Лорен Вайсбергер 20 страница

– Ох, ладно тебе, Бетт, прекращай болтовню. Я знаю, каково это – переехать из Покипси и затусоваться с крутыми в Нью‑ Йорке. Это понятно. Но вот чего я не постигаю, так это чем он тебя привлек. Ты можешь день и ночь общаться со всей гоп‑ компанией, но это не твой формат. Что, кстати, неплохо.

– Я не встречаюсь с ним по‑ настоящему.

– Каждая рубрика светских сплетен на Манхэттене называет вас неразлучной парой. Я сам постоянно вижу вас в «Бунгало». Может, с твоей точки зрения, это не романтические отношения, но Филип наверняка считает иначе.

– Не знаю, как объяснить, сама не до конца понимаю… У нас с Филипом молчаливое соглашение – на публике притворяться любовниками, хотя на самом деле мы ни разу не переспали.

– Вы – что?! Невозможно.

– Ничего невозможного. Я солгала бы, сказав, будто мне безразлично, что Филип не настаивает на сближении, но, уверяю тебя, так далеко мы не зашли…

Сэмми осушил маленькую чашечку и посидел молча, обдумывая услышанное.

– Говоришь, ни разу не занималась с ним сексом?

– Нет. Если уж на то пошло, несколько раз я пыталась его соблазнить, но у Филипа всегда находился предлог для отказа – то он слишком пьян, то допоздна охаживает в клубе другую девушку… Конечно, это унизительно, но, если вдуматься, что я могу сделать? Время, проведенное в обществе Филипа, обеспечивает мне карьерный рост. Келли в восторге от рекламы, которую Филип обеспечил компании, и все, что от меня требуется, – продолжать с улыбкой позировать для новых снимков. Никогда не думала, что стану заниматься чем‑ то подобным, но у нас существует странная невысказанная договоренность: я притворяюсь подружкой Филипа, а он помогает мне двигаться вверх по служебной лестнице. Сделка сомнительная, но в определенном смысле равноценная: выигрывает каждый. – С огромным облегчением я высказывала то, что обдумывала месяцами, но еще ни с кем не делилась.

– Я ничего не слышал.

– Ну и правильно. Кстати, ты единственный, кто спросил.

– Я имею в виду – у меня уши заложило после открытия, что ты с ним не спала. Вы правда не любовники?

– Сэмми, ты же видел, что Филип за человек. Он не способен на роман. Ума не приложу, почему он выбрал меня, хотя это крайне лестно для самооценки, но я не способна полюбить такого человека, пусть даже у него пресс потрясающей красоты.

– Потрясающий пресс? Что, лучше этого? – Сэмми задрал рубашку и продемонстрировал восхитительно плоский живот.

– Черт, – выдохнула я, похлопав по твердым рельефным мышцам. – Пожалуй, придется признать ошибку.

– Пожалуй? – возмутился Сэмми, опуская рубашку, и, ухватив меня за руку, притянул к себе: – Иди сюда.

На этот раз мы поцеловались по‑ настоящему, придвинувшись так близко, как позволил крошечный стол, страстно оглаживая лица, волосы и шеи друг друга.

– Э‑ э, тут это нельзя, – произнес невысокий мужчина, дважды стукнув по столу. – Не положено.

Мы отпрянули, смущенные полученным выговором, и сели прямо. Сэмми извинился (мужчина кивнул и пошел дальше) и снова повернулся ко мне.

– Мы только что впервые публично целовались? – спросил он.

– Точно. – Я засмеялась от удовольствия. – Это даже больше, чем поцелуй. Можно квалифицировать как полноценную чувственную сцену, причем не где‑ нибудь, а на стамбульском Большом базаре.

– Какие еще заведения тут имеются? – спросил он. Я пошла к выходу, но Сэмми остановил меня и повернул к себе: – Я не шучу, Бетт. Для меня это не игра.

– Я тоже серьезно, Сэмми.

У меня перехватило дыхание, но улыбка Сэмми вернула меня к жизни, и я задышала снова.

– Мне не терпится обнять тебя прямо сейчас, но не хочу, чтобы нас выслали из страны за непристойное поведение в общественном месте. – Сэмми дотронулся до моего плеча. – Давай дождемся конца поездки, ладно? Здесь тоже можно выбрать минуту для встречи, но нас не должны застукать.

Я кивнула, хотя все, чего мне хотелось, – всыпать лошадиную дозу валиума в бокалы Изабель и Филипа и полюбоваться непродолжительными судорогами, плавно переходящими в спокойный, мирный, вечный сон. Хотя ладно, смерть – слишком суровая кара для любого. Я мысленно согласилась сохранить им жизнь, если они возьмут билеты в один конец до какой‑ нибудь африканской деревушки в районе Сахары, по своему выбору. Меня бы это устроило.

Обратный путь в отель вдоль пяти многоэтажных домов занял почти час. Мы целовались, обнимались, тискали друг друга, используя каждый подъезд, каждую укромную или пустую улочку, открытую дверь, дерево или скамейку, на несколько минут скрывавшие нас от неодобрительных взглядов. Когда впереди показалось золотисто‑ желтое здание «Времен года», у меня в активе было два любовных укуса от Сэмми, на один из которых мне удалось ответить, а также непреложно установленный мною факт, что Сэмми носит трусы от Калвина Клайна.

– Иди первой. Работай, делай все, что нужно, чтобы пережить оставшиеся дни, кроме соприкосновения с Филипом Уэстоном в любой форме, месте или местах. Мне отвратительна мысль, что вы живете в одном номере, – Сэмми скривил губы в знак отвращения и передернул плечами.

– Зато я, можно подумать, в восторге от того, что ты ложишься в постель с Изабель, воркуя, как она неотразима в новом комплекте от «Ла Перла». – При одной мысли об этом меня замутило.

– Иди. – Сэмми ласково коснулся моих губ. – Увидимся за ужином, хорошо?

– Хорошо. – Я поцеловала его в ответ и, позабыв о своих принципах, добавила: – Я буду скучать по тебе.

Улыбнувшись швейцару улыбкой наркоманки, сидящей на крэке, я буквально проскакала через холл к лифтам и от лифта к апартаментам, где на кровати, перепоясав чресла полотенцем, возлежал Филип в шелковой маске на глазах.

– Где ты была, любимая? Я совершенно разбит, умираю от похмелья, а ты бросаешь меня одного, – заныл он. – Почему бы тебе не позаботиться о холодном компрессе? Это было бы шикарно.

– Почему бы тебе самому не сделать себе холодный компресс, Филип? – весело спросила я. – Я забежала переодеться перед СПА. Прими таблетку эдвила, оденься и жди в вестибюле в семь сорок пять, ладно?

Захлопнув дверь как можно громче, я словно на крыльях полетела в отделанные скользким мрамором турецкие бани отеля. Заказав массаж и педикюр в дополнение к скраб‑ процедуре, я прихватила высокий стакан с мятным чаем и стала медленно раздеваться в пахнущей эвкалиптом парной, думая о Сэмми.

Дюжина людей, у которых не было других дел, кроме как пить и тусоваться, собравшись в первый вечер за ужином, затеяли викторину. Конечно, разговор за столом никто не назвал бы викториной – это сочли бы моветоном, но манера обмена вопросами напоминала некое соревнование. Я невольно вспомнила, как Майкл с Пенелопой выясняли, кто лучше знает сериал «Беверли‑ Хиллз, 90210». «Кто настоящий владелец „Персиковой косточки“ и „После заката“[154]? » – с серьезным видом выпаливал Майкл, подавшись вперед. «Хм, ну кто же этого не знает? Раш Сандерс, дядя Стива. Легкотня! » – отбивала подачу Пенелопа. Так они развлекались часами («В каком отеле Дилан жил со своим отцом Джеком? », «Как имя персонажа из серий первого сезона, который застрелился на собственном дне рождения? », «Вправду ли Донна переспала с Рэем Прюиттом? »), отчаянно желая доказать, что знают каждую серию, любого персонажа и все сюжетные повороты сериала, не заботясь о том, насколько смехотворным это выглядит со стороны. Пару лет назад Майкл все‑ таки проиграл Пенелопе самодельную футболку с фотографией Дженни Гарт[155] и подписью «Келли Тейлор – кокаинистка и шлюха». Пенелопа неделю носила ее, не снимая, и до сих пор считает самой ценной своей собственностью.

Поэтому не поймите меня превратно: я не считаю себя умнее Элайзы и Камиллы только потому, что те знают поименно всех членов секты «Каббала», которую посещает Мадонна, тем более что мои друзья, разбуди их посреди ночи, ответят, когда именно Мел Сильвер обманул Джеки, маму Келли. Да и не только у них эта беда: я не смогу навскидку сказать, где, когда и почему произошла война в Корее, но сразу назову, кто организовал свадьбу Тристы и Райана[156] или как зовут приемного сына‑ камбоджийца Анжелины Джоли. В скобках замечу, что я впервые увидела наших демонстративно скучающих, подчеркнуто безразличных ко всему гостей пылающими азартом и возбуждением.

– О, да все в курсе, что у Марка Энтони было двое детей, прежде чем он женился на Джей Ло[157]. Элементарная фигня! А вот скажи‑ ка мне, в какой суд он подал прошение о разводе! – Алессандра буквально кричала на Монику.

– П‑ жалста, – фыркнула та. – Тоже мне сложность. Если ты в жизни хоть страницу прочла, знала бы, что на развод он подал в Доминиканской Республике, чтобы ускорить дело. А вот что тебе наверняка неизвестно – об этом не пишут в дешевых таблоидах, – название лодки, которую Джордж держит при своем доме на озере Комо.

– Джордж? – заинтересовался Оливер. Собравшиеся мало‑ помалу подтягивались к спорящим.

– Клуни, – утомленно отмахнулась Марлена. – Какой же еще?

– Боже мой, не могу больше слушать, – простонал Лео. – Вы жалкие!

Я мысленно поздравила Лео с наличием здравого смысла, но, как оказалось, преждевременно.

–Я спросила что‑ то сложное? А вот назови‑ ка троих мужчин, с которыми встречалась Джейд Джаггер[158], и вспомни ювелирную компанию, с которой у нее текущий контракт.

Филип со вздохом похлопал Лео по спине с видом крайнего безразличия.

– Дружище, придумай что‑ нибудь потруднее. Худший вопрос на свете, учитывая, что все присутствующие были на торжественном открытии бутика «Гаррард».

– Что‑ то я не слышал от тебя хороших вопросов, – воинственно возразил Лео, проглотив последнюю зеленую оливку.

Викторина продолжалась в течение всего ужина – целых два часа полувраждебных, скрытоагрессивных вопросов, заданных с единственной целью выставить себя эрудитом, а собеседников – невеждами. К счастью, к десерту неиссякаемый «Дом Периньон» успокоил даже самых взвинченных, и разговор перешел на турецкие ночные клубы.

– Не стану я сильнее прикрываться. Знаю, это мусульманская страна и все такое, но я и так надела самое консервативное, что нашлось в моем гардеробе, – заявила Изабель, опустив глаза долу, то бишь на свой наряд.

Сногсшибательное платье, по виду цельнометаллическое, оставляло открытыми спину и часть ягодиц, хотя все неприличное было, признаюсь, прикрыто, и длина платья казалась вполне пристойной – до колен. Спереди вырез углублялся до пупка, но чудесная ткань плотно закрывала прелестные груди у самых сосков, и при внимательном рассмотрении я пришла к выводу, что тут не обошлось без липкой ленты. Ансамбль завершали серебряные босоножки на шпильках и крокодиловая сумочка.

– Как вы думаете, у них подают «Кристалл»? – с беспокойством спросил Дэвид. – Здесь есть служба доставки бутылок, Бетт?

Я хотела сказать Дэвиду, что он как‑ нибудь переживет сегодняшнюю ночь независимо от того, найдется в баре «Кристалл» или нет, но бесстрастно слушавший Камал поспешил вмешаться:

– Друзья, заверяю вас, вы получите все, что только пожелаете, останетесь довольны. Сегодня в клубе вам обязательно понравится – мы предусмотрели все.

– Камал, давай поговорим о девушках! Какие они на вкус, турчанки? – спросил Филип.

Дэвид одобрительно заржал, пожимая Филипу руку. Элайза театрально округлила глаза, повернувшись ко мне. Сообразив, как должны вести себя «подружки» наших мальчиков, я, в свою очередь, вытаращила глаза, добавив шумный неодобрительный вздох для пущего эффекта.

– В каком смысле? – вопросительно приподнял брови Камал.

– Ты правильно нас понял, парень. Они такие же доступные, как наши соотечественницы?

За столом раздался хор фальшиво встревоженных женских голосов.

– Леди, леди, я просто развлекаюсь. Кроме шуток, Камал, давай колись: ваши девушки сидят взаперти из‑ за всякой религиозной чепухи или они из тех, кто строит из себя девственниц, а на деле не пропускает ни одного чувака?

Филип видел, что Камалу не по себе от оборота, который принял разговор, и, естественно, не отставал.

– Расслабься, я приехал с девушкой. – Филип подмигнул сначала мне, потом Камалу. – Я спрашиваю теоретически, из спортивного интереса.

– Теоретически? – Камал минуту подумал и ответил: – Мистер Уэстон, я думаю, вы найдете турчанок очень похожими на американок, англичанок и женщин других наций; одни… э‑ э‑ э… более сговорчивы, другие происходят из хороших семей и ничего такого себе не позволяют.

– А с кем мы познакомимся вечером? Со сговорчивыми или со снежными королевами?

Филип явно побеждал, потому что при этом вопросе Камал улыбнулся совершенно идиотской улыбкой. Отхлебнув внушительный глоток, он придал лицу нечто отдаленно напоминающее серьезное выражение и ответил:

– С первыми, мистер Уэстон. Предсказываю, что большинство девушек, которых вы сегодня встретите, будут из первой категории.

В ответ Филип ухмыльнулся и протянул руку, которую мистер Камал с готовностью пожал.

– Это нам подходит, мистер Авигдор. Благодарю вас. Естественно, никакого счета нам не принесли, и к тому времени, когда мы погрузились на корабль – яхту или, может быть, парусник, – который пошел к проливу Босфор, я была слегка под хмельком и вечер начинал мне нравиться. Пытаясь не смотреть, как Изабелла лапает Сэмми, зажав его у борта, шепча пошлые банальности и глядя на звезды, я обходила гостей с просьбой попозировать для фотографов полчаса, которые займет дорога до ночного клуба, и «поработать» для прессы первые тридцать минут в «Белле», когда все, что они скажут или сделают, будет подхвачено нашими репортерами. После напряженной часовой фотосессии можно будет считать деловую часть законченной и пуститься во все тяжкие, невзирая на лица, веселясь и дебоширя как угодно без риска увидеть в завтрашних газетах нелестные заголовки вроде «Кокаинисты и шлюхи! ». Конечно, потенциальной угрозой для нас оставались турецкие журналисты, но Камал обещал не подпускать их к ВИП‑ зоне. Перспектива всем пришлась по душе, и к Босфору группа прибыла в приподнятом настроении. Когда яхта подошла к причалу, перечеркнутому красной ковровой дорожкой, Элайза спросила Камала, обеспокоенно вытаращив глаза:

– Ваши мужчины будут на нас пялиться?

– Пялиться на вас? Но почему? Конечно, они заметят вашу красоту, но не думаю, что тут возникнет неловкость, – ответил тот.

– Но если они привыкли видеть женщин только в бурках, представляю, как мы выделяемся, – самодовольно заявила Элайза.

Мы с Сэмми переглянулись – мы часто переглядывались, усевшись за ужином напротив друг друга, – и мне удалось подавить смех, не справившись, однако, с фырканьем. Элайза обернулась как ужаленная:

– Что? Хочешь, чтобы толпа поселян глазела на тебя всю ночь? Зачем тогда было сюда лететь? За острыми ощущениями можно скатать в Нью‑ Джерси!

Камал тактично проигнорировал треп, помог каждому сойти с яхты и представил нас группе привлекательных и по виду весьма преуспевающих мужчин. Это оказались члены ассоциации, наши клиенты. При каждом находились от двух до четырех сногсшибательных красоток, смотрящих им в рот и предлагающих помощь в решении любых задач. К изумлению Элайзы и Изабель, девушки бурок не носили. Если на то пошло, они не надели даже бюстгальтеров. Я заметила, как Филип и Дэвид вновь обменялись восторженными рукопожатиями, попытавшись втянуть в свою компанию и Сэмми, который, пожав плечами, протянул им пятерню. Догадаться о причинах восторга не составляло труда: количество обнаженной женской плоти ослепляло уже у входа в клуб.

Один из мужчин, представившийся Недимом, торжественно отрекомендовался владельцем «Беллы» – раскинувшегося перед нами обширного развлекательного комплекса. Для знаменитостей и ВИП‑ гостей был построен отдельный причал, чтобы не возникало проблем с единым входом. С корабля гости попадали на бал – не успевали они присесть, как им уже несли все, чего душа пожелает. Я ожидала увидеть человека в прекрасном костюме и дорогих туфлях, но Недим выглядел в точности, как остальные владельцы ночных клубов, которых мне доводилось встречать: не выпускающий сигарету изо рта тип с торчащими волосами, в винтажной футболке и ретро‑ тапочках, на которого никто и не посмотрел бы, не езди он на красном «порше» и не выпивай бутылку шампанского одним глотком, при том что собственная цена Недима не превышала двадцать – тридцать баксов в базарный день.

– Леди и джентльмены, добро пожаловать в «Беллу», – объявил счастливый владелец, – первую остановку на длинном маршруте стамбульского экспресса ночных развлечений. Как вы можете заметить, «Белла» расположена вблизи пролива Босфор, на границе Европы и Азии, отсюда интернациональность нашей клиентуры. А теперь любезно прошу пройти за мной. Приготовьтесь насладиться всем, что «Белла» в состоянии предложить.

Недим провел нас к массивному круглому столу, водруженному прямо на воде внутри огороженного веревками а‑ ля спортивный ринг участка, при виде которого всякий проникался уважением и понимал, что это ВИП‑ зона. От реки нас отделяли хлипкие тиковые ворота, возвышающиеся над водой всего на два с половиной фута, – потенциальный риск утонуть пьяным, – но вид открывался изумительный: большие и малые суда медленно скользили по поверхности непрозрачной темной воды, проплывая мимо красиво освещенной мечети с устремленными ввысь минаретами.

Полы в клубе оказались полированного темного дерева, почти черные, диваны обиты шелковой парчой с вплетенными в ткань золотыми нитями. Клуб находился почти на открытом воздухе – стенами служили раздуваемые ветром полотнища белой парусины, создающие чувственную, экзотическую атмосферу. Освещение состояло из стеклянных турецких светильников и сотен огоньков спиртовок под увешанными бусами массивными треножниками, на которых подогревались чайники. Повсюду были расставлены грубо обработанные деревянные миски с мелкими абрикосами и фисташками.

«Белла» оказалась самым сексапильным ночным клубом, в котором мне довелось побывать, уверенно превосходя модные заведения Нью‑ Йорка подлинным шиком и отсутствием раздражающего самодовольства: клубу еще предстояло осознать, что он действительно великолепен.

Стайка стильных официантов немедленно окружила стол и приняла заказы на напитки. Через полчаса настроение собравшихся заметно поднялось, а к полуночи Элайза и Филип уже танцевали на столах, тесно прижимаясь и тискаясь без всякого смущения. Танец намекал на что‑ то романтическое – и недавнее. Фотографы снимали без перерыва, но Недим и команда так усердно угощали их выпивкой, девочками и бог знает, чем еще, что те бездарно прошляпили кадр вечера – Марлену верхом на коленях знаменитого турецкого игрока в соккер, пробравшегося в ВИП‑ зону. Я поспешила разъединить сладкую парочку, пока никто не заметил, напомнив, что во «Временах года» им будет гораздо удобнее, и они даже не протестовали, когда я отвела их в ожидающий у входа лимузин, велев водителю отвезти гостей в отель. Я созвонилась с консьержем, заверившим, что любострастники будут препровождены в номер, а фотографов и журналистов он на порог не пустит. В эту минуту появился Сэмми.

– Эй, где ты прячешься? – Он подошел сзади, обнял и поцеловал меня в шею. – Целый вечер тебя видел, и вдруг ты исчезла.

– Привет, – отозвалась я.

Сэмми оглянулся удостовериться, что в поле зрения не видно Изабель, Филипа или кого‑ нибудь с фотоаппаратом.

– Давай сбежим, – прошептал он. – Все так напились, что не заметят.

Он снова поцеловал меня в шею, уже более страстно. Я впервые осознала, что Сэмми может быть гадким мальчиком. Слава Богу!

– Не могу, Сэмми, очень хочу, но не могу. Сегодня моя единственная обязанность – присматривать за нашими гостями.

– Уже почти два часа ночи. На сколько же их хватит?

– Смеешься? Минимум до рассвета. Что‑ нибудь придумаем, когда вернемся в отель, но сейчас мне нужно идти в клуб.

Он вздохнул:

– Работа есть работа, но все это мне уже… Ты иди первая, а я зайду минуты через две. – Сэмми провел пальцами по моим волосам, но тут же отдернул руку, вздрогнув от резкого окрика.

– Сэмми, ты здесь? Кто видел моего мальчика, моего… секретаря? – Пронзительный голос Изабель эхом разнесся над водой.

Обернувшись, я увидела, что она обращается к секьюрити в униформе, внимательно следящему, чтобы на нас никто не напал.

– Господи Иисусе, – отпрянув, пробормотал Сэмми. – Что она, туалет сама найти не может? Придется идти.

– Дай‑ ка я это разрулю. – Я незаметно сжала его руку. – Изабель, сюда! Сэмми здесь.

Изабель повернулась. На ее лице сначала отразилось облегчение, а затем замешательство. Не глядя на меня, она обратилась к Сэмми:

– Я тебя повсюду ищу!

Дамочка, очевидно, сразу забыла, что я стою рядом, а вспомнив, решила, что это не важно.

– Извините, что похитила его у вас, Изабель. Марлена с кавалером были немного подшофе, и Сэмми любезно помог усадить их в машину. Мы уже шли назад.

Это вроде бы успокоило Изабель, хотя она по‑ прежнему в упор не замечала моего присутствия и пристально смотрела на Сэмми, который внимательно разглядывал свои туфли.

– Ну ладно, пойду, посмотрю, как дела в клубе, – весело произнесла я и, уже подойдя к двери, услышала голос Изабель, моментально сменившей тон с капризного на холодный, не обещающий ничего хорошего.

– Я плачу такие деньги не за то, чтобы ты пренебрегал мною, бросал одну!

– О, прекрати, Изабель, – отмахнулся Сэмми скорее устало, чем раздраженно. – Попросили помочь, меня не было каких‑ то пять минут. Вряд ли можно считать, что я бросаю тебя одну.

– А как называется, когда я сижу в клубе одна‑ одинешенька, а мой парень мчится по первому зову помогать всем подряд?

К сожалению, ответа Сэмми я не расслышала. Пробившись сквозь плотную толпу завсегдатаев клуба, я увидела, что ВИП‑ зона опустела. Американский рэп и хип‑ хоп уступили место турецкой транс‑ музыке, и зал вибрировал от ритмично двигающихся полуобнаженных женских тел. Камилла, Алессандра и Моника отхватили себе по кавалеру – футболиста из мадридского «Реала», диктора новостей Си‑ Эн‑ Эн и английского плейбоя, утверждавшего, что знаком с Филипом еще по частной школе‑ интернату.

Благодаря неусыпному присмотру «белловладельца» Недима и остальных членов ассоциации свежие парочки уютно разместились в уголках потемнее. Заметив на танцполе бурно жестикулирующих Элайзу и Дэвида, я решила, что у них ссора, пока не подошла поближе. Оказалось, они ни о чем не спорили – между ними вообще не наблюдалось диалога. Просто коллеги так нанюхались кокаина, что говорили каждый о своем, и, захваченные важностью собственных идей, искренне старались перекричать друг друга.

Фотографы и репортеры попросили маленький столик подальше от нас и теперь надирались там крепчайшим спиртным, кидая пустые сигаретные пачки прямо на пол. На всякий случай я поинтересовалась, не нужно ли им чего‑ нибудь, но работники пера и объектива уже не реагировали на вопросы.

Лео куда‑ то запропастился, зато найти Филипа труда не составило: отыскав глазами блондинку с самыми большими в клубе сиськами, я перевела взгляд на несколько дюймов правее. Филип обнимал девицу за талию, стоя перед будкой ди‑ джея. Девица выглядела смутно знакомой, но со спины я ее не узнавала и ждала, когда та повернется.

Вытащив из заднего кармана своих «пейпер де‑ ним»[159] внушительную пачку банкнот, Филип швырнул их тощему парню, сидящему в классической ди‑ джейской позе – ухом прижимая наушник к плечу.

– Эй, приятель, сколько денег нужно, чтобы услышать музыку с какими‑ нибудь чертовыми словами? – спросил Филип. Девица захихикала и приложилась к бокалу. – Не катит твое турецкое г…

Ди‑ джей без звука принял деньги, которые тут же исчезли под одной из установок на его столе, и что‑ то сказал парню, сидящему рядом. Тот повернулся к Филипу:

– Что вы желаете услышать? Ди‑ джей поставит все, что хотите.

– Скажи ему, нам охота послушать Бон Джови или «Ганз энд Роузес».

Помощник перевел. Ди‑ джей кивнул с видом скорее озадаченным, чем смущенным. Через десять секунд из наушников загремела «Парадайз‑ сити», в такт которой Филип принялся шутовски изображать, что бьется головой о стены. Заметив меня, он нагнулся и шепнул что‑ то своей девице. Та кивнула и быстро ушла.

– Привет, любимая, правда, этот мотивчик получше? – спросил он, поглядевшись, как в зеркало, в стекло ди‑ джейской будки.

– Это Лиззи Грабмэн[160]? – спросила я, поняв, наконец, почему девушка показалась знакомой.

Филип снова принялся биться головой о воображаемые стены.

– Конечно. Они с Тарой Рид[161] узнали о суперской вечеринке и приехали взглянуть.

– Она… э‑ э‑ э… хорошенькая, – вякнула я, зная, что с профессиональной точки зрения могу только радоваться, что Лиззи Грабмэн и Тара Рид потянулись в Стамбул.

– Морда, как крокодиловая сумка, – отозвался Филип, потянув меня натанцпол. – Пошли, любимая, расслабимся немного. Потанцуем!

Через несколько минут я вывернулась из цепких объятий и подошла к Элайзе, которая немного успокоилась и мило щебетала, сидя у Дэвида на коленях, а тот массировал ей плечи, от души затягиваясь «косячком» с марихуаной.

– Ребята, вы сможете присмотреть за вечеринкой без меня? По‑ моему, многие гости вернулись в отель, хочу съездить взглянуть, как чего.

– Ну конечно. Не суетись, Бетт, все отлично развлекаются. Куда подевался Лео? Его тоже предупреди, что возвращаешься. Встретимся в отеле. – Элайза хихикнула, когда Дэвид выдохнул полный рот дыма ей в лицо.

– Отлично, увидимся завтра.

– Завтра я буду спать до вечера. Найду тебя, когда встану. Да, а где Филип? – с деланной небрежностью спросила Элайза.

– По последним данным, танцует с Лиззи Грабмэн и Тарой Рид.

– Что? Они здесь? – Элайза спрыгнула с колен Дэвида и изобразила широкую улыбку. – Пойду, поздороваюсь. Пока!

Лео нигде не было видно. Я рассудила, что он нашел себе мальчика и удалился в номер поразвлечься.

Недим предложил отвезти меня в отель на своем «порше», и я уже хотела согласиться, когда он с многозначительной улыбкой погладил меня по заднице и предложил роскошный тур по ночным клубам Стамбула с заездом в свой дом, который случайно является одним из самых дорогих в стране. Вежливо отказавшись, я доехала в отель на «линкольне». Регистраторша за стойкой поздоровалась, назвав меня по имени, и коротко доложила, кто и во сколько вернулся.

– О, подождите, тут для вас записка. – Она вручила мне сложенный листок, который я поспешно развернула, ожидая очередной катастрофы. Крупными печатными буквами было написано:

КОГДА ВЕРНЕШЬСЯ, ИДИ В 18 НОМЕР. Я БУДУ ТАМ.

Подписи не было. В листке оказался пластиковый ключ от номера.

Я смекнула, что записка, скорее всего от Сэмми, каким‑ то образом ухитрившегося организовать номер подальше от Изабель, чтобы побыть со мной. Самый чудесный романтический жест за всю мою жизнь! Сияя отполированной после утреннего СПА кожей, я иду на зов тайного возлюбленного… Голова закружилась.

Подъем на лифте показался бесконечным. В качестве антуража к победной презентации ладони вспотели, а рот пересыхал со страшной быстротой, по мере того как я шла извилистыми коридорами. Когда я постучала в дверь с номером 18, во рту ощущалась просто наждачная бумага.

Дверь открылась через минуту, показавшуюся мне веком. Мелькнула кошмарная мысль, что записку написал вовсе не Сэмми или что она предназначалась кому‑ то еще. За шестьдесят секунд в голове пронеслась масса возможных недоразумений, ноги словно приросли к ковру. Я стояла, тихо паникуя и гадая, как действовать, если в номере окажется не Сэмми, готовый сорвать с меня одежду и опрокинуть на королевски широкую кровать во всей пуховой красе, с постельным бельем от «Фретт»[162]. «Пожалуйста, – молила я неизвестное божество, – ну, пожалуйста, пусть это будет Сэмми! Пусть он хочет меня так же отчаянно, как я его, и пусть в постели он меня не разочарует».

Дверь распахнулась настежь, и не успела я опомниться, как Сэмми втащил меня в комнату и впился поцелуем в губы, захлопнув дверь ногой.

– Боже мой, как же я тебя хочу, – выдохнул он, водя губами по моему лицу, шее, плечам.

Бретельки нарядного топа Сэмми попытался оттянуть, но, убедившись в их нерастяжимости, стащил с меня платье через голову.

Больше ни я, ни он не произнесли ни слова, рухнув на постель, оказавшуюся в точности такой восхитительной, как я себе представляла, и набросившись друг на друга с неистовством, которое могло испугать, если бы не доставляло столько удовольствия. Невозможно было сказать, где мои руки, а где руки Сэмми. Я потеряла представление о времени, утратив всякое понятие о том, где нахожусь или где меня сейчас поглаживают. Настоящее переполнение чувств – вес тела Сэмми, запах его дезодоранта, ощущение, что волосы на руках и на затылке встают дыбом, когда он касается меня…

Сексуальная сцена, признаюсь, получилась как в «арлекиновских» романах, а может, и лучше. Я не замечала ни дюжины свечей, расставленных по комнате, ни двух бокалов с красным вином, оставшихся непригубленными, ни прекрасных мелодий саунд‑ трека «Будда бар»[163], доносящихся из прикроватного плеера «Боуз», пока не раздался стук в дверь.

– Кто знает, что ты здесь? – шепнула я, слезая с Сэмми. Наваждение рассеялось.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒