ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 16 страница

– Понятно. – Машина качнулась в воздухе, ее аура приобрела серо‑ синий оттенок. – Ну, как я сказал, пока мы на борту корабля… Прошу меня извинить.

Дверь за ним захлопнулась.

– «Кхе‑ кхе» – это, кажется, приемлемая будилка. Попробуем: кхе‑ дерьмо‑ кхе.

Она открыла глаза и обнаружила, что смотрит на человека, который, скрестив ноги, сидит в двух метрах от нее почти посредине каюты. На нем были те же темные одеяния, что на Демейзене, и – когда он мигнул, подтверждая, что она и на самом деле видит то, что видит, – она поняла, что перед ней поздоровевшая, пополневшая версия сухопарой фигуры, которая всего несколькими часами ранее прощалась с ней.

Она села, чувствуя, как вихрятся вокруг ее тела перья, как они схлынули в стороны. Она была рада, что на ней пижама, но не очень – тому, что отослала шлеп‑ автономника.

Демейзен поднял длинный палец.

– Один секунд. Вам может понадобиться вот это.

В нижней частя поля ее зрения красными буквами загорелось слово ИМИТАЦИЯ, на сей раз на марейне.

– Что тут происходит, черт побери? – сказала она, подтягивая колени к груди. На головокружительное мгновение она снова оказалась в своей комнате в городском доме в Убруатере десятью годами ранее.

– На самом деле меня тут нет, – сказал Демейзен, подмигивая ей. – Вы меня не видели, верно? – Он рассмеялся, раскинул в стороны руки, оглядел каюту. – Вы хоть представляете себе, насколько все это невероятно? – Он упер локти в колени, а подбородок – в согнутые пальцы. Слишком длинные, слишком многосуставные, они образовали подобие клетки. – Этот долбаный старый дилижанс думает, что он все еще крутой боевой корабль – как же, ведь у него сняли какие‑ то старые системы, а большинство других усовершенствовали. Шансов на то, что пассажир сможет с кем‑ то перекинуться словечком тет‑ а‑ тет, не больше… не знаю, чем ему сесть на космическую мель.

– О чем вы говорите? – спросила она, оглядывая каюту. Слово ИМИТАЦИЯ двигалось вместе с ее взглядом, словно субтитр.

Лицо у Демейзена словно скривилось.

– Хотя таких вещей и нет в природе. Может быть, столкнуться с астероидом. Не знаю. В любом случае, снова вас приветствую, – сказал он. – Но вы не рассчитывали увидеть меня так скоро.

– Рассчитывала, что не увижу никогда.

– Неплохо сказано. А еще вы, наверняка, спрашиваете себя, почему я здесь.

Она, глядя на него, покачала пальцем у нижней части своего лица.

– Можно убрать это…

Он щелкнул пальцами. Звук получился тревожно резкий, громкий. Она чуть не подпрыгнула.

– Прошу, – сказал он. Слово ИМИТАЦИЯ исчезло.

– Спасибо. Так зачем вы здесь, даже если только виртуально?

– Чтобы сделать вам предложение.

– Чтобы я стала вашей следующей аватарой и подвергалась унижениям?

Он снова поморщился.

– Ну, это делалось только для того, чтобы огорчить Джоликси. Вы видели того типа, в котором я… перебивался. Я освободил его на ваших глазах. Он был в полном порядке. Я даже пальцы ему залечил. Вы разве не заметили этого сегодня утром?

Она не заметила.

– И потом, он ведь на все сам согласился. И я вовсе не унижал его. Он разве сказал что‑ нибудь такое? Разве сказал – когда я его отпустил? Я не стал посылать видеозапись, не стал просить об этом ЗСБРСГ. Так что я честно не знаю, что случилось после моего ухода. А он – он не делал заявлений?

– Он вообще ничего не помнил. Он даже не помнил, что был аватарой. Он думал, что это вот‑ вот может случиться.

Демейзен взмахнул руками.

– Ну, а я что говорю?!

– А что вы говорите? Ваши слова ничего не доказывают.

– Нет, доказывают. Если бы я и в самом деле был таким коварным, то я бы оставил этого долбаного хера с кучей ложных воспоминаний, наполненных всевозможными идиотскими фантазиями о Контакте, которые он себе воображал, прежде чем согласился на эту фигню. – Он взмахнул веером слишком длинных пальцев. – Но мы отошли от темы. Вы должны выслушать мое предложение.

Она подняла бровь.

– Должна?

Он улыбнулся. В первый раз, подумала она, он улыбается не напускной, а искренней улыбкой.

– Прекрасная попытка изобразить пренебрежительное безразличие, – сказал он. – Но мой ответ – да, должны.

– Ну, хорошо. Что же это за предложение?

– Полетим со мной. Не обязательно сейчас, но полетим.

– Куда?

– На Сичульт. К вам домой.

– Я и без того лечу туда.

– Да, но очень медленно и в сопровождении шлеп‑ автономника. Кроме того, они попытаются вас отвлечь.

– Как это они попытаются меня отвлечь?

– Сказав вам, что нашли корабль с полным изображением вашего тела – «Не тронь меня, я считаю». И там действительно есть ваше изображение, так что это не ложь, но они попросят вас сделать крюк, чтобы вернуть ваше прежнее тело, или скопировать все татуировки на ваше нынешнее, или еще что‑ нибудь в этом роде. А это будет означать серьезную задержку, в особенности с учетом того, что вы летите на этой древней рухляди.

– Возможно, я так или иначе захочу это сделать, – сказала она. Она почувствовала боль, в которой была утрата и надежда одновременно. Как здорово было бы увидеть ее прежнее привычное тело. Даже если она не захочет вернуть свои татушки, может быть, никогда не захочет… во всяком случае, пока не вернется, не сумеет подобраться поближе к Вепперсу и не извернется, чтобы его убить.

– Это не имеет значения, – сказал Демейзен, рубанув рукой воздух. – Да я сам доставлю вас туда, если вы настаиваете, только это будет быстрее. Дело вот в чем: останьтесь на этой черепахе – и вы попадете домой не раньше, чем через девяносто дней, и при вас неусыпно будет присутствовать шлеп‑ автономник.

– А если с вами?

Он подался вперед на скрещенных ногах, лицо его внезапно посерьезнело, и он сказал:

– А если со мной, то вы попадете туда за двадцать девять дней и у вас не будет никакой няньки, которая испортит все веселье.

– Не будет шлеп‑ автономника?

– Не будет.

– И никаких унижений? Я имею в виду, в отношении меня – так как вы унижали этого беднягу? Включая и те унижения, о которых я забуду?

Он нахмурился.

– Вы еще не выкинули этого из головы? Конечно, никаких унижений. Клянусь.

Она задумалась, через несколько секунд сказала:

– А Вепперса вы мне поможете убить?

Он откинул назад голову и громко рассмеялся. Имитация убедительно придала гулкость этому звуку в просторной каюте.

– Ах, если бы только я мог, – сказал он, тряхнув головой. – Вы, моя дорогая, сами можете совершить знаковое убийство, не придавая ему дипломатического оттенка, что случится, если в это будет вовлечена Культура.

– И вы мне ничем не сможете помочь?

– Я предлагаю доставить вас туда быстрее и без этого сраного шлеп‑ автономника.

– Но никакой помощи в том, что я собираюсь сделать, добравшись до места.

Он ударил себя по лбу.

– Черт меня раздери! Что еще вы хотите?

Она пожала плечами.

– Чтобы вы помогли мне убить его.

Одной своей длиннопалой рукой он на мгновение закрыл глаза.

– Что ж, – сказал он на вдохе, убирая руку от глаз и устремляя взгляд на нее, – есть всего один вариант. Максимум, что я могу вам предложить, это одного из моих собственных автономников, или ножевую ракету, или какую‑ нибудь волшебную пуговицу с силовым полем на ваш плащ, или волшебную вставку в платье, или хер его знает что хотя бы для защиты, если ничего другого… я не могу, потому что в том маловероятном случае, если вы прикончите этого факера или попытаетесь, но у вас не получится – гораздо более вероятный сценарий, если уж говорить откровенно, – и они найдут на вас какие‑ либо гаджеты Культуры, то мы ни с того ни с сего становимся плохими ребятами, и – хотя эта хрень со всех сторон, как ни посмотри, такая развеселая штука, – тут даже я говорю «нет». Если только, естественно, меня не попросит об этом надлежащим образом созванный комитет моих стратегически информированных интеллектуальных начальников. Но это уже совсем иное дело.

– Тогда зачем вы вообще предлагаете мне помощь?

Он усмехнулся.

– Ради собственного удовольствия. Хочу посмотреть, на что вы готовы, чтобы досадить ЗСБРСГ, и Джоликси, и всем прочим жопоголовым засранцам из Контакта, а еще потому, что мне и самому туда надо. – Он поднял обе щелевидные брови. – Не спрашивайте зачем.

– А откуда вам все это известно?

– Вы мне довольно много рассказали вчера вечером, детка. А остальное… – Он снова раскинул руки. – У меня хорошие связи. Я знаком с Разумами, которым много чего известно. А конкретнее, много чего из подобной дребедени.

– Так вы из Особых Обстоятельств?

Он помахал рукой.

– Технически ни корабли, ни Разумы на самом деле не являются частью Особых Обстоятельств – я имею в виду в организационном, иерархическом и юридически корректном плане. Все, что мы делаем, это оказываем помощь по мере сил, если подворачиваются какие‑ нибудь конкретные, ограниченные во времени обстоятельства. Но да. – Он вздохнул, выражая нечто среднее между терпением и раздражением. – Слушайте, у меня мало времени, даже эта телега заметит меня, если я буду торчать тут вечно, так что мне нужно отправляться. Вы должны подумать. Предложение остается в силе в течение следующих восьми часов. До полночи по местному времени. После этого мне нужно будет отчаливать. А вы подождите. Они устроят вам эту встречу с «Не тронь меня, я считаю» или чем‑ то, его представляющим. – Он откинулся назад, кивая. – Семсаринский пучок. Будьте внимательны – вы услышите это название – Семсаринский пучок. – Он помахал ей рукой. – А теперь можете снова ложиться спать.

Она вздрогнула и проснулась. Села. Свет в каюте включился на ее движение, медленно, от почти полной темноты перешел к распространившемуся по всей каюте мягкому сиянию. Корабль производил повсюду вокруг нее тихие шелестящие звуки.

Она снова упала на спину, подняв маленький организованный шторм умных снежинок.

Несколько мгновений спустя свет тоже погас.

– Местонахождение?

– Что?

– Где произойдет это рандеву? – спросила она Колльера‑ Фалпайза. Они находились в части корабля, имеющей форму гигантского эркера. Она сидела за столиком, ела – это был отчасти завтрак, отчасти ранний ужин. Ее обдувал ветерок, приносивший запахи океана. Она закатала рукава и брючины пижамы, чтобы икрами и руками чувствовать теплый ветерок. Вогнутая стена вокруг нее создавала впечатление безоблачного голубовато‑ зеленого неба, покрытой рябью поверхности зеленого океана и белоснежных бурунов, накатывающихся на голубой песок широкого пустынного берега, обрамленного чуть покачивающимися деревьями. Даже пол под ее ногами участвовал в иллюзии – ребристые, грубоватые, словно отполированные, хотя и неровные деревянные планки под ногами, какими устлан бережок у виллы или курорта в каком‑ нибудь приятном, теплом и отдаленном месте. Она почти закончила блюдо из совершенно неопознаваемых, но идеальных на вкус свежих фруктов. Утоляла разгулявшийся аппетит.

– В некой части неба есть место, которое называется Семсаринский пучок, – сказал ей маленький автономник так, будто ей на самом деле не стоило засорять голову такими глупыми подробностями. – Там и предполагается это рандеву.

– Мм‑ мм. – Она отхлебнула воды, прополоскала рот.

Автономник, паривший над столом вблизи ее правой руки, несколько мгновений молчал, словно задумавшись.

– Вы… вы знаете об этом?

Она проглотила воду, протерла рот мягкой, как пух, салфеткой, посмотрела на несуществующие берег и море, потом перевела взгляд на маленький кремового цвета автономник и улыбнулась.

– Попросите, пожалуйста, корабль связаться с Универсальным наступательным кораблем «Выход за пределы общепринятых нравственных ограничений».

– Что? Зачем?

– Ну, доведите мысль до конца. Скажите, что так не принято.

– Не принято – это мягко сказано. Это грубо, это подозрительно. – Коробкообразный корабельный автономник развернулся в воздухе, отворачиваясь от ухмыляющейся физиономии Демейзена в сторону Ледедже. – Госпожа И'брек, – холодно сказал он, – не могу даже найти слов, чтобы выразить, насколько это в высшей степени немудрый поступок; откровенно говоря, даже глупый и опасный. Извините, что говорю так прямо. – Он кинул взгляд в сторону Демейзена. – Мне казалось, вы видели, как эта личность, этот корабль ведет себя с невинными человеческими существами. Я не могу поверить, что вам пришла в голову такая рискованная и безрассудная мысль.

– Гмм‑ м, – сказала Ледедже, кивая. – Знаете, я, пожалуй, не буду брать этот багаж. – Она нахмурилась, глядя на два небольших чемодана, врученных ей Смыслией. Они стояли у ее ног в главной гостиной корабля. Рядом с ней расположился Демейзен, перед ними парили два автономника. Она повернулась к Демейзену. – Вы мне достанете?..

– Конечно.

– Госпожа И'брек, – сказал Колльер‑ Фалпайз, показывая голосом, что ему с трудом удается сохранять спокойствие. – Я, конечно, полечу с вами…

– Конечно, – согласился корабельный автономник, поворачиваясь к Демейзену.

Последовала заминка, но всего лишь кратчайшая.

– Что? О да, конечно, – сказал Демейзен, энергично кивая.

– Так. Значит, вы согласны? – сказал Колльер‑ Фалпайз, замирая прямо перед Демейзеном. – Я сопровождаю госпожу И'брек?

– У меня и в мыслях ничего иного не было, – торжественно произнес Демейзен.

– Хорошо. – Поле ауры маленького автономника засветилось одобрительным розовым сиянием. Он неторопливо повернулся к Ледедже. – Поскольку мы все согласились, что я буду вас сопровождать, с целью, конечно, обеспечения вашей безопасности…

– Главным образом от вас, – сказал Демейзен, мимолетно ухмыльнувшись. Он наклонил голову и поднял руку, когда поле кремового автономника засияло ярко‑ серым. – Прошу прощения, – сказал он.

– И, тем не менее, – продолжил Колльер‑ Фалпайз, – я все равно держусь того мнения, что это глупый, ненужный и опасный поступок. Пожалуйста, я вас прошу, не делайте этого.

Ледедже улыбнулась ему, потом посмотрела на автономник корабля.

– Спасибо вам за помощь, – сказала она. Потом снова посмотрела на Демейзена. – Я готова, когда будете готовы вы.

– Я приготовлю шаттл, – сказал корабельный автономник.

Демейзен помахал рукой.

– Не надо. Мы телепортируемся.

– А госпожа И'брек была поставлена в известность?..

– Не исключена возможность, что телепортация вам противопоказана, – вздохнув, сказал Демейзен. – Да, я ей зачитал ее последние права.

Поле Колльера‑ Фалпайза снова приобрело холодно‑ серый оттенок.

– Вы не спросили у меня, согласен ли я на телепортацию, тогда как существует гораздо более простой метод перенести нас с корабля на корабль.

Демейзен закатил глаза.

– Отлично, можете лететь шаттлом, вы, непорочно‑ прочный автономник, маленький‑ удаленький шлеп‑ защитник. А я телепортирую мучительно уязвимый органический мешок кишок, газов и жидкостей, который, в отличие от вас, совершенно не испытывает чувство страха.

– Откровенно говоря, я не верю, что вы меня дождетесь, – сказал маленький автономник. – Я буду телепортироваться вместе с госпожой И'брек. В том же самом поле перемещения, если вы не возражаете.

– Чтоб я пропал! – выдохнул Демейзен. – Какое высокомерие. Отлично! Пусть будет по‑ вашему. – Он показал на автономник корабля. – Вот что я вам скажу, дедушка: может, вы сами и проведете эту долбаную телепортацию? Переместите их обоих ко мне.

– Я так или иначе собирался предложить это, – холодно сказал корабельный автономник.

– Отлично, – сказал Демейзен с ноткой раздражения в голосе. – Ну, мы можем начать? Прямо сейчас. Ваша досточтимость, может быть, несется во весь дух, а я плетусь пешком. Начинаю нервничать.

– Прошу меня простить, – сказал кремовый автономник, подплывая поближе к Ледедже и легонько прижимаясь своей плоскостью к ее животу. На ней были новые брюки и топик, которые она полюбила, обретя новое тело. – Вы уверены, что не хотите брать с собой багаж?

– Абсолютно уверена.

– Готовы оба? – спросил корабельный автономник.

– Целиком и полностью.

– Да.

– После вас, – сказал Демейзену корабельный автономник.

– Увидимся там, – сказал он Ледедже, потом вокруг него образовался серебристый овоид, мигнул и исчез.

Мгновение спустя Ледедже на миг увидела собственное искаженное лицо.

Корабельный автономник откинулся назад, чтобы видеть потолок, куда воспарил шлеп‑ защитник Колльер‑ Фалпайз в тот миг, когда исчезло поле перемещения вокруг него и Ледедже И'брек. Колльер‑ Фалпайз, сильно накренившись, несколько раз ударился о потолок – ни дать ни взять частично сдувшийся выпущенный из рук воздушный шарик. Поле его ауры светилось цветами нефти, пролитой в воду.

– Шао, шум‑ шан‑ шино, шоловалова, ру, шува… – бормотал он.

Коробкообразный корабельный автономник с помощью собственного светового эффектора изобразил эквивалент пощечины. Колльер‑ Фалпайз задрожал, прижимаясь к потолочной арматуре, потом боком полетел вниз. На мгновение он засветился желто‑ оранжевым светом, потом словно встряхнулся. Выпрямившись, он замер на том же уровне, что и корабельный автономник, поле его ауры побелело от гнева.

«Сукин сын».

«Если вас это утешит, – отправил корабельный автономник, – то я даже не знаю, как он это сделал. Могу только сказать, что он не выкинул вас назад, сначала пропустив. Этот ублюдок разорвал мое поле перемещения посредине. Я даже не знал, что мы умеем делать такие вещи. Это в высшей степени удручающе».

«Вы успели оставить что‑ нибудь на девушке? »

«И на ней, и в ней. Лучшие штучки, какие у меня были. Я как раз жду…»

Над корабельным автономником мелькнуло серебристое сияние, за которым раздался хлопок – разрушилось входящее поле перемещения. Вниз стали падать крохотные компоненты, на вид всего лишь пылинки, проводки не толще волоса, несколько песчинок. Корабельный автономник выставил свое поле‑ манипулятор и поймал все это.

«Вернул – они теперь здесь. – Автономник своим полем‑ манипулятором слегка подбросил все эти штуки, словно взвешивая. – Да. Все здесь, до последнего пикограмма».

«Сукин сын», – повторил второй автономник.

«Пробую связь. Результат нулевой. – Корабельный автономник поднялся на полметра, потом медленно опустился. – Пожалуй, это оно и есть».

Сенсорный блок показал двум автономникам другой боевой корабль длиной сто шестьдесят метров, он расцветил множество полей своего высокоскоростного двигателя для перелетов в глубоком космосе сиянием, в котором не было никакой нужды. На мгновение «Выход за пределы общепринятых нравственных ограничений» проявился в реальном пространстве как черный абсолютно отражающий овоид, потом, мигнув, он исчез с такой скоростью, что даже тонко отлаженные сенсоры Быстрого Пикета не отследили этого движения.

ГЛАВА 13

На такой глубине во льду требуется серьезное охлаждение. Иначе ты закипишь. Ну, или закипишь, если ты обычный гуманоид или вообще обычное существо с биохимией, которая не совместима с температурами за пределами узкой полосы между замораживанием и кипением. Охлаждайся внутри льда, или вскипишь заживо. Альтернатива этому – расслабься, и громадное давление раздавит тебя даже быстрее, чем закипятит до смерти температура.

Все это было, конечно, относительно. Ниже точки замерзания или выше точки кипения чего и где? Он полагал, что для него как представителя пангуманоидного метавида привычной средой сравнения была вода, причем жидкая вода при стандартных температуре и давлении, но, с другой стороны: чьи стандартные температура и давление?

Здесь, внутри водяной планеты на глубине в сто километров под поверхностью теплого океана, одно только давление столба воды превращало воду сначала в шугу, а потом в лед. Это был лед высокого давления, а не низкой температуры, но, тем не менее, это был лед, и чем ближе ты находился к центру планеты, тем тверже и горячее становился лед, разогреваемый тем самым давлением, которое трансформировало воду из жидкого состояния в твердое.

Но при всем при том во льду имелись дефекты и вкрапления: трещины, сопряжения – иногда шириной всего в одну молекулу – между объемами твердого тела, куда могли просачиваться другие жидкости, находящиеся среди громадных обжимающих масс окружающего льда.

А если ты эволюционировал здесь или тебя тщательно создали для жизни в этих условиях, то живые существа могли существовать во льду. Тонкие до прозрачности щупальца, скорее похожие на сильно растянутые мембраны, чем на живое существо, они были способны передвигаться вниз и вверх по этим трещинам, пустотам, швам во льду в поисках пищи – поедали те самые минеральные вкрапления, или, в случае хищников, обитающих в глубоком льду, атаковали сами эти пасущиеся существа.

Он – такой, каким он был сейчас, – эволюционировал не здесь. Теперь он был имитацией существа, организмом, созданным для обитания в компрессионном льду водного мира. Но только имитацией. На самом деле он был не тем, чем казался.

Он начинал сомневаться, а был ли он вообще когда‑ либо прежде.

Льда внутри водной планеты на самом деле не было, как не было и самой планеты или звезды, на орбите которой вращалась планета, как не было галактики и вообще всего, что казалось реальным, независимо от того, из какой дали, по вашему мнению, вы смотрели. Или из какой близи. Всмотрись во что угодно – и найдешь все ту же зернистость, которая проявлялась в Реале; мельчайшие единицы измерений в обоих мирах были одинаковы, будь то единицы времени, расстояния или массы.

Для некоторых людей это, конечно, означало, что сам Реал в реальности не был реален, во всяком случае не являлся последним подлинным оплотом неимитационного мира. В соответствии с этим взглядом, все находились в вечно существующей имитации, просто не осознавали этого, и достоверные, точные виртуальные миры, созданием которых они так гордились, представляли собой имитацию внутри имитации.

Но такой образ мышления предположительно вел к безумию. Или к некоему безразличию, обусловленному приятием этого положения, безразличию, которое можно было эксплуатировать. Один из самых эффективных способов выбить из человека всякий дух сопротивления – это убедить его, что жизнь – шутка, этакая выдумка, кем‑ то полностью контролируемая, и, что бы они ни думали, что бы ни делали, все это не имеет никакого значения.

Все дело состояло в том, полагал он, чтобы постоянно помнить о вероятности такой теории, но ни на мгновение не воспринимать эту идею всерьез.

Размышляя об этом, он вместе с другими соскользнул в ледяную трещину, имеющую многие километры в длину и один в высоту. По человеческим представлениям они были чем‑ то вроде спелеологов, исследователей земных глубин. Хотя и это не могло оправдать подобное существование.

Они, казалось ему, подобны отдельным нитям вязкой нефти, просачивающейся между ледяными плитами в том, что он все еще воспринимал как обычный мир, каменистую планету с горными пиками и ледяными шапками на полюсах.

Он возглавлял небольшую, но действенную единицу, отряд трещиноходов из тридцати высокопрофессиональных бойцов, вооруженных ядами, химической микровзрывчаткой и упаковками растворителя. Большинство (а может, и все) морпехов и машин, в чьи образы он вселялся за те десятилетия субъективного времени, что длилась великая война, сочли бы такое оружие до смешного неэффективным, но здесь – где все эти морпехи или военные машины не продержались бы и доли секунды – оно было совершенно убийственным. Они имели относительно высокие звания, – он был здесь майором, хотя на любом другом театре был бы генералом, – но это отражало важность их миссии.

Он ощущал присутствие каждого из них, химические градиенты и электрохимические сигналы, проходящие внутри них и между всеми ними, в буквальном смысле связывали его со всеми тридцатью морпехами под его началом. Справа от него находился капрал Бьозуэл, который просачивался, соскальзывал в особенно широкий канал, на краткое время опережая всех остальных по глубине проникновения; вдали слева и чуть впереди капитан Мивадже вел, словно по трехмерному лабиринту, по замысловатой системе трещин отделение из четырех специалистов, вооруженных растворителем. Сначала Бьозуэл, потом морпехи один за другим между ними сообщили о сильном ледотрясении. Ватюэйль мгновение спустя и сам почувствовал его.

Лед, казалось, затрещал и застонал, пространство, в котором находилась большая часть Ватюэйля, сжалось, сузилось на полмиллиметра. Другая его часть оставалась в полости чуть выше и дальше, эта полость чуть‑ чуть расширилась и пыталась теперь затащить его туда. Ему пришлось ухватиться крепче, сопротивляться сильнее, чтобы продолжить свое медленное продвижение вниз, в направлении ядра.

«Все в порядке, господин майор? » – пришел вопрос от лейтенанта Лиске.

«Порядок, лейтенант», – транслировал он назад.

Ватюэйль еще раньше почувствовал, что все они остановились, замерли на месте, когда компрессионная волна ледотрясения прошла вокруг них. Замерев, они на мгновение замедлили свое продвижение, а в таких ситуациях это было чревато неприятностями, если только ты не находился в широкой трещине, собираясь войти в более узкую; но так оно и произошло, так ты и вел себя, такова была человеческая природа, или животная природа, или природа сознания – называйте как хотите; ты останавливался и выжидал в надежде и страхе, надеясь, что не погибнешь, и страшась, что лед вокруг тебя сместится, а еще страшась того биохимического ужаса, который может уничтожить ту единую живую сеть, в какую они превратили себя, когда их так сожмет в сомкнувшейся трещине, что они превратятся в отдельные, одиночные молекулы, расплющенные в ничто, расхимиченные в небытие.

Но вот ледотрясение закончилось, и они остались целы и невредимы. Они продолжили продвижение, продвигаясь все глубже и глубже в лед водяной планеты. Он послал электрохимические сигналы всем, извещая, что они все живы. Но они не могли позволить себе расслабиться только потому, что в данном конкретном малом случае из множества других опасность миновала; они приближались к уровню, где можно было столкнуться с оборонительными линиями и охраной.

Он спрашивал себя, как можно охарактеризовать то место, где они находились. Оно не было частью основной военной имитации. И оно не было еще одной имитацией внутри этой. Оно было чем‑ то отдельным, располагалось где‑ то в другом месте; оно было похоже на другие имитации, но находилось в стороне от них.

По сети отряда, от морпеха к морпеху, внезапно прошел сигнал от Бьозуэла:

«Что‑ то есть, господин майор…»

Ватюэйль дал команду всем остановиться, и все они остановились так быстро, как это было возможно, чтобы не вызвать еще каких‑ либо нарушений во льду.

Он выждал несколько мгновений, потом транслировал:

«Что там у нас, капрал? »

«Движение впереди, господин майор».

Ватюэйль, как все остальные, замер в ожидании. Бьозуэл был, как и все они, профессионал, все прошли тщательный отбор. Он сообщит, когда будет о чем. А пока лучше всего дать ему прислушаться, принюхаться, почувствовать, есть ли какие‑ либо колебания в стеклянистой темноте окружавшего их льда.

Впрочем, они мало что видели после высадки с субмарины в шугу на дне океана несколькими часами ранее. Видеть здесь было абсолютно нечего; в четверти километра от поверхности океана уже царила полная темнота, что уж говорить о сотне километров.

После того как они вошли в лед, видели они лишь несколько далеких вспышек космических лучей, да поверхностное ледотрясение, когда они погрузились несколько менее, чем на километр, дало некоторую пьезоэлектрическую активность, включая несколько слабых миганий, но их глаза, какие уж они у них были, являли собой наименее востребованный орган восприятия.

«Ха! – Это восклицание пришло по переданной химическим способом волне радостного воодушевления и облегчения, пронеслось по отряду морпехов так, будто они были одним целым… – Прошу прощения, господин майор, – отправил Бьозуэл. – Не хотел рисковать, передавая оттуда Столкновение с противником Противник нейтрализован».

«Поздравляю, Бьозуэл. Противник идентифицирован? »

«Передаю, господин майор». Сложный набор химических идентификаторов и градиентов передался по сети отряда Ватюэйлю. Охрана. Одиночная, высокочувствительная, но фактически неразумная единица на тайном посту в ледяной трещине – Бьозуэл почуял ее, прежде чем она успела почуять его. В любом случае на это только им и оставалось надеяться. Изучая результат анализа парализованного умирающего существа, Ватюэйль не обнаружил свидетельств того, что оно успело передать какую‑ либо информацию, прежде чем Бьозуэл поразил его и начинил ядом.

Ватюэйль передал необходимые подробности остальным членам отряда.

«Будем исходить из того, что впереди будут и другие, – транслировал он. – Бьозуэл, что там впереди от того места, где ты находишься? »

«Все в порядке, господин майор. Насколько видно, все в порядке. Ничего, что вызывало бы подозрения, подслушивающего, принюхивающегося».

«Хорошо. Мы меняем построение, – транслировал Ватюэйль. – Остальная часть первого отделения и второе отделение следуют за Бьозуэлом. Третье и четвертое перегруппируются, сохраняя ту же дистанцию, и не прекращают зондирование по мере спуска. У нас есть параметры одного противника – будьте к ним вдвойне внимательны, но имейте в виду, что возможны и другие типы. Мы здесь собираемся в кулак, концентрируемся. Будьте максимально начеку».

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒