Кодекс Союза «Волшебные Штаны» 5 страница

Девочка быстро сняла Штаны и, тяжело дыша, натянула шорты.

Только не впадать в панику. Просто надо сбросить несколько килограммов. Прижав к себе Штаны, Би села на кровать, прислонилась головой к стене и постаралась не расплакаться.

Она не могла так легко отказаться от них. Может, Штаны не обязательно надевать? Может, они сохраняют волшебство, просто находясь рядом?

Бриджит несколько раз прошлась по комнате, а потом со Штанами отправилась к Грете. Бабушка на кухне брала у себя кровь. Бриджит быстро отвернулась. Она хорошо знала, что такое диабет, потому что им болела мама.

– Доброе утро, Грета, – сказала она, глядя в пол.

– Доброе утро, – ответила Грета. – Будешь завтракать?

– Нет, спасибо, – ответила Бриджит.

– А как насчет апельсинового сока?

– Спасибо. Если можно, я возьму с собой воды. – Она подошла к холодильнику, чтобы достать бутылку.

Грета внимательно разглядывала Штаны.

– Это твои? – спросила она.

– Да.

– Давай я их постираю? Будут как новенькие.

Бриджит ужаснулась:

– Нет‑ нет, спасибо! – Она схватила Штаны и прижала к груди. – Мне они нравятся такими.

Грета покачала головой:

– Как знаешь.

«Ты ничего не понимаешь в волшебстве», – подумала Бриджит.

В доме было жарко, а в мансарде еще жарче. Когда Бриджит поднялась наверх, пот лил с нее ручьями.

В углу стояла груда коробок, на которых было написано черным маркером «Марли». Этого‑ то Би одновременно хотела и боялась. Она положила Штаны на книжную полку и приступила к работе. Взяв первую коробку, Би запретила себе испытывать какие‑ либо чувства. Она просто открыла ее и осторожно вынула кипу тетрадей, которые остались, по‑ видимому, еще со школы. У Бриджит екнуло сердце, когда она увидела аккуратный мамин почерк. «Социология», «Английский», «Алгебра». Под тетрадями лежал конверт, набитый фотографиями. Дни рождения, праздники, школьная ярмарка. Бриджит казалось, что от мамы везде исходит свет: от ее необыкновенно красивых волос и лица. Би знала, что унаследовала замечательный цвет волос от мамы.

Еще в коробке было много рисунков, в основном на бумажных тарелках и картоне, большинство из которых Бриджит без сожаления выкинула.

В следующей коробке было все, что связано с университетом. Бриджит долго разгребала блокноты и учебники, пока опять не наткнулась на фотографии, Марли танцует, Марли в соблазнительном купальнике, Марли на одной вечеринке, потом на другой, и каждый раз с новым, неизменно смазливым парнем. Би нашла четыре альбома, и везде Марли выглядела фантастически хорошо. А вот ее фотографии в четырнадцати номерах «Хантсвил таймс» и еще дюжине местных газет. Марли была потрясающе красивой. Она походила на кинозвезду: улыбалась, смеялась, приветственно махала рукой. Бриджит гордилась не только удивительной маминой красотой, но и ее яркостью и необычност ью.

Однако эта Марли, столь поразившая Би, не имела ничего общего с ее мамой, лежавшей в зашторенной комнате день за днем.

– Гильда!

Было уже двенадцать. Грета звала Бриджит обедать.

Девочка медленно спустилась по лестнице. Грета разложила по тарелкам сэндвичи с индейкой и жареную картошку и теперь непослушными пальцами с опухшими суставами как‑ то очень долго сворачивала бумажные салфетки.

«Как же она из тебя получилась? » – в очередной раз удивилась Бриджит.

Кармен провела весь день у Лены. Они пекли печенье и кексы и упаковывали их для Би и Тибби. Сегодня Кармен была рада тому, что остается у Лены на ужин. Вообще‑ то ей не нравились кулинарные изыски Лениного папы, слепящий свет галогеновых лампочек над столом и запах Эффиного быстросохнущего лака. Но именно сегодня больше всего на свете Кармен не хотелось оставаться в пустой квартире. Ведь это был уже третий вечер подряд.

Сегодня мама пошла с Дэвидом на бейсбольный матч. Она завязала волосы в игривый хвостик и надела кепку, что показалось Кармен верхом неприличия.

– Очень вкусно, мистер Калигарис, – произнесла Кармен, тыча вилкой во что‑ то твердое со шпинатом.

– Спасибо, – покивал он.

– Итак, Кармен, – весело сказала Эффи, осторожно беря вилку, чтобы не смазать лак, – Твоя мама что, влюбилась по уши?

Кармен сглотнула:

– Да, типа того. – Она быстро оглянулась на Лену.

– Я узнала это не от Лены, – великодушно заступилась за сестру Эффи. – Знаешь Мелани Фостер? Она работает в «Руби Гриль». И она видела, как твоя мама целовалась со своим парнем.

– Нам обязательно это слушать? – спросила Лена.

Кармен почувствовала, как что‑ то со шпинатом норовит выйти обратно.

– Он тебе не нравится? – спросила Эффи.

– Он ничего, – пробурчала Кармен.

Миссис Калигарис казалась одновременно смущенной, заинтересованной и удивленной.

– Я так рада, что твоя мама встретила хорошего человека.

– Да, наверное, – с трудом выдавила из себя Кармен после долгого молчания. Она закрыла лицо руками.

Будучи не совсем тупицей, Эффи прекратила свои расспросы.

Через минуту Кармен посмотрела на часы:

– Кстати… она вот‑ вот должна за мной заехать. – Убедившись, что все почти доели, она сказала извиняющимся тоном: – Схожу за своими вещами. – Кармен помыла свою тарелку. – Извините… но мне надо бежать.

– Все в порядке, солнышко, – сказала миссис Калигарис. – Это ты извини, что мы сегодня так поздно ужинаем.

Вообще‑ то Калигарисы всегда ужинали поздно. Кармен давно уяснила, что у греков так принято.

Следующие пятьдесят пять минут Кармен сидела с Леной в гостиной и ждала Кристину.

– Неужели трудно позвонить? – сердито спросила Кармен уже в который раз и вдруг поразилась: ведь это мамины слова!

Лена зевнула:

– Знаешь, со стадиона обычно трудно выехать. Она наверняка застряла где‑ нибудь в пробке.

– Она слишком стара для бейсбола, – мстительно констатировала Кармен.

Миссис Калитарис спустилась на кухню уже в халате. Во всем доме уже был выключен свет.

– Кармен, ты всегда можешь переночевать у нас.

Кармен кивнула. Ей хотелось плакать.

В десять сорок четыре наконец‑ то подъехала машина. Машина Дэвида.

Привыкшая рано ложиться Лена прикорнула на диване. Она открыла глаза и тронула Кармен за локоть.

– Видишь, все в порядке.

– Малышка, это был какой‑ то дурдом, – затараторила Кристина, как только Кармен открыла дверцу машины. – Прости, пожалуйста.

У Кристины был такой веселый и довольный вид, что трудно было предположить, что ей действительно неловко или по крайне мере не все равно.

– Кармен, извини. Это я виноват, – галантно произнес Дэвид.

«Тогда почему вы оба так сияете? » – хотела спросить Кармен, но, не проронив ни слова, села в машину.

Кристина и Дэвид перешептывались всю дорогу, и Кармен хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать эти противные приторные интонации. Когда машина остановилась, она резко выскочила на тротуар, чтобы не видеть поцелуй на прощание.

Двери лифта закрывались, но Кармен и не подумала придержать их, так что маму чуть не прищемило. Очутившись рядом с ней в маленькой кабине, Кармен с отвращением почувствовала запах пива.

– Котенок, – начала Кристина, – я понимаю, что мы опоздали… но ты бы видела эти ужасные пробки. Все билеты были проданы… кроме того, ты ведь так любишь бывать у Лены.

Она была подвыпивши, хотя, возможно, блестящие глаза и раскрасневшиеся щеки объяснялись не проходящим в последнее время радостным возбуждением. Мама не оправдывалась, она всего лишь хотела, чтобы Кармен перестала дуться и портить ее счастье.

Кармен обогнала маму в коридоре и открыла дверь своим ключом. Она все равно дулась.

– Ненавижу тебя, – бросила она со стыдом и отчаяньем, захлопнув дверь в свою комнату.

Вечером Тибби решила остаться с Брайаном. Она хотела пойти с ним в кафе, но вместо этого заказала в комнату пиццу.

Поев, они растянулись на полу и принялись рисовать.

– Что это? – спросил он, глядя на орнамент из квадратиков, которым она разрисовала уже второй лист бумаги.

– Это… ну вроде как ход моих мыслей.

Он кивнул с пониманием.

Брайан тоже был поглощен работой. Он рисовал комиксы, где люди были с огромными головами и такими же огромными глазами. Получалось не очень‑ то удачно, хотя Брайан старался. В задумчивости он прикусывал щеку изнутри, а когда заштриховывал картинки карандашом, приоткрывал рот.

Они работали молча, но вдруг из соседней комнаты послышалась музыка, и Брайан стал тихо насвистывать ее. Прислушавшись, Тибби поняла, что это очень сложная мелодия, по‑ видимому, даже симфония. Поразительно! Сотни нот, но он воспроизводил все.

Она отложила карандаш и посмотрела на своего друга. Он продолжал заштриховывать что‑ то и свистеть.

Музыка была прекрасной. Откуда Брайан ее так хорошо знал? Тибби подперла подбородок руками. Может, он всегда так мастерски свистел, просто она не обращала внимания?

Тибби боялась, что если промолвит хоть слово, то Брайан умолкнет, а этого она не хотела больше всего на свете.

Положив голову на пол и стараясь не заплакать, она закрыла глаза. Все рисунки помялись у нее под щекой.

Свист и шуршание карандаша. Плач скрипок, вибрация альтов на дне ее желудка, а теперь пианино, сопровождаемое свистом.

Вдруг все прекратилось, и Тибби стало еще грустнее. Было ощущение, будто она жила в мире музыки, теплом и уютном, а теперь очутилась на огромной холодной льдине.

Брайан спокойно рисовал. Он так и не поднял глаз.

– Что это было? – спросила она после длинной паузы.

– Что именно?

– Эта музыка.

– Ну‑ у… по‑ моему, Бетховен.

– А как называется произведение?

– Это концерт для фортепьяно. Вроде пятый.

– А сколько их всего?

Брайан наконец взглянул на Тибби, удивленный ее настойчивостью:

– Концертов для фортепьяно? Которые сочинил Бетховен? Не помню. Кажется, всего пять.

– Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами.

– Просто слышал много раз. А этот часто крутят по радио. Тибби сверлила его взглядом, и Брайан понял, что она ждет других объяснений.

– Ладно, его играл мой папа.

Тибби сглотнула и опустила глаза, но Брайан продолжал смотреть.

– Мой отец был музыкантом – пианистом. Ты разве не знала? Он умер.

Тибби ужаснулась. Нет, она этого не знала. Она ничего не знала о жизни Брайана, и вот пришлось начинать с самого грустного. Она снова сглотнула, постукивая пальцем по кончику карандаша.

– Играл?

– Да.

Брайан снял очки, и Тибби поразилась тому, что у него такие глубоко посаженные глаза. Очень долго и яростно он протирал стекла краем футболки.

– Он это играл?

– Да.

– О‑ о‑ о.

Тибби зло прикусила щеку. Что она за друг, если не знает таких важных вещей? Ей было известно лишь то, что Брайан живет одиноко и невесело, но она ни разу не поинтересовалась почему. Она избегала этого, как избегала очень многого.

И вдруг ее осенило, что Бейли все знала про Брайана и его отца, даже про то, почему он умер. Наверняка она узнала об этом в первый же час знакомства с Брайаном, а вот Тибби провела с Брайаном сотни часов, заботясь только о своем душевном комфорте.

Чтобы увидеть некоторые вещи, в них надо поверить.

Ральф Ходжсон

* * *

– Расти не так уж плох.

Билли Клайн обернулся и подошел к Бриджит на два шага.

– Что?

– Расти. Ну, парень из твоей команды. Он быстрее, чем ты думаешь.

Бриджит не смогла промолчать, ведь дело касалось футбола. Он помотал головой, словно хотел отогнать призрак, который почему‑ то давал ему указания.

Бриджит сидела на солнышке и жевала травинку, совсем как в детстве. Она с наслаждением наблюдала за игрой, хотя команда состояла всего лишь из не очень‑ то умелых любителей.

– Извини, просто я это вижу, – улыбнулась Би.

Билли забавно наморщил нос:

– Я тебя знаю?

Она улыбнулась снова, но теперь уже из‑ за его напевного выговора и изменившегося взрослого голоса.

– А ты сам так не думаешь? – Она пожала плечами.

Казалось, Би хочет сохранить дистанцию.

– Я тебя вроде видел на стадионе несколько раз.

– Это потому, что я фанатка, – объяснила она.

Билли посмотрел на нее так, словно она была просто дурочкой, и пошел обратно на поле. Если бы она была прежней, он бы догадался, что она с ним заигрывает, и наверняка пригласил бы на свидание. Но она была другой.

На последних секундах Расти набрал темп, и Билли, подождав немного, передал ему мяч. Расти забил гол, Бриджит громко и радостно завопила. Билли посмотрел на нее и не удержался от улыбки.

Кармабель: Привет, Лена. Наконец‑ то дозвонилась до Тибби и сказала, что мы встретим ее дома. Брайан ее привезет.

Ленник162: Я с ней тоже говорила. Она смешная. Никак не поймет, что Брайан в нее влюблен.

Кармабель: Думаешь, Брайан ее любит как девушку?

Ленник 162: Я думаю, он ее по‑ всякому любит.

– Тибби, выключи, пожалуйста!

– Ладно, найду кого‑ нибудь другого, – сказала Тибби.

Лена была безумно рада встрече с Тибби, но все равно не желала, чтобы ее снимали. Перед камерой она себя чувствовала ужасно неудобно.

– Почистишь еще дюжину? – спросила мама у Тибби, подходя к ней с пакетом кукурузных початков.

Лена посмотрела на часы. До работы оставалось еще минут тридцать.

– Давайте я, – предложила она, потому что любила чистить кукурузу. Лена села за стол на кухне у Роллинсов, а рядом Тиббина мама готовила какой‑ то салат по поводу завтрашего Дня независимости, Лоретта, экономка Роллинсов, следила за тем, как Ники и Катрина плещутся в сверкающем бассейне.

Лена вынула початок из пакета и принялась осторожно его лущить. Никогда не знаешь, будет ли внутри огромный червяк или противная дырка с насекомыми. Этот был великолепным, насыщенного золотистого цвета, как волосы Бриджит.

– Ну, Лена, как твой парень? – спросила Тиббина мама. Она заговорщически подмигнула, как будто была ее подружкой.

Лена не подала виду, что ей не нравится выражение «твой парень», и вообще она терпеть не может когда к ее личной жизни проявляют излишний интерес.

– Мы расстались, – сказала она подчеркнуто безразлично. – Ну, знаете, отношения на расстоянии.

– Очень жаль, – почему‑ то огорчилась Элис.

– Да, – согласилась Лена.

Она не понимала, почему все мамы так интересуются парнями своих дочерей, будто с их появлением начинается совсем другая жизнь. Лена выдержала паузу, прежде чем перейти к интересующей ее теме.

– М‑ м‑ м… Элис?

Как только девочки научились говорить, Элис настояла на том, чтобы ее называли по имени.

– Да?

Несколько дней назад Лена решила расспросить про маму и Юджина миссис Роллинс. Подготовка к празднику предоставляла ей прекрасную возможность сделать это.

Она набрала в легкие побольше воздуха и постаралась, чтобы ее голос звучал как можно обыденнее.

– Мама тебе когда‑ нибудь рассказывала о Юджине? – спросила Лена.

Элис отвлеклась от картошки. Комната была залита солнцем, и Лена видела все веснушки на лице Элис – как у Тибби, только бледнее.

– Юджин? – Ее взгляд затуманился. – Ну, конечно. Этот ведь тот греческий мальчик, по которому твоя мама сходила с ума?

Лена судорожно вдохнула. Ну вот и вся правда, которая не давала ей покоя.

– Да, – сказала она, смутившись от того, что притворилась, будто спрашивает о чем‑ то хорошо ей известном.

Элис все еще смотрела куда‑ то вдаль.

– Он заставил ее сильно страдать, как ты знаешь.

Лена с преувеличенным усердием занялась початком. Такого она точно не ожидала услышать.

– Да, вроде того.

Элис отложила нож и принялась задумчиво разглядывать потолок. Казалось, ей нравится плыть по волнам памяти.

– Боже, а ведь он приезжал в гости, когда ты была малышкой. – Она взглянула на Лену. – Да она наверняка тебе об этом рассказывала.

Лена прикусила губу.

– Ну да, что‑ то, кажется, рассказывала.

Ей стало неудобно. И вообще она узнала больше, чем хотела. Когда сокровищ слишком много, они теряют свою ценность.

Лена оторвалась от кукурузы и посмотрела на Элис. С внезапной неприязнью она подумала, что та не слишком бережно относится к чужим тайнам.

– Ну и ладно, когда‑ нибудь ты все узнаешь. – Элис, казалось, поняла, что наболтала лишнего. Она вернулась к картошке. – А вообще‑ то, почему ты спрашиваешь?

Это был хороший вопрос, который требовал хорошего ответа.

Лена напряглась, но, к счастью, в это мгновение на кухню влетела, разнося комья грязи, травинки и воду, Катрина, которая сквозь слезы бормотала что‑ то о Ники и своем ведерке. Лена была безмерно благодарна маленьким Роллинсам, потому что Тиббина мама мгновенно переключилась на вопящую дочь и запачканный пол, отбросив воспоминания о Юджине Разбивателе Сердец обратно в прошлое.

Бриджит проснулась в липком поту. Во‑ первых, было жарко, а во‑ вторых, ей снилось что‑ то страшное. Днем она разбирала мамины вещи, а ночью видела их во сне. Образ Марли в видениях Бриджит был каким‑ то невнятным: тысяча разных эпизодов из жизни человека, но самого человека нет.

За последний год Бриджит привыкла подолгу стоять под душем, но из ванной, которой пользовались еще двое рабочих, старалась вылезти побыстрее. Она уговаривала себя, что коричневой вода становится из‑ за краски, стекающей с ее волос, но никак не могла избавиться от ощущения, что под душем не моется, а становится грязной.

Когда Би пришла, Грета уже приготовила завтрак.

Сок и поджаренный пшеничный хлеб с маслом и джемом, как она и любила. Би вскользь упомянула об этом пару дней назад, и Грета запомнила.

Бриджит быстро поела, потому что хотела поскорее вернуться к маме.

Первое, на что она наткнулась, было письмо из Стефардс‑ Хилл, присланное через год после того, как Марли закончила школу. У нее сильно забилось сердце, когда она обнаружила, что это выписка из больницы. Марли наблюдалась у психиатра около трех месяцев, и ей прописали литий. Доктор отмечал, что Марли часто говорила о самоубийстве.

Бриджит уже не первый раз захотелось плакать. Она отложила бумаги, села на подоконник и стала наблюдать за почтальоном, который ходил из дома в дом. Марли, первая красавица города, ее мама… Бриджит не хотела думать о том, как все на самом деле закончилось.

Когда Грета позвала ее обедать, Бриджит даже обрадовалась. Позавчера она сказала, что давно не ела овощи, и теперь увидела на тарелке аккуратно разложенные кружочки моркови.

– Спасибо, Грета, – поблагодарила Би.

– Не стоит, девочка.

После первой же встречи Грета перестала называть ее Гильдой.

Они молча ели сэндвичи, но, когда закончили, Грета не вышла из‑ за стола. Было видно, что она хочет поговорить, а не сидеть в одиночестве.

– Я рассказывала, что у меня было двое детей? Впрочем, ты и сама догадалась, когда разбирала все эти ящики и коробки наверху.

Бриджит кивнула. Этого разговора она тоже одновременно хотела и боялась.

– Моя дочка умерла шесть с половиной лет назад.

Бриджит снова кивнула, стараясь не глядеть на бабушку:

– Ужасно.

Грета вдруг подалась вперед всем своим грузным телом:

– Она была красивой девочкой. Ее имя было Марлен, но все называли ее Марли.

Бриджит не могла поднять глаз.

– Она прославилась на все Лаймстонское графство, когда была в твоем возрасте. Все говорили, что если бы она захотела, то стала бы Мисс Алабама.

– Не может быть! – Бриджит ляпнула глупость, но это вернуло ее в нормальное состояние.

– Почему же? – улыбнулась Грета. – Но ей было не до того, она все время встречалась с мальчиками. И вообще, она бы ни в жизни не стала учиться дирижировать оркестром или чему‑ то там еще, чему обучают этих шоу‑ девочек.

Бриджит улыбнулась.

– Она была номинирована как среди юниоров, так и среди взрослых. Уж поверь мне, раньше такого не случалось.

Бриджит изо всех сил старалась показать, что слова Греты произвели на нее должное впечатление.

– Хочешь еще чаю со льдом? – спросила Грета.

– Нет, спасибо. – Бриджит встала. – Пойду работать.

Грета как‑ то просительно протянула руку:

– Там безумно жарко. Посиди еще.

– Ладно.

Грета налила им обеим чаю со льдом, и Бриджит поняла, что на самом деле очень хочет пить.

– Детка?

– Да?

– А твои родные знают, где ты?

Бриджит покраснела:

– Да.

В общем‑ то, это была правда. Отец действительно знал, куда она уехала.

– Можешь звонить им от меня в любое время.

– Хорошо. Спасибо.

– Ты говорила, они за границей?

Бриджит кивнула, разглядывая свой стакан. Она не хотела, чтобы Грета еще о чем‑ нибудь спрашивала. Да уж, врать, может быть, и просто, но не очень‑ то приятно.

Бриджит откашлялась, потому что от подступившего снова волнения першило в горле:

– Марли ходила в колледж здесь?

Грете явно нравилось рассказывать о дочери.

– Она ездила в Таскалузу. Там раньше учился ее отец.

– Ей нравилось?

– Ну… – Грета задумалась, но Бриджит знала, что она ответит честно. – У нее там были проблемы.

Бриджит отхлебнула чай.

– Марли была очень экзальтированной. Могла неделю петь и веселиться, а потом сутками валяться в постели.

Бриджит тяжело было это услышать, потому что такая Марли была ей слишком хорошо знакома.

– Она заболела в первый год учебы. Что‑ то с психикой, какой‑ то страшный диагноз. Ее положили в больницу на два месяца. Марли жутко бесилась, но, думаю, это было разумно.

Начиная с этих событий, Бриджит уже кое‑ что знала.

– На следующий год она влюбилась в своего учителя истории – молодого человека из Европы, и они поженились. Сумасшедший поступок для девятнадцатилетней девчонки!

Би удивилась. Она знала, что отец преподавал в Алабаме и именно там встретился с мамой, но понятия не имела, что это было так.

– На самом деле все получилось как‑ то нескладно, потому что Франц – ее муж – потерял из‑ за этого работу.

Бриджит кивнула. Теперь понятно, почему папа ушел из университета в частную школу.

– Он устроился на работу в Вашингтоне, и они туда переехали.

– Ох…

Грета внимательно посмотрела на Бриджит:

– У тебя такой усталый вид, девочка! Почему бы тебе не принять душ и не вздремнуть?

Бриджит захотелось обнять и поцеловать Грету, потому что именно за прохладный душ и часок‑ другой сна она готова была отдать все сокровища мира.

Би!

Я ужасно хочу тебе позвонить. Жаль, что не могу звонить тебе по сто раз в день, а письма требуют терпения. Ну, писать буду в любом случае – надо же общаться!

Была очень рада узнать о твоей бабушке и Билли. Ты, по‑ моему, говорила, что она все еще не знает, кто ты (вообще‑ то мне об этом рассказала Тибби).

И когда ты ей признаешься? И вообще, что тебе дает эта твоя анонимность?

Не буду грузить тебя рассказами о своем ужасном отношении к маме и убогой личной жизни. Может, потом.

Позвони на этой неделе, иначе больше не получишь никакого печенья! Поняла?

Люблю,

Карма

Время – это то, благодаря чему все не происходит в один и тот же момент.

Граффити

* * *

Лене хотелось остаться с мамой наедине, хотя обычно было наоборот. Еще несколько дней назад Лена была счастлива посидеть одна в машине, пока мама бегала в видеопрокат или еще куда‑ нибудь. Но не сейчас. При этом она догадывалась, что Ари избегает ее.

«Почему она себя так ведет? – задавалась она вопросом. – Что значил Юджин для мамы? Почему она не хочет об этом говорить? »

И хотя Лена уже почти все знала от миссис Роллинс, ей необходимо было получить объяснения от собственной мамы. Лена позвонила Ари после работы и попросила ее подвезти. В общем‑ то, девочка действительно была не на машине и на улице действительно шел дождь. И еще она нашла действительно симпатичную – конечно же, бежевую – блузку, которую хотела показать маме.

Когда они возвращались домой, Лена начала наступление:

– Мам?

– Да?

– Я знаю, ты почему‑ то не хочешь об этом говорить, но, пожалуйста, скажи, кто такой Юджин. Я ведь не собираюсь распространять эту информацию по всем радио‑ и телеканалам. Я никому ничего не скажу – даже папе, если ты не хочешь.

Мама поджала губы, и это был плохой знак.

– Лена…

Создавалось ощущение, что она с трудом сохраняет спокойствие.

– Да. – Лене стало не по себе.

– Я не хочу ЭТО обсуждать. По‑ моему, я уже ясно сказала.

– Но почему‑ у? – жалобно протянула Лена.

Она знала, что хныканье иногда действует на Ари.

Сейчас ей меньше всего хотелось видеть на заднем сиденье воображаемого Костаса, да еще, не дай Бог, с его новой подружкой.

– Потому что не хочу. Это моя личная жизнь, и я не собираюсь с тобой ее обсуждать. Надеюсь, ты поняла?

– Да, – сказала Лена, внезапно сдавшись. Что она еще могла сказать?

– И я не хочу, чтобы ты снова начинала этот разговор.

– Ладно.

Дождь стучал в окно машины. Молния осветила небо. Настоящая летняя гроза. Лена обожала такую погоду.

– А что, если я не захочу обсуждать с тобой свою личную жизнь? – спросила Лена. Она все‑ таки не могла себе позволить оказаться в полном проигрыше.

Ари вздохнула:

– Это зависит от того, что именно ты не захочешь мне рассказывать. И все‑ таки я мать, а ты дочь.

– Я в курсе, – по‑ детски сострила Лена.

– Это не всегда честно.

«Это всегда нечестно», – хотела сказать Лена, но промолчала.

Мама заехала в гараж, выключила газ, но не выходила из машины.

– Лена, можно тебя кое о чем спросить?

– Да! – быстро согласилась Лена, страстно желая и надеясь, что мама изменила решение.

– Откуда ты узнала о Юджине?

Нет, это не тот вопрос, которого она ждала. Лена сложила руки на коленях, откашлялась и толстым голосом произнесла:

– Не думаю, что хотела бы это с тобой обсуждать.

Джо, младший, играл на полу с машинками, а Джисс смотрел телепередачу, где кошки говорили по‑ английски с китайским акцентом. Кармен чувствовала себя немного виноватой из‑ за того, что не занималась с детьми, а предоставила их самим себе. Но Джиссу нравилась эта программа, к тому же она была детская, а значит, приносила какую‑ то пользу.

Кроме того, ей нужно было позвонить, и она была рада, что дети не дергают ее по пустякам. Уже восемь дней Кармен не разговаривала с Би, но вместо ее номера почему‑ то набрала Ленин.

– Мне гораздо труднее, – пожаловалась Лена сразу после приветствия.

– Ошибаешься. Ведь ты никогда не оставалась один на один с четырехлетним мальчиком, – обиделась Кармен. Это было похоже на начало ссоры.

– Так почему ты звонишь мне каждые пять минут, если так безумно занята?

– Потому что я очень волнуюсь за тебя.

Лена засмеялась:

– Слушай, меня начальница сейчас съест. Я не могу говорить.

– Ты говорила с Би? – не отреагировала на это сообщение Кармен.

– Нет.

Раздался жуткий вопль, потом еще один, более громкий – Джисс отбирал у Джо машинки.

– Слышишь? – торжествующе сказала Кармен перед тем как повесить трубку, и тут же обратилась к обидчику: – Джисс, пусть Джо поиграет с машинками!

– Не‑ е‑ е‑ т! Они мои‑ и‑ и‑ и.

– Джисс, отдай ему машинки. Ты что, не хочешь, чтобы он замолчал и ты спокойно посмотрел телевизор? – Кармен стало стыдно за свое коварство. Она подумала, что с таким же успехом могла предложить Джиссу сигарету – лишь бы отвлечь его от брата.

– Нет! – заорал Джисс. Он выдернул машинку из пухлой ручонки Джо, и малыш беззвучно зарыдал. Лицо его побагровело, а складки вокруг носа и на лбу почему‑ то приняли зеленый оттенок.

– Джисс, ну почему ты не хочешь быть добрым? – Кармен решила изменить тактику.

Джо уже задыхался от плача, и Кармен, испугавшись, взяла его на руки.

– Хочешь поиграть с моим телефоном? – предложила она в качестве последнего спасительного средства. Это было любимейшее занятие Джо. Кстати, один раз он позвонил отцу Кармен на работу.

Она дала малышу телефон, и Джо мгновенно успокоился, а лицо его стало абсолютно нормального цвета. Он с энтузиазмом взялся листать меню быстрого набора.

– Осторожно, мой хороший, у меня там почти нет денег, – попросила она, увидев, что малыш опять нажимает на кнопки.

Джисс встал с пола и подошел к ним.

– Хочу телефон, – потребовал он.

Кармен вздохнула. Теперь она не знала, что делать, и приготовилась к самому худшему, как вдруг Джо неожиданно протянул телефон брату. Естественно, он тут же перестал интересовать Джисса, и он со всей силой швырнул мобильник на пол. Потом Джисс отдал Джо желтую машинку, оставив себе голубую, и через несколько минут оба мальчугана весело играли на полу. Кармен смотрела на них с дивана и думала, что этот эпизод стал для нее хорошим уроком.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒