ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 17 страница

Юлиану всё же удалось прогнать редактора призывом соблюдать формальности, хотя пистолет, висящий на поясе юноши, мог бы послужить более веским аргументом. Пусть и с явной неохотой, редактор всё же ушёл.

Юлиан вернулся в гостиную и приготовил чай. Ян наконец вышел из ванной, дуя на руки, кожу которых повредил излишне усердным мытьём.

Ян добавил себе в чай бренди, а Юлиан молоко, и они выпили. Сегодня и тот, и другой были странно спокойны, и некоторое время единственным звуком, наполняющим комнату, был стук секундной стрелки на старинных часах.

Они допили свои первые чашки почти одновременно. Когда Юлиан стал наливать их снова, Ян наконец заговорил:

– Сегодня было опасно, – произнёс он.

«Что-то могло ранить его? » – поразился юноша. Полный удивления с оттенком нервозности, он воззрился на своего опекуна.

– Нет, дело не в этом, – сказал он, развеивая тревогу Юлиана.

Чуть погодя, Ян заговорил, крутя в руках свою пустую чашку:

– Когда я был с Трунихтом, то чувствовал всё большее и большее отвращение, а затем меня внезапно словно что-то ударило. Мысль вроде «Чего стоит демократия, если она даёт власть в руки подобного человека? И чего стоят люди, продолжающие поддерживать его? » – он мягко выдохнул. – Потом я пришёл в себя и ощутил ужас. Потому что я готов поспорить, что Рудольф фон Голденбаум когда-то в прошлом и эта устроившая переворот группа совсем недавно подумали о том же самом и пришли к такому же выводу: «Только я могу остановить это». Это абсолютно парадоксально, но тем, что превратило Рудольфа в жестокого диктатора, было его чувство ответственности и долга перед всей человеческой расой.

Когда слова Яна стихли, Юлиан задумчиво спросил:

– А председатель Трунихт чувствует эти долг и ответственность?

– Ну, насчёт него я не знаю.

Ян не захотел говорить прямо о странном ужасе, который почувствовал по отношению к этому человеку. Это лишь обеспокоило бы мальчика ещё больше.

«Какое-то время эти мысли стоит подержать при себе».

Возможно, Трунихт был для общества тем, чем является раковая клетка для всего организма: отнимая питание у здоровых клеток, она размножается и становится всё больше и сильнее, пока, наконец, не убьёт своего хозяина. В один день Трунихт будет агитировать за войну, в другой – настаивать на демократии, и всё время будет увеличивать свои могущество и влияние, при этом никогда не принимая ответственности за свои слова. И чем сильнее он станет, тем слабее будет общество, пока он не поглотит его полностью. И тогда терраисты, укрывавшие его, смогут…

– Адмирал?.. – Юлиан посмотрел на него с беспокойством. – Что-то не так?

Ян машинально ответил так же, как любой в такой ситуации:

– Нет, ничего, – ответ, который никогда ничем не помогал.

И в то же мгновение зазвонил видеофон в соседней комнате.

Юлиан поднялся и пошёл отвечать. Проводив его взглядом, Ян быстро выпил вторую чашку уже подостывшего чая и до краёв наполнил её бренди.

Он едва успел поставить бутылку на стол, как Юлиан бегом вернулся в гостиную.

– Адмирал, скорее! Звонил контр-адмирал Мурай…

Поднеся чашку ко рту, Ян спокойно спросил:

– Чем ты так взволнован? В этом мире нет ничего, ради чего стоило бы бегать и кричать.

Слова звучали неясно, как у какого-нибудь философа. А когда юноша собрался было возразить, и уже произнёс «Но…», Ян быстро принял глубоко задумчивый вид.

– Вы знаете адмирала Меркатца?

– Это знаменитый адмирал имперского флота. Не столь велик и элегантен, как маркиз Лоэнграмм, но обладает возрастом и опытом и не имеет заметных слабостей. Солдаты его любят. А что насчёт адмирала Меркатца?

– Ну, этот знаменитый адмирал имперского флота… – голос Юлиана начал подниматься. – Решил перейти на нашу сторону!. Он хочет, чтобы вы помогли ему укрыться от Империи! Адмирал Кассельн прислал сообщение, что он только что прибыл на Изерлон.

Ян был мгновенно предан собственной философией. Он быстро вскочил, ударившись ногой о ножку стола.

Когда адмирал Меркатц прибыл в крепость Изерлон, его встретил командующий в отсутствие Яна адмирал Кассельн. Меркатца попросили сдать оружие, но его адъютант Шнайдер с нескрываемым гневом закричал:

– Что вы сказали?! Это оскорбительно! Его превосходительство адмирал Меркатц не военнопленный. Он пришёл сюда по своей воле. Правила приличия требуют, чтобы с ним обращались как с гостем. Или в Союзе Свободных Планет о приличиях не слышали?

Кассельн признал правоту Шнайдера, извинился и, уже размещая группу Меркатца в качестве гостей, отправил по сверхсветовой связи сообщение Яну, находящемуся на Хайнессене.

Ян собрал помощников на совещание. Контр-адмирал Мурай, слышавший историю непосредственно от Кассельна, сказал, что в это трудно поверить.

– Скажите мне, – обратился Ян к Мураю. – Адмирал Меркатц взял с собой семью?

– Нет, я и сам спрашивал об этом адмирала Кассельна, и он сказал, что его семья всё её в Империи…

– Вот как. Рад это слышать.

– Вы не правы, ваше превосходительство. Сказать, что его семья осталась в Империи – это то же, что сказать, что они остались в заложниках. Разве не очевидно для нас предположить, что он прибыл сюда с враждебными целями?

– Нет, нет, это не так. Если бы он в самом деле хотел нас одурачить, то никогда бы не сказал, что его семья осталась в Империи. Скорее всего, он показал бы нам поддельную семью, которая заодно держала бы его под наблюдением. Что-нибудь вроде этого.

Ян повернулся к одному из своих офицеров.

– Майор Багдаш, ведь так поступил бы разведчик, не правда ли?

– Ну, да, так или как-нибудь похоже, – сказал человек, проваливший попытку убить Яна, сменивший сторону и по ходу каким-то образом ставший подчинённым Яна. – Адмирал Меркатц – образцовый вояка, он не имеет никакого отношения к шпионской деятельности или саботажу. Думаю, мы можем ему доверять…

– И куда больше, чем вам!

– Ваши шутки выходят за рамки, бригадный генерал Шёнкопф, – нахмурился Багдаш.

– А кто сказал, что я шучу? – равнодушно обронил Шёнкопф.

Багдаш посмотрел на него сердито.

Выслушав все точки зрения, Ян принял решение:

– Я поверю адмиралу Меркатцу. И в той степени, в какой смогу, буду защищать его права. Если опытный и заслуженный адмирал Империи хочет, чтобы я позаботился о нём, то я не могу его разочаровать.

– Вы полны решимости пойти на это? – спросил Мурай, выглядевший недовольным.

– Я слаб против лести.

Сказав так, Ян приказал открыть прямой канал связи между Хайнессеном и Изерлоном.

После разговора с Кассельном на экране появился крепкий пожилой мужчина. Ян встал и вежливо поприветствовал его.

– Адмирал Меркатц, я полагаю. Меня зовут Ян Вэнли. Рад с вами познакомиться.

Меркатц прищурился, разглядывая молодого темноволосого мужчину, совсем не похожего на военного. Если бы у него был сын, ему, наверное, было бы сейчас столько же.

– Я потерпел поражение, но выжил и теперь нахожусь в вашей власти, ваше превосходительство. Можете поступить со мной, как пожелаете. Я лишь прошу, чтобы вы проявили снисхождение к моим подчинённым.

– Да, похоже, подчинённые у вас хорошие, – поймав взгляд Яна, сидевший в углу экрана Шнайдер выпрямился. – Как бы то ни было, я принимаю вас под свою защиту. Вам нечего опасаться.

Что-то в манере речи Яна вызывало у Меркатца желание поверить ему. Побеждённый адмирал понял, что совет его адъютанта оказался правилен.

В то же время, когда Ян впервые разговаривал с Меркатцем, несколько политиков встречались в резиденции Трунихта на Хайнессене: Негропонт, Капран, Боне, Думек и Айландс – все они были руководителями партии Трунихта.

В тот день они обсуждали угрожавшего им врага. И под «врагом» Они имели в виде не Галактическую Империю и не внутренних милитаристов, а молодого человека по имени Ян Вэнли.

Когда-то цель этих молодых политиков состояла в приобретении политической власти с Трунихтом в качестве их главы. Однако теперь их целью стало увеличение с таким трудом добытой власти. И ради этой цели, естественно, необходимо было уничтожать всех, кто в состоянии был отнять у них эту власть. До сих пор они держались настороже насчёт Джессики Эдвардс, лица антивоенного движения, но она была жестоко убита заговорщиками во время Резни на Стадионе. Их враг оказал им услугу, убив другого их врага.

Их лидер поставил стакан с разбавленным водой виски на стол и сказал:

– В этот раз, поскольку это был внутренний конфликт, мы можем дать адмиралу Яну медаль и покончить с этим. Но в следующий раз, когда он достигнет военного успеха, у нас не останется иного выбора, кроме как дать ему очередное повышение.

– Гранд-адмирал, когда ему только недавно исполнилось тридцать лет? – губы Капрана скривились в усмешке.

– После чего он покинет службу и уйдёт в политику. Знаменитый, непобедимый адмирал, молодой и, более того, одинокий. Несомненно, он будет избран с огромным отрывом.

– Он будет избран, но проблемой после этого станет его политическое чутьё. В конце концов, совсем не обязательно великий на поле боя генерал сможет перенести свои таланты в политическую сферу.

– Тем не менее, люди будут собираться вокруг него, привлечённые его славой. Люди без идеалов, просто жаждущие власти. И, когда это произойдёт, он станет силой, с которой придётся считаться. С точки зрения количества сторонников, если не качества.

Их лидер рассказывал им это отнюдь не в результате собственных серьёзных размышлений о правлении своей группы. Но слушавшим не казалось это странным. Для них справедливость была тем, что защищало их привилегии, и такой способ мышления был отправной точкой для всех их идей.

– Вы знаете, что он сказал своим офицерам и солдатам перед битвой при Дории? Что существование государства незначительно по сравнению с правами и свободой личности. Я считаю, что этому было непростительно.

– Это опасная идея, – согласился Думек, подаваясь вперёд. – Если довести её до логического завершения, получится, что до тех пор, пока свобода и права личности не задеты, ему наплевать на гибель Союза и замену его Империей. Я не могу не начать сомневаться в его преданности родине.

– Мы не должны забывать об этих словах. А если поискать, то могут появиться и другие стоящие внимания детали.

Ян, уже слышавший подобные разговоры прежде, не собирался становиться политиком. Если ему удастся оставить службу, то он собирался жить на пенсию и стать историком-любителем. Но даже если бы он прямо сказал им об этом, ему бы не поверили, встретив такое заявление язвительными улыбками. Каждый всегда судит других по себе, и они бы ни за что не смогли поверить, что есть человек, который бы не жаждал власти.

– Союз нуждается в способностях адмирала Яна, – впервые заговорил сам Трунихт. – В конце концов, у нас есть ещё один враг, Галактическая Империя. И всё же человеку полезно иногда терпеть неудачи, если они не фатальны, – оба уголка рта Трунихта подняли, образуя похожую на маску улыбку-полумесяц. – Как бы то ни было, причин для паники нет. Не принимайте всё это близко к сердцу. Давайте просто подождём немного и посмотрим, как всё сложится.

Все присутствующие согласно кивнули, и разговор перешёл на пару певиц, в последнее время деливших поддержку любителей музыки на Хайнессене.

Что же до Трунихта, то он продолжал размышлять о Яне Вэнли, пропуская мимо ушей болтовню своих прихлебателей. Однажды, когда он произносил речь, этот молодой человек остался единственным в зале, кто сидел, когда пришло время вставать. Даже пожимая руку на церемонии празднования победы он не открылся. По своим талантам, по своему психологическому складу, этот человек во всём был полон скрытых опасностей. Паниковать не нужно, но принимать решение в итоге всё же придётся: заставить его подчиниться или же устранить? Трунихт выбрал бы первое. Это позволило бы ему заполучить сильного союзника, не уступающего даже терраистам, которые помогли ему, когда нужно было залечь на дно. Куда лучше тех подпевал, что находились рядом с ним сейчас…

Однако, чтобы этого добиться, ему придётся использовать небольшую, но… продуманную стратегию.

VII

Октябрь 488-го года по Имперскому календарю.

Райнхард фон Лоэнграмм стал герцогом, после чего занял пост канцлера. Звание верховного главнокомандующего вооружённых сил Империи также осталось за ним. Таким образом, этот златовласый юноша монополизировал как военную, так и государственную власть.

Фактически, уже тогда сформировалась система самодержавия Лоэнграмма. Шестилетний император, Эрвин Йозеф II, был лишь марионеткой своего главного вассала, державшего в руках все нити власти. Подобное состояние наблюдалось с прошлого года, но теперь количество тех, в чьих руках находилась реальная власть, сократилось с двух до одного.

Герлах, занимавший пост вице-канцлера при Лихтенладе, смог спасти свою жизнь и жизни членов своей семьи, добровольно уйдя с него и согласившись на домашний арест.

Те, кто служил герцогу Райнхарду фон Лоэнграмму, тоже получили повышения.

Кемпф, Биттенфельд, Вален, Лютц, Меклингер, Мюллер, Кесслер и недавно перешедший на сторону Райнхарда Фаренхайт стали адмиралами, а Ройенталь, Миттермайер и Оберштайн – адмиралами флота.

Зигфрид Кирхайс посмертно был произведён в гросс-адмиралы Империи, и это звание было добавлено к тем, что он имел при жизни: министр военных дел, начальник штаба командования, главнокомандующий Имперской Космической Армады. Кроме того, ему были присвоены ещё два звания: заместитель верховного главнокомандующего вооружённых сил и особый советник канцлера Империи. Сколькими бы почестями он ни оделил его, Райнхард чувствовал, что не может в полной мере вознаградить своего друга. Однако эпитафия, которую он выбрал для его могилы, была простой:

Мой друг.

И всё.

Аннерозе переехала на горную виллу во Фройдене, где когда-то провела отпуск вместе с мальчиками.

А вот Ян Вэнли остался адмиралом. Если бы врагом, которого он победил, была Галактическая Империя или во флоте Союза были другие гранд-адмиралы, Ян, несомненно, получил бы это звание. Однако начальником Центра стратегического планирования и главнокомандующим Космического флота были лишь адмиралы, так что присваивать высшее звание тому, кто подчиняется им обоим, было бы неправильно. По крайней мере, такое объяснение дало правительство своему решению. Впрочем, для Яна это не имело значения.

Так что в итоге он получил лишь множество громко названных медалей: Воин Свободы первой степени, Слава Республики, Награда Памяти Хайнессена за Выдающуюся Воинскую Службу и прочие. Ян обратил внимание, что маленькие коробочки, в которых находились медали, обладают как раз подходящим размером, поэтому он использовал их в качестве мыльниц, а сами медали забросил в угол своего шкафчика. Юлиан предполагал, что единственной причиной, по которой он их не выбросил, было то, что он планировал позже продать их какому-нибудь антиквару, а на вырученные деньги купить книги по истории и выпивку.

Куда больше, чем все эти медали, Яна радовал тот факт, что ему удалось добиться для Меркатца статуса «адмирала-гостя», означавшего, что он, по сути, будет служить во флоте Союза в звании вице-адмирала. Он также присвоил ему должность «особого советника командующего крепости Изерлон». Ян был уверен, что со временем сможет официально сделать имперца адмиралом, а опыт Меркатца в открытом столкновении с противником, так же, как и осмотрительность в делах с союзниками за спиной, должны были очень пригодиться ему. В частности потому, что масштабная война с герцогом Лоэнграммом из Галактической Империи могла начаться уже в следующем году.

Подчинённые Яна тоже были завалены горами медалей и благодарственных писем, но так как сам Ян не получил повышения, то и они остались в тех же званиях… за одним исключением. Благодаря своим достижениям при усмирении Шанпула, Вальтер фон Шёнкопф был произведён в генерал-майоры. Официально это объяснили настойчивыми требованиями жителей Шанпула, но так как это было единственным продвижением, то в единстве флота Яна появлялась трещина, и была даже теория, что это продвижение было произведено по приказу адмирала Доусона, исполняющего обязанности начальника Центра стратегического планирования. Адмирала Куберсли уже выписали из госпиталя, и он вскоре должен был вернуться к своим обязанностям, так что это было последним решением Доусона на его посту.

Кроме того, хотя это было незаметно по сравнению с высшими офицерами, звание Юлиана в военном эквиваленте поднялось с капрала до сержанта. Таким образом, он становился младшим офицером. Говорили, что председатель Верховного Совета Трунихт лично адресовал ему несколько добрых слов. Но, независимо от того, как воспринял это сам Юлиан, его новое звание показывало, что он обладает достаточной квалификацией для пилотирования истребителей-спартанцев. Для Яна же это означало, что приближается день принятия решения по поводу того, одобрить или нет желание юноши поступить на службу.

Случилось также и ещё одно назначение. Капитан Бэй был произведён в контр-адмиралы и назначен главой службы безопасности Трунихта. Хотя он считался активным участником государственного переворота, но оказалось, что именно он предупредил о нём председателю Совета, и в знак признательности за то, что он помог главе государства скрыться, ему не только простили его прегрешения, но и даровали новые звание и должность.

А ещё в этот самый период на Хайнессен прибыл торговец с Феззана по имени Борис Конев, устроившийся на работу в офис полномочного представителя…

На окраинной планете, находившейся в нескольких тысячах световых лет от Одина, в дальнем уголке заброшенного горного региона, в старом каменном здании состоялась встреча.

Выслушав то, что хотели сказать люди в чёрных плащах, старик, также одетый в чёрное, сухим голосом произнёс:

– Я понимаю ваше недовольство. В недавних событиях Рубинский был не слишком полезен. Это действительно так.

– И не только это, ваше святейшество. Он вкладывает в дело недостаточно страсти. Я не могу не думать о том, что он забыл о нашей цели и стал преследовать лишь собственные интересы. Он только и делает, что повторяет: «Ещё два или три года», «Ещё два или три года», – относительно молодой голос говорившего был наполнен негодованием.

– Не будьте столь нетерпеливы. Мы ждали восемьсот лет – ещё два-три года ничего не значат. Давайте пока дадим Рубинскому время. Но если он решит предать Мать-Землю, то его путь окончится в могиле.

Великий епископ посмотрел на закатный горизонт за окном. Сияющий оранжевый диск окрашивал небо и землю в яркие вечерние цвета. Солнце ничуть не состарилось, но что насчёт Земли? Хоть она и воспевается за то, что породила жизнь во Вселенной, теперь это была просто дремлющая старая планета.

Деревья засохли, в почве не осталось питательных веществ, а птицы и рыбы почти исчезли с небес и из океанов. И, загрязнив и уничтожив мир, который был его матерью, человечество покинуло планету, поспешив продолжить убивать друг друга среди далёких звёзд.

Но скоро это закончится. Родина человеческой расы возродится, и история вновь будет твориться с Земли. Последние восемь столетий ошибочной истории, истории того периода, когда человечество оставляло Землю, будут стёрты.

И нельзя было сказать, что на этом фронте не было успехов. В конце концов, под их влияние попал лидер одной из двух крупнейших держав. И рано или поздно второй тоже окажется у них в руках. Под сухой, увядшей кожей Великого епископа росла горячая уверенность.

797 год Космической эры (488 по Имперскому календарю). Необычный год, когда пламя войны не полыхало между двумя крупнейшими силами, разделившими человечество. Они затратили огромные массы энергии на гражданские войны и их последующее погашение, но, в отличие от прошлых лет, не смогли организовать масштабных военных нападений друг на друга.

Обе гражданских войны породили победителей, но были ли победители довольны своими победами – это уже совсем другой вопрос. Один получил нечто огромное, потеряв при этом нечто дорогое, а другой приобрёл новых сторонников, но и новых врагов, до поры затаившихся за спиной.

Как бы то ни было, в такие сложные времена однолетнее спокойствие никак не гарантировало мира на будущий год. Галактическая Империя и Союз Свободных Планет, как и населяющие их народы, считали, что этот год необъявленного перемирия обещал лишь ещё больше войны в следующем году, и потому чувствовали скорее тревогу, нежели облегчение.

В этом году Райнхарду фон Лоэнграмму исполнился двадцать один, а Яну Вэнли тридцать. Большая часть жизни по-прежнему ждала каждого из них впереди.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 17 1819