Annotation 6 страница

В приглашении Дарси, которое она разослала по поводу новоселья, говорилось, что вечеринка начнется в семь, однако в полвосьмого еще никого не было. – Эх, – Дарси пнула одиноко торчащее в углу ведерко, где во льду дожидалось пиво. На полу уже блестела лужица конденсата, словно от противного питомца, которого нерадивые владельцы могли бы бросить на проселочной дороге. В большой комнате было чудовищно жарко, а если бы объявились гости, стало бы еще хуже. Дарси открыла второе окно, впуская гул транспорта и усталый ветерок, который тут же раздул ее платье. Она приобрела наряд утром в магазине винтажных вещей лишь для того, чтобы, едва выйдя за порог лавки, понять насколько оно напоминает платье, в котором щеголяла Имоджен в тот день, когда они отыскали квартиру 4Е. По крайней мере, оно не отливало ржавыми оттенками, а было серо-голубым, как пасмурное небо. Дарси не сводила глаз с телефона. Имоджен намеревалась прийти в шесть для моральной поддержки, но час назад прислала эсэмэс, что задерживается. Вдобавок Саган и Карла опоздали на поезд из Филли и сообщили, что появятся после девяти. Тетя Лалана уехала из Нью-Йорка по делам. В голове Дарси крутилась неизбежная мысль: «Что, если никто не придет? » Было чистейшей самонадеянностью отмечать новоселье в городе, где она почти никого не знает. Разумеется, пара-тройка приятелей обязательно появится на горизонте – как раз столько, чтобы засвидетельствовать и увековечить ее унижение. В руке у Дарси пискнул телефон, и она бросилась читать. «По-прежнему никого? #ПраздникНеудачницы» «До публикации всего 438 дней! » – Спасибо, Ниша, – пробурчала Дарси, решив никогда не делиться сомнениями с сестрой. Едва она придумала подходящий грубый ответ, раздался звонок домофона. Дарси засуетилась и бросилась открывать дверь, даже не поинтересовавшись, кто это может быть. Лучше уж незваные гости, чем вообще никого. Она поправила волосы перед зеркальной стеной, щелкнула дверным замком и высунула голову. Напротив нее стояли Мокси Андербридж, ее помощник Макс и молодая женщина, которую Дарси видела на «Пьянке подростковых авторов», – Джохари Валентайн, писательница с Сент-Киттса. Все трое зашли в квартиру, и сразу после приветствий Дарси переместилась к окнам большой комнаты. Когда они принялись восторгаться, Дарси ощутила прилив гордости. Время для наслаждения видами было самое подходящее: предзакатный час, когда небо розовое, а тени длинные и четкие. Наконец-то Дарси покинуло чувство, что и вечеринка, и квартира – ужасная ошибка. – Зимой здесь будет великолепно, – прощебетала Джохари. – Квартал утопает во мраке, а ты наверху любуешься солнышком! – Право же, Джохари, – заявила Мокси, – сейчас июль. Ты что, до сих пор не отошла? Джохари с притворным содроганием повернулась к Дарси. – Действие моей следующей книги происходит на покрытой льдом планете. Мрачной и морозной, как нью-йоркская зима. – Роман называется «Ледяное сердце», – сказал Макс. – Кто знает тайну огня, тот правит миром! Джохари покачала головой. – Слышал бы ты себя, Макс. Навязываешь слоганы для книги, которая не написана и наполовину. А вдруг в итоге я сочиню историю о пингвинах? – Кто знает тайну пингвинов, тот правит миром? – предложил Макс. – Гениально! – Действительно, потрясающе, – одобрила Дарси, однако из-за болтовни об огне она снова вспомнила об Имоджен и задумалась, где она. Бросила взгляд на телефон – ничего. – Извини, милая, что мы так рано, – произнесла Мокси, – но у нас обед в девять. – Я так вам рада! – Дарси отложила телефон, молясь о том, чтобы до их ухода пришли еще люди. Со стороны вселенной было бы бесчеловечно заставлять ее мучиться и психовать перед первой «взрослой» вечеринкой. – Ребята, не хотите выпить? Они согласились, Дарси продолжила роль гостеприимной хозяйки, а Джохари с Максом заглянули в другие комнаты. – Отличная мысль, – окликнула ее Джохари, – устроить новоселье до того, как перевезешь мебель. Ничему ломаться, если мы будем бушевать! Дарси решила не объяснять, что, по сути дела, вся ее мебель уже приехала. В углу комнаты притулился новый стол с безалкогольными напитками, пластиковыми стаканами и двумя мисками гуакамоле. ^[44] Вообще-то это был не настоящий стол, а дверь, положенная поперек двух козел для пилки дров. Пробным оттискам страниц и редактуре требовался простор, а двери стоили недорого. Дарси спала на матрасе, который отец доставил из дома в Филли вместе со стулом, постельным бельем и несколькими десятками необходимых книг, занявших полки из шлакобетонных блоков во второй спальне. Дарси предупредила Карлу и Сагана, чтобы они взяли с собой спальные мешки, но забыла купить им подушки. – Да еще и без телевизора? – засмеялся Макс. – Вот она, истинная писательница. – Мне интересны только слова, – объявила Дарси, хоть пока и не написала в квартире 4Е ни единого предложения. На фоне обуревавших ее эмоций Дарси вряд ли бы заметила отсутствие телевизора. Тетя Лалана оказалась права. У нее не было ни удлинителей, ни пылесоса, ни зонта, не было даже вазы на тот случай, если кто-то принесет ей цветы. В ванной отсутствовали занавески для душа, а комплект посуды состоял лишь из двух мисок, кружки, а также кастрюли. Последняя предназначалась для чая с масалой^[45] и молоком и, конечно, для лапшы быстрого приготовления – единственного блюда, которое Дарси доводилось готовить. Хотя у нее имелся набор специй с кардамоном, тамариндом и шафраном, но это был подарок от тети Лаланы. Раздавая красные пластиковые стаканчики, Дарси задумалась, что еще она упустила. О покупке штопора она вспомнила только сегодня вечером, а подсоединенные к компьютеру крошечные колонки вряд ли могли вызвать желание танцевать. – Спасибо, дорогая, – Мокси взяла напиток и задумчиво им поболтала. – Ты знаешь, что Стэнли Дэвид Андерсон в городе? – Ради выступления? – По делам. И мы с ним обедаем. Ты наверняка следишь за ним в «Твиттере»? – Кто же не следит за Стэндерсоном? – спросила Дарси. Таким было одно из его сетевых прозвищ. Второе звучало как «Султан социальных сетей». У Стэндерсона имелись миллионы подписчиков и десятки каналов в «YouTube». – Но ведь ты не представляешь его интересы. – Пока нет, – Мокси приложила к губам указательный палец, – но он не совсем доволен агентством «Сэдлер» и, похоже, разведывает обстановку. – Здорово! – воскликнула Дарси, ощутив на миг укол мелочной зависти. Ее не пригласили на обед с Мокси, Максом, Джохари и Стэндерсоном, и сегодняшнему новоселью не быть самым гламурным событием в мире нью-йоркской подростковой литературы. Но когда раздался звонок, неразумные мысли покинули Дарси и она метнулась к двери. Теперь вечеринку буквально прорвало, гости начали прибывать один за другим, и вскоре, к ее удовольствию, комната наполнилась под завязку. Дарси узнала десяток писателей с «Пьянки подростковых авторов» (спасибо списку имейлов от Оскара Ласситера) и обрадовалась Нэн Элиот из «Парадокса», которая пришла вместе с молодой помощницей по имени Рея. Карла прислала сообщение, что они с Саганом сейчас подъезжают к Пенсильванскому вокзалу. ^[46] Имоджен пока отсутствовала. Дарси обнаружила, что разрывается между беспокойством за Имоджен и чувством, будто та ее предала, поскольку до сих пор не появилась. – Я восхищена твоей монашеской непритязательностью, – тараторила Джохари, – одна комната для сна, вторая – для книг и одежды и гостиная, чтобы писать. – Ты не собираешься ничего менять? – поинтересовался Оскар. – А ля натюрель? ^[47] – В смысле, пустой? – Дарси пожала плечами. – Да, но это не дизайнерское решение. Скорее, вопрос денег. – Понятно, – заявил Оскар. – Мне довелось побывать рабом квартирной платы до того, как я переехал в Хобокен. ^[48] У меня был превосходнейший вид на Крайслер-билдинг, но вместо еды приходилось сосать лапу. – Оскар, хватит рассказывать о своей личной жизни! – Джохари похлопала его по плечу и обратилась к Дарси: – Как тебе пишется на новом месте? – Я пока не попыталась по-настоящему, – призналась Дарси. Редакторское письмо Нэн еще не пришло, из-за чего невозможно было начать правку, а идея о том, чтобы без подсказок начать «Безымянный Патель», казалась чересчур рискованной. – А что, могут быть проблемы? – Муза может закапризничать в новом доме, – произнесла Джохари. – Как кошка. После того, как я переехала в Нью-Йорк, моя в течение недели каждую ночь мочилась на подушки. Оскар выгнул бровь. – Твоя писательская муза мочилась на подушки? Джохари пропустила его слова мимо ушей. – Мне было бы не по себе от этих зеркал. Если бы пришлось таращиться на свое отражение, я бы не смогла из себя ничего выдавить. Вдохновение бы покинуло меня! Дарси повернулась к зеркальной стене и оглядела всю троицу. Над ней возвышались и Оскар и Джохари, из-за чего Дарси в своем голубом летнем платьице выглядела подростком. – Они достались от школы танца, но если я их сниму, получится голая белая стена. – Как и в любой другой нью-йоркской квартире, – грустно резюмировала Джохари. – Знаю! – воскликнула Дарси. Там, в Филли, каждая комната в родительском доме имела свой характерный цвет: бледно-желтый на кухне, травянисто-зеленый в столовой и темно-фиолетовый в спальне Ниши: пережиток ее увлечения готами в двенадцатилетнем возрасте. – И чего здесь все так носятся с белым? – Это выставочное помещение, – важно пояснил Оскар. – Нейтральный фон для всех людей искусства. – Тьфу! – фыркнула Джохари. – Скукотища. – Я вчера ходила в хозяйственный магазин, – усмехнулась Дарси. – У них есть целый отдел с белой краской, но там называется «лен», «мел» и «шлифованный рис». Оскар рассмеялся. – На моих стенах вроде бы «Дувр». – «Частокол», – призналась Джохари. – Пожалуй, я оставлю зеркала, – произнесла Дарси. – Боже мой! Неужели мы пялимся на самих себя? – Это появилась Кирали Тейлор, чей приход Дарси не заметила. Теперь другие люди занимались домофоном и даже устраивали новоприбывшим экскурсии по квартире. Мокси готовила напитки, а Рея собирала деньги на дополнительное пиво и лед. Вечеринка вошла в колею, зажив сама по себе. – Спасибо, что навестила, Кирали, – проговорила Дарси, и они расцеловались, как давние подруги. – Восхитительная квартира! И очень удобная стена из зеркал! – Их оставили здесь танцоры, – сказала Дарси. – Джохари думает, что мое отражение помешает мне писать. – Собственное лицо отвлекает гораздо меньше Интернета, – возразила Кирали. – Кроме того, ты из трудоголиков. Дарси улыбнулась в ответ на похвалу, но внутренне содрогнулась. Две недели назад Имоджен переслала Кирали первый черновик ее романа: достаточно времени, чтобы писательница уже прочитала книгу. Дарси пыталась понять по лицу Кирали, понравился ли той роман или нет, да и вообще, бралась ли она за него? «Трудоголик»… что за дела? – Кстати, я провела весь день в заботах о своем личике, – Кирали повернулась к зеркалам и поправила галстук, завязанный двойным виндзорским узлом. – Сегодня вечером фотосъемка, вот так. – Ненавижу фото на обложках, – выпалила Джохари. – Не понимаю, какое отношение к истории имеет моя внешность! – Более того, – Кирали в профиль смотрелась в зеркало, – мне нравилась моя старая фотография, но она понемногу отживает свое. Или, скорее, я. – А еще ты на ней прикасаешься к лицу, – сказал Оскар. Кирали его ущипнула, и Дарси недоуменно посмотрела на них. – Осторожно, дорогая, – Джохари обвила Дарси рукой за талию, – когда тебя станут снимать для обложки книги, смотри, не прикасайся к лицу. – Зачем мне прикасаться? – Многие так делают, правда, неизвестно почему. Да ты сама, должно быть, видела такое, – Оскар принял позу мыслителя, упершись подбородком в кулак, – автор, отягощенный глубокими раздумьями. – Один мой знакомый пробыл в подобной позе всю трилогию, – сказала Джохари, задумчиво погладив подбородок. – Как будто ему прямо перед фотографом пришла потрясающая идея! – Ой! – Дарси повернулась к Кирали. – Вы приняли такую позу? – Нет, я занялась внушающим благоговейный трепет массажем висков. Это произошло очень давно, у меня не было мудрых старших товарищей, которые бы меня спасли. Дарси постаралась вспомнить обложку «Буньипа». – А я всем сердцем влюбилась в то фото. Вы выглядите на нем такой умной. – Я похожа на тех медиумов, что показывают по телевидению. Дарси посмотрела в другой конец комнаты на Нэн и Рею. – Издательство ведь не заставит меня делать фото на обложку? На множестве книг их нет. – Хорошенькую молоденькую милашку вроде тебя? – покачала головой Джохари. – Склоняюсь к мысли, что это неизбежно. Испытывая знакомое чувство уязвимости, Дарси уставилась на себя в зеркало. Не только ее слова будут размножены тысячи раз, чтобы все их взвешивали, обсуждали и поносили, но и ее лицо. Как тут не понять, почему рука так и лезет в кадр, просто чтобы чуточку защититься. Затрезвонил телефон, и Дарси взглянула на него – Имоджен. – Извините. – Она отвернулась и, приложив телефон к уху, прошла в пустой угол. – Джен, где тебя носит? – Я на твоей крыше. – Что? Почему? – Кто-то впустил меня внутрь, а мне нужно быстро переговорить с тобой наедине. – Вечеринка… – начала было Дарси, но, пробежавшись глазами по комнате, заметила, что Джохари потянула к окну Кирали и показывает той что-то внизу, Рея помогает Мокси смешивать напитки, а Оскар кривляется перед зеркалом, передразнивая Макса. Можно отлучиться с вечеринки, предоставить ей идти своим чередом, и все-таки надо рассказать Имоджен о своем возрасте до приезда школьных друзей. – Ладно, – согласилась она, – увидимся через минуту. Дарси еще не поднималась на крышу. На площадке шестого этажа она обнаружила небольшую отдельную лестницу, ведущую вверх к металлической двери, которой не давал закрыться подпирающий ее кусок бетона. Как только она шагнула на крытую рубероидом крышу, та слегка прогнулась под ногами, будто пружинистая поверхность спортивной площадки. День стоял жаркий, и пахло битумом. – Джен? – Сюда. Имоджен, свесив ноги, сидела на краю крыши. Дарси устроилась рядом и наклонилась вперед, чтобы приглядеться к улице. На нее накатила волна дурноты. – Не упади, – сказала Имоджен, – мне нравится это платье. – Если решу спрыгнуть, переоденусь, – ответ получился грубоватым. – Послушай, мне жаль, что я опоздала. – Мне тоже, Джен, – повернулась к ней Дарси, – я весь день страшно боялась, что никто не придет; друзья из Филли опаздывают, а тут еще ты кинула! – Нехорошо получилось, – Имоджен поболтала ногами, разглядывая линию горизонта, – но я хотела дочитать твою книгу. Дарси вздрогнула. – Что? – Я откладывала чтение, потому что ты мне очень понравилась, но затем поняла, что Оскар сегодня придет и станет спрашивать мое мнение о книге. Возможно, в этот миг ты будешь стоять рядом. В общем, я решилась и три часа назад начала читать. Плоховато выбрала время. Я бы приступила к ней раньше, если бы не боялась. – Подожди. Почему ты боялась? Имоджен развела руками. – А если книга средненькая? Если бы ты оказалась никудышной писательницей, это было бы ужасно, ведь ты мне очень нравишься. Если бы я посчитала твой роман скучным и ниже всяких похвал, тебе бы хотелось узнать мое мнение? Или мне лучше из вежливости просто никогда не упоминать о твоем дебюте? Дарси, выбирать тебе. Я не смогу врать. Дарси глубоко вздохнула. Внезапно перед ней как будто разверзлась бездна, а крыша вдруг стала крутой и отвесной. – Ты думала, я не способна писать? – Откуда мне было знать. Ты потрясающая, но многие исключительно милые люди – никудышные авторы. Они и двух фраз сочинить не в состоянии. – И?.. – Поэтому мне безумно неловко! На вечеринках Оскара вечно твердят о писательском труде, и я там – сама вежливость и тактичность, но внутри меня не умолкает тоненький голосок… Ладно, попытаюсь тебе объяснить. Представь, что тебя пригласили на свадьбу, но ты понимаешь, что вся эта затея обречена на провал, и постоянно боишься, что, когда священник спросит, знает ли кто-нибудь причину, препятствующую венчанию, ты закричишь: «Неудачный брак! » – Давай-ка я попытаюсь снова, – произнесла Дарси. – Ты читала мою книгу? – О, – улыбнулась Имоджен, беря Дарси за руку. – Я же опоздала, верно? – Но почему? – Я не смогла оторваться от твоей книги – она по-настоящему хороша. Дарси, ты талант. Дарси до сих пор не избавилась от головокружения. – И ты бы сейчас так не говорила, если бы она тебе не понравилась? – Ты права, – голос Имоджен звучал спокойно и искренне, – если бы книга была паршивой, я бы ее отложила, явилась сюда вовремя и никогда бы не упомянула о ней. – А я бы никогда ничего не узнала, – Дарси пробила дрожь, смешанная с последними предсмертными хрипами страха. Но она уже чувствовала облегчение, словно над ней пролетела тень чудовищной хищной птицы. – Джен, ты могла бы начать с того, что книга тебе понравилась. – Не понравилась, а полюбилась, – заметила Имоджен, сжав руку Дарси. – Я влюбилась в твой роман. Дарси не смогла сдержать улыбку. – Зачем тебе понадобилось рассказывать обо всем на крыше? – Не хотела откладывать. – Но ты могла поговорить со мной внизу. В смысле, не стесняйся, обнародуй свои мысли! – Даже о том, что ты мне нравишься? Дарси моргнула и выпалила: – Подожди. Что? – Конечно, я выбрала глупый способ признаться, – пробормотала Имоджен. – Дарси, сегодня у меня в голове царит ужасный хаос, любовь к тебе и любовь к твоей книге прямо-таки перемешались… Поэтому я решила быстренько выложить тебе все, что у меня на душе. Крыша снова накренилась. – В смысле… я тебе нравлюсь? – Да, очень. Возможно, ты – совсем обычная, как и я, и если окажется, что так оно и есть, я не умчусь в бешенстве и не перестану быть твоей подругой. Но Дарси, послушай, я запала на тебя и на твой роман тоже, – запинаясь, произнесла Имоджен и слабо рассмеялась. – Я просто без ума от твоего произведения. – Как странно, – вырвалось у Дарси, и она густо покраснела. – Почему? Твоя книга умная и великолепная. Я хочу прочитать продолжение. Дарси рассмеялась. – Правда? – У тебя серьезный подход к самым значимым моментам. Например: предыстория Минди зверски печальная, но ты ни разу не попыталась подать ее вскользь. А кошмар террористической атаки в первой главе никогда по-настоящему не забывается, и Лиззи невольно учится его использовать. – Атака определила ее жизнь, – пояснила Дарси. – Точно, – Имоджен осторожно взяла прядь волос Дарси. Они не отрывали глаз друг от друга. – Дело не только в классных способностях, которые у нее появились после нападения, соль в том, что другие люди видят ее иначе. Когда кто-нибудь думает, что Лиззи до сих пор ребенок, она заявляет: «Эй, когда ты в последний раз переживал нападение автоматчиков? » И приходиться ее уважать. Дарси не ответила. Никто раньше так не отзывался о ее дебютном романе. Хвалебные письма из литагентства «Андербридж» и «Парадокса» были полны комплиментов, но там отсутствовала конкретика. Как оказалось, понимание даже лучше лести. От слов Имоджен у Дарси стала покалывать кожа и гореть губы. – Мне нравятся книги, где магия имеет цену, – продолжила Имоджен. – Чем больше Лиззи приобретает могущества, тем больше теряет. – Она наклонилась ближе. – Ты ухватила суть. – Что? – спросила Дарси. – Ты не просто хорошо пишешь, ты рассказываешь истории, – прошептала Имоджен. – Правильно построенные фразы, разумеется, очень важны, но именно суть заставляет меня переворачивать страницы. Дарси закрыла глаза. Их губы встретились, и она вдохнула запахи нагретого битума и соленой кожи Имоджен, ощутила, как рокот транспорта поднимается наверх по стенам и отдается в спине, кончиках пальцев, языке. Дыхание замедлилось, чтобы соответствовать равномерному и глубокому дыханию Имоджен. Имоджен обхватила Дарси за шею, запустила пальцы в волосы и не отпустила ее даже после окончания поцелуя. Наконец, Дарси прошептала, слегка задевая своими губами губы Имоджен: – Надо же, ты и впрямь влюбилась в мою книгу. – По уши. Это говорило само за себя, но Дарси не успокоилась. – Никакой критики? – Дарси, это – первый черновик. К тому же дебют. И не спрашивай у меня, не сперла ли ты индусского бога, потому что я не в курсе. Дарси чуть напряглась. – Ясно. Но что значила вторая фраза? – О том, что это первый роман? Полагаю, он несколько невинен для книги о смерти. – Невинен? – Дарси отстранилась. – Неужели ты считаешь меня такой? – Хороший вопрос, – придвинулась, изучая ее, Имоджен. – Еще десять секунд назад я не знала, нравлюсь тебе или нет. Думала, что, наверное, ты просто вежливая или… – Она прикрыла веки. – Ты когда-нибудь целовалась с девушкой? – Я раньше ни с кем не целовалась по-настоящему, – поспешно проговорила Дарси, чтобы не дать себе времени струсить и вообще никогда не признаться. На какое-то время Имоджен затихла. – Серьезно? – удивилась она после паузы. Дарси кивнула: однажды во время ночевки в гостях произошло нечто вроде учебного поцелуя с Карлой и попытка поцеловаться с парнем, который был одним из капитанов ревнителей чтения. Но все эти поцелуи не в счет, не то что этот. – Я как, ничего? – спросила Дарси. – Лучше, чем ничего. – Если бы тебе не понравилось, ты ведь не соврала бы? – Ты это спрашиваешь уже во второй раз, – Имоджен улыбнулась. – Ты мне не доверяешь? Дарси никогда ни слышала, чтобы кто-то говорил о том, что для нее важно, подобным образом. Похоже, безбожное вранье сейчас было неуместно, а значит, Имоджен оказалась совершенно искренней. – Я тебе доверяю. – Вот и отлично. – В глазах Имоджен блеснул последний розовый отсвет закатного неба. Она наклонилась к Дарси, и они снова принялись целоваться. Сначала Дарси для равновесия схватилась за теплый битум крыши, затем потянулась, взялась за плечи Имоджен и почувствовала, как сокращаются мышцы. Она притянула Имоджен ближе, крепче: так они и сидели, пока в кармане у Дарси не загудел телефон. – Прости… – она потянулась за ним. – Мои друзья из Филли, вероятно, заблудились. – Увы, у меня совсем нет чувства времени. Дарси прочитала эсэмэс. – Они уже здесь! Кто-то впустил их внутрь, и они меня ищут! Имоджен поднялась на ноги и подала ей руку. – Пошли. Долг зовет. Дарси встала, виновато желая, чтобы Карла и Саган опоздали бы еще на один поезд. Но оставлять их в комнате, где полно писателей, которых они боготворят, было бы жестоко. Имоджен отпихнула туфлей кусок бетона, лежавший возле пожарной лестницы, и металлическая дверь захлопнулась. Они мигом спустились вниз и спустя минуту уже застыли возле квартиры 4Е. Судя по проникавшим в коридор звукам, вечеринка удалась на славу. Имоджен обняла Дарси за плечи. – Ты в порядке? Выглядишь несколько ошарашенно. Дарси действительно пребывала в ошарашенном, но приподнятом настроении. Слишком много сегодня произошло. Поэтому вместо ответа она приподнялась на цыпочки, и они опять поцеловались. Потом Дарси выпрямилась и, не отпуская руку Имоджен, распахнула дверь.
Глава 16

Я поспешно надела джинсы и фуфайку, а затем прокралась на кухню за ножом. Не представляю, подействует ли металл на призрака, и вообще, неизвестно, призрак ли прячется внизу, но лучше хоть какое-то оружие, чем пустые руки. Я выбрала короткий узкий нож с толстой металлической рукояткой. Минди стояла на кровати, боясь прикасаться к полу. При виде лезвия ее глаза округлились. – Лиззи, нам лучше просто удрать. – И затаиться в мамином шкафу? – Я сунула нож в задний карман. – Я здесь живу, Минди. Мне некуда бежать. И не ты ли говорила, что привидения должны меня бояться? – Что бы там внизу ни царапалось, не похоже, что ему страшно, – пролепетала она. Словно в ответ на это, жутковатый голос опять принялся за свое. Теперь он настолько приблизился к доскам пола, что мог, пожалуй, перейти на шепот: – Спускайся и поиграй… Я содрогнулась и сунула ноги в кроссовки. – Пожалуйста, давай убежим, – умоляла Минди. – Нет. Я собираюсь кое-кого позвать. Она уставилась на меня. – Кого же? – Я его повстречала, когда начала видеть призраков. Я тебе о нем не рассказывала. – Ты о мертвом? Я отрицательно покачала головой. – Он вроде меня. – Помп? – Минди отвернулась и вскочила на стол, совсем как ребенок, развлекающийся игрой, где нельзя прикасаться к полу. Она направлялась к двери спальни, а затем к маминой комнате, где находился ее любимый шкаф. – Хватит, Минди! Он славный. Она повернулась ко мне, пытаясь не свалиться с комода. – Они всегда уверяют, будто славные. И забирают тебя. – Он меня спас, – возразила я. Минди посмотрела на меня, как на дурочку, и на миг я задумалась, почему так сильно доверяю Ямарадже. А если он отберет у меня Минди? Но я видела достаточно ужастиков и знала, что шум в подвале не следует проверять в одиночку. В особенности, если в твоем доме нет подвала. – Доверься мне. – Я подошла и протянула ей руку. – Чтобы его позвать, мне нужно перейти в другой мир. – Нет! – отскочила Минди. – Прекрасно. Я справлюсь сама. – Я глубоко вдохнула. – Служба безопасности докладывает… Тварь под ногами умолкла – наверное, прислушивалась, и в тишине я заговорила спокойнее. – Вы можете добраться до безопасного места? Меня, как всегда, бросило в дрожь, в комнату вполз ночной холод. Мое дыхание замедлилось. Проговаривать реплики обеих сторон было дико, но я чувствовала, что чары действуют. – Я не могу, и он сейчас всех расстреливает. Холод стал материальным, напирая на меня со всех сторон. – Тогда, моя милая, вам стоит притвориться мертвой, – тихо произнесла я. Едва последнее слово слетело с губ, я ощутила переход. Все случилось мгновенно, даже тени обесцветились до нежно-серых полутонов, а яркие цифры на будильнике замерцали и потускнели. Но на сей раз воздух не отдавал пресным металлическим привкусом. Меня окружал насыщенный сладкий аромат, похожий на тот запах, который я чувствовала в пустыне. Я посмотрела вниз и увидела, как посреди пола растет черное пятно. Оно напоминало чернила, заливающие призрачную школу, или нефтяные реки… странное озерцо пустоты. Вначале его размеры были не больше пролитой чашки кофе, но пока я наблюдала, оно расползалось по полу. – Не позволяй ему прикасаться к себе, – пискнула Минди. Я шагнула назад. – Ямараджа, ты мне нужен. Неожиданно его имя зазвучало, будто эхо, и показалось безумием верить в то, что он меня услышит. Ямараджа может находиться в тысяче миль отсюда или на тысячу миль глубже… Но, когда я звала его впервые, он появился. – Ямараджа, пожалуйста, приди ко мне. – Когда я снова произнесла его имя, жар коснулся моих губ. Пятно из небытия подтягивалось к ступням. Я попятилась и прислонилась к стене. – Что это за дрянь, Минди? – Река, – выдавила она. – Это что-то вроде границы… Кровать стояла достаточно близко, чтобы на нее можно было запрыгнуть, но тьма почти достигла моих кроссовок, и ноги тотчас заледенели. Мышцы настолько ослабли, что было невозможно двигаться. Секунду спустя кроссовки начали погружаться в пол. – Как мне выбраться? Минди чересчур перепугалась, чтобы ответить, и только наблюдала за мной округлившимися глазами. Я чувствовала, как холодная, словно зимняя грязь, чернота подбирается к коленям. Протянув руку, я попыталась схватиться за край кровати, но оказалось, что та слишком далеко. Я тонула. Леденящий холод постепенно поднимался все выше по телу, и с каждым сантиметром меня сотрясали новые волны дрожи. Легкие заполнил густой сладковатый аромат, и я еле-еле могла дышать. Когда добралась до моей талии, дверь в спальню отворилась. Это вошла мама в белой ночной рубашке. Вероятно, она услышала, как я спорила с Минди перед переходом в другой мир. – Лиззи? – позвала она, щурясь на пустую постель. – Мама! – заорала я, но, естественно, она меня не слышала. Я сейчас находилась на обратной стороне и превратилась в невидимку. Внезапно мой дар перестал казаться мне такой уж восхитительной сверхспособностью. Чернота засосала меня – теперь до плеч. – Ямараджа! – крикнула я в отчаянии и ощутила, как на губах полыхнул жар. Я попыталась позвать его снова, в надежде, что паника вытолкнет меня в мир живых. Но текучая холодная тьма замедлила удары сердца и выдавила воздух из легких. Она лезла в рот, глаза, уши, скользила по мне, как жидкая полночь. Я полностью погрузилась в реку. * * *

Внизу царила холодная тьма. И только низко завывал ветер, непрестанно продувающий огромное пустое пространство. Он трепал волосы и одежду, пытаясь сбить меня с ног, и ощущался почти материальным. Но я перестала тонуть и, по крайней мере, встала на что-то прочное. Мои ноги нашарили опору в кромешном мраке. Я различила какой-то проблеск… лицо мужчины. Он выглядел старше, чем казался по голосу, такой же старый, как мой дед, бледный и светловолосый. Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядела его в деталях. Он носил длинную залатанную куртку, а его руки были засунуты в ее карманы. Полы одежды колыхались на ветру. Он с интересом уставился на меня. – Живая. – Неужто? Он почесал подбородок мертвенно-бледными пальцами. Его кожа была лишена серого оттенка, она влажно мерцала и поблескивала, как глянец мраморной статуи. – Что ты делаешь под моей спальней? – спросила я, пытаясь говорить грозно, но мой голос был почти не слышен на фоне непрестанного ветра. – Я унюхал маленькую девочку. – Он говорил с легчайшим акцентом. – Она твоя? – Моя? Он приподнял тусклую бровь. Глаза у него оказались бесцветными, почти прозрачными, как у глубоководных блеклых рыб, обитающих в океанических впадинах, куда не проникает ни единый луч солнца. – Ты не собираешь? – Кого, призраков? – Ты, должно быть, новенькая. – Его улыбка появлялась постепенно, как будто он отмеривал ее по шкале. В подземелье тотчас похолодало. И я поняла, что его кожа слабо светится в темноте, совсем как моя. – Ты похож на меня, – выдавила я. Он не какое-то чудовище из легенд, а очередной психопомп. – Метко подмечено, – ухмыльнулся он в ответ. – Но ты вообще знаешь, кто мы такие? – Да. И я не собираю призраков. – Я могу тебя научить, как это делается, – сказал он, делая шаг ко мне. – Не вздумай подходить. Он снова улыбнулся. – Я тебя пугаю? – Меня пугают террористы с автоматами. Ты меня просто злишь. Я пыталась поспать. – Приношу извинения. – Он слегка поклонился. – Но вряд ли тебе теперь нужен сон. – Почему? – Сон – просто кусочек смерти. А у тебя уже есть кусище, верно? Подумай над моими словами. Пирожок тебе еще может пригодиться. – Паршивые у тебя метафоры, – буркнула я. Глаза старика вспыхнули в темноте. – Может, английский и не мой первый язык, но у меня куча других познаний, и я всегда хотел обзавестись ученицей. Я могу показать тебе кое-какие полезные хитрости. А ценой будет маленькая девочка. Я хотела заорать на него, но не ощутила должного гнева. Тело на миг онемело, а ветер, казалось, лишил меня способности чувствовать. Впрочем, губы покалывало – капелька тепла во мне еще сохранилась. – Нет, спасибо, – сказала я. Старик оттопырил пальцами карманы. Они открывались все шире и шире. Почему-то они оказались черней загробного подземелья – были бездонными и голодными. – Разве ты не хочешь увидеть то, что я делаю из призраков? По моему позвоночнику побежали мурашки, и в мышцы наконец-то впрыснули жизнь. Я потянулась за спину и вытащила нож из кармана джинсов. – Ни капельки. Он выглядел разочарованно. – Нож? Как глупо. Милая, в жестокости нет необходимости. Я совершенно не интересуюсь живыми вроде тебя. – Тогда оставь меня и мою подругу в покое. – Та призрачная крошка не твоя подружка. Призраки – не настоящие люди. Мне не хотелось это слушать, но я решила спросить: – Кто же они тогда? – Они блуждающие нити воспоминаний, истории, что сами себя рассказывают. – Он погладил ладонями карманы. – Уверена, что не хочешь посмотреть? Отвратительно, но часть меня прямо жаждала взглянуть и изучить все секреты загробного мира, и было неважно, насколько они ужасны. Однако само то, что я с ним общаюсь, было предательством Минди. Я отрицательно замотала головой. – Я могу тебя научить многому. Мои уловки – не для щепетильных. – Например? – осведомилась я. Он вяло улыбнулся. Он знал, что заинтриговал меня. – Как использовать дыхание призраков для того, чтобы не мерзнуть в реке. Как сделать так, чтобы выцвели надоедливые привидения. Как извлечь из их нутра самые прекрасные воспоминания и использовать их для себя. Ты попробуешь лучший праздничный торт, что когда-либо ела твоя маленькая подружка там, наверху. Или почувствуешь, каково ей было слушать любимую сказку на ночь, завернувшись в теплое одеяло. – Ты серьезно? Вот и все уловки для не щепетильных? – Я серьезен, как смерть, – проговорил он, приближаясь ко мне. – Ты не знаешь, что упускаешь, девочка. Моя рука сжалась на рукоятке ножа. Сталь лезвия вспыхнула в темноте. – Не подходи. – Я предлагаю тебе чудеса, – проговорил он. – Не оскорбляй меня отказом. – Стоять! – крикнула я и сделала шаг назад, но что-то холодное и сырое, похожее на мокрые листья, прошмыгнуло по спине. – Что там за тобой? – вкрадчиво спросил старик. Я попыталась обернуться, но окоченела, пальцы свело вокруг рукояти ножа. Затылка коснулось легчайшее дыхание, как если бы заговорил ветер. А потом воздух поменялся, и тьма постепенно потеплела. Мои покалывающие губы запылали, и морок за спиной внезапно исчез. Я усмехнулась и спрятала нож в карман. – Проваливай. Приближается мой друг. – Твоя маленькая подружка? – Старик с жадностью посмотрел вверх, поглаживая тонкими пальцами свою куртку. – Мой друг для тебя слишком стар. Улыбка старика угасла. – В чем дело? – поинтересовалась я. – А я-то думала, ты любишь загадочную чушь. – Ты начинаешь меня сердить, дорогая. – Раздражать, значит? А как насчет быть разбуженной посреди ночи? – Мой гнев, закипая, поднимался из груди. – Как насчет шума под кроватью? Ты просто старикашка, который преследует маленьких девочек! Он отбросил всю притворную вежливость. Его лицо стало напоминать мрамор. – Тебе стоило быть более воспитанной. Я хмыкнула и посмотрела ему за плечо. Сквозь мрак пронеслась теплая волна, сопровождаемая резким запахом дыма. Из темноты к нам, широко шагая, шел Ямараджа. Словно у огнеходца, вокруг его стоп кружили искры, и ветер развеивал крошечные вспышки пламени. Зрелище было величественным, но старик не поджал хвост. Он повернулся ко мне с выражением любопытства на лице. – У тебя – занятные друзья, – произнес он, засунул руки в карманы и сплюнул перед собой. Затем шагнул вперед и… мгновенно угас, как потушенная свеча. Я не шевелилась и тяжело дышала. Ямараджа поднял ладонь, и она вспыхнула жаркой белизной. Свет разогнал тьму подземелья, подтверждая, что старик пропал. Теперь я поняла, где мы находимся – на бесконечной серой равнине, которая тянулась и уходила в бесконечность. Это была бескрайняя, пустынная и влажная земля. Над нами – там, где следовало находиться полу моей спальни, – маячило пустое небо. От светящихся ладоней Ямараджи поднимался столб дыма, который клубился и, постепенно расширяясь, сворачивался в дугу под непрестанным ветром. Ямараджа внимательно огляделся, а затем опустил руку. Мы опять погрузились в темноту, где мерцали запечатленные моим зрением формы. – Ты в порядке, Лиззи? – прозвучал его голос. Я кивнула, но у меня подкосились ноги. Может, тот психопомп и выглядел как старик в залатанном костюме, а его бледная кожа служила ему лишь прикрытием. В моей памяти до сих пор остался чудовищный приторный аромат. – Что ему было нужно? – спросил Ямараджа. Я заморгала и ничего не ответила. Хотя в глазах еще мелькали огненные снопы искр, я чувствовала, как Ямараджа приближается ко мне… – Он приходил не за мной, – в конце концов произнесла я и немного успокоилась… Ямараджа был рядом со мной. От него нагревался окружающий воздух, что лишь напоминало мне о том, как я мерзла минутой раньше. – Он хотел мне что-то показать, – продолжила я. – Что-то сделанное из призраков, как я думаю. – Но ты не смотрела? – проговорил он. Его карие глаза пронизывали тьму и мой страх. – Нет. Не смотрела. Он смягчился. – Хорошо. Кое-кто из нас собирает имущество, клочки жизней. Если бы ты это увидела, то обратного хода – нет. Вдруг по моему телу прокатилась дрожь, смесь остатков злости и страха. Меня пробирал холод, от которого никак не удавалось избавиться. Часть меня хотела заключить в объятия теплого Ямараджу, но я не могла показаться ему жалкой. Кроме того, когда я прикоснулась к нему в прошлый раз, меня выбросило обратно в реальность. Совсем не так я представляла себе нашу встречу. Я собиралась впечатлить Ямараджу своими навыками и буквально села в лужу. Напуганная и неряшливо одетая девчонка. – Спасибо, что пришел, – пробормотала я. – Пустяки, – ответил он. – Но как ты сюда попала? – В смысле… в реку? Наверное, старик крался за нами прямо до самого дома. Он прятался в школе – в том призрачном здании, которые мы исследовали. Он каким-то образом умудрился забраться под половицы моей спальни и сводил меня с ума. Пришлось дать ему отпор. – Надо же, ты многое исследовала, – полуулыбка, невольная и прекрасная, заиграла на губах Ямараджи. Он беспокоился обо мне, и я его впечатлила. Я не могла отвести от него взор. За последнюю неделю я представляла себе Ямараджу тысячу раз, и теперь мои воспоминания дополняли более четкие детали. Роковой излом его бровей, будто изгиб бумеранга. Твердый подбородок, и то, как темные волосы вьются за одним ухом, и как их треплет ветер… – Ты сказала «мы»? – уточнил он. – Да, моя подруга. Она – призрак и живет со мной. Его улыбка поблекла. – Твоя подруга? Лиззи, стоит впустить привидение в жизнь, и от него сложно отделаться. – Она всю жизнь со мной. Очень давно она была лучшей подругой мамы и живет рядом с самого моего рождения. Она меня всему учит. – Чему, Лиззи? – Как видеть призрачные здания. Как в них входить. – Я вспомнила голос старика, когда он пел под школьным коридором, и содрогнулась. – Кто он такой? Психопомп, да? – Он не такой, как мы, – Ямараджа отвернулся, обшаривая глазами темноту. – Он – нечто бессердечное и голодное. – Он сказал, что призраки – не люди. – Кое-кто из нас тоже так считает. Для них мертвые являются неодушевленными предметами, игрушками, – вздохнул Ямараджа, – но и кое-кто из людей смотрит на живых так же. – Класс! Психопомпы и психопаты. Он промолчал. Тепло, которое принес с собой Ямараджа, слабело. Я поежилась и скрестила на груди руки. Внезапно на меня обрушилась реальность увиденного этой ночью. По крайней мере, теперь я поняла, почему Минди боится психопомпов. В загробной жизни есть пищевая цепочка, и мы как раз находимся уровнем выше призраков. – Старик хотел меня научить кое-чему, – заметила я. – Некоторые вещи лучше не знать. Я минуту выдерживала взгляд Ямараджи. Трудность заключалась в том, что мне хотелось разведать все – хорошее и плохое. Не стоило быть ученицей старика, но передо мной открылся целый новый мир, и мне следовало его изучить. – Покажи мне обратную сторону, – произнесла я. – Ты слишком быстро меняешься, Лиззи. Я не буду ускорять процесс. Я кивнула на бесформенный мрак, уже сгустившийся вокруг нас. – Потому, что тьма хуже, чем простое незнание, верно? Но тогда я буду снова и снова оступаться здесь. Вот он – тот горящий желанием взгляд, который я видела в аэропорту. Хотя Ямараджа и беспокоился обо мне, он явно не хотел рвать связь между нами. Он открыл рот, чтобы ответить, но передумал. Наконец, он проговорил: – Спрашивай, Лиззи. Я задумалась. Мне хотелось услышать правду не только о призраках и о старике в залатанной одежде… Я собиралась выяснить, как Ямараджа принес свет и огонь во тьму, и почему его прикосновение выбросило меня из серого мира в реальность. Но поскольку нас окружала бескрайняя пустошь, я задала вопрос попроще: – Где мы? – Река Вайтарна. ^[49] Граница между мирами. – Река вроде Стикса. – У древнего много имен. – Он посмотрел на бледное небо. – Верхний мир полон живых людей и скитающихся призраков. Внизу находится подземный мир, где обитают мертвые. А река является прослойкой между ними. Я прищурилась. – Она не похожа на реку. В смысле, где вода? – Мы в ней. Вокруг нас закружил ветер: похоже, он подкреплял слова Ямараджи и гудел, будто бурное течение реки. Вихрь прижал черную шелковую рубашку к животу Ямараджи, и в течение минуты я могла видеть каждую мышцу юноши. Я откинула со лба волосы. – Следующий вопрос. Откуда ты? – Из маленькой деревни у большого моря. Я закатила глаза. – Какой-то ты уклончивый, а ведь предполагалось, что ты будешь меня учить. Ты же из Индии, верно? – Пожалуй. Но тогда еще не было Индии. Я медленно кивнула, в полной уверенности, что Индия существует очень и очень давно. – Сколько тебе лет? – Когда я перешел в другой мир, мне уже исполнилось четырнадцать, – по улыбке Ямараджи я догадалась, что мои вопросы его развлекают. – Ты выглядишь старше. Может, на семнадцать? – Может. Сначала он отмалчивался, и мы провели состязание по гляделкам в темноте. Но мне нравилось его разглядывать, и я выиграла. – Мы в загробном мире, Лиззи. Мы как призраки, а призраки не устают и не ведают голода. Кроме того, они не стареют. Я уставилась на него. – Значит, я не буду старухой. – В верхнем мире ты изменишься, – пояснил он. – Каждый раз, когда другие живые люди будут общаться с тобой или просто смотреть на тебя, ты будешь стареть – совсем как обычный человек. – А ты никогда не покидал обратную сторону? Он покачал головой. – После перехода я провел лишь несколько лет в реальном мире. Пара дней там, пара дней здесь и все. – Ого, – я уставилась на черную землю. – Значит, ты живешь в подземном мире? Это туда Ями забирала всех убитых в аэропорту. Он кивнул. – Каково там, внизу? – Мне вспомнились страхи Минди. – Это хорошее или плохое место? – В основном, тихое. Умерших способны расшевелить только воспоминания живых, а большинство мертвецов позабыто. Мы делаем, что можем. – Мы? – Нас, живых людей, которые обнаружили подземный мир, много. У каждого из нас есть своеобразные помощники. Мы учим их имена, чтобы они тоже не растворились в небытии. Вот почему Минди сказала, что мамины воспоминания помогают ей не исчезнуть! – Но постоянно умирают, наверное, сотни тысяч! Как можно их всех запомнить? – Все обстоит по-другому. Многие призраки скитаются до тех пор, пока их не забудут. Некоторых забирают и используют такие люди, как тот старик, которого ты встретила. Счастливчики находят нас. – Ямараджа выпрямился. – Мой народ общается лишь с несколькими тысячами человек, но я знаю каждого из них. – Несколько тысяч из миллионов? Звучит удручающе. – Такова смерть. – На миг он будто стал старше. – Это я уже заметила, – вздохнула я. – Но неужели меня нельзя научить чему-нибудь не удручающему? Ямараджа ненадолго задумался, затем на его лице опять заиграла улыбка. – Как насчет того, что река – не просто граница, а способ путешествовать? Он протянул мне руку, и я секунду недоуменно смотрела на нее. – Разве мы куда-то собираемся? – Назови место, куда тебе хотелось бы попасть. – Не шутишь? – изумилась я. – Например, Эйфелева башня? Египетские пирамиды? – Все не так просто. Тебе нужна связь с тем местом, куда ты отправляешься. Воспоминания о проведенном там времени, какая-нибудь зацепка. Но река действительно связывает миры между собой. Я смотрела на него, соображая, с чем у меня есть подобная связь. Я всю жизнь прожила в одном и том же доме. Есть, конечно, моя начальная и средняя школы, но сейчас меня совсем не тянуло посещать учебные заведения. Не могу же я заявиться в дом своей подруги Джейми или в папину квартиру в Нью-Йорке. Однако в моем распоряжении есть Нью-Йорк. Я всегда питала слабость к небоскребу компании «Крайслер». Кстати, я еще в детстве залпом прочитала книгу о том, как Эмпайр-стейт-билдинг жульническим путем стал самым высоким зданием в мире. И я заставила папу взять меня туда, пока гостила в Нью-Йорке. Но подойдет ли такая зацепка? Но мне хотелось научиться перемещениям. Если бы я, будучи психопомпом, могла путешествовать куда угодно, тогда, наверно, это стоило бы всех призраков в моей жизни. Минди! Я внезапно поняла, куда я намерена отправиться. – Как насчет семейных уз, например, дома, где выросла мама? Она меня никогда туда не брала, но я видела фотографии. Ямараджа нахмурился. – Странное решение, ведь перед тобой – целый мир, Лиззи. Я заколебалась. Неужто придется соврать Ямарадже? Тем не менее, его вряд ли бы обрадовали поиски обидчика Минди. – Это часть семейной истории, – заявила я. – Когда мама была маленькой, там с ней кое-что случилось. Можно мы отправимся туда? – Если для тебя важно, тогда да. – Что мне надо делать? – Сперва – одно предостережение. Я вздохнула. – Я слушаю. – Если почувствуешь что-то за спиной, не оборачивайся. – Ладно, – сказала я, невольно вздрогнув при мысли о том скользком нечто, которое возникло позади меня как раз перед появлением Ямараджи. – А что там – за спиной? Он выгнул бровь. – Я думал, тебе расхотелось получать гнетущие сведения. – Похоже, нет. А теперь можно начинать? Ямараджа потянулся ко мне, чтобы взять за руки, но я отстранилась: я боялась, что его прикосновение выбросит меня обратно в реальный мир. – Все в порядке, – ласково проговорил он. – Это же река. – Ну и что? – Ты очень глубоко, и паника не имеет значения. Я уставилась прямо в его глаза. – Я и не паникую. Думаю, мы выяснили все в Далласе. – И как бы ты тогда назвала свои ощущения? – продолжал Ямараджа. Я не сказала ему, что его прикосновение подобно электрическому импульсу. Что оно – искры, жар, пламя. Что один его поцелуй в аэропорту так и не исчез с губ за последние десять дней. Вслух я произнесла: – Нервишки пошаливают. – Прости. – Он сложил ладони и слегка поклонился в знак извинения. Затем опять протянул ко мне руки, чтобы я за них взялась. Едва наши пальцы соприкоснулись, кожу начало покалывать от электрических разрядов. Они заставили сердце трепетать и подпрыгивать, но в небе не было ни внезапного взрыва цвета, ни прорывающейся сюда пульсации верхнего мира. Мы находились не в моей спальне, а в реке Вайтарне, на границе между жизнью и смертью, и Ямараджа держал меня теплыми реальными руками. – Готова, – прошептала я. Он усмехнулся. – Держись крепче.
Глава 17

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒