А я? Я была в спа весь день. 2 страница

Она вздохнула. - Порядок, рутина, дисциплина и-да, иногда-подходящее лечение. Вот чем мы здесь занимаемся. Это то, что поддерживает здоровье наших пациентов. Вот что удерживает их от причинения вреда самим себе, - она остановилась, а затем добавила более твердо - или другим.

Верно. Так что, возможно, тот инцидент и привел его в Бруклин. Может быть, это не имело ничего-или мало-общего с ним и Мартином.

— Это было всего один раз, - прошептал он.

— У твоего отчима было сломано запястье, - отметила она. - Попытайся поладить здесь, Рикки. Это для твоего же блага. Порядок, дисциплина..

- Да. Понял.

Рикки дернул перчатки и повернулся лицом к подъездной дорожке за кованым забором. Ряд кустарников и азалий росли вдоль забора, очерчивая границы его тюрьмы зеленым и розовым цветом. Серьезный и сильный мужчина-санитар охранял ворота, в то время как медсестра Эш указала опуститься рядом с одним из кустов азалий. Утренний туман, который должен был рассеяться, теперь висел как венец дыма вокруг забора, призрак распространился по всему двору.

Он направился к девушке, но не спускал глаз с ворот. Рикки коротко подумал о том, чтобы вырубить охранника, но между успокоительным, яйцами и водянистым томатным супом у него точно не оставалось энергии для борьбы.

- Можешь перестать пялиться на дорогу, - сказала девушка, когда он дошел до нее. Он не заметил, как она наблюдала за ним. Ее глаза все еще были на азалии. - Никто не придет за нами. По крайней мере, пока.

Когда он встал на колени рядом с ней, память осенила - она была той девушкой, которая пыталась словить его взглядом во время обеда. Она была черной, и ее волосы были коротко, неравномерно пострижены, но даже залысины не могли отнять тот факт, что она была красавицей. Высокая, стройная, умудряясь выглядеть уравновешенной даже в мешковатой рубашке и брюках, которые они дали ей носить.

Он уперся коленями в грязь и начал ковыряться в цветах, хотя не было ни одного мертвого цветка.

- Что случилось с твоими волосами?

- Они заставляют меня подстригать их, поэтому иногда я просто их вырываю.

Она сказала это тихо, печально. Ее голос был мягким и низким, как будто кто-то спал рядом. Рикки познакомился с несколькими жителями Нью-Йорка в Викторвуде и Хиллкресте, и он мог слышать что-то знакомое в ее акценте, хотя точно не был уверен. - Порядок и дисциплина - не совсем мой стиль. Никогда не видела тебя здесь раньше.

- Я новенький, - ответил Рикки. Он прекратил копаться в цветах, полностью повернувшись к ней. - Меня зовут Рик или Рикки. Кэррик, вообще-то, но это только когда у меня неприятности.

Это заставило ее улыбнуться.

- Кей. Думаю, нам обоим нравится кратко и мило.

- И почему ты здесь? Рвешь на себе волосы?

- Нет, это всего лишь мой маленький протест. Я стараюсь не привлекать к себе слишком много внимания, - сказала она, делая паузу и вытирая тыльную сторону ладони вдоль лба. Когда она отдыхала, сидя на корточках, Рикки заметил, что она была даже выше него на несколько дюймов. - Ты, возможно, уже заметил, но кто слишком много болтает или выходит из очереди бывают наказаны. Тем не менее, мы справляемся. Она указала вправо от него, где медсестра Эш наблюдала за старым пациентом, который, похоже, не работал так много, как восхищался тюльпанами. У него были серьезные шрамы на половине шеи. Они хорошо зажили, но были все еще скрюченные и розовые. - Это Слоан. Он убежден, что может летать. Пытался спрыгнуть с нескольких крыш, пока его дети не устали соскребать его с тротуара. Насколько я могу судить, он здесь уже целую вечность. И это Анджела, - сказала Кей, указывая на женщину средних лет, склоняющуюся к нарциссам на вершине холма. Она не выглядела безумной для Рикки, просто скучающей. - Убила мужа и пыталась подать на стол его мачехе.

Рикки взглянул на Анджелу широко раскрытыми глазами.

- Серьезно?

Кей кивнула. - Он избивал ее годами. Полиция ничего не предпринимала, потому что он был одним из них. Тошнит от этой мысли.

- Боже, это ужасно. Разве она не должна быть в тюрьме?

- Может быть, судья сжалился над ней. Я не знаю всей истории ее жизни, - объяснила Кей небрежно.

- А что насчет тебя?

- А тебя? - ответила Кей.

- Я первый спросил, - сказал Рикки, наслаждаясь этой маленькой игрой.

- Я не должна была делиться с тобой всей этой информацией. Знаешь, здесь сложно получить ответы. Трудно даже говорить, не попадая в неприятности. Мне потребовался месяц, чтобы поговорить с Анджелой в рабочее время.

Тогда ему, можно сказать, повезло, что она вообще с ним разговаривала, причем почти по-дружески. Отвернувшись, он пожал плечами и сказал:

- Справедливо. Мне нравятся парни. Ну, девчонки мне тоже нравятся. У меня действительно нет предпочтений, и в этом проблема, я думаю.

- По словам твоих родителей, - мягко сказала Кей.

- По словам почти всех.

Он изучил ее на мгновение, прежде чем сказать медленно, - Но не по твоим.

- Нет. Не по моим.

Она сжала челюсть, и вместе они наблюдали, как медсестра Эш, наконец, вытащила Слоана из ворот и заставила его вернуться на мелкий холм к входу в Бруклин. Он все еще не мог распознать её акцент. Это звучало так, будто она отполировала грубые края.

- Это всё? Больше нечего добавить?

- Это всё, - солгал Рикки. Ей не нужно было знать о том, что он потерял самообладание. О переломе запястья его отчима.

- Они пытались упрятать мою тетю в больнице в Калифорнии за это. Я тоже чуть не оказалась там. Слава Богу, мы переехали обратно в Нью-Йорк, прежде чем они смогли обдумать эту идею в своих головах. В том месте происходили ужасные вещи. Они даже не сказали мне всего этого, сказали, что это слишком для моего детского разума. Жаль, что они не подумали, что запихнуть меня сюда это слишком. Надеюсь, никаких страшилок не рассказывают об этом месте.

Рикки вздрогнул. Предыдущие " центры", которые пробовали его родители, были ужасны по-своему. Тем не менее, ему иногда нравилось обманывать персонал и находить способы обойти взрослых. Это было похоже на игру. Он все еще думал, что Бруклин тоже может быть игрой, как только он войдет в игру.

- Так ты похожа на меня? - спросил он, стараясь не думать слишком сильно о том, как долго он может быть в больнице. Он не думал, что сможет продержаться здесь целый месяц.

Кей посмеялась над этим, посмотрев на него сбоку.

- Не уверена, что я бы так выразилась

- Что тогда? Хочешь, чтобы я угадал?

- Я бы не заставляла тебя делать это.

Кей жевала губу, которая была грубой, как будто она часто делает это. - И мне жаль тебя, видя, как ты разговариваешь со мной, как будто я леди.

Рикки моргнул. - Потому что... ты и есть леди.

Она усмехнулась, закатывая глаза.

- Ты действительно так думаешь?

- Это какой-то вопрос с подвохом? - он спросил, его лицо вдруг потеплело.

- Я имею в виду, ты... - настаивал Рикки.

- Я не всегда была такой.

Вот это уже было что-то, над чем можно подумать, но не сейчас. Ему не нравилось быть в оборонительной позиции в диалоге, не нравилось чувствовать себя глупым. Он сделал то, что думал прокатит, взглянул на неё обычным взглядом.

- Ну, ты была похожа на девушку, с тех пор как я тебя знаю. На это он получил короткий смешок. - Ты выглядишь как Дайана Росс, это мило.

- Дайана Росс... - прошептала Кей, глядя мимо Рикки, ее глаза стали немного не сфокусированными. - Это было бы здорово, не так ли? Только она не родилась Дэниэлом Россом, да?

- Кей сокращенно от Кита.

Кей ждала, смотрела, улыбалась шире, как продолжалась тишина, как будто она уже привыкла к этому. Через мгновение Рикки кивнул. Он просто кивнул. Что еще можно было сделать? Он понял, и казалось, ей есть что добавить.

- Мои родители оба сопляки, и мой папа никак не мог отрастить бороду, как будто от этого зависела его жизнь, всё, в чем мне повезло. Она смеялась, задумчиво качая головой. - Мой брат узнал, что я собираюсь на поезде в Балтимор. Сдал меня. Я слышала о докторе, который помогает девушкам вроде меня. Думаю, теперь это было напрасно.

- Вот почему они продолжают стричь твои волосы здесь? - он спросил.

Кей кивнула, разглаживая длинными пальцами по своим пятнистым волосам.

- До того, как меня сюда отправили они были такими красивыми и длинными. Жаль, что ты не видел.

- Что находится в Балтиморе

- Непредвзятое мнение или два, - пробормотала она. Я боялась, знаешь, и я не очень то и хотела уходить из дома, но что еще ты можешь сделать? Я должна повзрослеть, думаю, хотя бы попытаться.

- Я не уверен, что мог бы добраться до железнодорожного вокзала, - честно сказал Рикки. - Это требует много мужества.

- Я не села на поезд, - сказала она немного застенчиво. - Кто знает, справилась бы я..

- Эй, вы двое, рабочий час закончился.

Медсестра Эш поспешила к ним, ее белая юбка и куртка испещрены грязью от помощи Слоан. Двор опустел, за исключением троих из них и пожилого человека в очках и длинном белом халате, который стоял и смотрел из дверей. Рикки не замечал его раньше, но теперь он почувствовал тяжесть взгляда старого человека на себе, и это поселило в нем тревогу. У него были неприятности? Кей сказала, что они не должны так много говорить. Может, она имела в виду именно это.

- Это грубо - прерывать, - сказал он в шутку, поднимая голову в сторону.

- Очень мило, мистер Десмонд, но пришло время зайти внутрь.

Кей послушно начала подниматься на холм.

- Просто делай, что они говорят, Рикки. Поверь мне, так намного проще.

Глава 5

- Кто он?

Кей подняла глаза со своей бумажки. С мягким синим мелком она нарисовала парусник, спрятанный в облаке. Ее взгляд отклонился от листка на секунду.

- Смотритель Кроуфорд.

- У него проблема с обсматриванием, - сказал Рикки, наблюдая за человеком у двери. Это был тот же человек, которого он видел, наблюдая за ними двумя днями ранее во время их садоводства. Точно так же, как тогда, мужчина наблюдал за Рикки неуклонно, совещаясь шепотом с медсестрой Эш. Она сжалась в его присутствии, сгорбилась, ее глаза постоянно метались от него.

На самом деле, все сотрудники Бруклина вели себя странно, когда смотритель был в комнате. Они становились тихими, неподвижными, застывшими как

солдатики.

- Разве тебе не любопытно посмотреть, что они там строчат на своих блокнотах весь день?

- Не уверена, что хочу знать, - сказала Кей. - Скоро перестанешь замечать, и чем меньше внимания он будет уделять нам, тем лучше.

- Третий день, - сказал он самым заносчивым, гнусавым голосом, которым мог. - Пациенты все еще здесь и все еще полностью сумасшедшие, - голос Рикки упал. - Он действительно думает, что может изменить тебя? Или меня.

Она пожала плечами, добавив несколько деревьев под парусник и облако.

- Он держит меня здесь в качестве одолжения моему папе. Надеюсь, денег хватит, чтобы сделать его счастливым. Если он счастлив, тогда может он просто оставит меня в покое.

Рикки ухмыльнулся на это, но его улыбка быстро потускнела. Он ненавидел, когда его так изучали. Смотритель и сестра Эш даже не догадывались об этом. Они, очевидно, обсуждали его, рассматривая его как какой-то образец под стеклом. Он оглянулся назад, провоцируя их что-то сделать.

Рядом с надзирателем и медсестрой на стене висели фотографии, которые Рикки видел несколько раз, когда приходил и выходил из большой общей зоны. Он старался не смотреть, всякий раз проходя мимо фотографий. Они не были похожи на те, которые должны быть выставлены на всеобщее обозрение. Изображения пациентов, таких как они - некоторые сидят тихо в своих комнатах, другие привязаны к столам в центре полного лекционного зала. Каким-то образом эти фотографии были еще более болезненными, когда смотритель стоял рядом с ними, совершенно не зная или беспокоясь о них, как будто они были акварелью или семейными портретами.

- Эти фотографии... - сказал он.

Они должны были работать в своих маленьких желты

х подушечках с их грустными

, тупыми мелками, единственными письменными принадлежностями, которые им доверяли. Рикки не интересовало самоубийством, но правда, в этот момент он был готов засунуть мелок в своё глазное яблоко, чтобы добиться чертового визита от своей матери.

- Я ненавижу их, - пробормотала Кей с содроганием. - Никогда не смотрю на них.

- Не кажется ли странным, что их так выставляют? - спросил Рикки себе под нос.

-Я думаю, что в этом-то и дело, - сказала она. - Думаю, они должно быть как угроза. Предупреждение.

- Они и есть предупреждение.

Рикки отвел взгляд от Кей, повернувшись к молодому человеку, который заговорил. Рикки не уделял ему много внимания раньше, так как, как и другие пациенты, он работал почти в полной тишине. Послушание. Он выглядел немного старше Рикки, но в этом было трудно быть уверенным. У него был красивый, нестареющий взгляд, с сонными голубыми глазами и дружелюбным ртом.

- Вы двое много болтаете, - добавил парень. - Я должен знать, я был... ну, я просто знаю, что медсестры не любят, когда много разговаривают. Весь наш стол может быть наказан. Они наблюдают.

- Расслабься, Таннер, - ответила Кей. Она не была вспыльчивой, просто нежной. - Мы будем говорить тише, хорошо?

Это не успокоило Таннера. У него было встревоженное выражение лица, как будто он навидался много плохого.

- О, отлично, он идет сюда.

Видимо, было слишком поздно говорить тише. Когда смотритель подошел, Рикки не разрывал зрительный контакт. Не смог бы, даже если б захотел. Большинство взрослых не сильно его запугивали, но в этом парне-смотрителе было что-то другое. Он не выглядел сумасшедшим или даже обеспокоенным, просто пустым, как будто его кожа была маской для другого лица позади.

- Из-за меня у нас будут проблемы, Кей? - прошептал Рикки.

- Я говорил тебе, - пробормотал Таннер, склонив голову над своим дневником.

- Вы оба, без паники, - сказала Кей. - Наверное, он просто хочет поздороваться. Ты же новенький, помнишь?

- Ты мне никогда не дашь забыть.

Кей переворачивала страницы их журналов обратно к пунктам, где они начали свои ежедневные записи. Смотритель пересек комнату в неторопливом темпе, Рикки уже начал видеть пятна в углу его глаз. Ослепительно интенсивные лампочки освещали все комнаты. Эта комната никому не дала бы забыть, что это больница - место, где проводилась операция. От этой мысли у него появился ком в горле. Кей рассказывала ему подробности о больнице в Калифорнии, куда отправили ее тетю. Они проводили всевозможные жестокие эксперименты над пациентами. Поскольку они были " нежелательными" и " извращенными", врачи могли делать все, что хотели. Рикки успокоился, по крайней мере, Бруклин не такое место.

- Здравствуйте, Мистер Десмонд.

Голос смотрителя был таким же спокойным и пустым, как его поведение. Его взгляд на мгновение повис над Кей, вспышка памяти в его глазах, прежде чем он снова сосредоточил свое внимание на Рикки.

- Добрый день, - сказал Рикки. Он, наконец, нарушил зрительный контакт и посмотрел вниз на свое бессмысленный журнал. Его желудок сжался

в узел. Большинство взрослых ненавидели, когда он смотрел на них, вызывающе, бросая вызов, но смотритель, казалось, не возражал. Он, казалось, приветствовал это, улыбаясь этой непоколебимой полуулыбкой, улыбкой чревовещателя.

- Я Смотритель Кроуфорд, но я уверен, что ты в курсе. Сестра Эш сообщает мне, что Кит просто полон информации, - сказал он. Даже тогда он не отводил глаз от Рикки.

Кей вздрогнула, более острый конец ее мелка копался в бумаге, делая крошечный восковой дерн.

- Здесь мы призываем наших пациентов писать в своих журналах. Мечты. Мысли. Свою собственную точку зрения о пребывании здесь, будь это успешно или нет... Я считаю полезным поразмышлять над такими вещами. Я верю, что вы оба принимаете это упражнение с полным усилием, которого оно заслуживает.

Его улыбка вспыхнула, но не по-дружески. Рикки сдвинул руку, закрывая свой абзац случайной песни. Половина " сижу на пристани залива" размазалась под запястьем.

- Да. Определенно, - пробормотал Рикки.

- Несомненно, - подтвердила Кей.

- Как наш новый пациент, у тебя есть какие-либо вопросы ко мне? - спросил смотритель, прислонившись ближе, как будто пытаясь взглянуть на то, что написал Рикки.

Только один вопрос пришел на ум.

- Вы не знаете, когда придут мои родители? - спросил Рикки, приняв весь удар на себя. Это, и ему было честно любопытно. В конце концов, должен был быть какой-то график посещения. В Хиллкресте родители должны были приезжать каждые выходные. Так же, как и со зрительном контактом, задавая глупые вопросы, как правило, избавляясь от взрослых, но он начинал понимать, что ему придется стать хитрее, умнее, чтобы иметь дело с этим человеком.

Если бы ты был таким гением, ты бы не оказался здесь. Ты бы усмирил свой дурацкий характер.

- Скоро, я уверен, - мягко ответил смотритель. - Сестра Эш уверяет меня, что ты хорошо устроился, что говорит мне, пришло время начать твое лечение всерьез, мм?

- Мое лечение? - Его глаза искали Кей, но она пыталась скрыться в столе.

- Что за лечение?

Смотритель усмехнулся, откинувшись назад и засунув руки в карманы пальто. Он вытащил крошечную металлическую жестянку и открыл ее, вставив мяту в рот.

- Я сам с тобой поговорю, Десмонд, так что не волнуйся. Твоё любопытство будет удовлетворено очень скоро.

Глава 6

Пятничный рабочий день у всех разный, - объяснила сестра Эш. Ее рыжие волосы подпрыгивали под шляпой, когда она вела его через главный вестибюль. Новую семью встречали у входной двери, Рикки не мог сказать, глядя на них, кто из них был пациентом. Он почти обратился к ним, вызвав шумиху, но затем появились медсестра из дальнего коридора, куда его вела сестра Эш, планшеты в руках, готовые для проверки пациентов в их индивидуальных комнатах. Они кивнули по очереди сестре Эш, а затем уставились на Рикки, как будто знали, о чем он думал. Он вздрогнул.

Дальше через холл, медсестра Эш и Рикки шли через шаткий старый лифт - вроде тех с металлическими воротами перед дверями. Он должен был остановиться, когда они проходили мимо, но он спустился дальше вниз. Значит там был подвал, прям как в его сне.

Сестра Эш вела Рикки через тяжелую дверь в приемную. Это должно быть административное крыло. В Викторвуде он часто слышал, как медсестры смеялись и болтали в аптечных пунктах, звуки их возбужденных сплетен дрейфовали по залам. Здесь было совершенно тихо.

Через просторную комнату Рикки увидел стеклянную дверь с надписью " Смотритель Кроуфорд". На мгновение он подумал, что сестра Эш ведет его туда, но вместо этого она двинулась, чтобы открыть невзрачную деревянную дверь в сторону, и он вздохнул с облегчением.

- Что здесь? - спросил он.

- Бруклин работает уже много десятилетий, - объяснила она. - И, честно говоря, мы не всегда успеваем с документами, когда у нас такое огромное количество пациентов и семей. Мы пытаемся оставаться на высоте сейчас, но здесь не всегда всё было так гладко.

- Бумажная возня, - пробормотал Рикки. - Замечательно.

- Это была жалоба? - она остановилась, дверь на половину открытая, и холодно посмотрела на него.

Он забыл, что она была одной из них. Что всегда существовала угроза " наказания", даже если он еще не знал, что это значило. И не пытался узнать.

- Я просто предпочитаю улицу, вот и все, - поправил он.

Ее выражение смягчилось.

- Разумеется. Думаю, как и все мы. Вот, сейчас покажу, чем ты будешь заниматься сегодня.

За дверью была небольшая, тесная комната, выложенная полками. Это не было похоже на залы, комнаты и камеры Бруклина, не идеально очищенные и убранные, полный беспорядок. Пыльно. И конечно же, медсестра Эш вручила ему небольшую тряпку из кармана свое

го пальто.

- Постарайся как можно чище, - сказала она. - Начни здесь, со старых карт приема и выписки пациентов. Просто вытащи файлы, расположи их в алфавитном порядке и сложи в ящике для хранения. Сделай столько, сколько сможешь, пожалуйста. Я знаю, это немного утомительно, но, возможно, это даст тебе шанс подумать о причинах твоего пребывания здесь.

Рикки кивнул, хотя совсем не слушал её. Коробка на полке прямо напротив двери разливалась, старые черно-белые фотографии и пленка вывалились. Он подошел к коробке, вытаскивая одну из фотографий и изучая ее. Молодая девушка смотрела на фотографа, выражение ее лица было безжизненным, ее маленькое лицо было омрачено гигантскими врачами, толпившимися вокруг нее. Единственный импульс, который он почувствовал, это помочь ей, спасти ее...

- Эти фотографии, - мягко сказал он. - Они похожи на те, что висят в зале. В кафетерии.

- Да, - ответила сестра Эш. Она присоединилась к нему и аккуратно взяла фотографию из его рук, засунув ее обратно в коробку из поля зрения.

- Честно говоря, я нахожу их тревожными. Но смотритель считает, что важно быть откровенными о работе, которую мы здесь делаем. Чтобы гордиться этим.

- Гордиться причинять боль маленьким девочкам? - Рики сплюнул.

- Мы прошли долгий путь, - сказала сестра Эш, может быть, немного защищаясь. - Мы не можем изменить прошлое, мы только можем попытаться быть лучше. - Она остановилась. - Мы должны работать лучше. Она звучала грустно. Покорно.

- Я все еще очень хотел бы поговорить со своей матерью, - напомнил ей Рикки, чувствуя момент слабости, уязвимости

Но медсестра Эш сразу выпрямилась, исправляя грустный уклон в губах, она отмахнулась руками и подошла к двери.

- Я не могу помочь тебе, Рикки. Не таким образом. Знаешь, это большая честь получить это задание, не каждому пациенту здесь разрешено находиться. Я могу только посоветовать, чтоб ты хорошо себя вел. Порядок и дисциплина, помнишь? Вот что мы вознаграждаем здесь.

- Да, - сказал он. - Я помню. И я обещаю, что буду одним из лучших. Я всё равно добьюсь этого телефонного звонка от тебя в конце концов. - Он подмигнул

- Тебе придется постараться.

И она ушла. Он услышал, как ключ повернулся в замке. Здесь было не так много света, и на мгновение на него обрушилась клаустрофобия.. Пыль сковала легкие. Он слышал, как трубы скрипели и оседали в стенах, это напомнило ему о том странном, темном сердцебиении, за которым он следовал во сне. Мираж... видение... Спустя неделю его сон снова прервал тот ужасный крик, он все меньше был уверен в том, что произошло в ту первую ночь.

- Какая привилегия, - сказал он себе.

Он вернулся к коробке с фотографиями, и решил начать там сортировку. Небольшой акт неповиновения. Снова нашел маленькую девочку. Она выглядела такой испуганной. Может быть, настоль

ко испуганной, что это были её крики. Но фото было старым, и он не узнал никого из санитаров, окружавших ее. Там были изображения оборудования, хирургического оборудования и врачей, совещающихся над тем, что же с ней делать. Пилы. Молотки. Шприцы, которые выглядели такими большими, как будто для слонов.

Он отшатнулся и убрал фотографии. Если бы это было в другом месте, было бы увлекательно, но сейчас он в лечебнице. Эти фотографии из Бруклина, он напомнил себе. Эти инструменты использовались на пациентах, как он.

Это было слишком реально.

Продрогший, он заставил себя сесть с коробкой файлов, с которыми велела разобраться медсестра Эш. Вот только все это было полной неразберихой. Половина коричневых папок порваны, карты и заметки в нижней части затхлой коробки. Тряпка казалась не подходящей, чтобы убрать и квадратный фут комнаты, поэтому он просто завязал её вокруг своего носа и рта от раздражающей пыли. Некоторые бумаги были повреждены водой, другие просто пустые.

Он вывалил коробку и начал сортировать. Сестра Эш была права, что это утомительная работа, хотя она была далека от истины. Выследить бродячие клочки бумаги, принадлежащие одному пациенту, казалось практически невозможным, поскольку имена часто размазывались или вообще отсутствовали. Через некоторое время он начал разбираться и сравнить по симптомам или лечению.

Мгновенно задача стала менее нудной.

- Боже, - прошептал он. Некоторые из методов лечения заставили его почувствовать свою неделю садовничества и сочинительства отпуском в сравнении. Так же, как он использовал догадки, чтобы собрать файлы вместе, эти врачи использовали догадки на людях. Новые коктейли с лекарствами. Изолирующая терапия. Шоковая терапия.

Кто-то по имени Морис Абелин прошел такое интенсивное, длительное шоковое лечение, что стал как растение. После этого о нем больше не было никаких заметок.

- Они убили его, - пробормотал Рикки, хлопнув кулаком в картотеку. Это не казалось правильным для него, пациента, видеть эти вещи. Это было как на фотографиях, так откровенно, как будто это нормально. Он откопал папку Мориса и достал последнее описание лечения. Отложив это, начал листать через следующий файл и следующий, собирая последнюю информацию, которую он мог найти на каждого пациента.

Когда эта коробка была более или менее организована, он сел скрестив ноги на холодном цементном полу и перевернул последние карты.

Не реагирующий. Умерший. Осложнения от F. L. неизвестно. Умерший. Неизвестно. Неизвестно.

Неизвестные встревожили его больше всего. Было ли неизвестно, какова их конечная судьба, или неизвестно, что их убило? Он снова просмотрел карты, пытаясь найти связь или какое-то объяснение стольким печальным концовкам. Большинство из них, как он обнаружил, были мужчинами, и частота умерших или неизвестных заявлений ускорилась после 1964 года. Ни одна из карт не была более поздней, чем 1966.

Рикки понятия не имел, на что он смотрел. Множество пациентов мужского пола умерло в Бруклине в течение двух лет. Почему короткие сроки? И почему пациенткам повезло больше?

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒