Лорен Вайсбергер 24 страница

Услышав вопрос, Сэмми ответил после секундной запинки:

– Есть хорошие новости.

– Тебя взяли! – заорала я, не удержавшись. Горячо помолившись за это целую секунду, я спросила осторожнее: – Ты получил место?

– Да, меня приняли. – Чувствовалось, что Сэмми улыбается. – Я представил несколько меню меньше чем за две недели. Юрист сообщил, что это произвело впечатление на его клиентов, и меня наняли на должность шеф‑ повара в недавно приобретенный маленький ресторан в Ист‑ Виллидж.

У меня дух захватило от восторга, но Сэмми вроде бы не заметил и продолжал:

– Обстоятельства здорово торопят. Судя по всему, ресторан вот‑ вот должен был начать работать, но в последнюю минуту неизвестные инвесторы увели его из‑ под носа владельца: наверное, парень влип в какой‑ нибудь корпоративный скандал. Те купили заведение по дешевке и спешно начали подыскивать шеф‑ повара – хотят открыть ресторан как можно скорее. Представляешь, как здорово?

– Поздравляю! – завопила я с искренним энтузиазмом. – Это потрясающе, я знала, что у тебя получится! – Я не кривила душой, но в ту минуту, когда слова вылетали изо рта, желудок сжался в тугой комок. Меня коробило от этой мысли, но, похоже, для нашего романа назначение Сэмми могло стать финалом.

– Спасибо, Бетт, для меня это важно. Не мог дождаться, когда поделюсь с тобой.

Не успев обдумать и немного завуалировать фразу, я брякнула напрямик:

– Но как же теперь наши отношения?

Наступила минута ужасного, вселенского, непреодолимого молчания, а я все еще не верила очевидному, зная, что нам с Сэмми суждено быть вместе, а возникающие препятствия – лишь ступеньки на пути к счастью.

– В ближайшее время я буду женат на этом ресторане, – подавленно и печально произнес Сэмми, и я поняла: ожидаемого не произойдет. Под ожидаемым я разумею развитие нашего романа.

– Естественно, – рассеянно отозвалась я. – Такой случай выпадает раз в жизни.

В подобный момент герой «арлекинки» говорит: «Такую женщину, как ты, дорогая, тоже встречаешь один раз в жизни, вот почему я приложу все силы, чтобы скорее выполнить свою работу». Но Сэмми не сказал ничего похожего, а тихо добавил:

– Главное сейчас – уложиться в сроки. Я слишком уважаю тебя, Бетт, чтобы просить подождать, хотя в глубине души надеюсь, что ты меня дождешься.

«Черт бы тебя побрал! – подумала я в сердцах. – Попроси, и я буду ждать! Скажи, что сейчас сложный период, но когда он закончится, мы будем счастливы, влюблены и больше не станем разлучаться. Отбрось свое изощренное уважение – я не хочу, чтобы ты меня уважал, я мечтаю, чтобы ты сходил с ума от страсти ко мне! »

Ничего такого я, естественно, не сказала. Вытерев слезы, капавшие с подбородка, я собралась с силами, не желая выдать предательской дрожи в голосе, и, заговорив, ощутила невольную гордость за собственное самообладание и четкую дикцию:

– Сэмми, я понимаю, что тебе выпал редкий шанс, и не могла бы обрадоваться сильнее, чем сейчас. Разумеется, ты направишь все время и силы на то, чтобы создать ресторан своей мечты. Уверяю, я не сержусь, не расстроена и ничего такого, напротив, очень за тебя счастлива. Иди и делай то, что должен. Надеюсь, ты пригласишь меня на обед, когда твой ресторан станет самым модным заведением в Нью‑ Йорке. Не пропадай, звони. Я буду скучать.

Тихо положив трубку, я не сводила глаз с телефона долгих пять минут, прежде чем разрыдалась по‑ настоящему. Сэмми не перезвонил.

– Расскажи еще раз, как моя жизнь однажды изменится к лучшему, – попросила я Пенелопу. Я лежала на диване в гостиной в тренировочных штанах, почти пять месяцев не имея сил смотреть на одежду для улицы.

– Бетт, милая, конечно, изменится. Только посмотри, как сказочно налаживается моя жизнь, – отозвалась подруга без тени сарказма.

– Что сегодня по телевизору? Ты не забыла записать «Отчаянных домохозяек»[173]?

Подруга отшвырнула журнал «Мэри Клэр» и посмотрела на меня:

– Бетт, мы смотрели их в прошлое воскресенье по телевизору. Для чего нам их записывать?

– Хочу посмотреть еще раз, – заканючила я. – Найдется у нас что‑ нибудь интересное? Может, «Спускаясь в долину», документальная порнушка Эйч‑ Би‑ О? У нас осталась хоть одна серия?

Пенелопа вздохнула.

– А «Реальный мир»? – Я нехотя села и начала переключать кнопки пульта видеомагнитофона. – Должна же быть хоть одна вонючая серия, пусть даже старая. Как же у нас может не быть «Реального мира»? – Я чуть не плакала.

– Господи, Бетт, возьми себя в руки. С тобой уже что‑ то не то.

Пенелопа права. Длительная депрессия стала для меня почти нормой. Пять месяцев без работы ничем не походили на отдых после увольнения из банка: не было чудесных утренних часов блаженной дремы, восхитительных походов в кондитерскую или долгих прогулок по изучению собственного района. Я не делала попыток найти работу – ни усердных, ни вялых – и кое‑ как зарабатывала на жизнь, выполняя быстро оплачиваемые заказы, которые из сострадания подбрасывал Уилл и некоторые его знакомые. Я выполняла работу за утро, сидя в трениках на диване, искренне считая себя вправе бездарно прожигать остаток дня. В отличие от меня Пенелопа, у которой были куда более веские основания падать духом, с каждым днем становилась все более деятельной, и это внушало тревогу.

Сэмми не объявлялся после телефонного разговора, состоявшегося через несколько часов после плейбойского праздника три месяца, две недели и четыре дня назад. В то утро, буквально через минуту после Сэмми, позвонила Пенелопа с известием, что переговорила с Эвери и «знает все». Эвери все‑ таки отзвонился невесте еще во время вечеринки и признался, что сильно напился и «нечаянно» поцеловал случайную девушку. Пенелопа была расстроена, но все еще сочиняла ему оправдания. Я собралась с духом и выложила ей правду. Тогда она, не шутя взялась за жениха, и припертый к стенке Эвери признался, что недавно возобновил связь с Эбби и некоторыми другими.

Пенелопа очень спокойно велела домработнице («подарку» на обручение от родителей Эвери) упаковать ее, Пенелопы, вещи и отослать их в Нью‑ Йорк. Затем заказала два билета первого класса на ближайший авиарейс, оплатив их кредиткой жениха, вызвала самый большой и роскошный лимузин, какой смогла отыскать, и утопила неприятные воспоминания в шампанском, развалившись на двух оплаченных сиденьях в салоне первого класса. Встретив подругу в аэропорту Кеннеди, я повезла ее прямо в «Черную дверь», где мы упились едва не до потери сознания. Первые недели она ночевала у своих родителей, которые, к их чести, ни разу не завели с дочкой разговор о том, чтобы дать Эвери шанс, а когда Пенелопа уже не могла выносить тепло семейного очага, я помогла ей переехать ко мне в гостиную.

Жалкие, с разбитыми сердцами, безработные почти пять месяцев, мы составляли прекрасную пару, деля ванну, туалет, каждую бутылку вина, плату за квартиру и просмотр пугающего количества исключительно плохих телефильмов. Все шло прекрасно, пока недавно Пенелопа не нашла работу. Подруга объявила, что будет ежедневно кататься в страховой фонд какого‑ то бутика в Коннектикуте и через две недели съедет на отдельную квартиру. Я понимала, что наша затянувшаяся вечеринка в пижамах не может длиться вечно, но в глубине души не могла избавиться от чувства, что меня предают. У Пенелопы дела наладились, и она даже упомянула, что парень, проводивший собеседование, оказался очень милым и очаровательным. Истина открывалась с пугающей ясностью: Пенелопа двигалась вперед, а мне суждено доживать дни жалкой развалиной.

– Как, по‑ твоему, сколько нужно выждать для приличия, прежде чем посетить его заведение? – в тысячный раз спросила я Пенелопу.

– Я же тебе говорила: с удовольствием замаскируюсь и проскользну в ресторан вместе с тобой. Он меня даже не знает. Разумно? Нет. Зато весело!

– Ты видела статью в «Уолл‑ стрит джорнал»? Панегирик, да и только. Назвали Сэмми одним из лучших новых шеф‑ поваров за последние пять лет.

– Да, дорогая, я читала. Или ты за него не рада?

– Ох, ты даже представления не имеешь насколько, – прошептала я.

– Что?

– Ничего, ничего. Я за него просто счастлива. Жаль, что не могу быть счастлива вместе с ним.

Семь недель назад Сэмми без особой помпы открыл в Миддл‑ Ист собственное заведение – прелестный маленький ресторан в стиле фьюжен. Уилл упомянул об этом на традиционном ужине в четверг, и с того момента я жадно следила за новостями. Сначала о ресторане писали мало – максимум биография шеф‑ повара и секрет столь быстрого открытия. Оказывается, чудесный итальянский ресторанчик на двенадцать столиков в Нижнем Ист‑ Сайде был любимым проектом выдающегося в прошлом директора инвестиционного банка, попавшего под огонь Элиота Спитцера[174]. Для уплаты огромного штрафа, назначенного Комиссией по ценным бумагам и биржам, парню пришлось расстаться с недвижимостью, и инвесторы Сэмми купили ресторан по дешевке. Так как внутреннюю отделку помещения и обстановку обновили совсем недавно, а кухня была оборудована по последнему слову техники, Сэмми смог открыть ресторан уже через три с половиной месяца, отделав заведение в стиле рокко[175]. На некоторых веб‑ сайтах появились отзывы клиентов, и еще новый ресторан удостоился упоминания в статье, посвященной «облагораживанию» района. Но затем случилось необычное: за какие‑ то две недели ресторан Сэмми из солидного заведения местного масштаба попал в разряд городских достопримечательностей.

Согласно последней статье в «Уолл‑ стрит джорнал», обыватели близлежащих кварталов веселятся часто и начинают рано. Сэмми удавалось держать двери открытыми, а меню роскошным. Когда ресторан посетил Фрэнк Бруни, автор обзоров для «Нью‑ Йорк таймс», Сэмми уже вполне развернулся. Бруни оценил заведение в пять звезд – неслыханное дело для неизвестного шеф‑ повара и его первого проекта. Восторженные рецензии незамедлительно появились и в других нью‑ йоркских газетах и журналах. На прошлой неделе «Нью‑ Йорк мэгазин» опубликовал великолепную, нарочито небрежную статью, озаглавленную: «„Мистер N“: единственный приличный ресторан». Репутация ресторана ракетой взлетела от никому не известного заведения до нью‑ йоркского клуба класса «должен‑ зарезервировать‑ столик‑ или‑ уме‑ реть‑ ужасной‑ смертью‑ третьесортного‑ тусовщика».

Камнем преткновения стало то, что Сэмми не резервировал мест. Ни для кого. Ни при каких обстоятельствах. В каждом интервью – уверяю, я прочла их все – Сэмми настаивал, что клиентов ждут, всем посетителям рады, но никто не получит приоритета в обслуживании. В статье приводили его слова: «Я провел не один год, определяя, кого пускать, а кого нет, и не собираюсь больше этим заниматься. Если люди хотят здесь поесть, кто бы они ни были, пусть заходят в ресторан на общих основаниях». Это было единственным требованием Сэмми к посетителям.

– Но никто не пойдет, если нельзя заранее заказать столик! – возбужденно заорала я Пенелопе, когда прочла об этом впервые. – Не сочти, что я волнуюсь о его благополучии, но…

– Что ты имеешь в виду – никто не пойдет? – заинтересовалась подруга.

– Нужно иметь в штате стервозного менеджера по резервированию мест, который с пеной у рта доказывал бы, что свободных столов нет и не будет в ближайшие полгода в период с пяти вечера до полуночи.

Пенелопа рассмеялась.

– Я серьезно! Я эту публику знаю! Люди повалят в ресторан в одном случае – если заставить их поверить, что им туда нельзя, как ты не понимаешь! Скорейший путь заполнить столики – это отвечать звонящим, что все места заказаны и тут же поднять цены на салаты до восьми долларов, а на напитки – до четырех. Нужно нанять официантов, считающих себя выше обслуживания столов, и распорядительницу, надменно меряющую вошедших взглядом с головы до ног, – только тогда у Сэмми появится шанс! – Это было шуткой лишь наполовину, но его политика и без того срабатывала.

Автор обзора в «Уолл‑ стрит джорнал» сетовал на засилье высококлассных клубов и выдающихся шеф‑ поваров в Нью‑ Йорке. В одном «Таймуорнер» насчитали пять эксклюзивных ресторанов. Горожане устали от помпы и пышности, соскучившись по хорошей еде в простой обстановке. Именно этим критериям и отвечало заведение Сэмми. Я гордилась им до слез всякий раз, когда читала новую статью или слышала упоминание о ресторане, что происходило чертовски часто, помирая от желания увидеть все своими глазами. Однако Сэмми не звонил и не приглашал меня.

– Вот, – сказала подруга, вручая папку с рекламными листовками доставки обедов. – Мы вместе последний вечер, поэтому сегодня за ужин плачу я. Давай закажем что‑ нибудь поесть, а попить и выпить сходим в город.

Я уставилась на Пенелопу, словно та предложила вот так запросто смотаться в Бангладеш:

– В город? Ты шутишь. – Я без интереса пролистывала меню. – Тут есть нечего.

Подруга отобрала у меня папку и наугад взяла несколько листочков:

– Нечего есть? Вот китайская кухня, бургеры, суши, тайская кухня, пицца, индийская кухня, вьетнамская, гастроном, салат‑ бар, итальянские блюда… Все, больше есть нечего. Выбери что‑ нибудь, Бетт. Давай выбирай.

– Что возьмешь для себя, то и мне заказывай.

Я наблюдала, как она набрала номер какого‑ то заведения под названием «Наваб» и заказала два куриных тикка масала с рисом басмати и двумя корзинами чапатти. Положив трубку, подруга повернулась ко мне:

– Бетт, в последний раз тебя спрашиваю: как планируешь провести выходные?

С выразительным вздохом я вытянулась на диване.

– Пен, мне все равно. Дата не круглая. И так предстоит принимать у себя книжный клуб, этого больше, чем достаточно. В толк не возьму, почему обязательно надо что‑ нибудь устраивать, – я бы лучше пропустила этот день рождения. Подруга фыркнула.

– Нуда, правильно. Каждый говорит, что ему все равно, но только об этом и думает. Хочешь, я организую маленький ужин в субботу вечером? Ты, я, Майкл, несколько человек из «Ю‑ Би‑ Эс», девушки из твоего книжного клуба?

– Прекрасная идея, Пен, но Уилл просил не занимать субботу – мы идем в приличный ресторан, не помню, куда именно. Хочешь с нами?

Мы болтали, пока не доставили еду, и я не перетащила свежеотрощенную задницу с дивана к столу. Выкладывая ложкой куски острой курятины на тарелки с рисом, я внезапно ощутила, что буду очень скучать по Пенелопе. Ее присутствие несказанно облегчало ситуацию, и, что еще важнее, наши отношения наконец‑ то наладились. Я наблюдала, как Пен размахивает вилкой, подчеркивая какие‑ то смешные моменты в забавной истории, потом встала и крепко обняла подругу.

– Чего это ты? – спросила она.

– Мне будет очень не хватать тебя, Пен. Я буду жутко тосковать.

– Спасибо, девочки, вы самые лучшие. – Я обняла всех по очереди.

Во время внеплановых сессий книжного клуба по случаю дня рождения кого‑ нибудь из нас мы ели торт и немножко выпивали, обычно какой‑ нибудь ликер. Сегодня был мусс из белого шоколада и старая добрая лимонная водка с пакетиками сахара и нарезанным лимоном. Выпив, я пришла в отличное расположение духа, тем более что кульминацией заседания стало торжественное вручение мне подарочного сертификата книжного отдела «Барнс энд Нобл» на сумму сто долларов.

– Хорошего тебе вечера, – пожелала Вика. – Позвони, если захочешь встретиться с нами после ужина с дядей.

Я кивнула, помахала на прощание и пошла вниз по лестнице, меланхолически размышляя, что пора заново учиться принимать приглашения поразвлечься. Был только час дня, Уилл ждал меня не раньше восьми, поэтому я уселась за маленький столик в «Старбаксе» с чашкой кофе лате с запахом ванили и свежей «Пост».

Привычки умирают, но не сдаются: я автоматически открыла «Шестую страницу» и с изумлением увидела большую статью о Водовороте с фотографией. Там говорилось, что «Сенсации Нью‑ Йорка» отказались печатать колонку Абигайль, уволив ее за фальсификацию резюме. Детали упоминались скупо, но, согласно неназванному источнику, она написала, что окончила Эмори, тогда как в действительности доучилась лишь до второго курса и не имела диплома бакалавра. Я набрала номер Пенелопы, прежде чем дочитала до конца.

– Пен, ты, случайно, не читала сегодня «Шестую страницу»? Ты должна это видеть. Немедленно!!!

Хотя я не забыла о Водовороте, но не пошла дальше клятвенных обещаний погубить ее карьеру. Эбби не написала обо мне ни строчки после мероприятия для «Плейбоя», то ли испугавшись моих угроз, то ли потому, что я ушла из «Келли и компании» и прекратила встречаться с Филипом. Однако я не переставала горячо желать ее краха.

– С днем рождения, Бетт!

– Что? А, да, спасибо. Так ты видела или нет сегодняшнюю «Пост»?

Пенелопа хохотала целую минуту, и у меня возникло ощущение, будто я что‑ то пропустила.

– Это мой тебе подарок, Бетт. С двадцативосьмилетием!

– О чем ты? Ничего не понимаю, что происходит? Ты имеешь к этому отношение? – спросила я с такой надеждой, что со стороны могла показаться жалкой.

– Можно и так сказать, – лукаво ответила Пенелопа.

– Пен, немедленно выкладывай, как все было! Это, может, лучший день в моей жизни! Объясняй!

– Ладно, не волнуйся. Затея совершенно невинная, все, можно сказать, само попало мне в руки.

– Что попало‑ то?

– Информация о том, что наша дорогая подруга Абигайль не закончила университет.

– Но каким образом ты узнала?

– Ну, когда мой бывший жених признался, что спутался с ней…

– Уточнение, Пен. Он сообщил, что спутался со случайной девушкой. Это я сказала, что он спутался с ней.

– Правильно. Так или иначе, когда я узнала, что между этой шлюхой и моим неудачником женихом что‑ то было, мне захотелось написать ей письмо и высказать все, что я о ней думаю.

– А при чем здесь университет? – Мне хотелось услышать самую грязь, а не излишние подробности.

– Бетт, к этому я и веду! Я не хотела посылать е‑ мэйл, потому что всегда есть вероятность, что электронное письмо прочтут миллионы людей. Но оказалось, адреса Эбби в Нью‑ Йорке нет в справочниках. Она, должно быть, мнила себя знаменитостью и опасалась, что у дверей будут топтаться поклонники в надежде хоть мельком увидеть звезду. Я позвонила в «Сенсации Нью‑ Йорка», но адреса от них не добилась, и тогда мне пришло в голову позвонить в Эмори.

– Теперь понимаю.

– Я решила, что, как выпускнице, мне не составит труда получить координаты соученицы, и позвонила в центр, где печатают альбомы выпускников, сказав, что ищу однокурсницу, чтобы пригласить на свадьбу.

– Отлично придумано, – похвалила я.

– Спасибо, я тоже так думаю. Короче, они проверили свои записи и не нашли выпускницы с таким именем. Не буду утопать в подробностях, скажу одно: буквально через несколько минут «раскопок» выяснилось, что хотя дражайшая Абигайль поступала с нами, ей не удалось закончить университет ни с нашим выпуском, ни с другим.

– Иисусе! Я, кажется, догадываюсь, к чему ты клонишь, и горжусь тобой, как никогда.

– Мало того, я пообщалась по телефону с девушкой из регистратуры, и она под большим секретом сообщила, что Эбби забрала документы за три курса до окончания, потому что декан факультета изящных искусств узнала, что Эбби спит с ее мужем, и предложила той немедленно уйти из университета. Мы не знали, потому что Эбби ни с кем не делилась, болтаясь по студгородку до самого нашего выпуска.

– Потрясающе, – выдохнула я. – Но вовсе не удивительно.

– За несколько минут я создала анонимный ящик на одном портале и оповестила милейшую редакцию «Сенсаций Нью‑ Йорка», что их прославленный автор колонки не имеет высшего образования, заодно намекнув, почему та осталась без диплома. Я звонила в их офис каждый день, спрашивая Абигайль, пока вчера мне не ответили, что такая у них больше не работает. Я тут же послала анонимный пасквиль‑ конспект в «Шестую страницу».

– Боже мой, Пенелопа, злая ты стерва, я и не подозревала, что ты на такое способна!

– Ну, как я уже сказала, с днем рождения! Я узнала об этом давно, но решила придержать новости и сделать тебе подарок, да и себе тоже, – добавила Пенелопа.

Разговор привел меня в бессовестно прекрасное настроение. Я представляла Эбби с протянутой рукой, просящую милостыню, или еще лучше – в фартуке продавщицы «Макдоналдса». Когда через две секунды телефон зажужжал снова, я открыла трубку, не посмотрев, кто звонит.

– Что, что еще? – Я решила, Пенелопа нечаянно упустила пикантную подробность.

– Алло? – послышался в трубке мужской голос. – Бетт?

Господи, Сэмми. Сэмми! Сэ‑ э‑ э‑ э‑ э‑ эмми!!! Меня охватило желание петь, танцевать и орать его имя гулким холмам, всей кофейне и окрестным кварталам.

– Приве‑ ет, – выдохнула я, едва веря, что звонок, которого я ждала пять месяцев, который вымолила своей волей и желанием, наконец‑ то раздался.

Сэмми рассмеялся моей откровенной радости.

– Приятно услышать твой голос.

– Твой тоже. Как дела?

– Хорошо. Я, наконец, открыл собственный ресторан, и…

– Знаю, я читаю об этом все статьи. Поздравляю! Огромный успех; по‑ моему, это просто невероятно! – Сгорая от Желания узнать, как ему удалось так быстро справиться, я боялась рисковать, атаковав Сэмми тысячей несносных вопросов.

– Спасибо. Так это, значит, мне нужно бежать, я только хотел позвонить и…

О‑ о… Он говорил тоном человека, который обзавелся новой квартирой и подружкой с приличной должностью, у которой нет поношенных тренировочных штанов с пятнами, а по квартире она разгуливает исключительно в прелестной шелковой пижаме… В общем, ничем не похожа на меня.

– …и спросить, не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня?

Я подождала, желая убедиться, что правильно расслышала, но Сэмми ничего не добавил, и образовалась пауза.

– Ужин? – отважилась я переспросить. – Сегодня?

– У тебя, наверное, другие планы, да? Прости, что приглашаю в последний момент, но…

– Нет никаких планов! – закричала я, боясь, что он передумает, и наплевав, как это прозвучит. Бросив «Келли и компанию», я снова регулярно виделась с Уиллом на воскресных бранчах и ужинах по четвергам, поэтому надеялась, что дядя не обидится на мое отсутствие. – Я целиком за ужин.

По голосу Сэмми я поняла, что он улыбается.

– Прекрасно, тогда я заеду за тобой около семи. Можем посидеть за бокалом чего‑ нибудь в твоем квартале, а потом сходим в ресторан, если ты не против…

– Не против? Отличное, превосходное предложение. – Меня прорвало. – В семь? Ладно, тогда – до семи.

Я со щелчком сложила сотовый, боясь сказать лишнее слово и все испортить. Судьба. Непреложно, несомненно, очевидно – сама судьба подсказала Сэмми позвонить мне в день рождения. Это знак, что нам суждено быть вместе. Я соображала, стоит ли признаваться, что сегодня мне стукнуло двадцать восемь, и тут осознала, что вечером у меня свидание.

Приготовления были сумасшедшими. Я позвонила Уиллу из такси по дороге домой и рассыпалась в извинениях, но дядя лишь рассмеялся и сказал, что счастлив отложить ужин, если я наконец‑ то иду куда‑ то с молодым человеком. Полетев к маникюрше на углу, я сделала маникюр и педикюр, затем, спустив десять долларов, взяла десять минут расслабляющего массажа на специальном кресле.

Пенелопа оставила у меня часть вещей, пока в новой однокомнатной квартире в Грэмерси укрепляли дверь и окна, – многочисленные предметы одежды, среди них три платья, искусно расшитый топ, две пары туфель, четыре сумки и драгоценности, подаренные родителями в попытке отвлечь дочку от мрачных мыслей. Я примеряла, роняла, разбрасывала, лихорадочно металась по квартире, танцевала под песню «Нам хорошо» Пэт Бенетар[176] с Миллингтон на руках и, наконец, к шести часам уселась на диван ждать.

При сообщении Симуса о том, что приехал Сэмми, я испугалась, что перестану дышать. Через минуту Сэмми был уже в дверях. Он изумительно выглядел в рубашке и пиджаке, но без галстука, – стильно и модно, но без излишних потуг. Волосы отпустил до прекрасной длины, когда их не назовешь ни длинными, ни короткими. Как у Хью Гранта, если хотите. Когда Сэмми наклонился поцеловать меня в щеку, от него чудесно пахло мылом и мятой, и если бы я не держалась за дверной косяк, точно хлопнулась бы в обморок.

– Очень рад встрече, Бетт. – Сэмми за руку вел меня к лифту.

«Арлекинки» не подвели: хотя после нашей последней встречи прошло несколько месяцев, у меня было ощущение, что мы расстались не далее как вчера.

– Я тоже, – отозвалась я, радуясь возможности целый вечер любоваться его профилем.

Сэмми повел меня в прекрасный винный бар в трех кварталах от дома, где мы уселись за дальний столик и всласть наговорились. Я с удовольствием убедилась, что он совсем не изменился.

– Расскажи, как твои дела, – попросил он, отпив красного вина, которое заказал со знанием дела. – Чем ты занималась все это время?

– Не у меня одной отличные новости, – возразила я, подумав, что от скромности не умру. – Я прочла, наверное, каждое слово о твоем заведении – отзывы фантастические!

– Ну, мне улыбнулась удача. Редко кому так везет. – Сэмми кашлянул со смущенным видом. – Бетт, мне… нужно тебе кое‑ что сказать.

О Господи. Плохой знак. Я выбранила себя за скороспелый энтузиазм – это же надо вообразить, что телефонный звонок Сэмми, пусть даже в мой день рождения, означает нечто большее, чем дружба. Он всего лишь сдержал обещание, данное знакомой. Проклятые «арлекинки», это они во всем виноваты. Я решила немедленно избавиться от этих жалких творений, слишком легко пробуждающих беспочвенные ожидания. Доминик или Энрике никогда не произносят «мне нужно что‑ то тебе сказать», перед тем как сделать предложение женщине своей мечты. Это слова мужчины, готового объявить, что он влюблен – но в другую. Вряд ли я смогу выдержать даже малую порцию плохих новостей.

– Неужели? – Я скрестила руки на груди в невольной попытке физически защититься от сообщения. – И что же?

Он как‑ то странно поглядел на меня, но тут некстати вмешался официант, положив перед Сэмми счет:

– Простите, ребята, что тороплю, но мы закрываемся на частную вечеринку. Прошу освободить столик как можно скорее.

Мне захотелось завизжать. Стоит ли ждать, чтобы услышать, что Сэмми влюблен в гибрид модели для купальников и матери Терезы? Наверное, да, потому что я ждала, пока Сэмми наберет в бумажнике денег без сдачи, ждала, пока он сбегает в комнату для мальчиков, ждала такси на улице, ждала, пока Сэмми с таксистом обсуждали, как лучше проехать в ресторан «Мистер N». Я с облегчением услышала, что мы идем в его ресторан, до этого я лишь робко надеялась на это. Затем Сэмми позвонили по‑ сотовому. Он что‑ то пробормотал, несколько раз сказал «угу» и один раз «да», но в целом был немногословен, и я поняла – у меня сжалось под ложечкой, – что он говорил с Ней. Когда Сэмми наконец сложил телефон, я повернулась, взглянула ему прямо в глаза и спросила:

– Так что ты хотел мне сказать?

– Невероятная штука… клянусь, я сам узнал об этом лишь пару дней назад, но… Помнишь, я упоминал о неизвестных инвесторах?

Хм, не похоже на признание в любви к другой женщине. Позитивный поворот, однако.

– Которые искали молодого шеф‑ повара? Тебе еще пришлось сочинять обоснование, предлагать меню и новые идеи?

– Точно, – кивнул он. – Так вот, оказывается, этим я обязан тебе.

Я смотрела на Сэмми с обожанием, ожидая признания, что я была его музой, вдохновляла и придавала сил, но продолжение относилось не совсем ко мне.

– Чудно, что именно я тебе об этом сообщаю, но они настояли, чтобы так и было… Инвесторы, которые меня поддержали, – это Уилл и Саймон.

– Что? – подскочила я. – Мои Уилл и Саймон? Он кивнул и взял меня за руку.

– Ты правда не знала? Я думал, может, ты их как‑ то убедила, но они уверяли, что ты и понятия об этом не имеешь. Я тоже не подозревал, пока позавчера юрист не представил нас друг другу.

От изумления я потеряла дар речи, обдумывая самое главное: Сэмми не признался в безнадежной и страстной любви к другой.

– Не знаю, что и сказать…

– Скажи, что ты не сумасшедшая. – Он наклонился ко мне.

– Сумасшедшая? Почему я должна быть сумасшедшей? Я счастлива за тебя! Интересно, почему Уилл ничего не сказал? Завтра за бранчем вытяну из него все.

– Да, он так и обещал, что расскажет завтра. Раздумывать над открытием было некогда: мы уже ехали по Нижнему Ист‑ Сайду и вскоре остановились у крошечного навеса, знакомого по газетным снимкам. Выйдя из такси, мы заметили прилично одетую пару, уныло смотревшую на табличку «Закрыто», висевшую снаружи. Повернувшись к нам, они разочарованно вздохнули:

– Похоже, сегодня не работают.

И они отправились искать счастья в другом месте. Я озадаченно посмотрела на Сэмми. Он улыбнулся:

– У меня для тебя сюрприз.

– Закрытая вечеринка? – спросила я с такой надеждой, что даже стало неловко.

Сэмми кивнул:

– Да, сегодня особенный вечер. Я закрыл ресторан, чтобы мы могли побыть одни. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я ненадолго зайду на кухню. К сегодняшнему дню рождения у меня придумано специальное праздничное меню.

Я боялась упасть в обморок от счастья, поэтому сосредоточилась на том, чтобы аккуратно переставлять ноги, и прошла за Сэмми в затемненный обеденный зал, пытаясь что‑ то разглядеть в полумраке. В этот момент зажегся свет, и я увидела все. Вернее, всех.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 22 232425 26 Следующая ⇒