ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 17 страница

«Вот бы ещё удалось заставить Кассельна взять на себя тыловую службу…» – подумал Ян, решив связаться с ним при первой возможности.

Но больше всего его в тот момент беспокоили действия имперского флота. Даже помимо графа Райнхарда фон Лоэнграмма было много адмиралов, отпрысков великих аристократических родов, вдохновленных его воинскими подвигами. Не планируют ли они ответного вторжения или удара теперь, когда способности Союза к сопротивлению ослаблены?

Однако, к счастью, эти опасения так и не претворились в жизнь, потому что в Галактической Империи возникла ситуация, не оставившая обладающим хоть какой-то властью времени и возможностей на то, чтобы думать о военных кампаниях на окраине.

Император Фридрих IV неожиданно скончался.

Одержав блистательную победу при Амритсаре, Райнхард вернулся на Один и нашёл столицу Империи практически погребённой под траурными флагами.

Император умер!

Причиной смерти была названа болезнь сердца. Мало того, что тело императора было ослаблено развратом и пренебрежением собственным здоровьем, но правящая семья Голденбаумов и без того сильно выродилась. И внезапная смерть Фридриха стала ещё одной демонстрацией того, как же слаба и неполноценна императорская семья.

«Фридрих… мёртв? – пробормотал Райнхард про себя с таким же ошеломлённым лицом, как и у собравшихся рядом с ним адмиралов. – Болезнь сердца… Он умер своей смертью? Как же нелепо... Проживи он ещё пять… нет, два года, и тогда бы я устроил ему смерть, достойную его многочисленных грехов! »

Он повернулся к Кирхайсу и встретил взгляд, наполненный похожими чувствами. Не такими яркими, как у Райнхарда, но, возможно, даже более глубокими. Человек, десять лет назад укравший у них добрую и прекрасную Аннерозе, теперь был мёртв. Воспоминания обо всех прошедших годах вернулись и теперь кружились вокруг них в безумном хороводе…

– Ваше превосходительство… – раздался рядом холодный голос, мгновенно вернувший Райнхарда к действительности. Разумеется, это был Оберштайн. – Фридрих мёртв, а преемник не объявлен.

Все присутствующие, за исключением Райнхарда и Кирхайса, на мгновение потеряли дар речи, потрясённые тем, как нагло он отбросил все титулы императора.

– Чему вы так удивлены? – начальник штаба прошёлся по всем светящимся взглядом искусственных глаз. – Единственный человек, которому я клялся в верности, это его превосходительство гросс-адмирал Империи Райнхард фон Лоэнграмм. А Фридрих, пусть он и был императором, не заслуживал своих титулов, – сделав такое заявление, Оберштайн повернулся к Райнхарду. – Ваше превосходительство, Фридрих мёртв, а преемник не назван. Очевидно, что борьба за трон развернётся среди трёх его внуков. Все ближайшие решения будут носить временный характер. Рано или поздно новый император утвердится, но перед этим прольётся много крови.

– Думаю, ваша оценка верна, – после краткого раздумья ответил Райнхард. – И моя судьба также будет зависеть от того, кого из этих троих я поддержу, – он внимательно посмотрел на своего мастера интриг. – Так скажите мне, кто из тех, кто стоит за спиной у императорских внуков, обратится ко мне за поддержкой?

– Скорее всего, это будет маркиз Лихтенладе. У двух других претендентов есть собственные армии, а у него нет. Он сильнее всех нуждается в войсках вашего превосходительства.

– Понятно, – от улыбки, пусть и не той, что предназначалась лишь для Кирхайса и Аннерозе, красивое лицо Райнхарда, казалось, осветилось. – Что ж, давайте посмотрим, как мы сможем это использовать.

Все ожидали, что положение графа Райнхарда фон Лоэнграмма пошатнётся из-за смерти императора.

Однако результат оказался прямо противоположным. Так случилось потому, что канцлер Империи, маркиз Лихтенладе, объявил следующим императором Эрвина Йозефа, пятилетнего внука Фридриха IV.

Этот ребёнок был прямым потомком императора, так что такая преемственность была вполне понятна. Но он был слишком мал, чтобы править, и главное, не имел поддержки среди могущественных высокородных аристократов, и потому считалось, что его положение невыгодно.

В такой ситуации не было бы ничего необычного, если бы императрицей стала Элизабет, шестнадцатилетняя дочь герцога и герцогини Брауншвейг или Сабина, четырнадцатилетняя дочь маркиза и маркизы Литтенхайм, которые могли полагаться на силу и влияние семей своих отцов. Подобные прецеденты уже существовали. В таком случае отец слишком молодой императрицы на ближайшие годы становился бы регентом.

И герцог Брауншвейг, и маркиз Литтенхайм обладали уверенностью в себе и амбициями, так что при дворе начались неофициальные, но очень энергичные манёвры и интриги, направленные на то, чтобы сделать желания одного из них реальностью.

В частности, претенденты на роль регента пытались втянуть в свои махинации могущественные аристократические семьи, в которых были молодые неженатые сыновья. «Если вы подержите мою дочь в восхождении на престол, – говорили они, – я подумаю о том, чтобы ваш сын стал мужем новой императрицы».

Если бы все произнесённые обещания пришлось сдержать, у каждой из внучек императора оказалось бы по нескольку десятков мужей. Разумеется, на желания самих девушек никто внимания не обращал.

Однако, именно в руках маркиза Лихтенладе находились императорская печать и право отдавать имперские указы, и он не намерен был отдавать Империю в частную собственность мужьям дочерей императора.

Лихтенладе беспокоило то, куда движется Империя, кроме того, ему нравились его нынешнее положение и власть. Он решил выдвинуть в качестве наследника Эрвина Йозефа, прямого наследника Фридриха IV, но мысли об огромной силе тех, кто противостоял его планам, заставила его испытывать сильное желание укрепить собственные лагерь. Его сторожевой пёс должен был быть силён и, что важнее, легко управляем.

После долгих размышлений, маркиз Лихтенладе остановился на кандидатуре одного человека, хотя нельзя было сказать, что тем легко управлять. Пожалуй, этот человек был скорее опасен. Но если говорить о чистой силе, то лучшего выбора и представить было трудно.

Вот так граф Райнхард фон Лоэнграмм получил от Лихтенладе титул маркиза, в то время, как сам тот стал герцогом. Также Райнхард был назначен главнокомандующим Космической Армады Галактической Империи.

Когда Эрвин Йозеф был объявлен следующим императором, высокопоставленные аристократы, начиная с герцога Брауншвейга, сначала пришли в ужас, потом испытали разочарование, а затем и злость.

Но ось власти, созданная рукопожатием, которым по собственным эгоистичным мотивам обменялись герцог Лихтенладе и маркиз Лоэнграмм, оказалась на удивление прочной. Это объяснялось тем, что первому нужны были военная сила и популярность в народе второго, второму – авторитет в правительстве и влияние при дворе первого, и обоим нужна была власть нового императора, чтобы укрепить свои позиции.

Когда состоялась церемония коронации Эрвина Йозефа II, два представителя его главных вассалов торжественно поклялись в верности ребёнку-императору, который сидел на коленях у своей няни. Представителем гражданской власти был герцог Лихтенладе, который занял должность регента, а представителем военного руководства – Райнхард. Хотя им и неприятно было это делать, но собравшимся аристократам, чиновникам и офицерам пришлось признать этих двоих в качестве столпов нового порядка.

Высшие аристократы, которым не нашлось места у власти, скрежетали зубами. Герцог Брауншвейг и маркиз Литтенхайм объединились в своей ненависти к тем, кто лишил их того, что каждый из них уже считал своим.

Герцог Лихтенладе по их мнению был немощным стариком, который должен был покинуть политическую сцену после смерти императора Фридриха IV. А кто такой этот «маркиз» Лоэнграмм? Да, возможно, он имел неплохие достижения на службе, но кто он такой изначально, как не выскочка из бедной семьи, лишь по названию принадлежащей к дворянству, поднявшийся до своего нынешнего положения благодаря расположению императора к его сестре.

«Неужели мы должны просто стоять и смотреть, как такие люди забирают в свои руки власть в государстве? » – личное возмущение отдельных аристократов быстро стало всеобщим.

Пока у них были столь могущественные общие враги, связка Лихтенладе-Лоэнграмм оставалась твёрдой, как скала, и неразрушимой, как железная стена. Другого выбора у них просто не было.

Райнхард, ныне маркиз Лоэнграмм, сразу же произвёл Зигфрида Кирхайса в адмиралы флота и сделал его заместителем главнокомандующего Космической Армады Галактической Империи.

Герцог Лихтенладе тоже активно подержал это назначение, всё ещё не отказавшись от мысли сделать Кирхайса своим должником.

А вот Оберштайн испытывал опасения по этому поводу. Сам он теперь был вице-адмиралом и начальником штаба Космической Армады, а также первым секретарём адмиралтейства гросс-адмирала Лоэнграмма.

Однажды он подошёл к Райнхарду с откровенным советом:

– Хорошо иметь друга детства и хорошо иметь талантливого заместителя. Но опасно, когда эти две роли принадлежат одному человеку. Не стоило делать его заместителем командующего. Разве вам самому не кажется, что выделять адмирала Кирхайса среди прочих неправильно?

– Знайте своё место, Оберштайн, я уже всё решил, – молодой главнокомандующий заставил замолчать начальника своего штаба, этим единственным недовольным замечанием. Ему нужны были его разум и способности к интригам, но он никогда не считал этого холодного мужчину с серебристыми волосами и искусственными глазами своим другом, с которым можно поделиться тем, что лежит на сердце. И слышать от него скрытый навет на того, кто являлся его ближайшим другом, Райнхарду было неприятно.

После смерти императора Аннерозе, графиня фон Грюневальд, покинула дворец и переехала в частный особняк в Шварцене, который Райнхард приготовил для них. Приветствуя сестру, он воскликнул, словно пылкий мальчишка:

– Тебе никогда больше не придётся страдать, так что, пожалуйста, будь счастлива! Всегда!

Никто из знавших его не мог бы представить, чтобы блистательный адмирал говорил подобные слова, но они были наполнены искренними чувствами. Хотя теперь у него появилось и другое лицо, лицо бессердечного амбициозного интригана, но он не хотел, чтобы Аннерозе видела его таким.

Райнхард знал о союзе, в который тайно объединились герцог Брауншвейг и маркиз Литтенхайм, и в глубине души он радовался ему.

«Пусть этот нарыв прорвётся. Я казню их как мятежников против нового императора и одним ударом очищу ряды аристократов от их силы и влияния».

Если ему удастся уничтожить обоих зятей Фридриха IV, то остальным не останется ничего иного, кроме как признать его власть. Все эти сиятельства и светлости склонятся перед ним до земли и будут наперебой клясться в вечной верности. И, когда это случится, он сможет разорвать свой союз с герцогом Лихтенладе.

«Празднуй, пока можешь, своё возвышение, старый лис, это не продлится долго».

Разумеется, герцог Лихтенладе тоже не собирался вечно быть союзником Райнхарда. Он точно так же ждал эскалации конфликта с Брауншвейгом и Литтенхаймом. Используя военную мощь Райнхарда, он собирался сокрушить их. И, когда эта работа будет выполнена, ему больше не нужен будет столь опасный человек, как граф Лоэнграмм.

Следуя приказу Райнхарда, Зигфрид Кирхайс неуклонно готовил войска к ожидаемому ими вооружённому восстанию объединения высших аристократов во главе с претендентами на престол.

Кирхайс ощущал холодный взгляд Оберштайна на своей спине, но, так как никаких трещин в их отношениях с Райнхардом и Аннерозе не возникало, то он считал, что ему нечего стыдиться и решил, что в каких-то особых мерах предосторожности нет нужды.

Рыжий адмирал упорно трудился, выполняя свои обязанности, и в то же время наслаждался возможностью видеться с Аннерозе, возросшей по сравнению с предыдущими годами. Так что его жизнь была насыщенной и счастливой.

Если бы только эти дни могли продолжаться вечно…

III

Примерно в то время, когда новые структуры власти в Империи и Союзе наконец сформировались и начали потихоньку карабкаться вверх, Адриан Рубинский, правитель Феззана, сидел во внутренней комнате своей резиденции и готовился сделать звонок.

В комнате не было окон, в стенах были проложены свинцовые прокладки, а само пространство поляризовано.

Рубинский щёлкнул розовым выключателем на консоли и включил устройство связи. Трудно было охватить это устройство невооружённым взглядом, потому что вся комната была этим передатчиком, созданным для того, чтобы создавать мост через тысячи световых лет межзвёздного пространства, изменяя мозговые волны Рубинского и пересылая их к месту назначения.

«Это я. Пожалуйста, ответьте», – его мысли принимали форму определённого языка во время этих периодических сверхсекретных сеансов связи.

«Кто «я»? » – пришёл из глубин космоса ответ.

«Адриан Рубинский с Феззана. Как вы, ваше святейшество Великий Епископ? В хорошем ли вы настроении? » – Рубинский говорил со смирением, в которое трудно было поверить.

«У меня нет причин для хорошего настроения… Не сейчас, когда моя возлюбленная Земля ещё не заняла позиции, принадлежащей ей по праву. До того дня, когда Земле не станет поклоняться всё человечество, как было в далёком прошлом, моё сердце не будет спокойно», – Рубинский почувствовал донесённый до него из неимоверного далека глубокий вздох.

Земля.

Образ планеты, плавающей в космической пустоте в трёх тысячах световых лет от него, возник в голове Рубинского и стал ярким и чётким.

Заброшенная планета, которую человечество покинуло, полностью разграбив и разрушив. Обветшалая и опустошенная, истощённая и бедная. Руины, покрытые пустынями, скалами и редкими лесами. Горстка людей, влачащих жалкое существование, цепляясь за загрязнённую почву, навсегда потерявшую плодородность. Мир настолько жалкий, что даже Рудольф оставил его в покое. Третья планета своего солнца, не имеющая будущего и живущая лишь прошлым…

Тем не менее, этот забытый мир тайно управлял Феззаном. Именно оттуда прибыл Леопольд Лаап.

«Долгие восемьсот лет Земля терпела унижения, но близок конец этой несправедливости. Это Земля является колыбелью человечества и центром, откуда управляется Галактика, и скоро, в течение ближайших двух-трёх лет, настанет день, когда бросившие свою родину узнают об этом».

«Так скоро? »

«Ты сомневаешься в моих словах, правитель Феззана? » – его мозговые волны играли мелодию низкого и мрачного смеха. Смех религиозного и политического правителя Земли, известного как Великий Епископ, ужаснул Рубинского, и заставил всего волосы на его теле встать дыбом.

«Поток истории ускоряется. В частности, если говорить о Галактической Империи и Союзе Свободных Планет, то их политические и военные власти сближаются. Мы добавим к этому новое массовое движение среди простых людей. Духовное объединение, призывающее вернуться на Землю, прежде невидимо существующее в обоих государствах, заявит о себе открыто. Организационные работы и привлечение капитала ложатся на Феззан, и ошибок быть не должно».

«Конечно».

«Именно для этого наш великий вождь выбрал планету Феззан, куда отправил людей, верных Земле, и поставил перед ними задачу накапливать богатства. С помощью оружия вы не можете противостоять ни Империи, ни Союзу. Только благодаря экономической мощи, достигнутой путём умелого использования своего особого положения, Феззан доминирует в мирской сфере, в то время как Земля, благодаря вере, правит в духовной… Галактика вернётся в руки Земли без единого выстрела. Это грандиозный проект, на который ушли столетия. И теперь, в нашем поколении, принесёт ли наконец плоды мудрость нашего вождя?.. – в этот момент направленность его мыслей изменилась, став резкой. – Рубинский! »

«Ах… Да? »

«Никогда не предавай меня».

Если бы кто-то, знавший правителя Феззана, видел его сейчас, он был бы поражён тем, что даже этот человек может дрожать, покрывшись холодным потом.

«Я н-никогда даже подумать не мог, что услышу от вас такое…»

«У тебя есть способности и амбиции… Я просто предупредил, чтобы ты не поддался соблазну. Тебе, конечно, известно, отчего умерли знаменитый Манфред II и твой собственный предшественник на посту правителя Феззана».

Манфред II верил в идеалы мирного сосуществования между Империей и Союзом и попытался претворить их в жизнь. Предшественник Рубинского Валенков ненавидел своё подчинённое положение по отношению к Земле и попытался действовать независимо. Оба этих действия были невыгодны Земле.

«Только благодаря поддержке вашего святейшества я мог стать правителем Феззана. И я признателен вам».

«В таком случае, всё хорошо. Такое послушание защитит тебя».

Спустя некоторое время сеанс связи подошёл к концу, и Рубинский вышел на мраморную террасу, где, остановившись, посмотрел на полное звёзд ночное небо. Хорошо, что отсюда не видно Землю. Он чувствовал облегчение, словно вернулся в реальность из какого-то другого измерения, и постепенно восстанавливал присущую ему неукротимую уверенность в себе.

Если бы Феззан принадлежал только Феззану, то, возможно, он сам был бы фактическим правителем Галактики. Однако, к сожалению, на самом деле всё обстояло иначе.

Фанатикам, стремящимся обернуть вспять восемьсот лет истории и вновь сделать Землю столицей человеческой цивилизации Адриан Рубинский был всего лишь слугой.

Но будет ли так всегда? Ничто во Вселенной не абсолютно, и нет никакой причины, почему всё должно было оставаться неизменным.

– Так кто же останется окончательным победителем? Империя? Союз? Земля?.. – рот Рубинского, разговаривавшего сам с собой, искривился в лисьей усмешке. – Или же… Я?

– Мы не сможем избежать решающей битвы с аристократами. И эта битва, по-видимому, определит судьбу Империи, – сказал Райнхард.

Кирхайс кивнул и ответил:

– Я постоянно советуюсь с Миттермайером и Ройенталем. И подготовка к операции идёт по плану. Но кое-что меня беспокоит.

– Что в это время станут делать мятежники из Союза Свободных Планет?

– Именно.

Что случится, если, пока силы Империи, разделённые между Лихтенладе и Лоэнграммом с одной стороны и Брауншвейгом с Литтенхаймом с другой, сражаются друг с другом, Союз воспользуется этой гражданской войной для нового вторжения? Даже Кирхайс, уверенный в своих силах и не беспокоящийся о столкновении со знатью, чувствовал беспокойство на этот счёт.

Златовласый юноша подарил своему рыжему другу лёгкую улыбку.

– Не волнуйся об этом, Кирхайс. У меня есть план. И, какими бы стратегическими талантами ни обладал Ян Вэнли, этот план гарантирует, что он не сможет покинуть Изерлон.

– И что же это за план?..

– Если вкратце, то… – льдисто-голубые глаза вспыхнули энтузиазмом, и Райнхард принялся объяснять.

– Я чувствую искушение, – пробормотал Ян. Задумавшись, он так и не притронулся к принесённому ему чаю. Когда Юлиан пришёл, чтобы забрать чашку, он удивлённо взглянул на адмирала, но что-то, витающее в воздухе, не позволило ему спросить, что случилось.

Хотя ухудшение политической ситуации в Империи, похоже, получило некоторую отсрочку из-за быстрого возникновения связки Лихтенладе-Лоэнграмм, не было ни малейшей возможности перехода из сложившегося положения в период стабильности. Лагерь Брауншвейга и Литтенхайма собирался поднять вооружённое восстание, точнее, забиться в угол, а уже оттуда попытаться начать наступление на столицу. Гражданская война скоро разразится и разделит Империю.

И, когда это произойдёт, Ян мог бы придумать план и вмешаться – например, объединиться с Брауншвейгом и победить Лоэнграмма, взяв его в клещи, а потом одним ударом уничтожить и самого Брауншвейга. В таком случае Галактической Империи пришёл бы конец.

Или можно было помочь Брауншвейгу советами, чтобы тот сам смог на равных сражаться с Лоэнграммом, и, когда обе стороны истощат силы до предела, обрушиться на них и прикончить обоих. Яну были отвратительны такие мысли, ведь в глубине души он не хотел быть военным, но ничего не мог с собой поделать и гордился придуманными им стратегиями. Это он и имел в виду, когда пробормотал, что чувствует искушение.

Если бы он был диктатором, то так бы и поступил. Но что он мог сделать, будучи солдатом демократического государства? Это накладывало большие ограничения. Чтобы преодолеть их, ему придётся самому уподобиться Рудольфу.

Когда Юлиан заварил новый чай взамен остывшего и поставил чашку на стол, Ян наконец заметил его.

– О, спасибо.

– Вас что-то беспокоит?

Когда ему задали прямой вопрос, на лице самого молодого адмирала Союза появилось мальчишеское смущение.

– Эм… Это не то, о чём можно рассказать другим. Я имею в виду… Честно говоря, когда люди думают о победе, то нет предела тому, как низко они могут пасть.

Не совсем понимая, что пытается сказать его опекун, Юлиан молча ждал продолжения.

– А, кстати, – сменил тему Ян. – Я слышал, Шёнкопф учит тебя стрелять. И как, получается?

– По словам бригадного генерала, у меня врождённый талант.

– О, рад это слышать.

– Но, командующий, вы никогда не практикуетесь в стрельбе. Это вообще нормально?

– Ну, у меня к этому делу таланта нет, – рассмеялся Ян. – Да и усилий не прилагаю, так что я, наверное, сейчас худший стрелок в армии.

– И как, в таком случае, вы собираетесь защищать себя?

– Сражение, в котором старший офицер вынужден взять в руки оружие, уже проиграно. Так что я стараюсь не доводить дело до такой ситуации.

– Понятно. Тогда я буду защищать вас.

– Полагаюсь на тебя, – сказал, улыбнувшись, Ян и взял чашку с чаем.

Глядя на молодого адмирала, Юлиан подумал:

«Он на пятнадцать лет старше меня. Смогу ли я за следующие пятнадцать лет достичь его уровня? »

Мальчик чувствовал, что это расстояние слишком велико.

Галактика вращалась, неся с собой бесчисленные стремления, надежды и убеждения.

Это был 796 год Космической эры, 487 по Имперскому календарю, и ни маркиз Райнхард фон Лоэнграмм, ни Ян Вэнли не могли предвидеть, что ждёт их впереди.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 15 16 1718