Императив

Как есть отцы Церкви, так есть и отцы морали. Одним из самых заметных является Кант. Он писал, что больше всего его удивляет звездное небо над ним и нравственный закон в нем. Кант назвал этот закон категорическим императивом. Он утверждал, что императив никто не творил, что его требования вечные и обязательные для всех. В том числе и для Бога.

Кант в работе «Спор факультетов» заявляет, что ветхозаветный Авраам, которому Бог велел принести в жертву своего сына, и тот, не мудрствуя лукаво, взял нож, хворост, и пошел резать сына, не должен был идти исполнять божественную волю. Тот факт, что Бог его остановил, тут не имеет значения. Тут важен характер приказа Бога и намерение исполнить его у Авраама.

Авраам считал высшим благом для человека следовать божьей воле, а высшим злом ставить свою волю выше божественной. Этому же учит и Церковь, говоря, что свобода воли для человека выражается в способности следовать воле Бога не на словах, а на делах. «Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва? Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего? » (Иак. 2, 20-21).

Христианские святые говорят, что верующие должны быть готовы следовать любой воле Бога. Отказ означает, что человек полагает, что Бог ошибается, что отдает неверный приказ. Зачем же человеку исполнять ошибочный приказ? Лучше он послушает себя безошибочного.

Какой бы ни была исходящая от богов информация, для людей она всегда будет истиной в последней инстанции и образцом для подражания. Все исходящее от богов для верующих свято и истинно. Если боги требуют человеческих жертв, люди приносят. Если боги гомосексуальны, люди подражают им. Если они разрешают секс только ради потомства, а все не репродуктивные варианты, нацеленные только на удовольствие, запрещают, люди выполняют их распоряжение.

Если бы боги испражнялись, их фекалии были величайшей ценностью. Кстати, ацтеки золото считали говном богов. Невозможно представить ситуацию, в которой человек поучает своих богов. Человек не может сказать Богу, что тот что-то не так делает или говорит, и он ему сейчас объяснит, как правильно. Равно как компьютер не может сказать программисту, что тот неверные команды ему ввел, и он сейчас объяснит программисту, какие команды правильные и как их ввести.

Человек по религии горшок, а Бог его создатель — горшечник. Горшки не учат горшечников. Они носят ту форму, какую им придал горшечник. Аналогично и люди не могут поучать богов. Они повторяют за ними, потому что выше ориентира у верующего человека нет.

Кант заявлял себя верующим. Но при этом высшим благом считал следование не воле Бога, а предписаниям категорического императива. Если Бог в своих желаниях выходит за границы нравственного закона, эти желания выполнять не нужно.

Как у Канта всемогущество Бога совместилось с обязанностью подчиняться чему-то, он не раскрывает этой темы. Он просто говорит, что требования нравственности выше божественных требований. И если моральный закон требует говорить правду, то ее нужно во случаях, игнорируя последствия как для отдельного человека, так и для всего общества.

Правдой Кант считал соответствие фактам, а не благу. Например, если врач стоит перед выбором, что сказать больному правду, в результате которой он умрет, или ложь, которая даст ему шансы выжить, Кант считал, что врач не должен врать больному. Должен говорить правду. Тот факт, что правда убьет больного, ничего не менял. Требования кумира превыше всего.

Фактически это было бы настоящим принесением человека в жертву высшей сущности. С той разницей от религии, что там жрецы могли объяснить, что в результате этой жертвы надеются получить. Моралисты не способны объяснить смысл принесения жертвы кумиру.

Сегодня моралисты говорят, что настоящая мораль ничем не обусловлена кроме нее самой. Если же человек следует ей из соображений выгоды или страха наказания, это не настоящая мораль. На этом основании они считают религиозную мораль ненастоящей, потому что Бог следит за выполнением моральных требований, награждая исполнителей и наказывая нарушителей. Настоящая мораль – это когда человек понятия не имеет, зачем он следует ее требованиям, но при этом неуклонно следует. Как верующего на жертвенном пути укрепляют слова молитвы, так моралиста на жертвенном пути укрепляют общие слова и различные абстракции.

Разумному человеку свойственно стремление понимать смысл его действий и бездействий. Моралисты говорят, что следование морали само по себе есть благо в собственном смысле слова, определяющее уровень развития и совершенства человека. Настоящий человек – кто не только следует морали и не задается вопросом «зачем? », но считает за порок подобные вопросы.

Исходя из таких характеристик, по морализму, настоящий человек – это больше бот, чем человек. Он исполняет программу и не задается вопросом, зачем ему это нужно, ради чего он отказывается от тех благ, какие мог бы получить, если они противоречат моральным установкам.

Лебон в «Психологии масс» пишет, что человечество отчаянно цепляется за мертвые идеи и мертвых богов. Но всегда есть думающие люди, кому не свойственно действовать, без понимания, зачем он это делает? Какая цель, в чем смысл? Способность задавать такие вопросы отличает его от животного и машины. Мыслящий человек способен соизмерить требуемые от него действия со своим благом, и взять за ориентир свое благо, а не кем-то или чем-то внушенные установки.

На фоне сказанного религиозный моралист выглядит больше человеком, чем светский моралист. Религиозный исполняет требования морали, мотивируемый кнутом или пряником, т. е. стремлением к своему благу. Он может ясно и четко сказать цель, ради которой он следует своим догмам, и ради чего отказывается от радостей, какие мог бы получить. Одни скажут, чтобы в рай попасть, другие чтобы не быть в следующей жизни крысой или тараканом. Неверующий моралист кладет свое благо к ногам кумира, и других побуждает к тому. Зачем – на этот вопрос светскому моралисту нечего сказать, кроме общих слов. Реально он не знает цели своих ориентиров и жертв.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒