И.Смирнов, Е.Безносюк, А.Журавлёв 8 страница

Семантические поля и экспериментальная модель акцентного локуса латентной информации

Традиционное для отечетственной литературы название метода О. С. Виноградовой (иногда встречается: метод Виноградовой-Лурия) соответствует методу, включающему регистрацию плетизмограммы со лба и пальца одновременно и учет различий в реакциях этих двух отведений при предъявлении ряда слов, одно из которых сочетается с ноцицептивным или иным заведомо значимым подкреплением.

Метод основан на явлении, обнаруженном О. С. Виноградовой и Е. Н. Соколовым, которое заключается в неоднородности сосудистых компонентов ориентировочньх реакций на лбу и на пальце руки: при действии новых стимулов сосуды лба расширяются, пальца - сужаются, тогда как при болевых воздействиях и тут и там сосуды сужаются. Авторы ссылаются на результаты измерений кровотока на обнаженной поверхности мозга, полагая, что сосуды поверхности головы и сосуды поверхности головного мозга реагируют одинаково. Действительно, известен феномен централизации кровообращения при действии экстремальных факторов. Но явление, описанное указанными авторами, объяснить централизацией кровообращения нельзя, т. к. подкожные сосуды лба не являются сосудами _центральных_ органов, они, как и сосуды пальца - периферические. Следовательно, механизм явления в другом и нуждается в изучении.

Изначально Razran, Riss и затем Л. А. Шварц обходились без дифференциации получаемых при предъявлении слова реакций на оборонительные и ориентировочные. Так, Л. А. Шварц одновременно с предъявлением слова испытуемому прикладывала к его голове холодную пластинку. Регистрировали плетизмограмму другой руки и вырабатывали устойчивую реакцию, например, на слово _дом_. Вначале при этом наблюдали плетизмографические реакции и на слово _дым_, которые быстро исчезали. При отмене подкрепления рефлекс исчезал через два-три предъявления слова _дом_ и восстанавлинался так же быстро при подкреплении. Рефлекторную реакцию сосудов наблюдали также при замене слова _дом_ на его аналоги в других языках при условии знания оных испытуемым. При искусственном изменении состояния субъекта, вызванном приемом хлоралгидрата, наблюдали растормаживание реакций на _дым_ и исчезновение их на синонимы и иноязычные аналоги слова _дом_. Л. А. Шварц в данной работе ссылается (без указания библиографических данных) на аналогичные результаты, полученные В. И. Зыковой. Мы видим в результате принципиально те же закономерности, которые впоследствии описала О. С. Виноградова. Отсюда следует:

- независимо описанные многими авторами вербальные условные реакции в качестве сигнала (стимула) имеют не только само слово (омоним), но и его синонимы или иноязычные аналоги;

- этим условным реакциям свойственно явление генерализации: они развиваются не только при действии того слова, на которое выработаны, но и при действии других слов, которые по смыслу близки к основному (ключевому, сигнальному, ядерному) или как-то с ним ассоциируются;

- при изменении уровня бодрствования здорового человека или при наличии психических нарушений вместо семантической генерализации наблюдается физическая генерализация: возникают условные реакции на слова, близкие по написанию или звучанию в зависимости от способа предъявления), но не по смыслу. В этом случае не происходит семантической дифференциации стимулов при сохранности физической. При дальнейшей диссолюции сознания, как известно, исчезает и физическая дифференциация, а затем любые реакции на сенсорные стимулы угасают.

Отметим, что работы указанных авторов, по сути, были первыми экспериментальными попытками искусственно модулировать семантическую память путем присвоения фиксированной значимости какому-либо слову. При этом само подкрепляемое слово и все слова, также вызывающие физиологические реакции, можно отнести ко второй группе предположительно значимых слов по нашей классификации. Их в этом случае можно рассматривать как ключевые слова искусственно сформированной психосемантической матрицы, т. е. как компоненты экспериментальной модели акцентного локуса латентной информации.

Акцентный локус латентной информации (АЛЛИ) - операциональный термин для обозначения тех совокупностей психосемантических элементов, которые объединяются в единую матрицу и по совокупности реакций на свои вербальные эквиваленты статистически отличаются от всех прочих совокупностей.

Например, если человеку, поссорившемуся со своим начальником, предъявить множество слов по многу раз, регистрировать и усреднять при этом физиологические ответы, то отдельные слова (_начальник_, _конфликт_, _работа_) могут давать статистически отличающиеся от всех прочих реакции, но это будет достаточно случайным событием хотя бы потому, что экспериментатор никогда не знает наверняка, какие доступные его опыту вербальные эквиваленты соответствуют внутреннему образу данной ситуации для данного субъекта. С другой стороны, если применить адаптивный алгоритм, который будет перебирать слова и предъявлять их в таких сочетаниях, чтобы на выходе получить статистический критерий максимальной значимости, то будет получен АЛЛИ. В его состав войдут вербальные эквиваленты из самых неожиданных сфер, сами по себе незначимые, но в совокупности полностью характеризующие психосемантическую матрицу интерперсонального конфликта.

Иными словами, АЛЛИ имманентно включает в себя представление о _семантическом поле_, но является более емким понятием и потому более удобным с операциональной точки зрения. но, в отличие от семантического поля, бывает трудно интерпретировать роль отдельных эквивалентов АЛЛИ, поскольку здесь уже невозможно использовать индивидуальный опыт экспериментатора - он не соответствует неизвестной ему матрице испытуемого. Наиболее удобным в настоящее время является психоаналитический подход.

Кроме того, подход, используюший представления о семантических полях, заведомо ограничен рамками тезауруса экспериментатора, который может ни в коей мере не соответствовать таковым, имеющимся у субъекта. В силу ограничений памяти и быстродействия компьютеров приходится ограничивать количество предъявляемых слов тем пределом, который без ущерба для здоровья достижим с конкретным субъектом.

Для экспериментального исследования семантической памяти, моделирования АЛЛИ и поиска информационно-диагностических критериев для различных больных был разработан аппаратно-програмный комплекс (рис. 7) на базе вычислительного комплекса _Искра-125б_.

Комплекс включал

1) средства управления экспериментом (как программные, так и аппаратные - интерфейсы ввода-вывода аналоговой информации, интерфейсы вывода цифровой информации для формирования командных сигналов на внешние устройства, периферийные устройства сопряжении и развязки и пр. );

2) средства предъявления семантической информации (визуальные - дисплей телевизионного типа с частотой развертки по вертикали 100 ГЦ, акустические - аналоговый магнитофон и комплекс акустических усилителей с аналого-цифровым преобразованием речевого сигнала на 64 Кбайт);

3) средства подкрепления для выработки условных реакций (электростимулятор, фотофоностимулятор с акустическим усилителем мощности;

4) средства регистрации физиологических и\или поведенческих реакций (полиграфический комплекс с возможностью регистрации ЭКГ, ЭЭГ с усреднением вызванных потенциалов, электромио- и плетизмограммы, тремора, дыхания, кожно-гальванических реакций, а также программно-аппаратное таймерное устройство для регистрации времени реакции).

Многочисленные технические трудности, такие, например, как проблема устранения наводок при регистрации ЭЭГ с человека, работающего в непосредственной близости к излучающему дисплею, и многие другие мы не описываем как не имеющие принципиального значения для данной книги.

Комплекс позволяет реализовывать несколько психосемантических алгоритмов диагностического назначения, некоторые из которых будут описаны позднее. Здесь мы остановимся на экспериментальном моделировании АЛЛИ с помощью данного комплекса.

Принцип моделирования был целиком взят из метода О. О. Виноградовой, а для упрощения аналогий использовали среди прочих те же самые слова, которые применялись в ее работе.

При разработке и отладке алгоритма попутно были решены задачи, позволившие существенно модифицировать исходный метод-прототип, а затем и вовсе отказаться от него как малочувствительного, медленного и ненадежного в части выделения сигнала. Последнее, как мы уже упоминали ранее, мы осуществили не путем визуальной экспертной оценки результатов, а с помощью несложной иерархии статистических процедур выделения сигнала из _шума_ с последующей непараметрической обработкой. Что касается ускорения работы алгоритма, то этого удалось достичь использованием более быстрых параметров (вызванных потенциалов и времени реакций) вместо плетизмограммы, КГР и пр. А чувствительность метода подняли путем многократного предъявлении каждого стимула в рандомизироианных условиях и статистической оценкой каждой реакции на него.

Существенным отличием, кроме всего этого, является также и то, что в применяемом нами алгоритме использовали неосознаваемое предъявление стимульной информации (осознаваемый режим был применен только на стадии сопоставления получаемых при этом результатов с результатами тестирования тех же самых слов в репертуарных решетках (Похилько, Келли). В случае неосознаваемого предъявления в визуальном режиме применяли традиционную обратную маскировку или ее комбинацию с прямой маскировкой аналогично методу _25 кадра_ Р. Фишера. В случае акустического предъявления эффекта неосознаваемости пытались добиться традиционными приемами (дихотическим предъявлением, компрессией речевого сигнала, отвлечением внимания), но в силу неконтролируемости этих методов от них отказались и разработали специальные алгоритмы и средства, которые описаны в другой главе.

Кроме воспроизведения методики Виноградовой в ее первозданном виде (за исключением кимографической регистрации плетизмограммы, которую заменили на электроплетизмограмму), комплекс реализовывал различные псикосемантичесхие алгоритмы, включая обучение условным реакциям. Последнее осуществлялось в адаптивном режиме до тех пор, пока заданный критерий значимости не достигал величины, достаточной дли альфа < 0. 01 сек. Методика Виноградовой в классическом виде содержит ограничение на количество стимулов, которое определяется прежде всего большими временами развития плетизмографических и других реакций, которые имеют периоды от 1. 5 до 7. 6 сек, а при действии некоторых психотропных препаратов - до 19 секунд. Поэтому впоследствии мы ее модифицировали.

Результаты экспериментов с осознаваемым и неосознаваемым предъявлением, независимо от вида регистрируемых реакций, модальности подкрепления и модальности предъявления стимулов, убедительно показали реальность выработки условной реакции на вербальный стимул при всех без исключения сочетаниях условий предъявления. Иными словами, мы получили статистически достоверные реакции как на осознаваемый, так и на неосознаваемый раздражитель, как в вегетативной сфере, так и в двигательной. Поскольку возможность выработки двигательной реакции на неосознаваемьш раздражитель в литературе подвергается сомнению, мы вынуждены более подробно разобрать этот вопрос.

Lazarus и McCleary показали, что при выработке условной оборонительной реакции на визуально предъявляемые слоги, подкрепляемые ударом электротока, порог их распознавания повышался по сравнению с нейтральными неподкрепляемыми слогами, но при их предъявлении без подкрепления возникала кожно-гальваническая реакция. Это наблюдали и в том случае, если восприятие происходило на уровне ниже порога сознания. Ранее McGinnes назвал это явление перцептивной защитой, установив, что предъявление эмоционально значимых слов (нецензурной брани) даже на уровне ниже порога осознания приводит к повышению порога различения этих слов и развитию кожно-гальванических реакций. Затем МсGinnes и Sherman модифицировали методику и стали определять пороги распознавания не самих неосознаваемых стимулов, а индифферентных, которыми маскировали предварительно предъявляемые тестируемые слова. В том случае, если маскировали индифферентное слово, порог распознавания понижался, если нецензурное - повышался. По механизму психологической защиты развивается и субъективное предпочтение при выборе из памяти позитивных или негативных слов (Батова Н. Я. ).

Следует отметить, что мы целиком использовали эту идею, предъявляя тестируемые слова перед маскирующими. Время реакции, которое мы регистрировали, фактически определялось модулирующим влиянием семантики тестируемого стимула на восприятие бессмысленного маскирующего слова. Это и позволило получить описанные ниже результаты, которых мы не нашли в литературе.

Г. Б. Милованова показала, что эмоционально значимые образы, предъявленные среди нейтральных, достоверно изменяют частоту сердечных сокращений и кожно-гальванический рефлекс. Firth и Worral получили высокозначимые КГР при предъявлении сексуальных стимулов среди нейтральных. Следует отметить, что большинство исследователей обычно не учитывают в подобных работах привходящих факторов, в частности, _фазы_ активации и релаксации (Махач К, Мантликова Г. ), ведущей роли левого полушария у правшей в регуляции условных КГР на вербальный стимул (Hugdard, Brobek), или полном отсутствии такой роли контралатеральных влияний (Hammond, Gordan) различий КГР при запоминании семантичесхого материала в зависимости от доминантности полушарий (Коновалов В. Ф., Сериков И. С. ), влияний на КГР уровня тревоги и психотропных препаратов (Райт М. Л. и др), особенностей КГР у шизофреников и паранояльных психопатов (Bartfai), ритмических колебаний КГР у алкоголиков (Бушов Ю. В, 1983), способности некоторых людей произвольно регулировать КГР (Авсаркисян А. Н. и др., 1985), и др. Может быть, именно поэтому сведения, имеющиеся и литературе, очень противоречивы. Smith в обзорной работе также отмечает чрезвычайную противоречивость литературных данных об использовании КГР в качестве индикатора уровня активации и зависимости от интенсивности (в контексте обзора - модальности) стимула.

Л. Г. Воронин и др. показали, что условно- бесусловнорефлекторные реакции могут быть как осознанными, так и неосознаными. Это доказывается авторами на материале анализа многих физиологических реакций, в том числе кожно-гальванических. Однако в работе Frith и Cawthron мы видим отрицание возможности развития КГР в ответ на неприличные слова, предъявляемые ниже порога осознания.

Не исключено, что разногласия в литературе обусловлены методическими и методологическими трудностями и различиями. В связи с этим приведем мнение Л. Г. Воронина и В. Ф. Коновалова о неосознаваемых и осознаваемых реакциях, протекающих без видимых электроэнцефалографических изменений. Эти авторы отмечают, что у одних людей _следы эмоционального возбуждения_ проявляются в ЭЭГ, у других - в КГР, причем _следы ранее выработанных осознанных реакций могут храниться в памяти на неосознаваемом уровне и что эти реакции могут проявляться не доходя до сознания и быть более отчетливыми, чем аналогичные осознанные реакции_

В цитируемой работе показано, что с помощью регистрации КГР можно легко идентифицировать собственное имя, не оно интерферирует с именами близких. Отметим также, что авторы считают возможным определить след эмоционального возбуждения по КГР у алкоголиков в 81-86% случаев, у больных церебральным атеросклерозом - в 50% случаев и у здоровых - в 81-83%.

Позднее, Л. Г. Воронин и др. напишут: _... ориентировочные рефлексы на осознаваемые и неосознаваемые сигналы возникают и развиваются в значительной степени независимо и являются различными реакциями. При этом реакция на неосознаваемый раздражитель формируется в несколько раз медленнее, чем на осознаваемый. _

А. Б. Веденяпин и В. С. Ротенберг считают, что КГР отражает не настройку на выполнение задаваемого инструкцией поведенческого акта, а процесс принятия решении при анализе семантической информации. Но, с другой стороны, исследование Janes на 1О здоровых испытуемых показало, что КГР не является однозначным (unitari) феноменом для семантических стимулов и что они оказывают влияние как на амплитуду КГР, так и скорость восстановления исходного уровня электрокожного сопротивления (т. е., в принятых в нашей стране терминах - на фазическую и тоническую компоненты КГР).

Искусственно приданное вербальным путем _значение_ малодифференцированным стимулам (щелчкам, тонам, вспышкам) существенно влияло на характер получаемых при этом КГР (Bernstein). Аналогичные результаты получили Maltzman, Langdon. В этих работах семантическими стимулами модулировали только фазическую компоненту КГР, но кроме нее есть еще и тоническая компонента, которая тоже не является константой и существенно зависит от функционального состояния человека (Кузнецов С. А., Ивницкий А. M. и др. ).

Очень близким к используемому нами варианту метода с отменой или предупреждением подкрепления является исследование Маltzman, в котором показано достоверное повышение амплитуды КГР на обусловленный предварительной инструкцией вербальный стимул. Известно также, что влияние новизны стимула на КГР как компонент ориентировочной реакции существенно зависит от значимости стимула (Маktzman, Langdon). Это означает, что в случае семантических стимулов возникает новое качество - влияние не столько новизны стимула, сколько его значимости. Об этом же пишет П. В. Симонов. Но, хотя семантика слова и доминирует как детерминанта, возникающая при его восприятии реакций, не исключено, что и менее дифференцированные реакции при восприятии по созвучию или написанию являются более сложными, чем простая реакция на физический стимул. Так, Patterson на примере больного с афазией после инсульта показала, что слуховое опознание слова не обязательно опосредуется семантическими сопоставлениями.

Все физиологические реакции, сопутствующие когнитивным процессам, подвержены сильным влияниям интериндивидуальных различий. Так, при использовании теста Роршаха как эмоциогенного фактора у больных бронхиальной астмой и у здоровых частота сердечных сокращений и КГР изменялись неодинаково (Duboi). У здоровых КГР угашались быстрее при корреляции с более успешным выполнением теста, что свидетельствует о снижении для них змоциогенности задания.

На примере КГР мы проиллюстрировали большое количество противоречий и литературе при наличии огромного массива разнородных фактов. То же касается попыток использования всех других физиологических и поведенческих реакций для оценки значимости стимула: аудиомоторных (Ljubin, Greguric), сердечно-сосудистых (Станкус А. И., Соколов Е. И. ), электромиографических (Brown, Schwartz, Fridlung), графологических (Капустин Э. А. ), использующих анализ спектра речи (Ерашенко Е. А., Магалиф А. Ю. ). Несомненно, что разнообразие и противоречивость описываемых в литературе сведении по изучаемым нами областям определяется не только сложностью субстрата познания в этой сфере, но и отсутствием унификации, метрологии и методологии исследований (Костандов Э. А. , Шостакович Г. C. )

Отдельные исследователи пытаются решить эти проблемы путем совершенствования методов регистрации параметров (например, Разумникова О. М. и Ильюченок Р. Ю. используют усреднение реакций), создания специальных устройств для оперирования семантическими стимулами (Рапацевич Е. С. ), путем оптимизации длины слов при визуальном предъявлении (Samuel), учета возвратного или последовательного характера саккад (Yamamoto) и пр.

Анализ литературы убеждает, что до последнего времени отсутствовала технологически отлаженная совокупность методов регистрации стимуляционных семантически детерминированных реак ций. Однако некоторые из существующих методов могут быть с известными ограничениями использованы как средства научного исследования, но не как методы психодиагностики.

Для устранения указанных недостатков мы применили способ предъявления семантических стимулов, строго детерминированный компьютером, и способ статистического выделения реакций и оценки их неслучайности в связи с событием (предъявлением стимула). Элементы циклограммы предъявления стимулов представлены на рис. 8 и 9. Испытания показали, что при таком способе предъявления и выделения результатов последующая статистическая обработка позволяет получить неоднородное распределение параметров, иерархия которых эквивалентна существующим в психике субъекта АЛЛИ. Так, например, с помощью такого подхода в экспертном исследовании валидности одного из вариантов метода на 20 здоровых мужчинах у 18 из них были установлены собственные фамилии, до того момента экспериментатору неизвестные.

Для целей изучения механизма психических расстройств особый интерес представляла возможность попытаться экспериментально сформировать АЛЛИ. Кроме того, во-первых, это могло послужить валидизации метода, во-вторых, способствовать выделению реперных критериев отдельных параметров для последующего их применения на больных. Поскольку стихийными экспериментальными моделями АЛЛИ являются все модели неврозов, основанные чаще всего на научении с подкреплением, можно рассматривать больных неврозами как естественную модель и изучать их психосемантический статус. Однако экспериментальная модель подразумевает строго контролируемые условия ее создании и исследования. При этом методы исследования модели должны быть адекватны методам ее создания: малорезультативным было бы моделирование вегетативного невроза и последующее исследование этой модели по моторным реакциям. Нам удалось для моделирования АЛЛИ использовать те же программно-аппаратные средства, что и для его исследования.

В общем виде принцип моделирования АЛЛИ таков:

1) субъекту предъявляли рандомизированную последовательность из 20-640 слов в случайном режиме так, чтобы каждое слово было использовано не менее 30О раз. При визуальном предъявлении его длительность составляла 500 мксек и была равна длительности предъявления осмысленного или бессмысленного маскерного слова, которое через 500 мксек появлялось на том же месте дисплея, где и первое (неосознаваемое) слово ( рис. 8). В варианте метода для снижения риска наложения послеобразов на сетчатке глаза дополнительно после каждого стимула применяли локальную засветку экрана. Характеристики такого режима работы дисплея оценивали по результатам скоростной киносъемки. Интервалы между предъявлениями изменялись в псевдослучайном режиме от 550 мсек до 1900 мcек. По инструкции, предъявляемой компьютером при начале процедуры или при неверной операторской деятельности, в ответ на каждое бессмысленное слово испытуемый должен был максимально быстро нажать на кнопку. По устанавливаемой экспериментатором величине априорной вероятности среди бессмысленных буквосочетаний (маскеров) в псевдослучайном порядке предъявляли осмысленные слова, и тогда испытуемый не должен был нажимать кнопку (при ошибках был предусмотрен режим наказания);

2) среди предъявляемых осмысленных слов, на которые в соответствии с инструкцией нельзя было реагировать нажатием кнопки, в псевдослучайном порядке с устанавливаемой экспериментатором априорной вероятностью появлялось слово _кошка_ (рис. 9), в ответ на которое кнопку нужно было нажать обязательно. В противном случае через 100 мсек. следовало подкрепление - интенсивный акустический удар измеренной мощностью 90-110 Дб и длительностью 200 мсек., предъявляемый через изодинамические магнитные головки мощностью 40 Вт. Этот вариант подкрепления был избран как электробезопасный, не препятствующий визуальному восприятию, не вызывающий необратимых повреждений слухового аппарата и, в то же время по мнению добровольцев, участвующих в эксперименте, - крайне тяжело переносимый. Последнее обстоятельство побуждало всех участников опыта постоянно находиться в состоянии высочайшей операторской активности, стремясь не пропустить ни одного слова _кошка_. _Замотивированность_ испытателей была в этом случае несравненно выше, чем при использовании только операциональной мотивации, задаваемой инструкцией, когда в зависимости от количества ошибок компьютер снижал суммарную расценку денежной выплаты за эксперимент, но не производил подкрепляющих воздействий;

3) в течение всей процедуры, которая длилась от 20 до 180минут и могла быть прервана в любой момент по желанию испытателя, регистрировали время реакции - нажатия на кнопку - при предъявлении каждого бессмысленного слова, все виды ошибок операторской деятельности, физиологические реакции. Среди последних в результате предварительных исследований оставили только вызванные потенциалы головного мозга как наиболее быструю и мало подверженную адаптации реакцию. В ином случае, например, при использовании плетизмограммы по О. С. Виноградовой, для проведения аналогичной процедуры требовалось на порядок большее время. Однако в эксперименте по моделированию АЛЛИ информативная значимость усредненных вызванных потенциалов была мала из-за того, что ограниченные память и быстродействие КВ _Искра-1256_ не позволяли учитывать ВП на каждый кластер отдельно, и поэтому приходилось выбирать 2-3 кластера, для которых усредняли ВП. В случае диагностического использования комплекса этот недостаток был частично преодолен путем ограничения количества тестируемых кластеров, а на комплексах с более совершенными компьютерами устранен полностью. Усредненные интервалы времени реакций в нашей постановке у отдельных испытуемых достигали 119, 5 мсек, что можно удовлетворительно объяснить только проявлением антиципации на фоне операторской мотивации высочайшей напряженности. Поскольку за 500 мксек. до каждого осознаваемого бессмысленного слова в течение 500 мксек предъявляли неосознаваемое тестируемое слово, а бессмысленные слова программно составлялись on-line из случайной выборки 8 гласных букв, реакция на них фактически являлась реакцией на неосознаваемое слово, которое и данном случае сильно модулировало когнитивные процессы при восприятии бессмысленного слова. Таково было наше априорное мнение и оно полностью подтвердилось результатами эксперимента;

4) совокупность предъявляемых неосознаваемых слов включала полный перечень слов, использованных О. С. Виноградовой (1- подкрепляемое слово _кошка_, 2 - слова, близкие ему по смыслу и имеющие разный уровень семантической категоризации, 3 - слова, близкие по написанию, 4 - отдаленные по смыслу и написанию слова, 5 - нейтральные слова), а также табуированные слова и слова из области ядерных структур личности. Статистически эти группы слов были организованы в кластеры, относительно которых усредняли все регистрируемые параметры. В отдельных опытах для контроля консистентности метода эту совокупность слов неявно для испытателя заменяли на другую, не имевшую ни малейшего отношения к слову _кошка_ и другим словам из первой совокупности, но при этом подкрепляли по-прежнему осознаваемое слово _кошка_;

5) по окончании процедуры статистически обработанные данные выводились в банк данных на магнитный носитель и распечатывались в виде протокола, образец которого представлен на рис. 10;

6) по окончании серии опытов проводили многомерный статистический анализ по результатам каждого отдельного испытателя и по всему массиву.

В результате проведения 207 экспериментов на З2 практически здоровых добровольцах мужского пола в возрасте 16-42 лет, 12 из которых были военнослужащими, для окончательного анализа было отобрано 119 протоколов. Испытателям в этих опытах на неосознаваемом уровне предъявляли список слов N 1, изредка заменяя его в отдельных опытах на список N 2:

Список N 1 Список N 2

1. имя собственное имя собственное

2. нецензурная брань нецензурная брань

3. кошка страх

4. каштан работа

5. киска мать

6. окошко алкоголь

7. ножка успех

8. животное секс

9. ложка смерть

10. стол женщина

11. бсзакм отец

12. кошелка деньги

1З. котята мужчина

14. собака дети

15. стена учеба

16. корка наркотик

17. мышка семья

18. кот болезнь

19. мурка служба

20. лукошко угроза

В табл. 2 представлены результаты окончательной обработки данных, полученных при предъявлении списка N 1 (_КОШКА_), а в табл. 3 - списка N 2. Достоверные (для альфа менее 0. 05) значения Т-критериев выделены. Каждое значение Т-критерия по соответствующему статистическому параметру каждого слова представляет собой результат сравнения по вертикали с таким же статистическим параметром всех остальных 19 слов списка.

Как видно из таблицы 2, неосознаваемое слово _кошка_, рассматриваемое нами как ключевой элемент искусственно сформированной матрицы АЛЛИ, характеризуется по контингенту испытателей уникальной совокупностью четырех устойчиво достоверных признаков:

1) большим временем реакции по сравнению с другими несознаваемыми осмысленными словами (за исключением слова _животное_),

2) большей дисперсией времени реакции по сравнению с другими неосознаваемыми осмысленными словами за исключением нецензурного слова и собственного имени;

3) большим временем реакции на следующее за _кошкой_ неосознаваемое бессмысленное слово по сравнению с другими неосознаваемыми бессмысленными словами, кроме следующего за нецензурным;

4) малой величиной F-критерия (соотношение дисперсий времен реакций после неосознаваемого осмысленного слова и следующего за ним неосознаваемого бессмысленного). Совокупность этих четырех параметров не встречается ни в каком другом случае.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒