Annotation 14 страница

Он снова положил ладонь на мою ступню, выглядывавшую из-под края мантии, и сказал очень торжественно, начав с того места, на котором я его прервал: ". ступни Ангела прекрасны для глаз и прикосновения, — для глаз, потому что Ангел хорош, и не только головой и сердцем, но и тем, как он служит Отцу; для прикосновения, потому что они всегда ступают мягко — мягко, когда люди чувствуют их давление в упреке за неверный поступок, и мягко, когда он берет на руки скорбящего, чтобы унести его в эти более яркие земли покоя и радости. Мы будем Англами однажды, уже не маленькими мальчиками, но большими, и сильными, и светлыми, и имеющими много мудрости. И тогда мы должны помнить это, ведь в этот день кто-то высокий чином отправит нас на Землю, чтобы учиться и учить одновременно; ведь там много таких, кто нуждается в нас, как не нуждались мы, пришедшие сюда так быстро. Так дамы-сестры наставили меня, господин Ангел, и я понял, что так и есть, как только увидел вас».

Да, любовь маленьких детей всегда так сладка для меня, что растапливает мое сердце, и я признаюсь тебе, что ненадолго склонил голову, глядя на складки своего подола, тогда как грудь моя вздымалась от восторга, почти причиняющего боль. Затем я подозвал всех троих, и они подошли — с очень радостными лицами, но осторожными шагами — и встали на колени по обе стороны от моих ног, а девочка передо мной. И я благословил их горячо и с любовью и поцеловал их прелестные кудрявые головки, а затем усадил мальчиков на ступеньку передо мной и, взяв девочку на колени, опросил ее рассказать мне свою историю.

«Если — вам — будет — угодно, — господин», — начала она и произнесла каждое слово, так тщательно отделяя его от остальных, что я не сдержал смеха; ведь я знал, что она выпустила такие слова, как «добрый», или «добрый видом», или другие подобные прилагательные, опасаясь дальнейших бедствий и желая, в своей девичьей скромности, избежать всего этого.

«Юная леди, — сказал я ей, — вы мудрее своих лет и обещаете стать когда-нибудь очень способной молодой дамой, которая хорошо справится с тем, на что будет назначена».

Она посмотрела на меня с сомнением, а потом обвела взглядом всех остальных, которые так радовались этому собеседованию. Тогда я мягко попросил ее продолжать. Это она сделала так же, как и мальчик, начав с того, на чем ее прервали: ". девочки — это дамы Господни, которые должны выращивать его овечек в своем лоне, но не прежде, чем вырастут в любви и мудрости, как их тела вырастают в стати и красоте. Так что мы должны всегда помнить о материнстве, которое в нас, ведь наш Отец заложил его в нас, когда мы спали во чреве нашей матери, прежде чем наш Ангел разбудил нас и унес оттуда в эти благословенные Дома. И наше материнство очень свято по многим причинам, и главная из этих причин вот какая: наш Спаситель, Господь Христос (тут она сложила маленькие, в ямочках, ручки перед грудью и, сплетя пальцы, поклонилась очень почтительно и дальше продолжала так) был рожден женщиной, которую Он любил, и она любила Его. Когда я тану женщиной, мне расскажут о тех, у кого нет матерей, как и у нас здесь, и кто не знает той нежной материнской любви, какую знаем мы. И тогда меня спросят, не хочу ли я стать матерью кому-то из тех, кто не рожден мною, но очень нуждается в ком-то подобном мне. Тогда я должна буду встать, смелая и сильная, и ответить: «Пошлите меня из этих светлых мест в более тусклые; ведь я полна желания страдать вместе с ними, если могу хотя бы немного помочь и воспитать этих маленьких бедняжек; ведь они овечки нашего доброго Пастыря, Который любит их; и я буду любить их ради Него, а также и ради них»».

Меня сильно тронули все три ответа. Задолго до того, как они были окончены, я отметил несколько штрихов, указавших мне, что эти женщины должны идти дальше и вместе, в более высокие места; ведь они были достойны этого.

И я ответил им: «Сестры мои, вы хорошо справились с заданием; и ваши ученики принесли вам благо. Я постиг, помимо всего прочего, что вы изучили то, что здесь следовало изучить, и что вы пригодитесь в следующей сфере. Но я также узнал, что вам полезно будет идти и дальше вместе, как прежде — ведь хотя вы наставляли этих крошечных философов отдельно друг от друга, общее направление их ответов одно и то же — любовь к тем, кто живет на Земле, и долг перед ними. Так что я вижу, — вы в едином согласии относительно цели и принесете больше пользы вместе, нежели по отдельности».

Затем я благословил их и сказал, что они должны отбыть с нами, когда мы будем готовы возвращаться.

Некоторые подробности я не включил тогда в наставления им, но приберег для нашего совместного путешествия, когда мог бы объяснить их на досуге. Одно из них следующее: до такой степени едины были эти пятнадцать любящих душ, что в своих разных наставлениях детям они сосредоточились на одной и той же стороне служения — долге и служении. Все эти трое детей и, соответственно, все те, кто пришел сюда, будучи мертворожденными, должны быть отправлены назад, чтобы помогать живущим на Земле, оберегая и опекая их. Они совершенно выпустили из виду все прочие разнообразные обязанности, предназначенные для таких, как они; лишь немногие из тех, кто пришел сюда подобным образом, когда-либо посылаются назад для выполнения возложенной на них работы на Земле из-за того, что они очень утомлены и потому лучше подходят для других дел.

Среда, 31 декабрь 1913 г.

Прежде чем двигаться дальше, я опишу тебе Г ород, в котором всё это произошло, потому что в Пятой Сфере есть места, представляющие особый интерес. В большинстве сфер, хотя и не во всех, только один город является Главным; но в Пятой Сфере их три, и трое Главных Правителей поставлены управлять ими.

Причина этого трехчастного деления коренится в том, что эта сфера находится на такой высоте, что, достигнув ее, необходимо сделать выбор относительно конкретного пути, которым будешь следовать дальше. Это своего рода сортировочная станция, скажем так, но которой обитатели, во время своего пребывания, распределяются по соответствующим группам и следуют дальше по той специализированной ветви службы, к которой лучше всего пригодны.

Эти три Города стоят на границе очень большого континента с равнинным пейзажем и, если соединить их линией, образуют равносторонний треугольник. Поэтому широкие проспекты каждого Г орода таким же образом расходятся прямыми линиями от самой большой площади, на которой стоит Дом, через Г ород и дальше через всю страну. Они связываются с другими двумя Главными Городами и поселениями на равнине, а в середине треугольника располагается Храм Поклонения и Молитвы, стоящий на большой круглой поляне в чаще леса. С этим Храмом все дороги соединяются другими дорогами, пересекающими их, и туда в определенные моменты приходят посланцы из Трех Г ородов и подчиненных им поселений, чтобы объединиться в поклонении Господу.

Тысячи, десятки тысяч приходят одновременно из всех концов сферы — и это совершенно замечательное зрелище. Они собираются на поляне, там смешиваются, и все разнообразные цвета этой сферы, также смешавшись, представляют собой неповторимый вид.

Но еще более чудесно ощущение единства в его разнообразии. Одни начинают развиваться дальше в одном направлении, а другие — в другом; но над этим обширным собранием и повсюду в нем пульсирует вибрирующий тон одной глубокой любви; и все знают, что он никогда не прерывается, и каким бы ни было их будущее предназначение, оно позволит им достичь друг друга в любой части безбрежного владения Господа, где бы они ни оказались. Так что ничто не предвещает грядущего разделения. Мы не знаем ничего подобного. Ведь где есть любовь, туда не может прийти то, что ты знаешь как разделение и его скорби. Даже на Земле сейчас было бы так же, если бы человек не согрешил, сойдя таким образом с верного пути развития. Людям на Земле будет трудно снова вернуться на праведную стезю; но это возможно, потому что способность остается, хотя и спит, непробужденная, во всех, за очень редкими исключениями.

Теперь мы должны перейти к следующему этапу моего путешествия, когда мне пришлось взять свою разросшуюся компанию в Шестую Сферу и там передать женщин Главе этой страны.

Мы прибыли туда, и нас приветствовала, на некотором расстоянии от Столицы, группа встречающих. Ведь я отправил послание о нашем прибытии с нагорий границы Пятой Сферы. Они пришли, и среди них были некоторые, кто знал этих женщин, и дружба завязалась снова с большой радостью и многими благословениями.

Забдиэль, а что ты делал всё это время?

Неправильно будет, если я стану рассказывать о себе, ведь я лишь исполнял свою работу в очень радостной службе. Главными были те пятнадцать. Трое, вместе со мной, были из моей сферы, и никого из сферы более высокой, чем она. И все люди относились к нам очень дружески и с большой добротой и любовью; и доставили нам этим много счастья. Более того, прежде чем позволить своим друзьям увести их домой, эти пятнадцать женщин воспротивились их заботам, чтобы вернуться к нам, поблагодарить нас и сказать нам очень красивые слова признательности. Мы ответили им тем же и пообещали, что вернемся через какое-то время, чтобы справиться об их прогрессе и, возможно, дать некоторые советы. Это было их собственное желание, в котором они также проявили мудрость в истинном ее значении. Ведь это будет полезно для них, я знаю, а помощь не всегда дается, потому что о ней не всегда просят.

Так что ты видишь, что здесь действует то же правило, что и у вас, по Его словам: «Тем, кто просит, будет дано». Над этими словами, мой брат и добрый друг, я оставляю тебя поразмыслить, с моей любовью и добрым благословением.

Пятница, 2 января 1914 г.

Я хочу, чтобы ты сейчас мысленно вернулся в мою сферу, ведь именно там происходит то, о чем я тебе расскажу. Насколько мы продвинемся в знании Бога и Его путей мудрости, настолько глубоко понимаем, как просты и в то же время как многосоставны в действии Его силы. Это парадокс, и в то же время это правда. Простота обнаруживается в единстве сил и принципа, по которому они используются.

Например, любовь усиливает, а меньшая любовь ослабляет, соответственно своей недостаточности, каждый поток власти, который исходит от Высшего Отца для использования нами в служении Ему. Те, кто дошел до этой сферы, способны через ту мудрость, которую они сумели впитать, видеть общее направление событий. Мы видим, по мере продвижения к Недостижимому Свету, что всё склоняется к одному центральному принципу, и это — Любовь. Мы видим Любовь в Источнике всех вещей.

Затруднения начинаются, когда от этого источника и Центра двигаешься наружу. Любовь по-прежнему струится вперед, но должна, по необходимости, адаптироваться из-за недостаточной мудрости личностей, служащих Господу, и поэтому видится менее ясно. Когда эти вибрации духовной деятельности, отправленные бесчисленными работниками по одной великой Схеме, достигают космоса материи, сложность приспособления и координации очень возрастает. Если даже на Земле Его Любовь могут различить те, кто сами любят, то насколько больше она проявляется нам.

Однако мудрость, которую мы должны обрести, с одной стороны проста, но с другой пропорционально сложна, ибо наш кругозор должен охватить невероятно обширные пространства. По мере того как движешься от одной сферы к другой, встречаешься с теми, чьи обязанности касаются всё более широких систем планет, и солнц, и созвездий. С ними ты дожжен советоваться и от них получать всё более широкое знание о строении безбрежных полей Отца, и о детях этих полей, и о том, как Он общается с ними, а они — с Ним.

Так что ты можешь видеть, что мы очень стараемся следить, шагая вперед, за тем, чтобы сохранять абсолютное понимание, ведь обязанности, возложенные на нас, становятся всё многообразнее в своем воздействии, и последствия наших решений и действий преисполняются всё большей важности и отвечают за более обширные пределы пространства и его обитателей.

Я, однако, не связан с другими планетами, кроме вашей, такими посланиями, которые даю тебе, потому что еще не пришло время для такого всеобъемлющего знания. Сейчас на нас, на меня и моих товарищей по труду, возложен задача помочь людям на Земле обрести более высокую мудрость относительно их долга любить друг друга и всем вместе — Бога. Наша обязанность — помочь тем из вас, кто из любви и смирения желает работать с нами, теми, кто по эту сторону Завесы. Вы на Земле — наши руки, глаза, уши и слова, которыми наши уста учат людей познавать себя такими, какими Бог создал их — наделенными небесной славой и в период их временного пребывания на Земле, тружениками в мире, в котором свет принужден был стать более тусклым.

Теперь позволь мне продолжить.

На большей равнине Десятой Сферы есть высокая гора, которая вздымается среди просторов, покрытых травой, и возвышается над соседними горами, как королева на своем троне среди своих приближенных. Там и тут на крутом подъеме, если смотреть с равнины, видны здания. Некоторые из них — алтари, видимые со всех сторон; другие — святилища, в которых возносятся молитвы, а на вершине — сам Храм, который стоит надо всем и которому все служат. Из этого Храма время от времени даются Явления Присутствия тем, кто собирается внизу на равнине.

Это тот Храм, о котором ты рассказывал мне прежде?

Нет. То был Храм Столицы. Это — Храм Святой Горы. Он выше рангом и используется иначе: не столько для молений внутри, сколько для того, чтобы возвышать, усиливать и обучать молящихся, которые собираются на равнине. Есть там хранители и официальные лица, которые молятся в Храме, но они очень высоки степенью, и лишь немногие входят внутрь вместе с ними, пока не разовьются на несколько сфер вперед и не вернутся по какому-то делу в эту Десятую Сферу.

Это Поселение Властей, которые по развитию стоят выше этой Десятой Сферы, но время от времени посещают это Высокое место с миссией помощи и суда. В Храме всегда находится кто-либо из них. Храм никогда не остается без своего штата. Но я не был внутри и не буду, пока не достигну более высокой власти и тонкости в дальнейших сферах. Но этой равнине собралось большое количество людей, созванных туда со всех концов этой обширной сферы. На расстоянии примерно в полмили — как ты мог бы сказать — от основания горы они разошлись далеко по территории, группа за группой, и напоминали море цветов в мягком движении, и их драгоценности ранга мерцали, когда они двигались, а их многоцветные одеяния беспрерывно мерцали, меняя сочетания оттенков цветов. Высоко на Священной Горе стоял Храм, и они смотрели на него в ожидании.

Наконец, над крышей поднялась группа мужчин, чьи сверкающие одежды свидетельствовали об их высоком положении. Они встали над портиком Храма, над главными Воротами, и один поднял руки и благословил людей на равнине. Каждое слово, которое он говорил, ясно и отчетливо доносилось до самого последнего ряда. Те, кто стоял далеко, и видели и слышали с такой же легкостью, как и те, кто был ближе. Затем он сказал им о цели их прихода. Было назначено, что перед ними должны были предстать те, кто вскоре отправляются отсюда в Одиннадцатую Сферу, поскольку их прогресс требовал дальнейшего продвижения вперед, что обеспечит их безопасное путешествие по этому пути.

Ни один из нас не знал, кто эти новые посвященные. Этого не было сказано. Поэтому мы ждали, почт в полной тишине, что случится дальше. Стоявшие над портиком тоже хранили молчание.

Затем из Ворот Храма вышел Человек, в простой белой одежде, но сияющий и удивительно прекрасный. На Его голове был золотой обруч, а на ногах — золотые сандалии. На талии был красный пояс, который сиял и распространял вокруг малиновые лучи при каждом Его движении. В правой руке Он нес золотую чашу. Левая рука лежала у Него на груди, над сердцем. Мы сразу узнали Его, Сына Человеческого, ведь никто больше не похож на Него, Который, в какой бы форме Явления не представал, всегда в совершенстве соединял в Себе две силы: Любовь и Царственность. Всегда есть простота в Его величии, и величие в Его простоте. Но ты чувствуешь, что это входит в тебя и смешивается с твоей жизнью, когда бы Он ни явил себя. А когда Явление окончено, полученное благословение не уходит, но остается как часть тебя — навсегда.

Он стоял там — привлекательный и прекрасный, лишь с оттенком жертвенного сострадания на лице, которое только добавляло радостной торжественности Его любви. Это лицо хранило в себе улыбку, хотя Он и не улыбался. И в улыбке были слезы, не сожаления, но радости отдать Себя другим в любви. Весь Его облик и вся Его фигура были исполнены тем сочетанием власти и милосердия, что выделяло Его из тех, кто сопровождал Его там и делал Его над всеми Царем.

Он стоял там, вглядываясь не в нас, но за нас, в просторы, куда наши взгляды не могли последовать. И пока он стоял, погруженный в Себя, прямо из Храма, через ворота, вышла длинная процессия служителей, мужчин и женщин, просвещенность которых была видна в утонченности их лиц и фигур.

Одно я заметил и расскажу тебе, насколько сумею. У каждого из этих благословенных духов был вполне определенный и могущественный характер, запечатленный и во внешнем облике, и в походке, и в действиях каждого. Не было двух, имевших одинаковые добродетели в равных частях и сочетаниях. Каждый был очень высоким Ангелом по степени и власти, но свой характер был у каждого и каждой, и не было двух одинаковых. И Он стоял там, и они по обе стороны, и некоторые на более низком уступе перед ним. И в Нем, в лице и в фигуре, были соединены, в сладостном единстве и общности красоты и качества, и власти их всех. В Нем можно было видеть каждое их качеств отчетливо, и в то же время в соединении со всеми остальными. Да, Он был Один, е Его Одиночество добавляло еще больше величия Его облику.

Итак, подумай об этой сцене, а остальное я расскажу тебе завтра, если у тебя будет возможность пообщаться со мной. Благословение, и слава, и красота — там, где Он, мой дорогой друг и подопечный, как я видел, и не раз или два, а много раз с тех пор, как покинул земную жизнь. Он приносит благословение и оставляет его Своим собратьям. Слава покоится на Нем и связывает Его с троном на Вершине Небес Господних. Красота лежит на Нем, как мантия света.

И Он с тобой так же, как и с нами. Он приходит — не в переносном смысле, но фактически — в тусклый земной план и приносит туда Свое Благословение, и Славу, и Красоту. Но там они невидимы — разве только частично и лишь немногими — невидимы по причине темного облика греха, окутавшего мир, и недостатка веры для того, чтобы видеть. Однако Он с вами. Откройте свои сердца Ему, и тогда тоже, как и мы, получите то, что он принес отдать вам.

Суббота, 3 января 1914 г.

Некоторое время Он стоял безмолвный, неподвижный и прекрасный. Между тем в толпе ярких сущностей вокруг Него началось движение. Медленно, и без всякой суеты они поднялись в воздух выстроились так, что овал света образовался вокруг, позади и по обе стороны от Него. Дальние оказались выше Его головы, а ближайшие — ниже Его ступней. Так образовалась рама, и, пока она принимала форму, яркость духов увеличивалась, так что мы едва различали их фигуры из-за яркости их славы. Они сияли золотом вокруг Него, но Он еще более светоносен, чем все окружающие, стоявшие теперь неподвижно и светившиеся. Только перед Его ногами не было арки света, так что овал был незавершен, разрываясь в нижней части.

Затем Он пошевелился. Он поднял левую руку и протянул вперед по направлению к нам благословляющим жестом. Своей правой рукой Он наклонил к нам сосуд, и из чаши вылилась тонкая струйка многоцветного света, которая упала на скалу перед Ним и потекла по поверхности горы на равнину. И стекая, она разрасталась, пока не начала изливаться на равнину перед нами, по-прежнему расширяясь. Она достигла нас широкой рекой света; и в ней были видны цвета со всеми их оттенками, от глубокого пурпурного до бледно-сиреневого, от густого красного до нежно-розового, от оранжево-коричневого до золотистого. И все они смешивались в потоки зеленого или других составных цветов.

Так она текла до нас и среди нас, тогда как мы стояли, удивляясь как происходящему, так и его красоте. Струйка растекалась, пока не покрыла всю землю, на которой стояло это громадное множество людей. Но они стояли не в жидком озере, ведь оно не поднималось выше их ступней, но образовывало море под ними, и они стояли на нем. Взгляд не мог проникнуть сквозь него и рассмотреть траву, над которой оно стояло, как над морским дном. Казалось, оно лежит под нами очень глубоко, это море жидкого стекла, всех цветов радуги, и на поверхности моря мы стояли, как на твердой земле. И в то же время оно всё было в движении, там и тут покрытое маленькими волнами и речушками красного, синего или других цветов, текущими у нас под ногами. Зрелище это было странным и красивым.

Но вскоре было замечено, что происходящее не всем служит одинаково. Были среди толпы такие, кто заметил изменения в себе; и это погрузило их в молчание и глубокое созерцание. Это изменение очень скоро заметили и их ближайшие соседи, ведь поток света возле тех становился желто-золотым и охватывал сначала щиколотки, а потом, поднимаясь, словно колонна сияющего жидкого стекла, покрывал его колени, поднимаясь еще выше, пока вокруг него не возникала колонна света и он оказывался внутри золотого сияния. Затем над головой, на месте драгоценности, или венца, или другого головного убора, появлялось одиннадцать звезд. Они также были золотыми, но более яркими, чем поток, как будто он сконцентрировался в одиннадцать драгоценных звезд, чтобы увенчать избранного. У каждого из таких людей этот обруч из звезд покоился на голове на уровне лба и охватывал голову. Так он лежал и сиял, делая обладателя более красивым, ведь свет как будто овладевал его обликом и всем телом и возвышал его над собратьями.

Затем Сын Человеческий вернул чашу в прежнее положение, и поток прекратился. И скала снова стала видимой, тогда как прежде она была скрыта рекой падающего света. Вскоре и траву вокруг огромного собрания тоже стало видно, и, наконец, всё море цветов истаяло, и мы опять стояли на равнине, как и прежде.

Но остались те, кто ранее был окутан светом, теперь свет не окутывал их. Но они изменились навеки и уже не могли стать прежними. Их лица приняли более эфирный облик, как и их тела, и оттенок их мантий стал ярче, чем у их собратьев, и другого цвета. Одиннадцать звезд по-прежнему венчали их своим светом. Только колонна сияния больше не окружала их.

Тогда другой человек вышел из Храма на Святую Гору и крикнул очень сильным голосом, исполненным сладости, что те, кто увенчан звездами, должны выйти из толпы и встать перед Горой Благословения. Они вышли, и я среди них — потому что я был один из призванных подобным образом — и мы встали перед основанием Горы и перед Ним, Который стоял высоко над нами перед Храмом.

Когда мы стояли там, Он сказал нам примерно следующее: «Вы хорошо справились, мои возлюбленные дети, с тем заданием, которое было на вас возложено. Не с совершенством служили вы Отцу и Мне, но так, как могли, так вы и делали свою работу. Я не прошу от вас большего в той более широкой сфере служения, в которую призываю вас сейчас. Так подойдите же ко Мне, Мои возлюбленные, и Я покажу вам путь в это более высокое место, где вас уже ждут ваши дома. Множество друзей, готовых приветствовать вас, найдете вы там. Подойдите ко Мне».

Мы увидели, что перед нами возникла широкая лестница, опиравшаяся основанием на равнину прямо перед нами, а другим концом доходившая до Его ступней, очень высоко, над вершиной Горы. И мы все пошли вверх по этому длинному пролету ступенек, а было нас числом много тысяч. Однако, когда мы уже порядочно поднялись над равниной и я обернулся, чтобы помахать рукой с прощальным приветствием группе своих товарищей, которые стояли, глядя нам вслед, мне показалось, что число оставшихся не уменьшилось по сравнению с тем, сколько пришло на сход. Так велико было это собрание.

Когда мы все поднялись на платформу перед Храмом, Он сказал добрые слова одобрения и благословения тем, кто остался на равнине. Если кто и сожалел, что тоже не был призван вместе с нами, не показывал вида. В Присутствии своего Господа- Спасителя никто не мог скорбеть, но лишь радовался Его великой любви и благословенности Его присутствия.

Затем по лестнице несколько Ангелов спустились оттуда, где мы теперь были, и встали на ступенях, от верхней до середины пути или что-то около того. Они запели гимн Благодарения, славя Бога в Высших Небесах Его Славы. На равнине многие отвечали, чередуясь с теми, кто был на лестнице. Так они пели и допели до конца.

Певцы поднялись снова и встали с нами наверху. Лестница теперь исчезла — как, я не знаю. Более ее не было видно. Он поднял руки и благословил их, а они хранили молчание, склонив головы. Затем Он повернулся и пошел в Храм, и мы последовали за Ним.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПРИВЕТ ЗАБДИЭЛЯ.

Мой друг и брат и подопечный! Я не говорю слов прощания перед разлукой, ведь я всегда с тобой, чтобы помогать, слушать и отвечать. Считай, что я всегда рядом, и, хотя истинный мой дом далеко отсюда в том смысле, в котором люди воспринимают понятия близко и далеко, всё же тем способом, которым мы умеем пользоваться, я всегда рядом с тобой, в соприкосновении с тобой в том, что ты думаешь, и чего хочешь, и что делаешь. Ведь этим вещам я должен время от времени вести счет тебе во благо. Поэтому, если я был тебе хоть сколько-нибудь другом и помощником, помни, что в своих расчетах я могу радоваться тебе, как ты, если будешь полон веры, сможешь радоваться себе. Помни об Ангелах Семи Церквей и будь добр ко мне, мой подопечный. Помни, более того, что однажды ты сам, как я знаю, получишь жребий хранить другого, и вести, и следить, и помогать, и отвечать за его жизнь и то, как он пользуется ею.

А теперь мое благословение. Может статься, я найду средства и позволение говорить с тобой снова, как я делал в этих посланиях. Это может быть сделано таким же способом или даже еще более простыми способами, чем этот. Я ничего не обещаю. Многое здесь зависит от тебя. Но что бы ни случилось, будь сильным и терпеливым и храни святую простоту, со смирением и в молитве.

Благослови тебя Бог, мой дорогой подопечный. Мне не хватает силы воли проститься с тобой. Но так нужно.

Помни, я всегда рядом с тобой во Имя и Служение Господа. Аминь.

Забдиэль

Часть третья: НЕБЕСНЫЕ ВЛАСТИ

ГЛАВА I: Ангельские пастыри Земли

Воскресенье, 8 сентября 1917 г.

Я вещаю через ваш разум, а потому оставьте ненадолго все свои мысли, чтобы я смогла диктовать вам; у вас еще будет время прочесть и обдумать написанное. Надеюсь, впоследствии я научусь диктовать вам беспрепятственно — так, чтобы мои мысли совершенно не соприкасались с вашими. А пока скажу вам, что многие пытались заняться подобного рода письмом, но не многие преуспели в этом деле, поскольку их собственные мысли препятствовали нашим, и в результате получалась совершенная неразбериха. А потому я предлагаю начать пока с самого простого — и вы и я будем совершенствовать свое умение на практике.

Задумывались ли вы когда-нибудь над мудростью этих слов: «Тем, кто любит Бога, идут во благо все вещи»? Лишь немногие в полной мер осознают эту истину, поскольку взгляды большинства людей ограничены. «Все вещи» это не только то, что приходит к нам на Земле, но и то, что существует в царстве духа. Начала «всех вещей» остаются невидимыми для нас, ибо восходят в царства еще более возвышенные, чем даже наше нынешнее, сходясь к Великому Престолу Самого Бога. Действие этих начал, хотя и едва заметно, но в то же время несомненно. Здесь имеются в виду и Ангелы, которые путешествуют из конца в конец, исполняя свои обязанности, как здесь — у нас, так и на земном уровне. И хотя исполнение ими воли Высочайших, надзирающих за Божьим хозяйством, зачастую кажется противоречащим человеческим представлениям о справедливости, милосердии и добродетели, те, кто стоят выше, у самой вершины, и обладают более широким кругозором, взирают на происходящее, освещаемое для них солнечным светом Божьей любви, спокойно и пониманием, ибо ангельские деяния представляются им разумными и прекрасными, так же как и нам (хотя и в гораздо меньшей степени).

В настоящее время сердца человеческие охвачены страхом, поскольку многим кажется, что дела обстоят и события развиваются не совсем так, как было задумано Богом. Но там внизу, в долине, туманы могут быть столь густыми, что человек не в состоянии ничего толком разглядеть, ибо солнечные лучи туда почти не проникают.

Для вечности эта Великая Война останется всего лишь глубоким вдохом спящего великана. Сон его тревожен, потому что его оцепеневший разум смутно ощущает беспокоящее воздействие солнечного света, который он не может видеть (потому что спит), и доносящейся до него музыки, которую он не может толком расслышать. Вот и вырывается из его груди беспокойный вздох, пока он спит в своей долине — в Долине Решения, если так вам будет угодно. Но постепенно он проснется и туман рассеется; и тогда он будет с удивлением вспоминать кровавые кошмары прошедшей ночи, переживаемые им во сне, и с не меньшим удивлением созерцать красоту мира, залитого светом, нисходящим с вершины горы, осознав наконец, что в основе всех деяний Божьих действительно лежит любовь, и что наш Бог — действительно наш Отец, и что Его Именем всегда была и остается вечная Любовь, даже когда Его Лик сокрыт туманами, и холодными ветрами, и смрадом, подобно непроглядной завесе окутывающим дно долины. Эта завеса скрывает всё, что обречено умереть, но из смерти рождается жизнь, и жизнь эта прекрасна, потому что Родником и Источником всей жизни является Тот, Кто прекрасен во всём.

Помните, что пути Господни не всегда таковы, каковыми их хочет сделать человек, и что его мысли не ограничены окружающими долину горами, но простираются в Царства Света и Блаженства, куда нам и предстоит отправиться. Но на сегодня уже достаточно.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒