Количество судебных актов / дата последнего по времени судебного акта 13 страница

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС ДО от 19 августа 2016 г. N А04-1687/2014.

< 2> См.: Постановление АС ЗСО от 29 января 2018 г. N А27-7912/2016.

Это дело, видимо, можно назвать лидирующим кейсом по данной категории споров, поскольку оно показывает отношение судов к подобного рода практикам: попытка избежать ответственности через уничтожение документов, инсценировку пожара, протечек в помещении, где хранятся документы и серверы, потопов и т. п., назначение номинальных директоров и участников в преддверии банкротства - все это может получить критическую оценку и будет обращено как раз против таких недобросовестных директоров.

Еще один показательный пример дела, рассмотренного уже в рамках банкротного процесса, но по правилам корпоративного законодательства об ответственности директора и контролирующих лиц, - это спор о привлечении к ответственности нескольких лиц, последовательно занимавших пост директора организации, впоследствии признанной банкротом. Один из директоров, понимая неустойчивое финансовое положение организации, принимает работника на должность юрисконсульта по совместительству, назначает ему высокую зарплату, затем это одобряется участниками корпорации. Зарплата не выплачивается, после чего недавно принятый (правда, как потом выяснится в суде, задним числом и не работавший в этой организации реально) юрист обращается с иском в суд, где его требование признается организацией. Под вынесенное решение организация отдает все производственное имущество по существенно заниженной цене, а после череды перепродаж оказывается в распоряжении одного из прежних контролирующих участников < 1>. Суды, изучив вопрос о привлечении к ответственности прежних директоров и участников, одобрявших соответствующие действия, в итоге взыскали суммы убытков со всех таких лиц, вовлеченных в реализацию схемы вывода активов должника, причем суды указали в процентах, насколько каждый из ответчиков виновен в наступлении убытков < 2>.

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС УО от 26 января 2017 г. N А60-52543/2012.

< 2> "... апелляционный суд, установив, что материалами дела подтверждается совокупность необходимых условий для привлечения ответчиков к ответственности в виде взыскания убытков, противоправность поведения привлекаемых к ответственности лиц и причинно-следственная связь между противоправным поведением ответчиков и наступившими последствиями - убытками, с учетом степени вины привлекаемых к ответственности лиц, характера их действий, посчитал возможным определить доли ответственности каждого из лиц, участвовавших в схеме, в следующих размерах: Лысяков А. В. - 60%; Богданов А. А. - 25%; Молочков С. Б. - 4%; Молочкова Н. С. - 10%; Климова И. И. - 0, 5%; Климов Д. В. - 0, 5%" (см.: Постановление Семнадцатого ААС от 23 сентября 2016 г. N А60-52543/2012).

Рассмотрение заявления о привлечении директора к ответственности в рамках дела о банкротстве должно способствовать решению задач банкротного процесса, т. е. быть направлено на получение кредиторами корпоративного должника удовлетворения их требований из конкурсной массы или скорейших и максимально полных расчетов в рамках иных процедур банкротства. Если же банкротный процесс превращается в арену рассмотрения корпоративного спора, но при этом проистекающего по правилам банкротного процесса, то такой банкротный процесс по возможности должен быть прекращен скорейшим образом < 1>, а заявление о привлечении директора к ответственности оставлено без рассмотрения, чтобы быть рассмотрено впоследствии в установленном порядке, как это подобает обычному корпоративному спору.

--------------------------------

< 1> См.: Постановления АС УО от 3 марта 2017 г. и от 5 июля 2017 г. N А60-46884/2014, Определения АС Свердловской области от 9 июня 2017 г. и ВС РФ от 11 сентября 2017 г. по тому же делу.

3. ПРАВО НА ИСК, ИСКОВАЯ ДАВНОСТЬ И ВОПРОСЫ ПРОЦЕССА

Рассматриваемый в рамках настоящего института иск относится к косвенным, или производным, искам: в отличие от прямого иска, где истец заявляет свои требования и в случае их удовлетворения получает присуждение в свою пользу с ответчика, в данном случае лицо, обращающееся с требованием в суд, действует в интересах юридического лица, а потому и присуждение получает не лицо, обратившееся в суд, а юридическое лицо, в интересах которого был заявлен иск. Специфика такого иска находит отражение во многих практических вопросах, связанных как с его подачей, так и с последующим движением дела в суде. Некоторые из них будут подробно рассмотрены ниже.

3. 1. Право на иск

Как уже было отмечено ранее, косвенный иск подается обычно участником юридического лица в интересах последнего. Это предполагает, что право на иск изначально принадлежит самому юридическому лицу, однако оно в силу тех или иных причин само не обращается в суд, поэтому за него это делает участник. Вместе с тем организация также может заявить подобное требование, в этом случае иск не может быть назван производным, это обычный прямой иск, предъявляемый истцом против ответчика. Производным он становится лишь тогда, когда заявляется участником. При этом несмотря на провозглашение в 2014 г. в абз. 2 п. 4 ст. 65. 3 ГК РФ права члена совета директоров (наблюдательного совета) заявлять такие иски в интересах юридического лица против директора, пока что практика - если за практику считать единственное обнаруженное автором дело по данному вопросу - противится таким искам, т. е. суды говорят о том, что член совета директоров, включая его председателя, не имеет права на иск < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС МО от 28 июня 2018 г. N А40-21771/2018.

Коль скоро право на иск изначально принадлежит самой организации, то присуждение по нему возможно исключительно в пользу организации. Если участник юридического лица требует что-либо с директора или с иного лица, вовлеченного в корпоративные отношения по поводу конкретной корпорации (например, с другого участника или члена иного органа), в свою пользу, а не в пользу юридического лица, то такое требование - если оно вообще имеет право на существование - не может быть основано на нормах рассматриваемого института (ст. 53. 1 ГК РФ, ст. 71 Закона об АО, ст. 44 Закона об ООО), по крайней мере на их буквальном содержании. Подобные требования, изначально не предполагающие присуждение убытков в пользу юридического лица, должны быть основаны на иных правовых основаниях.

Таким образом, иск к директору о возмещении убытков, рассматриваемый в настоящей работе, - это иск, который в случае его удовлетворения предполагает выплату денежных сумм, равных размеру убытков, исключительно в пользу того, кому иск изначально принадлежит, т. е. самой организации. Все прочие иски, включая (1) иски участника к участнику, (2) иски участника, действующего от имени и в интересах общества, против другого участника, или (3) иски участника к директору, предполагающие присуждение в пользу участника-истца, особенно если они обосновываются истцами ссылками на указанные нормы законов, судами, как правило, отклоняются < 1>. Как отметил один из кассационных судов, субъектный состав лиц, ответственных за причиненные обществу убытки, установленный ст. 44 Закона об ООО, расширительному толкованию не подлежит < 2>. Даже ссылка на общегражданские нормы, посвященные обязанности возместить ущерб (ст. ст. 15, 393, 1064 ГК РФ), не дает успеха при заявлении требований участником корпорации о возмещении убытков к другому участнику того же юридического лица < 3>.

--------------------------------

< 1> См.: Постановления АС ВСО от 18 сентября 2015 г. N А33-13616/2014; АС ЗСО от 5 августа 2015 г. N А45-15059/2014; АС МО от 2 октября 2015 г. N А40-75714/13-134-707; АС ПО от 6 июля 2017 г. и от 30 июня 2016 г. N А72-4609/2015; АС СЗО от 20 апреля 2016 г. N А13-14474/2014; АС СКО от 12 апреля 2017 г. N А53-23717/2016.

< 2> См.: Постановление АС ВСО от 18 сентября 2015 г. N А33-13616/2014.

< 3> Постановление АС МО от 2 октября 2015 г. N А40-75714/2013-134-707 (интересно, что в этом деле участник сначала заявлял требования к другому участнику напрямую, минуя ООО, при новом рассмотрении дела ООО было привлечено к участию в деле как соистец, т. е. участник формально заявлял требования к другому участнику от имени общества, однако в любом случае в иске было отказано).

Еще меньше оснований для расширения субъектного состава за счет привлечения к солидарной ответственности наряду с директором общества также контрагента по спорной сделке, заключенной директором от имени организации, или третьих лиц, являющихся конечными приобретателями имущества, ранее принадлежавшего хозяйственному обществу. Суды в таком случае исходят из того, что гражданским законодательством не предусмотрены основания для такой солидарной ответственности, а потому иски против других лиц (помимо директора) отклоняются < 1>. Вместе с тем если будет доказано, что конечный приобретатель имущества активно участвовал в выводе активов организации-должника, находящейся во время рассмотрения иска в процедуре банкротства, а ранее контролировал должника, причем стал конечным приобретателем его имущества, то суд может посчитать, что "... схема вывода активов должника была реализована в первую очередь в его интересах, именно он является конечным бенефициаром" < 2>, а потому такой конечный приобретатель будет обязан возместить убытки обществу.

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС СКО от 19 апреля 2017 г. N А32-17788/2016.

< 2> Постановление АС УО от 26 января 2017 г. N А60-52543/2012.

Существо косвенного иска (не только по делам о взыскании убытков) детально раскрыл высший суд, который отметил, что участник корпорации, предъявляя соответствующие требования, не только действует в интересах корпорации как ее представитель, но и преследует свой опосредованный (косвенный) интерес (а поэтому, по сути, является косвенным истцом), который обосновывается наличием у юридического лица как истца материально-правового требования, обусловленного недопущением причинения ему ущерба как субъекту гражданско-правовых отношений. При этом объект защиты по косвенному иску не может определяться как категоричный выбор либо в пользу защиты субъективного права юридического лица, либо в пользу защиты интересов участников юридического лица. Интерес юридического лица, который обеспечивается защитой субъективного права (при заявлении иска участником), в данном случае производен от интересов его участников, так как интересы хозяйственного общества не просто неразрывно связаны с интересами участников, они предопределяются ими, и следовательно, удовлетворение интересов компании обеспечивает удовлетворение интереса ее участников < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Определение ВС РФ от 26 августа 2016 г. N А41-8876/2015; повторение этой же позиции в другом деле см.: Постановление АС ЦО от 18 января 2017 г. N А36-7342/2016.

Подобное во многом академичное описание сути косвенного иска, приведенное судом, тем не менее замечательным образом отражает связь интересов участника корпорации и самой корпорации. Участник, обращаясь с косвенным иском, одновременно защищает и себя, и корпорацию: себя, поскольку от того, как идут дела у корпорации, зависит финансовое благосостояние не только ее, но и самого участника; однако участник также защищает корпорацию, потому что, во-первых, сама она, видимо, этого сделать не в силах, а во-вторых, интерес корпорации, что для нее хорошо, а что плохо, определяется не кем иным, как ее участниками. Тем самым участник корпорации, обращающийся в суд с требованием в ее защиту, добавляет то, чего нет в иске корпорации (как если бы иск был заявлен ею самой): такой иск отображает интерес участника, который был нарушен, а также позволяет так или иначе отождествить его с интересом юридического лица. Иными словами, фактом заявления косвенного иска участник вольно или невольно говорит: " Что хорошо мне, хорошо и корпорации". Напротив, то, что в поведении директора, по мнению участника, было плохо для корпорации, было плохо лишь потому, что негодность поведения директора вскрывается участником и препарируется посредством доказывания элементов состава гражданско-правовой ответственности.

Процессуальный закон (ч. 1 ст. 225. 8 АПК РФ) буквально не называет участника юридического лица, обращающегося с требованием к директору по косвенному иску, истцом, он лишь говорит, что такой заявитель обладает процессуальными правами и несет процессуальные обязанности истца, включая право требовать исполнения судебного акта. В судебной практике статус такого лица определяется как законный представитель организации < 1>, т. е. юридического лица, в интересах которого предъявлен иск < 2>. Материальным истцом по такого рода спорам остается само юридическое лицо < 3>, а его участник выступает в роли помощника организации, обращаясь в суд с иском в ее интересах. Правда, у такого понимания косвенного иска есть и оборотная сторона: если однажды с иском к директору обратилась корпорация и проиграла, то участник не может заявить такой же иск к директору: судебные акты по иску корпорации будут иметь преюдициальное значение, а потому участник в этом случае не имеет шансов на успех < 4>.

--------------------------------

< 1> См.: Определение ВС РФ от 26 августа 2016 г. N А41-8876/2015.

< 2> Развитие логики " участник - законный представитель" применительно к рассматриваемой категории дел может быть прослежено в законодательстве и судебной практике начиная с 2009 г.: ч. 1 ст. 225. 8 АПК РФ -> п. 10 Постановления N 62, п. 11 Постановления Пленума ВАС РФ от 16 мая 2014 г. N 28 " О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью" -> п. 1 ст. 65. 2 ГК РФ -> п. 32 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 " О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации".

< 3> Суд может даже привлечь юридическое лицо, в интересах которого предъявлен иск его участником, к участию в деле в качестве истца, см.: Постановления АС ВВО от 19 декабря 2017 г. N А29-6715/2016; АС СЗО от 2 декабря 2016 г. N А45-34/2016; АС УО от 23 мая 2018 г. N А34-3532/2015. В других делах само юридическое лицо было привлечено к участию в деле как третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований на предмет спора, см.: Постановления АС ВСО от 19 сентября 2017 г. N А33-24787/2016; АС ДО от 27 сентября 2017 г. N А51-208/2017; АС СЗО от 24 апреля 2018 г. N А56-46427/2017, от 4 апреля 2018 г. N А21-7333/2014, от 4 декабря 2017 г. N А56-86199/2016, от 18 сентября 2017 г. N А56-58034/2016; АС СКО от 20 марта 2018 г. N А63-16826/2016; АС УО от 9 апреля 2018 г. N А47-7234/2016; АС ЦО от 18 октября 2017 г. N А68-9227/2014; Восемнадцатого ААС от 10 апреля 2017 г. N А34-10625/2016, от 2 октября 2017 г. N А08-7805/2016. При этом в деле N А68-9227/2014 кассационный суд специально обосновал позицию, согласно которой материальным истцом по производному иску является участник, а не само ООО, поскольку якобы такой вывод следует из анализа законодательства, действовавшего до 1 сентября 2014 г. (это при том, что норма о представителе юридического лица с 2009 г. присутствует в ч. 1 ст. 225. 8 АПК РФ).

< 4> См.: Постановление Восемнадцатого ААС от 14 сентября 2017 г. N А07-3122/2016. Судебные акты, подтверждающие отказ в иске корпорации к директору по тому же спору, см.: Постановление АС УО от 15 июня 2016 г. N А07-9788/2015.

Там, где иск к директору предъявляется не самим юридическим лицом, а его участником, производный иск порождает ряд практических проблем, связанных именно с его особенностями как деривативного иска. Практика выявила ряд интересных вопросов, на которые были даны ответы, хотя не по всем ним можно вести речь о сложившейся или устоявшейся судебной практике.

Вопрос первый: в случае смены участников корпорации, например, при продаже акций прежним акционером другому лицу, может ли новый акционер, который не был акционером на момент совершения директором нарушений, предъявить иск в интересах юридического лица (если нарушение не носит длящегося характера)? Ответ на этот вопрос был дан еще ВАС РФ: согласно п. 10 Постановления N 62 тот факт, что лицо, обратившееся с иском, на момент совершения директором действий (бездействия), повлекших для юридического лица убытки, или на момент непосредственного возникновения убытков не было участником юридического лица, не является основанием для отказа в удовлетворении иска. При этом течение срока исковой давности начинается со дня, когда о нарушении со стороны директора узнал или должен был узнать правопредшественник (прежний участник или участники) такого участника юридического лица. Соответственно, если срок исковой давности не истек, то даже лицо, сравнительно недавно приобретшее статус участника (акционера) конкретного юридического лица, может заявить производный иск против директора < 1>. Напротив, лицо, более не являющееся участником, например утратившее этот статус в связи с подачей заявления о выходе из состава участников общества, более не имеет права на иск < 2>.

--------------------------------

< 1> Подтверждение этой позиции в конкретных делах см.: Постановления АС МО от 19 июля 2016 г. N А41-29354/2015; ФАС СЗО от 8 ноября 2013 г. N А56-14323/2012.

< 2> См.: Постановления АС МО от 20 апреля 2016 г. N А41-67672/2015; АС ПО от 8 февраля 2018 г. N А55-9527/2017.

Вопрос второй, по сути, более нюансированный вариант первого вопроса: в случае смены участников корпорации, когда участник (акционер) по факту выбыл из состава участников, однако его правопреемник еще полноценно не вступил в права (такая ситуация возможна при смерти участника - физического лица, пока его наследники не вступили в права на наследство, включающее в себя акции или доли в уставном капитале ООО), имеют ли право на иск такие " ждущие наследники" или иные ожидающие правопреемники? Ответ на данный вопрос, как ни странно, будет противоположным: если лицо еще не вступило в права владельца акций или доли в уставном капитале ООО, то оно не может заявлять иски к директору, даже если такое право было у правопредшественника < 1>. Логика этого подхода, видимо, заключается в том, что суды в целях недопущения принятия судебных актов, которые бы предрешали вопрос ответственности директора, пока не разрешен вопрос о составе участников юридического лица, по сути, предлагают участникам корпоративных отношений сначала определиться, кто контролирует юридическое лицо, а уже затем приходить в суд за защитой нарушенных прав юридического лица. Однако если всякий иск к директору, как было отмечено выше, принадлежит корпорации, то, в общем, не столь важно, какой именно участник предъявит его, важно, чтобы иск был предъявлен в принципе и рассмотрен в рамках установленных сроков исковой давности. В любом случае пока что можно констатировать, что из тех немногих дел, где этот вопрос обсуждался, превалирующая позиция судов - отказывать в иске по формальным основаниям (отсутствие права на иск), пока не появится истец, который может подтвердить свой титул на акции или долю как лицо, вступившее в наследство.

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС СЗО от 28 ноября 2016 г. N А56-97542/2015; Определения ВС РФ от 3 марта 2017 г. по тому же делу; АС ПО от 2 сентября 2016 г. N А72-11029/2015 и Определение ВС РФ от 29 декабря 2016 г. по тому же делу. Интересно, что в рамках иных дел, рассмотренных судами в связи с тем же корпоративным спором, что и в деле N А72-11029/2015 АС ПО, суды тем не менее не использовали данный довод и рассматривали по существу требования законного представителя наследников, см.: Постановления АС ПО от 1 ноября 2016 г. N А72-11028/2015, от 22 ноября 2016 г. N А72-13773/2015.

Вопрос третий: может ли косвенный иск предъявить не сам участник юридического лица А. непосредственно, а за него иск в интересах юридического лица А. предъявит участник его участника? Если участником юридического лица А. является также юридическое лицо (юридическое лицо Б., то данный вопрос может быть переформулирован следующим образом: может ли косвенный иск в интересах юридического лица А. быть предъявлен участником юридического лица Б. при этом защищаться будет интерес юридического лица А.? Если обратиться к практике кассационных судов по искам о взыскании убытков с директора в пользу юридического лица, то ответ, видимо, будет отрицательным: так называемый бенефициарный корпоративный собственник, отстоящий от юридического лица на один или более уровней держания акций (долей), не имеет права на иск о взыскании убытков < 1>. Однако если обратиться к практике высшего суда по иным производным искам, схожим по проблематике обоснования права на иск бенефициарного собственника, то в новейшей практике Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ можно обнаружить два дела, пусть и возникших из одного и того же спора, где высшая судебная инстанция допустила право на иск бенефициарного собственника < 2>. Таким образом, можно предположить, что по искам о взыскании убытков в будущем либо утвердится позиция, разделяемая кассационными судами округов, либо превалирующей станет позиция ВС РФ, выработанная на примере иных косвенных исков. Какая точка зрения победит - покажет время.

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС МО от 20 февраля 2017 г. N А40-96743/2016 (хотя буквально кассационный суд не согласился с доводом, что бенефициарный собственник не имеет права на иск, точнее, указал, что такие выводы нижестоящего суда " не являются достаточно обоснованными", тем не менее в иске ему было отказано).

< 2> См.: Определение ВС РФ от 31 марта 2016 г. N А40-104595/2014 и Постановление АС МО от 19 января 2017 г. по тому же делу (право на иск при оспаривании решения общего собрания акционеров); Определение ВС РФ от 27 мая 2016 г. N А40-95372/2014 и Постановление Девятого ААС от 25 января 2017 г. (право на иск бенефициара при оспаривании сделок, совершенных российским АО, а также истребовании акций). По обоим делам, возникшим из одного и того же корпоративного спора, за бенефициаром, далеко отстоящим от российского юридического лица, было признано право на иск.

Вопрос четвертый: может ли производный иск быть предъявлен не акционером (участником), а другим лицом - иным органом юридического лица (советом директоров или коллегиальным исполнительным органом, но не новым директором, поскольку иск нового директора к прежнему - это иск самого юридического лица) либо не органом в целом (поскольку это требует соблюдения процедур внутри такого органа, например голосования), а отдельными его членами (членами совета директоров или коллегиального исполнительного органа)? Если речь идет о праве совета директоров (наблюдательном совете) как о праве органа и отдельных его членов, то ответ на указанный вопрос должен быть положительным в силу п. 4 ст. 65. 3 ГК РФ. Право на заявление таких исков прямо закреплено в названной норме закона за членами органа, а коль скоро оно есть у членов совета директоров, то с неизбежностью должно присутствовать и у органа в целом. Для коллегиального исполнительного органа аналогичного нормативного основания для заявления производных исков в действующем законодательстве не предусматривается, поэтому, видимо, данный вопрос будет решаться судами положительно лишь при условии, что такое право коллегиального исполнительного органа предусмотрено уставом конкретной организации и/или совет директоров бездействует в части заявления соответствующего иска, а потому иной орган пытается защитить интересы юридического лица. В любом случае в части права на производный иск коллегиального исполнительного органа судебной практике еще предстоит сформировать свою позицию < 1>.

--------------------------------

< 1> Первые попытки решить эту проблему см.: ответ на вопрос 2 Рекомендаций Научно-консультативного совета при Арбитражном суде Северо-Кавказского округа, подготовленных 3 июля 2015 г., где она упоминается вскользь, но ответа по существу не дается (текст документа доступен в СПС " КонсультантПлюс" ).

Вопрос пятый: как соотносятся между собой правила п. 1 ст. 65. 2 ГК РФ, допускающие право в принципе любого акционера или участника на заявление иска к директору в интересах корпорации, с нормой п. 5 ст. 71 Закона об АО, предполагающей наличие у истца как минимум 1% обыкновенных акций АО, в интересах которого подается иск? С одной стороны, правила акционерного Закона являются lex specialis по отношению к lex generali, каковым является ГК РФ. С другой стороны, правила п. 1 ст. 65. 2 ГК РФ, как Закона, принятого позже, чем нормы п. 5 ст. 71 Закона об АО, вроде бы должны перекрывать действие ранее принятых положений акционерного Закона в силу максимы lex posterior derogat legi priori. При рассмотрении данной коллизии один из кассационных судов разрешил ее в пользу закона специального, т. е. Закона об АО, отметив, что в этом случае вообще нет никакого противоречия: ГК РФ как нормативный акт общего свойства лишь обозначил одно из прав акционера, а специальный Закон развил это право, обставив его реализацию рядом моментов, в том числе правом на иск акционера, обусловленным процентом акций (не менее 1% голосующих акций); соответственно, оба закона, применяемые в совокупности, предполагают обладание истцом таким минимальным процентом акций < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС СЗО от 2 декабря 2016 г. N А45-34/2016.

Наконец, вопрос шестой: если акционер (участник) предъявляет иск в интересах корпорации, указывая на ущерб, причиненный директором, а юридическое лицо - в лице директора < 1> или иных лиц, действующих с ним сообща, - отрицает как сам факт наличия ущерба, так и необходимость защиты интересов корпорации, то каким образом определить, нужен ли этот иск корпорации? С одной стороны, суждение о ненужности иска исходит от заинтересованного лица, поэтому сложно ему доверять. С другой стороны, не всякое возражение от имени юридического лица, пусть и озвученное директором, с неизбежностью является ложью. Вполне возможно, никаких убытков директор, пока еще действующий, корпорации не причинял, а заявленный иск - это элемент сутяжничества со стороны акционеров, следовательно, такие необоснованные иски надлежит отклонять. Как быть в таком случае? Кто должен являться мерилом истинности, определяя, что хорошо, а что плохо для корпорации? К сожалению, удовлетворительного ответа на этот вопрос, самый сложный из рассмотренных здесь, получить из анализа судебно-арбитражной практики нельзя, хотя эта проблема в разных вариациях присутствует во многих подобного рода делах. Очевидно, что она требует своего законодательного решения, в том числе через детальное описание правил назначения независимых директоров (членов совета директоров), уполномоченных на формирование позиции корпорации по заявленному косвенному иску, и/или создание специальных, ad hoc органов, например комиссий по судебному преследованию (по аналогии с известными иностранным корпоративным правопорядкам special litigation committee ).

--------------------------------

< 1> См.: Постановление АС СЗО от 2 декабря 2016 г. N А45-34/2016.

3. 2. Распределение бремени доказывания

В соответствии с подходом, нашедшим отражение в п. 1 Постановления N 62, бремя доказывания между сторонами распределяется следующим образом.

Сначала истец доказывает наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица, а равно наличие убытков у последнего.

В свою очередь, ответчик, во-первых, должен дать пояснения относительно своих действий (бездействия) и указать на причины возникновения убытков (например, неблагоприятная рыночная конъюнктура, недобросовестность выбранного им контрагента, работника или представителя юридического лица, неправомерные действия третьих лиц, аварии, стихийные бедствия и иные события и т. п. ), а во-вторых, представить доказательства, обосновывающие свои доводы. Вместе с тем если директор отказывается от дачи пояснений, не является в суд либо дает пояснения, но они представляются суду явно неполными, причем суд сочтет такое поведение директора недобросовестным (ст. 1 ГК РФ), то бремя доказывания отсутствия нарушения обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно может быть возложено судом на директора.

Тем самым если истец занимает проактивную позицию в доказывании состава гражданско-правовой ответственности (правонарушение - убытки - причинная связь), а директор ведет себя пассивно и недобросовестно уже в рамках судебного процесса, то бремя доказывания, но уже в виде доказывания отсутствия чего-либо, может быть перенесено с истца на ответчика.

До появления Постановления N 62 судебная практика по вопросу распределения бремени доказывания была, в общем, более благосклонной к директору. При этом подобный продиректорский подход в вопросах доказывания складывался из двух элементов: (1) разумность и добросовестность участников оборота предполагается (п. 3 ст. 10 ГК РФ в ранее действовавшей редакции, сейчас это п. 5 ст. 10), а потому презюмируется, что всякое лицо, включая директора, не нарушало вмененные ему обязанности, пока не доказано иное; (2) истец, пытающийся опровергнуть эту презумпцию, должен представить достаточные доказательства, указывающие на нарушения, которые были допущены именно директором. Последний элемент, коль скоро суды в то время были довольно скептично настроены по вопросу взыскания убытков, причем не только по данной категории споров, а по всем делам о взыскании убытков в принципе, зачастую истолковывался очень жестко - никак не в пользу истцов. Поэтому закономерно, что на истцов возлагалось бремя доказывания, близкое к стандарту " без каких-либо разумных сомнений" < 1>, а не использовался стандарт, который типичен для гражданского процесса, где обычно достаточно доказать минимально тот или иной элемент ответственности, после чего уже другая сторона вправе его опровергнуть посредством представления своих доказательств.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒