Annotation 3 страница

Ангус находился в пути всего три часа, а уже изнывал от усталости и скуки. Из-за «нее» он толком не спал несколько суток и теперь из-за «нее» снова не мог выспаться. Всякий раз как он начинал засыпать, вышколенные кони останавливались. Дважды Ангус резко просыпался и видел, как красавцы кони щиплют траву с обочины дороги. Такими темпами он никогда не доберется до Глазго. Если бы ему дали волю, он бы заехал в лес и поспал несколько часов, но ведь нужно успеть к сроку. Ради «нее». Едва стемнело, как Ангус услышал стук копыт скачущих галопом коней и звук выстрела. Он потянулся за заряженным пистолетом, который спрятал под сиденье, но голос справа произнес: — На твоем месте я бы этого не делал. Лошадь, что скакала позади, призвана была отвлечь его внимание. Проклятие! Ангус расслабился. Злость и недосып сделали свое черное дело. Почему он не позаботился о том, чтобы найти себе попутчика? Ангус потянул вожжи на себя, и крупные кони, замедлив ход, остановились. Трое разбойников в масках приставили пистолеты к голове Ангуса. — Что за дурачье! — сказал тот, кто, по всей видимости, был у разбойников главарем. — Кто додумался отправить такую повозку без охраны? Только одна эта лошадь стоит твоей жизни. — Он убрал пистолет в карман и придирчиво осмотрел запрещенный килт, в который был одет Ангус. — Ты похож на человека из старинного клана. Мне нравятся те, кто не подстилается под англичан. Спускайся, и я сохраню тебе жизнь. Одно дело — помогать девушке, которую толком не знаешь, и совсем другое — отдавать за нее жизнь. — Тут ничего мне не принадлежит, — примирительным тоном сказал Ангус, спускаясь с повозки, — так что я ничего не теряю. Один из разбойников подошел к коню и потрогал шею могучего клейдесдальца. — Никогда не видел таких красивых коней. Кто твой хозяин? — У меня нет хозяев! — быстро сказал Ангус, чем вызвал смех у первого разбойника. — Речь истинного шотландца. Что у тебя там? Он кивком указал на повозку. — Всякая всячина для музея, — сказал Ангус, отступая от разбойников. Пусть тон у них был вполне дружеский, пусть они говорили, что не собираются причинять ему вред, но Ангус не доверял тем, кто целится ему в голову. Первый разбойник опустил оружие, но двое остальных продолжали держать пистолеты наготове. Позади них, едва различимый в темноте, был четвертый, который не сказал ни слова. Он держал пистолет, целясь Ангусу в голову. — Мне бы хотелось посмотреть, — сказал первый, слезая с коня. Ангус подумал, не прыгнуть ли на него и не забрать ли у него оружие, поскольку он был всего в нескольких футах. Но четвертый разбойник продолжал целиться, и рука у него была твердой. Ангус откинул полог и показал сундуки. — На вид тяжелые, — сказал разбойник. — Бронзовые статуи из Греции, — сказал Ангус. — Стоят немалых денег? — Вряд ли, — ответил Ангус. Первый разбойник взглянул на второго разбойника у себя за спиной, и тот указал пистолетом, что хочет осмотреть все содержимое повозки. Ангус развязал парусину со всех четырех углов и откинул ее. Увидев гроб, разбойники отступили, и лошадь под тем, что был позади, слегка занервничала. — Что это за чертовщина? — Мумия, — ответил Ангус. — Сохрани меня Господь, — сказал тот, что похвалил коней, и подъехал поближе, чтобы посмотреть на деревянный ящик. В этот момент из гроба донесся звук, и Ангус с трудом удержался от того, чтобы не броситься наутек в лес, но в следующую секунду он понял, что все это — проделки Шеймаса. Ну конечно, он сунул в гроб кошку, чтобы напугать Ангуса. — Это всего лишь мумия, — сказал Ангус. — Она мертвая уже тысячу лет. Тут нечего бояться. Теперь, когда все четыре пары глаз смотрели на гроб, Ангус решил, что настало время действовать. Он прыгнул на того, кто был ближе, схватил его пистолет и приставил дуло к голове. Но все это не имело значения, потому что в следующую секунду крышка гроба откинулась на сторону и из гроба поднялась женщина с болезненно белой кожей и в белой одежде. Ее осветила луна, и зрелище это было таким жутким, что все, включая Ангуса, окоченели от ужаса. В следующую секунду разбойники, не теряя времени даром, бросились наутек. Тот, к голове которого Ангус приставил пистолет, не обращая на Ангуса никакого внимания, прыгнул на коня и умчался в лес следом за остальными, уже успевшими скрыться в темноте. Ангус остался на месте. Казалось, ноги его приросли к земле. Он узнал племянницу Лоулера, но неужели она вправду умерла и встала из гроба? — Могли бы вымести опилки, — сказала Эдилин, вытирая с лица белую древесную стружку. Она часто моргала, потому что даже ресницы ее покрывала мелкая стружка, оставшаяся внутри новенького гроба. Ангус неподвижно смотрел на нее. — Господи! Это вы… — А это — вы! — сердито сказала она. — Что вы сделали с Шеймасом? Ангус поднял глаза к небу. Пару секунд он смотрел на луну. Наконец он начал понимать, что происходит. — Сейчас уже за полночь. Кто заперт в вашей комнате в башне? — Никто, — сказала Эдилин, отряхивая лицо и одежду и кашляя от набившейся в нос и рот древесной пыли. — Мораг знает, что меня там нет, но она меня не выдаст. В отличие от вас другие люди не стоят сложа руки, когда жизни другого человека грозит опасность. — Я не думаю, что брак и смерть — одно и то же. Она распрямилась, продолжая стоять в гробу, и для устойчивости схватилась за сиденье повозки. — Если бы вы были принцем и вас принудили жениться на уродливой жабе, вы бы не говорили об этом так спокойно. — Я — принц? Ангус по-прежнему не двигался с места и смотрел на Эдилин. — Мы можем ехать? Уже пробило полночь, и дядя в скором времени пошлет за мной погоню. Ангус пытался придумать, что делать дальше. — Я вас верну ему как можно скорее, и мы придумаем, как расстроить венчание. — Я не намерена к нему возвращаться. — Нет, вы вернетесь к нему, — сказал Ангус, забираясь на сиденье. — Я с ним поговорю. Мы все с ним поговорим. Он найдет вам какого-нибудь красивого парня, и… — Красивого! — Она стояла в повозке, а он сидел, и потому лица их были примерно на одном уровне. — Вы думаете, меня это волнует? Вы думаете, все дело в том, будет у меня красивый муж или нет? Нет, все дело в этом! Она ткнула пальцем в сторону сундуков. — В каких-то старых статуях? — Нет. Это не какая-то там старинная рухлядь. Эти сундуки набиты золотом, и они — мое приданое. Я говорила вам, что тот, кто на мне женится, получит золото. Но дядя договорился с Баллистером и Элвоем, что он возьмет золото себе, а моему мужу и мне отдаст только десять процентов этого золота. Я пытаюсь спасти себя не только от скверного мужа, я бегу от нищеты. И только тогда Ангус полностью осознал, во что впутался. Со стороны все выглядело так, словно он похитил племянницу Лоулера и украл шесть сундуков, набитых золотом. Смерть через повешение может оказаться слишком легким наказанием. Это преступление, было настолько серьезным, что для него, возможно, придумают более мучительный способ казни. — Отчего это вы побледнели? — Они меня повесят, — прошептал он. — За что? За тупость? — За похищение человека и воровство! — крикнул он, приблизив лицо к ее лицу. — Ах да, понимаю. Может, вам станет легче, если я скажу, что Шеймас не знал ни того, что я пряталась в повозке, ни того, что в ней было золото? Ангус вытер лицо рукой. — И что бы случилось, если бы он узнал? — Он не должен был ни о чем узнать. — Она полезла в карман и вытащила оттуда маленький пузырек. — Джеймс отправил мне бутылку опийной настойки, и, приняв ее, я должна была проспать всю дорогу. Джеймс должен был разбудить меня поцелуем, — мечтательно улыбаясь, сказала она. Обернувшись, Ангус взглянул на дорогу. Может, все еще можно исправить? — И этот Джеймс?.. — Тот человек, которого я люблю. Джеймс Харкорт. Я написала ему о своих неприятностях, и он обо всем позаботился. Он узнал, когда золото должны были отправить моему дяде, забрал его и поместил на эту повозку. Туда же погрузили гроб — для меня. Все, что мне оставалось сделать, — это уговорить кого-нибудь, Шеймаса, к примеру, встретить повозку и отвезти ее назад, к Джеймсу. — Так где же он? — Мой дядя? — Нет, тот, кого вы любите. Где он? — Ждет меня в Глазго. — Выходит, сам он ничем не рискует. Он дает снотворное женщине, которую любит, позволяет ей путешествовать в гробу в компании такого проходимца, как Шеймас, не говоря уже о возможной встрече с разбойниками, и он… — Почему вы назвали Шеймаса проходимцем? — Почему? Чтобы вам об этом рассказать, мне и недели не хватит. — Ангус окинул взглядом почерневший лес. — Нам надо ехать. Сейчас же. — К дяде? — Вы думаете, он поверит в то, что я действительно ни о чем не знал? — Шеймас может подтвердить… — Вы, видно, считаете, что Шеймас святой… — Ангус всплеснул руками. — Нам пора двигаться. — Мне ведь не обязательно лезть обратно в гроб? — Надо было бы засунуть вас туда, а крышку заколотить гвоздями. Но Ангус приподнял ее и усадил на облучок рядом с собой. Через минуту они тронулись в путь. Ангус скрипел зубами, понимая, в каком трудном и фактически безвыходном положении оказался. Сможет ли он вообще когда-нибудь вернуться домой? — Не знаю, почему вы так на меня злитесь, — сказала она. — Все, что от вас требуется, — это довезти меня до Глазго. Потом Джеймс обо всем позаботится. — И что дальше? Я вернусь в свой клан? К своей семье? И что подумает ваш дядя? Считаете, он не подумает, что я забрал его богатую племянницу, что я украл золото? — Этого не должно было произойти. Шеймас… — Не смейте больше упоминать его имени. Если бы он довез эту повозку до Глазго, в чем я сильно сомневаюсь, то все деньги, сколько бы он ни выручил, он бы оставил себе и никогда больше не вернулся бы в клан Мактернов. Все его братья отсюда сбежали, и он не остался бы. — А если бы я проснулась в гробу раньше времени? — едва слышно спросила она. Кажется, до нее начинал доходить смысл того, о чем ей говорил Ангус. — Скажем так, к тому времени, как вы добрались бы до этого Джона… — Джеймса. — Хармона… — Харкорта. — До того человека, который, ничем ни рискуя, получает невесту и целый воз золота, вы были бы уже не совсем той девушкой, какую он хотел бы получить. — О! — Она придвинулась к Ангусу и испуганно огляделась. — Шеймас действительно такой плохой? — Очень, очень плохой. Она придвинулась еще ближе. — Хуже его я не видел. Эдилин сунула руку в кольцо его руки и тесно прижалась к Ангусу. Он спрятал под бородой улыбку. — Возможно, Шеймас держал бы вас несколько дней в яме в лесу и все это время пытал бы. Щекотал бы вам голые пятки гусиным пером. Она озадаченно посмотрела на него, потом состроила гримасу. — Вы меня дразните. — Да. Вот такой я дурак. А теперь замолчите и дайте мне подумать. Ангус был уверен в том, что как только выяснится, что Эдилин пропала, Малькольм поговорит с Шеймасом и поймет, что на самом деле произошло. Малькольм, возможно, даже поймет, зачем в повозке был гроб, и направит Лоулера по ложному следу, постарается потянуть время, давая Ангусу возможность добраться до Глазго. Он немного расслабился и почувствовал наконец прижимающуюся к нему Эдилин. Похоже, она заснула. Опийная настойка — мощное снадобье. Выпьешь слишком много — и можно вообще не проснуться. Шло время, и Ангус все острее ощущал чудовищность ситуации. Больше он никогда не сможет вернуться домой. Никогда больше он не увидит людей, которых знал всю жизнь. Не увидит, как вырастут дети его сестры. Не увидит, как возмужает Тэм. Ангус не сдержался, и одинокая слеза скатилась по его щеке и упала на Эдилин, отчего она зашевелилась. — Тсс, детка, засыпай снова. Будь рядом с ним другая девушка, он бы обнял ее и прижал к себе, пока она спит, но с этой он позволить себе такого не мог. Но Эдилин не заснула вновь. — Это правда, что вы не сможете вернуться? Или вы просто разозлились на меня? — Я не смогу вернуться. Одно дело — признаться вашему дяде, что я швырнул его племянницу в чан с водой, и совсем другое — признаться… в похищении. — Простите, что я хлестнула вас плеткой по шее. Я хотела попасть вам по плечу, но вы нагнулись, и… — И плеть ударила меня по шее, — закончил он за нее. — Все уже зажило. — Откуда вы знаете? Разве можно что-то разглядеть под этой растительностью? — Некоторым девушкам нравятся мои волосы. — Мне никогда не нравились бородатые мужчины. — Какое-то время она молчала. — Что вы будете делать? Где вы будете жить? — Со мной все будет в порядке. Обо мне не беспокойтесь. — Простите, что я вас в это втянула. Это все я виновата, мистер Мактерн. О, я придумала! Почему бы вам не поехать с Джеймсом и со мной в Америку? — Так вы это планировали? — Да. Судно уже зафрахтовано, у нас будет самая лучшая каюта на корабле «Мэри Элизабет». Джеймс проделал такую большую работу. После того как я написала ему о вероломстве моего дяди, он сделал все, чтобы спасти меня. — Выходит, он возьмет на себя заботу о вас, как только я вас доставлю на место? — О да. Он встретит меня в гостинице. Сундуки с золотом погрузят на корабль. На следующий день в четыре часа пополудни мы уплываем, и Джеймс говорит, что к восьми вечера мы уже будем женаты. Мы поженимся на борту корабля. — Поскольку Ангус ничего не сказал, она добавила: — Нас обвенчает капитан. — Да, я понял. Она немного помолчала. — У вас осталась там любимая? — Она в ужасе взглянула на него. — У вас там осталась жена? — Нет. Ни жены, ни детей у меня не осталось, но зато осталась по меньшей мере дюжина женщин, у которых будут разбиты сердца. Она поняла, что он пытается обратить все в шутку, но на самом деле ему не до смеха. Пытаясь спасти ее, он вынужденно отказывался от всего, что составляло его жизнь, его мир. — Что вы будете делать? — снова спросила Эдилин, не зная, что еще сказать. — Не волнуйтесь за меня. Я способен о себе позаботиться. — Вы думаете, мой дядя вышлет за вами погоню? — Да, боюсь, что вышлет. — Тогда, мистер Мактерн, вы непременно должны поехать с нами в Америку. Там все люди свободны. Или по крайней мере они свободнее, чем здесь. — Что я буду делать в чужой стране? — А что вы будете делать в этой стране? — Не знаю, но это серьезное решение. Покинуть родину? Я не знаю, смогу ли. Но мне приятно, что вы так обо мне беспокоитесь. Глядя в ее залитое лунным светом красивое лицо, он поймал себя на том, что качнулся к ней навстречу. Но она отстранилась и быстро сказала: — Джеймс о вас позаботится. Плечи Ангуса тут же напряглись. Эти слова ранили его больнее, чем та маленькая плетка, хлестнувшая его шею. Эдилин напомнила ему о том, что они принадлежат разным мирам. Он — раб, она — госпожа. Она могла разыгрывать из себя леди и говорить о том, что «поможет» ему, но когда он слишком приблизился, она отшатнулась и тут же поставила его на место, напомнив о том, что гусь свинье не товарищ. Не догадываясь о его мыслях, Эдилин молчала, окидывая взглядом погруженные во мрак окрестности. На повозке был фонарь, и дорогу они видели, но все остальное окутывала мгла. Ангус не знал, как поступит дальше, какое будущее его ждет. Но одно он знал точно: он никогда не опустится до того, чтобы какой-то Джеймс взял на себя заботу о нем. Глава 6

Эдилин знала, что слишком много говорит, но так она пыталась скрыть свою нервозность. Ей становилось не по себе оттого, Что из-за нее рушится привычная жизнь этого неплохого, в сущности, человека. Она неспроста попросила именно Шеймаса довезти ее до порта в Глазго. Она сделала это потому, что чувствовала, что Шеймас, как и она, изгой. Но этот бородач не был изгоем. После той первой стычки с ним каждый шотландец старался убедить ее, что Ангус Мактерн не мог ослабить подпругу. — Он заботится обо всех нас, — говорили ей. За ту неделю, что прошла с того момента, как он бросил ее в чан с водой, она не слышала о нем ни одного дурного слова. Об Ангусе говорили только хорошее. Куда бы она ни пошла, кто-нибудь непременно заводил с ней разговор об Ангусе. И даже не всегда говорили о нем напрямую, но едва она приходила в конюшню навестить Марми, как неподалеку внезапно появлялись несколько шотландцев и заводили между собой разговор об Ангусе. Если им верить, он был живым воплощением всех добродетелей. После четырех дней таких «случайных» разговоров ей хотелось закричать: «Вы что, рассчитываете на то, что я выйду за него замуж? Вы этого добиваетесь? » В течение последних дней Эдилин, как следует все обдумав, решила, что ей не стоило так дурно относиться к Ангусу. Она совершила ошибку. Надо было, наоборот, постараться ему понравиться. Если бы ей удалось ему понравиться, он, возможно, помог бы ей, когда она попросила его о помощи. Она даже подумала, не предложить ли дяде, чтобы он включил Ангуса Мактерна в число кандидатов на звание ее мужа. Если Ангус Мактерн был хотя бы наполовину таким достойным и честным, как ей говорили, его можно было уговорить отдать золото дяде. Но что потом? Жить с ним в одном из домишек и рожать каждый год по ребенку? Сейчас она чувствовала его тепло. Было холодно, и ей хотелось придвинуться к Ангусу поближе, но все изменилось в тот момент, когда он качнулся к ней, а она повела себя так, словно он был ей неприятен. Но он не был ей неприятен, совсем наоборот. Ее реакция была привычной. Вот уже несколько лет именно так она спасала себя от напора чересчур дружелюбных мужчин. Она пригладила волосы ладонью. — Я все еще покрыта стружкой? — Немного, но я уверен, что вы ему понравитесь. Она потерла руки, чтобы согреть их, и поглядела на него снизу вверх, но он ничего не сказал. — Наверное, завтра в это время я уже буду замужней женщиной. Его не ввела в заблуждение ее попытка скрыть нервозность. — У вас все будет в порядке, мисс. — Вы думаете, дядя скоро начнет нас искать? — Через день или два, — тихо ответил Ангус. — Малькольм поймет, что происходит, и даст нам кое-какое время. — К тому времени я уже уеду, — сказала она. Ангус видел, как она пыталась соскрести с шеи стружку, и решил дать ей возможность привести себя в порядок. Он остановил коней, и она сразу же испугалась. Но он кивнул ей и сказал, что ему просто надо… по-маленькому. Он достал из-под сиденья повозки большой мешок, швырнул его на землю и протянул ей руки. — Хотите размять ноги? Она кивнула и положила ладони на его плечи, его большие руки тут же обхватили ее за талию. Секунду они простояли в обнимку. Они были чужими друг другу, но им обоим предстояло начать совершенно новую жизнь. И это создавало между ними связь — связь, которая прервется, когда они доберутся до города. Эдилин не стала отходить далеко, но Ангус все же подстраховался, проверив, все ли вокруг спокойно. Он переоделся, снял тартан и надел брюки, рубашку и мешковатую куртку. Теперь он выглядел не как романтический герой, а как рабочий из доков. Эдилин улыбнулась. И все же ей по-прежнему казалось, что он продолжает смотреть на нее свысока, очевидно, считая ее не вполне нормальной. — Ну что, повезем вас к будущему мужу? — спросил он, подсаживая ее на сиденье. Они ехали всю ночь и почти весь следующий день. Достигнув города, Ангус поехал окраинами к гостинице «Красный лев», где царили шум и суета, которые он так не любил. Эдилин зевнула. Половину пути она проспала, прижавшись к Ангусу всем своим маленьким телом. Он тоже дважды засыпал, но она его будила. Однажды она даже предложила повести повозку. — Вы? — спросил он с таким веселым изумлением, что она проснулась окончательно. — Почему вы все время говорите со мной так, будто я ничего не умею? — У вас стружка на носу, — сказал он. — О! — воскликнула Эдилин и ожесточенно потерла нос. Когда она посмотрела на Ангуса, он прищурился. — Вы надо мной насмехаетесь. — Это помогает мне не заснуть, — сказал он. — Харкорт вас дразнит? — Нет, — сказала Эдилин. — Он так сильно меня любит, что никогда не дразнит. — Он не заставляет вас смеяться? — Он поет со мной, и мы вместе ездим верхом. А еще мы сидим в беседках и читаем. Иногда он читает мне стихи. Вы любите поэзию, мистер Мактерн? — Очень люблю, — сказал он. — Иногда я читаю стихотворение, одно или два, перед сном. Они помогают мне уснуть. Она сурово нахмурилась: — Вы снова надо мной смеетесь? — Да, — улыбнулся он. — Но я не хотел вас обидеть, барышня. По правде говоря, я, может, и хотел бы попеть с девушками, но у меня нет на это времени. Надо, знаете ли, охранять скот вашего дяди, чтобы не увели соседи. — Но у вас все же бывают танцы. Мораг мне о них рассказывала, и одна женщина даже сказала, что вы хорошо танцуете. — Но не те танцы, что умеете танцевать вы, — сказал он. Через какое-то время Эдилин оставила попытки поддержать с ним разговор. Какую бы тему она ни затронула, у Ангуса выходило, что она в этом ничего не смыслит. Ну, скажем так: она слишком мало знает о жизни, чтобы поддержать с ним беседу. О чем бы Эдилин ни заговорила, он все сводил к насмешкам, заставляя ее чувствовать себя несведущей и бесполезной. Эдилин больше не предлагала ему свою помощь, но себе она дала слово, что сделает все, что сможет, чтобы не остаться перед ним в долгу. Она считала, что должна хоть отчасти возместить ему то, что он из-за нее потерял. А он потерял все. Эдилин спросила его, почему он не дал ей воспользоваться услугами Шеймаса, и когда Ангус рассказал ей о плане напоить пастора, она почувствовала себя еще более виноватой перед ним. Выходит, Ангус все же хотел ей помочь, а чем она отплатила ему за доброту? Из-за нее ему придется пуститься в бега, стать изгнанником. Пару раз Эдилин украдкой бросала на него взгляды и думала о том, что она лучше знает своего дядю, чем он. Она видела, как ее дядя притворяется на людях, и знала, что он никогда не бывает самим собой, если поблизости находится кто-то из шотландцев. Они не работали бы на него не покладая рук, если бы увидели, что он поднимает руку на женщину, к которой они все привязались. Ангус, мистер Мактерн, похоже, верит, что у него есть в запасе время, но он не знает, насколько жаден ее дядя. Не знает этого так, как знала она. Ей нужно каким-то образом убедить этого шотландца поехать с ней и Джеймсом в Америку. План ее состоял в том, чтобы убедить Джеймса открыть один из сундуков и дать Ангусу золота столько, чтобы хватило на участок земли в Америке и на постройку дома. — Что вы так на меня смотрите? — спросил Ангус. Было время ленча, и Эдилин проголодалась и устала. Осталось совсем недолго до того момента, когда она увидит Джеймса. — Где вы остановитесь, когда мы приедем в город? — Я лягу на солому в стойле и просплю трое суток. — Нет-нет, нельзя. Тогда корабль уйдет без вас. — Ах да. «Мэри Элизабет». Это большой корабль? Там найдется местечко для бедного шотландца? Она сделала вид, что не заметила насмешки. — Я позабочусь о том, чтобы вам нашлось место на корабле, даже если капитану придется потесниться, чтобы выделить вам место в своей каюте. — Сразу чувствуется, что говорит женщина, у которой есть все. Эдилин посмотрела та него с неприязнью, но он не заметил ее взгляда. Через пару часов они уже были в городе. Он иногда останавливался, чтобы покормить и попоить коней, но остановки были недолгими, они продолжали двигаться к порту. Как раз в тот момент, когда Эдилин была готова признаться Ангусу, что ужасно устала, показалась вывеска гостиницы. — Мы на месте! — Да, — устало кивнул Ангус. — Наконец-то мы на месте. Всадники на измученных лошадях шагом въехали в открытые ворота конюшни, и тут же из сумрака появился мужчина. Он был одет как франт, и лицо у него было такое, какое, по мнению Ангуса, больше подходило бы девушке. — Эдилин! — строго сказал мужчина. — Я уже несколько часов торчу в этом вонючем амбаре, дожидаясь тебя. Ты что, не могла поторопиться? Ангус пристально посмотрел на мужчину и сразу составил мнение об этом франте. Пожалуй, этот тип стоил Баллистера и Элвоя, вместе взятых, только был помоложе. — Я знала, что тебе не терпится меня увидеть! — воскликнула Эдилин и бросилась к нему на шею. Франт обнял ее, но без особой охоты. — От тебя воняет! И в чем это ты вся? — В древесной стружке. Тот гроб, что ты прислал, был полон стружки. Джеймс, дорогой, разве ты не рад меня видеть? — Конечно, рад, — сказал он, но отстранился, когда она попыталась его поцеловать. — Смотри, что ты со мной сделала. Я теперь такой же грязный, как ты. Эй вы! — крикнул он двум грузчикам, подошедшим к повозке. — Осторожнее. Я не хочу, чтобы у какого-нибудь из сундуков отвалилось дно. Он отошел от Эдилин, чтобы проследить за разгрузкой золота. Ангус по-прежнему сидел на козлах, слишком усталый, чтобы спуститься. Двое молодых конюхов подошли, чтобы распрячь коней. — Как следует накормите их. — Мистер Томас растил их и холил с самого рождения, — сказал один из конюхов. — Ему не понравится, что их так измотали. — Я тут ни при чем, — пробормотал Ангус, спускаясь с повозки. Он огляделся, надеясь найти чистое стойло, где можно поспать. — Вы его видели? — спросила Эдилин, подойдя к Ангусу. Ее красивое лицо светилось. — Да, я его видел, — сказал Ангус. Он не мог не улыбнуться. — Он такой же красавчик, как и вы. С него бы только принцев писать для детских сказок. — Ах, вы снова за старое! Вы все время меня дразните. Я хочу, чтобы вы оставались здесь, и попрошу у Джеймса немного денег. Я хочу заплатить вам за труды. — Оставьте! — сквозь зубы бросил Ангус. — Я сделал то, что сделал, по собственному выбору, вы уже заплатили Шеймасу за то, чтобы он привез сюда повозку. Вам ни к чему платить дважды за одно и то же. — Но вы не можете оставаться в городе без денег. Вам надо хотя бы найти ночлег. — Вы просите меня остаться с вами в одной комнате? — Нет! — сказала Эдилин, а затем укоризненно покачала головой: — Когда вам надоест надо мной смеяться? — Никогда. А теперь идите-ка к своему принцу. Может, завтра в это время вы уже станете его счастливой женой. — Да, — сказала она, но от Ангуса не отошла. — С вами все будет в порядке? — Да, конечно. Он продолжал смотреть на нее сверху вниз, и, каким бы он ни был усталым, в голове продолжало крутиться то, что сказал Джеймс, увидев ее. Теперь Харкорт присматривал за разгрузкой золота, не обращая на свою невесту никакого внимания. Может, он не понимал, как сильно она хотела его видеть и через что ей пришлось пройти, чтобы добраться до него? — Тогда ладно, — сказала она. — Похоже, мы видим друг друга в последний раз. — К завтрашнему дню вы уже даже не вспомните моего уродливого волосатого лица. — Не думаю, — тихо ответила она. — Я никогда не забуду вашего лица. Я буду помнить его до конца своих дней. Ангус хотел притронуться к ней, хотел прикоснуться рукой к ее нежной щеке, но не стал этого делать. — Иди, девочка, — сказал он. — Иди к своему жениху. Ему пришлось сделать над собой некоторое усилие, но он развернулся и вышел из конюшни в ночь. Его браваде пришел конец, когда, дойдя до входа в гостиницу, Ангус увидел листовку с собственным портретом. Листовка была прибита на заборе и предлагала вознаграждение в пять тысяч фунтов за его поимку. Ангус сорвал листовку. Как им удалось так быстро все это организовать? И кто нарисовал его портрет? Он окинул взглядом темную улицу, напуганный тем, что кто-то мог его узнать, но на него никто не смотрел. Он был всего лишь еще одним деревенским мужиком, приехавшим в город для того, чтобы развлечься и потратить деньги. Ангус вернулся на конюшню, чтобы спокойно подумать о том, что делать дальше. Он был так уверен в том, что Малькольм не допустит погони, что не особенно тревожился по дороге в город. Так почему его до сих пор не поймали? Ангус знал, что не поймали его потому, что кто-то наговорил Лоулеру много всякой неправды. Если бы Лоулер знал правду, его бы поймали еще вчера. Он стоял, прислонившись к стене, сжимая в руках листовку. Он знал, как пишутся цифры, и понял, сколько Лоулер предлагал за его поимку, но что еще там о нем говорится, Ангус не знал. — Джеймс, — услышал он голос Эдилин, — я не хочу оставаться в своей комнате весь завтрашний день. Я хочу быть с тобой. — Мало ли чего ты хочешь? — огрызнулся Харкорт. Обернувшись, Ангус заглянул в щель между досками забора и увидел Эдилин и Джеймса. Эдилин сияла и чуть ли не дрожала от счастья — так рада она была встрече с Харкортом. Однако Харкорт вовсе не выглядел радостным. И совсем не был похож на счастливого жениха, которому вот-вот предстоит взять в жены красивую, умную и очень богатую женщину. Харкорт отвел ее руку от своего лица. — Мне надо сделать кое-какие приготовления к нашему путешествию, — на этот раз ласковее сказал он. — А тебе надо принять ванну и поспать. — Я и так слишком много спала, — ответила она. — Я проспала почти всю дорогу. — Эдилин, — сказал он тоном, каким отец говорит с капризным ребенком, — я должен кое-что сделать для нас. Я не знал ни минуты покоя с тех пор, как получил твое письмо. Жаль, что ты раньше не сообщила мне о том, что происходит. Чтобы организовать переезд в другую страну, требуется много времени, но я постарался. Вот, держи. — Он протянул ей пузырек с опийной настойкой. — Прими это снадобье — и проспишь весь день. Я приду, заберу тебя завтра в полдень, и мы отправимся на корабль. После этого я не дам тебе спать несколько дней подряд. Он поцеловал ее, но как-то торопливо. — Ну, ты будешь меня слушаться? — спросил он. — Да, но мне не хочется идти в гостиницу и ложиться спать, — обиженно сказала она. — Я не хочу с тобой расставаться ни на минуту. Ты связался с моим лондонским портным? Мне сшили одежду? Я ничего не смогла привезти с собой. — Я привез, что смог, — ответил он, — но за это время много нарядов не сошьешь. Приедем в Америку и купим все, что тебе понадобится. — Но я могла бы купить все здесь. — Эдилин! — сердито воскликнул он. — Мы что, всю жизнь будем спорить из-за каждой мелочи? Ты все время будешь мне перечить? — Не буду, — опустив голову, сказала она. — Просто мне страшно, Джеймс… — Увидев его перекосившееся от гнева лицо, Эдилин отшатнулась. — Ладно. Я устала. Сейчас я лягу спать, а завтра мы увидимся. — Ну вот и умница, — кивнул Харкорт. — Я договорюсь, чтобы тебя отвели в другую гостиницу. Здесь небезопасно, и этот твой кучер знает, где она находится. Вид у него такой, что доверия не внушает. — Ты об Ангусе Мактерне? — спросила она. — Но без него мы бы вообще не встретились. Если бы не он… — Да, дорогая, я уверен, что он лучший среди ему подобных. А теперь слушай. Я снял для тебя комнату на верхнем этаже «Зеленого дракона», и… — Но я хочу быть рядом с тобой. — Я тоже остановился в «Зеленом драконе», — нетерпеливо пояснил он, затем, взяв себя в руки, добавил: — Ты отдохнешь там, а завтра увидимся. — Ладно, — отвернувшись, согласилась она. — И что, моя невеста меня не поцелует? — спросил Харкорт, как только она повернулась к нему спиной. — О да, Джеймс, — сказала Эдилин, стремительно повернулась к нему лицом и, закинув руки ему за шею, прижалась губами к его губам. Но он вскоре оттолкнул ее и принялся отряхивать с себя древесную пыль. — Если я не уйду сейчас, то вообще не смогу уйти. Увидимся завтра, Эдилин… — Взгляд его потеплел. — Я с нетерпением жду нашей брачной ночи. С глазами, сияющими, как звезды, Эдилин направилась к стоящей в дверях горничной, которая и вывела ее из конюшен. Ангус стоял, прижавшись затылком к деревянной перекладине стойла. На мгновение он закрыл глаза. Что-то тут не так. То, как Харкорт обращается с Эдилин, тоже настораживает, но главным было не его обращение с ней, а его слова. Ангус не мог точно определить, что из сказанного Харкортом показалось ему странным и противоречивым, но этот Джеймс ему совсем не понравился, и доверия к себе, что и говорить, он не вызывал. Когда Харкорт вышел из конюшни, Ангус последовал за ним.
Глава 7

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒