Рассказы. Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая 8 страница

- Зосима, проверь шпалы! - приказал Володя. В открытую дверь видно было, как спрыгнувший на рельсы сторож ударил пяткой в шпалу. Пятка вошла глубоко в дерево.

- Беда, комсомол! И тут все прахом пошло! - злобно проныл Зосима.

Снова залихорадил «Морзе». Аппарат отстрекотал ответную дробь: Красноводск ответил. Володя начал передачу. «Красноводску... говорит Бек-Нияз. Задержите все поезда. Связь Ашхабадом порвана.

- С вами тоже ненадежна... - повторял комсомолец вслух передаваемые слова. - Окольной связью сообщите Ашхабаду - прекратить движение. Полотно дороги разрушено. Бек-Нияз подвергся налету многочисленных... »

- Иван Степаныч, в сотый раз тебя прошу, уедем с проклятых Кара-Кумов в Россию, в родную нашу Смоленскую, - застонала за их спинами незаметно подошедшая начальница. - То песчаные бури, то басмачи, то вот какая-то белая насекомая...

- Замолчи, Марь Николаевна! - сурово оборвал ее муж. - Все побегут, кто же на посту останется? Надо, мать, надо! Потерпи...

Аппарат прекратил вдруг - свое металлическое стрекотанье.

3. ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД КОМВЗВОДА МОКРОУСА

Мощный курьерский бегун, посвистывая форсунками и лязгая на стыках, мчался в ночь, в пески. За ним, мотаясь, мчались четыре темных товарных вагона. Мелькали, отскакивая назад, будка за будкой, верста за верстой.

Иногда паровоз кричал тревожно и громко. Тогда командир взвода Мокроус, нырявший в полусне головой, встряхивался и бормотал неизменное:

- Поддай, браток, пару. Может, наших порубали уже гады-басмачи!

- Больше некуда! - отвечал коротко механик. И кивал на манометр. - К сотне подперло!

Мокроус гмыкал неопределенно и высовывал голову в окошко паровозной будки. Из-под колес паровоза убегала назад пустыня. И даже здесь, в грохочущей, лязгающей машине, чувствовалась тищина этих песчаных равнин, темных под рыжей луной.

Справа, на юге, на темном небе лежали массы еще более темные. Это были горы Копет-Даг. «Из-за гор и нагрянули они, - думал комвзвода. - Не иначе, как Мулла- Исса, старый знакомец. Ну что же, потягаемся. Мы ведь тоже не святой боже!

Недаром же: истребительный поезд Мокроуса.. Истребим небось! » Мокроус вытащил из кармана телеграфный бланк и пробежал глазами уже наизусть выученные слова. Прочитал конец: «.. Полотно дороги разрушено. Бек-Нияз подвергся налету многочисленных.. »

На этом телеграмма обрывалась. Не успели - таки передать. Видно, подпилил телеграфные столбы Мулла - Исса.

«Успею ли? - подумал Мокроус, пряча телеграмму. А все этот проклятый вагон с патронами и динамитом.

Проведали, сволочи, про поживу! »

И, перевесившись головой в окно, затих Мокроус, слушая свои думы, шипенье встречного ветра, стук колес. Прошумело вдруг невидимое в темноте дерево. А деревья на Закаспий ской только близ станции растут. Мокроус встал со скамейки и спросил у механика:

- Станция, что ли?

- Да. Станция Завал. Последняя перед Бек-Ниязом, - ответил механик, переводя регулятор вправо.

Паровоз замедлил свой бег и вскоре остановился. - Эй, Завал! - крикнул Мокроус, высунувшись в окно. - Дежурный!

- Ну, чего орешь? - ответил кто-то, казалось, прямо из- под колес паровоза. - Истребительный, что ли? Мокроуса?

- Самый и есть. Пробовал Бек-Нияз вызывать?

- Пробовали по-всякому. И аппаратом и фонопором.

Молчат!

- А что, - дрогнул голосом Мокроус, - тихо в той стороне? Выстрелов не слышно?

- Ничего! Тихо, как в могиле.

- Дежурные по вагонам, слушай! - крикнул зычно комвзвода. - Огни погасить, не курить, людям лечь на пол! Пулеметы в двери: один с правой, другой с левой стороны. Ленты продернуть, номерам не спать! В случае чего, не дожидаясь моего приказа, открывай огонь! Прицел по вспышкам! - И, повернувшись к механику, добавил тоном ниже: - Трогай, браток. Лобовые фонари погаси. Иди тихим ходом, не нарваться бы нам на что-нибудь!

Когда поезд снова тронулся и пошел тихо, ощупью, темный, без одного огонька, освещаемый лишь заревом топки, Мокроус высунулся в окно и больше уже не покидал его.

Луна закатилась. Пустыня почернела. Только вблизи, около передних колес паровоза, видны были синие блестящие полосы рельсов.

- Глянь-ка! - вдруг прошептал, кочегар, стоявший у противоположного окна.

Мокроус перебежал к нему и высунулся, перевесивщись по пояс. На него в упор уставился одинокий, налитый кровью глаз семафора. Чуть ближе мутно коптели стрелочные фонари.

«Эх, они, может быть, порубанные лежат, а огни, зажженные ими, еще светят, еще сигнализируют! » - подумал Мокроус.

Поезд бесшумно остановился. Мокроус первым спрыгнул на мягкий еще теплый песок и, повернувшись к вагонам, скомандовал вполголоса:

- Старшина, давай дозор!

Из раскрытой пасти вагона, звякая противогазами, соскочили на песок один за другим пятеро красноармейцев и подошли к командиру;

- Двигаться вдоль полотна, друг от друга на тихий окрик. Смотреть и слушать во все стороны! Шпарьте!

И вдруг все ясно услышали характерное вздрагивающее пенье рельсов. Кто-то мчался со стороны Бек-Нияза прямо на истребительный поезд Мокроуса.

4. ОТБИТЫЙ НАЛЕТ

Размахивая горящим факелом, спрыгнул на песок механик и встал перед паровозом.

- Ты что, с ума сошел, браток? - подбежал к нему Мокроус. - Хочешь, чтобы обстреляли нас?

- А ты хочешь, чтобы столкновение произошло? - ответил механик, втыкая факел в землю между шпалами. - Так издали, со станции, огня не видно будет. А тот, кто едет к нам навстречу, увидит.

Рокот колес, звон рельсов все громче и громче. И вдруг стихло.

- Кто едет? - спросил Мокроус тьму.

- Свои! - ответил звонкий юношеский голос. - Телеграфист станции Бек-Нияз.

- Один?

- Один.

- Подходи ближе, руки держи поднятыми.

Из тьмы к факелу подошел человек в белой шляпе - осетинке, с поднятыми руками.

- Опусти руки! Подходи ближе! - командовал Мокроус. - Куда едешь? На чем?

- На дрезине. На станцию Завал. Скоро сорок третий должен пройти. Так вот, предупредить. Ведь шпалы-то в труху обработаны.

- А на станции большие разрушения? - спросил Мокроус.

- Порядком! Все дерево сгрызли.

- Да что ты, браток, с ума сошел? - воскликнул Мокроус. - Как это сгрызли? Ну, а вагон с огнестрельными припасами и динамитом не тронули?

- Ясно, не тронули! Да и зачем им, термитам, динамит? - удивился, в свою очередь, Володя.

- Какие термиты? А басмачи где?

- Да мы о басмачах и не слышали. А вы, собственно, кто такие?

- Истребительный поезд Мокроуса.

- Истре-биттель-ный поезд? - axнyл Володя. - Да кого же вы истреблять собираетесь?

- Да что ты, браток, дурака-то валяешь? - рассердился Мокроус. - Кто от вас, с Бек-Нияза, посылал телеграмму, что станция подверглась нападению?

- Я посылал! Только на станцию напали не басмачи, а термиты. Я не докончил передачу. Столбы рухнули. После этого мы пытались как-нибудь включиться в провод, но к какому столбу ни подходили, все трещат и валятся. Только время даром потеряли. Тогда я взял дрезину и поехал на Завал. Вот и все!

- Вот ерунда-то получилась! - рассмеялся раздраженно Мокроус. - А я-то думал на Муллу-Иссу поохотиться. Значит, приходится возвращаться несолоно хлебавши?

Мокроус посмотрел с сожалением на красный огонек бек-ниязовскоrо семафора и вздрогнул. Со стороны станции упруго рванул винтовочный выстрел, другой, третий. Затем рассыпался угрюмо ответный залп.

- Что это? - спросил тревожно Мокроус. - Это уже не термиты. Нет. Это на басмачей похоже.

Во тьме опять заухали выстрелы. Теперь стреляли беглым огнем.

- А-а! - крикнул Володя, силясь что-то понять и уяснить.

- Это басмачи! Товарищ командир, бежим на подмогу, не то наши в ящик сыграют.

- Взвод, в цепь! - скомандовал Мокроус.

Через четверть часа цепь, утопая по щиколотку в зыбком песке, подходила к станции, все еще гремевшей выстрелами. Двигаться было трудно. Пулеметы пришлось нести на руках.

Володя бежал рядом с Мокроусом, перед цепью. Володя спешил. Он ждал ежесекундно грохота взрыва со стороны станции. Ведь достаточно одной пуле попасть в белый изотермический вагон - и катастрофа неизбежна.

Когда цепь добежала до водокачки, пули защелкали по песку и рельсам. Здесь Мокроус остановил взвод.

Красноармейцы стягивались под защитой кирпичных стен водокачки. И когда собрались в кулак, Мокроус крикнул, взмахнув наганом:

- Ура-а!

Тотчас же, остервенев, прыгая по песку, затарахтел пулемет. Наводчик на глаз, по вспышкам вражеских выстрелов, определил дистанцию. Вслед за ним заработал и второй «максим». А первый перенес огонь за станцию, отрезая басмачам отступление. Выстрелы на станции смолкли.

5. КОНЕЦ МУЛЛЫ-ИССЫ.

После тяжелого, опасного и победного боя попить чайку

- наслаждение! Мокроус, окутанный золотистым чайным парком, блаженствовал. С бритого сизого его черепа пот катился крупными каплями, лежавшее на коленях полотенде - хоть выжимай. За столом сидело все поголовно население Бек-Нияза. Все внимательно и с любопытством слушали Володю.

- Термитов неправильно называют белыми муравьями. Скорее, это белые тараканы. Так авторитетно утверждают,

- профессорским тоном говорил комсомолец. - Белые эти таракашки - злые враги цивилизации, особенно в тропиках и у нас здесь, в субтропиках. А почему? А потому, что жрут они все, кроме камня и железа: дерево, бумагу, кожу. Хорошо, Зосима, что ты сапоги свои в будке не оставил. Сгрызли бы они их от голенищ до подметок! - засмеялся Володя.

Зосима торопливо поджал ноги под стул и пощупал испуганно голенища сапог.

- Бельем, видать, они тоже не брезгуют, сказала расстроенно Мария Николаевна, не забывшая свою невозвратимую потерю.

- Очень даже не брезгуют, - ответил Володя. -Те же авторитеты рассказывают про одного араба, который вечером уснул на гнезде термитов. А утром проснулся голенький. Термиты съели его одежду, до ниточки раздели!

- Вот жулики! - покачал головой Зосима.

- Вашим бельем, Марь Николаевна, они дали нам сигнал. А мы не обратили внимания, - продолжал Володя. - Они не одну уже ночь работали на нашей станции.

Нападают они, как басмачи, в тишине, в тайне. Наружный слой не портят, а потом вдруг все валится и рассыпается. Видите, что наделали? - повел взглядом Володя.

- Скоро из Ашхабада ремонтный поезд придет.

Исправим, - успокоительно сказал Козодавлев.

- Они полосой шли, - встал Володя и показал рукой путь термитов. - Зосимову будку прихватили, телеграфные столбы, часть железнодорожного полотна, а потом, наверное, на ту сторону, на юг двинулись.

- Совсем как Мулла-Исса! - засмеялся Мокроус. Тот тоже, навредит, ужасов натворит - и на ту сторону, за границу!

Мокроус вдруг вскочил и прислушался. Со стороны водокачки, в тени которой сидели под красноармей ским конвоем пленные басмачи, послышались возбужденные, тревожные голоса. И сразу же хлестнул винтовочный выстрел. Мокроус швырнул на стол мокрое полотенце и выбежал из палисадника. Володя выбежал вслед за ним.

На бегу, они услышали второй винтовочный выстрел и тогда увидели маленького, верткого человечка, бежавшего в сторону железнодорожного полотна. Одет он был в темно-зеленую английскую шинель и высокий бараний тельпек.

Мокроус потянулся к нагану и с досадой плюнул: далеко, из револьвера не достать! А маленький человечек в

английской шинели карабкался уже на железнодорожную насыпь, за которой стояли стреноженные лошади басмачей. «Уйдет, гадина! » - отчаянно подумал командир взвода. Но грянули сразу три винтовочных выстрела.

Маленький человек ткнулся вперед, будто его ударили в спину, потом откинулся назад и упал навзничь, раскинув руки. К нему бежал красноармеец, на бегу передергивая затвор винтовки.

Мокроус сменил бег на шаг и повернул к водокачке.

Издали он начал кричать:

- Проворонили! Огород с картошкой вам стеречь, а не пленных басмачей! Как это случилось? Как он мог отбежать так далеко?

Старший караула виновато отвел глаза:

- Они виноваты, товарищ командир, вот эти твари! Красноармеец штыком винтовки указал в землю.

Из многих отверстий в земле выползали маленькие белые насекомые. Их было бесчисленное множество. Шли они очень быстро, сомкнутыми рядами. Отдельные насекомые, большеголовые, желто-коричневые, били головой о землю, производя слабый, но неприятный скрежещущий звук. Это был, по-видимому, тревожный сигнал. Остальные отвечали на тревожный сигнал громким злобным шипеньем.

- Мы их сначала не заметили, - продолжал старший караула. - Он первый увидел и заорал страшным голосом:

«Вах-вах! Белые дьяволы! Пропали мы, пропали мы! » Тут и мы увидели эту пакость. Впервой увидели, нам это в диковинку. Ну и вылупили глаза. А он отполз потихоньку - и бежака!

- Союзники басмачей, значит? - покачал головой Мокроус и, нагнувшись, начал нагребать термитов в горсть. Но тотчас испуганно, брезгливо стряхнул их с ладони. На пальцах его появились капельки крови, как от укола многочисленных булавок.

- А кто бежал? Кого убили? - спросил Володя.

- Самого Муллу-Иссу, - ответил командир взвода. – Пойдемте, посмотрим.

Убитый басмач, сухенький старичок с остроскулым изможденным лицом, лежал поперек рельсов. Высокий тельпек его свалился, обнажив бритую, с сабельными шрамами голову. Зеленая англий ская шинель распахнулась на груди, показывая рубашечную кольчугу. В одной из откинутых его рук были зажаты янтарные четки.

- Лев ислама и стопобедный курбаши Мулла-Исса! - сказал негромко Мокроус. - Почему он себя стопобедным называл? Потому, что сто раз был бит Красной Армией?

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 78