ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 9 страница

– Огонь! – приказ был передан канонирам всех судов.

В следующую секунду темноту космоса пронзили десятки тысяч добела раскаленных копий энергии. Они были выпущены не параллельно с каждого корабля, а сосредоточились на середине вражеского флота.

Тактика Яна предполагала концентрацию огня в одной точке, что в геометрической прогрессии увеличивало их разрушительную силу. Именно благодаря ей ему удалось так сильно огорчить имперцев во время битвы при Амритсаре в прошлом году. Когда несколько кораблей концентрируют свою огневую мощь на одного противника, они легко перегружают его нейтрализующие поля.

– Энергетические волны быстро приближаются! – раздались предупреждающие крики операторов радиолокаторов Одиннадцатого флота. И почти сразу же первый удар огромной по силе энергии обрушился на фланг флота.

На пересечении лучей вспыхнула маленькая звезда. В её середине мгновенно испарились несколько сотен кораблей, а ещё в три-четыре раза больше просто взорвались.

Белый свет термоядерных взрывов пульсировал, расширяясь с каждой секундой, пока, не показалось, что этот жуткий свет не затопил весь экран.

Юлиан сидел рядом с Яном возле командной панели. Впервые в жизни юноша лично стал свидетелем космического сражения. Ощущая дрожь, пробегающую по позвоночнику, он пытался убедить себя, что это не страх, а обычное волнение. «Ещё нет… Это ещё только начало…»

– Отправить сообщение адмиралу Нгуену Ван Тьеу, – сказал Ян. Он сидел не на своём месте, а прямо на столе, подняв одно колено. Это было возмутительной невоспитанностью, но, как ни странно, его подчинённые при этом чувствовали себя спокойнее, видя его таким. – Передайте ему, чтобы выдвигался вперёд на полной скорости и ударил врага во фланг.

Получив приказ, Нгуен ощутил прилив энергии.

Адмирал Нгуен Ван Тьеу был как раз яростным командиром и, при поддержке хладнокровного главнокомандующего, его разрушительная мощь была огромна. Среди подчинённых Райнхарда больше всего он был похож на Биттенфельда.

– Вперёд!

Приказ Нгуена Ван Тьеу был прост и ясен для его офицеров.

– Вперёд! Вперёд!

Отряд адмирала Нгуена во главе со своим командующим атаковал вражеский флот на максимальной боевой скорости. Энергетические лучи и снаряды, выпущенные из жерл рельсовых орудий, дождём обрушились на корабли противника, и вспышки света от запусков и взрывов ярко осветили этот уголок вечной ночи.

Благодаря огромной дыре, пробитой первым залпом, отряду Нгуена удалось глубоко погрузиться во вражескую колонну.

Офицеры Одиннадцатого флота побледнели. Если они позволят Нгуену продвинуться дальше, ему удастся разделить их флот надвое. И, хотя теоретически возможно использовать две части флота, чтобы взять противника в клещи и накрыть перекрёстным огнём, для этого нужно обладать очень гибким и утончённым тактическим мастерством. Таким, каким обладал, например, Ян Вэнли.

Но, поскольку у них не было достаточной для таких действий уверенности в себе, они приняли более обычное решение:

– Атаковать прорвавшийся отряд противника со всех сторон! Не дайте уйти живым ни одному кораблю или человеку!

Суда Нгуена подверглись жестокой атаке сразу с пяти направлений – спереди, с флангов, сверху и снизу. Взрывы, тряска от попаданий, экраны, несмотря на фильтры, расцвеченные вспышками так ярко, что слепило глаза…

На мостике своего флагмана, «Мории», адмирал Нгуен весело расхохотался.

– Великолепно! Куда ни глянь – одни лишь враги! Так много, что можно даже не целиться! Продолжайте стрелять! Беглый огонь!

Некоторых впечатлили бесстрашие и отвага их командира, другие решили, что у него не все дома. В любом случае, одно было несомненно – у них не будет завтра, если они не уничтожат врага перед собой. И сейчас не время было думать о том, если смысл в этой битве, или о причинах для этой резни.

– Приближаются ракеты! Направление на десять часов, угол 23! Ответный огонь!

– Башня четыре, максимальная мощность!

Крики и подавленные голоса заполняли каналы связи, а звуки столкновений и шум помех больно били по ушам экипажей, хотя на самом деле за пределами кораблей стояла безмолвная тишина космоса.

Глаза тоже подвергались испытаниям. Свет звёзд закрывали пересекающиеся траектории ракет и суровый блеск энергетических лучей. А частые белые вспышки взрывов и вовсе стирали всё остальное, захватывая весь экран.

Спустя полчаса после начала битвы, даже флагман Яна «Гиперион» буквально прижался носом ко флангу Одиннадцатого флота.

Нос «Гипериона», окутанный радужным туманом, показывающим, что он защищён от разрушительных энергетических лучей нейтрализующими полями, периодически подвергался атакам.

– Всё оказалось несколько сложнее, чем я предполагал, – пробормотал Ян, пристально вглядываясь в происходящее на экране. Сопротивление Одиннадцатого флота было довольно серьёзным, а адмирала Легранжа никто не мог обвинить в некомпетентности.

– Этот Багдаш бесполезен! – рычал тем временем Легранж. – Для чего он вообще внедрялся к противнику?!

Продолжая наблюдать за битвой, он не мог не убивать раз за разом в своих мыслях этого человека. Дезинформировать врага, чтобы вызвать замешательство, а если это не получится, то убить Яна. Предполагалось, что Багдаш проникнет в стан врага с этой смертельной миссией, но сейчас Легранж сильно сомневался в том, что он добился успеха. Даже более того, на самом-то деле, учитывая то, что именно Одиннадцатый флот оказался тем, кто подвергся неожиданному нападению. Неужели вместо того, чтобы взять противника в клещи, его разделившиеся силы окажутся уничтоженными поодиночке?

Значит, Багдаша раскусили? Легранж крепко стиснул зубы. Возможно, он доверил эту работу не тому. Беспокойство и сожаление невидимыми руками скреблись у него в груди.

Голос офицера, запрашивающего инструкции, вернул адмирала в реальность.

– В чём дело?

– Они прорвались через центр, ваше превосходительство. Наш флот оказался разделённым на две части. И, похоже, враг намеревается окружить заднюю.

Хотя отряд Нгуена, осыпаемый ударами со всех сторон, и понёс значительные потери, ему наконец удалось прорваться. Затем он развернулся вправо и теперь двигался вперёд, чтобы охватить одну половину разделённых сил противника.

Легранж молча смотрел на экран. Он понял, что задумал Ян.

«Теперь я вижу это. Вот оно что! »

Разочарованный вздох вырвался из груди Легранжа. Чудотворец Ян, этот хитрый лис, одолел его. Он на тактическом уровне разделил силы, уже разделённые на стратегическом уровне, и теперь собирался полностью уничтожить их, начав с одной из частей.

Таким образом, превосходство в огневой мощи достигало четырёх к одному. Когда битва достигла этой стадии, командующему флотом Яну уже не было нужды задумываться над текущим ходом битвы, разрываясь между надеждой и отчаянием. Он мог просто смотреть, как его подчинённые уничтожают одну группу врагов за другой.

С точки зрения Яна, подобное нельзя было назвать какой-то примечательной стратегией. Он всего лишь следовал одному из элементарных принципов тактической теории: «Нападайте на врага с силами большими, чем у него». Поэтому его удивляло и разочаровывало, когда это называли магией или чудом.

Основные силы обоих флотов вступили в бой. Плотность кораблей увеличилась, и сражение постепенно перешло от дальней перестрелки к ближнему бою. Тогда-то вступили в дело и одноместные истребители-спартанцы. Капитан Оливер Поплан, командир эскадрильи «Гипериона», заранее приготовил своих бойцов к вылету, и, когда поступил приказ, они все разом рванулись с материнского корабля в космос.

– Виски, Водка, Ром, Бренди, командование вашими группами остаётся на усмотрение командиров. Шерри и Коньяк, следуйте за мной и не нарушайте построения.

Поплан часто говорил: «Вино и женщины – это хлеб насущный, необходимый для жизни, а война – всего лишь трёхчасовой перекус», так что придумать подобные позывные для своих подчинённых было вполне в его духе. Как-то раз он был близок к тому, чтобы назвать группы в честь женского нижнего белья, но всё же сдержался.

Эскадрилья двинулась навстречу врагу, прокладывая путь в пустоте. Шерри и Коньяк следовали за командиром, а остальные группы рассредоточились в поисках противника.

Корабли Одиннадцатого флота тоже одного за другим запускали спартанцев, и среди орудийного огня линкоров начало разгораться сражение истребтелей. Так как характеристики их были одинаковы, то исход столкновений решало мастерство пилотов. И лётчики подошли к делу с рвением. Опьянённые бушующим в крови адреналином, они уже не думали о том, что убивают друг друга, наслаждаясь схваткой ради самой схватки.

Прошло всего две минуты с момента вылета, а Поплан уже сбил трёх противников. Уклоняясь от выстрелов врагов и своих, он на максимальной скорости мчался вперёд сквозь бурные моря энергии. Именно в такие мгновения он чувствовал прилив сил и радость полностью самореализовавшегося человека. Рефлексы его обострились до предела, а каждую клетку тела переполняла жизненная сила.

Линкор «Улисс» тоже находился посреди этой хаотичной битвы. Наружный корпус корабля был пробит, в результате чего ударопоглощающий материал просочился наружу, окутав корабль белым облаком. Видимость из задних орудийных башен снизилась, многие датчики стали бесполезны. Проклиная Бога и дьявола, солдаты были вынуждены ограничиться ответной стрельбой по направлению на обрушивающиеся на линкор удары.

Только через восемь часов отчаянный бой подошёл к концу.

Прорвав центр колонны Одиннадцатого флота и уничтожив заднюю часть, флот Яна окружил переднюю, которую возглавлял сам адмирал Легранж, и принялся один за другим стали взрывать корабли. Так как почти все суда оказывали сопротивление, граничащее с фанатическим, и отказывались сдаваться, то иного выбора просто не оставалось.

Бессмысленная и удручающая, по мнению Яна, битва завершилась после самоубийства Легранжа. Он продолжал упорно сопротивляться, пока от его сил не остались лишь флагман и ещё несколько потрёпанных кораблей.

«Я считаю большой честью для скромного офицера вроде меня сразиться с великим Яном Вэнли в своей последней битве. Слава военной революции! »

Таковы были последние слова Легранжа, переданные всем с его флагмана на открытой волне.

Патричев протяжно вздохнул.

– Что ж, ну вот и всё. Непростая вышла битва…

Но, каким бы яростным ни был бой, победитель и проигравший в нём на самом деле определились довольно рано. Флот адмирала Яна и так вдвое превосходил противника численностью, а кроме того, фланговым ударом удалось разделить его ещё сильнее. То, что даже в столь выгодном положении понадобилось так много времени для окончательной победы, доказывало то, что Одиннадцатый флот хорошо сражался под уверенным и жёстким руководством Легранжа. Хотя Ян назвал бы это бессмысленным хорошим боем. Если бы только он сдался пораньше…

– Будь Легранж некомпетентен, с обеих сторон было бы куда меньше смертей, – сказал Шёнкопф.

Ян молча кивнул. После завершения первого этапа боя он выглядел истощённым.

«Так всё же, выходит, что флот Яна зависит лишь от этого человека? » – подумал Шёнкопф. Без разумных планов их молодого командующего, флот точно не был бы столь грозной силой. С самого начала это была разношёрстная компания из разбитых остатков других флотов и зелёных новобранцев. Поддерживаемые одной лишь репутацией их непобедимого командира, они продолжали сражаться и продолжали побеждать, пока не достигли нынешних военных качеств. Но всё равно, слова Шёнкопфа о Легранже, несомненно, были справедливы и по отношению к Яну. Будь он некомпетентен, этот флот был бы давно уничтожен, а многие вражеские солдаты смогли бы вернуться домой живыми.

Однако, даже если оставить прошлое в прошлом, в будущем перед ними стояла проблема в лице ещё одного человека, который мог похвастаться репутацией непобедимого.

Маркиз Райнхард фон Лоэнграмм. Когда-нибудь обязательно настанет день, когда он и Ян сразятся со всеми своими силами и умениями. И дело не столько в судьбе или роке, сколько в том, что сама история явно ведёт к этому. Сможет ли флот Яна одолеть силы Райнхарда, когда настанет этот день? Или, вернее сказать, смогут ли подчинённые Яна поддержать своего командира и превзойти подчинённых Райнхарда?

«А вот это – сложный вопрос», – размышлял Шёнкопф. Насколько ему было известно, Кирхайс по способностям не уступал Райнхард, да и таланты адмиралов Миттермайера и Ройенталя были очень велики. Такие, как Нгуен Ван Тьеу, должно быть, не смогут соперничать с ними.

Глядя на победоносного Яна, с печальным видом сидящего перед экраном, Вальтер с трудом мог поверить, что это тот же самый человек, который плясал от радости, получив ожидаемые им сведения от разведки. Его качества непобедимого художника войны и серьёзного и добросовестного учёного-историка всегда боролись в нём, и когда битва закончилась, второе стало доминировать.

– Адмирал Ян! – голос, заставивший молодого командующего поднять голову, принадлежал его адъютанту, старшему лейтенанту Фредерике Гринхилл. – У противника осталась ещё половина флота. Чем дольше мы задержимся здесь, тем тяжелее придётся контр-адмиралу Фишеру. Каковы будут приказания?

Её слова были верны. Ян пару раз моргнул, потянулся и сосредоточился.

– Всем кораблям, построиться! – уверенным тоном произнёс он. – Поворачиваемся на обратный курс и двигаемся к орбите седьмой планеты.

Тем временем, во второй половине Одиннадцатого флота, которая должна была нанести неожиданный удар по сектору, где располагался флот Яна, но никого там не обнаружила, разгорелся жаркий спор.

Одни считали, что должны развернуться и направиться сражаться с Яном, по всей видимости, атаковавшим силы Легранжа.

Другие же полагали, что теперь уже ничем не смогут помочь своим, и потому предлагали следующую идею: не стоит ли вместо короткой решающей битвы временно покинуть систему Дория и подождать, пока Ян осадит Хайнессен, чтобы напасть на него сзади? Учитывая Ожерелье Артемиды, даже Ян никак не сможет захватить Хайнессен быстро, так что у них будет время на атаку, которая наверняка принесёт победу.

Между сторонами возникли серьёзные противоречия. Причина, по которой принять решение не получалось, была понятна – пока что не было определено, кто должен стать командующим.

Наконец, всё же было принято решение найти флот Яна и вступить в бой, так что они развернули корабли и начали движение. Их споры, однако, компенсировали время, потерянное Яном на затянувшуюся битву с Легранжем и последующие размышления.

Контр-адмирал Фишер, следивший в это время за их действиями, решил, что колонна кораблей противника находится в достаточном беспорядке, поэтому приказал открыть огонь.

В ведении огня Фишер следовал примеру Яна, концентрируя стрельбу на отдельных участках. Попав под неожиданный удар с фланга, силы Военного Конгресса понесли значительный урон.

Фишер был экспертом в управлении флотом, и каким бы далёким ни был путь до поля боя, в его присутствии можно было не опасаться, что корабли потеряют свои позиции или боеспособность флота снизится из-за выпавших из рядов кораблей. С другой стороны, его таланты как боевого командира были довольно средними. Однако он хорошо знал это и никогда не впадал в самоуверенность.

Стараясь нести как можно меньшие потери, он планировал выиграть время, пока Ян не сможет поспешить на помощь, уничтожив основные силы Одиннадцатого флота. И его тактика увенчалась успехом. Не в состоянии игнорировать наносимый урон, противник повернулся ко флоту Фишера. Тогда контр-адмирал отступил. Корабли противника снова попытались двинуться навстречу Яну, а Фишер снова последовал за ними, чтобы атаковать сзади. Повторяя эту схему, он дождался появления главных сил Яна, и враг оказался зажат в клещи.

Без управления Легранжа оставшиеся силы Военного Конгресса не имели единой системы командования и, после храброго, но бесплодного сопротивления, были полностью разгромлены. Ян, избегая ближнего боя, расколол колонну противника на части и уничтожил их одну за другой концентрированным огнём. Таким образом, он, почти не понеся потерь, добился победы.

– Одиннадцатый флот разбит. Адмирал Легранж покончил с собой.

– После снабжения и ремонта флот Яна будет готов двинуться к Хайнессену.

– Силы самообороны и добровольцы со всех планет неуклонно стекаются к Яну.

По мере поступления этих сообщений, атмосфера в зале, где собирался Военный Конгресс по Спасению Республики, становилась всё более гнетущей.

– Да уж, опасности у нас как внутри, так и снаружи… – пробормотал кто-то. Они объявили военное положение и, используя силу, пытались регулировать и управлять всеми аспектами жизни общества, включая его политическую, экономическую и социальную сферы. Однако не удавалось избежать беспорядков. Да, введение комендантского часа помогло уменьшить количество преступлений и несчастных случаев, но, что более важно, начали расти цены, и стала заметна нехватка расходных материалов. Опасаясь недовольства и обеспокоенности граждан, Военный Конгресс приступил к расследованию, спросив, среди прочего, мнения одного торговца с Феззана.

– Вы, солдаты, просто не разбираетесь в экономике, – резко сказал тот. – В настоящее время Хайнессен изолирован от других звёздных систем. Теперь это замкнутая экономическая единица, где потребление намного превосходит производство. В такой ситуации, если у вас рыночная экономическая система, то вполне естественно, что цены будут расти. Вам нужно прекратить попытки регулировать сети сбыта, а также уменьшить контроль над новостями, чтобы успокоить население. Если вы этого не сделаете, то здоровой экономики и общества у вас не будет.

Выслушал эти слова капитан Эванс, которому было поручено управление экономикой, но для него эти аргументы прозвучали, как бесполезные слова. Для того, чтобы Военный Конгресс по Спасению Республики мог управлять Хайнессеном, несмотря на свою небольшую численность, необходимо было контролировать транспортировку и распределение товаров, а думать об улучшении здоровья экономики было на тот момент совершенно неуместно. Когда солдаты разрабатывают экономическую политику, результат зачастую оказывается национал-социализмом, осуществляемым путём жёсткого контроля и надзора. Торговец с Феззана увидел, что и этот капитан не стал исключением.

– Экономика – она живая, – всё же попробовал достучаться до собеседника он. – Попытайтесь контролировать её, и она никогда не двинется в том направлении, в каком вы ожидаете. В армии офицер иногда может зайти настолько далеко, что ударит подчинённого, чтобы заставить его выполнять приказы, но если так же поступать с экономикой, возникнут большие проблемы. Если вместо этого вы предоставите экономику нам, феззанцам…

– Знай своё место! – закричал капитан. – Мы собираемся сбросить тиранию Галактической Империи и распространить свободу и справедливость на всё человеческое сообщество. И когда этот день придёт, мы научим справедливости и вас, феззанских сребролюбцев. Не заблуждайтесь, думая, что деньги могут поддерживать общество и сердца людей.

– Прекрасные слова, – сказал купец с холодной насмешкой в глазах. – Однако они будут звучать ещё лучше с небольшим изменением. Замените слово «деньги» на «жестокость». Думаю, вы сможете представить много примеров.

В ярости, Эванс схватился за бластер, но, сдержавшись, не стал его доставать, а лишь приказал подчинённым выкинуть торговца из его кабинета. Однако от факта, что цены были высокими, а количество расходных материалов – маленьким, нельзя было избавиться так просто. В итоге он арестовал нескольких торговцев-мошенников и реквизировал их товары, но это не решало фундаментальной проблемы.

Кроме того, начал циркулировать странный и даже тревожный слух: говорили, что кто-то в Военном Конгрессе является информатором правительства Трунихта.

Во-первых, как вообще Джобу Трунихту удалось сбежать? После переворота этот вопрос задавали многие. И действующий начальник Центра стратегического планирования, и главнокомандующий Космического флота были арестованы, так как получилось, что главе правительства удалось исчезнуть?

Означало ли это, что Трунихт получил информацию о перевороте заранее? Всё, что могло прийти в голову заговорщикам – это то, что у Трунихта был среди них информатор, который и сообщил ему дату переворота. В противном случае ему ни за что не удалось бы скрыться из своего офиса так ловко, словно это было спланировано заранее. Даже адмирал Бьюкок, главнокомандующий Космического флота, который, похоже, кое-что знал, ничего не смог сделать. Так что, с этой точки зрения, получалось, что Трунихт был осведомлен куда лучше.

Адмирал Гринхилл приказал капитану по фамилии Бэй прекратить распространение подобных разговоров, посчитав, что если в их маленьком круге товарищей появятся взаимные подозрения, то ничем хорошим это не окончится. Однако голоса сплетников лишь стали тише, не исчезнув совсем, так что вскоре атмосфера в Военном Конгрессе стала подозрительной.

На фоне этого беспокойства прошло несколько дней, ситуация ничуть не улучшалась.

А потом разразилась катастрофа. То, что следующие поколения стали называть Резнёй на Стадионе.

Мемориальный стадион Хайнессена, как и планета, на которой он находился, получил своё название в честь отца-основателя Союза. Отчасти это объяснялось тем, что здесь проводились национальные праздники и церемонии, но в основном это было сделано ради поднятия национального сознания. Так что такой неоригинальный выбор имени был неизбежным.

Днём, когда всё случилось, стало 22 июня.

Граждане собирались на этом огромном стадионе, вмещающем до трёхсот тысяч зрителей. Люди начали стекаться с самого утра, и к полудню их число достигло двухсот тысяч.

Объявление о военном положении запрещало большие собрания людей. Военный Конгресс по Спасению Республики был поражён этим открытым актом неповиновения, а когда его члены узнали о целях собрания, то побелели от ярости. Лозунг, гласящий «Гражданская Ассамблея по Восстановлению Мира и Свободы и Противостоящая Управлению Путём Насилия» был шокирующе вызывающим.

– Кто же стоит за этим?..

Вскоре они узнали ответ на свой вопрос, и над столом, где собиралась верхушка Военного Конгресса, раздалось рычание:

– Эта женщина!

Джессика Эдвардс. Член Национального Собрания, представляющая планету Тернузен, она давно находилась на переднем краю антивоенного движения. Когда-то эта женщина публично обвинила председателя комитета обороны Трунихта и больше уже не останавливалась, продолжая критиковать глупость войны и военных. Несмотря на объявление военного положения, она до сих пор избегала ареста, потому что захватившие власть заговорщики бросили силы на арест политических и военных лидеров, а на представителей менее значимых партий у них попросту не хватало людей.

– Рассеять толпу и арестовать члена Национального Собрания Эдвардс.

Человеком, отдавшим этот приказ и отправившимся на стадион во главе трёх тысяч солдат, был капитан Кристиан, и о его назначении руководители Военного Конгресса пришлось сильно пожалеть.

С самого начала у капитана Кристиана не было намерений разобраться с ситуацией мягко.

Возглавляя вооружённых солдат, он прибыл на стадион, расставил охранников у выходов и, запугав толпу оружием, приказал своим подчинённым найти Джессику Эдвардс и привести её к нему.

Джессика объявилась перед капитаном добровольно и бескомпромиссным тоном поинтересовалась, почему солдаты мешают мирному собранию граждан.

– Чтобы восстановить порядок.

– Порядок? А не вы ли, люди из «Военного Конгресса по Спасению Республики», своими насильственными действиями разрушили общественный порядок? Так о каком порядке вы можете говорить?

– Порядок – это то, что мы таковым назовём, – высокомерно ушёл от прямого ответа Кристиан. Его глаза горели безумием человека, уверенного в своей беспредельной силе и власти. – Жизнь под властью мобократов позволила обществу Союза потерять всякое стеснение. Его необходимо вернуть к нормальному состоянию, – и, повернувшись к своим солдатам, продолжил: – Сейчас я собираюсь выяснить, готовы ли люди, безответственно болтающие о пацифизме, рискнуть своей жизнью. Приведите ко мне десять протестующих и выстройте их здесь. Подойдут любые.

Получившие приказ солдаты подтащили к нему десяток мужчин. Среди граждан, оказавшихся в ловушке на стадионе, раздались несогласные возгласы, но капитан проигнорировал их. Картинно достав свой бластер, он встал перед рядом удерживаемых солдатами людей. Те не могли не побледнеть.

– Граждане высоких идеалов… – издевательски произнёс Кристиан, оглядывая толпу. – Считаете, что мирные речи лучше насилия. Так вы говорите, верно?

– Именно так, – ответил дрожащим голосом молодой парень, один из приведённых.

Мелькнула рука капитана, и ствол его бластера сломал говорившему скулу.

– Теперь следующий… – не удостоив упавшего и взглядом, капитан Кристиан обратился к тощему мужчине средних лет. – Вы по-прежнему готовы сказать то же самое?

Бластер прижался к виску человека. Тот с ужасом посмотрел на заляпавшую ствол кровь. Задрожав всем телом, со выступившими на лице бисеринами холодного пота, мужчина стал умолять:

– Мне очень жаль... Пожалуйста, у меня жена и ребёнок… Прошу, не убивайте меня…

Громко рассмеявшись, капитан Кристиан поднял бластер над его головой и с силой опустил его на лицо мужчины. Верхняя губа порвалась, брызнула кровь вместе с осколками зубов. Он покачнулся и упал бы, но Кристиан удержал его, схватив за шею, и нанёс ещё один удар. Послышался хруст ломаемого носа.

– Произносить такие громкие речи, когда даже не готов умереть за них… Ну же, попробуй сказать: «Мир сохраняется лишь благодаря военной силе. Мир не может существовать отдельно от армии и флота». Скажи это. Скажи!

– Прекратите!

Джессика подхватила падающего мужчину и аккуратно уложила на землю. Потом девушка поднялась на ноги. В её глазах капитан увидел пламя гнева.

– По-вашему, если вы готовы умереть за это, то можете делать любую глупость? И любую мерзость?

– Заткнись!..

– Есть такая порода людей, которые насильно распространяют на других то, что считают верным. Эти мерзавцы бывают как крупными, как основатель Галактической Империи Рудольф фон Голденбаум, так и мелкими, вроде вас, капитан… Вы – родной сын Рудольфа, поймите это! А потом убирайтесь из этого места, где не имеете права находиться!

– Ах ты, шлюха!

Когда он выдохнул это, в голове капитана что-то щёлкнуло. Бластер, уже покрытый кровью двух человек, врезался в лицо Джессики. Третий раз, четвёртый, капитан бил её со всей силы, проблески разума окончательно пропали из его глаз. Кожа разовалась. Брызги крови щедро оросили форму капитана.

Мирные жители и солдаты, застыв, смотрели на безумство капитана Кристиана, но, когда Джессика наконец упала на покрытую свежей кровью землю, а капитан продолжил топтать её лицо своим форменным ботинком, негодующий гул превратился в яростные крики, и один из собравшихся набросился на него и оттолкнул. Капитан пошатнулся, а потом, с искажённым от ярости лицом, с силой опустил приклад бластера на спину обхватившего его мужчины. Раздался глухой стук, но он затерялся в бесчисленных гневных выкриках и топоте пришедшей в движение толпы. Происходящее быстро переросло в полномасштабное столкновение. Капитан скрылся под ногами людей.

Солдаты использовали лучевые винтовки, чтобы остановить разошедшихся гражданских, но, когда в винтовках закончилась энергия или они были вырваны из рук, солдаты больше ничего не могли поделать с разгневанным людским морем. Их сбили на землю и затоптали ногами.

Военный Конгресс по Спасению Республики был потрясён, когда его члены узнали о восстании на стадионе. Руководители попытались успокоить людей, но когда стало очевидно, что несколько десятков винтовок украдены гражданскими, они посчитали, что больше не осталось возможности для диалога, и решили подавить несогласных силой.

На стадионе было выпущено множество газовых снарядов. Сам газ был не смертельным, но несколько человек всё же были убиты прямыми попаданиями. Те, кто рухнул, вдохнув газ, были арестованы за нарушение порядка при военном положении и брошены в тюрьму. Но, несмотря на это, нескольким участникам всё же удалось скрыться. Недостаток людей помешал военным преследовать их, а внутренняя полиция не просто не сотрудничала, а проявляла тенденцию к активному саботажу. И, хотя все трансляции жёстко контролировались, заглушить голоса всех людей было просто невозможно. Работа над последствиями этого инцидента была чрезвычайно трудной. Одна лишь смертность составила более чем двадцать тысяч гражданских и полторы тысячи солдат.

– Что мы будем делать, если весь город – или, тем более, вся планета! – поднимется разом? Мы никак не сможем справиться с этим. И не можем же мы просто убить их всех…

Члены Военного Конгресса слишком поздно осознали, что они составляют меньшинство, которое никогда не пользовалось поддержкой народа.

Майор Багдаш, чей сон затянулся не без чужой помощи, наконец открыл глаза. Узнав обо всём, что произошло в его отсутствие, он был шокирован и, не объясняя причин, попросил встречи с Яном.

Ян как раз допивал свой послеобеденный сок, немного сожалея, что, в отличие от чёрного чая, в сок бренди добавить было нельзя. Багдаш, вошедший к нему в этот момент в сопровождении Шёнкопфа, прямо признал, что конечной целью его задания было убийство Яна. После чего сказал:

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒