В ловушке паутины

Скрестив руки на груди, я сказала:

- Похоже, эти ваши испытания ведут к смерти, смерти и, о, неужели, смерти. Не думаю, что мы будем играть с вами дальше.

Ахмос не переводил. Он смотрел на меня со смесью «тебе-не-стоило-этого-говорить» и неприкрытой гордости, его серые глаза прищурились, а уголок рта приподнялся. Я вскинула брови, прося его сделать что-то, и он выдохнул. Ахмос точно перевел мои слова, хоть говорил не так сердито. Король склонил голову, размышляя. Он явно был не глупым, и ему нравилось играть с нами.

Я видела таких мужчин на праздниках моего отца. Они улыбались на миллион долларов, выглядели впечатляюще, но житель острова, сидящий рядом с нами, жующий сырых жуков, был не менее хитрым, чем ребята в дорогих костюмах из Нью-Йорка. Он был умнее их и точно увереннее.

Король сделал глоток из чаши с горячей ароматной жидкостью. Пар поднимался оттуда, пахло свежими приятными специями. Я уловила нечто, похожее на корицу и анис. Если бы нам предложили, я бы попробовала. Его лицо казалось моложе, пока он пил, то ли от напитка, то ли от пара, то ли от его радости из-за нашего грядущего поражения.

- Начатые испытания, - сказал он между глотками, - нужно закончить. Твой мужчина согласился, если я правильно помню. Вы обязаны закончить начатое, хоть это и опасно. Мой народ не любит тех, кто не держит слово.

- Держит слово? – парировала я. – У нас и выбора не…

Ахмос опустил ладонь на мое колено и перебил:

- Если не возражаете, мы хотели бы встретить Ананси как можно скорее.

- Конечно. Конечно, - сказал король.

- Ахмос, - прошипела я, схватив его за руку. – Вряд ли это хорошая идея. Мы тратим время, развлекая этого чудака, а должны искать твоих братьев.

- Знаю, это выглядит так, Лили, – тихо ответил он. – Но этот король и его деревня – все, что мы нашли на этом острове не сломанным.

- Как это понимать? – спросила я.

- Не знаю точно. Но когда я смотрел возможные пути, увидев горлянки, один сиял ярко. И я знал поэтому, что нам нужно в этом участвовать.

- Хорошо, но теперь нам нужно победить большого паука. Я бы такое встречать не хотела.

- Встреча с пауком не должна сильно отличаться от муравьев. Это может быть даже проще, ведь мы имеем дело с одним существом.

- Ладно, я понимаю это, но во всех фильмах с большими пауками…

«Что за фильмы? » - спросила Эшли, пока я пыталась остановить обрывки «Арахнофобии» в голове.

Я вздохнула.

- Не важно. Хорошо, что вы не видели длинноногих созданий Голливуда, которые вылезают по ночам. Может, этот паук не так и плох, - сказала я, пытаясь убедить не только их, но и себя. Тиа не боялась пауков, а Эшли они нравились. Она даже ухаживала за пауком в преисподней, плела из его паутины для себя гамак.

Только я была в ужасе от мысли о встрече с огромным пауком, желающим моей плоти. Я вскинула руки.

- Ладно. Но если нас будут есть, я буду повторять «Я же тебе говорила», пока мы не погибнем, - мужчина рядом со мной попытался ободряюще улыбнуться, но я не успокаивалась.

Я не была глупой блондинкой, кричащей из-за жуков, но большие пауки? Я не была идиоткой. Когда Годзилла прибыла в Манхэттен, местные были достаточно умными и сбежали. Эта ситуация была схожей. Но только я говорила об этом, и меня никто не слушал.

Маленький король встал и хлопнул в ладоши.

- Оружие вы оставите здесь.

- Нет уж, - я потянула свой лук, когда воин снял его с моего плеча.

- Мы все сохраним, - заверил нас король.

Ахмос не давал мне выбора, и я неохотно сдалась и смотрела, как мое оружие уносят в хижину короля. Двое солдат вышли вперед и привязали наши запястья друг к другу грубой веревкой. Я подняла запястья и убийственно посмотрела на Ахмоса, а потом с неохотой пошла за ним и туземцами в джунгли.

Когда мы пришли в нужную точку, к высокому деревянному шесту на маленькой поляне, коротышка подвел меня туда. Он сделал шоу, привязывая меня к шесту в стиле «девушку-пожертвуют-Кинг-Конгу». Я могла бы ударить его, но слушалась желаний остальных. Я ворчала и пыталась ткнуть его по ноге, когда он до боли затянул веревки. Когда он поверил, что я не сбегу, он пошел к своим.

Ахмос при этом помогал определить дерево, куда привяжут его.

- Серьезно? – проворчала я. Эта игра уже затянулась. Ахмоса успешно привязали, и тот, что вел меня, ударил в колокол. – Хорошо, - сказала я, когда он ушел с поляны. – Ужин подан. Еще и с оповещением, куда очевиднее? – прокричала я ему вслед.

Деревья дрожали, и я сверлила Ахмоса взглядом.

- Чтобы ты знал, в этом я виню тебя, - завопила я.

- Все будет хорошо, любимая, - отозвался он.

- О, нет. Сейчас милые слова не помогут!

- Сосредоточься. Используй свою силу, - сказал он так, что голос звучал успокаивающе и понятно. Я извивалась в путах, но веревки были плотно затянуты.

«Хочу уже увидеть зверя», - сказала Эшли.

«Мне тоже любопытно», - добавила Тиа.

- Молчать, - я злилась на всех, но прижалась к шесту. – Сосредоточиться.

Я закрыла глаза, мы объединили силу. Но мы не успели закончить, треснула ветка. Я подняла голову и охнула, увидев огромную волосатую коричневую лапу, появившуюся из-за деревьев и изящно опустившуюся на поляну. Толстая лапа напоминала ствол дерева, я моргала, подумывая, что это игра воображения. Но появилась еще лапа, а за ней еще одна.

Холодный страх лился по моим венам, во рту пересохло. Почему я любила идиотов? Тиа и Эшли галдели в голове, но их голоса были далекими, словно из-за стекла. Я не могла подавить страх, чтобы услышать их. Длинные лапы поднялись и опустились снова. Я могла лишь смотреть на их прогресс. Я не осмеливалась смотреть выше. Я не хотела видеть пасть, жвала или глаза, в которых я отражаюсь.

Ахмос кричал с другой стороны поляны, но его слова я тоже не слышала. Наконец, лапы перестали двигаться. Две прошли надо мной, две были по краям. Они были ближе, и я видела, что концы лап были твердыми и острыми, словно там был коготь, впивающийся в землю. Я ощущала присутствие существа. Оно было древним, старым, от его взгляда кожу покалывало. Я снова оказалась заперта в голове и ничего не могла с этим поделать. Воздух двигался. Он был холодным на моей потной коже. Волоски встали дыбом.

Ноги дрожали, я не удержалась и посмотрела наверх. Тело паучихи было волосатым, чуть темнее лап. Брюхо было большим, с выпирающими шишками сзади, прядильными органами. Оно опустилось, пока тело и голова не оказались почти на земле. Лапы по бокам от меня подрагивали. Наконец, я посмотрела прямо на существо.

Шесть или больше черных камешков мерцало на голове. Я не сразу поняла, что это были глаз. Зеленоватые бугорки были на спине паучихи. Они напоминали смесь грибов и мха. Я не знала, было ли это изначально, или так на Ананси повлияли джунгли.

Два толстых жвала, огромных, как двери, открывались и закрывались, длинный черный клык свисал из каждой. Капля белой жидкости появилась на одном из них. Я задрожала и прижалась к шесту. Кинг-Конг выглядел бы лучше. Большая горилла была приятнее этого паука.

Существо пошевелило усиками, пытаясь коснуться меня. Я изо всех сил давила крик. Больно не было, усики были колючими и запутались в моих волосах. Кончики напоминали подушечки лап собаки, когда они водили по моим рукам и шее. Усики отодвинулись, голова склонилась ближе. Я заметила, что клыки не только с острым концом, но и как лезвие по бокам. Я сглотнула от мысли, какой стороной лезвия чудище поглощало девушек.

«Тиа? – пролепетала я в голове. – Эшли? » - но спутницы молчали. Вместо этого в голове раздался новый голос:

«Ну, здравствуй, - услышала я. – Я редко встречаю девушек, говорящих со своим разумом. Ты необычна. Похоже, не прибыла не в то место и не в то время, милая моя».

Я в отчаянии пыталась подавить все и дотянуться до Тии и Эшли. Но я не могла их найти. Усик прижал меня к шесту. Было жутко без доступа к моим внутренним спутникам, словно часть меня пропала, отключилась. Усик ужалил меня.

- Ай! – закричала я. А потом опустила голову и поняла в тумане, что это был не усик, а один из клыков вонзился в мою ногу.

«Ну, ну, не переживай, что не слышишь. Мой яд многое усложняет».

Деревья пропадали. Одно за другим они исчезали. Края зримого побелели. Тело дрогнуло раз. Другой. Было не больно, хотя должно было ощущаться так. Наверное, яд парализовал меня, потому что я ощущала лишь, как меня тянут, как волоски на лапах паучихи задевают меня.

«Ох, беда, - сказал голос. – Не люблю, когда они так крепко затягивают. Они же знают, что я не люблю, когда добыче вредят».

Слезы текли по моему лицу, но я не могла поднять руку и вытереть их. Мое тело вздрогнуло и упало вперед, но за талию меня поймали раньше, чем я рухнула на землю. Колючие волоски терлись о мою спину и ноги, а потом я быстро покинула поляну. Я помнила последним, как мир почернел, как кричал Ахмос.

Когда я пришла в себя, я смотрела на мягкий свет полной луны. Нога побаливала, но боль ощущалась отдаленно, словно эхом того, что требовало внимания. Я поворочалась в удобном спальном мешке, ночной воздух был прохладным, успокаивал кожу. Звезды мерцали надо мной. У меня был странный сон. Я хотела позвать Ахмоса, но язык распух, во рту был странный привкус.

Неподалеку напевала женщина.

«Ах, хорошо, что ты проснулась, - ее голос успокаивал. Как у любимой тетушки. – Я почти закончила твой гобелен».

«Звучит мило», - подумала я, устроилась и думала о красивых рыцарях, замках и прекрасных гобеленах.

Прошло несколько минут, но что-то мешало мне уснуть. Раздражение говорило, что приятный сон был неправдой. Я моргнула и поняла, что глаза были очень сухими. В них была грязь, листья покрывали лицо. Я попыталась поднять руку, дергаясь, но руки прилипали. Я опустила взгляд и уставилась потрясенно на белые фибры вокруг моего тела. И я все вспомнила.

«Паучиха! ».

- Ч-ч-ч… - я облизнула губы и попробовала заново. – Что вы сделали с… со мной?

Движение слева, сверху зашуршали листья. Я искала тени среди листьев, что падали вниз.

«Я работала над твоим гобеленом. Я делаю такие для всех своих девочек».

- Что? – я повернула голову и обрадовалась, когда листья упали с лица.

«Я тебе покажу, - сказала паучиха. – Потерпи».

Я висела, раскачиваясь, а паучиха танцевала вокруг, незримая во тьме, и мои конечности начало покалывать. Я пошевелила пальцами, призвала когти. Они появились не сразу, но все же проступили. Хотя я не слышала Тию или Эшли, они еще были со мной, раз я смогла использовать силу сфинкс. Я старалась тихо пилить липкие фибры, что не отпускали меня.

- Где Ахмос? – спросила я, чтобы отвлечь паучиху.

«Ты о своем мужчине? Он здесь. Я обычно не ем самцов. Они слишком… жесткие, как по мне. Я предпочитаю женщин. Они мягче, видишь ли. И проще перевариваются. Так что их приятно есть. Но я попробую твоего мужчину. Он выглядит чистым, может быть вкусным, если я его размягчу. Конечно, ему придется подождать. Вас двоих я сразу съесть не смогу. Жадность испортит мою фигуру».

Я замерла, услышав слово «перевариваются», а потом запилила быстрее. Наконец, я высвободила руку и ногу.

«Хватит извиваться, - сказала паучиха. – Ты испортишь свой гобелен».

Не слушая ее, я высвободила вторую руку, а потом ногу. Я схватилась за паутину, дико раскачиваясь, пока кокон, державший меня, летел на землю. Нить паутины были липкой и прочной. Я посмотрела вниз и увидела, что полупрозрачные нити десятками пересекаются среди толстых веток. Я потянулась наверх и схватилась за другую нить, а потом осторожно пошла – рука за рукой, нога за ногой – к ближайшему дереву.

Моя нога почти соскользнула, но я довольно просто выпрямилась и пошла дальше. Когда нити пересекались, я шла по новой нити, чтобы быть спокойнее. А потом я спрыгивала на уровень ниже и двигалась по новому пути. Наконец, я заметила другой кокон ниже, там можно было грубо различить силуэт Ахмоса. Я сменила направление.

Я добралась до него через пару минут, и хотя я убрала кокон, шлепала его по лицу и звала, он не реагировал. Я не знала, что делать. Я была сильной как сфинкс. Может, сил хватило бы понести его. Но я не могла двигаться с ним по паутине. Я решила, что могу хотя бы освободить его, надеясь, что он проснется раньше, чем со мной будет покончено.

Я освободила его лишь наполовину, когда паучиха обнаружила меня.

«Вот ты где, - сказала она. – Нет смысла делать это. Он не проснется еще как минимум час. Он большой. Пришлось дать ему двойную дозу. Идем. Пора увидеть твой гобелен», - паучиха добралась до меня так, что я ее не ощутила, что было удивительно, ведь мои чувства были обострены, выстрелила паутиной, которая окутала мою лодыжку.

Я не успела произнести ни слова, паучиха пошла, потащив меня за ногу. Я ехала за ней. Паутина дрожала, я даже стукнулась головой о ветку.

«Ох, прости, - сказала она, продолжала взбираться. – Надеюсь, я не разбила тебе голову. Обожаю мозги».

Я не отвечала и пыталась дотянуться до Тии и Эшли. Они не отвечали. Как же мне получить силы Уасрет, когда Тии и Эшли нет?

«Я заблокировала два других разума, если тебе интересно», - сказала паучиха, словно читала мои мысли.

Она замерла, притянула к себе длинную паутинку, подвигая меня ближе за ногу. Когда я оказалась в нужной для нее позиции – на краю паутины, на верхней ветке дерева – она подвинула свое большое тело. Она покружила на паутине, как гимнастка, а потом закрепила мои ноги на месте. Я заерзала, чтобы сесть на выступ дерева, который едва поддерживал мой вес. К счастью, такая прочная паутина могла выдержать вес слона.

- Что значит, заблокировала два других разума? – спросила я, кровь от головы растекалась по конечностям.

Ананси двигалась по паутинке, изящно перебирая лапами, как балерина. Ее блестящие глаза отражали свет мерцающих звезд.

«Они отвлекали, - сказала она. – Гобелен был бы с ними слишком сложным. И они только испортили бы общую тему».

- У моего гобелена есть тема? – спросила я.

«О, да! – сказала паучиха с восторгом в голосе. – Я сплела космос, милая. Я соединила каждую планету со звездой, каждую луну с планетой. Остатки великих творений еще видно в ночном небе, хотя большие части уже не несут смысла. Нет паутины лучше моей. Нет территории больше. Люди и боги придумывали истории, глядя на звезды на моих небесных гобеленах. Нынче они только строят догадки. Только я знаю истинные истории. Только я была раньше, чем родился космос. И теперь я должна остаться здесь, плести скучные гобелены для примитивного племени туземцев. Но мне нравится освежать навыки. Даже если тема скучная, моя работа все равно прекрасная».

- Ясно – сказала я. – Но разве тебе не интересно оставить здесь меня подольше? Вдруг я вдохновлю тебя на новые работы?

«О, вряд ли это нужно. Племя пожертвовало вас двоих, они будут игнорировать меня несколько лет. И каждый здесь получает только один гобелен. Я видела твой, ты мне уже не нужна. Конечно, дело еще в том, что моя паутина ядовита. Яд проникал в твои вены уже много часов».

Я посмотрела на ногу, кожа вдруг стала горячей.

-Я-яд? – со страхом сказала я.

«Да. О, на убийство уйдет несколько дней. Даже недель. Но ты уйдешь раньше».

- Ах, прекрасно, - сказала я. – Не хотелось бы терять время.

«И мне. Я предпочитаю питательную еду, паутина забирает твою силу, оставляя мне меньше».

- Верно. Давай тогда посмотрим твой гобелен.

«Терпение, милая. Терпение. Это нельзя просто показать. Это искусство. Его нужно ценить».

- О, я знаю искусство. Я рассказывала, что я была в музее в Нью-Йорке? Там много картин.

«Да? Они выставляют свои работы? ».

- Да. Порой они устраивают выставки в разных музеях мира. И все могу оценить работы.

«Мне бы это понравилось. Чтобы люди увидели, что я делаю, и смогли обсудить».

Я подняла ногу, что не была приделана к дереву, я обвила ее руками и сказала:

- Тогда расскажи мне. Не только о моем гобелене, но и о других своих творениях. Я рада послушать. Было бы интересно, - сказала я с тихим смешком, надеясь, что паучиха не уловит подвох.

Она не уловила. Моя цель была двойной. Я хотела отсрочить свою смерть, а еще – потянуть время, чтобы Ахмос проснулся. Я надеялась, что достаточно разорвала его кокон, чтобы он смог вырваться без моей помощи. Если повезет, он сбежит.

«Чтобы было понятно, что я создаю и как, придется начать с начала».

- Я только за, - сказала я.

Я скривилась, зная, что если у нас будет шанс выбраться отсюда, останется очень мало времени на поиски Амона и Астена до того, как Черти уплывет. Но все по порядку. Сначала нужно было выжить здесь.

«Я не всегда была лучшей прядильщицей, - сказала она. – Другие моего вида были талантливее меня. Но я была умной крохой, оставалась в тени старших. Я умело подражала. Это получалось хорошо».

Нога не кровоточила, это меня тревожило. Может, что-то в яде паука остановило кровотечение. Боли не было, но я ясно видела рану. Она не была сквозной, но мышцы были сильно повреждены.

А паучиха продолжала:

«Когда меня назначили плести истории королей и империй, я следила, как они возвышались среди подданных и получали власть. Я брала их мудрость и умения, и хотя я плела их триумф, я намеренно скрывала их методы возвеличивания. Я стала льстить и обманывать. Пойми, только один из нашего вида может стать Прядильщиком судьбы, и я очень хотела стать такой. Я управляла нитями одной за другой, давала врагам то, чего они хотели больше всего. А потом я забирала у них работы, ловила их в свою сеть. Я поглощала их, при этом забирая то, какими они были, себе. Я становилась сильнее. Вскоре стало понятно, что мне ничто не помешает. Наконец, нас осталось только двое: я и мой мастер, мудрый Сибрику. Я веками училась у него, становясь сильнее и мощнее. Когда я была готова, я бросила ему вызов. Я сказала, что судьба определит, кто победит. Если он – то я упаду на спину и дам ему поглотить меня, но если выиграю я – то я стану самым сильным существом и узнаю все секреты космоса. А потом я сделала то, чего Сибрику не ожидал».

- Что же?

«Я обманула. Он этого не ожидал. Так я победила его. Их всех. Но ты помнишь, что он звался мудрым Сибрику. Он разгадал мой обман, но слишком поздно. Сибрику упал на спину, и я рассеяла его тело, поглотила его знания».

- Но теперь ты одна, - сказала я. – Во всем космосе не осталось никого твоего вида. Никто не видит твои достижения. Никто не поможет тебе с небесными гобеленами».

«Верно. Вскоре после смерти Сибрику я поняла свою глупость. Гонясь за всей мудростью космоса, я разрушило то, что толкнуло меня к этому. Не осталось тех, с кем я соревновалась. Я пыталась придумать для себя новый путь и порвала ткань создания. И даже со всей своей мудростью я не могла ее сшить. А потом родились боги. Так космос пытался восстановить равновесие после моего поступка. Я отступила и смотрела, как появляется сильный провидец. Мы смотрели в глаза друг друга, и я не выносила вида своего отражения, так что я спряталась на глубине самого темного места космоса. Когда Разрушитель накопил силу, я дрожала, зная, что его восход – мое падение. Я создала место, где могли спрятаться все потерянные и сломленные. Я отпустила небесную паутину и упала. Теперь я здесь. Одна. Забытая. Без цели. Я пыталась радоваться тому, что я еще существую. Но прошло столько эпох, что я оставила надежду, что снова смогу плести небесную паутину. Теперь я радуюсь лишь во время еды. Кстати, об этом. Идем, Лили. Пора».

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒