Кодекс Союза «Волшебные Штаны» 6 страница

– Он не умеет принимать слева, – сообщила Бриджит Билли.

Билли уже привык к ней, хотя все еще немного побаивался. «Берджеские Бычки» проигрывали третий матч за сезон. Бриджит впервые пришла посмотреть на игру и болела так, словно это был чемпионат мира.

Билли подошел к ней поближе. Зеленый цвет формы ему очень шел. Он был почти такой же, как его глаза.

Бриджит понизила голос и принялась втолковывать:

– Мурсвильский вратарь. Слева!

Она знала, что Билли не пропустит ее слова мимо ушей, как бы независимо он ни держался. Во втором тайме Билли забил в ворота противника мяч с левой стороны. Это оказалось совсем несложно. Он обернулся и показал Бриджит большой палец. Глупо, но Бриджит улыбнулась в ответ.

Берджес выиграл со счетом один – ноль. Вся команда, болельщики и хорошенькие подружки игроков пошли праздновать, а Бриджит отправилась домой. Как‑ то совершенно естественно она достала из чемодана старые кроссовки, которые пылились там много месяцев, надела и вышла на улицу.

Она побежала вдоль Торговой улицы к реке, вспомнив, что там есть потайная тропинка. А вот и полянка, где они откапывали наконечники для стрел. На другом берегу реки виднелись старые, покореженные дубы, в тени которых росли кустарники и сорная трава.

За всю свою жизнь Бриджит пробежала столько, что ее тело обрадовалось привычной нагрузке, но уже после пары миль по июльской жаре она устала. Жир, обволакивающий ее бедра, плечи и руки, мешал дышать.

Бриджит вспомнила о Волшебных Штанах, которые утром отослала Кармен, ни разу не надев. Бриджит злилась на себя и поэтому бежала все быстрее и дальше. И чем дольше она бежала, тем больше ощущала непосильную ношу ненужного веса, которую очень хотела сбросить.

Лена помнила, что, когда Роллинсы последний раз устраивали барбекю на День независимости, ее вырвало прямо на белую с красным скатерть. Наверное, она переела дыни, но не точно. Тем летом подругам было по десять лет.

Барбекю считалось обязательным ежегодным праздником с момента их рождения и до того, как им исполнилось по одиннадцать лет. Лена знала, что традиция прервалась после смерти мамы Би, а отношения между взрослыми заметно усложнились.

Почему родители решили возобновить эти встречи шесть лет спустя? На миг ей пришла в голову нелепая мысль, что это из‑ за отъезда Би, но она вспомнила, что мама Тибби разослала приглашения намного раньше. И еще более дурацкая мысль тут же последовала за первой: а вдруг Би сорвалась с места, потому что не хотела идти на праздник?

Глупость. Би посещала и более странные мероприятия – например, Праздник матери и ребенка в мае. Когда они подъехали к дому Роллинсов (все Калигарисы вместе – редкий случай), Лена пообещала себе, что будет осторожнее с дыней.

– Ну, кто хочет эту прекрасную кукурузу? – вместо приветствия спросила мама Тибби с рекламной интонацией, когда Лена с семьей зашли на задний двор. Лена посмотрела на великолепный ярко‑ желтый початок.

– Наверное, я, – сказала она.

Мамы обнялись и поцеловались, вернее, прикоснулись друг к другу щеками. Лена заметила, что у Ари очень недовольный вид. Папы пожали друг другу руки и заговорили низкими, не домашними голосами.

Лена сразу увидела Кармен, стоявшую неподалеку от своей мамы. Кармен была в короткой джинсовой юбке и белой майке в обтяжку. Волосы она небрежно завязала красным шарфом. Лена в очередной раз удивилась: подруга выглядела сексуально и одновременно с этим патриотично.

Тибби наматывала круги по двору – как всегда со своей камерой. На ней были армейская футболка и шорты цвета хаки. Назвать ее сексуальной или патриотичной не поворачивался язык.

Девочки тут же потянулись друг к другу, как кусочки магнита, и вместе пристроились на траве. Они наблюдали, как Кристина и Ари обменялись объятьями и поцелуями.

– Что с твоей мамой? – спросила Кармен.

– У нее неважный вид, – задумчиво протянула Лена.

– Она продолжает злиться на тебя из‑ за Юджина? – поинтересовалась Кармен.

– Не знаю. Она странная…

Кармен задумчиво посмотрела на небо:

– Я скучаю по Би.

– Я тоже, – отозвалась Тибби.

Лене стало грустно. Она взяла Тибби и Кармен за руки, крепко сжала их, а потом отпустила. Они часто делали так, когда одной из них не было рядом.

– А ведь Штаны еще у нее, – напомнила Кармен.

– Надеюсь, с ней все в порядке, – сказала Лена. Они примолкли, вообразив себе, что могла натворить Би в Волшебных Штанах в Алабаме.

– Мне пора. – Тибби взяла камеру. – Мне нужно работать в выходные.

– А мы пойдем на эту тусовку вечером?

– Конечно, – без всякого энтузиазма подтвердила Лена. Каждый год четвертого июля школьники собирались на площади, чтобы послушать концерт и посмотреть салют. Лена понимала, что все подростки в восторге от подобных мероприятий, но сама не испытывала ничего подобного. Ее вообще пугали и праздники, и толпы веселящихся людей.

Появилась Эффи с двумя гамбургерами, горой картофельного салата и двумя початками кукурузы.

– Ты что, такая голодная? – поинтересовалась Лена.

Эффи никак не отреагировала на эти слова.

– Хочу твою юбку, – сообщила она Кармен.

– Я дам тебе поносить, – великодушно согласилась Кармен. Обладая эгоцентризмом единственного ребенка в семье, она всегда поощряла бесцеремонность Эффи.

Лена подумала, что когда‑ то ей нравились эти встречи у Роллинсов. Родители Тибби были самыми молодыми и классными. Они пели под гитару кантри или странные песни «Лед Зеппелин», которые Калигарисы, естественно, не знали. Теперь у Роллинсов были новые друзья – в основном с маленькими детьми. И тут Лена поняла, почему они решили возродить утраченную традицию. Раньше их объединяли девочки, первенцы, а значит, общие проблемы и общие интересы. Теперь праздник предназначался для Ники и Катрины и родителей таких же малышей.

Лене стало немного грустно, и она подумала, что хорошо понимает Тибби. Интересно, что бы сказал обо всем этом Костас, если бы они еще переписывались. А может быть, это нормальная тоска по прошлому?

Сидя на траве, Лена, Эффи и Кармен ели и наблюдали за играющими малышами.

Когда ребятишки накинулись на сочную розовую дыню, Лена невольно вздрогнула, а к горлу подкатила тошнота. И тут к ней подошла мама.

– Лена, мы с папой уезжаем. Можешь остаться, если тебя кто‑ нибудь подвезет.

Лена удивилась:

– Уже? Так рано?

Мама посмотрела на нее так, словно хотела сказать: «Это не обсуждается».

– Я поеду, – сказала Лена.

Хотя это была не обычная вечеринка, она все равно предпочитала оказаться в своей комнате. Эффи объявила, что поедет с ними. Наверное, потому, что всем парням было не больше пяти лет.

Кристина подошла к Кармен и что‑ то прошептала ей на ухо. Похоже, тоже позвала домой. Что происходит?

Ари направилась к машине, ни с кем не попрощавшись.

– Что происходит? – спросила Лена Кармен.

– Не знаю. – Кармен была в растерянности.

Девочки пошли к Тибби, которая сидела в пустой кухне.

– Ты случайно не в курсе, что происходит?

– Не знаю. Они заперлись в столовой, все трое, потому что твоя мама решила, что моя мама и Кристина рассказали тебе какую‑ то страшную тайну про Юджина. Они говорили шепотом, но все равно было слышно.

Лена вздохнула:

– Я позвоню вам, а то мама сейчас уедет. – Девочки быстро обнялись. Они по‑ прежнему любили друг друга и остались друзьями, в то время как мамы разъехались в гневе.

Лена села на заднее сиденье и прислонилась щекой к стеклу. Ей было грустно.

Возможно, из‑ за того, что ее мечта помирить мам, заставить их вспомнить прежнюю дружбу и возобновить отношения тоже теперь стала несбыточной. Наверное, так же грустила Кармен, когда ее родители развелись. Вполне понятное человеческое желание, чтобы люди, которых ты любишь, любили друг друга.

В зеркале заднего вида отражалось сердитое лицо Ари. Эффи недоуменно посмотрела на Лену. Удивленный папа доедал прихваченный со стола кусок дыни.

«Ну ладно, меня хотя бы не вырвало», – невесело усмехнулась про себя Лена.

Карма!

Хватит волноваться! Ты ничего не сказала вчера по телефону, но я же чувствую! Так что перестань. У меня все хорошо. Я должна быть здесь и скоро, возможно, даже пойму почему. Я уже говорила о Билли? Ах, ну да, конечно. Раз пятнадцать.

Я отправила тебе Штаны. По‑ моему, они быстрее перемещаются этим летом, или мне кажется? У меня с ними ничего не получилось. Ну ладно, подожду до конца лета, и тогда что‑ нибудь произойдет. Я знаю.

Повеселись за меня на старой доброй Роллинс‑ тусовке. И потискай Ники и Катрину. И скажи Лене, чтобы она не налегала на дыню.

Люблю, люблю, люблю. Я всегда и везде с тобой, Кармабель.

Би

Иногда надо наводить беспорядок.

Лоретта, экономка Роллинсов

* * *

Тибби почувствовала дыхание Алекса, когда он наклонился к ней. Его подбородок был всего в нескольких сантиметрах от ее плеча.

– Мне это нравится, – сказал он.

«Нет, мне это нравится», – подумала она.

Они смотрели ролики о её маме, отснятые летом и за последний месяц. Но это было только начало фильма. Тибби попросила маму дать интервью, но в выходные у Элис не нашлось для нее времени. Первый кадр – мама с полотенцем на голове растопырила пальцы, чтобы побыстрее высох лак: «Солнышко, давай попозже? » Потом она выглядывает из ванной:

«Зайчик, у меня сейчас нет времени». И наконец, она на кухне, по локти в говяжьем фарше, делает гамбургеры для пикника: «Подожди немного, я закончу».

Тибби прокручивала видео все быстрее и быстрее, так что голос мамы стал писклявым, как в мультфильме, а движения комичными.

– А не хочешь вставить вот это? – спросил Алекс. Это был кадр, где по плечу Ники стекала ядовито‑ красная газированная вода.

– Зачем? – спросила она.

– Затем, что это клевый кадр. К тому же фильм не должен быть предсказуемым.

Тибби повернулась, чтобы лучше его видеть. Алекс удивил ее и одновременно расстроил. Он все так хорошо делал. А она… Да что там, бездарь и дилетант!

Алекс предлагал ей вместо тупого клоунского юмора нечто более тонкое. Иронию, грустную усмешку. Это было, конечно, намного сложнее, но и гораздо интереснее.

Немного подумав, Тибби вставила кадр, где была зеленая лужайка возле их дома с пятном желтой травы посередине.

– Блестяще, – одобрил Алекс.

Он был хорошим учителем. Она была хорошей ученицей. А еще Тибби тихо радовалась тому, что Алекс принимал такое участие в ее работе. Каура, как она знала, еще даже не определилась с темой.

В свою комнату Тибби отправилась совершенно счастливая и воодушевленная похвалой. Когда она открыла дверь, то увидела Брайана.

– Привет, – сказала она с удивлением.

– Я вернулся. Ничего?

Тибби кивнула, хотя не была уверена, что не возражает против его возвращения.

– Я хотел посмотреть, как продвигается твой фильм.

– Спасибо, – тихо сказала Тибби. Она внимательно поглядела на Брайана. Что же у него за дом, если его туда не тянет? Долгие годы Брайана интересовали только его компьютерные игры, теперь, похоже, – она, Тибби.

– Мне надо работать. Премьера в воскресенье. Мы решили устроить небольшой показ к приезду родителей.

– Работай, конечно. Я найду чем заняться. – Брайан устроился на полу со своими блокнотами и карандашами.

Тибби села за компьютер. Сегодня надо бы сделать саундтрэк. Ей казалось, она знает, какие песни надо использовать, но, увидев работу Алекса, Тибби поняла, что ее музыка слишком… предсказуема. Тибби решила найти неизвестные композиции неизвестных групп и изменить скорость так, чтобы их вообще нельзя было узнать.

Тибби снова прокрутила отрывки, которые они смотрели с Алексом, потом подобрала песню и поставила ее на бешеную скорость. Увлеченная работой, она не сразу заметила, что Брайан все видит через ее плечо. Тибби попыталась загородить экран головой.

– Что?

– Это… оно?

– Частично, – не сдержала она раздражения.

Брайан казался расстроенным.

– А как ты думаешь, твоя мама не обидится, если ты покажешь ее в ванной с полотенцем на голове? – Это был вопрос, а не обвинение.

Тибби посмотрела на него как на тяжелобольного.

– Это же кино. Не важно, что она подумает. Это же… ну, понимаешь, это искусство, а в нем всегда есть… ну условность, что ли.

Условность условностью, но Брайан не собирался отставать.

– Но если она увидит, то огорчится, – просто сказал он.

– Начнем с того, что она ничего не увидит. Ты что, думаешь, мама приедет на родительский день? Да она даже мой дневник никогда не открывала!

– А тебе не будет стыдно от того, что ты сняла фильм, который нельзя ей показать?

– Да почему нельзя! – взорвалась Тибби. – Пусть смотрит, мне все равно.

Прикол в том, что она не приедет, поэтому не о чем говорить.

Брайан замолчал и больше не смотрел ее фильм. Он снова принялся рисовать, а Тибби проигрывала музыку на максимальной громкости и на разных скоростях. Этим вечером Брайан ничего не насвистывал.

– Наверное, она еще сердится. Не знаю. Она все время молчит, – говорила Лена, прижав трубку к уху и развешивая блузки. Ей приходилось вешать обратно горы одежды! Каждая покупательница мерила не меньше двадцати вещей, а покупала в лучшем случае одну‑ две. Если же в выборе участвовала Лена, то чаще всего не покупали вообще ничего. Лена не умела продавать.

– Идиотский был праздник. Но, по крайней мере, я много чего наснимала, – сказала Тибби.

Лена слышала какие‑ то ужасные звуки. Тибби была слишком современной, чтобы слушать хорошую музыку.

– А ссору наших мам ты сняла? – не удержалась от вопроса Лена. Она не знала, почему так много думала об этом. Наверное, потому, что чувствовала себя виноватой.

– Частично. Я случайно стерла конец, когда снимала, как мама бегает по дому с прилипшим к каблуку подгузником.

Лена хихикнула:

– Ну, ты даешь!

Моя мама ничего не понимает в жизни. Когда я уезжала, она все повторяла, что твоя мама должна быть с тобой откровеннее. Можно подумать, она мне что‑ нибудь рассказывает.

Лена сгребала вешалки в кучу.

– Да уж, – рассеянно отозвалась она.

В трубке повисло молчание.

Лена догадалась, что нарушила важное правило. Можно обсуждать свою маму. Можно слушать, как подруга критикует свою маму. Но никогда нельзя говорить гадости о маме своей подруги или соглашаться с ней, когда она делает это сама.

Лена не собиралась быть бестактной, но так уж получилось.

– Вообще‑ то она не самая странная, – тихо сказала Тибби.

– Да. Нет. В смысле… конечно. – Лена пыталась вернуть на вешалку упорно сползающую блузку. Она никогда не умела делать два дела одновременно.

– И возможно, тебе не стоило выпытывать у моей мамы подробности про этого парня.

– Тибби, я не выпытывала. – Лена задумалась. Вообще‑ то она проявила несвойственную ей настойчивость. – В смысле, я расспрашивала, и мне стыдно, но она все‑ таки не обязана была… – Лена случайно нажала щекой кнопку: «Би‑ и‑ и‑ п».

– Не обязана была что? – Тибби начала заводиться. – Говорить тебе всю эту ерунду, которую ты хотела из нее вытянуть?

– Нет, я имею в виду…

– Извините? Здесь кто‑ нибудь есть? – Покупательница махала Лене из примерочной.

Лена заволновалась и уронила блузку на пол, потом наступила на рукав.

– Тибби, послушай, я сейчас не могу…

– Обидно то, что моя мама хотела тебе помочь.

Лена не выдержала:

– Тибби! Я же ни в чем не обвиняю твою маму и, между прочим, не снимаю фильм о том, как она бегает по дому с подгузником на каблуке!

Тибби не ответила. Лена поняла, что произошло что‑ то ужасное.

– Тиб, прости меня, – сказала она.

– Мне пора. Пока. – Тибби повесила трубку.

Они когда‑ то договорились ни за что не бросать трубку, даже если очень рассердятся друг на друга. Тибби нарушила договор.

– Простите? – снова позвала покупательница.

Лене хотелось плакать, но она пошла к примерочной.

– Да. Вам помочь?

– У вас есть вот эти штаны на размер больше? – Женщина помахала над занавеской штанами.

Лена отправилась к полкам. Такое ощущение, что женщины всегда берут вещи не своего размера, а того, который хотели бы иметь. Лена нашла штаны двенадцатого размера.

– Вот, пожалуйста, – сказала она.

Минуту спустя женщина вышла из примерочной. У нее были крашеные рыжие волосы и бледная кожа.

– Ну как? – спросила она с надеждой.

Лена смотрела на телефон.

– Мне кажется, они вам немного малы. – Лена всегда предпочитала горькую правду сладкой лжи.

– Наверное, вы правы. – Дама отшатнулась от зеркала.

– Принести вам четырнадцатый? – предложила Лена.

Такую возможность женщина явно даже не хотела рассматривать. Она ушла пару минут спустя, ничего не купив. Лучше ничего не покупать, если оказалось, что у тебя вместо десятого четырнадцатый размер.

Лена взяла трубку и увидела, как расстроенная покупательница выходит из магазина. Наверное, не так уж удивительно, что Лена никогда не получала премию.

Кармен набрала мамин номер. Она зажала свободное ухо пальцем, чтобы не мешал шум в кафе.

«Абонент не отвечает или временно недоступен». Кристина выключила телефон! Невероятно! А что, если с Кармен произошел несчастный случай? Что, если она истекает кровью на обочине дороги? Кармен желала сейчас истекать кровью на обочине дороги.

– Все в порядке? – спросил Портер.

Кармен поняла, что у нее сейчас такое выражение лица, словно она действительно истекает кровью на обочине дороги.

– Да. – Она попыталась отвлечься. – Просто я не могу дозвониться до мамы.

– Это срочно? А то мы могли бы…

«Нет, не срочно, – хотела заорать Кармен. – Мне нечего сказать. Я просто хочу позвонить и испортить ей свидание».

Губы Портера беззвучно двигались, как в немом кино. Наверное, он предлагал какой‑ то план действий, но Кармен не слушала.

Она махнула рукой:

– Все в порядке. Не обращай внимания. – Она уставилась на свой молочный коктейль розового цвета.

– Хорошо. – Портер отставил свой коктейль и достал бумажник. – Кино начинается через пятнадцать минут. Пойдем?

Кармен кивнула. Она уже думала о другом. Весь день мама носилась по дому. Она постелила новую скатерть в гостиной и поставила вазу с тюльпанами. Кармен решила, что Кристина просто хочет нести в мир красоту, но теперь ей пришло в голову, что Кристина отпустила ее так поздно в кино потому, что хотела позвать домой Дэвида. А вдруг они собираются…

Стоп, нет. Только не это.

Неужели мама думает, что можно взять и прийти в их квартиру – в квартиру Кармен – с мужчиной и… и…

Кармен завелась не на шутку. Ну уж нет.

Она приложила ладонь ко лбу:

– Знаешь что, Портер?

Он с подозрением посмотрел на нее:

– Что?

– По‑ моему, у меня обширный инфаркт головного мозга. – Она могла сказать «болит голова», но так звучало внушительнее. – Думаю, мне лучше поехать домой.

– Ужас! – Он явно расстроился и, кажется, в первый раз понял, что Кармен морочит ему голову.

– Прости, – сказала она. Ей стало стыдно. Она не хотела быть зловредной девицей, которая морочит голову.

– Тогда давай я тебя подвезу.

– Я могу дойти пешком.

– Я тебя не отпущу одну, раз ты плохо себя чувствуешь. – Теперь он смотрел на нее с вызовом.

Через несколько минут Кармен тихо вошла в квартиру. Она старалась не шуметь, но, боясь увидеть то, что она не хотела бы увидеть, решила дать знать о своем появлении. Кармен с силой хлопнула дверью и позвенела ключами, потом прошлась взад‑ вперед и снова позвенела.

Тишина.

На кухне и в гостиной никого не было. Значит, худший вариант – спальня Кристины. Кармен задержала дыхание и пошла туда, хотя и не знала, что собирается делать.

С бьющимся от страха сердцем Кармен шла по небольшому коридорчику, который вел к спальне. Шаг. Два.

Она остановилась. Дверь была открыта, а постель Кристины завалена отвергнутой утром одеждой.

– Эй! – позвала Кармен. Ее голос дрожал.

Никого не было. По‑ видимому, Кармен должна была обрадоваться, но она огорчилась. Вернувшись на кухню, она плюхнулась на стул и через какое‑ то время поняла, что все еще сжимает в руке сумку и звенит ключами.

Страх – ловушка для бед.

Майкл Притчард

* * *

Похоже, часы на кухне остановились. Или сломались. По крайней мере, они уже давно показывали двенадцать сорок две. Или сорок три.

Было слишком поздно кому‑ либо звонить. Писать Полу по электронной почте Кармен не хотела, потому что знала – когда оформит мысли в слова, ужаснется.

Мысль! Надо упаковать Штаны для Тибби. Очень осмысленный поступок. Кармен весь день собиралась это сделать. Она напишет письмо, приклеит марку и все такое.

Как будто в трансе, Кармен вошла в свою спальню и принялась рыться в шкафу. Она рылась и рылась и только спустя какое‑ то время вспомнила, что на самом деле ищет. Сделав над собой усилие, Кармен сосредоточилась: Волшебные Штаны. Штаны. Они священны. Их нельзя терять.

Кармен вывалила все из ящиков. Безрезультатно. Внезапно она вспомнила, что оставила Штаны на кухне. Точно, вечером она принесла их туда, но Штанов не оказалось и на кухне.

К беспокойству за маму прибавилось беспокойство за Штаны. Кармен залезла в ящик с грязным бельем, испугавшись, что Штаны по ошибке решили подвергнуть запрещенной стирке. Ничего.

Кармен в отчаянье кинулась к комоду с постельным бельем, как вдруг входная дверь открылась и перед Кармен предстали оба предмета ее беспокойства.

Увидев маму, Кармен застыла с открытым ртом.

– Привет, котенок. Почему ты не спишь? – Произнесла мама, стараясь держаться как можно естественнее. Видимо, она не ожидала встретить дочь.

Задыхаясь, как брошенная на берег рыба, Кармен тыкала дрожащим пальцем в мамину сторону.

– Что? – Кристина брала у дочери тушь для ресниц и решила, что в этом причина ее гнева.

Не переставая указывать пальцем, Кармен наконец с трудом произнесла:

– ТЫ!.. ИХ!..

Кристина ничего не понимала. Мысли и чувства ее еще оставались с Дэвидом, и она не готова была встретиться с суровой реальностью в лице Кармен.

– Мои ШТАНЫ! – дико заорала Кармен. – Ты их УКРАЛА!

Кристина с удивлением опустила взгляд на Штаны:

– Я их не КРАЛА! Ты их оставила на стуле, и я подумала…

– Что ты подумала? – яростно накинулась на маму Кармен.

Мама, похоже, спустилась с небес на землю. Она исподлобья посмотрела на Кармен:

– Я подумала, может, ты их оставила…

Кармен с осуждением смотрела на нее.

– Оставила их… – Кристина расстроилась и не могла найти слов. – Ну, как знак примирения.

Если бы Кармен была хорошей, она бы успокоилась. Мама совершила вполне простительную, даже милую ошибку.

– Чтобы я дала тебе Волшебные Штаны? Ты что, с ума сошла? – Кармен уже сама боялась своего гнева. – Я их достала, чтобы отослать ТИББИ! Я бы никогда, никогда, никогда…

– Кармен, перестань. – Кристина, словно защищаясь, подняла руки. – Я все поняла. Я ошиблась.

– Снимай их сейчас же! СЕЙЧАС ЖЕ! Сейчас – сейчас – сейчас!

Кристина отвернулась. Ее глаза блестели, а щеки пылали.

Кармен стало совсем плохо.

Проблема была в том, что Штаны делали Кристину прекрасной, стройной и молодой. Они верили в нее и любили ее точно так же, как любили Кармен прошлым летом, когда она этого заслуживала. Теперь Они выбрали ее маму.

Когда несколько минут назад Кристина стояла в дверях, она лучилась счастьем, свободой и уверенностью. Вокруг нее как будто сиял ореол волшебства, которого Кармен никак не удавалось постичь. И именно за это Кармен теперь ненавидела маму.

Кристина протянула руку, но Кармен ее не взяла. Тогда Кристина сжала собственную ладонь.

– Малыш, я понимаю, что тебе грустно. Но… но… – Ее глаза наполнились слезами, и она крепче сжала руки. – Эти… отношения с Дэвидом. Они же ничего не изменят между нами.

Кармен судорожно сглотнула. Знаем мы такие разговоры. Когда родители вот‑ вот разрушат твою жизнь, именно так они пытаются себя успокоить.

Маме, наверное, шала, о чем говорит. И возможно, даже верила в это, Но это была неправда. Все изменится. Все уже изменилось.

Тиб!

Я гораздо хуже тебя. Поверь. Можем поспорить об этом, когда ты вернешься.

Вот тебе Штаны. По идее, они сейчас должны быть у Лены, но мы решили, что Штаны больше пригодятся тебе на премьере фильма. Используй их на сто процентов, Тибба‑ ди, а потом перешли Лене.

С любовью от подруги, которая больше не заслуживает счастья и волшебства.

Кармен

Перед тем как пойти к Грете, Бриджит изучала себя в крохотном зеркале.

Хорошо, что она видела только лицо. Она повернулась. чтобы рассмотреть волосы. Уже сильно отрасли светлые корни, а краска местами почти смылась, а местами – выгорела. Би была похожа на эксцентричного панка.

Коричневый цвет ей уже не нравился, но он въелся так сильно, что пока приходилось с ним мириться. Би достала из груды грязного белья бейсболку и нацепила на голову. Вуаля. Не очень‑ то стильно.

«Прости, Кармен », – подумала Би, открывая дверь.

Мансарда уже начала принимать нормальный вид. Бриджит разобрала и расставила кучу книг и журналов, отнесла вниз шубы и все коробки, кроме последних двух с фотографиями Марли. Теперь, когда мусора не осталось, Бриджит рассмотрела комнату. Она была как будто из старого фильма: высокий посередине и низкий по краям потолок и по три окна на каждой стене. Комната была залита солнцем. Правда, Бриджит решила, что стены надо покрасить.

Теперь Би принялась за вторую коробку. Именно в то время, решила она, появился ее отец. Вот две работы, которые Марли написала на его уроках. Одна на пять с минусом, а другая на четыре с плюсом. «Отличные мысли, но их надо развить», – написал он на второй. Вот фотографии ее друзей. И ни одной – где Марли в постели или в больнице.

Бриджит внимательно рассматривала свадебные снимки, большая часть которых была сделана на ступенях баптистской церкви Берджеса. Казалось, будто отец оглушен и поражен любовью, но ни его семьи, ни его сотрудников она не увидела. Свадьба как свадьба, но не такая, какая должна была быть у Марли Рандольф, первой красавицы города.

Бриджит была уверена, что в то время мама еще не ждала ребенка. Но тем не менее эта свадьба опозорила жениха перед всем светом. Отец всем пожертвовал ради их любви, и после этого, скорее всего, стал не так уж нужен Марли. Приз в виде профессора Бриланда потерял для нее ценность.

На дне коробки лежало свадебное платье. У Бриджит бешено колотилось сердце, когда она доставала белый сверток. Бриджит прижала его к лицу. Сохранило ли платье запах мамы?

Нацепив бейсболку, хотя было слишком жарко, Бриджит спустилась вниз.

– Хорошо, что ты пришла пораньше, – довольно сказала Грета.

Бриджит села на стул:

– Если можно, я завтра начну красить.

– Ты будешь красить? Сама? Ты когда‑ нибудь пробовала?

Бриджит покачала головой:

– Нет, но я разберусь, не волнуйтесь. Думаете, это очень сложно?

Грета улыбнулась:

– Ты славная девочка, и к тому же очень упорная.

Бриджит чуть не сказала: «Спасибо, бабушка» и сама себе удивилась.

С чувством странного умиротворения Бриджит смотрела, как Грета накрывает на стол. Теперь она каждый день подавала морковь и иногда острый сыр или индейку вместо ветчины, потому что очень внимательно следила за вкусами Бриджит. Но, как бы ни менялось меню, обед проходил в одно и то же время, за столом с одними и теми же тарелками и желтыми салфетками. Бриджит поняла, что так заведено у Греты много лет. Так заведено много лет в этом доме.

– Я говорила, что у моей Марли было двое детей? – Грета уже не в первый раз задавала этот вопрос.

Бриджит с трудом проглотила кусок:

– Да. И вы говорили, что у вас есть внучка.

– Ну да, дочка Марли. У Марли были близнецы – мальчик и девочка.

Бриджит теребила шорты и никак не отреагировала на эти слова.

– Они родились через два с половиной года после того, как Марли вышла замуж.

Бриджит кивнула, все еще не поднимая глаз.

– Беременность была счастливым временем для Марли. Но, боже мой, когда они появились на свет! Близнецы. Можешь себе представить? Когда один хотел есть, другой хотел спать, когда один хотел играть, другой хотел гулять. Я даже переехала к ним на первые полгода, чтобы помогать.

Бриджит наконец взглянула на Грету:

– Что, правда?

– Да, – ответила Грета, размышляя о чем‑ то. – Правда, сейчас я понимаю, что надо было меньше делать и больше объяснять. Марли очень огорчилась, когда я уехала.

Огорчилась мама или нет, не важно, но Бриджит поняла, что первые полгода ее собственной жизни были очень счастливыми.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒