Кейт Ринка 11 страница

‑ А мне и ты не нужен, ‑ дерзко огрызнулась она, поворачивая голову к Азазелю.

На его губах появилась ухмылка.

‑ Ты в этом так уверена? ‑ спросил он ее, с нажимом скользя ладонью по бедру.

Остановившись на груди, он смяла ее, зажимая сосок между пальцами. Тело Паломы снова пронзила сладостная дрожь. Не дожидаясь ответа, Азазель опустил голову и лизнул зажатый сосок, отчего тот сразу же затвердел. А в довершении к этому Архангел разжал пальцы, втянул тугую горошину в рот и потеребил языком.

Голова Паломы закружилась от наплыва давно забытых ощущений. Их становилось все больше и больше, и она не была уверена, что сможет это вынести.

‑ Нет, ‑ выдохнула она, толкая Архангела в плечо, ‑ не хочу!

Азазель хохотнул и поймал губами второй сосок, слегка прикусил, лизнул и отпустил томиться без ласки.

‑ Да, моя голубка, ты можешь сопротивляться, если так этого желаешь.

Палома сглотнула. Она совершенно не была готова к тому, что сейчас происходит. " Бежать! " ‑ вопило ее сознание.

‑ Пусти! ‑ потребовала она, отталкивая от себя Архангела.

Она уперлась в него руками и стала пытаться выползти из‑ под него. И в этот раз он не стал ее удерживать, да только в черных глазах пробежал хитрый блеск. Судорожно вырвавшись из его объятий, Палома вскочила на ноги и понеслась по влажной траве, и ей было неважно, куда, важно, что от него и своих ощущений. Но на ее пути почти сразу оказался Азазель, воспарив у самой поверхности земли. И черные крылья окатили ее влажным и теплым потоком воздуха. С разбегу она налетела на Архангела, и широкие ладони обожгли спину, прижимая её к нему, а в низ живота вдавился его твердый и горячий орган.

‑ Если желаешь, можешь даже кричать, ‑ сказал он ей, наклоняясь к губам, пока на них не заплясало его дыхание. ‑ Или просто громко стонать. Для моих ушей нет слаще звуков.

‑ Ну, уж нет, такого удовольствия я тебе ни за что не доставлю.

Палома дернулась в его объятьях, предпринимая очередные попытки вырваться. Азазель ее отпустил, но оказалась, что всего лишь на шаг. Поймав за руку, он развернул ее к себе спиной и толкнул вперед. Вокруг резко потемнело, и она снов потерялась в пространстве на короткое мгновение, прежде чем оказаться в новом месте.

Руки Паломы уперлись во влажный камень, а уши заложило от рокота мощного потока воды. Здесь было мокро и сыро, и слегка прохладно. Она дернула головой и увидела за их спинами стену водопада.

‑ Да ты романтик, ‑ съязвила она.

‑ Еще какой, ‑ согласился он, ‑ романтик и развратник в одном лице, прошу любить и жаловать.

Сжав в кулаке волосы Паломы, он повернул ей голову и жадно провел губами по шее. А вторая его рука накрыла ее лоно, и два пальцы проскользнула внутрь, вырывая из горла женщины громкий стон удовольствия и изумления. Ее пальцы сжались, соскальзывая с мокрого камня.

‑ Почему ты это делаешь? ‑ спросила она на выдохе.

‑ Потому что я хочу тебя попробовать.

‑ Но я не тарелка супа на обед, ‑ возмутила она.

‑ Я этим и не питаюсь.

‑ Ну конечно, ты питаешься женщинами.

‑ Можно сказать и так, хотя ты для меня уникальна, эдакий... десерт.

‑ Потому что я ничего не чувствую?

Он хмыкнул и тихо зашептал на ухо:

‑ Позволь, поправлю ‑ не чувство‑ ва‑ ла.

Его пальцы выскользнули из нее, снова проникли до упора и погладили внутреннюю стенку в самой чувствительной точке. Палома ахнула, ощущая жар между ног, которые переставали ее держать.

‑ Прекрати, пожалуйста, ‑ всхлипнула она.

‑ Лучше расслабься, и перестань сопротивляться мне и самой себе. Тебе же так нравится, верно?

Он снова толкнул Палому вперед, и ее руки утонули в камне, или скорее так показалось, когда они шагнули через тьму в очередное новое место. Бедра Паломы уперлись во что‑ то железное, и она наклонилась от толчка вперед, опускаясь грудью на круглый стол. И, о Боже! Но они оказались в кафе оживленного города, а Эйфелева башня, видневшаяся неподалеку, указала ей, какой именно город это был.

‑ Расслабиться?! ‑ с истерическими нотками выкрикнула Палома, смотря на людей вокруг них, которые спокойно сидели за столиками и пили ароматное кофе, не замечая вновь прибывавших. ‑ Здесь?!

‑ Нас никто не видит, если тебя это так волнует, ‑ сказал ей Азазель, кладя ладонь на ее спину и прижимая обратно к столу, когда Палома захотела подняться. ‑ Романтика. Забыла?

‑ Какая к черту романтика?! ‑ процедила она со злостью. ‑ Я с голым задом посреди Парижа вместе с озабоченным демоном, который хочет меня тут трахнуть. Да чтоб ты сгорел в своем аду!

‑ О, какое сладкое проклятье, ‑ ответил он ей, как ни в чем не бывало, присаживаясь на стул. ‑ И кстати, у тебя самый восхитительный зад, какой я только видел.

Усевшись, он обхватил руками ее бедра и дернул к себе. Она не успела опомниться, как его влажный язык оказался внутри ее лона, и все попытки подняться снова сорвались. Волна жара дошла до самых ушей, а внизу живота разгорелся такой пожар, что Палома перестала сопротивляться вовсе, а только выгнула спину, раздвинула ножки и встала на носочки, чтобы приподнять для него бедра. То, что с ней делал этот проклятый Архангел, было невыносимо приятно, и слишком сильно. Такого ей не доводилось еще испытывать. Она даже забыла о людях вокруг них, да и сам факт их присутствия придавал всем ощущениям особую остроту. Но самое главное, что ее сокрушало ‑ в ней просыпались чувства.

***

От острой вспышки адской боли Лика застонала, закусывая губу до крови. Ее бросило в жар и тут же в холод. Голова закружилась. Она вцепилась в плечи Рэмиэля, очень стараясь не терять сознание и сделать глубокий вдох. Но этот вдох не удался из‑ за толчка в грудь, когда резко раскрылись крылья за спиной Архангела. К счастью, Рэмиэль вовремя приподнялся на руках, и темные крылья зашелестели от широких взмахов, задевая потолок и стены, но при этом обдавая Лику потоком прохладного воздуха. От этого стало легче и проще дышать. А зрелище было так божественно, что сердце замирало.

‑ Посмотри на меня, мой Ангел, ‑ взволнованно произнес он.

Лика встретилась глазами с его тьмой, которая бушевала где‑ то внутри черных очей. Она невольно поежилась и уткнулась лицом в шею Рэмиэля, пока не успела утонуть в этой тьме или увидеть большее. Да только слезинки все равно выступили на глазах от эмоций, что переполняли её. Своя собственная боль для нее не имела такое значение, как все муки Ада ее любимого Архангела. И ради него она была готова пожертвовать чем угодно, даже своей душой, если такое потребуется. Она слушала свое сердце и следовала за ним, доверяя слепо, но с уверенностью в правильности каждого своего шага.

‑ Все хорошо, почему ты медлишь? ‑ спросила она.

‑ Тебе больно?

‑ Нет, ‑ соврала она.

‑ Не ври мне, в этом нет смысла.

‑ Ложь во благо разве это ложь? Не хочу, чтоб ты так переживал обо мне. Я справлюсь, ведь ты рядом. И знаю, что ты не сделаешь мне большей боли, чем я могу выдержать.

Рэмиэль повернул голову и обхватил ее рот в нежном поцелуе, даря ласку губами и языком. Он успокаивал и не спешил, позволяя расслабиться и привыкнуть к своему телу внутри нее, за что Лика была ему безмерно благодарна. И только потом он стал двигаться, проникая медленно и аккуратно. Боль постепенно начинала стихать, стираемая каждым новым тягучим скольжением Рэмиэля. Его кожа была такой горячей, словно бы в лихорадке, а под ней ощущалась дрожь сильного тела и напряжение мышц. Он сдерживал себя, и Лика могла только представить, каких усилий ему это стоит. Она обняла его за шею, охнув от смешения двух противоположных по своей природе ощущений, когда при новом толчке Архангела помимо боли по телу разлилась волна приятного тепла.

Рэмиэль задрожал, опаляя горячей ладонью ее бедро.

‑ Ангел мой, обними меня своими ножками и пусти глубже.

Лика сразу послушалась, сцепив лодыжки на его пояснице, но при этом попросила и сама:

‑ Перестань себя сдерживать.

‑ Чуть позже я это сделаю, обещаю, ‑ ответил он, тягуче погружаясь в нее чуть больше, чем было до этого.

‑ Но мне уже почти не больно.

‑ Это замечательно, ‑ только ответил он, снова аккуратно растягивая ее лоно и осыпая поцелуями ее лицо.

Настаивать Лика не стала, наслаждаясь каждым его движением, своими новыми ощущениями и тем блаженством, которое вызывала сама близость с Рэмиэлем. Разделять с ним боль и удовольствие, быть с ним единым целым, сливаться телом и душой ‑ вот ради чего она жила и дышала. И в целом мире для нее уже не было ничего важнее, чем этот Архангел, ее любовь и судьба. И Анжелика была уверена в этом так, как ни в чем другом.

‑ Я люблю тебя, Рэмиэль, ‑ шептала она ему.

Он ничего не говорил ей в ответ, но Лика все понимала без слов, стирая с его щек влажные дорожки слез. Его движения постепенно становились сильнее, но все такие же аккуратные, даруя ей неземное блаженство. И вся ее боль осталась только в душе. Каждой фиброй Лика ощущала Рэмиэля, его тревогу и обреченность, и его муки, как свои собственные. И это разрывало ей сердце.

‑ Люблю... ‑ все повторяла она ему.

***

Ощутив, что Палома вот‑ вот забьется в оргазме, Азазель отпустил ее и встал. Измученная незавершенным удовольствием, девушка протяжно заныла и повернула к нему голову. Ее глаза блестели, волнистые локоны были сексуально растрепаны, спадая на лицо, тонкие пальцы сжимали край стола, и выглядела она великолепно. Кажется, девушка хотела ему что‑ то сказать, да только никак не могла отдышаться, и рот ее пересох от стонов. А она еще говорила, что не доставит ему удовольствия их послушать. Глупая.

Сжав руками ее бедра, он направил себя в нее и вошел до упора, снова срывая восторженный стон с женских губ. Палома выгнулась ему навстречу, упираясь затылком в его подбородок. И вокруг его плоти туго сжались мышцы влагалища. Азазель вышел из нее и резко ударил бедрами, усиливая ее оргазм. Еще и еще, сколько просило это женское тело.

‑ Как ощущения? ‑ спросил он, поерзав плотью внутри нее.

‑ Будь ты проклят, ‑ услышал ответ с придыханием.

‑ Вижу, нравятся, ‑ удовлетворенно заметил он.

Покинув ее горячее естество, Азазель сделал шаг назад, поднял дрожащую Палому со стола и усадил на него попой. И она уже не стала противиться, когда он снова заполнил ее собой, медленно, тягуче. Только глаза испепеляли и смотрели на него с обреченностью. Может, стоило снова сменить обстановку?

Он подхватил ее за ягодицы и уложил спиной на теплый песок необитаемого острова. Здесь с моря дул легкий бриз, а ветер шелестел кронами пальм. Азазель надеялся, что ей понравится это место, как и его действия. Он двигался в ней пока неспешно, покрывая поцелуями нежную кожу шеи и лаская языком тугие соски.

‑ Что же ты, дьявол, со мной делаешь? ‑ шепотом спросила она, обнимая его за шею и отпуская с губ тихий стон.

‑ Свожу с ума, ‑ ответил он ей прежде, чем накрыть ее губы своими.

Этот поцелуй был нежным, но глубоким. Пальцы Паломы сминали его шею и плечи, зарывались в волосы и гладили спину, задевая основания крыльев, которые он сейчас расправил для нее во всей красе. Она обняла ножками его бедра, и он расценил это, как знак ему двигаться сильнее и глубже. Но когда прервался их поцелуй, он увидел в ее глазах слезы.

‑ Почему ты плачешь, моя голубка? ‑ заботливо спросил он, не сбавляя ритма.

‑ Слишком давно я не чувствовала и никогда ‑ ничего подобного. Ты собой доволен?

‑ Я доволен тем, что ты чувствуешь меня.

Палома обхватила ладонями его голову и повернула к себе лицом. Ее стон пробежал по его губам, когда он снова в нее толкнулся. Темно‑ карие глаза блестели, смотря на него уже без ненависти, а с глубокой печалью, страстью и нежностью. Как цветок лотоса под луной, раскрылась ее женская суть под его давлением. И Палома потянулась на этот зов своей природы. Она льнула к Азазелу так, будто он был сейчас для нее всем ‑ и спасением, и мукой, той сладкой горечью, которая больно ранит, но от которой нет сил отказаться. Она отдавалась ему уже не только телом, но и душой. И Азазеля это все так впечатлило, что он потянулся к ней навстречу, просто чтобы попробовать, каково это может быть, когда ты так сливаешься с женщиной.

Его тело вспыхнуло, будто изнутри вырвался жар. Задрожав, Азазель остановился и резко ухватил Палому за подбородок, приподнимаясь над ней на вытянутой руке. В груди свернулся напряженный ком из нежданных эмоций. Палома ахнула, заерзав бедрами в требовательном порыве, а ее пальцы не просто сжались на его спине, они вонзились в кожу ногтями. Очередная вспышка жара была пресечена Азазелем на корню, но вместе с этим он почувствовал всю его мощь, с которой тот желал вырваться наружу, а с ним и что‑ то такое, что он успел позабыть и чего не желал. И от того сейчас это показалось ему чем‑ то новым и мало управляемым. Такие сильные эмоции ‑ ведь людской удел, так почему же они сейчас одолевают и его самого?

‑ Азазель... ‑ умоляющим голосом прошептала Палома.

Этот женский шепот пробежал по коже, снова вызывая в нем дрожь. Еще ни одна женщина не произносила его имя так... ТАК волнующе, эмоционально, словно нуждалась не в его ласках или знаниях, а в НЕМ самом. Поистине, за время заточения мир изменился вокруг него. Стали другими люди. И родилось на свет это порочное создание, чтобы, кажется, утопить его в собственном грехе.

‑ Азазель... ‑ повторила Палома с придыханием и нежностью, пытаясь его притянуть к себе ближе.

Он наклонился к девушке и прильнул к ее губам. Обстановка вокруг поплыла, и они рухнули на широкую и мягкую кровать, а вокруг них вспыхнули свечи. Азазель снова двинулся внутри Паломы, глотая ее сладостный стон. Но в этот момент он совсем некстати услышал бой адских барабанов и истошные вопли. В Аду становилось жарче обычного, но будь он проклят еще не одну сотню раз, если променяет свою голубку на то, чтобы устремиться выяснять, в чем же там дело.

***

Лежа в объятьях любимого, Лика никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Она летала, она парила где‑ то в облаках в приятной истоме. Рэмиэль все еще тяжело дышал, покрывая поцелуями ее лицо. И единственным дискомфортом было то, что саднило между ног. Но это ей казалось сущей мелочью, о которой даже не стоило думать. Это пройдет, а вот воспоминания об этой чувственной ночи останутся с ней навсегда.

Подняв руку, Лика провела пальцами по лицу Рэмиэля. Он повернул голову и нежно коснулся губами центра ее ладони, снова заставив задрожать от приятных ощущений. Он дарил ей такие чувства, которые невозможно было сравнить ни с чем.

Но этому чудесному моменту было суждено развеяться, как сонная дымка, когда произошло нечто неожиданное.

Рэмиэль замер, и мышцы спины под ее рукой стали тверже камня. Лика похолодела, вглядываясь в сосредоточенное выражение лица Архангела. Он будто бы к чему‑ то прислушивался, и Лика ощутила, что вокруг них стала сгущаться тьма.

‑ Что случилось? ‑ встревожено спросила она любимого.

‑ Ш‑ ш‑ ш, ‑ мягко протянул он, накрывая ее губы подушечкой пальца.

И вдруг, раздался рокот, и из густой тьмы к ним выпрыгнул всадник, и его конь был воплощением ужаса, от которого способна в жилах застыть кровь.

Лика закричала, зарывая глаза. Всего одна секунда разделила ее от Рая до Ада. На ее благо, она не успела ничего разглядеть, но даже беглого взгляда на исчадие Ада могло хватить, чтобы лишиться рассудка.

И все случилось очень быстро.

Окутанный густой чернотой, конь перепрыгнул через кровать. Вокруг шеи Рэмиэля обвилась цепь, словно брошенный в него аркан, и всадник разом утянул его за собой во тьму. По комнате эхом прокатился озлобленный рев Архангела, и стена, со стороны которой он исчез, мгновенно схватилась ревущим огнем.

Обескураженная и напуганная, Лика попятилась по кровати и свалилась с нее на пол. Сердце бешено колотилось в груди. Рэмиэль! Куда же его от нее забрали? Но это было сейчас не единственное, о чем стоило бы думать. Пламя очень быстро захватывало все больше и больше пространства, уже наползая на потолок и другие стены, перебрасываясь на предметы мебели. Клубом повалил дым. Лика на четвереньках поползла к дверному проему, ладонью натыкаясь на что‑ то по пути. Она бросила на предмет лишь мимолетный взгляд и к удивлению обнаружила, что это было перо... белое перо, такое, какое может быть у большой белоснежной птицы или может... у Небесного Ангела. Но откуда? Схватив его в руку, Лика поспешила покинуть комнату, решив подумать обо всем позже.

Выскочив в холл, она поднялась на ноги, лихорадочно думая о том, что же ей следует делать дальше ‑ сейчас же бежать к лифту, звонить 911 или спасать картины. Господи, у нее же в мастерской картины! Она бросилась в направлении мастерской комнаты, и тут услышала, что кто‑ то вламывается в ее квартиру. Опять?! Лика успела только прикрыться руками, как к ней ввалилась толпа мужчин, среди которых было знакомое лицо.

‑ Матерь Божья! ‑ произнес Эндрю Свон, подбегая к девушке.

Сбросив с себя пиджак, он накинул ей на плечи, укутал в него и потянул к выходу. Едкий дым уже валил из спальни, все больше забивая легкие. Лика начала кашлять.

‑ Анжелика, дорогая моя, ты в порядке?

Но вместо ответа она с удивлением спросила, смотря на мужчин, которые бегают по ее квартире:

‑ Мистер Свон, что вы тут делаете? И кто эти люди?

‑ Не переживай, моя хорошая, все будет в порядке.

‑ Картины, ‑ сказала только она у порога своего жилища.

‑ Спасем все, что сможем, но в первую очередь тебя.

Мистер Свон затащил ее в лифт, и они спустились вниз, где уже царила суматоха. Во всем доме была объявлена пожарная тревога, и жильцы покидали здание. Лику подвели к машине и посадили внутрь на заднее сиденье. Эндрю сел рядом с ней, и автомобиль быстро тронулся с места.

‑ Все будет хорошо, дорогая, все будет хорошо, ‑ взволнованно приговаривал мужчина, обнимая ее за плечи.

От волнения и озноба Лику всю трясло так, что случали зубы.

‑ Куда мы едем? ‑ с трудом спросила она.

‑ Туда, где ты будешь в безопасности. Ох, Анжелика, почему ты мне не рассказала обо всем сразу? ‑ вдруг спросил он, заглянув в ее глаза.

‑ О чем?

‑ О том Падшем Архангеле, который пришел к тебе.

Удивленная, Лика бросила взгляд на водителя. Еще одна пара глаз внимательно смотрел на нее через зеркало заднего вида. Неужели и он все знает? Но откуда?

‑ Кто вы? ‑ спросила она следующее.

‑ Мы такие же, как ты. Не пугайся, дитя мое. Прости, что никогда не говорил тебе прежде, но в моих жилах течет кровь тех же предков, что и в твоих.

‑ Ангелов? ‑ тихо уточнила она.

‑ Да. Мы потомки перворожденных Нефилимов, и наше Общество давно присматривало за тобой. Только боюсь, что в нужный момент мы не успели сделать все, что от нас требуется, ‑ печально заключил он.

‑ Подождите, какое Общество?

‑ Из поколения в поколение мы передаем и храним знания, писания и пророчества наших Небесных предков. Мы присматриваем за нашими братьями и сестрами, и стараемся донести слово Творца до всех, кто способен услышать. Ты же Анжелика очень важное звено, знаешь об этом?

Она кивнула.

‑ Мне говорил об этом Рэмиэль. Но Эндрю, они забрали его, ‑ произнесла Лика, у которой на глазах стали наворачиваться слезы, ‑ и я не знаю, что они с ним сделают, и когда его снова увижу. Я ничего не понимаю, что происходит.

Мистер Свон тяжело вздохнул и сильнее сжал ее плечи. Создавалось такое впечатление, будто он понимал и знал гораздо больше, чем можно было предположить.

‑ Он принадлежит им, Анжелика, и ты не должна о нем беспокоиться.

Посмотрев на мужчину, Лика захлопала мокрыми глазами. Как он может ей такое говорить?

‑ Я не могу о нем не думать. Я люблю его.

‑ Ваша связь несет в себе грех, а это не то, ради чего была сотворена твоя душа.

Лика дернула плечом, сбрасывая его руку и садясь к нему в пол оборота.

‑ Нет, вы не правы, Мистер Свон, при всем моем уважении к вам. Вы всегда говорили мне слушать свое сердце, и оно мне говорит, что Рэмиэль моя судьба.

‑ Это заблуждение, моя дорогая девочка. Такое бывает, когда тебя начинает одолевать Дьявол или его демоны.

Лика прерывисто вдохнула, всхлипывая на выдохе. Господи, как же больно было слышать такие слова. Зачем они так с ней? С ними! По ее щекам снова побежали слезы. Мистер Свон ее обнял, прижал к своей груди и погладил по волосам. И только тогда Лика вспомнила о том, что так судорожно сжимала в кулачке. Украдкой вытащив из складок пиджака руку, словно опасаясь, будто кто‑ нибудь отберет у нее дорогую ей находку, она посмотрела на белое перо. Оно не могло принадлежать никому другому, кроме Рэмиэля, и это обязательно должно было что‑ то значить. И потому, спрятав перо обратно под пиджак, она тихо повторила:

‑ Вы не правы...

Мистер Свон промолчал, только глубоко вздохнул и обнял ее крепче.

***

Палома так и знала ‑ она не выдержит. Все происходящее было не тем, с чем она способна справиться. Своими умопомрачительным толчками в ее тело, своей нежностью, Азазель подталкивал к краю безумства, и когда довел до экстаза, то бросил в самое пекло ее личного Ада. Он открыл в ней те двери, за которыми она надежно хранила весь ужас и кошмар своих знаний, где прятала все свои чувства. И этот поток хлынул в нее цунами, затопляя каждую клеточку ее тела и проклятой души, и разрывая от того, что она была не способна вместить это все в себя.

И в один момент для Паломы открылись та тайна, которая не давала ей покоя многие годы. Почему ей снился этот Архангел? И ответ оказался прост ‑ она была создана для него. Его вторая половинка. Она ощутила такие чувства, которые не знала прежде, и в которые он сам давно потерял веру. И Паломе не нужно было задаваться вопросом, как они так быстро появились в ее душе.

Они были там всегда.

И название им ‑ любовь!

Это было то, на что они оба не имели права. Падший и Проклятая просто не должны быть способны этого ощущать. Тем не менее ‑ она чувствовала, и чувствовала все так сильно и остро, что это было невозможно выдержать человеку.

Толкнув Азазеля в плечо, Палома попыталась выползти из‑ под него. Но она бы не оттолкнула, если бы ей не перестало хватать воздуха, который старалась глубоко и часто вдохнуть в легкие. Но Азазель не собирался оставлять ее одну в этой агонии. Они подполз к ней ближе и притянул спиной к своей груди. Его прикосновение подарили несколько секунд облегчения, за которые она задержала дыхание и замерла, надеясь на чудо. Но этого чуда не случилось ‑ лавина боли и невыносимых мук обрушилась на нее с новой силой. Голова пошла кругом, и зазвенело в ушах так, будто кто‑ то в ее Аду рассыпал монетки.

‑ Дыши глубже, моя голубка, дыши, ‑ говорил ей Архангел, поглаживая по волосам. ‑ Держись за меня, я рядом и никуда тебя не отпущу. Дыши...

‑ Как больно... ‑ выдохнула она, судорожно обхватывая его руку и делая резкий глубокий вдох.

А пальцы ее другой ладони легли на середину груди и впились ногтями в кожу. Внутри жгла такая боль, что хотелось ее вырвать с корнем. И от невозможности это сделать Палома протяжно застонала...

***

Благодаря тому, что автомобиль ехал на высокой скорости, они очень быстро оказались за городом. Анжелика вышла из машины, кутаясь в пиджак от промозглого ветра и капель дождя. На улице бушевал такой ливень, что за его стеной едва можно было различить очертания высокого здания Обители, куда ее привез мистер Свон. Где‑ то вдалеке сверкнула молния, и волной ухнул гром. Природа неистовствовала так, будто была крайне возмущена и решительно чем‑ то недовольна.

Обняв Анжелику за плечи, Эндрю быстро повел ее в дом. У порога их встретил невысокий худой старик в сером плаще с капюшоном и закрыл за ними высокие железные двери. В его руках тихо постукивали деревянные четки с маленьким крестиком.

‑ Быстрее, у нас мало времени, ‑ проговорил он, маша им костлявой ладонью.

‑ На что мало времени? ‑ не понял мистер Свон, чем удивил Лику. ‑ Она теперь в безопасности, куда нам торопиться?

‑ Мы уже во многом опоздали, Эндрю. И не вздумай больше мне перечить, ‑ резко ответил ему тот, начиная причитать. ‑ Если бы только мы не стали тебя слушать и вмешались раньше, если бы только...

Рука Эндрю сжалась на плече Лики, отчего она занервничала сильнее, плохо понимая, что происходит.

‑ Простите, ‑ произнесла Лика, ‑ но куда вы хотели вмешаться?

Старик повернулся к ней. Его сухощавые руки потянулись к ее лицу и накрыли щеки.

‑ В твою судьбу, дорогая девочка. Ты не должна была грешить с этим Падшим созданием. Дьявол пытается завладеть твоей душой, но мы не должны ему позволить это сделать. Ты слишком чиста для него и тем важнее для остального мира. Только от тебя зависит, на чьей стороне будет перевес, и если ты позволишь Сатане завладеть твоей душу, то утянешь за собой всех нас. И потому, смирись со своей судьбой, дитя мое.

Лика хлопала на него глазами, смотря в морщинистое лицо, на котором читалась печаль и искреннее сочувствие. Но тут его тонкие губы и вовсе затряслись.

‑ Мне очень жаль, ‑ добавил старик и резко отвернулся от нее.

‑ Нет, Отец Григорий, вы этого не сделаете, ‑ взволнованно произнес Эндрю.

‑ Мы должны, ‑ ответил ему старик.

‑ О чем вы? ‑ не поняла Лика.

Мистер Свон сделал шаг назад, заставляя шагнуть и ее. Казалось, он уже и сам был не рад тому, что привез ее сюда. И тут Лика заметила, что их начинают окружать люди, одетые в такие же серые плащи с глубокими капюшонами, которые скрывали их лица.

‑ Братья и сестра мои, вы сами не ведаете что творите, ‑ обратился к ним Эндрю. ‑ Посмотрите на нее, она до сих пор осталась так же чиста, как и прежде.

‑ Чего они хотят? ‑ умоляюще спросила Лика у мужчины, который не выпускал ее из объятий.

‑ Мы, Анжелика, ‑ поправил он ее. ‑ Мы хотим спасти твою душу. Но мои братья и сестра хотят это сделать самым быстрым и надежным способом. Только твое покаяние и жертва способны тебя очистить от того греха, который ты совершила.

‑ Ж... жертва? ‑ переспросила Лика.

‑ Брат мой, ‑ обратился к нему старик. ‑ Ты слишком привязался к этой девушке и не видишь очевидного. Иного пути нет.

‑ Я не верю в это!

Седой старик тяжело вздохнул. Он подошел к Эндрю и мягко положил ладонь на его руку.

‑ Пойдем со мной. Мне есть, что тебе сейчас сказать.

И мистер Свон сдался. Он передал ее в руки серым людям и пошел за Отцом Григорием, сказав ей на последок, что скоро за ней вернется. И Лика ему поверила. Она не стала впадать в панику и покорно позволила проводить ее в комнату, в которой не было никаких излишеств. Стол, стул, кровать и два шкафа для одежды и книг ‑ это все, что было внутри четырех стен. На окне, в который неистово барабанили капли дождя ‑ решетки и ставни.

‑ Вот полотенце и одежда, ‑ сказала ей женщина, кладя рядом с ней стопку сложенных вещей.

Ее лица Лика не могла разглядеть из‑ за тени, которую отбрасывал капюшон. Достав из шкафа книгу, та положила ее рядом с одеждой.

‑ Тут есть закладки. Прочти это после того, как оденешься.

‑ А что будет со мной потом? ‑ спросила ее Лика. ‑ Что вы хотите со мной сделать?

Женщина остановилась и слегка повернула к ней голову.

‑ Я буду молиться за спасение твоей души, ‑ только добавила она, прежде чем выйти.

Дверь закрылась, и в ней повернулся замок. Лика огляделась, не веря в то, что ее заперли в этих угнетающих стенах. За что? Что она плохого сделала этим людям?

Достав на свет белое перо, Лика провела по нему пальцами. Прозрачная слезинка упала на руку. Ей было так плохо без Рэмиэля, что невыносимо болело в груди. Где же он? И почему к ней не приходит?

Но резкий порыв ветра прервал ее мысли, и чья‑ то рука вырвала у нее перо.

‑ Я не верю своим глазам! ‑ воскликнула возмущенная Лилит, как только приобрела материальность.

Перо в ее руке задымилось. С громким визгом демоница бросила его на пол и с ненавистью посмотрела на девушку. Лика поежилась, ощутив знойный жар, будто на нее дыхнул сам Ад.

‑ Что ты с ним сделала? Как ты могла?! ‑ воскликнула Лилит.

‑ Ты не поймешь...

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 101112 13 Следующая ⇒