Рогалёва, И. С. 4 страница

— У меня к вам серьезный разговор, — сказал бывший адвокат своим красивым басом и заботливо постелил на скамейку газету, — присаживайтесь.

Пес, услышав его голос, затрясся от страха и забился под скамейку. «Похоже, меня настигла большая неприятность», — екнуло сердце Семена.

— Я весь внимание, — как можно спокойнее произнес он и, закрыв зонт, сел на мокрую скамейку мимо газеты.

Выслушав мистера Терафима, Семен долго молчал.

— После подписания договора прошло всего пятнадцать лет, — наконец заговорил он дрожащим голосом. — Вы обещали мне богатство, а его до сих пор не случилось! Может, вы считаете, что квартира, машина, дача в Переделкино и старые вещи — это богатство?!

— По сравнению с любым советским человеком, вы живете более чем хорошо, — усмехнулся мистер Терафим.

— Согласен, но я живу в подполье! Я не могу тратить свои деньги, не могу открыто покупать то, что хочу. Я вынужден ходить на работу, как простой служащий.

— Я не виноват, что в вашей стране социализм.

— Я мечтал о другой жизни, когда ставил свою подпись под договором!

— Наверное, вы мечтали о пожизненном заключении? — съехидничал мистер Терафим.

— Давайте пересмотрим условия договора! — униженно заглянул ему в глаза Семен.

— Хорошо, — неожиданно согласился мистер Терафим. — Если в течение трех дней вы найдете человека, готового умереть вместо вас, мы продлим договор. Возьмите, — он достал из кармана футляр. — Приняв эту таблетку, человек уходит в мир иной мгновенно и безболезненно.

Семен сунул футляр в карман.

— На какой срок будет продлен договор?

— А вот это уже наглость! — мистер Терафим окинул его тяжелым взглядом. —Кстати, вы знаете, что ваша жена вам изменяет с молодым любовником и они мечтают о вашей смерти?

Он ушел не прощаясь. Пес, радостно скуля, вылез из-под скамейки и принялся тереться о ноги хозяина. Но тот, глубоко задумавшись, не замечал собачьей ласки.

Из парка на Чистых прудах Семен вышел, приняв два важных решения.

Раиса не сомневалась ни минуты. Поцеловав сына и в последний раз посмотрев в его любимые глаза, она произнесла нужные слова и приняла таблетку. Ее сердце остановилось сразу, как и было обещано мистером Терафимом.

Семен устроил матери пышные похороны и, оставив работникам кладбища деньги на мраморное надгробие, уехал в Москву, нанял адвоката, доказал измену жены и развелся с ней, оставив ее без копейки. Затем он уволился из Сбербанка и начал давать деньги под проценты, постепенно опутываясвоими сетями Москву. Два раза в год Семен отправлял на свой счет за границу крупную сумму в валюте через надежного дипломата. Вскоре он без проволочек эмигрировал в Израиль, оттуда в Америку, где на его счету лежало несколько миллионов долларов. Сменив страну проживания, он на этот раз поменял имя. Теперь его звали Сэм Робинсон.

Свой первый банк мистер Робинсон открыл в маленьком штате Род-Айленд. Рана, нанесенная предательницей-женой, затянулась не скоро. Семену было около шестидесяти, когда он женился в третий раз на веселой тридцатилетней эмигрантке из Одессы. Жена-одесситка, к его разочарованию, тоже не смогла забеременеть, но после обследования выяснилось, что ее вины в этом не было. Бесплоден был сам Семен. Чтобы как-то утешиться, банкир выстроил небольшой дворец, набил его дорогими вещами, купил яхту, пару самолетов и стал гурманом. Денег у него былостолько, что их ему было не потратить и за несколько жизней.

Неожиданно для самого себя Семен увлекся благотворительностью. Но не потому, что начал сочувствовать нуждающимся в помощи людям. Оплачивая жизненно важную операцию, Семен чувствовал себя хозяином человеческой жизни. Перед тем как перевести деньги на счет больного человека, он любил поиграть с ним в игру: сначала давал согласие на помощь, а затем тянул время с отправкой денег.

«Да-да, сумма будет переведена на счет госпиталя буквально завтра», — отвечал его секретарь отчаявшемуся больному или его родственникам, вынужденным беспокоить звонками спонсора. Обещанные деньги банк мистера Робинсона перечислял всегда, но иногда помощь приходила слишком поздно и человек умирал.

«Очень, очень жаль, — говорил в таких случаях Семен, выслушав доклад секретаря. — Передайте мои соболезнованияродным и оплатите похороны». Эта игра щекотала ему нервы и горячила кровь.

После предательской сдачи СССР прошло десять лет. В России стало спокойнее, и мистер Робинсон зачастил в Москву восстанавливать старые связи. Многие из нужных ему людей отошли от дел, но кое-кто остался на плаву. Семен не жалел средств для завоевания столицы. После того как были выпиты коробки элитного коньяка, съедены килограммы икры, жены чиновников получили давно вожделенные бриллианты, а их мужья — пухлые пачки долларов, в одном из старых московских особняков открылся банк мистера Робинсона, бывшего одесского шпаненка.

Третья встреча Семена с мистером Терафимом состоялась двадцать лет назад и была не менее неожиданна, чем предыдущая.

Директор фонда «Вода и камень» навестил мистера Робинсона на его виллена острове Гаити. Семен любил посещать этот райский уголок, где чувствовал себя богом. Впрочем, аборигены, жившие в соседних деревнях, его таковым и считали.

Вынырнув из бассейна, Семен увидел небрежно развалившегося в шезлонге гостя, хлебнул от неожиданности воды и пошел ко дну.

— Не надо меня бояться, мистер Робинсон, — рассмеялся тот, когда банкир, трясясь мелкой дрожью, вышел из воды.

— Это опять вы. Почему вы всегда появляетесь без предупреждения? — Семен укутался в белоснежный халат и присел на кончик стула напротив гостя.

— Вы когда-нибудь получали телеграмму о радости или о беде? — пошутил мистер Терафим, но Семен его шутку не оценил.

— Какова цель вашего визита на этот раз? — мрачно спросил он.

— Как вы не догадливы, Сэм! Пришло ваше время прощаться со всемэтим, — мистер Терафим небрежно махнул рукой, — материальным благополучием.

Не сдержав тяжелого вздоха, Семен обвел глазами белоснежную виллу и с тоской посмотрел на качающиеся от ветра макушки пальм.

— Мой дорогой, не надо смотреть на небо. Вам — совершенно в противоположную сторону, — гость ткнул смуглым пальцем в землю и в упор посмотрел на Семена. В зеркальных солнечных очках отразились два перепуганных лица.

— Вы можете дать мне еще один шанс? — осипшим голосом спросил банкир.

— Что это вы зашипели, как дон Карлеоне? — рассмеялся мистер Терафим. У него было прекрасное настроение. — Сейчас посмотрим.

Он достал из кармана мятый листок и нарочито внимательно принялся его изучать. Семен сидел не шелохнувшись.

— А может, мне поиграть с вами в вашу любимую игру? Позабавиться, каквы это делаете со смертельно больными людьми? Я тоже могу потрепать вам нервы, помотать душу, ведь на кону стоит ваша жизнь. Кстати, вам не противно этим заниматься?

Мистер Робинсон промолчал. Чувство стыда у него отсутствовало с детства, и он искренне недоумевал, зачем гость его об этом спрашивает.

— Ладно, вижу, что вы меня не поняли, — брезгливо усмехнулся мистер Терафим. — Кстати, вы заметили, что в последнее время во всем мире рождается все больше больных детей. Их родители, естественно, готовы на все ради их спасения. Чтобы собрать деньги на лечение, одни продают все, что у них есть, другие просят деньги у спонсоров, подобных вам, а некоторые... подписывают с нами контракты. Им кажется, что ради жизни любимого ребенка можно пойти на любую сделку. Но если бы они знали, что ждет их детей в будущем, какие страсти и порокибудут управлять ими и чем они закончат! Если бы люди знали, что мы уготовили их детям...

— И что же это? — из вежливости спросил Семен. Его, бездетного, дети не интересовали.

— Безумный разврат, опускающий человека ниже уровня животного.

В Европе уже давно идут эксперименты по растлению детских душ с младенчества. Детям внушается, что необходимо уметь получать удовольствие от собственного тела, а в дальнейшем — от тела партнера. Постоянное сексуальное желание ослабляет ум и расслабляет душу. Это доказано наукой.

— А вам-то какой интерес? Вы же занимаетесь экологией.

Вы серьезно в это верите? — мистер Терафим приподнял солнечные очки и просверлил Семена черными глазами-буравчиками. — Вижу, что нет, — очки вернулись на прежнее место. — А я, было, подумал, что вы тоже ослабли умом. Сегодня все имеет отношение к экологии.

Мистер Терафим неожиданно разговорился. Ему вдруг неудержимо захотелось похвастать достижениями фонда. Обычно он не разговаривал с контрактниками: они были прозрачны для него и потому неинтересны, но сейчас не смог удержаться, тем более что стареющий банкир был не болтлив.

— Земля стала мала для проживающего на ней населения, и природа от этого страдает. Наша задача помочь природе выжить. А для этого надо убрать с лица планеты лишних людей. Мы используем разные методы: продукты, разрушающие человеческий организм, распространение различных вирусов, наркотики, цены на них становятся все доступнее, пропаганду абортов, свободной и однополой любви. Разврат всегда идет рука об руку со стерилизацией. Змей эмансипации, выпущенный в мир после войны, сделал свое дело — впрыснул в миллионы женскихдуш яд свободы от запретов, на которых держалась цитадель семьи. История повторилась, змей вновь совратил Еву. Теперь она не хочет подчиняться мужчине, строить с ним семью, рожать детей. Змей завел человечество в тупик.

— Ненормальные. Я бы отдал половину всего имущества за возможность иметь собственного ребенка, — вздохнул Семен. — К тому же ничем не ограниченная похоть быстро приедается.

— Ну, не скажите. Вы просто отстали от жизни и не представляете, в какие мерзости сегодня погружаются некоторые люди. Не без нашей, заметьте, помощи. А скажите-ка мне, дорогой, вы верите в Бога? — вдруг спросил мистер Терафим, потянувшись.

— Конечно, нет! — фыркнул Семен... и слукавил.

«Кому он лжет? » — удивился мистер Терафим, но промолчал. Он считал, что право на ложь имеет каждый.

Подписывая контракт, Семен прекрасно понимал, кому он продает душу. Раз существует диавол, значит, существует и Бог. Но развивать эту тему ему не хотелось. Как только мысль о Создателе закрадывалась в его голову, он начинал считать свои доходы. Цифры вытесняли любые мысли.

— Перейдем к нашему вопросу.

Мистер Терафим уже пожалел, что

разоткровенничался. Он знал, что Боссу известно каждое сказанное им слово. «Как бы меня не понизили из-за этой болтовни», — подумал он. Настроение испортилось. Нахмурившись, он выложил на столик черный бархатный футляр с таблеткой и отрывисто сказал:

— Я дам вам еще один шанс. Условия те же — три дня.

Получив отсрочку, Семен сразу успокоился. Он уже знал, кто спасет ему жизнь.

— Кстати, хочу вас спросить? Вам не было жалко свою мать? Ведь она так вас любила.

— Я ее не любил, — спокойно произнес банкир.

— Еврейский мальчик, не любящий свою мать, — это нонсенс!

— Как насчет еврейского мальчика, любящего деньги? Это же не нонсенс? — пошутил Семен.

— Нет, скорее норма, — усмехнулся гость. Ему захотелось сказать банкиру какую-нибудь гадость. — Таких людей, как вы, много. Люди не изменились от сотворения мира и по-прежнему готовы на все ради власти, денег, славы, красивой жизни, удовлетворения собственной похоти в любом извращенном виде. Для получения желаемого они подписывают с нами контракты, а потом живут в вечном страхе потери. Забавно, что сильными мира сего считают себя напыщенные закомплексованные слабаки, которых страсти толкают на самые низменные делишки. Вы из их числа, мистер Робинсон.

К его удивлению, Семен покорно кивнул в знак согласия.

— А где ваше кольцо? — Терафим вдруг заметил отсутствие на его руке золотой змейки. —Вы разве не знаете, что обязаны носить его всегда!

— Простите, наверное, оно соскользнуло в воду, пока я плавал. Сейчас я велю прислуге его найти, — засуетился Семен.

Убедившись, что кольцо снова на руке банкира, мистер Терафим покинул виллу, оставив на столике черный бархатный футляр.

Вскоре после его отъезда в воздух поднялся частный самолет мистера Робинсона. По расчетам пилота, перелет до Москвы с дозаправкой в Париже должен был занять пятнадцать часов, из Домодедово до Иркутска еще десять. Из аэропорта до деревни Курлевки — три часа. Для поездки по бездорожью (в том, что нормальных дорог в России не бывает, Семен не сомневался) ему пришлось купить подержанный «хаммер». На Иркутском сайте продажи машин «хаммер» был всего один. Из-засрочности покупки машина обошлась намного дороже. Мистер Робинсон не любил переплачивать, но для сохранения собственной жизни ему было ничего не жалко.

Самолет несколько раз подпрыгнул на обледенелой полосе и остановился. В тонком кашемировом пальто, выбивая зубами морзянку, Семен сошел по трапу под удивленные взгляды пассажиров, одетых в пуховики и шубы. В Сибири стояла настоящая зима — минус сорок. После жаркого Гаити отвыкшему от морозов банкиру показалось, что он попал на другую планету.

«Как эти русские здесь выживают? — думал он, разглядывая в затемненное окно «хаммера» бодро идущих по улицам прохожих. — Заводов понастроили в этой ледяной дыре. Не удивительно, что русский народ самый живучий. Каких только бед не валилось на него: войны, революции, а Россия до сих пор жива, да еще и Америкекулаком грозит. А история с перебежчиком Сноуденом вообще выходит за грани разумного. Этот русский президент еще не знает, каких неприятностей наживет на свою голову».

Приличное шоссе закончилось на выезде из Иркутска. «Хаммер» начало трясти и бросать из стороны в сторону. Оказалось, что до нужной деревни не менее пяти часов езды, так что Семен попал в Курлевку, когда стемнело.

Брошенная, заметенная снегом по самые крыши деревня явно доживала последние дни. Свет горел лишь в двух домах.

— Жди в машине, — приказал Семен шоферу, выйдя у избы-развалюхи.

Глухо залаяла собака, тут же хлопнула входная дверь, выпустив на улицу теплое облачко.

— Кто там? — раздался старческий голос. К воротам, скрипя валенками по снегу, шел высокий старик.

«Он! — почувствовал Семен. — Голос, как у меня, с придыханием, и рост такой же. Сразу не признаюсь, а то помрет впустую».

— Можно погреться? Мы заблудились!

Ворота медленно открылись. Перед ним стоял хозяин с ярким фонарем в руках.

— Заходи, добрый человек! Куда едете-то? В Заводье, что ли? Так там кроме бабки Агриппины никто и не живет.

Их сходство было поразительным. Семен всю жизнь думал, что похож на мать, оказалось— вылитый отец.

— Вы один здесь живете? — напившись чая, он осмотрелся: кроме звериных чучел и медвежьей шкуры на полу, стоящих вещей не было. «Беднота страшная, — запрыгали его мысли. — И зачем ему жизнь? »

— Как жена померла, так я один и кукую. Дети разъехались. Кто в Иркутске живет, кто в Красноярске, дочь аж в самой Москве работает бухгалтером.

— А сколько у вас всего детей? — Семен судорожно думал, как перейти к главной теме.

— Трое, да еще сынок от первой жены. Я его в последний раз видел в сорок первом, перед тем как на фронт ушел. Было ему три года с хвостиком. Я тогда совсем желторотым пацаном был. Жили мы в Одессе, в самом центре. Столько лет прошло, а я каждую ступенечку нашего дома, каждую щербинку во дворе помню. А чего ты так пристально на меня смотришь? — вдруг испугался старик.

— А Раису помнишь?

— Помню, — медленно ответил тот, вглядываясь в лицо Семена. — А ты откуда Раису знаешь?

— Это моя мать, — как можно спокойнее ответил он.

— Сынок, прости меня, — старик вдруг рухнул на колени и затрясся в рыданиях. — Виноват я перед тобой. Меня ведь совесть всю жизнь поедом из-за тебя ест. Как представлю себе, что ты безотцовщиной вырос, так хоть в петлю. Что мне сделать, чтобы ты меня простил? Чем вину искупить?

Подняв отца с колен, Семен достал черный футляр и рассказал старику, как тот может искупить вину.

— А что хозяин за вами ворота не запер? — удивился шофер, отъезжая от освященной избы в черноту ночи. — Кто угодно может из тайги во двор забрести.

— Ты давай, быстрее поезжай, — вместо ответа рявкнул Семен.

— Как быстрее-то в такой темноте? Лучше бы нам здесь переночевать, — обиделся шофер.

— Добавлю пятьсот долларов, — Семен пристегнул ремень.

— Окей, босс! — обрадовался водитель, включая радио.

За веселой музыкой было не слышно, как вслед «хаммеру» истошно завыла собака, привязанная на цепь.

«Я хочу жить, я должен что-нибудь придумать, — думал старый банкир под равномерный гул двигателя. — Наука и медицина идут вперед семимильными шагами. Научились клонировать животных, выращивать человеческие органы, скоро найдут способ жить вечно. Моих денег хватит на вечную жизнь! Как жаль, что Терафим неподкупен. Ему-то наверняка гарантировано бессмертие. Людям в самолете повезло больше, чем мне. Они еще молоды, и наверняка их родители живы. Я уверен, что никто кроме матери и отца не согласится пожертвовать своей жизнью ради ребенка. Конечно, у многих есть жены, мужья, дети, но на них рассчитывать бесполезно. Как правило, они думают только о себе. Может, мне попросить помощи у Бога? Я слышал, что Он любит всех людей, — мистер Робинсон закрыл глаза. — Господи! Помоги мне! Я хочу жить вечно! — воззвал он. — Вразуми меня, как избежать смерти. Пошли мне человека, который добровольно отдаст за меня свою жизнь, ведь Ты, Господи, знаешь, сколько добра я сделал людям, скольким больным помог, сколько денег жертвовал синагоге, подавал милостыню нищим, давал щедрые чаевые. Столько добра мало кто делает на этом свете! Ты просто обязан мне помочь. А я за это... — Банкир задумался. — Что бы предложить Богу за Его помощь? Окей! Я пожертвую по миллиону долларов христианам, католикам, иудеям, протестантам, мусульманам и даже буддистам! Это большие деньги, Господи! Ты же понимаешь, какие это большие деньги! »

Определившись с размером пожертвования, мистер Робинсон успокоился и задремал.

Глава 9

«Надо же, банкир уснул, — удивилась Марина. Головная боль у нее прошла, но мысль о безнадежности положения, словнонавязчивый сосед, продолжала стучаться в голову. — Похоже, что мистер Робинсон нашел выход из этой переделки. А мне что прикажите делать? И зачем я тогда подписала этот контракт?! Я могла бы все получить благодаря отцу».

Отец, известный политик советского времени, был для Марины кумиром. «Никогда не сдавайся, но и не иди напролом. Учись подстраиваться под обстоятельства и всегда носи маску успешного человека. Люди воспринимают тебя такой, какой ты хочешь казаться, — внушал он дочери. — Старайся, учись, а в остальном я тебе помогу». И Марина старалась: без капризов ходила в музыкальную школу, с семи лет старательно учила английский, много читала, была лучшей ученицей в гимназии. Завистники списывали ее успехи на папину должность, но учителя знали, что девочка получает свои пятерки заслуженно. Учение давалось Марине легко, она не корпела над уроками повечерам, как многие ее ровесники, которых она втайне презирала. Впрочем, девочка свысока относилась ко всем людям, кроме отца. Поэтому для ее одноклассников было удивительно, когда в шестнадцать лет зазнайка-отличница влюбилась в спортсмена Миху из параллельного десятого «Б».

Парень был не только красив, но и начитан, имел блестящее чувство юмора. Встречаться с ним мечтали все школьные красавицы. Мариночка же имела внешность самую заурядную: маленький, невыразительный рот с постоянно прикушенной нижней губой, близко посаженные блеклые глаза, нос был длинноват для небольшого вытянутого лица. Волосы — белый пух, крысиные хвостики! Девочка ненавидела свою внешность.

Чтобы привлечь Михино внимание, она перекрасила волосы в черный цвет и встала на каблуки, но спортсмен этого не заметил. Марина, привыкшая получать все, что захочет, не знала, что ей делать. Забыв уроки отца, она начала ходить за Михой тенью. Но кто замечает свою тень? Тогда, изменив тактику, девушка стала приглашать красавца в места, куда простым смертным дорога была закрыта. Отец лишь удивлялся, с чего это вдруг дочка, любительница филармонии и балета, стала просить билеты то на концерт популярной рок-группы, то на хоккейный матч с канадцами, то на футбольный — с англичанами.

Перед англичанами Миха, страстный футбольный болельщик, не устоял, и счастливая Марина три периода любовалась на кричащего, прыгающего и рвущего на себе волосы избранника своего сердца. После победы любимой команды Миха с размаху чмокнул ее в щеку, не догадываясь, что этим невинным поцелуем надолго лишил девушку сна.

После футбольного матча Мариночка из надоедливой поклонницы перешла в разряд друзей. В благодарность Михапригласил ее в кино, а после угостил мороженым и кофе глясе. Мнение школы о Мариночкиной внешности в связи с этими событиями изменилось. «Девочка с шармом, со своей изюминкой», — заговорили о ней. На правах друга Марина была представлена Михиным родителям, простым рабочим людям. Узнав, с чьей дочерью подружился их сын, они испугались — не наделал бы он глупостей. «У тебя с ней что-то было? » — строго спросил Миху отец после ухода счастливой гостьи. «Батя, ты ее нос видел? Мы просто дружим», — рассмеялся тот. «Дружим, — передразнила его мать. — Ты-то, может, и дружишь, а вот девчонка без ума в тебя влюблена. Я же вижу. Мне-то понятно, зачем она волосы выкрасила и каблуки нацепила, как у тети Моти».

«Точно, а я и внимания не обратил, — спохватился Миха. — Это она понравиться мне хочет. Не знает, глупая, что я со Светкой гуляю».

«А ты скажи ей правду, нехорошо девочку обманывать! » — велел отец, не зная, что обмануть Марину было трудно. Наивный Миха не предполагал, что новая подруга знает о его жизни все: расписания занятий и тренировок, какую еду он любит есть, какую музыку слушает, что читает, кто его друзья, а уж тем более, с кем встречается. У девушки давно был составлен план по завоеванию Михиного сердца, конечным пунктом которого была свадьба.

Первая любовь, как водится, сказалась на учебе, и учителя, забив тревогу, вызвали в гимназию Маринину мать.

— Из-за какого-то мальчишки ты сломаешь себе жизнь! Родишь ребенка и погрязнешь в пеленках-распашонках, а твой красавец будет гулять направо- налево, — принялась кричать та на дочь, вернувшись домой.

Марина неожиданно прозрела: «Что я делаю?! На кого трачу свое время?! НаМиху, любителя футбола и пива, вечно ржущего, как жеребец. У меня же впереди Англия, карьера, блестящая партия с умным, богатым мужем. Так говорит папа, а он всегда прав». План по завоеванию сердца красавца-спортсмена был тут же разорван на мелкие кусочки, вместе с его фотокарточками. Марина снова налегла на учебу.

«Впредь, — решила она, — я буду любить только того, кто будет любить меня».

В выпускном классе девушка увлеклась психологией. Отец привозил ей из-за границы книги, авторы которых учили, как добиться собственного успеха за чужой счет. Изучив их рекомендации, Марина не только укрепилась в мысли, что жить надо исключительно для себя, но и научилась мастерски манипулировать окружающими, в том числе и родителями. Но ни отец, пропадавший на работе, ни занятая погоней за ушедшей молодостью мать этого не замечали.

Марина, получив под громкие аплодисменты всей школы золотую медаль, начала готовиться к поступлению в МГУ, когда ее отец внезапно скончался от сердечного приступа. Рассчитывать после его смерти девушка могла только на собственные силы, которые у нее были налицо. Марина имела острый ум, волю к победе, умение манипулировать людьми и записную книжку отца, которая должна была открыть ей двери в мир славы и денег. Мать вскоре вышла замуж за друга отца, не заботясь о шуршащих сплетнях за спиной. Потрясенная предательством Марина собрала свои вещи и уехала в Москву. Прямо на вокзале, тщательно обдумав каждое слово, она набрала номер из отцовской записной книжки и без проблем поступила в МГИМО.

Следующий звонок — и в ее распоряжении появилась небольшая, но прекрасно обставленная квартирка в центре столицы. Еще один — и некто, крайне благодарныйпочившему папеньке, пригоняет под окна юной студентки подержанную иномарку. «Что вы, я не могу принять такой дорогой подарок, папа бы мне этого не позволил», — смущенно отказывается Марина и слышит в ответ ожидаемую фразу, сказанную с восточным акцентом: «Для нас это пустяки, ваш отец сделал для нашей диаспоры гораздо больше! Нам будет приятно, если его дочь будет ездить на хорошей машине».

Но эти материальные радости были тонким ручейком в сравнении с морем удовольствий, к которому стремилась Марина. Ей страстно хотелось чем-то выделиться из толпы подобных ей девиц, стремящихся попасть в общество столичной золотой молодежи — в этакий стеклянный прозрачный шарик-сувенир с толстыми стенами, внутри которого, если его потрясти, пойдет снег, заиграет музыка и на глазах у всех начнется праздник, на котором позволено все; где жизньпроходит под вспышками фото- и телекамер, где мораль — слово нарицательное. На мораль Марине было плевать, в ее доме это слово никогда не звучало, но и тратить молодость на вечное веселье она совсем не собиралась. Ее целью был брак с богатым мужчиной, который обеспечил бы молодой жене безбедную жизнь.

Записная книжка отца продолжала творить чудеса, и Марина начала получать приглашения в закрытые клубы, на модные показы, светские вечеринки и прочие мероприятия, где можно было познакомиться с богатыми мужчинами. Но некрасивая умная Марина оказалась никому не нужна. Манипулировать богатеями и их отпрысками не получалось, они видели ее насквозь.

Однажды ночью, совершенно измученная бессонницей, она встала с кровати и подошла к зеркалу.

«Ты — никому не известная, никому не нужная серая мышь с крашенымиволосенками, блеклыми глазками и длинным носом», — сообщило оно ехидно.

«Пошла вон, уродина! — крикнула девушка отражению и с размаху бросила в него подвернувшуюся под руку вазу. И тут же в квартире прозвучал властный короткий звонок. Незваный смуглый гость был краток и деловит.

Вскоре, насвистывая отрывок из арии Фауста, он покинул квартиру с разбитым зеркалом. Проводив мистера Терафима, Марина еще раз полюбовалась его необычным подарком: кольцом-змеей с изумрудами вместо глаз.

На следующее утро девушка не поверила своим глазам: зеркало оказалось целым; больше того, в нем отразилась не вчерашняя серая мышь, а гламурная дива с длинными черными ресницами, с яркими зелеными глазами, с пухлым ртом и изящным носом; вместо жиденьких волос по ее плечам струились густые золотистые локоны. В фигуре тоже произошлиизменения — где-то прибавилось, где-то убавилось, ноги стали длиннее и стройнее.

Марина начала собираться в университет, распевая во все горло от радости. На лестничной площадке она столкнулась с незваным гостем, одетым в дорогой костюм.

— А я к вам, — сверкнул он идеальными зубами. — Можно зайти?

— Конечно, — солнечно улыбнулась Марина, предвкушая приятный сюрприз. И не ошиблась.

Оказалось, что мужчина, старый должник отца, пришел отдать долг с накопившимися процентами. Почему он вернул деньги ей, а не матери, девушка не спросила. Ей все было понятно.

«Ай да мистер Терафим! » — вспомнила она ночного гостя, пересчитав толстую пачку долларов. На эти деньги можно было шикануть!

Вскоре о новой светской львице заговорила желтая пресса, а вслед за нейи глянцевые журналы. Двери в вожделенный мир открылись, и Марина щучкой нырнула в элитный московский омут, на дне которого водились жирные караси с толстыми кошельками. Вскоре она вынырнула из омута, держа в зубах престарелого карпа — владельца металлургического концерна, бросившего семью ради острых ощущений, на которые Марина оказалась большой мастерицей.

«Ай да мистер Терафим! » — припевала мысленно Марина, выходя из свадебного лимузина на Елисейских Полях под вспышки фотокамер.

Прожив с мужем несколько лет, она развелась, получив половину состояния супруга, после чего переехала жить в США. Через несколько лет «удачной охоты», теперь уже в американских водоемах, она вышла замуж за конгрессмена. Их свадьба состоялась на собственной вилле новобрачного в Майами. Среди именитых гостей был весь звездный составГолливуда. Вскоре, благодаря связям супруга, Марина стала ведущей популярного американского телешоу «Свободные женщины».

Второй муж Марины не вмешивался в ее дела и отдавал все время своей единственной страсти — политике. Как выяснилось, Марина была ему нужна только для поддержания имиджа. Красивая, умная, с идеальным английским, она подходила на роль жены конгрессмена идеально.

Марина обычно видела супруга за завтраком — погрузившись в газету своей партии, он торопливо пил кофе с тостами. Иногда они посещали официальные и неофициальные мероприятия. Выходные дни муж по предписанию суда проводил с детьми от первого брака. Сначала Марине такая жизнь показалась забавной, тем более что конгрессмен с готовностью оплачивал ее счета и присылал на все эфиры корзины с ее любимыми желтыми розами.

«Ах, как он вас любит, как это романтично», — вздыхала ее помощница, принимая цветы у посыльного. «У нас идеальный брак», — кивала Марина. Она никому не говорила о том, что, придя домой с работы, муж на цыпочках проходит мимо двери ее спальни в свой кабинет, где долго шуршит деловыми письмами и документами, а потом засыпает на диване.

— Да что же это такое?! Почему он не спит со мной? Я же красивая женщина! — немного перебрав шампанского после удачного эфира, впервые пожаловалась Марина приятельнице-журналистке.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒