У нас в меню. 13 страница

Так что не ходи-ка ты по проблядозным шалманам, ладно? Нет денег на лухари девочку — мучай дуньку — вот тебе совет. Ноу мани — ноу хани. Мне, видать, кармически повезло в своё время, а вот тебе после таких ошибок есть шанс нажать на кнопку F, причём неиллюзорный.

Да и вообще — любитесь по ебви.

***

Такс-такс-такс, что тут у нас? Чума? Есть такое, ставим галочку. Войной пока что не пахнет, да и тьфу-тьфу. Смерть? Смерть любого всегда рядом ходит. Лично я в судьбу не верю и считаю, что творим мы её сами. Обстоятельства и злой рок, конечно, не отменяются, но и всё же. Что тут у нас ещё? Ага, голод.

На район, где живу сейчас, я переехал полтора года назад. Приличный район, хорошие домики, обитатели все в основном молодые семьи с киндерами. Внутренний двор нормальный, неплохое убранство с качельками, гаражи, есть где погулять. Вся инфраструктура на одном пятачке. И мясная лавка, и кофейня, и пекарня, и аптека. Шестёрочка и Магнетто даже не в счёт: стоят друг напротив друга. Надо понимать, что местный народец ни разу не бедный, но от случившегося в один из вечеров восприятие слегка сдвинулось.

Магазины вывозят просрочку на большую мусорку, расположенную на краю района в конце сквера, куда наш дом тоже ходит выбрасывать мусор. Иногда я воочию заставал этот процесс. Сотрудник магазина с тележки выгружает просрочку, а рядом стоят люди. Иногда я видел целые семьи, видимо, чтоб вынести побольше. Они разбирают всё что могут, остальное за неимением лучшего подчищают потом бомжи. Они стоят второй волной в паре метров, ожидая, когда придёт их черед поживиться остатками. Новости подобного плана, когда люди натурально дерутся за эту просрочку мне всегда казались СМИшной уткой, однако всё оказалось более чем реальным. Однажды вечером подойдя к мусорке, я увидел сидящего рядом с ней мужика, который держался за расквашенный нос. Рядом стоял один из моих соседей и рассовывал по карманам и пакетам просроченные сырки и творог.

— Палыч, привет.

Тот устало и с грустью посмотрел мне прямо в глаза.

— И тебе не хворать.

— Ты чего тут делаешь?

Палыч постыдно упёр взор вниз, продолжая собирать протухшую снедь.

— Уволили. Распустили весь наш отдел. Без выходного пособия. Сказали, что денег нет, но вы держитесь. Ёбаный банк за один день просрочки уже голову вынес. Кредитные каникулы — нихуя не каникулы мол, ебали мы в рот, чё там правительство приказало, несите платежи. А у меня семья…

— А этот что? — кивнул я на мужика, который всё ещё сидел и со вздохами, наполненными болью, держался за свой развороченный скворечник.

— Без очереди лез… — буркнул Палыч и поспешил ретироваться с добычей домой.

Не так давно отгремели новости про нападения на курьеров Да-ну-его Клаба и Яндекс. Елды (и нет, я не про труд курьеров, а про свинское отношение компаний к своим сотрудникам). И про то, как у пенсионеров тележки вырывают. Поначалу мне это тоже казалось фейком и дикостью, однако подобная история случилась и тут.

9: 30 утра. На улице ни души. Попалось всего несколько горемык в масках, которые ходили за продуктами, а после чего стремительно ретировались назад в свои человейники. Хаусу было нечего жевать на завтрак, а у меня кончились сигареты, посему я шёл в Шестёрочку за провиантом.

В очереди на кассе я застал такую картину: соседский парнишка закупал тушняк. Точнее, то, что можно назвать тушёнкой лишь с натяжкой, — соевое дерьмо по 25 рублей за банку с содержанием говяжьего ануса ноль целых хуй десятых процента. Причём парнишка закупал этого говна столько, словно завтрашний день уже не наступит, — банок двадцать, не меньше. Набралось два огромных пакета. Рассчитавшись с кассиром, парень взял свою поклажу, и, кряхтя от натуги, поплёлся к выходу. В фойе магазина стояли два крепких молодчика в трёх полосках, балахонах и масках, скрывавших лица. Соседский парнишка вышел, и те двое, переглянувшись, последовали за ним. Почему-то мне так и казалось, что его гопнут. Что, собственно, и произошло.

Мой дом с соседским соединяет большая арка. Большая, да не со всех сторон просматриваемая. Мой путь пролегал именно через неё. Как я и предвидел, в одном углу арки гопота зажала паренька и заряжала ему всякую блатную дичь про «подогрев пацанов».

В этот момент, проходя мимо, я решил заступиться за пацаненка.

— Слышь, молодёжь! Чё до пацана доебались? Вдвоём на школьника совесть не жмёт?

— Мужик, ты чё, дохуя бессмертный? Кровь не течёт? Съеби нахуй по своим делам.

— Ебало на ноль, щенок, разговаривать так с мамой будешь.

— Чё вякнул?

Один из гопников подошёл ко мне и замахнулся для удара. Удар пришёлся в плечо, я аж от удивления выронил свой пакет из рук. Ну да ладно, была не была. Сделав шаг навстречу гопнику, я захватил его за шею. Тот, в свою очередь, перехватил меня за ногу и начал пытаться повалить. Краем глаза я заметил, что мальчишка активизировался, но на успешную борьбу в партере я не сильно рассчитывал, понимая, что от второго гопника мне точно прилетит в тыкву.

— ЭЙ, СЛЫШЬ, УБЛЮДКИ! — послышалось со стороны. Это был мой сосед сверху — бывший мент, которого знал весь район, — бегущий мне на помощь.

— Валим, блять!! — крикнул один гопник второму, с силой оттолкнув меня, и тот, вырвав один из пакетов с соевой шляпой, дал драпу вместе с напарником.

— Ты как? Живой? — спросил подоспевший мужик.

— Да всё нормально, — встал я и начал отряхивать одежду. — Вот, мальчишку прессовали.

— Батюшки! — сосед подошёл к парню. — Ты же Галькин сын, да, Витя?

— Угу, — шмыгнул носом тот.

— Знаешь, кто это был? — спросил его сосед.

— Знаю, с моей школы они.

— Ладно, пойдём я тебя провожу, заодно расскажешь кто, — отчеканил мужик

Выправка. Не зря, видимо, говорят, что бывших ментов не бывает.

— Спасибо, что вступился за пацанёнка! — кивнул он мне.

— Да не за что… — с деланным спокойствием ответил я, поднимая свой пакет.

До меня дошло просто на этом моменте, что у них при себе мог быть нож. И что внезапно в этой арке могло нарисоваться два трупа… за два пакета соевой тушёнки…

Неделю назад я вышел на балкон. Не столько, чтоб набить лёгкие дымом и полюбоваться закатом, а от оглушительной музыки. Мне думалось, что это кто-то из соседей решил повеселиться, однако всё оказалось совсем не так. Под окнами стоял девятос. Двери нараспашку, багажник открыт, дикие басы гуляют на весь двор. Играет какая-то клубная хрень, а рядом стоят два молодых человека и отплясывают под эту дичь джигу-дрыгу с криками «ХУЙНЯ ЭТОТ ВАШ КОРОНАВИРУС» и «НАРОД, ЗАЖИГАЕМ, УХУУУУУ! ». Трудно было сказать со стороны: не то пьяные, не то просто дурачки.

В этот же момент я замечаю, как по параболе в темечко девятоса прилетает бутылка, разбрызгивая вокруг стекло, в том числе и в любителей внезапного дворового рейва, после чего слышится громогласное: «А НУ-КА ПОПИЗДОВАЛИ НАХУЙ ОТСЮДА, УБОГИЕ, ЗДЕСЬ ВАМ НЕ ИТАЛИЯ, У НАС ДЕТИ СПЯТ! ». С соседских балконов послышались возгласы, мол, да, да, верно, валите! После чего вслед полетела другая бутылка. Мимо.

Ребята шустро упали в свой девятос и поспешили удалиться на безопасное расстояние, пока в них не прилетела третья бутылка.

Стоя в очереди за кассой, мне однажды не посчастливилось чихнуть. Те, кто меня знают лично, в курсе, что, когда на меня нападает это самое чихнуть, я это делаю несколько раз подряд, смачно и с оттягом. Понимаю, что это дико некультурно, но уж случилось что случилось. Стоявшая рядом бабулька не выдержала и ткнула меня клюкой в ногу.

— Да прекрати ты уже свои бацилы распространять, шалавий ты сын!

Мне такое обращение дико не понравилось, но воевать с бабками — себе дороже. Посему я просто буркнул что-то наподобие «извините» и отвернулся от неё. Но машину престарелой агрессии было уже не остановить, поэтому следующий тычок мне пришелся уже в спину.

— Где твоя маска, бестолочь!! — громко и демонстративно ругалась бабка, собирая на нас двоих взгляды всех посетителей магазона и его персонала.

— Мать, тебе в рифму ответить? — покосился на неё я. — Нету, как видишь.

— А почему ты не пошел в аптеку, а ходишь тут и заражаешь нас, честных граждан?! — никак не могла остановиться бабка.

— Потому что в аптеках их нет — это раз. А ещё они ни разу не помогают — это два.

— Чево-о-о-о-о-о-о-о? — удивлённо протянула бабка.

— Таво-о-о-о-о-о-о-о! — вторил я ей. — Эти ваши тряпочки лишь для морального успокоения. А респираторы FFP-3 стоят сейчас, как вся твоя пенсия. И их тоже раскупили.

После чего я перестал переругиваться со старым скучающим человеком и покинул магазин. Заодно ставя в голове пометку, что сегодня чихнуть в очереди — сродни преступлению.

В общем и целом, ситуация в мире и стране пока что безрадостная.

То ли ещё будет, друзья.

Будьте здоровы! Не болейте.

***

Главное — душой не стареть. Фраза, воспетая каждым третьим, если не вторым, кто плотненько так подошел возрастом к тому самого заветному 30 с плюсом. И похеру, что это перекованная фраза из песни на стихи Гребенникова, где предметом было сердце. Однако, вся фраза представляет из себя не что иное, как великое враньё. Стареют все. Рано или поздно. И дело не в пресловутом напускном инфантилизме. Ведь усталость от однообразия сложно сымитировать.

Примерно такими мыслями был забит мой многострадальный черепушень в тот вечер. На коленях лениво мурчал Хаус, лёд в бокале едва заметно разбавлял виски, а в наушниках неторопливо звучал Синатра. Всю эту прелесть портило лишь понимание того, что с годами нечто начинает незаметно ускользать от меня. Настоящие пески времени, в которых смешались старые потерянные друзья, привычки, черты характера, локации. Всё это перемешивалось, словно необузданное катамари из кусочков прошлого. А потом, когда ты понимаешь, что момент уже давно упущен, над тобой начинает игриво витать облачко сплина, в котором будешь томить себя до того момента, пока не сморит в сон. В такие моменты рука так и тянется к телефону. С которого, как ни странно, тебе некуда будет позвонить. Точнее, всегда есть куда позвонить, но желание этим воспользоваться чудовищно слабо перед мастодонтами потребностей типа “полновесный сон” и “хорошее самочувствие утром”. В такие моменты точно понимаешь, что уже никогда не сможешь жить как прежде. Да и вообрази — нужно ли это?

Но в тот вечер телефон позвонил сам по себе.

— Кош?

— У аппарата, — ответил я.

— Сильно занят?

— Да не шибко.

— Голос у тебя какой-то пространный…

— Хорошо, мучаюсь мелкой перинатальной ностальгией. Сам-то как?

— Заехать хотел.

— Ну давай тогда, кабанчиком!

Станислав по голосу был весьма в подпитии. И вот что интересно. Его натура 30+ предпочитала оставаться дома при любом состоянии алкогольного подпития. А тут, как ни странно, решил напроситься в гости.

Прибыл Стас через полчаса. С большим пакетом, содержавшим самое разное алкогольное. Недолго думая, я сразу пригласил Станислава за стол. Стас неуклюже присел на высокий барный табурет, чуть не завалившись вбок, и начал доставать из пакета ликвидные градусные яства. Не особо церемонясь, мы открыли по банке пива.

— Как Алинка поживает?

— Да как у Христа за пазухой, Кошик. Учится, работает. Даже не знал, что у такого распиздяя, как я, может быть столь ответственная доча. Всё ждёт, когда же ты к ней на ужин заглянешь, — с улыбкой ответил мне Стас.

— Некогда пока… — слегка отрешённо ответил я Стасу.

— А ты, как я гляжу, никуда не двигаешься?

— Нет нужды менять гнездо, если всё качественно.

И тут я заметил, что при этих словах Стас неслабо помрачнел.

— Давай уже, колись. Что за муха тебе за отодвинутую кожу заползла?

— Да развожусь я…

— Ну надо же, и полгода не прошло!

— Ой, иди ты…

— Но ведь и вправду даже полугода не прошло! — продолжил я. — Ну что, добро пожаловать назад в наш дерьмовый холостяцкий мир обратно, счастливая ты статистика!

После чего залпом добрал остаток банки с пивом, рьяно раздавив последнюю в руке.

— А чего так, собственно, Стена Плача-то упала? — продолжал дерзить я. — Понял, что не поперёк? Аль предметный домашний быт не сошёлся по гороскопу?

— Да всё там в быту было нормально. Ну, наверное, почти всё. Я очень сильно удивлялся, откуда по её фрилансерской художественной деятельности стало возможно гаджеты покупать…

— Не понял? — осёкся я.

— Да всё ты понял, — перебил меня на слове Стас. — Я очень долго удивлялся, как она, живя со мной, на все свои дополнительные хотелки сама зарабатывает.

— А что в этом плохого-то, собственно? — репарировал я. — И волки сыты, и овцы при деле.

— Вот потому-то я и пьянствую с тобой тут, Кошик. А теперь слушай.

В один из томных январских вечеров Стас решил наконец перевезти недостающие коробки с барахлом своей жены Екатерины. Которые, будучи еще не переведёнными с Ростова, стояли и ждали своей участи. А заодно — один из старейших друзей Стаса находился в том же Ростове. С которым Стасу было в огромное удовольствие вытянуть свои уже немолодые кости да перепиздеть на все темы на свете, сопровождая действо разномастными градусными напитками. Да только вот случилось “невозможное возможно”.

Товарищ Стаса уже как пару лет был знатным доном-шлюхоходом. Чего совершенно не чурался, и даже наоборот — гордился. И своей горделивостью доставал Стаса при встречах. А там в один момент даже похвастался, как записал на хлипкую камеру коитус с лярвой, баснопениями о которой доставал Стаса в любой диспозиции диалога. Блять, ну вот знаете? Есть такие мудозвоны, которым один хер, чем хвастать, лишь бы хвастать? Вот и тут был именно такой прецедент. После того, как он показал Станиславу эту нехитрую порнушку, последний сильно переменился в лице. Ибо узнал там свою жену.

Только после того, как Станислав узнал, что его зазноба подрабатывала симфонической игрой на всех возможных кожаных флейтах даже тогда, когда была в отношениях со Стасом, произошло чудо. Станислав переломал свою инфантильность. И смог увидеть мир уже без аксессуара в виде безвременных розовых очков, коими оперировал до последнего момента.

По возвращении в Омск, после пробива через наших общих знакомых своей суженно-расширенной, перед ним предстала ещё более мерзотная версия правды.

Думаю, вы и сами всё поняли.

Опустевшие роксы стукнулись о стол.

— Такая вот херь… — с опустевшими глазами вещал Стас.

— Но я ведь предупреждал.

Стас, наполнив стакашки, случайно смахнул со стола пустую тару.

— Словно ты знал, да?

— О том, что девочки не могут уйти с некоторых профессий? Или что у ряда из них мораль на уровне “туалетного утёнка”? Или о том, что я тебя много раз предупреждал, да причём до такого, что пришлось снимать твоей внезапной дочери квартиру, чтоб это говно её не марало? — назидал я.

Стас потупил взор.

— Вот ну в кого ты такой разумист, наглая кошачья жопа?

— В маму с папой, — с улыбкой ответил я.

— И при этом ни разу не был в загсе.

С кряхтением Стас уронил рокс на стол, задев лампу, что болталась над столом.

— Я с удовольствием предоставлю это священное право другим: совершать ошибки за меня.

— Знаешь-ка что! — Стас на секунду посерьезнёл. — Во всяком случае, я сам совершаю свои ошибки. А ты, как сраный вампир!! Только и дерёшь со своих историй мораль да выкаблучиваешь её в свой дегродный паблик, бля! При всём этом сам понимаешь, что уже давно не молодеешь!!

Проводив Стаса до лифта, я понял две вещи. Первая и так болталась на восприятии, а вторая — хорошо бы Алинку навестить. Названный крёстный папка, да такой мудак — ни разу не навестил.

Стоя на балконе и наблюдая за Стасом, садящимся в такси, я наконец понял. Ведь и вправду: все мы не молодеем. И дело не в пресловутом напускном инфантилизме. Ведь усталость от однообразия сложно сымитировать.

***

Утренняя сутолока на остановке была в самом разгаре. Семь утра, и рабочий люд спешит растолкать свои сонные лица по маршруткам да укатить исполнять зарплатный долг. Я от этих мыслей был далёк и медленно брёл по тротуару до приёмного пункта военкомата с дымным стаканом кофе в руках. Подмораживающая сырая погода окутывала всю площадь тела, окромя лапок, где покоилось горячее утреннее пойло. Медленно и верно я подходил к пункту приёма военнообязанных. Друг, который, собственно, и должен был пересечь ворота приёмника да на целый год отъехать в страну квадратного снега и Всевышнего Кантика, обещался быть с минуты на минуту. Автоматически вытягиваю зубами никотиновый стержень, чтоб дополнить утренний вкус кофе. По пути вспоминая, как я и сам почти девять лет назад проходил идентичный путь. Из задумчивости меня выдернул Сашка, появившийся со своей девушкой прям перед моим носом.

— У, какой лысенький, прям как киска! — не удержался я и шлёпнул кореша по загривку. — Где твой кантик, боец?

На удивлённый взгляд девушки добавил, что речь шла о сфинксе, который живет у Санька дома.

Когда зашли внутрь приёмки и проводили Санька за ворота, я заметил, как его девушка, что стояла рядом, чуть не разрыдалась. Мы вышли из приёмки, и я решил немного пройтись с девушкой по городу да отвлечь разговорами о службе: как там, да чего.

— Ну, самое главное, это первые полгода пережить, дальше-то всё нормально будет.

— Ага, — шмыгнула носом Аня. — Осталось только пережить!

Полгодика, да. Пока мы шли, и я самозабвенно трепался, в голове алели багряными искрами воспоминания о своих собственных “полгода спустя”.

Командир полка медленно пробрёл в медсанчасть. Перед тем, как откатиться в страну горячих бань, ароматного коньяка и голых девок, ему предстояло проинспектировать все узлы в части. Встречали мы его вместе с начмедом. Буднично побрюзжав на пацанов, что в канун Нового Года оказались в санке (медСАНчасти), полкан Перекат (как мы его за глаза называли, ибо этот колобок шёл, как перекатывался) пробрёл на взлетку.

— Так, шо тут у нас, нахбля…

— Да как, Алексей Семёныч, ёлка же! — с улыбкой стоял рядом начмед. Он же — капитан Тимошевич.

— Неположна, нахбля… — бухтел про себя Перекат.

— Да ладно уж вам, Алексей Семёныч! Пусть у мальчишек новогоднее настроение будет. Поднимаем моральный облик полка, как-никак!

— Поднимальщики, нахбля! Мне тут доложили уже, как это дэрэво (именно так, с акцентом) сюда попало, нахбля! По словам бойцов, нахбля, дерево это, нахбля, по плацу вчера пробежало перед строевыми, нахбля!! А там Катюшу пели, нахбля, и марширующиеся, нахбля, солдаты, нахбля, смеялись, нахбля!!

Тимошевич с укором стрельнул в меня глазами. Ну а мне только и оставалось, что стоять, как истукану, и аутистично вращать глазами вокруг да около. Вот ну правда, не моя вина, что днём ранее все в штабе нахлобучились перед учебной боевой тревогой и слонялись то тут, то там. Как я должен был крону ели, огромную, что Перекатово «нахбля», протащить незаметно прям по центру части? Пришлось выбирать обходной маршрут, через колючку и обратно, но уже со стороны плаца. А говорил мне ещё Тимошевич, давай, мол, замути новогоднее древо, порадуй пацанов, традиция же. Вот и пришлось, стиснув зубы, пробегать через плац, укрывшись этим деревцом, во время вечернего марша.

— Но настроение же…

— Ты мне тут своей средней температурой по больнице не тряси, нахбля! — Перекат на минутку задумался. — Ладно, нахбля, пусть стоит неделю. Потом убрать! Отчёты готовы?

Тимошевич поводил в мою сторону глазами, мол, давай-ка, метнись кабанчиком. Что я незамедлительно и исполнил. Принёс отчеты полкану, который, естественно, ни разу вот в них не разбирался, а только хотел посмотреть: то ли написано в оглавлении и нужное ли там количество страниц. Строго говоря, это была одна из тех вещей, что технически свалились мне на данной должности, но жаловаться было грешно.

Старшиной медсанчасти я стал совсем случайно. Случилась со мной неприятная ситуация, и после одной драки я потерял голос. Буквальным образом хрипел вместо того, чтоб нормально говорить. От боевого дежурства меня отстранили, и в бункере, где моей обязанностью ранее была считка и диктовка воздушных координат, мне не было места. Слыл я уже тогда, даже слегонца после духанки, толковым малым. А толковые люди всем нужны. После чего меня хотели много куда вовлечь. И на склады, и в столовую, и на парк техники. Но самое кучерявое предложение сделал начмед. Предложил мне пойти в санку на правах старшины. Обещал выходы в город, проживание с напарником в офицерской палате (на минуту — единственное спальное помещение на двух человек во всей части, плюс ко всему, закрывающееся на замок), право ношения личного телефона и многие другие профиты, которые я увидел уже позже.

— Хрмршо, нахбля, молодец! — рыкнул Перекат, отдавая мне бумаги. — Тима, давай без косяков, сам знаешь, бухгалтерия носом водит. Ну всё, бойцы, с наступающим!

После чего Перекат вальяжно вывалился за порог санки. Привалыч, напарник мой, громко глотнул слюну.

— Ну всё, да?

— Да, вроде пока всё бьет. Пацаны, зайдите ко мне в кабинет, как горшки принесёте.

Мы с Привалычем переглянулись и пошли цеплять ходячих, что потащат с нами кастрюли с праздничным хрючевом из столовой. Вернувшись с пищей и отправив черпаков заряжать хавчик по тарелкам, мы с Привалычем прошли в кабинет начмеда.

— Так, смотрите какие расклады… — начал Тимошевич. — Завтра ни меня, ни старлея Лаза не будет. Сами понимать должны. Вы у меня ребятишки бескосячные, тьфу-тьфу, давайте и на этот раз без косяков. Сами слышали товарища подполковника, премия на носу буквально. Утром раскидаетесь как обычно, подъём в 9, в связи с праздником. А вот ты… — Тимошевич протянул мне планшетку с документами. — Сходишь вечером на развод за меня. После чего назначите дневального и ждите на следующее утро. Поговаривают, что может комиссия подскочить. Носом по ветру водите, если чего — не стесняйтесь звонить. Сделайте всё по красоте, от нас с Лазом подгон вам будет. Пить собираетесь?

— Ну так… слегонца! — показывая капитану знаменитый шурыгинский жест пальцами.

— Держи бойцов на контроле, — с неудовольствием молвил Тимошевич. — Я в вас верю, отдыхайте вдумчиво, чтоб без косяков. Давайте, парни, с новым старым!

После чего Тимошевич накинул шинель да скрылся из санки. Привалыч пошел перебирать лекарства, а я заглянул в саночную столовую.

— Дед Мороз открывает кабинет через 15 минут!! Со стаканами по очереди!!

После чего отправился в нашу каптёрку. Там выгрузил коробки с балабасами, которые бойцам присылают с родины, да письма. Со штаба ездили на почту дай-то Всевышний раз в два-три месяца. Но существовала традиция снарядить делегацию под Новый Год. Однако в этот раз в автопарке случился категорический аврал, и на ходу была только одна буханка. Которую нам с Привалычем выделили под честное пионерское и разрешили небольшую самоволку до близлежащей сельской почты, памятуя нашу надёжность, и точно зная, что мы не сбежим, не устроим бухие покатушки, и вообще поведём себя прилично.

В каптёрку один за одним заходили бойцы. Где уже мы с Привалычем на правах Дедов Морозов выдавали письма и посылки, а также наливали наркомовские сто в стаканок каждому зашедшему. Если с родины ничего не было для бойца, то наливали все двести. Наш призыв, конечно, возмущался поначалу, мол с хуя ли загуляли — старослужащие духам наливают. Однако, когда я только макнул рога в эту делюгу с санкой, сразу дал понять, что, пока я тут за старшину, в санке назначается местная Швейцария. А это значит, что передовые методы опиздюливания, отжим курева и балабасов, спихивание обязанностей и прочие передовые методы воспитания молодёжи тут нихуя не канают. Это было единственное место в части, где больных и зашуганных духов не били и не притесняли. Максимум — качали за косяки. Мой призыв ходил сюда отдыхать, нагрузки я на них не давал, и всеми работами занимались исключительно ходячие духи, так что все перепалки сошли на нет. Да и тем более: кто станет перечить человеку, который в избранном порядке выбирается в город и привозит всей части за денюжку всевозможные ништяки — от блоков сигарет до резиновых женщин?

Под конец раздачи я почувствовал, что изрядно утомился. В каптёрку сунулся Привалыч.

— Ну что, пацаны на расслабоне, пошли дошика ёбнем?

— Ох, друже, погнали! — встал я со стула, разгибая спину. Чувствовалась непомерная усталость.

Открыли нашу личную располагу. Захожу вовнутрь, а там всё красиво! Личные тумбочки сдвинуты в подобие стола. А там стоит пузырь дербентского, сыр, говяжий бекон в нарезку, балычок, свежий хлебушек, малосол! Пока я занимался обитателями санки, Привалыч втихаря накидал в нашем кубрике поляну, чему я был несказанно рад! Мерно пили, ели и закусывали, пока телефон в кармане не пиликнул.

— ЕБАТЬ!! Уже вот щас!! Бежим к телеку!

Наспех закрыв палату и стараясь не расплескать содержимое наших стаканков, я ухватил тряпицу со сныканными бенгальскими свечами и ринулся с Привалом в сторону столовой. На шелест по телеку мало кто обратил внимание, но вот зычное, подпитое «УРА-А-А-А», сопровождаемое огнями нелегальных в части бенгальских огней, придало уверенности каждому. Что духам, понявшим, что даже в такой помойке, как наша часть, существует своя суверенность и традиции. Что нашему призыву, лакнувшему синевы впервые за полгода и расслабившемуся до треска в голове. Еще 40 минут всем разрешалось гусарить, а я допил коньяк и отдал стакан Привалычу, сказав, что отправляюсь на боковую. За последние дни мне весьма много выпало. И квартальный медотчёт, который делается несколько бессонных ночей. И почта. И организация ПХД перед праздником. Привалыч с улыбкой принял у меня стаканок и отправил спать. Развалившись на шконаре, я не торопился давить ебалом подушку, мне ещё хотелось посмотреть пару серий сериала, скачанных с Тегоса. У усталости, однако, были другие планы, посему я так и заснул с трубкой в руках.

Проснулся я уже от зычной побудки Привалыча на взлётке.

— РОТА, ПОДЪЁМ, АЛКОСОСЫ! Шевелите жопами — поверку никто не отменял!

Про себя понимаю: блять, проспал! Натягиваю китель, штаны, вываливаюсь на взлётку. А там всех уже Привалыч развёл.

— Ну что, засмотрелся вчера в Ковбоя Бибопа, гляжу? — с улыбкой перехватывает меня за плечо Привалыч. — Не проебись так в следующий раз.

— Спасибо, что развод провёл, друже. К слову, а трубка-то где?

— Да как где! В стаканке. Я вчера взял телефон, зашёл на Тегос и скачал ещё две серии. Не забудь телефон с окна снять, а то ещё претензии будут.

— Спасиб, Санёчек! Молодчара вообще.

— Да брось ты! — покосился Привалыч. — Мы же напарники. Сегодня — ты, завтра — я.

***

Лето наконец остановило свой сумасшедший бег. Самое время распахнуть балкон, дабы впустить домой аромат осени, закутаться в домашний халат и подлить в крухан ароматного душистого чаю. Ну или ароматного душистого вискаря, как в моём случае.

Близится третье сентября. Откровенно говоря, дико не люблю эту дату. И дело не в набившей оскомину песенке, а просто с данной датой связана смерть одного человека, хоть и ни разу не близкого, с которой (как и много раз в моей жизни) всё пошло по пизде. Под хмурые мысли лениво скроллю ленту и тут вспоминаю о своей старой страничке в ВК. Решаю её реанимировать и поглазеть, кто там ещё живой.

Дело в том, что с той странички я активно знакомился по интернетам с разными интересными личностями. Не то от скуки, не то просто находил это увеселительным. Думаю, дай-ка посмотрю, что с кем стало. Прокручиваю диалоги до одной девочки по имени Лена. У которой тоже с третьим сентября не всё в ладах, и там была своя история, с которой я ранее весьма и весьма ржал. Решаю ей написать, прямо с той страницы. На удивление она ответила мне. Не сразу узнала, потому что, как и я, была малясь подшофе. Но потом так же внезапно кинулась ныть. И поведала мне такое, с чего я уже не смеялся, а знатно так охуевал.

Начнём с небольшой предыстории. С Леной я познакомился в какой-то группе года три назад. Общение складывалось удачно, были общие интересы. Я даже планировал как-нибудь выбраться в её мухосрань, чтоб посмотреть, что это за фрукт. Определённо, меня в Лене сначала подкупала прямота. Да и типаж внешности был очень симпатичен. Богатые рыжие волосы, веснушчатое лицо с правильными чертами. Довольно высокий рост и некая схожесть с Милой Йовович прощали ей даже слегка мальчиковатую комплекцию и неумение одеваться. Это подталкивало меня как-то развить с ней диалог в более серьёзное русло, но однажды ей приспичило напиться и выговориться. Поводом как раз стало то самое третье сентября, которое неумолимо наступало на пятки, как сейчас. История, как вы и догадались, наверное, была «о разбитом сексе, или почему все мальчики козлы». Вкратце она звучала так. Давным-давно она встречалась с парнем по имени Родион, который был чертовски грациозен и дьявольски умен. Харизматичен, статен; стихи писал и на гуслях лабал. Лену слабо ебал тот факт, что ей было 16, а Родиону все 25. Зато Родион вот ебал. И Ленины мозги, и саму Лену. Да делал это настолько успешно, что даже когда был спален факт, что Леночка уже не девочка, и её мамашка подняла на уши всех кого не лень, Лена выгородила Родиона тем, что он тут ни при чём, и она мол-де сама баловалась огурцом на грядке, пока никто не видел. Родион же, почуяв запах бутылки, быстро и решительно съёбывает из родных пенатов в ещё более глубокую мухосрань, оставляя рваную малолетнюю Лену и рваный горящий анус её мамки на попечение Судьбы. Проходит зима, весна, лето, и наступает та самая коварная дата — третье сентября. В которую Родиоша возвращается в ПГТ «Залупкино-4» и отыскивает там Лену. После чего мастерски приседает ей на уши, льёт мёд на усталое девичье сердце ностальгичным «а помнишь, как мы год назад познакомились», а после чего вновь начиняет доверчивую Лену своей краковской колбасой. А дальше — сьёбывает назад в туман войны, из которого и возник. Лена сетовала, что так происходит уже несколько лет, — не помог даже переезд. Мол, Родион её всё равно находит, под всеми предлогами размягчает и разламывает, после чего использует как чехол для пениса и снова пропадает на год. Сама суть не меняется, менялись лишь тактики. И что она до сих пор не может понять, любит она его или нет. Знатно похехав с Ленкиной глупости/блядовитости, я откладываю идею с ней сблизиться в долгий ящик, и диалог постепенно затухает.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒