Кейт Ринка 6 страница

‑ А ты не мог бы... показать мне свои крылья еще раз, ‑ робко попросила Анжелика.

Рэмиэль снова улыбнулся, а потом встал и развел руки в стороны.

‑ Только для тебя, мой Ангел.

И черные крылья раскинулись за его спиной настолько, насколько позволяла комната. А в его раскрытых ладонях заплясали языки холодного пламени, отбрасывая тень его крыльев на стены и потолок, и отражаясь в широко распахнутых восхищенных глазах Анжелики...

***

Широко раскрытыми глазами Лика смотрела на своего Ангела. У нее даже дух захватило, таким это зрелище было невероятным... божественным. Ей казалось, что она не имеет право видеть эту красоту, она, обычный человек, попросту не достойна ее! Не достойна ни видеть, ни касаться... ни любить. И все же, Лика любила и желала дотронуться, до покалывания в подушечках пальцев, и, несмотря на то, что это прикосновение могло быть болезненным.

Отложив в сторону кисти, и совсем не замечая, как те скатились на пол, пачкая подол ее платья, в которое она до сих пор была одета, Лика подошла к Рэмиэлю. Подняв руку, она несмело поднесла пальцы к огню, который красиво плясал в его раскрытых ладонях. Он оказался холодным, вопреки всем известным ей законам.

‑ Почему оно не жжется? ‑ спросила Лика.

‑ Потому что я так хочу.

Уже смелее Лика опустила ладонь на пламя, с восхищением наблюдая, как красно‑ оранжевые языки принялись лизать ее пальцы. Но ощущение было такое, словно руку окутал поток едва теплого воздуха.

Но не пламя вызывало ее самый большой интерес.

Убрав руку, Лика сделала шаг в сторону, вставая перед его массивным крылом. Оно было великолепно ‑ чернее ночи, перышко к перышку. Легким касанием проведя рукой по одному из перьев, едва пробуя на ощупь, Лика обошла Рэмиэля, вставая за его спиной. Он, кажется, просил ее не трогать его крылья, но было так сложно сейчас себе в этом отказать. И любопытно было увидеть своими глазами тот участок спины, откуда начинались крылья... А это было... невероятно! Являясь продолжением лопаток, крылья были частью его тела, придавая спине дополнительные мышцы, которые не сильно выделялись, но даже по виду казались достаточно мощными, чтобы удерживать большой вес.

Поддавшись искушению, Лика подошла ближе к Рэмиэлю и положила руку меж его лопаток. Кожа была теплой, бархатистой и приятной на ощупь, хоть опять стало покалывать пальцы слабыми разрядами тока. Она провела рукой вниз, потом снова вверх, задевая основания крыльев, которые от ее прикосновения дернулись в стороны, раскрываясь еще шире и шурша в ночной тишине, задевая перьями стены... а мышцы под ее рукой напряглись, став тверже камня.

И неожиданно для нее Рэмиэль поднял голову к потолку и протяжно заревел, и этот рев словно завибрировал под кожей Ангела, заставляя его дрожать, от чего вздрогнула и сама Лика. Испугавшись, она сделала шаг назад, замечая, как складываются черные крылья. Доля секунды, и Рэмиэль оказался лицом к ней. Плавно и нежно скользнув рукой под скулой, он с легким надавливанием на шею придвинул ее лицо к своему и произнес:

‑ Твое любопытство доведет нас до греха, мой прекрасный Ангел.

Смотря на его глаза и губы, Лика стала ощущать, что ей перестало хватать воздуха. Кажется, она уже давно забыла сделать новый вдох. Судорожно выдохнув, она так же судорожно вдохнула и снова замерла, не зная, что ей делать и как вообще пережить его теплый и пожирающий ее взгляд, полный этой голодной нужды.

‑ К тебе спешат гости, ‑ вдруг сказал он, отпуская ее и отходя в сторону.

‑ Что? ‑ не поняла Лика.

И тут раздался звонок в дверь. Но она не ждала сегодня никаких гостей. Выходя в коридор, Лика заметила, что Рэмиэль подошел к дальнему углу ее мастерской, где стояла картина. Но не к ней он шел. Из‑ за картины высунулся уже знакомый ей чертенок и вытянул вслед за собой что‑ то кожаное. И так неуклюже он это сделал, что картина стала заваливаться на пол. Лика не успела и охнуть, как Рэмиэль поймал холст, аккуратно ставя тот обратно на место. И тут она поняла, что ошиблась ‑ Рэмиэля заинтересовала эта ее картина. На ней был изображен Темный Ангел, в объятьях которого была обычная девушка, и его крылья словно обнимали ее, вслед за его руками.

‑ Хозяин, я принес тебе плащ, ‑ сказал чертенок, поджав уши и протягивая ему свою добычу.

Даже не взглянув на него, Рэмиэль взял из когтистой лапы свою новую одежду. И Лика только сейчас отметила, что он незаметно для нее уже спрятал крылья, и теперь ничего на его широкой спине не выдавало, что они вообще у него есть. Но гладкая кожа и рельефные мышцы все равно притягивали ее любопытный взгляд.

И тут снова раздался звонок.

‑ Тебе лучше открыть дверь, ‑ произнес Ангел, продолжая смотреть на картину у своих ног.

‑ Почему? Я не хочу сейчас кого‑ то видеть.

Рэмиэль повернулся к ней, одним легким и простым движением расправляя ткань и надевая плащ. Лика даже удивилась, как у него это так ловко получается. Но удивление быстро пропало и ею разом овладел страх, стоило ей услышать, как кто‑ то закопошился в ее дверном замке.

‑ Не бойся, эти люди пришли не затем, чтобы причинить тебе вред, ‑ попытался успокоить её Рэмиэль.

Лика застыла в дверном проеме мастерской, уговаривая себя, что у нее нет причин ему не верить. А тем временем, дверь открылась, и в квартиру вломилась толпа людей в форме и с полицейскими значками. Все они замерли у двери, глядя на неё и хлопая глазами. А позади этой толпы виднелось выглядывающее из‑ за широких плеч лицо Бетси.

‑ Мисс Мун? ‑ подскочил к ней один мужчина, тыча ей в лицо свое удостоверение. ‑ Сержант Вебер. Простите за вторжение, мы не знали, что в квартире кто‑ то есть...

‑ Лика! ‑ кинулась обнимать ее Бет, когда всех растолкала. ‑ Господи, я уже не знала, что и думать. Мистер Свон меня так напугал. Его чуть удар не хватил, когда он заметил твое отсутствие, и начал такую чушь молоть...

‑ Бет, со мной все в порядке...

Перестав тараторить, девушка отстранилась и взяла ее за плечи.

‑ Лика! ‑ уже строгим голосом сказала Бет. ‑ Ты могла хотя бы мне сказать о том, что хочешь уйти? Я бы хоть предотвратила панику. ‑ И тут она заметила краску на руке Лики. ‑ И снова за мольберт, ‑ улыбнулась девушка, качая головой, но опуская глаза еще ниже, Бет увидела краску на подоле платья. ‑ О, Боже! Это же платье от Версаче!

‑ Прости, ‑ ответила Лика с виноватой улыбкой.

‑ Мисс Мун... ‑ снова обратился к ней сержант Вебер.

Но Бет не дала ему продолжить. Опустившись на корточки, она расправила ткань подола, рассматривая ущерб.

‑ О‑ ох, какой ужас! Это ты не у меня должна просить прощения, а у Версаче. Какое счастье, что она не видит, что ты сделала с ее платьем. Пойдем скорее в ванную, может еще удастся его спасти.

Бет поднялась, сталкиваясь нос к носу с сержантом.

‑ Ох, простите, я уже и забыла про вас. У нас все хорошо, пропажа нашлась. Спасибо за содействие, вы свободны.

Но обхватив Бет за предплечье, мужчина недовольно произнес.

‑ Только после того, как мы составим протокол, если вы, конечно, не против, и если дадите нам сказать хоть слово.

‑ Конечно, ‑ кивнула с улыбкой Бет.

Заполнив все необходимые документы и получив их подписи, полицейские покинули квартиру Лики. Бет стянула с нее платье и решила на нем испытать растворитель для краски, чем испортила вещь окончательно. А Лике оставалось лишь виновато поджимать губы, что она так расстроила Бет и вообще подняла шум, исчезнув столь внезапно. Когда она на приеме увидела Рэмиэля, то напрочь забыла о мирской жизни. Мистер Свон успокоился только после третьего с ней разговора. Он каждый раз намеревался к ней приехать, но Лике удалось его отговорить. К тому же, время уже близилось к рассвету, и Бет решила остаться у нее.

Рэмиэль же все время был рядом. И хоть его никто не видел, кроме Лики, он снова надел капюшон, скрыв от нее свои глаза. Хотя скорее он сделал так из‑ за того, что ему не нравился яркий свет, который горел почти во всем доме, пока в нем были полицейские.

Но когда они ушли, и Бет прекратила спасать ее платье, девушки сели на кухне, решив выпить перед сном по чашке горячего шоколада. Лика везде выключила свет, поставив на кухонный стол одну горящую свечу.

‑ Что рисовала? ‑ спросила Бет, рассеянно болтая ложкой в своей чашке.

‑ Ангела.

Бет улыбнулась, прищуривая глаза.

‑ Такого же красавчика, как и остальные?

‑ Нет, он еще красивее, ‑ ответила Лика, посмотрев на Рэмиэля, который стоял позади девушки, прислонившись спиной к кухонной мебели и сложив руки на широкой груди.

‑ Смотреть уже можно? ‑ оживилась Бет, у которой даже глаза загорелись от предвкушения.

‑ Нет, картина еще не готова. Лучше я ее тебе потом покажу, ладно?

‑ Ладно, ‑ вздохнула Бет, начиная зевать. ‑ Тогда, наверное, надо пойти поспать. Сегодня был сложный вечер.

‑ Прости, ‑ снова произнесла Лика, чувствуя свою вину.

Но Бет махнула на нее рукой.

‑ Не переживай, я уже ко всему с тобой привыкла.

Поднеся к своему рту чашку, Бет отпила немного шоколада, и чуть не подавилась, когда резко подскочила на месте. Поставив чашку, она заглянула под стол.

‑ Что случилось? ‑ спросила Лика, заглядывая туда же и... ужасаясь, когда увидела там чертенка, сидящего возле Бет. Он голодными глазами смотрел на ноги девушки, высунув длинный язык, с которого капала слюна. И тут он пододвинулся, поднимая этот язык и собираясь, кажется... лизнуть Бет?!

‑ Нет! ‑ крикнула Лика.

‑ Бабл, ‑ почти вместе с ней произнес Рэмиэль.

И чертенок замер, так и не донеся своего языка до кожи Бет.

‑ Что такое? ‑ испугалась девушка, поджимая под себя ноги и снова ныряя под стол. ‑ Что там?

Лика выпрямилась, хватаясь за свою чашку.

‑ О, Бет, там ничего нет, не переживай, это я о своем подумала, ‑ сказала она первое, что пришло в голову, понимая, что девушка поверит любому ее странному поведению.

Так и вышло. Усмехнувшись, Бет покачала головой и быстро успокоилась, снова поднося к губам чашку. А вот Лика смогла успокоиться только тогда, когда увидела, как чертенок выполз из‑ под стола. Поджав уши, он волочил лапки в сторону Рэмиэля и остановился перед ним, задрав морду.

‑ Ну почему я не могу ее лизнуть, ‑ начал он канючить.

Ему ответил другой чертенок, который ураганом забежал на кухню, с разбегу прыгнул на подол плаща Рэмиэля и забрался по нему на его плечо.

‑ Потому что ты неудачник, ‑ крикнул тот сверху, показывая сородичу язык, и так усердно это делая, что забрызгал слюной, кажется, всю кухню.

Даже Бет протерла рукой обнаженное плечо и покосилась назад, но ничего подозрительного не заметив, вернулась к своей чашке.

Оплеванный чертенок осклабился, обещая обидчику расправу. Но тот лишь усмехнулся, устраиваясь на плече Рэмиэля поудобнее и свешивая вниз свой остроконечный хвост. И тут Лика заметила, что у него в лапе что‑ то блестит. И когда чертенок поднес это " что‑ то" ко рту и откусил кусок, Лика едва не пискнула, узнавая в предмете губную помаду. Так вот кто съел всю ее помаду! Но у нее же ни одной не осталось...

" О, нет. Это помада Бетси", ‑ догадалась она, вспоминая, что девушка оставила свою сумку на тумбочке в холле.

‑ Лика, что с тобой? ‑ напряженно спросила Бет, подозрительно глядя на нее.

‑ Ничего, ‑ спохватилась Лика, стремительно вскакивая с места. ‑ Я просто подумала, что нам действительно пора ложиться спасть. Пойдем, я покажу тебе твою кровать.

Подхватив девушку за руку, Лика потянула ее за собой, выводя из кухни, и замечая краем глаза, как в чертенка, который стоял на полу, полетел пустой тюбик, попадая тому точно в лоб...

***

Рэмиэль перехватил летящего Бабла за холку, когда тот спешил надрать коричневый зад Чипу. Отбросив одного черта в сторону, он стряхнул с плеча второго.

‑ Уймитесь. И убери это, ‑ добавил он Чипу, показывая на то, что он кинул в Бабла.

Черти испуганно его слушали и активно кивали. Больше Рэмиэль не стал тратить на них время. Он хотел быть рядом с Ликой. Это было так ново и не до конца объяснимо, но ему все больше и сильнее требовалось ее присутствие рядом с ним. Он хотел ее видеть и слышать, хотел чувствовать...

Выйдя из кухни, Рэмиэль пошел вслед за Ликой. Девушка сменила платье на длинный белый халат. Но что бы на ней ни было надето, ему впервые так неудержимо хотелось немедленно все снять. Он всегда считал, что нет ничего прекраснее обнаженной женщины... такой, какой ОН ее создал. В этом была ее сила и коварство, в этом было ее притяжение, способное привлечь любое существо, в котором еще до сотворения мира было заложено мужское начало... притяжение, способное заставить оступиться даже таких, как он.

Пока Анжелика помогала расположиться своей гостье, Рэмиэль ходил вокруг них. Он наблюдал за Ликой и с жадностью ловил каждую ее улыбку, каждое движение, каждый звук ее голоса, каждый брошенный на него смущенный взгляд. Но когда гостья начала раздеваться, Лика украдкой попросила его выйти. Рэмиэль так и сделал. И оставив девушек, он прошел в мастерскую.

Стоило Рэмиэлю шагнуть в комнату, как он замер в изумлении. В центре комнаты на мольберте стоял хост. И Рэмиэль посмотрел на него, словно в зеркало. Портрет был только начат, и на хосте Архангел был изображен в полный рост, за спиной виднелись очертания будущих крыльев, а на заднем плане наброски языков высокого пламени, сквозь которые виднелись искаженные болью лица.

Подойдя к картине, Рэмиэль аккуратно дотронулся до своего написанного маслом отражения. Краска была еще влажной и осталась на пальцах, которыми он растер ее по коже. Анжелика видела его таким, каким он сейчас был ‑ ангелом, за спиной у которого бурлила боль, и кипел ад, отражаясь в его глазах. И она все равно к нему тянулась... слепо, сильно, искушающее невыносимо.

Так за что же ему досталось такое испытание?

Но, к сожалению, в этом Рэмиэль еще не разобрался, поэтому оставалось продолжать искать ответы, пока было время, пока он еще ничего не испортил.

‑ Тебе нравится? ‑ спросила его Лика, входя в комнату.

‑ Да. Ты невероятно проницательна.

‑ Спасибо, ‑ смущенно поблагодарила она. ‑ Правда, картина еще не закончена. Нужно, чтобы краска немножко подсохла, чтобы я могла нанести другой слой... ‑ говорила Лика, пока он не повернул к ней голову.

И она замолчала, кажется, позабыв, что же хотела сказать. Задержав взгляд на его губах, она опустила глаза, а потом подняла их к своей картине. И в этих глазах стояла печаль и усталость.

‑ Тебе нужно отдохнуть, ‑ сказал он, поворачиваясь к ней, делая шаг и сокращая расстояние.

‑ Да, но... ты ведь скоро уйдешь...

‑ Нет, я останусь.

Встав перед Анжеликой так, что между ними почти не осталось свободного пространства, он поднес руки к ее лицу, чувствуя, как жжется и обволакивает кожу ее свет, который тут же пожирала его темнота. Но для обоих все это было мелочью по сравнению с желанием прикасаться и чувствовать друг друга. Он аккуратно убрал упавшие ей на глаза белые пряди, слушая ее прерывистый вдох... провел пальцами по контуру скул, упиваясь этим касанием и заглядывая в блестящие глаза... и слушая ее невыносимое...

‑ Пожалуйста...

Его мужское начало снова взревело внутри, выталкивая наружу вспышки пламени с его ладоней, которые он едва успел убрать от ее лица, душа это пламя в сжатых кулаках. Невыносимо! Невыносимо было терпеть. Но пока он еще был на это способен, он будет мириться со своей нуждой. И разве он не может дать ей хоть что‑ то из того, что она просит? Он давал ей и большее...

Аккуратно обхватив ладонями лицо Анжелики, Рэмиэль притянул ее к себе. Ее губы были невероятно горячими и влажными. И Рэмиэль упивался ими, как в первый раз. Он еще не знал губ слаще и трепетней этих, и не было еще для него необходимей девушки, чем их обладательница. Хотелось в ней утонуть и раствориться, хотелось слиться воедино, хотелось сгореть от страсти... но пока можно было себе позволить сгорать от необходимости во всем этом.

Отпустив губы Анжелики, Рэмиэль подхватил ее на руки и понес в спальню, где опустил на широкую кровать. Но, к его сожалению, на этой кровати он мог сейчас позаботиться лишь о том, чтобы Анжелика отдохнула.

‑ Останься со мной, ‑ тихо попросила она, так неистово вцепившись в воротник его плаща, что Рэмиэлю пришлось бы приложить силу, чтобы отстраниться.

Рэмиэль даже растерялся, давно позабыв, что значит возлежать с женщиной на ложе, и совсем не зная, что значит находиться так близко с той, на которой он поставил для себя временную печать запрета. Но сколько можно заставлять ее о чем‑ то просить?! Он аккуратно опустился на кровать рядом с Ликой, и она тут же уткнулась носом в его грудь, опаляя кожу горячим дыханием и продолжая крепко сжимать его плащ, будто в страхе, что он исчезнет. Накрыв рукой ее побелевший кулачок, который утонул в его ладони, Рэмиэль попытался разжать напряженные пальцы.

‑ Я никуда не уйду, ‑ сказал он ей.

‑ Прости, ‑ ответила она, и разжав кулак, приложила его к своей груди, чтобы поправить непослушную ткань воротника от халата.

" Терпение и еще раз терпение... это ведь такая мелочь" ‑ сказал себе Рэмиэль, когда рука потянулась к ее щеке, которую он нежно погладил.

И тут, вполне для него ожидаемо, с другой стороны кровати появились восемь пар маленьких лап его чертей. Они вцепились в покрывало и подтянулись, чтобы высунуть над краем кровати свои любопытные морды. Эти морды молчали и озадаченно хлопали большими глазами, переводя взгляд с него на девушку. И лишь один Бабл задерживал на ней взгляд дольше других. А когда Чип разинул пасть, чтобы что‑ то сказать, Рэмиэль тут же его оборвал строгим шепотом:

‑ Тихо.

От его интонации поджал уши не один Чип, а вся четверка, но уходить они не собирались. Видимо, любопытство в них было слишком велико. И Рэмиэль понимал отчего ‑ таким они его еще не видели, а плохо различая, где заканчивается граница зла, и где начиналось нечто другое, они совали свой нос всюду, что было для них ново и интересно. Вскарабкавшись на кровать, они уселись на безопасном расстоянии от Анжелика, чтобы случайно не обжечься об ее свет, который сейчас разгорелся с чуть большей силой, чем было до их первой встречи. Пришлось одернуть только одного Буча, который надумал подшутить над Флипом. Пока этот чертенок что‑ то шептал на ухо Чипу, Буч прикусил свой высунутый язык, что придало его морде еще большую хитринку. А взяв хвост Флипа, он решил поднести его кончик к Лике. Но когда Рэмиэль произнес его имя, Буч со страху отпустил чужой хвост, получая от Флипа подзатыльник. И только строгий взгляд Рэмиэля предотвратил новую драку.

Но Рэмиэль тут же забыл о своих чертях, когда Лика завозилась рядом. Уже засыпая, девушка прижалась к нему еще теснее, проскользнув рукой под плащ... по его обнаженной коже, которая и без того зудела от необходимости в ее прикосновениях. И хрупкая рука его обняла, прижавшись ладонью к спине. Рэмиэль проклял свою сущность, вовремя успев отвести пламя с ее лица, и это пламя непривычно содрогалось от той дрожи, которая гудела в его теле, изможденном такой пыткой. С испугу черти собрались в обнимающуюся кучу и попятились назад, пока не свалились с кровати. На их счастье, кроме суетливой возни и сдавленных хрипов от них ничего не доносилось. Но стоило первым лучам солнца пробиться через шторы, черти нырнули во тьму, поспешив вслед за ночью.

Не успело солнце подняться над горизонтом, как в комнате появился новый гость, озаряя её вспышкой яркого света. Рэмиэль проигнорировал болезненные импульсы, которые вызвал в нем этот свет, надел капюшон, чтобы поберечь глаза, и терпеливо дождался, пока померкнет сияние, позволяя созерцать очертания нежеланного гостя. Шелест белых крыльев заполнил тишину, и их тусклое свечение всюду разбросало белые блики. Рэмиэль опустил глаза, лишь бы не видеть ни этих прекрасных крыльев, ни этого сияния, ни умиротворенного лица Архангела. Злость и зависть уже давно поселились внутри, рождая ненависть и презрение к тем, кто остался за пределами Ада.

‑ Здравствуй, Рэмиэль, ‑ поздоровался с ним Архангел.

‑ Здравствуй, Габриэль.

‑ Ты нашел ее, ‑ произнес гость, бросая взгляд на девушку, которая лежала в его объятьях.

‑ Как видишь.

Размеренными шагами Архангел подошел ближе к кровати, рассматривая Лику. Белые крылья мягко сложились за его спиной, чтобы не мешать. И от Рэмиэля не ускользнуло то, каким восхищением был наполнен его взгляд, обращенный на Анжелику. Рэмиэлю захотелось прижать ее к себе еще теснее, что он и сделал. Пусть у незваного гостя были благие намерения, но, так же, как и любое адское создание, он явился лишь за тем, чтобы забрать у него Лику. Заметив реакцию Рэмиэля на свой взгляд, Габриэль поднял к нему глаза.

‑ Она поистине чиста и прекрасна.

‑ Я не слепой.

‑ Позволь с тобой не согласиться, ибо тьма давно тебя ослепила...

‑ Разве ты за этим пришел! ‑ прогремел Рэмиэль, не желая слушать уже как вечность назад осточертевшие ему слова.

Лика дернулась, но глаза так и не открыла.

‑ Ты прав, не за этим.

Неосознанно сжав руку на плече Лики, Рэмиэль снова провел пальцами по ее лицу, желая успокоить. И продолжая смотреть на девушку, он добавил:

‑ Я не отдам ее ни вам, ни им. Ты зря пришел, Габриэль.

‑ Ты не в праве решать за нее.

Подняв глаза, Рэмиэль не удержался от довольной улыбки.

‑ Хочешь услышать, чего она желает?

На долю секунды на лице Архангела отразилось смятение.

‑ Погубив ее, ты погубишь слишком многое.

‑ И какое мне до этого дело? Зачем мне беспокоиться о тех, кто от меня отвернулся?

‑ Это не мы отвернулись от тебя, это ты отвернулся от нас... от НЕГО.

‑ Если нет прощения, это уже не важно.

‑ Прощение есть для каждого, даже для тебя, Рэмиэль. Ты понял бы это, если бы перестал находить утешение во лжи.

‑ Я слишком долго молил, чтобы продолжать на что‑ то надеяться.

‑ Значит, этого было недостаточно.

‑ Пусть так, но сейчас уже нет смысла об этом говорить. И я не собираюсь отказывать себе в так полюбившихся мне возможностях. За одну ночь с Анжеликой я готов не раз заключить договор с Дьяволом. Но тебе этого не понять, Габриэль. Чтобы понять, это нужно испытать самому.

‑ Грех это всегда искушение.

Рэмиэль снова усмехнулся.

‑ Я знаю, что такое грех, и уж побольше твоего. И я всегда считал, что людям дано больше, чем нам. Им дан выбор, чего никогда не было у нас, им дано прощение, и их короткая жизнь так полна и разнообразна, что я бы с большой охотой променял ее на свою проклятую бесконечность.

‑ В тебе говорит Дьявол, Рэмиэль. Нет ничего дороже смирения и любви, любви к Всевышнему, и не важно, сколько длится твой срок существования.

Рэмиэль хмыкнул:

‑ Раз ты считаешь, что во мне говорит Дьявол, то в тебе явно говорит кое‑ кто другой.

‑ Так и есть, разве ты забыл? Мы ЕГО уста, глаза и уши, и это есть истинное счастье и благо.

Рэмиэль посмотрел на Анжелику, на ее прекрасное, умиротворенное личико, на ее пухлые и сладкие губы...

‑ Нет, мое истинное счастье в ней, ‑ ответил он Архангелу, неожиданно осознав это маленькое откровение.

‑ Ты погубишь ее.

‑ Нет нужды мне это повторять.

‑ Правильно, Рэмиэль, ‑ произнес голос еще одного гостя. ‑ Не слушай его.

В углу комнаты появилось очертание фигуры. Словно сотканная из тьмы, эта фигура постепенно проявлялась, открывая взору Архидемона. Хорошо видны были лишь его глаза, горящие красными огоньками, тогда как все остальное, будто плащом, укутывала чернота, рассеиваясь вокруг него.

‑ Разве, девушка не сделала свой выбор? А, Габриэль? ‑ спросил Асмодей.

‑ Ее выбор слеп. Она не знает, на что себя обрекает, ‑ возразил Архангел, и его крылья встрепенулись, заставляя тьму демона колыхаться и сереть.

Чернота подобралась, словно в испуге, становясь меньше и плотнее, но вслед за этим по комнате пронесся низкий смех, и этот смех имел множество голосов, будто это смеялся не один, а сотня демонов вместе с Асмодеем. Это разбудило девушку, которая испуганно дернулась в объятьях Рэмиэля, открывая глаза и тут же щурясь от контраста Света и Тьмы, заполняющих ее комнату. Рэмиэль мягко закрыл ладонью глаза Лики, прижал ее голову к своей груди и прошептал:

‑ Тише, не пугайся, все в порядке.

‑ Поверь, никто из нас не будет рассказывать ей о всех минусах ее выбора, зато каждый из нас готов ей поведать о всех плюсах, ‑ продолжал демон, обращая взор на девушку.

‑ Что происходит? ‑ так же тихо спросила Анжелика, еще толком не выплыв из сна.

‑ Ты зря так радуешься, Асмодей.

Демон снова рассмеялся, отчего Анжелика задрожала, закрывая уши ладонями.

‑ Я и забыл, как с вами весело, ‑ произнес демон. ‑ Если низшие из нас сорвались с цепи и понеслись всей своей глупой массой за девушкой, это еще ничего не говорит о наших планах, мой дорогой Рэмиэль. Ты хочешь быть с ней? Так будь. Заставь ее согрешить, ты же так этого хочешь... ‑ почти пел ему демон.

Но резкий голос Габриэля прервал эту сладкую песню.

‑ Нет! Рэмиэль. Этот грех будет не только ее, но и твой.

Уголок рта Рэмиэля пополз вверх в печальной усмешке.

‑ Одним больше, одним меньше, какая разница? ‑ спросил он.

‑ Рэмиэль, ‑ снова Архангел начал свою попытку уговорить его. ‑ Ведь ты знаешь, как она для нас важна. Ты всегда это знал. И я не верю, что Чистую Душу мог привлечь кто‑ то лишь потому, что он так темен, как ты. Она не может так тянуться к твоей тьме...

‑ В нем уже ничего не осталось! ‑ яростно перебил его Асмодей. ‑ Забудь об этом, Габриэль. ‑ Вы выкинули его со своих Небес, так о чем ты сейчас просишь? Это мы приютили его, забыл? Это мы дали ему все взамен того, чего вы его лишили. Мы оставили ему крылья. Разве не так, Рэмиэль? Скажи ему.

Неосознанно Рэмиэль сжал на Лике пальцы, вовремя напоминая себе о том, кто находится в его руках.

‑ Если уж на то пошло, Асмодей, то в Аду от крыльев нет никакого толка.

‑ И кто бы ты был без них? Разве, мы не оставили тебе твою сущность?

‑ Вы сожрали ее, как жрете души.

‑ Ну‑ ну‑ ну, ты сам выбрал, как к этому относиться.

И тут, неожиданно для всех раздался голос Анжелики, которая расставила все точки над " i":

‑ Перестаньте. Без Тьмы нет Света, а без Света нет Тьмы. Зачем этот спор?

‑ Молодец, Чистая, ‑ издевательским тоном произнес Асмодей, хлопая в ладоши, которых толком даже не было видно. ‑ А мы спорим о том, кому же из нас достанется та песчинка, от которой зависит, какой же будет новая глава бытия.

‑ Какая песчинка? ‑ не поняла Лика.

Демон опять расхохотался, снова заставляя девушку закрывать уши и жаться к Рэмиэлю, который решил это немедленно прекратить:

‑ Хватит! ‑ прогремел он, обрывая смех. ‑ Убирайтесь туда, откуда пришли. Но предупреждаю ‑ я не отдам ее никому из вас.

‑ А что нам скажет сама Чистая? ‑ спросил демон.

Габриэль перевел свой взор с девушки на темный угол комнаты и произнес:

‑ Прежде чем она что‑ то решит, она должна знать, какое решение принимает.

‑ А она знает, ведь так... Анжелика? ‑ позвал демон по имени сладким голосом, заставляя ее вздрагивать.

‑ Тебе не обязательно что‑ то говорить, ‑ сказал ей Рэмиэль.

‑ Но я хочу сказать, ‑ возразила она.

Анжелика попыталась убрать его ладонь со своего лица, и Рэмиэль позволил ей это.

‑ Я уже сделала свой выбор, ‑ произнесла девушка, одаривая его теплотой своих голубых глаз.

Со стороны Асмодея послышался довольный смешок, и в комнате стало темнеть. Этот сгусток тьмы расширился, начиная передвигаться и наползать на потолок.

‑ Ну разве можно отказать такому созданию? А, Рэмиэль? Она может быть твоей и душой, и телом. Так возьми ее...

Рука Рэмиэля потянулась к лицу Анжелики и накрыла ее щеку, слегка сжимая пальцы на коже о того напряжение, в котором он находился. Но ни слова коварного демона подтолкнули его к этому. Эти слова были лишь толикой того искушения, с каким к нему тянулась Анжелика.

Ее взгляд, ее слова, вся она! Она так была ему необходима...

И только умоляющий голос Габриэля заставил его остановиться:

‑ Рэмиэль...

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒