Annotation 8 страница

Часом позже я тихо спустилась в спальню, безопасную, гостеприимную и знакомую. Кожу до сих пор покалывало. Тело казалось легче. Лед в душе почти растаял, испарившись под губами Ямы. Но намечалась серьезная проблема. На моей кровати, уставившись на телефон, сидела мама. После ночных происшествий я и забыла, что она пришла ко мне в комнату как раз перед моим погружением в реку. Конечно, она меня не видела, и я по-прежнему находилась на обратной стороне, но не могла же я оставаться там вечно. Прижавшись к Яме, я казалась себе могущественной, будто для меня нет преград, но сейчас почувствовала себя маленьким ребенком, которого вот-вот спустят с небес на землю. Если бы я выскользнула на улицу и вернулась через парадную дверь, притворившись, что прогуливалась, как бы мама отнеслась к моим эскападам? После такой недели она могла бы взбеситься или, что еще хуже, начала бы проверять меня каждую ночь. Я гадала, сколько отсутствовала, и на миг прижалась к стене. Что же делать? Ведь я не могла позволить, чтобы она и дальше сидела на кровати, размышляя, куда запропастилась ее дочь. Нужно было придумать разумное объяснение, почему я не лежу в постели. Минди тоже исчезла. Вероятно, она снова спряталась в мамин шкаф, что натолкнуло меня на одну мысль… Я пока не стала спецом по хождению сквозь стены, но дверца шкафа была приоткрытой, когда я натягивала джинсы. Я прошмыгнула внутрь и устроилась на ворохе мятой одежды. Мой шкаф оказался не таким просторным, как мамин, но его хватило, чтобы свернуться калачиком и притвориться спящей. Я несколько раз резко вдохнула, заставляя сердце биться чаще, и вскоре моя связь с обратной стороной начала ослабевать. В щель проникала косая полоса света, и я увидела, что мир вновь обрел свои яркие краски. Перейдя грань, я бесшумно сбросила с себя джинсы и худи, после чего тихо зевнула. После долгого нервного ожидания в тишине я собиралась зевнуть погромче, но мама меня опередила: – Лиззи? Я толчком распахнула дверцу. Та отворилась с заунывным скрипом, и я увидела недоуменное мамино лицо. – Привет, – сонно проворчала я. – Почему ты здесь? – Я услышала твой голос и вошла посмотреть, что стряслось. А тебя не было… – Она покачала головой. – Ради бога, Лиззи, что ты делаешь у себя в шкафу? – Сплю. – Я села, моргая и потягиваясь, – Мне приснился очень страшный сон, и когда я проснулась, мне просто показалось, что здесь безопасней. При виде печали на ее лице я почувствовала себя ужасно. Но вымышленные кошмары были лучше, чем объяснения: «Ко мне пристал злой психопомп, после чего я отправилась навестить дом старого серийного убийцы, ах да, и втюрилась». – Лиззи, мне так жаль. Хочешь поговорить о сне? Я покачала головой. – Так, ерунда: ни аэропортов, ни террористов. Просто… ноги застряли в черной липкой дряни, и я тонула. – Звучит жутко, детка. – Прости, что разбудила, – сказала я, выкарабкиваясь из шкафа и вставая. Мама выдавила из себя улыбку, поднялась с кровати и заключила меня в долгие объятия. Когда мы их разомкнули, она взглянула на мое самодельное гнездышко на полу. – Забавно, – сказала она, – раньше, маленькой, ты боялась шкафов, но в том доме, где выросла я, были огромные встроенные шкафы, куда можно войти. Бывало, я там оставалась на ночь вместе с… Я ждала продолжения, но мама до сих пор разглядывала ворох одежды. Она опустилась на колени и подняла что-то с пола шкафа. В ее руке блеснул… кухонный нож, который я взяла с собой в загробный мир. Должно быть, он вывалился из кармана, когда я быстро стягивала с себя джинсы. Я попыталась улыбнуться. – Ну да, я как-то перепугалась. На ее лице появилось знакомое грустное выражение. – Прости, мама. Знаю, это кажется странным. Она осторожно держала нож обеими руками. – Я знаю, каково это, все время бояться. После того как моя подруга исчезла, я долгое время была почти такой же, как ты. Чего только не сделаешь, чтобы почувствовать себя в безопасности. Я согласно кивнула, вспомнив лица тех маленьких девочек, и поверила, что мать меня по-своему понимает. А еще я знала, что непременно вернусь в Пало-Альто и позабочусь о том, чтобы убийца больше никому не причинил вреда.
Глава 19

Поджигая, она больше всего радовалась спичкам. Ей нравилось, как гремят в коробках эти уложенные тесными шеренгами деревянные солдатики и как они распускаются между ладонями жаркими цветами. Даже их остатки были прекрасны – тонкие, черные, скрученные – после того, как они догорали дотла – вплоть до загрубелых от огня кончиков пальцев. Ариэль Флинт никогда не ходила в школу без спичек. Сегодня она пришла слишком рано и поэтому направилась в логово курильщиков: укромный уголок школы, образованный двумя времянками, прижавшимися к задней стене спортзала. Много лет назад в этих временных строениях располагались классы. Сквозь мутные окна были видны классные доски на стенах. Теперь там находился склад школьного драмкружка, забитый старыми декорациями, бутафорией и вешалками с изъеденными молью костюмами. Времянки запирались, но стояли на шлакобетонных блоках, и в случае непредвиденных осложнений можно было проползти под ними. Когда тем ранним утром Ариэль подошла к задней стене спортзала, неприятности уже начались. Петерсон – школьный охранник – стоял на колене и вглядывался в тени под времянками. Он выкрикивал угрозы вслед какому-то удирающему ученику, рация в его руке что-то сердито шипела. Ариэль, пригибая голову, мгновенно повернула обратно. Примерно раз в месяц Петерсон уничтожал логово курильщиков, устраивая облаву. В результате этих мер пойманные «преступники» оставались после уроков и поступали на «службу обществу», то есть раздавали отстойную еду, что готовят в кафетерии. При мысли о том, что ей неделю придется носить сетку для волос и подавать ленчи, Ариэль пустилась в бегство, направляясь к задним дверям спортзала. Минутой позже она ворвалась в помещение. Дверь за ее спиной захлопнулась, наполняя пустой зал грохочущим эхом вперемешку со скрипом ботинок по сосновому полу. На мгновенье она замерла, тяжело дыша и придумывая оправдания, но охранник Петерсон не последовал за ней. Улыбнувшись, Ариэль крутанулась в середине баскетбольной площадки и изобразила попадание мяча в корзину под аплодисменты невидимой толпы. Не промахнулась! В прошлом году она написала доклад об азартных играх для урока по психологии, где рассказала про опыт над голубями, которые сидели в клетках и получали еду, нажав на рычаг. Кормушка каждый раз выдавала одну порцию пищи, и голуби нажимали на него только тогда, когда чувствовали голод. Если устройство вообще прекращало выдавать еду, то голуби быстро теряли к нему интерес. Однако когда рычаг работал по принципу игрального автомата, выдавая то густо, то пусто, у голубей развивалось что-то вроде зависимости. Даже при избытке пищи они хотели посмотреть, что получится, если дернуть за рычаг еще раз. Голуби, как и люди, полны азарта. Когда Ариэль писала доклад, она поняла, что риск поимки в логове курильщиков из той же серии. Если бы Петерсон заявлялся туда каждый день, все нашли бы другое место для курения или, возможно, вообще бросили вредную привычку. Но если бы никто не пытался их поймать, курение было бы не столь притягательным. Однако Петерсон наведывался ровно столько, чтобы поддерживать интерес к запретному делу. Очевидно, курильщики средней школы «Рейган» пристрастились к никотину, а не к азартным играм, и были бы не прочь, чтобы их оставили в покое. Сама Ариэль никогда не курила. Она приходила, чтобы поджигать чужие сигареты. Ей нравилось наблюдать, как вьется над губами дым, доставляло удовольствие смотреть, как при каждом вдохе вспыхивают огненные кончики сигарет. Для нее риск быть замеченной являлся частью увлекательности поджога, малого или большого. – Что ты делаешь, Флинт?! – зарокотал голос из конца спортзала. Ариэль отвернулась от пустых трибун и обнаружила, что к ней шагает взбешенная Эрин Дейл. – Ничего, – сказала Ариэль. – Просто забросила победный мяч. Тренерша Дейл остановилась в нескольких метрах от Ариэль и скрестила руки на груди. На ней как всегда была узкая майка без рукавов, спортивные штаны, волосы она стягивала в длинный конский хвост. На левом плече из-под майки выглядывали три красных когтя. Никто никогда не видел всей татуировки, но Ариэль была уверена, что это свернувшийся между грудей тренерши дракон. – Как мило, что вы интересуетесь спортом, мисс Флинт. Но ты ходишь в «мартинсах»^[56] по моему сосновому полу. – Ой, верно. – Ариэль посмотрела вниз и увидела вокруг ног спираль крошечных черных отметин. – Надо же, простите. Тренерша Дейл холодно рассматривала Ариэль. В спортзале Ариэль занималась только бегом, прыжками и лазаньем – полезными навыками, когда надо быстро сбежать – и была безнадежна во всем, что включает в себя мяч и игру на очки. Но ей нравилась тренерша Дейл, и ей не пришло бы в голову пачкать пол на ее площадке. В знак раскаяния Ариэль подняла провинившуюся ногу и, пытаясь удержать равновесие, начала развязывать шнурки. Почти не покачнувшись, она стащила ботинок, а потом проделала то же самое со вторым. – С координацией движений и гибкостью у тебя все в порядке, – сказала тренерша Дейл. – Жаль, что на уроках ты их нечасто демонстрируешь. Ариэль не ответила. Стопы в тонких гольфах мерзли на полу спортзала, и под строгим взглядом тренерши она казалась себе маленькой кающейся грешницей. Распахнулась одна из задних дверей. Зашел Петерсон с рацией в руке. – Привет, тренер, – сказал он, поглядывая на Ариэль. – Кто-нибудь здесь проходил? Сердитое лицо тренерши Дейл не изменилось. – Не знаю, я не видела. А вы кого-нибудь видели, мисс Флинт? Ариэль покачала головой. Похоже, Петерсон не поверил, но отсалютовал тренерше и вышел, чтобы возобновить свою охоту снаружи. Минуту помолчав, тренерша распрямила скрещенные руки. – Бесполезно тебе рассказывать, как плохо сказывается курение на легких и выносливости. Но ты же знаешь, что от него губы становятся тоньше? – А еще желтеют зубы, становится вялой кожа, появляются морщины под глазами, – процитировала Ариэль. – Поэтому я и не курю. Тренерша Дейл прищурилась и подошла поближе, так что они оказались лицом к лицу. Ариэль старалась не пялиться на выглядывающие из-под майки красные когти. Женщина принюхалась. – По моему мнению, от тебя пахнет дымом. – Да, но это не сигаретный дым. Я развела этим утром костер… чтобы согреться. Тренерша подняла бровь. Однако Ариэль не врала. Сигареты пахнут совсем не так, как добропорядочное пламя. Ариэль побаловала себя по пути в школу. Костер был маленьким, в выгоревшей бочке из-под масла позади дискаунтера «Shop’n Save». ^[57] Кто-то оставил в контейнере для мусора кучу метровых картонных трубок для фейерверков, мимо которых просто невозможно было пройти. Она сложила их на дне бочки пирамидкой, и всего через несколько минут сооружение обвалилось, выбрасывая в воздух мириады искр. – Как скажешь, Флинт. Иди за мной. Держа ботинки в руках, Ариэль поплелась за ней к женской раздевалке. Раздевалка пахла застарелым потом и дешевым мылом. Тренерша Дейл отворила дверь в «клетку», именно так все называли ее офис со стенами из металлических решеток, выдвинула ящик стола и достала оттуда новенький розовый ластик размером с зажигалку. Она бросила ластик Ариэль, и та поймала его свободной рукой. – Это должно сработать. Если что, придется поплевать. Ничего не понимая, Ариэль уставилась на ластик. Тренерша Дейл вздохнула и потянулась к ней через стол. Она выхватила ботинки из рук Ариэль, открыла ящик, бросила их туда, задвинула ящик и заперла его на ключ. – Получишь их назад, когда я не найду на своей площадке ни одной отметины. – Ясно, но… – Ариэль оборвал пронзительный звук первого звонка. Тренерша Дейл села за стол, взяла блокнот, ручку и задрала ноги на стол. – До первого урока пятнадцать минут. Иди-ка лучше вытирай, Флинт. Помни только, что надо тереть вдоль волокон древесины. Ариэль собралась было возразить, но тут же поняла, что дело плохо. Она вздохнула, развернулась и пошла через раздевалку обратно на площадку. Сердце больше не трепетало ни от того, что она сбежала от Петерсона, ни от умирающих остатков ее хорошего отношения к тренерше Дейл. Вот ведь тоска. Она встала на колени в центре площадки и насчитала двадцать штук черных разводов. Потерла самую маленькую отметину ластиком, поплевала на нее пару раз, и пятно, наконец, полностью исчезло. Ариэль посмотрела на большие круглые часы над дверью. Через двенадцать минут начнут проверять, кто пришел на урок, а отметин еще девятнадцать. Сомнительно, что тренерша Дейл напишет ей объяснительную насчет опоздания. В этом-то и загвоздка, когда тебя поймали. Одно нарушение приводит к другому, и вот тебя уже признали трудным ребенком, который не подлежит исправлению. Но ей ничего не оставалось, кроме как продолжать оттирать черные пятна, не обращая внимания на мерзнущие ноги. Она не оттерла еще и половины, когда прозвенел звонок на первый урок. Минуту спустя из раздевалок хлынула толпа девушек, переодевшихся в форму для хоккея на траве. Тренерша Дейл шла следом и покрикивала: – Четыре круга, дамы! Углы не срезать! Ариэль допустила ошибку, подняв глаза, и поймала на себе взгляды бегущих. Она заметила, как на их лицах мимолетное смущение сменяется смесью веселья и жалости. Она снова уставилась на розовый ластик, безнадежно двигая им по черным отметинам. Ариэль прекрасно умела становиться незаметной. Но посреди спортзала, где вокруг нее бегали два десятка девчонок, которым больше не на что смотреть, от этого ее умения было немного пользы. Она почувствовала, что щеки горят, а ноги продолжают мерзнуть. – Время не ждет, Флинт, – крикнула тренерша Дейл со скамейки запасных. – Мне нужна баскетбольная площадка. – Простите, – промямлила Ариэль, просто чтобы хоть что-нибудь сказать. Она слышала, как бегуньи шепотом повторяют ее фамилию. И она отгородилась от присутствующих, сосредоточившись на черных отметинах перед собой… В этот момент она почувствовала, как раскалился под розовым ластиком пол, как растет жар на кончиках собственных пальцев. Сознание расширилось, но не наружу, к смешкам окружающих девчонок, а вниз, проникнув в сами материалы, из которых был построен зал. Она ощутила сосну под ладонями и коленями, распознала кислород, запертый в крошечных клетках древесных волокон, древесную смолу и слои масляной краски, придающие дереву цвет. Затем сознание двинулось дальше, к сухой древесине трибун, к висящим на стенах транспарантам. Она уловила запах кислоты в наполовину стершемся ластике и тепло нитей накала в лампочках над головой. В школе было полно горючих веществ – дерева и штукатурки, тканей и пластмассы, банок с краской и пачек бумаги. Нужна была одна-единственная искра… Внезапно Дарси услышала шум и оторвалась от экрана. Но то были не Саган и Карла в гостевой спальне, просто грузовик проехал по крышке канализационного люка. Дарси потянулась. На коленях покоился ноутбук, плечи затекли от чтения. Она дала им расслабиться и выдохнула слова: – Спасибо, как здорово! «Пиромантка» не отстой, ни капельки. А еще важнее, что в стиле книги, в ритме ее прозы, даже в паузах речи, в закорючках запятых и эллипсах^[58] чувствуется сама Имоджен. Дарси точно знала, что пора выбираться из кровати, принимать душ и готовиться ко дню походов по музеям с Карлой и Саганом, к их расспросам про Имоджен и к тому, что она спустит как минимум недельный бюджет. Но она не могла оторваться от «Пиромантки». Не только потому, что фразы отдавали Имоджен, а потому, что сама история ее затянула. Ее тянуло перелистывать страницы. – Моя подруга ухватила суть, – с улыбкой прошептала Дарси и согнула колени, чтобы почитать еще немного. – Итак, какая она? – ни с того ни с сего спросила Карла. Вся троица находилась в музее Метрополитен, ^[59] в просторной галерее, построенной вокруг храма из Дендура, ^[60] древнего святилища Осириса, которое частями перевезли из Египта и снова сложили камень за камнем. Северная стена помещения была полностью стеклянной, и сквозь нее, заливая светом древний песчаник, проникало позднее утреннее солнце. Саган зашел в сам храм, где читал многовековые надписи на стенах, вырезанные солдатами. Карла осталась снаружи с Дарси, у которой внутренняя часть храма вызывала клаустрофобию – слишком много тысячелетий было запрятано в таком маленьком пространстве. – Ты виделась с ней вчера вечером, – ответила Дарси. – Она почти всегда такая. – Она показалась мне очень несерьезной. Дарси нахмурилась. Верно, Имоджен, похоже, никогда не тревожилась, а ее внешняя привлекательность притягивала взгляд Дарси из любого конца комнаты. Но считать ее «несерьезной» было заблуждением. – На самом деле она очень глубоко чувствует. Видела бы ты, как она говорит о писательском труде или книгах. Карла всплеснула руками, а потом сжала их в замок. – Круто, что вы обе писательницы! Жду не дождусь, когда прочитаю ее роман! – Он и правда хорош, – прошептала Дарси. – Я начала читать сегодня утром. – Так вы вместе пишете? В одной комнате то есть. – С тех пор, как сюда приехала, я написала немного. – О! – Увидев лицо Карлы, Дарси ощутила укол вины. – Нужно было столько всего сделать, – объяснила она. – Найти квартиру, переехать, купить новые вещи. – Новые друзья, новые подруги, классные вечеринки. – Карла вздохнула. – Понимаю. Но когда я думала о тебе, то представляла, что ты все время пишешь как одержимая. Зачем бы еще тебе уезжать и лишать нас последнего совместного лета! При этих словах Карла улыбнулась, но от чувства вины у Дарси замутило в желудке. Каждый день после переезда она все меньше и меньше вспоминала о друзьях в Филли. В совместные выходные у нее есть возможность многое исправить. Она должна рассказать все начистоту. – Я даже не знала, что нравлюсь Джен, до прошлого вечера, – объяснила Дарси. Карла округлила глаза. – Тогда ясно, почему тебя не было, когда мы приехали! – Мы сидели на крыше и… целовались. Карла тихо ойкнула, и эхо повторило этот звук вместе с шепотами, которые наполняли музейный зал с храмом. – Сцена «Поцелуи на нью-йоркской крыше»! Дарси рассмеялась. – Пожалуй. – Вы танцевали? – Мы с Имоджен не очень музыкальные, – проговорила Дарси. – Мы профи по словам. И еще по лапше. – Лапша? Что еще за новинка? – Она похожа на ту лапшу, которую ты знаешь, но дороже. Джен разбирается в еде. Она считает, что для того чтобы узнать город, нужно его вкусить. Карла ухмыльнулась. – Она говорит исключительно о городах? На мгновение вопрос привел Дарси в оцепенение. Она могла простоять в ступоре гораздо дольше минуты, часа, если бы Карла не расхохоталась. – Прости! – выдавила Карла, ее смешки отражались рикошетом от мрамора и стекла. – Но в данном обороте речи есть двусмысленность. Дарси заметила, что на них обращают внимание другие туристы, и приложила палец к губам. – Ваша беседа становится многообещающей, – произнес из-за ее спины Саган. – Осмелюсь предположить, что дело касается Имоджен. – Да, – подтвердила Дарси. – Присоединяйся. – Ты не должна была начинать интимный разговор без меня, – заявил он Карле. – Мы же придумали четкий план. – Прости! – произнесла Карла. – Но ты пока не многое пропустил. Клянусь. – Какие-нибудь сальные подробности? – поинтересовался он. Дарси издала стон. Голос Сагана всегда был чересчур громким, но здесь, в тиши около храма во время обсуждения именно этой темы, он уподобился трубящему горну. А от очередного вопроса своего приятеля Карла снова истерически расхохоталась. Дарси взяла обоих за руки и увлекла к американскому крылу. Она не остановилась, пока они не достигли уединенного зала, посвященного Фрэнку Ллойду Райту. ^[61] Воссозданное жилое помещение с впечатляющей геометрией и потолком из цветного стекла помогло заглушить бессвязные звуки, которые издавала Карла. Дарси налетела на друзей. – Что, совсем впали в детство? – Краснеешь от стыда именно ты, – возразил Саган. – Может, румянец означает, что вы скрыли от меня занятные подробности? – Секс на крыше был? – спросила Карла. – Ого! – Саган повернулся к Карле. – Значит, я и впрямь пропустил самое любопытное! – Прошлой ночью они впервые целовались! – захлопала в ладоши Карла. – На крыше! – Секс на крыше, – произнес Саган. – Звучит интригующе, прямо как название коктейля. Дарси вздохнула. – Ладно, слушайте. Нам нужно было уединиться во время вечеринки, и крыша оказалась подходящим местом. Мы не пели и не танцевали. Не занимались сексом. Теперь ты все наверстал, Саган. – Кто сделал первый шаг? – осведомился он. Карла то ли хихикнула, то ли фыркнула. – А ты как думаешь? – буркнула Дарси и искоса взглянула на Карлу и Сагана. – Ты знала, что ей нравишься? – не унимался Саган. – А ты тоже положила на нее глаз? – добавила Карла. – Ты сама-то была в курсе, что предпочитаешь девушек? – выпалил Саган. Дарси вздохнула. Она ничего не знала, правда. Вчера вечером это случилось безо всякой инициативы с ее стороны. Ведь сперва она вроде бы даже не испытывала желания… А теперь, когда она об этом вспоминает, то кажется себе жалкой. Но действительно невероятно, что поцелуй на крыше – как гром с ясного неба – мог перевернуть все вверх тормашками. – Мы расцениваем твое молчание как нет, нет и нет, – резюмировала Карла. – Бедненькая маленькая Дарси. – Кстати, сколько лет Имоджен? – спросил Саган. – Ей… – начала Дарси и запнулась. – Она в прошлом году окончила колледж. Значит, двадцать три? Карла покачала головой. – Сколько бы ей ни было, она совсем взрослая! – И как ты себя чувствуешь? Разница в возрасте у вас нешуточная! – заявил Саган, тыча в лицо Дарси невидимым микрофоном. – Отвали, – Дарси оттолкнула Сагана. – И в общем, что за ерунда? Когда я сюда приехала, то никому не рассказала о возрасте. О нем даже не упоминалось до прошлой ночи. Наверно, она просто приняла меня как еще одного автора. – Литература покоряет города! – воскликнула Карла. – Как мило. – Возможно, даже чересчур, – проникновенно произнес Саган. – Что-то маловато сальных подробностей. – Мы решили не торопиться. Карла похлопала Дарси по плечу. – Мы от тебя меньшего и не ждали. – Эй! Она решила не торопиться, а не я! – Дарси отошла от обоих на шаг. – Неужели вы считаете, что я маленькая мисс Невинность? Не успел вопрос вылететь изо рта, как Дарси уже знала на него ответ. Все обстоит гораздо хуже: она рассеянная. А теперь они на нее пялятся с выражением умиления на лицах. – Кстати, Дарси, – начала Карла. – Каким образом ты – такая неопытная – ухитрилась написать убедительный любовный роман? – Если на то пошло, – встрял Саган, – до начала восьмидесятых героини любовных романов всегда были девственницами. Пиши, о чем знаешь. – Он нахмурился. – Впрочем, не ясно, что считать девственностью в случае двух девушек. В Интернете ведутся споры. Карла удивленно посмотрела на него. – С какой такой стати ты это прогуглил? – Я проверил форум «Искрящегося пони». Там в сорок первой серии упорно намекают, что у Ловких Пальчиков есть подружка-единорог. Само собой, единороги позволяют прикасаться к себе только девственницам, значит, либо Ловкие Пальчики и впрямь девственница вроде Дарси, или она только технически… – Тсс! – прошипела Дарси. Девчонки в школьной форме слонялись у входа в зал Фрэнка Ллойда Райда и делали заметки, как она надеялась, об архитектуре. – Дарси, мы тебя любим такой, какая ты есть. И потом, избегающие не девственниц единороги явно не имеют ничего общего с остальными лошадьми, – многозначительно прошептала Карла. – Согласен, – кивнул Саган. – В обоих случаях. Дарси робко кивнула. – Я знаю, что пока нравлюсь Имоджен. Но если я все испорчу? Это кажется… настоящим и опасным. Я словно за рулем «Феррари» на первом же уроке по вождению! – В принципе, «Феррари» довольно безопасная машина, – сказал Саган. – Высокая смертность обусловлена тем, что большой процент их обладателей – придурки. – Точно! – подтвердила Карла. – Пока ты едешь медленно, ты будешь в порядке. – Рада, что мы наконец-то пришли к согласию, – Дарси намеревалась съязвить, но неожиданно для нее самой эти слова прозвучали искренне. Прошлой ночью на вечеринке она чувствовала себя взрослой. Она влилась в нью-йоркское сообщество и была готова во всеоружии появиться перед школьными друзьями. Но правда заключалась в том, что Карла и Саган знали ее лучше любого в Нью-Йорке, и она оставалась в их глазах маленькой мисс Невинностью. Дарси развернулась и прошмыгнула мимо школьниц, которые тихо переговаривались между собой на языке, похожем на французский. Наверняка они сплетничали о девственности Дарси. Она миновала американские галереи и вместе с Карлой и Саганом, которые молчаливо плелись следом, поднялась по первой попавшейся лестнице. Они очутились в крыле музея с мягким освещением и коврами цвета темной корицы. Помещение буквально переполняли хранившиеся за стеклом расписные ширмы. Посетителей здесь почти не было, и Дарси замедлила шаг. К счастью, она уже не чувствовала себя так, будто за ней с блокнотами в руках гонятся школьницы. – Иногда мне кажется, что я только притворяюсь взрослой. – Думаю, так и есть, – ответила Карла. – Порой ты притворяешься, и со временем это становится правдой. – Вроде того, когда прикидываешься больным, чтобы тебя отпустили из школы, – сказал Саган. – Но заканчивается все болями в животе. – Тогда я полностью готова. Что-что, а притворство дается мне отлично, – вымученно улыбнулась Дарси, желая, чтобы ее сумбурные ощущения ослабли. Ну и пусть она невежественна в вопросах любви, пусть она молода! То, что возникло между ней и Имоджен, – настоящее, и пока она в этом уверена, бессмысленно тревожиться об остальном. Однако на горизонте маячили другие проблемы: правка романа, написание продолжения и вопросы о том, как прожить на семнадцать долларов в день. – Эй, зацени-ка, – Саган показывал на огромный гобелен. – Парень убил твоего романтического главного героя. Дарси уставилась на гобелен. Помимо прочего, там было изображено трехглазое синекожее чудовище в окружении огненного нимба и в головном уборе из черепов. – Ямантака, ^[62] убийца Ямы, – прочитал Саган табличку на стене. – Чувак, который убил Смерть! – Задиристый красавчик, – заметила Карла. – Тебе стоит использовать его в продолжении. – Я о нем никогда и не слышала, – Дарси пнула Сагана, чтобы он отодвинулся, и прочитала надпись. – Ага, но ведь этот парень – буддист. У меня и так хватает неприятностей. Зачем еще подкидывать в роман персонажей из других религий? – У тебя неприятности? – уточнил Саган. – Ну да, – вздохнула Дарси. Она намеревалась сегодня поговорить об этом с Саганом, а лучший антураж трудно найти. – Они обрушились на меня сразу же в первый день в Нью-Йорке… когда я встретила Кирали. – Дарси называет ее по имени, – сказал Саган Карле. – Мне до сих пор не по себе. – Ты сам делил гуакамоле со Стэндерсоном! – Ребята, послушайте, – вмешалась Дарси. – На «Пьянке подростковых авторов» на меня накинулись с расспросами, почему я воспользовалась настоящим богом в качестве романтического героя? А ведь я взяла его из «Вед»! Заимствования не оскорбляют твои чувства, Саган? Ну, как индуса? Тот пожал плечами. – Сначала мне это казалось диким, но потом я уяснил, что в твоей вселенной нет индуизма. В общем, не волнуйся, подруга. Дарси чуть-чуть прикрыла глаза. – Что? – Когда Лиззи пытается найти слово получше «психопомпа» и гуглит всех богов смерти? Сначала я не мог взять в толк, почему она никогда не натыкалась на упоминание о Яме. – Это же понятно, – сказала Дарси. – В смысле, она же с ним целовалась. А в моем мире он не бог, а человек. – Вот! Парадокс Анджелины Джоли работает. Дарси бросила взгляд на Карлу, которая, похоже, была тоже сбита с толку. – И что теперь? Саган откашлялся. – Бывает, смотришь фильм с Анджелиной Джоли в главной роли, и персонаж, которого она играет, выглядит точь-в-точь как Анджелина Джоли, да? – Конечно. – Нет, в том мире она – обычный человек, а не кинозвезда. И другие герои никогда не упоминают, что она – как две капли воды – похожа на Анджелину Джоли. Никто и никогда не подходит к ней на улицах и не просит ее автографа. – Это бы испортило фильм, – произнесла Карла. – Именно. Значит, когда в фильме играет Анджелина Джоли, ты создаешь альтернативную вселенную, в которой актриса Анджелина Джоли не существует. В противном случае, другие люди постоянно замечали бы сходство. Вот что я и называю парадоксом Анджелины Джоли. – Эй, Саган, – вмешалась Карла. – Ты мог бы назвать парадокс именем любой кинозвезды. – Верно. Но как первооткрыватель я выбрал Анджелину Джоли, поскольку имею на это право. – Я согласна с твоей терминологией, – заявила Дарси. – Но какое отношение она имеет к моей книге? – Твоя Лиззи искала информацию по богам смерти и не сообразила, что ее приятель является богом смерти для примерно восьмисот миллионов индусов, верно? Поэтому я делаю вывод о том, что действие твоего романа происходит во вселенной, где индуизм не существует. Отличное объяснение, да? – Ты прав, – пробормотала Дарси и споткнулась, упав на темную деревянную скамью посреди зала. – Чудо в перьях! – Карла рассмеялась и села рядом, ущипнув Дарси за руку. – Ты только что уничтожила собственную религию. Это почти то же, что отправиться назад во времени и убить Будду или еще кого-нибудь. – Хватить ржать! – Дарси вернула щипок. – Я серьезно! – Тебя не отлучат от церкви? – Неактуальный вопрос, – сказал Саган. – У индуистов нет руководства, которое могло бы отлучить ее от церкви. – Все равно – плохо! – воскликнула Дарси, разглядывая Ямантаку на стене и понимая, что у нее и синекожего монстра есть что-то общее… они оба убили Яму, владыку смерти. – В смысле, вы почему шутите? – Честно говоря, парадокс Анджелины Джоли не признан широкой общественностью, – ухмыльнулся Саган. – Это скорее гипотеза, чем теория. – Притом очень глупая, – обратила его внимание Карла. – Но она теперь отпечаталась в моей голове, – недовольно буркнула Дарси. При всей нелепости парадокса, Дарси не могла отрицать, что в нем присутствует зерно истины. Всякий раз, начиная писать, Дарси чувствовала, как параллельная вселенная в компьютере обретает форму. Одни части романа пересекались с ее собственным миром, вроде Сан-Диего и Нью-Йорка, хотя остальное было выдумкой, например, Лиззи Скоуфилд или секта «Шаг к воскрешению». Однако именно настоящие невыдуманные детали и придавали ее роману силу, а когда связь с реальностью начинала расползаться и раскалываться, в душе у Дарси что-то разбивалось. Она взглянула на картину. О персонаже вроде Ямы, позаимствованном из «Вед», уже сложены легенды. Дарси погрузилась в размышления: принадлежит ли он ей, чтобы и дальше продолжать с ним играть? – Давай ты изменишь его имя, – предложила Карла. – Назови его Стив или еще как-нибудь. Дарси кашлянула, словно проглотила жука. – Стив?! – Ясно, индийское имя. Она могла бы использовать твое, верно, Саган? – Мое имя означает «Владыка Шива», – Саган неожиданно встал в картинную позу лучника. – Но если что, я могу сыграть Ямараджу в фильме! Дарси покачала головой. Она не может изменить ни имя Ямараджи, ни имя Лиззи или любого другого персонажа. Слишком поздно. Спиливание напильником серийных номеров на украденной машине еще не делает тебя ее владельцем. – Ребята, у меня от вас крыша едет. – А я даже не рассказал вам самую парадоксальную часть, – сказал Саган. – Единственный способ не стирать следы Анджелины Джоли – никогда не снимать ее в кино. Карла округлила глаза. – Что тоже сотрет Анджелину Джоли из памяти людей? Дарси тихо всхлипнула. Карла вздохнула и нежно погладила ее по плечу. – Ты и правда думаешь, будто трехтысячелетнему богу смерти есть дело до того, что ты о нем пишешь? – Ямараджа такой, как есть, – произнесла Дарси. – А книга о том, кто я.
Глава 20

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒