Annotation 4 страница

Ангус чуть ли не всю жизнь учился прятаться. Он научился исчезать среди бела дня, сливаясь с кустами, деревьями и горами, так что незаметно прокрасться следом за Джеймсом для него труда не составило. Дважды Ангус замечал висящие на заборах листовки с собственной физиономией и оба раза срывал их и прятал за пазуху. Харкорт далеко не ушел. Всего лишь за две улицы. Ангус видел, как Харкорт вошел в паб и уселся за стол, где уже сидели четверо мужчин, которые встретили его радостными восклицаниями. А почему бы и нет? — подумал Ангус. Завтра этот человек уедет в другую страну и женится. Возможно, причина, по которой ему так не терпелось поскорее отвязаться от своей невесты, состояла в том, что он хотел провести последний вечер своей холостой жизни в Британии вместе с друзьями. Ангус понимал такое желание и хотел было развернуться и уйти. Возможно, ему стоит поехать в Эдинбург. Возможно, он отправится дальше, на север, высоко в горы, и будет выживать там. Ангус сомневался, что люди, живущие там, в горах, будут задавать ему слишком много вопросов. Но Ангус не мог заставить себя уйти. Что-то было такое в самой Эдилин и в ее доверчивости, что заставляло его чувствовать потребность позаботиться о ней. «Только до того момента, пока она не сядет за корабль», — сказал он себе и вошел в паб. Он знал, что рискует, появляясь на людях, но никто даже не взглянул в его сторону. При себе у него было несколько монет, и потому он заказал пива и сел за стол неподалеку оттого стола, за которым сидели те четверо. Вначале Ангус нервничал, опасаясь, что Харкорт его узнает, но тот не смотрел на грязного бородатого крестьянина, что сел за соседний стол. — Хочу произнести тост за мою будущую жену, — сказал Харкорт. — Может, она и не красавица, но зато она — дочь графа и у нее есть титул. Ангус поставил кружку на стол и, не удержавшись, посмотрел на Харкорта. Не красавица? Эдилин не красавица? И что у нее за титул? — Так, значит, ее отец богат? — спросил один из его друзей. — Приданого у нее нет, — ответил Харкорт, — и красоты тоже нет, но у наших детей будет титул. — Но, Джеймс, с твоей внешностью ты мог бы найти себе невесту попригожей и побогаче. Ты мог бы заполучить жену с целым фургоном золота. Тут Джеймс чуть не подавился от смеха. — Именно это я и сделал. Я нашел невесту с приданым, и ее шесть сундуков с золотом теперь мои, но я не собираюсь брать в жены солдатскую дочь, которой принадлежат эти сундуки. Ангус смотрел на него во все глаза, пытаясь понять, о чем говорит Харкорт. — Так выпьем за мою жену-аристократку, — провозгласил Харкорт. — Пусть выспится хорошенько, потому что на рассвете мы сядем на корабль и отправимся покорять Новый Свет. На рассвете? Ангус хорошо помнил, что Харкорт пообещал забрать Эдилин в полдень. Ангус допил пиво и тихо вышел из паба. Что он сейчас должен сделать, так это предупредить Эдилин. Ему надо… «Остановись», — сказал себе Ангус. Что он мог сделать, как заставить ее поверить? Он представлял, что ворвется в ее комнату и скажет, что мужчина, за которого ей якобы предстоит выйти замуж… Что? Предал ее? Бессовестно воспользовался ее доверчивостью? А вдруг это не так? Возможно, все это только его, Ангуса, домыслы. Возможно, он просто что-то не расслышал. «Я остановился там…» Эти слова эхом пронеслись у него в голове. Харкорт сказал, что отправляет Эдилин в ту же гостиницу, где остановился сам. Но если у него уже есть жена, он не станет селить Эдилин в ту же гостиницу. А с другой стороны, он дал Эдилин эту чертову опийную настойку, так что, возможно, он рассчитывал на то, что она проспит весь день. Кроме того, если корабль уходит на рассвете, к тому времени, как Эдилин проснется, Харкорт уже будет далеко — с ее золотом на борту. Ангус побежал к «Красному льву», стараясь держаться в тени. Если Эдилин пошла пешком, «Зеленый дракон» должен быть где-то рядом. Неподалеку Ангус увидел раскрашенную вывеску с изображением дракона. Сейчас уже ночь. Каким образом узнать, в какой комнате находится жена Харкорта? Ангус направился к заднему двору гостиницы. Потом остановился, прислонившись к стене, раздумывая над тем, как решить поставленную задачу, но тут дверь черного хода отворилась, и во двор вышла та самая горничная, что вывела Эдилин из конюшни. Он быстро шагнул ей навстречу, и на мгновение на лице горничной отразился испуг, но затем выражение изменилось. — Я видела тебя, — улыбнулась она. — Я видела, как ты прятался в стойле и шпионил за теми двумя. — А я видел тебя, — сказал Ангус, оценивающе окинув ее взглядом с головы до пят. — Харкорт послал меня, чтобы убедиться, что ты не перепутала комнаты и тех двух женщин. — Этих двух уж никак не спутать. Не слишком они похожи, ты не находишь? — Ты поселила маленькую на верхнем этаже? — Да, — сказала она и шатнула к нему ближе. — А вторую? — На первом, как он и сказал. Она полбыка на ужин съела, слава Богу, что мне не пришлось тащить такую тяжесть наверх. — Горничная пристально посмотрела на него. — Я не могла тебя где-то видеть раньше? — Вряд ли, детка, — сказал он и нырнул в темноту. Горничная несколько раз окликнула его, но безрезультатно. В конце концов она недовольно фыркнула и пошла своей дорогой. Ангус знал, что приобрел в ее лице врага, но, что еще хуже, он знал, что рано или поздно она припомнит, что видела его физиономию на листовках, которые расклеены по всему городу. Ангус обошел гостиницу, заглядывая в окна. Поскольку только два окна были занавешены, он решил, что шансы попасть в нужную комнату не так уж малы. Он попытался открыть первое окно, но оно не открывалось, а вот второе открылось. Он забрался в комнату и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Он слышал негромкий храп, доносящийся с кровати. «Повезло же мне, — подумал Ангус, — если я зашел не в ту спальню», И он представил себе здоровенного дядьку, который спит с заряженным пистолетом под подушкой. Но натренированные глаза Ангуса быстро привыкли к темноте, и спустя недолгое время он уже мог видеть достаточно ясно для того, чтобы свободно передвигаться по комнате. Подойдя ближе к кровати, он, как ему показалось, разглядел очертания женского тела. На тумбочке возле кровати лежали огниво и фитиль, и, рискнув, Ангус зажег свечу. Взглянув на кровать, он едва не вскрикнул от ужаса. Там действительно была женщина, но она была страшна, как ведьма из детской сказки. У нее был большой крючковатый нос, который загибался крючком, нависая над тонкими губами, и острый, торчащий вперед подбородок. На ее голове белел большой чепец с оборками. А маленькие темные глаза были открыты. — Пардон, мадам, — сказал он. — Я ошибся номером. Не прошло и секунды, как он уже оказался на ней — она схватила его и с неженской силой опрокинула на кровать, крепко прижав к себе. Она была крупной женщиной, не жирной, а мускулистой, с сильными руками, и он чувствовал своим телом ее могучую плоть. — Ты — лакомый кусочек, — сказала она, попытавшись его поцеловать. — И я думаю, ты попал как раз по адресу. — Мадам… — сказал он, пытаясь отстраниться, но его попытки увенчались лишь тем, что он очутился на другой стороне кровати. В одно мгновение она оказалась сверху. — Дверь закрыта на засов, так что попасть сюда ты мог только через окно. Зачем ты сюда залез? Чтобы меня ограбить? Чтобы насладиться мной? — Ну, я… Она сидела на нем, и ее крепкие бедра тисками сжимали его бедра. На ней была белая ночная рубашка с глубоким вырезом, так что он мог лицезреть большую часть ее выдающейся груди. — Ну? Зачем еще тебе понадобилось сюда пробираться, если не для того, чтобы овладеть мной? Или тебе что- то понадобилось от моего никчемного мужа? — Да, — выдохнул Ангус, перехватив ее запястья, чтобы не дать ей дотянуться до его головы. Трудно думать, когда женщина с таким немалым весом сидит на тебе верхом. Собрав все свои силы, он выскользнул из-под нее и торопливо спрыгнул на пол. Когда Ангус вновь оказался на ногах, а она, судя по всему, приготовилась на него прыгнуть, он предупреждающе поднял руку: — Нет, помилосердствуйте, мэм! Вздохнув, она вновь легла на кровать. — Так в чем дело? Джеймс задолжал вам денег, и вы хотите получить их до того, как мы уплывем? — Да! — жизнерадостно согласился Ангус. — Точно! Так это правда, что он завтра отплывает? Он должен мне десять фунтов. — У него их нет, — сказала женщина, перевернувшись на бок, чтобы лежать к нему лицом. — Почему бы вам не унизить его, проведя ночь с его женой? — Каким бы заманчивым ни было предложение… — сказал Ангус, пытаясь улыбнуться, но при этом не забывая о самообороне. — Так он все же женился? Вы — дочь графа? — Да, — сказала она и перевернулась на спину. — И внешностью я пошла в отца. — О, ну… Должно быть, он этим гордится, — вежливо сказал Ангус. — Мне тридцать шесть, и я только сейчас вышла замуж. Что вы по этому поводу думаете? — Но зато теперь у вас есть муж, — сказал Ангус и осторожно попятился, обходя кровать. На тумбочке был один из тех маленьких пузырьков, что Джеймс Харкорт так любил раздавать своим женщинам. Опийная настойка. — Если вы — дочь графа, тогда мне следует отправиться к вашему отцу, чтобы он вернул мне долг. — У него еще меньше денег, чем у Джеймса. — Выходит… — протянул Ангус. Он успел переместиться к подножию кровати, и до тумбочки можно было дотянуться рукой. — Вы вышли замуж по любви? Женщина рассмеялась и снова перевернулась на бок, чтобы быть к нему лицом. — Он женился на мне ради титула, который перейдет нашим детям. Ублюдок! Он лишь притворялся, что любит меня. — Она разглядывала Ангуса. — Под всеми этими волосами вы — интересный мужчина, но вы, наверное, и сами об этом знаете? И как только она это произнесла, глаза ее расширились, и Ангус понял, что она видела расклеенные в городе листовки и узнала его. — Я думаю, вы все же проведете, со мной ночь, или я начну визжать. Вам ведь это не понравится, верно? — Это зависит от того, что вас заставит визжать, — ответил он и пододвинулся к ней ближе. — Ну, со своим мужем я уж точно визжать не буду, — сказала она, и глаза у нее загорелись. — Не знаю, как мы сумеем завести детей, если у него там почти ничего нет, если вы понимаете, о чем я. — Понимаю, — заверил Ангус, накрыв ладонью пузырек с опийной настойкой. Опустившись на колено возле кровати, он замер. — А откуда мне знать, что вы — жена Джеймса Харкорта? — Можете посмотреть в том сундуке. Там все документы. — Ну, тогда ладно, — медленно сказал он. — Возможно, я возьму свой долг натурой — в виде его жены. Но у вас есть что-нибудь выпить? Вы способны заставить мужчину испытать жажду. — На столе бутылка вина. — Ах да, вижу, — сказал Ангус и задул свечу. Через тридцать минут он вышел из ее комнаты, в его руках была кожаная папка, полная бумаг, которые он нашел в ее сундуке. По другую сторону двери он слышал женский храп. В конечном итоге ему пришлось вылить чуть ли не всю настойку в вино, чтобы заставить жену Харкорта уснуть. В любовной схватке, которая этому предшествовала, одежда его пришла в беспорядок и местами порвалась, но он нашел документы, которые доказывали супружеские отношения сладко похрапывающей дочери графа с Харкортом. — Она этого не стоит, — пробормотал Ангус, имея в виду Эдилин, и попытался привести в порядок то, что осталось от его рубашки, и пряча добытую папку за пазуху. Теперь ему предстояло перехватить Харкорта и не дать ему сесть на корабль. Глава 8

Ангус поспешил в паб и увидел, что Харкорт и его друзья все еще пьют и смеются. Глядя на Харкорта, Ангус никак не мог уразуметь, как человек может жить после такой подлости. Он женился на одной женщине, чтобы завладеть ее титулом, и отбирал деньги у другой, чтобы никогда не испытывать нужды. И что он будет делать с тем титулом, когда приедет в Америку? Ангус слышал, что у американцев аристократия не в чести. Он слишком устал, чтобы думать обо всем этом. Сейчас в нем бушевал гнев, и гнев помогал ему бороться со сном, но как только со всем этим будет покончено, как только Эдилин уплывет на своем корабле, он завалится где-нибудь на конюшне и проспит целую неделю. Харкорт вышел из паба не один, а с друзьями, но, похоже, дальше каждый собирался пойти своей дорогой. — Идешь к своей женушке, Джеймс? — насмешливо спросил его один из приятелей. — Сделаете сегодня первого ребеночка? — Возможно, мне придется нанять кого-нибудь из этих шотландцев, чтобы сделал эту работу за меня, — немного заплетающимся языком сказал Джеймс. На мгновение Ангус испытал жалость к той женщине, на которой он женился. Она была большой, уродливой и очень сильной, но она хотела любви, как и все в мире. Когда Харкорт остался один, Ангус схватил его за плечо. — Что вам надо? — в страхе завопил Харкорт. — Тихо! Я — кучер, помнишь? — А, это ты. Да, я помню тебя. Чего ты хочешь? Насколько я знаю, тебе заплатили за труды, так что убирайся. — Она хочет тебя. Харкорт пожал плечами: — Она всегда хочет. Утром, днем, ночью, она хочет все больше и больше. — Больше, чем у тебя есть? — еле слышно спросил Ангус. — Что? О чем ты толкуешь? Убирайся, я сказал! — Эдилин Толбот хочет тебя видеть, — сказал Ангус. — Скажи ей, что я увижусь с ней завтра, — ответил Харкорт и направился к гостинице. Он не так пьян, чтобы забыть о том, что говорил ей, подумал Ангус. — Нет, сэр. — Он едва не подавился, выговорив «сэр». — Она хочет видеть вас сейчас. — О, я понимаю, — сказал Харкорт с таким выражением, что Ангусу захотелось расквасить рожу этого прощелыги кулаком. — В последний раз… — Он вопросительно посмотрел на Ангуса. — И она послала тебя, чтобы ты сказал мне это? — Да. — И разумеется, она тебе за это заплатила? — Ни цента. И вновь Ангусу захотелось ударить Харкорта. — Пожалуй, я и в самом деле к ней пойду. А ты оставайся здесь. Он окинул Ангуса оценивающим взглядом, затем одернул камзол и вошел в гостиницу. Ангус скользнул следом и спрятался в конце коридора, когда Харкорт дошел до последнего этажа. Харкорт поскреб ногтями о дверь. — Эдилин! — прошептал он, с опаской поглядывая на другие двери. — Эдилин! Это я, Джеймс. Если Эдилин приняла это зелье, то она никогда его не услышит, подумал Ангус и попытался придумать иной план. Но он недооценил Эдилин. Она приоткрыла дверь и выглянула. — Джеймс, это ты? — Да, дорогая, — сказал Харкорт, стараясь говорить внятно. — Я не мог не прийти к тебе. Я захотел увидеть тебя в этот последний… я хочу сказать, перед тем как лечь спать. Можно войти? — Конечно, — ответила она. — Ты почти мой муж. Она широко распахнула дверь, и Харкорт, споткнувшись, вошел в ее комнату. До того как она успела закрыть дверь, Ангус проскользнул внутрь. Одним молниеносным движением он схватил со стола подсвечник и сильно ударил им Харкорта по голове. Джеймс мгновенно упал. Когда Эдилин открыла рот, чтобы завизжать, Ангус посмотрел на нее и сказал: — Не надо. Она закрыла рог и опустилась перед Джеймсом на колени. — Что вы наделали? Вы что, с ума сошли? Дайте мне полотенце! У него течет кровь. — С ним все в порядке, — сказал Ангус, опускаясь на стул. — Вот выдалась ночка. Хлеще, чем в аду. Эдилин взяла полотенце, намочила его в тазу и принялась вытирать кровь с головы Джеймса. — Вы это из ревности? Потому что не можете допустить, чтобы я вышла замуж за другого? Даже за того, кто любит меня? Или все из-за золота? Джеймс, дорогой, пожалуйста, очнись! Ангус покачал головой. Что за чушь она несет? Вытащив из-за пазухи папку, он протянул ее Эдилин: — Смотрите сюда. Я думаю, что там вы найдете объяснение моим действиям. — Что это? — Она взяла папку, открыла пряжку и принялась просматривать документы. — Это наш билет в Америку. Все документы, которые нам с Джеймсом нужны, чтобы сесть на корабль. Даже имя капитана. А вот наше брачное свидетельство. Это… — Эдилин подняла на него глаза. — Я не понимаю. Там не мое имя, и в нем значится… что Джеймс женился на прошлой неделе. — Там еще должно стоять имя жены Харкорта, имя женщины, на которой он женился. — Нет! — раздраженно сказала Эдилин. — Это бред. Я должна стать его женой. Ангус откинулся на спинку стула. Может, он прямо тут и уснет. — У него уже есть жена. Эдилин поднялась с пола и встала перед ним. — Ангус Мактерн, да простит меня Бог, но если вы сейчас уснете, я ударю вас подсвечником по голове. — Бейте на здоровье, — пробормотал он. — Тогда я точно усну. Эдилин замахнулась и пнула его по голени, как уже дважды делала до этого. Но она забыла, что ноги ее были босыми. В следующий момент она уже скакала по комнате на одной ноге. От боли у нее на глаза навернулись слезы. — Кажется, я сломала пальцы на ноге. У вас икра твердая как камень. Эдилин присела на край кровати, разглядывая свою ступню. Ангус не смог сдержать улыбки. Она так славно смотрелась в этой белой ночной рубашке. Сделав над собой усилие, он поднялся со стула, сел рядом с Эдилин, поднял ее ступню и потянул за каждый из пальцев. — Ничего не сломано. Она посмотрела на него. От усталости глаза у него покраснели. Он держал ее маленькую ступню в своей большой ладони. — Вы не могли бы рассказать мне, что происходит? — попросила Эдилин. — Почему вы ударили Джеймса, и что это за женщина, чье имя стоит в свидетельстве о браке? Он опустил ее ногу, но с места не двинулся. В своей ночной рубашке она выглядела еще красивее, чем в платье. — Мне он показался подозрительным, и потому я пошел за ним следом и услышал, как он говорит о своей жене, дочери графа. — Но мой отец не был графом. — Я знаю, — кивнул Ангус. — В том-то и суть. Эдилин наконец начала понимать. Она посмотрела на Джеймса, который по-прежнему без сознания лежал на полу. — Моя подруга, его кузина, говорила мне, что Джеймс хочет взять в жены женщину с титулом. — Но он согласился жениться на вас из-за ваших денег, — тихо сказал Ангус, глядя на ее волосы, словно золото тускло мерцавшие в свете свечи. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к ним, но уронил ее, когда Эдилин повернулась к нему спиной. — Я слышала, как Джеймс велел тем мужчинам грузить золото на корабль. Он что, собирался уплыть в Америку со своей женой и моим золотом? — Именно так, — тихо сказал Ангус. — Но это же подло! — воскликнула она. — Это золото принадлежит мне, а не ему! — Это называется воровством, и люди давно занимаются этим ремеслом. — Вы не могли бы перестать обращаться со мной, словно с глупым ребенком? Что мне теперь делать? — Я думаю, вам надо ехать в Америку без него. Ваше приданое уже на корабле, да и билет уже заказан. — Одной? В Америку? В чужую страну? Он посмотрел на ее красивое лицо и подумал, что любой проходимец может уболтать ее и что она влюбится в первого же голубоглазого парня, которого встретит. — Просто будьте осторожнее с мужчинами, которые будут пастись возле вас, — посоветовал Ангус. — Как вас понимать? Вы говорите обо мне так, словно я — мешок с овсом. — С очень дорогим овсом и очень вкусным. Эдилин прилегла на кровать, опершись на локоть, и пристально посмотрела на него. — Почему у вас одежда порвана, и что это за след у вас на щеке? — Я… Это… Ангус на ходу придумывал, что бы соврать. — Вы раздобыли эти документы у его жены? — Да. Эдилин вскочила с кровати и подбоченилась. — Что такого в той женщине, если она отняла у меня Джеймса и… и вас? — Меня? — в недоумении переспросил Ангус, и тут в глазах его появился озорной огонек. — Дело не столько в ее добродетелях, сколько… ну… Он показал рукой громадный бюст. — Так все дело в этом? — расстроилась Эдилин. — Вам и Джеймсу нравятся женщины с большими… Поняв, что Ангус вновь ее дразнит, она раздосадовано покачала головой, после чего посмотрела на лежащего на полу Джеймса. — Я не могу поехать в Америку одна. Я не могу. Я никогда прежде ничего не делала одна. — Она снова посмотрела на Ангуса. — Вам придется сходить к капитану корабля и сказать ему, что я хочу забрать золото. — И кто я такой, чтобы это говорить? Мистер Харкорт? Это золото значится на корабле как его собственность, а не ваша. Если вы или я попытаемся его забрать, нас тут же арестуют. — Но как я буду жить без денег? Я же не могу вернуться в дом моего дяди! — Нет, не можете. Вам придется послушаться меня и сесть на корабль без Харкорта. Скажите им, что вы миссис Харкорт, что вы — вдова. — А что, если капитан знает ту женщину или Джеймса? — Наденьте вуаль. И подложите что-нибудь вот сюда и сюда, чтобы казаться больше. А еще лучше, скажите капитану, что вы уезжаете, потому что Харкорт женился. — Я не понимаю, — сказала она, и тут глаза у нее расширились. — О нет, не говорите! Я не сяду на этот корабль как его… как любовница Джеймса. — Несколько недель придется потерпеть. В Америке вы сможете быть тем, кем захотите. Поменяйте имя. У вас будет золото, и вы сможете хорошо устроиться. — И что я буду там делать? Выйду замуж за американца? Говорят, они там все — варвары. — Тогда зачем вы вообще решили туда ехать? Ангус едва сдерживался, чтобы не наорать на нее. Он все еще сидел на краю постели, и все, что ему надо было сделать, чтобы мгновенно уснуть, — это опрокинуться на спину и закрыть глаза. Но он заставил себя подняться на ноги. — Я думаю… — начал он, но замолчал, потому что у него из-за пазухи выпала одна из листовок, которые он сорвал со стены. Эдилин подняла выпавший листок и посмотрела на него. — Это ваш портрет, который я нарисовала по памяти. По-моему, мне хорошо удалось передать сходство, вам не кажется? Поскольку он смотрел на нее во все глаза и молчал, она вновь взглянула на листовку и только тогда поняла, что это такое. — Это серьезно, — прошептала она. — Вам надо уезжать отсюда. Вам необходимо уехать из Шотландии. — Я могу отправиться в Эдинбург или в горы. Я могу… — Нет, не можете, — сказала она и подошла к нему вплотную. — Вы не знаете моего дядю так, как знаю его я. — Я знаю его намного дольше, чем вы. — Дело тут не во времени, дело в том, насколько хорошо вы его знаете. — Она почти кричала. — Вам нельзя тут оставаться! Мой дядя вас найдет. — Со мной все будет в порядке, — улыбнулся он. Ему так сильно захотелось к ней прикоснуться, что защемило в груди. У них за спиной застонал Джеймс, и Ангус потянулся за подсвечником. Глава 9

— Только посмейте! — сказала она, затем подошла к тумбочке возле кровати, взяла пузырек с опийной настойкой и вылила ее в стакан с водой. — Подержите Джеймса, пока я волью ему это в рот. — Так вы все же не выпили настойку, как он вам велел? — Нет. Мне не нравится это зелье. У меня от него голова кружится. Ну, Джеймс, дорогой, выпей вина. Ну вот, молодец, хороший мальчик. — Вы его простили? — в недоумении спросил Ангус. — Если вы снова начнете надо мной смеяться, я не помогу вам убежать. — Вы мне… поможете? — спросил он. — Да, — сказала она, распрямляясь. Рука Джеймса, которой он пытался ее обнять, упала на пол. — Надеюсь, что он сломал себе запястье, — пробормотала она. — Пока вы тут сидели, развалившись, и пялились на мою ногу, я придумала план. — Сидел, развалившись? Пялился? — переспросил Ангус, опуская голову Джеймса на пол. — Вы говорите не так, как должна говорить леди. — За последние месяцы со мной приключилось много всего такого, что заставило меня забыть о том, что я леди. Впрочем, возможно, я ею никогда и не была. Если бы я была настоящей леди, я бы не позволила вам находиться в моей комнате, когда на мне надета одна ночная рубашка. — Это верно, но мне нравится ваша рубашка. — Вам и его жена тоже понравилась, и если вы ко мне приблизитесь, я завизжу. — За эту ночь мне уже второй раз приходится слышать это от женщины. Эдилин сердито повернулась к нему спиной и сложила руки на груди. — Ладно, — сказал Ангус, но, как ни старался, смешинка все равно звучала в его голосе. — Я прошу прощения. Пожалуйста, простите меня. Так что вы там хотите мне сказать? Что у вас за план? Повернувшись, Эдилин посмотрела сначала на Джеймса, потом на Ангуса. — Я знаю, что мы сейчас сделаем. — Мы ничего делать не будем. Вы сядете на тот корабль и поплывете в Америку, а там вы… — Вы станете моим мужем. — Что?! — Мы скажем, что вы брат Джеймса. Если капитан встречался с Джеймсом, мы просто объясним, что возникло недопонимание и что это его брат Ангус собирается пересечь океан. — Я — вашим мужем? — сказал Ангус. — Вы что, спятили? Как я могу стать вашим мужем? Посмотрите на меня. — Вы наденете одежду Джеймса. Если он погрузил на корабль мое золото, он и свою одежду тоже доставил на борт. Вы пойдете в том, что надето на нем сейчас, а потом весь его гардероб будет в вашем распоряжении. — Она медленно обошла Ангуса кругом. — Нам надо привести вас в порядок. Помыть в ванне, побрить. — Меня в ванне? Вы что, свихнулись? Да я тут же помру! — Ваша смерть будет куда мучительнее, если вас найдет мой дядя. — Мне все это не нравится. — Думаете, мне нравится? Человек, которого я любила… Она пнула ступню Джеймса, но он лишь улыбнулся и свернулся калачиком на полу. Выглядел он вполне счастливым. Она вновь перевела взгляд на Ангуса. — Вы правы. Не надо, чтобы люди вас видели. Для того чтобы помыть вас в ванне, нам понадобится посторонняя помощь, так что этот пункт плана придется пропустить. Взгляд Ангуса ясно говорил о том, что он считает ее идею нелепой. — И как я буду бриться? У меня нет при себе бритвы. — Очевидно, вы все равно не имеете представления, как ею пользоваться. Ангус попятился к двери. — Ну, пора мне как-нибудь возвращаться к своим. Меня ждут сородичи. — Чушь! — сказала Эдилин. — Они прекрасно обойдутся без вас. Ангус продолжал пятиться, но его рука невольно коснулась бороды. Учитывая, что сейчас будут искать мужчину с густой бородой и растрепанными волосами, пожалуй, идея о том, чтобы сбрить бороду, не так уж плоха. А что касается одежды, то, взглянув на лежащего на полу Джеймса, Ангус подумал, что жилет у него из шелка. С какой стати ему, Ангусу, рядиться в шелка? — Ну! — поторопила она. — Я жду. Что вы на это скажете? Вы трус, или у вас хватит мужества отправиться в страну, где вы никого не знаете? — Я не могу, — сказал Ангус. — Но возможно, побриться и переодеться, чтобы не походить на портрет с листовки, будет неплохо. Скажите, барышня, что на вас нашло, что вы решили нарисовать мой портрет? Вы собирались положить его под подушку, чтобы я вам приснился? — У меня нет времени на то, чтобы препираться с вами. Можете дальше тешить свое тщеславие. Но решение вы должны принять сейчас. И учтите, я не стану вас брить и стричь, если вы не согласитесь отправиться со мной в Америку. — Вы собираетесь меня постричь? — спросил он с насмешкой во взгляде. — Возможно, мне все же следует принять ванну. Может, вы мне и вымыться заодно поможете? — Вы испытываете мое терпение. Хватит шуток, вы должны принять решение. Если вы не поедете со мной, уходите и больше не попадайтесь мне на глаза. — Ну хоть напоследок пошутить можно? — поинтересовался он. — Каждому шотландцу нужно… Эдилин подошла к двери и распахнула ее. Ангус не шевельнулся. Он понимал, что сейчас ему следует уйти. Если у него есть хоть толика здравого смысла, он покинет эту комнату и уйдет, не оглядываясь, но в нем боролись два человека, и второй твердил, что ему предоставляется возможность, которая дается человеку в жизни лишь раз. Что бы он сейчас ни сделал, домой он вернуться не может. Он не вернется к своей сестре, он никогда не поднимет на руки ее детей. Он никогда не увидит дядю Малькольма и вообще никого из клана Мактернов. — Ну? — спросила Эдилин. — Вы уходите или остаетесь? — Пожалуй, я останусь, — тихо сказал он. — Вы поедете со мной в Америку? — Да, мисс, поеду. Эдилин, закрывая дверь, повернулась к нему спиной, чтобы он не увидел, как она обрадовалась. Пусть думает, что ей все равно. Она знала, что ни в Англии, ни в Шотландии оставаться нельзя, но мысль о том, чтобы уехать в совершенно чужую страну одной, была ей невыносима. Она посмотрела на Ангуса, раздумывая над тем, что ей предстоит сделать, чтобы преобразить его. Но у Эдилин при себе ничего не было. Ночная рубашка и черепаховый гребень, который она положила в карман, но ни ножниц, ни бритвы у нее не было. Разглядывая Ангуса, она заметила, что глаза у него начинают закрываться. Господи, да он засыпает стоя! — Как вам удалось раздобыть документы у… — она едва не поперхнулась на этом слове, — у жены Джеймса? — Опийная настойка, — пробормотал он. — Харкорт раздает ее всем своим женщинам. Должно быть, он выращивает мак у себя в саду. — Если бы Джеймс мог позволить себе сад, я бы сейчас не оказалась в таком дерьме, — возразила Эдилин. — Вы хотите сказать, что она все еще спит? — Надеюсь. Она положила ладонь ему на поясницу и подтолкнула к двери. — Я хочу, чтобы вы вернулись в ее комнату и взяли то, что может пригодиться. Мне нужны ножницы и гребешок, хорошая, прочная щетка для волос и бритвенный набор. — И как я найду эти вещи? — спросил он, проснувшись. — Я не разбираюсь в дамских вещах. — Если вы когда-нибудь стригли волосы, то наверняка знаете, что и мужчины тоже пользуются ножницами и гребнем. И бритвой. Посмотрев на него, она поняла, что он никогда не принесет всех тех вещей, которые им нужны. — Как вы попали в ее спальню? — Через окно. Но вышел я через дверь. Если жена Харкорта все еще спит, то дверь не заперта. — Тогда я пойду с вами. Эй, помогите мне снять с Джеймса камзол. — Вы хотите раздеть его? — Перестаньте разыгрывать из себя поборника нравственности. Я собираюсь накинуть его камзол поверх ночной рубашки, мы пойдем вниз грабить эту женщину. — Вам лучше надеть свою одежду, — довольно строго сказал он. — У меня нет времени зашнуровывать корсет, а без корсета я в свое платье не влезу. Скорее! До рассвета осталось всего несколько часов, мы можем не успеть на корабль. Ангус несколько раз тряхнул головой, чтобы прогнать сон, затем помог ей стащить с Джеймса камзол. Эдилин сердито ущипнула Джеймса за руку. — Бессовестный! — сказала она. — Вы довольно быстро разлюбили его, — заметил Ангус. — Он женился на другой женщине и украл мое приданое. Этого ни одна женщина ни одному мужчине не простит, даже если она готова простить ему все, что угодно. — Спасибо, что предупредили. Теперь я буду знать, чего мне стоит остерегаться, когда в меня в следующий раз влюбится женщина. — Да уж, лучше об этом помнить, — сказала она, сунув руки в рукава тяжелого камзола. При всех своих недостатках Джеймс обладал отменным вкусом. — Вы готовы? Ангус улыбался, глядя на нее. Она славно выглядела в белой ночной рубашке и надетом поверх нее мужском камзоле. Камзол был темно-красным, и этот цвет ей шел. Ангус взял свечу и шагнул за дверь. Эдилин вышла следом. Она была без обуви, и в тот момент, когда ее босые ноги коснулись грязного пола коридора, она вскрикнула. Но Ангус так на нее посмотрел, что она прикусила язык. Они спустились на три лестничных пролета и оказались на первом этаже. Ангус направился к двери в дальнем конце коридора. Он приложил пальцы к губам, давая знать Эдилин, чтобы вела себя тихо. Он немного постоял, прислушиваясь к негромкому храпу жены Харкорта, затем махнул рукой Эдилин, приглашая ее войти. Когда они оказались внутри и дверь за ними закрылась, первое, что сделала Эдилин, — это направилась к кровати, чтобы посмотреть на спящую соперницу. Ангус не удержался и остановил ее. Он понимал, что не произойдет ничего страшного, если она взглянет на жену Харкорта, но он не хотел, чтобы Эдилин ее видела. Он знал, что она засмеется и почувствует облегчение от того, что Джеймс в итоге оказался в дураках, связав себя узами брака с нищей уродиной, но Ангус не хотел, чтобы Эдилин узнала правду. Он схватил ее за руку и направил к сундуку, стоявшему в дальнем углу. Это был маленький сундук с куполообразной крышкой, и у Ангуса сложилось впечатление, что все пожитки четы Харкорт находились здесь, в этом сундуке, который они должны были взять с собой утром. Эдилин подошла к сундуку и открыла его. Сверху лежал кожаный саквояж с бритвенными принадлежностями, а под ним — сложенные платья. Когда Эдилин протянула руку к одному из них, Ангус покачал головой, давая понять, что у них нет времени разглядывать наряды. Он знал, что у Эдилин есть лишь то платье, в котором она сбежала, но понимал, что платья в сундуке будут ей слишком велики. Эдилин неохотно оставила платье и взяла небольшую шкатулку с набором для шитья, оказавшуюся в боковом отделении. В ней наверняка найдутся ножницы. Ангус направился к двери и подумал, что Эдилин идет следом, но, когда он оглянулся, она стояла возле кровати. Она уже успела взяться за одеяло, чтобы взглянуть на лицо женщины. Ангус успел перехватить ее руку за мгновение до того, как Эдилин увидела лицо соперницы. Он не отпускал ее руку до тех пор, пока они не вышли за дверь. — Я просто хотела на нее посмотреть! — громким шепотом сказала Эдилин. — Что в этом плохого? Она вас обоих свела с ума своей красотой, и вы оба хотите провести с ней всю жизнь, так что неудивительно, что мне захотелось на нее взглянуть. — Провести с ней жизнь? — прошептал Ангус, когда они начали подниматься по лестнице. — Вы что, свихнулись? Вас что, бешеная собака покусала? — Да, собака по имени Джеймс Харкорт, — злобно пробормотала Эдилин. Ангус остановился, отвел в сторону свечу и сказал: — По-моему, вы только что пошутили. — Верно, пошутила. Может, это болезнь, и я заразилась ею от вас? — огрызнулась она, пройдя мимо него. Как только они вернулись в комнату, Эдилин сняла камзол, велела Ангусу сесть и обошла его кругом, глядя на сто голову и пытаясь решить, с какого конца приступать к стрижке. — Вам не справиться с моей шевелюрой, — сказал он, поднимаясь. — Я думаю, нам надо забыть о вашей затее, и мне лучше прямо сейчас пуститься в бега. В горы. Она положила ладонь ему на грудь, и толкнула назад, на стул. — Самое лучшее — это побрить вас наголо и надеть парик. Ангус в ужасе схватился за голову. — Но у нас для этого нет времени. Во-первых, я должна вас расчесать, а во-вторых, постричь. Как только я смогу забрать ваши волосы в хвост, я приступлю к вашему лицу. Похоже, тут работа не на один час. Ангус не хотел, чтобы кто-то посторонний возился с его волосами, но в тот момент, когда она к нему прикоснулась, он расслабился. — Спите на здоровье, — разрешила она. — По крайней мере вы будете молчать. Не хватало еще, чтобы вы надо мной потешались, пока я буду трудиться над вашим новым обликом. — Уснуть, когда женщина размахивает ножницами у самого лица? Я не настолько вам доверяю, — сказал он наполовину в шутку, наполовину всерьез. Но в следующее мгновение голова его опустилась, и он задремал. Эдилин была рада тому, что он уснул, потому что она смогла наконец расслабиться. Нелегко притворяться, что ты сильная и знаешь, что делать со своей жизнью и с жизнью другого человека. Ей пришлось испытать головокружительное падение с небес, где она витала, пребывая в состоянии счастливой влюбленности в Джеймса Харкорта, — Эдилин взглянула на него, все еще лежащего на полу, — во мрак преисподней, где царило беспросветное одиночество. Все, что у нее осталось в жизни, — это спящий на стуле шотландец, который много раз ясно давал ей понять, что считает ее в этом мире совершенно бесполезной, досадным недоразумением, требующим пригляда днем и ночью. Когда голова Ангуса опустилась на грудь, она принесла кувшин с водой, налила ее в стакан и принялась методично расчесывать гребнем спутанные пряди густых и длинных волос. Ангусу она об этом не говорила, но на самом деле она никогда прежде не подходила так близко к мужчине. О, несколько раз она целовалась с мужчинами, в том числе и с Джеймсом. Но она никогда не была с мужчиной наедине, никогда не притрагивалась к его волосам. Больше часа ушло на то, чтобы распутать все пряди. Дважды ей пришлось воспользоваться ножницами, чтобы выстричь узлы, которые ей не удавалось распутать. И несколько раз она едва не разбудила его, потому что слишком сильно дернула за запутавшийся в волосах гребень. Но наконец ей удалось расчесать его гриву. Довольная своей работой, Эдилин взялась за ножницы и подровняла его волосы, оставив длину до плеч. Стянув с волос Джеймса черную шелковую ленту, она забрала волосы Ангуса в хвост и подвязала лентой на затылке. Затем Эдилин обошла стул, на котором он спал, чтобы взглянуть на то, что получилось. Теперь она видела его лоб и оценила, какой он красивой формы. Она провела кончиками пальцев по щеке Ангуса и торопливо отдернула пальцы, когда он зашевелился и едва не проснулся. Теперь ей предстояло сразиться с этой жуткой бородой. Эдилин боялась, что он проснется, как только она начнет кромсать бороду ножницами, но он не проснулся. А вот если бы она, скажем, щелкнула затвором, он бы мгновенно проснулся. Эдилин было приятно осознавать, что он доверяет ей настолько, что позволил колдовать над лицом, орудуя ножницами и бритвой. Немало времени ушло на то, чтобы состричь растительность. Теперь на полу была уже целая гора волос, и Эдилин собрала их в охапку и вышвырнула в окно. Потом она посмотрела на небо. Приближалось утро. Вот-вот забрезжит рассвет. У них осталось совсем немного времени. Скоро они должны сесть на корабль. Эдилин обернулась и невольно затаила дыхание. Ангус все еще спал, запрокинув голову на спинку стула. Теперь волосы его не торчали во все стороны, а были аккуратно зачесаны назад и собраны в хвост на затылке. Борода не закрывала лицо густой неопрятной щеткой, заползая на шею, а представляла собой лишь густую черную щетину. Эдилин несколько раз моргнула, пристально глядя на него. А он интересный мужчина. Нет, даже не интересный, а красивый. Пожалуй, даже красивее, чем Джеймс, но смуглый, с черными волосами и темными ресницами. Она часто видела, как бреется отец, и надеялась, что помнит, как это делается. У нее не было горячей воды, так что придется обойтись тем, что есть: холодной водой и душистой пеной Джеймса. Она намазала лицо Ангуса холодной пеной, и он даже не шевельнулся, но когда она поднесла к его лицу длинную бритву, он открыл глаза и схватил ее за запястье. — Если вы не хотите, чтобы я перерезала вам горло, не хватайте меня за руки, — довольно холодно сказала она. — А, — пробормотал он, — вы решили убить меня во сне. Я почти забыл ваш план. Он отпустил ее руку и снова заснул. Она дивилась тому, как ему удается спать — и шутить — во время бритья, но, судя по всему, ему это как-то удавалось. Он сидел совершенно неподвижно, а она его брила, удаляя с лица и щей буйную растительность. Закончив, она отступила на шаг и посмотрела на него, не веря своим глазам. У Ангуса были густые чернью брови, густые ресницы, идеально вылепленный нос и губы… Она никогда не видела у мужчины таких красивых губ. Они были полными, нежными, идеально очерченными, как на античных статуях. Рядом с ним Джеймс казался невзрачным. Не может быть, чтобы Ангус этого не знал, думала Эдилин. Не может быть, чтобы человек с такой внешностью не сознавал своей красоты. Может, он отрастил эту жуткую бороду, чтобы скрыть лицо? — Мистер Мактерн, — тихо позвала Эдилин, — пора вставать. Нам скоро на корабль. Он не шевельнулся. — Ангус! — громко сказала она. — Просыпайтесь! Он медленно открыл глаза и с улыбкой посмотрел на нее. Повернув голову, он ощутил легкость и провел рукой по голому лицу. — Что вы со мной сделали? — То, что уже давно следовало сделать, — проворчала она. — Хватит спать. Нам пора. Надо снять с Джеймса одежду, а мне надо одеться. Прошу прощения, но вам придется помочь мне зашнуровать корсет. — Помочь… Что? Взглянув на него, она увидела, что его лицо порозовело. — Господи, Мактерн — вождь Мактернов, вы краснеете? — Нет, — сказал он, но отвернулся. — Вам придется показать мне, как… как это делать. — Я покажу, — пряча улыбку, кивнула она. Эдилин вытащила из шкафа одежду, в которой приехала сюда, и разложила ее на кровати, украдкой наблюдая за Ангусом. Она думала, что он захочет увидеть себя в зеркале. Должно быть, немало воды утекло с тех пор, как он видел себя без бороды, но Ангус не проявлял никаких признаков любопытства. Он наклонился, подхватил Джеймса под мышки, потом свалил его на кровать. Пару секунд Ангус просто стоял и смотрел на Харкорта, спящего счастливым сном младенца. — Мне это не нравится, — сказал Ангус. — Красть одежду у человека… Это неправильно. Эдилин хмыкнула и, подойдя к Джеймсу, начала развязывать его шейный платок. — Тогда я его раздену. — Нет! — выпалил Ангус. — Я о нем позабочусь. А вы идите и занимайтесь своими делами. Эдилин посмотрела в окно. Небо порозовело. — Я думаю, нам надо спуститься в комнату его жены. Уверена, что Джеймс договорился с кем-то, кто должен разбудить его, чтобы не опоздать на корабль. Он любит засиживаться допоздна и ненавидит просыпаться рано. — Хорошая мысль, — сказал Ангус. Он был на другой стороне кровати, и балдахин мешал ей видеть то, что он делал, но она слышала шелест ткани: Ангус снимал свою одежду и надевал одежду Джеймса. Эдилин испытала необычное ощущение. Всего в нескольких футах от нее стоял мужчина в нижнем белье. И не просто какой-то мужчина, а тот, кто был добр к ней. Ну, не всегда… Но именно он пришел ей на помощь тогда, когда она в этой помощи нуждалась больше всего. Если бы не он, она бы сейчас спала в гостинице, а Джеймс и его жена готовились сесть на корабль, чтобы с ее приданым уплыть в Америку. — Мне нужна ваша помощь со шнуровкой, — тихо сказала Эдилин. Она надела корсет поверх ночной рубашки, но шнуровка была сзади. Ангус подошел к изножью кровати, и Эдилин онемела, глядя на него. На нем были обтягивающие бежевые бриджи Джеймса и его сорочка. Жизнь на свежем воздухе, лазанье по горам и верховая езда украсили его ноги завидной мускулатурой. Эдилин не собиралась говорить ему, что у нее дух захватывает. Она повернулась к нему спиной, показав на шнуровку, которую он должен был затянуть. — Когда мы взойдем на корабль, вы должны молчать, — сказала она. — Ни слова не говорить? — уточнил он, схватившись за шнуровку и потянув на себя, чтобы соединить половинки тугого корсета. — Вас выдает ваша манера речи и акцент. Нет, будет лучше, если вы предоставите мне возможность вести все переговоры. Ангус дернул за края шнуровки так, что едва не сломал ей ребра. — Вы хотите перерубить меня надвое? — Я думал, вы хотите иметь тонкую талию! Прошу прощения… Я ослаблю шнуровку. Эдилин заскрипела зубами. — Можете еще затянуть. — А, так вы хотите талию среднего размера? — Я… — начала она, но осеклась. Она знала, что сама во всем виновата. Она ухватилась за столбик кровати, когда он потянул концы на себя. — Ладно! Вы отлично выглядите. И вы можете говорить все, что хотите. Какое мне дело? Хотите, станцуйте перед капитаном свой любимый шотландский танец с кинжалом в зубах — мне все равно. Когда он завязал концы шнуровки, Эдилин посмотрела на него и увидела в глазах тот насмешливый блеск, который ей был уже хорошо знаком. — Вы ужасный человек! Он вернулся на ту сторону кровати, где лежал Джеймс, взял жилет и надел его, пока Эдилин надевала платье. Вчера она постаралась очистить платье от стружки, но все же оно выглядело не лучшим образом. Эдилин надеялась, что на борту корабля обнаружит целый сундук нарядов. Ясно, что ей придется ушивать платья по крайней мере в груди, но с этой задачей она справится. Одевшись и причесавшись, она подошла к Ангусу. Он стоял, прислонившись к столбу кровати. Его глаза были закрыты, а жилет застегнут криво. — Давайте уже просыпайтесь, — сказала она, расстегивая его жилет и снова застегивая как положено. — Вы мне снились, — тихо шепнул он, глядя на нее в мягком свете свечей и розоватом свете занимающейся зари. — Хороший был сон? — спросила она, помогая ему облачиться в камзол. — Превосходный. Вы и я были вместе в поле. То была не Шотландия, а место, где я никогда прежде не был. — Возможно, это была Америка. — Да, — осторожно сказал он и прикоснулся к ее волосам. Они стояли так несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Она покачнулась ему навстречу. — Когда мы приедем в Америку, я дам вам немного золота, и вы сможете… Его взгляд заставил ее замолчать, не закончив фразу. — Еще раз вы скажете что-то вроде этого, барышня, и считайте, что я вас больше не знаю. Судя по тому, как потемнели от гнева его глаза, он говорил всерьез. Эдилин хотела попросить у него прощения, но уже через мгновение первый солнечный луч прорезал полусумрак, и возможность выяснить отношения оказалась упущенной. — Нам пора! — сказал Ангус. Он схватил сапоги Джеймса, а она прихватила узелок с бритвенными принадлежностями и шкатулкой для шитья. Добежав до комнаты внизу, они едва успели закрыть за собой дверь, как хозяин гостиницы забарабанил в дверь. — Ваша карета прибыла! — крикнул он, очевидно, не беспокоясь о том, что может разбудить других постояльцев. Ангус вышел из комнаты, а Эдилин бросилась назад, задернула балдахин на кровати, затем велела кучеру взять сундук в углу и не будить ее спящую сестру. Эдилин позаботилась о том, чтобы Ангус не слышал, как она отдавала эти распоряжения, поскольку знала, что ему это не понравится. Она совершила кражу. Украла у жены Харкорта одежду. Но Эдилин не хотелось провести несколько недель путешествия в своем единственном платье. У входа в гостиницу их поджидала красивая карета с четверкой лоснящихся сытых коней, нетерпеливо бьющих копытами. — Джеймсу для себя ничего не жалко? — с сарказмом заметила Эдилин. — Мы могли бы где-нибудь перекусить перед дорогой? — спросил Ангус, пытаясь втиснуть руки в тесноватый камзол. — Вы когда-нибудь думаете о чем-то, кроме еды и сна? — огрызнулась Эдилин. — Да, бывает, — с растяжкой проговорил Ангус, — но не тогда, когда рядом женщина с таким вредным характером, как у вас. Может, я слишком туго затянул корсет? Она откинулась на сиденье и на мгновение закрыла глаза. — Я просто нервничаю, вот и все. Мой дядя знает, кто такой Джеймс, и… — Вы говорили об этом Харкорту? — Да, — сказала Эдилин. — Я написала Джеймсу во второй раз и все ему рассказала, но мой дядя мог навести справки и узнать, что Джеймс заказал билет на корабль. Он мог… Больше она ничего не сказала, потому что карета резко остановилась и она услышала, как кучер и еще какой- то мужчина кричат друг на друга. — Молчите! — велел Ангус. — Я справлюсь сам. — Вы? Но… Он посмотрел на нее так, что она замолчала. Дверь в карету широко распахнулась, и двое не слишком презентабельно выглядящих мужчин заглянули внутрь. Ангус не пошевельнулся. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и делал вид, что стряхивает с манжеты пылинку. — Вы видели этого человека? — спросил один из сыщиков, протянув Ангусу уже знакомую ему листовку. — Кажется, нет, — сказал Ангус, лишь мельком взглянув на листовку. — Если бы я увидел такого головореза, то позвал бы на помощь. У Эдилин, сидевшей напротив, от удивления открылся рот. Шотландский акцент Ангуса куда-то пропал, он говорил так, словно вырос в лучших домах Лондона. — Будьте любезны, закройте дверь, сэр, — попросил Ангус, поднеся к носу кружевной платок. — Эта пыль вредит моему здоровью. Констебль, у которого не хватало двух передних зубов, посмотрел на Эдилин, а потом на листок, который держал в руке. — Она похожа наледи, которая сбежала от своего дяди. Он дает награду за ее возвращение. — Вы хотите сказать, что моя жена выглядит как чья-то племянница? Скажи на милость, добрый человек, где живет этот дядя? Нам стоит навестить его и сказать, что это его потерявшаяся племянница. Как думаете, он нам поверит? — Проклятый пижон! — с отвращением пробормотал беззубый и шумно захлопнул дверь кареты. — Валите отсюда! Ангус сунул носовой платок в карман и посмотрел на Эдилин, которая продолжала, открыв рот, таращиться на него. — Вы что-то хотите мне сказать? — Нет, ничего, — сказала она и заморгала. — Но где вы этому научились? — Слушал и учился. Тут ничего трудного нет. — Ангус снова говорил с сильным акцентом. — Вы хотите, чтобы я все время говорил, как Харкорт? — Нет, — быстро сказала она. — Не хочу. Улыбаясь, он отвернулся и посмотрел в окно, а еще через мгновение сказал: — Я вижу корабль. Мы почти на месте. Глава 10

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒