Триггер. Добровольцы

Триггер

Новое начинается с людей, способных переступить старое. Преодоление моральных догм, по рукам и ногам связавших науку, откроет дорогу к опытам. Так как мы живем в мире, относительно недавно пережившем ужасы фашистских лагерей, фраза «опыты на людях» для нас такой же триггер, спусковой крючок, как для наркомана вид шприца или для собаки музыка, под которую ее били электричеством, едва заслышав нотки этой мелодии, она начинает скулить. Точно так же и мы, едва заслышав то, что напоминает фашизм, начинаем нервничать. Разум отключается и включается бессознательное. Мы не можем адекватно мыслить, эмоции накрывают нас. Как религиозный фанатик не готов ничего слушать против веры, или моралист, не способный изменить свое мнение относительно того, что считает развратом, так и мы оказываемся не в состоянии адекватно оценить предложение.

Если в прошлом самый большой дирижабль был сделан нацистами, и он взорвался, унеся с собой многие жизни, это не повод блокировать это направление воздухоплавания. Если стремление к равенству вылилось в сталинизм, а желание улучшить человека в гитлеровские лагеря смерти и чудовищные жестокости, это не значит, что эти направления надо навсегда заблокировать. Как пишет Харрари в книге «Homo Dеus»: «Освенцим должен служить кроваво-красным предупреждающим знаком, а не черным занавесом, скрывающим от нас целые сегменты человеческого горизонта»; «Как сталинские гулаги не перечеркивают автоматически все социалистические идеи и аргументы, так и ужасы нацизма не должны делать нас слепыми».

Размер цели пропорционален размеру жертвы. Чем больше цель, тем больше жертва. Это закон бытия. Хотите выучить иностранный язык? Придется пожертвовать временем и силами. Пользуетесь автомобилем и самолетом? Будете каждый год платить человеческими жизнями. Хотите узнать цену угля? Разделите объем добычи в год на число погибших шахтеров, и увидите конкретные цифры. Даже если перевести из точки А в точку Б миллион человек, по дороге будут жертвы. Если же этот миллион по дороге будет какую-то задачу решать, жертв будет еще больше.

Цель определяет логику действия. Цель армии – победа, а не на сохранение жизни солдат. Оставшиеся в живых — это всегда бонус, но никогда не цель. Бонусы — это хорошо. Но одно дело, когда плывем на корабле к цели и по дороге бонусом ловим рыбку. Другое, когда курс корабля определяет рыбка. Если целью полководца является не победа, а сохранение солдат, это никакой не полководец, а солдатская мать. Война под ее командованием будет проиграна.

«— Вам известно, мамаша, как танки идут в атаку? — хрипло спросил Глoбов и встал. — Они давят вас на пути. Случается — своих же бойцов, раненых. Танку объезжать нельзя. Если он будет сворачивать перед каждым раненым, его расстреляют в упор из противотанковых пушек. Он должен давить и давить! ». (Синявский «Суд идет»).

Мы поставили перед собой величайшую цель, какую человек когда-либо ставил перед собой. Отказаться от нее в угоду кумиру, оправдав это тем, что достигнуть ее можно опытами на мышах и обезьянах? Но это же самообман… Какой в нем смысл? Чтобы в итоге получить… что?

Добровольцы

Когда я говорю про опыты, я говорю про опыты над добровольцами и про снятие статуса «человек» с зиготы и плода в чреве. У этого статуса нет мировоззренческого основы, это чистая инерция, тянущаяся из тьмы средневековья. Зачем мы держимся за нее, на это нет ответа, как нет ответа на многие другие вопросы, называемые сегодня моральными. Хватит служить кумиру.

Если многих привлекает участие в военных экспериментах, люди даже взятки в военкоматах дают, чтобы уехать в горячие точки, так как за это платят большие по их меркам деньги, то у медицинских экспериментов или опытов по отделению личности от тела привлекательность будет еще больше. Если в военном эксперименте человек не может определить степень опасности, то в медицинском он будет решать, на что готов, на что нет, соизмерит мотивацию с последствиями.

Помимо искусственно мотивированных добровольцев будет много естественных. К таким я отношу больных людей, кому нечего терять. Оказавшись перед выбором или ждать смерти, или рискнуть, а не ждать годами, пока перспективные технологии пройдут испытания, многие рискнут.

Я не утверждаю, что вариант прожить чуть меньше, но с надеждой, лучше варианта прожить чуть больше, но без надежды. Кто-то скажет, что ему как раз это время нужно, чтобы привести свои дела в порядок. А кому-то в этой ситуации плевать на дела, никакая цена за шанс победить смерть не будет для него слишком большой. Каждому – свое. Но у каждого должен быть выбор.

У моего знакомого был рак легких 4-й степени, опухоль проросла во все органы. Надежд на выздоровление нуль. По иронии судьбы он сам был биологом и инвестором института, занимавшегося онкологией. У него была возможность не ждать испытаний и применить к себе непроверенные технологии. В результате он умер. А мог бы еще пару месяцев протянуть. Что лучше, умереть с надеждой на выздоровление или немножко прожить без всякой надежды, в грустном ожидании смерти – тут каждый решает сам. Но для этого нужно дать эту возможность.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒