ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 15 страница

– Ваша светлость, это ничего не даст, – с тяжёлым вздохом ответил Ансбах. – Маркиз Лоэнграмм не примет вашего предложения. Может быть, полгода назад он и согласился бы, но теперь ему не нужна ваша поддержка. Он собственными силами добился своего положения, и теперь никто не сможет встать у него на пути.

Коммодор смотрел на терзания своего господина с оттенком жалости. Герцог вздрогнул, на лбу у него выступил пот.

– Я герцог Отто фон Брауншвейг, глава великого рода, не имеющего себе равных среди дворян Империи. Ты хочешь сказать, что белобрысый щенок убьёт меня, несмотря на это?

– О, неужели вы до сих пор так и не поняли, ваша светлость? Именно по этой причине маркиз Лоэнграмм ни за что не оставит вас в живых!

Герцог выглядел так, словно его вены наполнились какой-то густой, вязкой жидкостью. Цвет его кожи постоянно менялся, будто поток крови у него в теле то останавливался, то снова начинал течь.

– И ещё потому, что вы враг человечности, – добавил коммодор беспощадно.

– Что?!

– Я имею в виду Вестерланд. Только не говорите, что вы забыли.

Собрав все силы, Брауншвейг взревел:

– Это бред! Неужели убить эту низкородную толпу – значило совершить преступление против человечности?! Как аристократ, как их правитель, я просто воспользовался своими правами! Не так ли?!

– Простолюдины так не считают. И маркиз Лоэнграмм на их стороне. До сих пор Галактическая Империя жила в соответствии с логикой аристократии, и в первую очередь вашей. Но теперь половина Вселенной будет управляться в соответствии с новой логикой. Вероятно, это станет ещё одной из причин, почему маркиз Лоэнграмм не позволит вам жить – чтобы заставить всех понять это. Он должен убить вас. Если он этого не сделает, то не достигнет своей цели.

Долгий, долгий вздох вырвался из уст герцога.

– Что ж, ладно. Я умру. Но я не вынесу, если этот щенок узурпирует трон. Он должен отправиться в царство Хель вместе со мной.

Коммодор Ансбах не знал, что ответить.

– Ансбах, я хочу, чтобы ты, так или иначе, не позволил ему узурпировать трон. Если ты поклянёшься, что сделаешь это, я не стану жалеть собственной жизни. Прошу, убей его ради меня.

В глазах Брауншвейга разгоралось пламя одержимости. Ансбах бесстрастно смотрел на него, потом кивнул со спокойной решимостью.

– Я понял. Клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы забрать жизнь Райнхарда фон Лоэнграмма. Неважно, кто станет следующим императором, это точно будет не он.

– Ты обещаешь?.. Хорошо.

Человек, бывший знатнейшим из дворян Галактической Империи, облизнул свои сухие губы. Хотя рассудком он уже всё решил, он не мог с лёгкостью отбросить тень страха.

– Я хотел бы… умереть лёгкой смертью.

– Понимаю. Вам стоит использовать яд. На самом деле, он уже подготовлен.

Они перешли в роскошные апартаменты герцога. Несмотря на то, что солдаты-дезертиры основательно разграбили их, в винной стойке всё ещё оставались бутылки с вином и коньяком.

Коммодор вытащил из кармана небольшую капсулу размером с ноготь мизинца. В ней была смесь из двух видов препаратов. Один не позволял мозговым клеткам насыщаться кислородом, что вело к быстрой смерти мозга. Второй блокировал нервные окончания, по которым распространялась боль.

– Вы быстро погрузитесь в сон, а затем умрёте без боли. Пожалуйста, смешайте это вином и выпейте.

Ансбах выбрал бутылку на винной стойке, посмотрел на этикетку и увидел, что это прекрасное вино урожая четыреста десятого года. Он налил вино в бокал, а потом открыл капсулу, в которой оказались мелкие гранулы.

Наблюдая за его действиями со своего кресла с высокой спинкой, герцог Брауншвейг внезапно задрожал. Свет здравомыслия исчез из его глаз.

– Ансбах, нет… я не хочу этого делать… – произнёс он срывающимся голосом. – Не хочу умирать... я сдамся... отдам все свои владения, все титулы… только не жизнь…

Коммодор глубоко вздохнул и дал знак своим людям справа и слева. Двое крупных, сильных офицеров шагнули вперёд и схватили Брауншвейга, удерживая его на месте, хотя и одного из них было бы достаточно.

– Что вы делаете! Отпустите меня, вы, дерзкие…

– Как последний глава рода герцогов фон Брауншвейгов, сделайте это сами, с честью и достоинством.

Ансбах поднял бокал и поднёс его к губам обездвиженного герцога. Брауншвейг стиснул зубы, отказываясь пить яд. Но тут Ансбах левой рукой зажал ему нос. Лицо герцога побагровело, и когда он больше не смог терпеть, то открыл рот, и отравленное вино тёмно-красным водопадом хлынуло в его горло.

Волна ужаса поднялась в глазах Брауншвейга, но это продолжалось лишь несколько секунд. Ансбах с каменным лицом стоял, наблюдая, как веки герцога опустились, а мышцы расслабились. Когда его голова безвольно упала, коммодор приказал отнести герцога в лазарет. Его подчинённые нерешительно колебались.

– Но, коммодор, он ведь уже мёртв…

– Именно поэтому я и хочу, чтобы вы это сделали. А теперь выполняйте приказ.

Это был довольно странный ответ. Ансбах взглядом проводил подчинённых, которые начали выполнять приказ, недоуменно покачивая головами.

– Золотое дерево почти упало, – пробормотал он негромко. – То, что придёт ему на смену, будет известно как… что? Зелёный лес?

Графиня фон Грюневальд – «графиня Зелёного Леса» – такой титул получила сестра Райнхарда Аннерозе от покойного императора, Фридриха IV…

Старый солдат шёл по коридорам, держа в руках маленький ручной компьютер, и, казалось, не знал, что ему делать. Младший офицер, ехавший на машине с водородным двигателем, остановился и крикнул ему:

– Эй! Что ты здесь делаешь в такое время? Как насчёт того, чтобы спасаться бегством или поднять белый флаг? Армия Лоэнграмма может оказаться здесь в любую минуту!

Старый солдат повернулся всем телом, не показывая ни малейшей тревоги.

– В каком вы звании? – спросил он.

– Ты сам этой поймёшь, если посмотришь на знаки различия. Я старшина. А что?

– Старшина? Значит, 2840 имперских марок.

– О чём это ты, старик?

– Вот, взгляните. Это передаточный сертификат Имперского банка. В любом месте любой планеты его можно обменять на деньги.

Старшина застонал:

– Слушай, дед, ты вообще понимаешь, что сейчас происходит? Сегодня весь мир изменится.

– Сегодня день выплат, – спокойно сказал старик. – А я отвечаю за жалованье. Вы сказали, что мир изменится, но на деле это означает лишь, что сменятся люди наверху. А мелким сошкам вроде нас нужно есть, и если не выдадут жалованье, то есть будет нечего. В этом смысле ничего не изменится, кто бы ни стоял во главе.

– Ладно, я понял. Садись в машину. Я отвезу тебя туда, где собираются желающие сдаться.

После того, как машина, несущая офицера и старого солдата, умчалась по коридору, в проходе появился молодой дворянин в чине капитана первого ранга, ищущий тяжёлое вооружение. Он всё ещё не отказался от сопротивления.

– Насколько я помню, этот склад должен быть пуст… – пробормотал он сам себе и всё же открыл дверь в надежде, что там осталось хоть что-то. Однако то, что он увидел, заставило его глаза широко раскрыться от удивления.

Внутри склада находилась гора военного снаряжения. Там были пищевые пайки, аптечки, одежда, одеяла и стрелковое оружие с боеприпасами. Пятеро или шестеро солдат и младших офицеров застыли в замешательстве при виде незваного гостя.

– Что всё это значит?! – заорал капитан. – Откуда взялись эти вещи?!

Выражение лица капитана испугало младших офицеров. Тем не менее, они не выпустили из рук переносных ящиков с пайками, которые прижимали к груди, и это ещё больше возмутило капитана.

– Что, язык проглотили?! Тогда я сам скажу! Вы спрятали всё это, чтобы сохранить для себя, вместо того, чтобы отправить на передовую! Так?!

Ответ на вопрос капитана ясно читался на их лицах, и его гнев на этих «хитрых простолюдинов» вскипел и прорвался сквозь границы здравого смысла.

– Бессовестные псы, стойте, где стоите! Я преподам вам урок дисциплины!

Крики и яростный рёв заполнили помещение. Но, наконец, на голову капитану набросили одеяло, и не прошло и десяти секунд, как он был убит. Как истинный аристократ, молодой капитан до последнего думал, что даже перед лицом полного поражения солдаты не станут сопротивляться наказанию от офицера.

Разрозненное единичное сопротивление подошло к концу, и первыми адмиралами, вступившими в крепость, когда она оказалась полностью захвачена, стали Вольфганг Миттермайер и Оскар фон Ройенталь.

Они смотрели на пленных аристократов, которые сидели по обеим сторонам коридора, ведущего в большой приёмный зал. Напуганные оружием солдат Райнхарда, израненные, грязные дворяне не могли держаться на ногах.

Миттермайер слегка покачал головой.

– Я и не мечтал, что настанет день, когда смогу увидеть владетельных аристократов выглядящими столь жалко. Можно ли назвать это началом новой эры?

– Одно можно сказать наверняка: это точно конец старой, – ответил Ройенталь.

Дворяне смотрели на них безо всякой враждебности. В их глазах были лишь страх и неуверенность, а ещё тень надежды заслужить расположение победителей. Когда их глаза встречались, то некоторые даже заискивающе улыбались. Сначала Миттермайера с Ройенталем это удивило, а потом они почувствовали отвращение. Но когда они задумались на этот счёт, то поняли, что лучшего доказательства победы невозможно представить.

– Их эпоха окончена. С этого дня начинается наша.

Два молодых адмирала гордо подняли головы и продолжили путь, шагая между рядами побеждённых.

Глава 9. Прощайте, далёкие дни

9-е сентября. Крепость Гайесбург.

У входа в зал, где проводилась церемония празднования победы, охранники предупредили Зигфрида Кирхайса о запрете на вход с оружием. Рыжий юноша послушно снял с пояса бластер, но потом всё же решил спросить:

– Я адмирал флота Кирхайс. Даже мне не разрешено войти с оружием?

– Даже для адмирала Кирхайса нет исключений. Таков приказ, приносим вам извинения.

– Понятно. Что ж, неважно. Всё в порядке.

Кирхайс передал бластер охраннику. До сих пор Райнхард всегда позволял ему держать при себе оружие, даже когда остальные адмиралы должны были входить безоружными. Это наглядно демонстрировало всем, что Кирхайс является «номером два». Однако теперь обычный порядок, похоже, изменился.

Кирхайс вошёл и встал в ряд с другими адмиралами, пришедшими раньше него. Они вежливо кивнули, когда он появился, и он ответил им тем же. При этом в глазах Ройенталя и Миттермайера что-то мелькнуло. Без сомнения, они понимали, что между Райнхардом и Кирхайсом что-то произошло.

«Нельзя позволять себе думать, что я занимаю привилегированную позицию», – одёрнул себя Кирхайс. Тем не менее, он ничего не мог поделать с предчувствием одиночества, продолжавшим колоть его в сердце.

Теперь они с Райнхардом не более чем господин и слуга?

«Хотя никем другим мы никогда и не могли быть, – подумал Кирхайс, пытаясь избавиться от терзающей его печали. – В конце концов, те, кто находятся ниже, не должны искать равных отношений с теми, кто выше них. Придётся с этим смириться. Быть может, господин Райнхард сбился с пути и стал допускать ошибки, но я уверен, что в конце концов он всё поймёт. Разве не так было до сих пор, все эти одиннадцать лет? »

До сих пор? У Кирхайса было неспокойно на сердце. До сих пор всё всегда оборачивалось именно так, и он верил, что так будет и дальше. Хотя, возможно, он просто хотел в это верить…

Распорядитель церемоний, будто стремясь похвастаться силой своих лёгких, громко провозгласил:

– Главнокомандующий вооружёнными силами Галактической Империи, маркиз Райнхард фон Лоэнграмм!

Когда Райнхард вошёл в зал и зашагал по красной ковровой дорожке, выстроившиеся по обеим её сторонам офицеры разом отсалютовали ему.

Пройдёт ещё немного времени, и этот салют сменится почтительным поклоном, которого удостаивается лишь один человек во Вселенной, носящий императорскую корону. Ещё два или три года, и этот златовласый юноша, рождённый в обедневшей семье, принадлежащей к дворянам лишь по имени, добьётся исполнения всех своих амбиций.

Когда его взгляд уже почти встретился со взглядом Кирхайса, Райнхард бессознательно отвернулся. Он принял во внимание совет Оберштайна насчёт того, чтобы не позволять Кирхайсу носить оружие там, где это запрещено всем остальным. Он властелин и хозяин, а Кирхайс – лишь один из его подчинённых. Райнхард не должен давать ему каких-либо особых прав и привилегий. До сих пор он делал слишком мало различий между своим частным и публичным «я». С этого дня Кирхайс, как и все прочие адмиралы, должен перестать называть его «Райнхард», а обращаться к нему «маркиз Лоэнграмм» или «ваше превосходительство». Сила и власть принадлежат лишь господину и хозяину.

Райнхард начал церемонию празднования победы, дав аудиенцию взятым в плен высокопоставленным офицерам. Среди них оказался и старый знакомый Райнхарда, адмирал Адальберт фон Фаренхайт.

– Фаренхайт… Много времени прошло, не правда ли? Кажется, в последний раз мы виделись при Астарте.

– Так точно…

В глазах цвета морской волны не было ни капли подобострастия. Но и Райнхард не смотрел сверху вниз на этого побеждённого адмирала – ведь он сражался столь доблестно.

– Присоединиться к герцогу Брауншвейгу было ошибкой, не достойной вас. Почему бы вам вместо этого не последовать за мной и не воплотить в жизнь ваши чаяния компетентного военачальника?

– Я солдат Империи. Когда ваше превосходительство возьмёт в свои руки бразды правления армией, я смиренно последую за вами. Возможно, я пришёл сюда кружным путём, но хочу наверстать упущенное.

Райнхард кивнул. С Фаренхайта сняли наручники и он занял место в ряду офицеров. Таким образом, таланты продолжали прибывать в лагерь Райнхарда. В конце концов, ведь ему не нужно было полагаться во всём на одного Кирхайса, не так ли? Хотя он и сожалел, что каким-то образом позволил ускользнуть Меркатцу…

В дальнем конце выстроившихся рядов раздались тихие возгласы. Тело герцога Брауншвейга, уложенное в капсулу из специального стекла, только что ввезли в комнату. Потрясённые люди смотрели на безжизненную фигуру величайшего из аристократов Империи, лежащую в капсуле в военной форме.

Гроб сопровождал коммодор Ансбах.

Человек, известный как правая рука покойного герцога, стоя у входа в зал, с каменным лицом поклонился молодому победителю и медленным шагом направился к нему.

Среди присутствующих послышались негромкие, но явственные смешки, откровенно выражавшие враждебность воинов по отношению к жалкому человечку, который пришёл просить о милости, принеся в подарок тело своего хозяина.

Словно невидимые хлысты, эти смешки жестоко били по каждому дюйму тела Ансбаха. То, что Райнхард даже не пытался остановить это, было связано с безжалостно требовательной стороной его юношеской натуры.

Подойдя к Райнхарду, Ансбах почтительно поклонился и нажал на кнопку. Крышка стеклянного гроба открылась.

Чтобы победитель мог посмотреть на труп его побеждённого хозяина?

Нет, всё было совсем не так.

В тот момент, когда всё произошло, свидетели не сразу смогли понять происходящее. Ансбах протянул руки к телу своего господина, рывком распахнул его форму и вынул изнутри странный предмет, выгядевший как комбинация цилиндра и куба. Ручная пушка – небольшое, но мощное оружие, созданное для сражений пехоты. Ансбах вытащил её из внутренностей трупа, где эта пушка была спрятана!

Отважные опытные воины застыли на месте, ошеломлённо глядя на него. И не только они. Сам Райнхард, осознавая, что происходит, неспособен был пошевелить и пальцем.

Дуло оружия качнулось в сторону златовласого гросс-адмирала.

– Маркиз фон Лоэнграмм, я заберу вашу жизнь во имя моего господина и хозяина, герцога фон Брауншвейга! – разорвал тишину голос Ансбаха, а его оружие взревело и выплюнуло язык пламени.

Ручная пушка обладала достаточной мощью, чтобы одним выстрелом уничтожить броневик или одноместный космический корабль. Тело Райнхарда должно было разнести в мелкие клочья. Но выстрел прошёл мимо цели. Стена в двух метрах слева от Райнхарда разлетелась от взрыва, испустив облако белого дыма. Ударная волна с силой ударила Райнхарда по щеке.

Крик разочарования вырвался из горла Ансбаха. В тот бесконечно долгий миг, когда почти все застыли, как изваяния, не в силах шевельнуть даже пальцем, всё же нашёлся тот, кто сумел принять меры.

Человеком, который бросился на Ансбаха и отвёл выстрел в сторону, был Зигфрид Кирхайс.

Ручная пушка с грохотом упала на пол. Рыжий юноша, превосходящий своего противника в скорости и силе, схватил неудавшегося убийцу за запястье и вывернул, пытаясь свалить его. Однако на лице Ансбаха промелькнуло жестокое выражение, и резким, точным движением он прижал тыльную сторону ладони своей свободной руки к груди Кирхайса.

Серебристо-белый луч вырвался из спины Кирхайса. У Ансбаха был с собой ещё и лазер, замаскированный под кольцо.

Кирхайс, грудь которого пронзил этот смертельный луч, почувствовал, как боль разрывает его тело, но не выпустил руку убийцы. Тогда кольцо снова засияло зловещим светом, и на этот раз луч попал в сонную артерию.

Послышался странный звук, будто разом порвалось несколько струн арфы, а потом из задней части шеи Кирхайса вырвался фонтан тёмно-красной крови. Брызги щедро орошали мраморный пол.

Возможно, именно этот звук наконец разорвал оковы ошеломления, удерживающие на месте всех остальных последние десять секунд. С громким топотом адмиралы рванулись вперёд и повалили Ансбаха на пол. С сухим треском, его запястье сломалось. Потому что, несмотря на две тяжёлые раны и огромную потерю крови, Кирхайс по-прежнему сжимал запястье убийцы в своей руке.

Опустившись на колени, Миттермайер прижал носовой платок к шее Кирхайса. Белый шёлк мгновенно покраснел от крови.

– Врача! Зовите врача!

– Слишком… поздно…

Молодой человек, у которого теперь не только волосы, но и всё тело стало багряно-красным, задыхался. Адмиралы молчали. У них было достаточно опыта, чтобы понимать, что с такими ранами ничего нельзя поделать.

Ансбах лежал прямо в луже крови Кирхайса, удерживаемый Кемпфом, Биттенфельдом и прочими. Но адмиралов ждал ещё один сюрприз, когда Ансбах внезапно приподнялся и хрипло расхохотался.

– Ваша светлость, простите своего бесполезного слугу, который не смог сдержать клятвы! Похоже, белобрысый щенок ещё несколько лет не присоединится к вам в царстве Хель!

– Да как ты смеешь! Ублюдок!

Кемпф влепил ему оплеуху. Голова Ансбаха ударилась об пол, но он снова заговорил:

– Пусть я недостоин, но всё же теперь я последую за вами…

– Остановите его! – крикнул Ройенталь, поняв, что задумал Ансбах, и бросился к телу убийцы. Но прежде, чем он до него дотянулся, нижняя челюсть Ансбаха слегка двинулась, раскусывая капсулу с ядом, скрытую в одном из коренных зубов. Ройенталь схватил его за горло, пытаясь не позволить ему сглотнуть, но его настойчивость ничего не принесла.

Глаза Ансбаха широко раскрылись и потеряли фокус.

Райнхард стоял в темноте.

Его льдисто-голубые глаза не видели ни адмиралов, ни человека, пытавшегося его убить. Он мог видеть лишь своего друга, своего лучшего друга… который только что спас ему жизнь.

Его жизнь была спасена – ну, разумеется. В любое время, в любом месте Кирхайс всегда приходил ему на помощь. С того самого дня, когда они познакомились, будучи детьми, Кирхайс всегда был его рыжеволосым другом, защищавшим его от всех врагов, которых он наживал, выслушивавшим его проблемы, мирившимся с его эгоизмом… Другом? Нет, он был больше, чем просто другом… больше, чем братом… Это был Зигфрид Кирхайс! А он пытался вести себя с ним, как с остальными адмиралами. Если бы у Кирхайса было оружие, убийца был бы застрелен в тот же миг, когда схватился за пушку. Ни капли крови Кирхайса не было бы пролито…

Это была его вина. Кирхайс лежал в крови на полу, и это была его вина.

– Кирхайс…

– Господин Райнхард… Вы не пострадали…

Не замечая крови, пятнающей его парадный мундир, Райнхард опустился на колени и взял друга за руку, хотя его фигура уже расплывалась в глазах Кирхайса.

«Это и означает умирать? » – подумал Кирхайс. Все пять чувств исчезали, словно отдаляясь. Мир стремительно сокращался, всё погружалось во тьму. Он больше не мог увидеть того, что хотел бы увидеть, не мог услышать того, что хотел услышать. Как ни странно, страха он не чувствовал. Возможно потому, что со своим самым большим страхом, тем, что не сможет провести всю жизнь рядом с Райнхардом, он уже встретился. Сейчас более важным было то, что он должен был кое-что сказать. Сказать Райнхарду прежде, чем последние силы оставят его.

– Господин Райнхард… Думаю, я больше не смогу помогать вам… Пожалуйста, простите меня…

– Дурак! Не говори такого! – Райнхард хотел прокричать эти слова, но в итоге с трудом выдавил их дрожащим шёпотом. Невероятная красота молодого человека превосходила все границы, его ослепительная, но такая естественная элегантность поражала всех, кто с ним встречался… Но в этот момент Райнхард выглядел беспомощным, словно маленький ребёнок, слишком юный, чтобы ходить, не цепляясь за стену.

– Врачи скоро будут. Они быстро вылечат эту рану. Выздоравливай скорее, и мы поедем к моей сестре, чтобы рассказать ей о победе.

– Господин Райнхард…

– Не говори ничего, пока не придут врачи.

– Пожалуйста, возьмите всю Вселенную в свои руки…

– …Хорошо.

– И скажите госпоже Аннерозе…. Скажите ей, что Зиг сдержал обещание, данное в детстве…

– Нет, – бледные губы Райнхарда дрожали. – Я отказываюсь говорить ей такое. Ты сам скажешь. Лично. А я не буду. Ты понял? Мы пойдём к сестре вместе!

Кирхайс, казалось, чуть улыбнулся. И когда этот намёк на улыбку померк, Райнхард вздрогнул, поняв, что навсегда потерял половину самого себя.

– Кирхайс. Ответь мне, Кирхайс! Почему ты не отвечаешь?!

Миттермайер не смог больше на это смотреть. Он успокаивающе положил руку на плечо молодого гросс-адмирала и сказал:

– Слишком поздно. Он умер. Мы должны позволить ему упокоиться с миром… – но конец фразы застрял у него в горле. В глазах его командира горел свет, какого он ещё никогда не видел.

– Не лги мне, Миттермайер. То, что ты сказал, – ложь. Кирхайс никогда бы не умер первым. Он никогда бы не оставил меня одного!

– Каково состояние маркиза Лоэнграмма?

– Всё по-прежнему. Он просто сидит там, не двигаясь.

И вопрос, и ответ были произнесены приглушёнными голосами.

Адмиралы собрались в «Оружейной комнате», одном из клубов для высокопоставленных офицеров в крепости Гайесбург. Аристократы в своё время не пожалели средств на украшение этого роскошного салона, но те, кто одолели их, мало интересовались обстановкой.

Распространение информации о трагедии на церемонии было строго запрещено, и они управляли крепостью сообща, согласно военной дисциплине. Тем не менее, прошло уже три дня, и все понимали, что приближается переломный момент. Они не могли просто прекратить связь с Одином на неопределённый срок.

Тело Кирхайса поместили в охлаждающую капсулу, чтобы сохранить его, но Райнхард, одолеваемый раскаянием, продолжал сидеть рядом, и всё это время ничего не ел и не спал. Адмиралы были обеспокоены.

– Честно говоря, – сказал Мюллер, – я и не представлял, что в сердце маркиза есть такое слабое место.

– Он бы не вёл себя так, если бы погибли вы или я, – ответил ему Миттермайер. – Но Зигфрид Кирхайс – это другая история. Маркиз, можно сказать, потерял половину себя. И, более того, в результате собственной ошибки.

Остальные адмиралы признали обоснованность этого суждения, хотя это и заставило их ещё больше беспокоиться о подобной потере времени.

Разноцветные глаза Ройенталя резко вспыхнули, и он громко сказал своим соратникам:

– Мы вновь поставим маркиза Лоэнграмма на ноги. Мы обязаны это сделать. В противном случае это будет означать, что все мы пропадём в пучине Вселенной, оплаканные песнью поражения.

– И всё же, что мы можем сделать? Как нам помочь ему преодолеть это? – этот голос, в котором звучала скорбь, принадлежал Биттенфельду. Кемпф, Вален и Лютц сохраняли молчание.

Любой из этих адмиралов мог одним движением руки мобилизовать десятки тысяч кораблей и заставить миллионы солдат взять в руки оружие. Но даже герои, способные пересекать море звёзд, разрушать миры и завоёвывать целые звёздные системы, не знали, как помочь одному молодому человеку снова подняться на ноги, когда он был охвачен горем потери.

– Если и есть решение, то я знаю лишь одного человека, который может найти его, – наконец, пробормотал Ройенталь.

Миттермайер поднял голову:

– Кого ты имеешь в виду?

– Ты мог бы и сам понять. Это единственный, кого сейчас нет здесь – наш начальник штаба, Оберштайн.

Адмиралы посмотрели друг на друга.

– Говоришь, нам нужна его помощь? – Миттермайер не смог скрыть нотки отвращения в голосе.

– У нас нет выбора. Кроме того, он прекрасно знает, что находится на своём месте только благодаря маркизу Лоэнграмму. И я подозреваю, что он до сих пор ничего не предпринял лишь потому, что ждёт, когда мы сами придём к нему.

– В таком случае, разве это не означает, что он ожидает получить что-то взамен? Что нам делать, если он захочет иметь право в некоторых случаях отменять наши решения?

– Все мы, включая и Оберштайна, плывём в одной лодке, имя которой – Лоэнграмм. Чтобы спастись самому, нужно не дать утонуть этой лодке. А если Оберштайн попытается извлечь выгоду из сложившейся ситуации, мы должны просто придумать ответные меры.

Ройенталь закончил говорить. Прочие адмиралы переглянулись друг с другом и кивнули. Как раз в этот момент к ним зашёл охранник и объявил о приходе Оберштайна.

– Вы как раз вовремя, – сказал Миттермайер. Тон, в отличие от слов, выражал недружелюбие.

Оберштайн вошёл в комнату, оглядел собравшихся, и сходу начал критиковать их:

– Учитывая то, как долго продолжается ваше обсуждение, полагаю, решения вы так и не нашли.

– Ну, так как мы лишились разом и номера один, и номера два, не нашлось никого, кто мог бы руководить нами, – жёстко сказал Ройенталь. Его сильно потряс тот факт, что теория Оберштайна о «номере два» привела в итоге к гибели Кирхайса. – А что, может, у начальника штаба есть какая-то хорошая идея?

– Не стану этого отрицать.

– О? И что же это за идея?

– Обратиться за помощью к сестре маркиза Лоэнграмма.

– Графине Грюневальд? Мы тоже об этом думали, но окажется ли этого достаточно? – спросил Ройенталь. Хотя, по правде говоря, всё дело было в том, что никто не хотел брать на себя задачу сообщить Аннерозе о случившемся.

– Я сам займусь этим. Но мне потребуется помощь и от вас: нужно, чтобы вы схватили человека, который убил адмирала Кирхайса.

Даже сообразительный Ройенталь не смог сразу понять смысла этой просьбы. Его разноцветные глаза расширились от удивления.

– Вы говорите странные вещи. Убийцей же был Ансбах, разве не так?

– Ансбах лишь мелкая рыбёшка. Нам нужно сделать кого-то другого настоящим заговорщиком. Очень крупной рыбой.

– Что вы имеете в виду?

– Это одна из форм психологических нарушений, – объяснил Оберштайн. – В глубине души маркиз отчаянно желает, чтобы убийцей оказался кто-то могущественный. Он не может смириться с мыслью, что Кирхайса убил кто-то вроде Ансбаха – обычный слуга герцога Брауншвейга. Это создаёт необходимость того, чтобы Кирхайс был убит куда более серьёзным врагом. Значит, нам нужно найти этого врага, стоявшего за спиной Ансбаха. На самом деле такого человека не существует. Поэтому нам придётся самим его создать.

– Хмм… Но кого же нам назначить главным заговорщиком? Знатных аристократов почти не осталось. Найдётся ли кто-то, подходящий для этого сценария?

– О, на эту роль есть замечательный кандидат.

– Кто же? – с сомнением спросил Миттермайер.

– Канцлер Империи, герцог Клаус фон Лихтенладе.

На мгновение в комнате повисло молчание. Миттермайер выглядел так, будто его ударили физически. Взгляды остальных адмиралов тоже сосредоточились на начальнике штаба, встретившем их взгляды своими искусственными глазами. Они догадывались, чего он добивался: Оберштайн хотел использовать обстоятельства в их пользу, чтобы уничтожить потенциального противника.

– Не хотел бы я стать вашим врагом, – сказал Миттермайер. – Мне точно не удалось бы победить.

По крайней мере внешне Оберштайн никак не отреагировал на глубоко скрытую злость в словах Миттермайера.

– Герцога Лихтенладе рано или поздно всё равно пришлось бы уничтожить. И он точно не невинная овечка. Нет никаких сомнений, что он и в самом деле плетёт заговор, чтобы избавиться от маркиза Лоэнграмма.

– Иными словами, вы хотите сказать, что это будет не полностью ложным обвинением. Понятно. Этот старик и правда большой интриган, – негромко произнёс Ройенталь, словно пытаясь убедить самого себя.

– Мы как можно скорее вернёмся на Один, арестуем герцога Лихтенладе и захватим имперскую печать. Сделав это, мы сможем добиться диктатрских полномочий для маркиза Лоэнграмма.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 161718 19 Следующая ⇒