одежде с капюшоном и гладким серебристым овалом, закрывавшим лицо. Зеркальная маска приглушала его голос, но слова мужчины имели определенную силу.

— Ты бросила вызов злу в башне властителей. Увы, ты потерпела поражение… но выжила. Мы поможем тебе вновь стать сильной. — Зерцалоликий сделал паузу. — Так мы все сможем стать сильнее и навсегда изменить Ильдакар.

— Да. — Никки почувствовала странный проблеск уверенности. — Давайте найдем способ уничтожить их. Как долго… я здесь лежала?

Зерцалоликий подошел к ее постели:

— Ты была без сознания больше суток. Хорошо, что мои последователи нашли тебя вскоре после падения и опередили городскую стражу. — Он мягко рассмеялся. — Тот факт, что они не смогли найти твое тело, заставил их запаниковать.

— Мы слышали о поединке, — добавила Мельба, предлагая Никки еще один кусочек хлеба. — Это было храбро и достойно восхищения.

— У меня ничего не вышло, — сказала Никки.

— Тем не менее, ты встряхнула их, — заявил Зерцалоликий. — Как и мы, когда выпустили боевых зверей, чтобы посеять хаос в городе.

Мятежники подошли послушать ее слова и встали возле Мельбы. По сияющим глазам и нетерпеливым лицам Никки видела, что дала им надежду… Но она сомневалась, что сама заслуживает эту надежду.

— Мы должны продолжать наносить ущерб, пока не сокрушим старый порядок, — продолжил Зерцалоликий. — Черное общество Ильдакара должно быть перестроено. Совет правил слишком долго без всяких перемен, а народ страдал. Этому должен прийти конец.

Таинственные повстанцы собрались вокруг и забормотали, соглашаясь.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, — пообещала Никки.

Зерцалоликий кивнул, будто меньшего и не ждал.

Глава 59

Беловолосый волшебник, напоминавший скульптуру из воска телесного цвета, лежал на окаймленном рунами столе в студии повелителя плоти.

Натан Рал хорошо сохранился для своего возраста и выглядел благородно. Он мог стать великим волшебником, если к нему вернется сила, которой он когда-то обладал. Андре восхищался им, радуясь выпавшей возможности провести подобный эксперимент. Он чувствовал себя скульптором, который работает с прекрасным и редким куском мрамора. Но даже в самом безупречном куске камня могли оказаться скрытые изъяны, которые способны привести к разрушению статуи. Он задался вопросом, нет ли у Натана такого внутреннего изъяна, который грозит ему гибелью.

— Посмотрим, из чего ты сделан, ммм? — Он провел кончиком пальца по длинному шраму на груди волшебника. Именно здесь Андре разделил плоть и кости, вскрыл грудину и извлек все еще бьющееся, но лишенное дара сердце, чтобы заменить его сердцем Айвена. — Только время покажет.

Когда он отступил, Натан даже не шелохнулся. Его тело было холодным, дыхание медленным и неглубоким. Веки походили на тонкий пергамент, закрывающий безвозрастные глаза пронзительно-голубого цвета.

Натан Рал утверждал, что ему тысяча лет. Это делало его впечатляющим исключением из обычных людей, хотя волшебники Ильдакара жили намного дольше благодаря савану вечности.

Самому Андре было уже почти две тысячи лет. Когда ему было пять веков, а его дар был на самом пике, к городу подступил генерал Утрос с ошеломляющей армией. Сотни тысяч солдат прошли через горы, разорив посевы и фруктовые сады и сравняв с землей все деревни на своем пути — лишь для того, чтобы армия продержалась еще несколько дней. Они встали у стен Ильдакара, требуя капитуляции и желая отобрать богатства города. Утрос обещал накормить свою армию припасами Ильдакара. Но Ильдакар уничтожил их.

Оставив Натана в исцеляющем беспробудном сне, Андре прошел через крылья своего особняка. Он вспоминал, как он и его соратники-волшебники столкнулись с великой армией императора Кергана. Повелитель плоти Андре был таким сильным, дерзким и амбициозным. Оказавшись пред лицом угрозы, он создал одно из лучших своих творений.

Он вошел в отдельное большое крыло и при помощи дара сделал освещение ярче. Со вздохом гордости Андре взглянул на трех закованных в броню титанов, его воинов Иксакс, которых он создал как величайших защитников Ильдакара, непобедимых солдат, способных уничтожить тысячи врагов без посторонней помощи — если война дойдет до сражения. Если спустить их с привязи, эти гигантские боевые машины будут атаковать подобно голодным гончим в курятнике, выкашивая врагов с невероятной быстротой.

Андре стоял, заложив руки за спину, и любовался исполинскими бронированными фигурами, обитыми бронзой наручами и браслетами, огромными боевыми рукавицами на кулаках размером с валун. Три воина Иксакс стояли прямо, соединив ступни и опустив массивные руки вдоль тела; толстые металлические шлемы закрывали их головы и лица, оставляя только щель для глаз.

— Ах, я всегда восхищался вами! — произнес Андре. — Я так рад, что создал вас, но разочарован тем, что палата волшебников дала мне сотворить только троих. — Он фыркнул. — У нас могла бы быть целая армия Иксакс, ммм? — Он перешел от первого титана ко второму, разглядывая рельефные мускулы под облегающей толстой броней. — Готовых, ждущих своего часа и беззаветно преданных. — Улыбаясь, он легкой походкой двинулся к третьему гигантскому солдату. — Я создал каждого из вас из сырьевого материала — обычного солдата, новобранца, обреченного умереть на поле боя. Теперь взгляните на себя. — Он вскинул руки. — Посмотрите, кем вы стали! — Он щелкнул языком. — Ах, если бы только моя магия могла дать вам больше терпения. Должно быть, вы очень долго ждете, ммм? — Он хихикнул. — Чтобы вы знали, вы стоите тут неподвижно более полутора тысяч лет. День за днем вы не сходите с места… бодрствуете и наблюдаете.

Ближайший воин Иксакс был настолько высок, что его бедро находилось на уровне груди повелителя плоти. Андре провел пальцами по чеканной поверхности кованого наголенника.

— Вы должны быть готовы к бою, готовы немедленно атаковать. У нас не будет времени будить вас, если понадобится ваша мощь. Мне жаль, если это доставляет вам неудобство. Какие грандиозные мысли, должно быть, посещают вас, пока вы здесь стоите, — сказал повелитель плоти, но в его голосе слышалась насмешка. — О, вероятно, к вам приходят великолепные идеи, ммм? Очень жаль, что у вас нет способа записать их. Творческий человек мог бы сочинить прекрасные стихи из многих тысяч строк. Уверен, этому вы и посвящали свой разум все эти годы. О чем еще вам думать? — Он поднял брови.

Ни один из трех воинов Иксакс не шелохнулся. Они были похожи на огромные статуи, но повелитель плоти знал, что они живые и мыслящие существа, запертые внутри брони.

— Как, должно быть, вас это расстраивает. — Теперь он откровенно над ними измывался. — Все это время вы не способны пошевелить ни одним мускулом. Разве вам не хочется просто… размять ноги? — Он шагнул к среднему воину Иксакс и постучал по броне кончиками пальцев. — Ты можешь это чувствовать? А если тебе нужно почесать нос? Может, где-нибудь зудит, ммм?

Он вышагивал перед ними, упиваясь своим успехом в создании гигантских воинов. Хотя эти три скульптуры из плоти были давно закончены, воины Иксакс оставались глиной в его руках. Он по-прежнему мог сломать их, если пожелает или если они ему наскучат.

— Только представьте, что у вас зуд… — произнес Андре и хихикнул.

Сквозь щелочки в массивных шлемах на него взирали желтые глаза трех неподвижных Иксакс.

Глава 60

Восстановив силы в сумрачных акведуках Ильдакара, Никки окрепла достаточно, чтобы использовать свой дар исцеления. Она залечила синяки и срастила треснувшие кости.

Кто-то нежно вытер ее лицо от крови влажной тряпицей, пока она находилась без сознания. Но ее больше удивляло то, что кто-то исцелил ее настолько, чтобы сохранить ей жизнь. Значит, кто-то из мятежников обладал даром и не все повстанцы были рабами или представителями низших классов. Для исцеления столь тяжелых травм требовались недюжинные магические способности.

Когда Никки спросила об этом у Мельбы и остальных, никто не ответил на вопросы, но ей не нужно было знать ответы. Она решила полагаться на себя и для начала собраться с силами. Никки уже строила планы относительно того, как снова бросить вызов членам правящего совета, в особенности властительнице Торе.

Как только она будет готова.

Никки, не желая сидеть на месте, исследовала туннели акведука, проходившие по всему городу. Один из заботившихся о ней повстанцев, тихий мужчина средних лет по имени Ренделл, сопровождал ее, освещая путь фонарем. Он знал все закоулки этого лабиринта.

— Наша вода поступает из речушек и ручейков равнины, но основная ее часть приходит из реки Киллрейвен, — объяснил он.

— Но река течет далеко внизу, у подножья обрыва, — сказала Никки.

— Волшебники используют руны переноса, чтобы вода текла туда, куда они хотят — неважно, в гору или со склона.

Ренделл остановился на перекрестке, посмотрел на текущую в канале воду и решил пойти налево. Никки последовала за ним. Свет его фонаря придавал стенам из песчаника теплый оранжевый оттенок.

— Своим даром они распределяют воду по всему городу, наполняя фонтаны, бассейны и питая почву садов одаренной знати.

Никки подобрала юбки до колен, наклонилась и погрузила пальцы в текущую воду.

— Это требует больших усилий.

Он посмотрел на нее:

— Разумеется, и волшебники Ильдакара не склонны к ненужным красивым жестам, чтобы доказать свою силу.

Никки вытерла мокрую ладонь о платье.

— Полагаю, не склонны.

Ренделл был домашним рабом волшебника Деймона, но сбежал и поклялся в верности Зерцалоликому; он скрывался в акведуках уже больше года. Деймон считал мужчину не более чем предметом мебели. Хотя лицо Ренделла редко выражало какие-либо эмоции, его глаза сияли, когда он говорил о свободе. Никки могла прочесть в них вскипающий гнев и направленную Зерцалоликим силу. Все его последователи чувствовали то же самое.

Никки поговорила с ними, желая понять, кто они такие. Некоторые были сбежавшими домашними рабами, всю жизнь прожившими в Ильдакаре; других продали в рабство норукайцы и они пробыли в городе лишь несколько лет. Кто-то редко посещал туннели, в то время как другие все время оставались под землей, как жуки в гниющем стволе упавшего древа. Зерцалоликий наведывался почти каждый день, но даже в безопасности туннелей не снимал зеркальной маски.

Он разыскал Никки, когда она шла по туннелям со своим проводником. Вместо его лица она увидела собственное искривленное отражение.

— Вот вы где! Я знаю, что в тебе растет нетерпение, колдунья. Пойдем со мной. В наших акведуках еще один гость, и я думаю, тебе захочется побеседовать с ним. — Его серое одеяние взметнулось, когда он зашагал по туннелю. — Вероятно, для него эта беседа станет последней.

Никки последовала за ним, испытывая настороженность и любопытство. Они шли по разветвленным туннелям с низкими потолками, пересекая воду по узким дощатым мосткам, проложенным повстанцами. Возле очередного пересечения каналов они наткнулись на небольшой альков, ставший подземной темницей.

К шероховатой стене был прикован обнаженный мужчина. Железные болты надежно крепили цепи; узник стоял, вытянувшись во весь рост, но его ноги едва касались земли. Когда пленник увидел прибывших людей, то стал извиваться и метаться, шипя на них, как пойманная рептилия. Никки поняла, что такое сравнение весьма подходит, когда разглядела ужасные шрамы от уголков губ до суставов челюсти, татуировки в виде чешуи, две длинные и тонкие коричневые косички на затылке и выбритый череп. Укрытые тенью глаза норукайца блестели. Он извивался в цепях, бросаясь в стороны, насколько мог. Никки наблюдала, как на его истощенном теле играют мускулы. Ребра мужчины выделялись, напоминая скелет морского змея, на который они с Натаном и Бэнноном наткнулись на Призрачном бреге.

— Это норукаец, который пропал без вести. — Она прищурилась, пытаясь вспомнить имя мужчины. — Дар.

— Да, остальные отплыли без него, что наглядно показало, насколько они ценят своих же сородичей, — произнес Зерцалоликий. — Норукайцы носят броню высокомерия, но броня эта не защищает от свободы. Дар теперь понимает, что значит быть пленником.

— Ходячее мясо, — сказала Никки.

Норукаец щелкнул челюстями, как дикое животное, которое пытается укусить своего мучителя.

— Ну, ходить ему осталось недолго. — Зерцалоликий подошел к пленнику на расстояние ширины ладони. — Его товарищи оставили его здесь, чтобы мы с ним поиграли. Многие мои последователи помнят нежные ласки норукайцев до продажи в Ильдакаре.

Тело Дара было преимущественно воспаленного темно-красного цвета. По всей длине рук, на левой части спины и на бедрах виднелись прямоугольные участками сырой плоти. Никки поняла, что с него сдирали кожу.

Зерцалоликий заметил, что она обратила на это внимание, и сказал:

— Я должен был как-то отблагодарить своих последователей, поэтому дал им острые ножи и позволил мстить — по одной узкой полоске кожи за раз. — Он усмехнулся. — Список желающих довольно длинный. — Лидер мятежников повернул свою зеркальную маску к Никки, и, хотя она не могла видеть его лица, все же заметила изменившийся тон приглушенного голоса: — Сложно было помешать им убить его. Такой гнев… — Он покачал головой под капюшоном. — Такой гнев может быть весьма полезен.

— А боль полезна? Ты допрашивал его? — Никки знала, насколько опасны и отвратительны норукайцы. Она не верила, что их интересует лишь торговля. — Ты знаешь, зачем они приезжают в Ильдакар?

— Продавать рабов.

— И все? Думаю, я смогу выжать из него больше сведений. — Никки уже предвкушала это. Она помнила, как правящий совет счел бесполезным допрашивать очнувшегося каменного солдата Ульриха.

— Мы сражаемся за свободу, — сказал Зерцалоликий. — У нас мало опыта в ведении допросов.

Никки улыбнулась.

— Тогда предоставь это мне. — Она вспомнила, как мучила пленников императора Джеганя, добывая очень ценную информацию. — Можно использовать вспышки огня в легких, ломать кости по одной, повышать температуру в спинном мозге или, быть может, замораживать сначала одно глазное яблоко, а затем другое.

Дар снова натянул свои оковы, гремя цепями, и Никки увидела силу налетчика. Если бы у него было время и он смог бы игнорировать боль в окровавленных запястьях, то Дару вполне по силам было вырвать из песчаника железные болты. Но это если Зерцалоликий даст ему достаточно времени.

Дар шипел и щелкал своим гротескным ртом.

— Вы все умрете! Король Скорбь отомстит за меня.

— Король Скорбь не знает, что ты здесь, — сказал Зерцалоликий, — и поскольку саван снова на месте, он ничего не сможет сделать.

Поморщившись от боли, Дар снова дернул цепи.

— О, он вернется, как только спадет ваш саван, и приведет многих норукайцев. Он уже строит флот и собирает армию.

— Звучит смело, — сказала Никки, — но я ничего не знаю об этом короле Скорбь. Вряд ли он представляет серьезную угрозу.

— Ты узнаешь его имя, — прорычал Дар. — Король Скорбь он потому, что именно это и делают люди, когда его видят — скорбят.

Никки поняла, что норукаец кипит от гнева. Он хотел похвастаться своим народом.

— Он так жаждет поговорить, что мне даже не нужно использовать свои методы. — В ее голосе слышалось явное разочарование.

— О, король Скорбь отомстит. Да-да, мы очень напуганы, — скучающим тоном сказал Зерцалоликий и повернулся к Никки. — Колдунья, не хочешь снять с него полоску кожи для собственного удовольствия? — Он достал изогнутый нож с золотой рукоятью из своей серой мантии.

Никки узнала клинок.

— Он похож на один из жертвенных ножей, которые члены совета хотели использовать во время ритуала магии крови.

— Какая ирония, правда? Один из налетчиков, продавший принесенных в жертву рабов, теперь сам испытает боль от такого же ножа.

— Откуда он у тебя? — спросила Никки.

Зерцалоликий поднял нож и покрутил его перед своей зеркальной маской, будто рассматривая детали.

— Мои последователи повсюду.

— Король Скорбь и его армия придут сюда, — не унимался Дар. — Как думаете, зачем наши работорговцы ведут дела с Ильдакаром? Мы собираем информацию. Думаете, ваш город непобедим, но вы слишком самоуверенны и слабы. — Его мощная челюсть открывалась и закрывалась слишком свободно, как у высохшего скелета. Дар набрал слюны, чтобы плюнуть в них, но та стекла по краям рта. — Мы продаем ходячее мясо, забираем ваше золото и узнаем все что можно о вашем городе, чтобы захватить его вместе с остальным Древним миром.

— Он довольно амбициозен, не так ли? — спросил Зерцалоликий приглушенным голосом.

Никки не стала отмахиваться от угрозы норукайца:

— Ты говоришь о норукайской армии и флоте? Как они намерены завоевать Древний мир?

Дар усмехнулся.

— Вы все для нас ходячее мясо. Вы слабы. Мы собираем свои силы на островах Норукай и намерены захватить весь материк. — Он засмеялся. — Мы видели тысячи каменных солдат за стенами вашего города. Вы думали, это была свирепая армия? На наших кораблях будет вдвое больше воинов — и скоро они выступят. — Он рассмеялся, зная, что все равно умрет.

Никки задумалась, как долго мятежники будут продолжать снимать с пленника кожу. Он, вероятно, продержится еще несколько дней.

Ренделл и несколько других повстанцев тихо пришли по туннелям, чтобы понаблюдать за допросом, и многим из них не терпелось причинить боль работорговцу.

Зерцалоликий взглянул на нож с золотой рукоятью, и его маска отразилась на полированном лезвии.

— Увы, ты уже не сможешь лицезреть эту победу.

Быстрым движением он перерезал горло норукайцу. Дар корчился и гремел кандалами. Когда хлынула кровь, Зерцалоликий поспешно отступил в сторону, чтобы алые брызги не попали на его серую мантию, но несколько теплых капель брызнули на щеку Никки. Другие мятежники стояли позади и негромко переговаривались. Кровь лилась по обнаженной груди работорговца, стекая через узкую дорожку в канал, и смешивалась с водой. Жители Ильдакара были привычны к виду крови. Никки не смущало ни убийство Дара, ни кровь в канале.

— Мне не понравились его слова о великой армии завоевателей. Что мы знаем о норукайцах?

— Очень мало, но не стоит волноваться, — сказал Зерцалоликий. — Мы находимся под защитой савана. Дела в Ильдакаре — вот моя забота.

Когда Дар перестал дергаться, Зерцалоликий схватил его за лоб и прижал к стене из песчаника. Он с силой надавил длинным ножом и пропилил горло, разрезая гортань, трахею и, наконец, позвоночник. Держа отрубленную голову Дара за одну из косичек на затылке, он бросил ее Ренделлу, и тот послушно поймал трофей. Кровь брызнула на серые одежды беглого раба.

— Под покровом темноты насадите голову на пику и оставьте где-нибудь в городе, — сказал Зерцалоликий. — Из-за савана мы не можем выставить ее на одной из дорог, ведущих в Ильдакар, как сделали раньше. Но послание должно быть достаточно понятным.

Предводитель повстанцев развернулся и зашагал прочь по туннелям акведука, покидая тайное гнездо своих последователей.

Глава 61

Поднялся теплый полуденный ветер, засвистав в узких гладких каньонах, но волшебник Ренн понуро смотрел себе под ноги, делая шаг за шагом. Одиннадцать выживших членов экспедиции во главе с капитаном Тревором брели по извилистым тропам.

Никто из них не знал, куда они идут.

— Уверен, мы почти пришли, — сказал Тревор уже в пятый раз за этот день. Только глупый оптимизм спасал его от безумия.

Путники миновали захватывающий дух перевал Кол Адаир и оказались на низкогорье, где обнаружили забытые тропы, поросшие сорняками и даже деревцами. Будто мир изменял сам себя, чтобы стереть неподатливые следы, оставленные древним человечеством. Наконец, экспедиция вышла к высокогорному пустынному плато, прорезанному каньонами с гладкими стенами. Они вошли в каньоны, убеждая себя, что они на правильном пути…

Страдая от жажды, группа с трудом пробивалась через низкорослые кедровые сосны, колючие заросли юкки и хрупкие серые тамариски. Солдаты слышали шум ручья, такого близкого и недосягаемого. Где-то в зарослях тамариска вода стекала в выбоину, а затем разливалась по камням.

— Промежность Владетеля! — воскликнул один из солдат. — Будь прокляты эти сорняки. — Они мечами рубили неподатливый тамариск, рассекая острые сухие веточки.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒