ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 16 страница

Буксиры подтянули три трубкообразных корабля-эмиттера ближе к минному полю.

– Поторопимся! – громко сказал капитан Хорст Синзер, один из штабных офицеров. – Иначе всех врагов уничтожат без нас!

На губах Кирхайса промелькнула кривая улыбка.

Плотно сжатые частицы, испускаемые кораблями-эмиттерами, тремя похожими на сжатое в колонну облако струями вошли в минное поле. Системы обнаружения тепла и массы, которыми были оборудованы мины, не среагировали на них.

С находящегося в авангарде корабля пришло сообщение: «Зефир-частицы проникли глубоко в минное поле».

– Отлично. Поджигайте!

Получив приказ Кирхайса, выдвинутый ближе всех к минному полю корабль тщательно нацелил в три различные стороны свои лазерные орудия и выстрелил.

Мгновением позже в минном поле зажглись три гигантских столба огня. Когда ослепительная вспышка рассеялась, в трёх местах остались глубокие дыры.

Три тоннельных прохода – диаметром двести километров и глубиной в триста тысяч – были созданы прямо в середине заграждения чуть ли не мгновенно.

– Вперёд! Всем кораблям: полная боевая скорость!

Следуя приказу молодого рыжеволосого адмирала, тридцать тысяч находящихся в его подчинении кораблей промчались, словно рой комет, через эти тоннели и обрушились на незащищённый тыл противника.

– Огромный вражеский флот атакует сзади! – облако светящихся точек было настолько велико, что не удавалось даже определить точного количества нападавших. И, хотя операторы Союза заметили угрозу и подняли тревогу, под огнём авангарда флота Кирхайса в построениях начали появляться дыра за дырой.

Потрясённые командующие Союза потеряли самообладание. Их ужас и растерянность, многократно усиленные, передались экипажам – и строй разрушился. Корабли теряли позицию и пытались спастись бегством, а имперцы обрушивали на них безжалостные атаки и разбивали на куски.

Победитель битвы при Амритсаре был определён.

III

Ян молча смотрел на разгром союзников. «Человек просто не может предвидеть развитие любой ситуации», – запоздало осознал он.

– Что будем делать, командир? – сглотнув, спросил Патричев.

– Хмм… Убегать ещё рановато, – ответил Ян так, словно разговаривал сам с собой.

А на мостике «Брунгильды» царило победное настроение.

– Никогда раньше не видел, чтобы сто тысяч кораблей обращалось в бегство! – голос Райнхарда звенел, сейчас было отчётливо видно, насколько он молод.

– Стоит ли нам выдвинуть флагман вперёд, ваше превосходительство? – задал прозаический вопрос Оберштайн.

– Нет, не нужно. Если я вмешаюсь на этом этапе, то меня могут обвинить в том, что отбираю у подчинённых возможность отличиться, – разумеется, это была шутка, и она показала, насколько спокоен Райнхард за исход боя.

Хотя битва и подходила к концу, но интенсивность разрушения не уменьшалась. Исступлённые атаки и безнадёжные контратаки повторялись раз за разом, и в некоторых отдельных местах в проигрышной позиции оказались даже корабли Империи.

На этом этапе никто не думал о значении тактической победы. Побеждающие желали сделать свою победу ещё ярче, а те, кто стоял на пороге поражения, словно стремились искупить бесчестье, забрав с собой ещё хотя бы одного врага.

Но даже больше, чем эта безумная ожесточённая свалка, портило кровь уже чувствующим себя победителями имперцам организованное сопротивление флота Яна Вэнли, который оставался на поле боя, позволяя союзникам отступить на безопасную территорию.

Его тактика заключалась в концентрации огня на отдельных участках, чтобы разделить силы имперского флота, лишая их управления, а потом уничтожить по частям.

Возвышенные чувства, заставляющие находить красоту и благородство в самопожертвовании, были чужды Яну. Прикрывая бегство союзников, он также сохранял путь отхода для себя и ждал возможности отступить.

Оберштайн, переводя взгляд с главного экрана на тактическую панель своего компьютера, предупредил Райнхарда:

– Кто-то должен выслать подкрепление Биттенфельду. Неважно, адмирал Кирхайс или кто-то ещё. Этот вражеский командир явно нацеливается на самое слабое место в нашем построении. Он собирается прорваться из окружения одним внезапным ударом. И сейчас, в отличие от предыдущей ситуации, другие флота имеют возможность выделить часть кораблей и должны сделать это.

Райнхард взъерошил свои золотистые волосы и быстро прошёлся взглядом по главному экрану, нескольким дополнительным панелям и лицу начальника штаба.

– Вы правы. Биттенфельд, будь он проклят, допустил ошибку, но это только его личная вина.

Приказы главнокомандующего со сверхсветовой скоростью пронзили пустоту космоса. Получив их, Кирхайс стал растягивать свои порядки, пытаясь создать ещё одну линию обороны позади флота Биттенфельда.

Ян, который по-прежнему искал момент для прорыва, заметил это движение противника и почувствовал, что кровь стынет у него в жилах. Его путь к бегству был перекрыт! Неужели он опоздал? Может, нужно было действовать раньше?

Однако удача была на его стороне.

Увидев неожиданное движение флота Кирхайса, линкоры Союза, оказавшиеся на его пути, охватила паника, и, не обращая внимания на то, что они почти не уступают числом, ушли в варп-прыжок.

Это не было таким уж редким явлением. Корабли, не имеющие возможности сбежать, время от времени предпочитали страх неизвестности неизбежной смерти и уходили в подпространство прежде, чем могли проложить правильный курс. Когда бегство невозможно, капитуляция тоже является выходом, и сигнал о таком намерении был известен обеим сторонам. Но иногда люди, обезумев от ужаса, забывали об этом варианте. Никто не знал, какая участь ждала сбежавших в подпространство. Это был словно мир мёртвых. Единого мнения по этому поводу не было.

Как бы то ни было, они сами выбрали свою участь, а для других это стало большой неудачей. Операторы имперских кораблей во всю силу своих лёгких закричали предупреждения, увидев, как корабли впереди исчезают, сопровождаемые сильными потрясениями в пространстве-времени. Эти возгласы были перекрыты громкими воплями командиров, приказывающих уклоняться. Передняя половина флота увязла в этих хаотических волнах, несколько кораблей закрутило, другие столкнулись в неразберихе.

Поэтому Кирхайсу пришлось тратить время на восстановление порядка в своём флоте, что дало Яну столь драгоценные минуты.

Биттенфельд, стремясь восстановить свою честь, храбро сражался, ведя своих уступающих в числе подчинённых. Но все его действия были вызваны появившимся перед ним врагом, а не взглядом на ход битвы в целом.

Если бы он обратил внимание на движение флота Кирхайса, то мог бы понять, что планирует противник, даже не имея связи с главнокомандующим, и эффективно отрезать Яну путь к отступлению.

Однако, не имея связи с союзниками, его флот был просто боевой единицей, имеющей меньшее количество кораблей, и ничем больше.

Именно таким было состояние Чёрных Улан, когда Ян атаковал их всеми оставшимися силами.

В своём желании исправить прежнюю ошибку, Биттенфельд был полон боевого духа. Кроме того, он всё же был способным командиром. Но в тот момент он также страдал от критического недостатка сил, необходимых для использования своих лучших качеств.

И он опоздал.

За какое-то мгновение несколько кораблей, находившихся всего в нескольких рядах от флагмана Биттенфельда, были подбиты и взорвались. И всё же командующий продолжал кричать, приказывая перейти в контратаку, и если бы штабные офицеры, такие, как капитан Ойген, не удержали его, флот Биттенфельда мог бы быть полностью уничтожен.

Ян вывёл Тринадцатый флот вооружённых сил Союза с поля битвы по пути отхода, который он обеспечил. Райнхард и Биттенфельд наблюдали, как эта по-прежнему сохраняющая порядок река огней уходит вдаль. Биттенфельд вблизи, в оглушённом молчании, Райнхард – издалека, дрожа от ярости и разочарования.

В промежутке между ними находились Миттермайер, Ройенталь и Кирхайс, последний из которых так и не успел ничем помешать отступлению врага. Эти три молодых талантливых адмирала открыли каналы связи и стали обмениваться мнениями.

– Среди мятежников есть отличный командир, – похвалил противника Миттермайер.

– Да, и я с нетерпением жду новой встречи с ним, – согласился с ним Ройенталь. Это был очень красивый мужчина с тёмно-каштановыми, почти чёрными волосами. Но при встрече люди в первую очередь обращали внимание на его глаза, имевшие разный цвет: правый чёрный, а левый голубой, так называемая гетерохромия.

Никто из них не предложил преследовать врага. Все они знали, что последний шанс для этого был упущен и долгое преследование не имело смысла. Они жили не только жаждой битвы, как и их подчинённые, и относились к ситуации спокойно.

– Мятежники изгнаны с территории Империи. Теперь они, наверное, бегут под защиту Изерлона. Пока что этой победы достаточно. Некоторое время враг не сможет организовать нового вторжения, да и, скорее всего, не имеет для этого сил, – теперь уже Миттермайер кивнул, соглашаясь со словами Ройенталя.

Кирхайс провожал глазами исчезающие точки вражеского флота.

«Как воспримет это Райнхард? – думал он. – Точно так же, как и в битве при Астарте, его полная победа была подпорчена на самой последней стадии. В этот раз он явно не будет столь же великодушен…»

– Сообщение от главнокомандующего! – прервал его размышления офицер связи. – «Добивайте оставшихся и возвращайтесь».

– Господа, все вы проделали великолепную работу.

На мостике Брунгильды Райнхард выражал благодарность своим вернувшимся адмиралам. Одному за другим он пожимал руки Ройенталю, Миттермайеру, Кемпфу, Меклингеру, Валену и Лютцу, хвалил их за героизм и обещал добиться для них поощрений. Кирхайсу же он ничего не сказал, просто хлопнув его по плечу, но между ними и этого было достаточно.

В этот момент Оберштайн доложил Райнхарду о прибытии на флагман Биттенфельда, и тень неудовольствия промелькнула на изящном лице молодого имперского гросс-адмирала.

Флот Фрица Йозефа Биттенфельда – если это ещё можно было назвать флотом – только что вернулся с низко опущенными головами. Никто из подчинённых Райнхарда не потерял в этой битве столько кораблей, сколько Биттенфельд. Его коллеги Ройенталь и Миттермайер тоже находились в гуще ожесточённых боёв, поэтому он не мог возложить на других вину за свои потери.

Радость победы уступила место неловкой тишине. Бледный как мел Биттенфельд подошёл к главнокомандующему, опустив голову, словно заранее готовясь к худшему.

– Сейчас я хотел бы сказать, что битва выиграна, а вы тоже сражались героически, но не могу этого сделать, – голос Райнхарда был резок, как щелчок кнута. Храбрые адмиралы, которые не поведя и бровью встречали лицом к лицу огромный вражеский флот, непроизвольно втянули головы и чуть съёжились. – Поймите вот что: в своём стремлении к славе вы поспешили вперёд, не имея преимущества. Одна эта ошибка чуть не нарушила наших построений, в результате чего мы могли проиграть всё сражение прежде, чем прибыло подкрепление. Более того, вы при этом нанесли бессмысленный урон вооружённым силам его величества императора. Вам есть, что возразить на это?

– Нет, ваше превосходительство, – ответ Биттенфельда был негромким и лишённым присутствия духа. Райнхард набрал в грудь воздуха и продолжил:

– Воинское братство держится на поощрении героев и наказании злоумышленников. По возвращении на Один я напишу на вас рапорт. Остатки вашего флота переходят под командование адмирала Кирхайса. Вам же предписывается не покидать каюты.

Наверное, тут все подумали: «Это было жестоко». Беззвучное шевеление распространилось по строю адмиралов, но Райнхард прервал его, коротко отрезав: «Свободны! » и широким шагом направился к себе в каюту.

Коллеги неудачливого Биттенфельда окружили его, говоря слова поддержки. Кирхайс посмотрел на них и поспешил за Райнхардом. Уходя, он не видел внимательного взгляда, которым проводил его Оберштайн.

«Он способный человек, – думал начальник штаба. – Но это станет проблемой, если его отношения с графом Лоэнграммом начнут воспринимать как чрезмерную привилегию. Завоеватель не должен быть связан личными чувствами…»

В пустом коридоре, ведущем лишь к личным каютам главнокомандующего, Кирхайс догнал Райнхарда.

– Ваше превосходительство, пожалуйста, пересмотрите своё решение.

Райнхард резко обернулся. В его льдисто-голубых глазах полыхало пламя. Гнев, который он сдерживал перед другими, теперь прорвался:

– Почему ты останавливаешь меня? Биттенфельд не выполнил своих обязанностей и не имеет оправданий. Вполне естественно, что он должен быть наказан!

– Вы злитесь, ваше превосходительство?

– И что, если так?!

– Тогда ответьте мне: что именно вас так разозлило?

Райнхард, не в силах понять смысла вопроса, посмотрел на своего рыжего друга. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Ваше превосходительство…

– Да хватит уже называть меня «превосходительством»… Что ты хочешь сказать. Говори прямо, Кирхайс.

– В таком случае, господин Райнхард, скажите, действительно ли вы злитесь именно на ошибку Биттенфельда?

– А разве это не очевидно?

– Я в это не верю, господин Райнхард. На самом деле ваш гнев направлен на вас. Вас, кто поддержал репутацию адмирала Яна. А Биттенфельд просто попался под горячую руку.

Райнхар начал было что-то говорить, но прервался. Его сжатые кулаки нервно дрожали. Кирхайс негромко вздохнул, наблюдая за златовласым юношей глазами, наполненными добротой и заботой.

– Неужели вас так выводит из себя то, что вы помогли Яну Вэнли стать героем?

– Конечно! – Райнхард вскинулся, хлопнув в ладоши. – Я смог вынести это у Астарты. Но дважды подряд – это уже чересчур! Почему он всегда появляется именно в тот момент, когда я нахожусь в шаге от полной победы, и становится у меня на пути?

– Быть может, ему тоже хотелось бы на что-то пожаловаться. К примеру: «Ну почему я не могу встретиться с адмиралом Лоэнграммом в начале битвы? »

На это Райнхард не нашёл, что ответить.

– Господин Райнхард, пожалуйста, поймите, что дорога не может всегда быть прямой и ровной. Разве не очевидно, что на пути к самой вершине не могут не встречаться трудности? И адмирал Ян далеко не единственное препятствие. Неужели вы правда думаете, что в одиночку сможете уничтожить их все?

И на это Райнхарду тоже нечего было возразить.

– Вы не сможете завоевать сердца других, если будете игнорировать их многочисленные достижения из-за одной ошибки. С адмиралом Яном впереди и высокородными аристократами сзади, у вас уже есть два могучих врага. А вы ещё и создаёте себе новых врагов в наших же рядах.

На какое-то время Райнхард застыл без движения, но потом с глубоким вздохом расслабился, силы словно покинули его тело.

– Ладно, – сказал он. – Я был неправ. Я не буду добиваться наказания для Биттенфельда.

Кирхайс склонил голову. Он был рад не только и не столько за Биттенфельда. Он обрадовался, удостоверившись, что Райнхард имеет достаточную широту разума, чтобы принять откровенную критику.

– Не мог бы ты сообщить это ему?

– Нет, так нельзя.

Услышав быстрый ответ Кирхайса, Райнхард сразу понял, что он имел в виду, и кивнул.

– Да, ты прав. Будет бессмысленно, если я не скажу этого лично.

Если бы Кирхайс передал слова Райнхарда о прощении для Биттенфельда, тот, получивший выволочку от главнокомандующего, скорее всего, сохранил бы на него обиду, при этом испытывая благодарность к Кирхайсу. Такова уж человеческая психология. И тогда прощение Райнхарда не имело бы смысла.

Молодой гросс-адмирал Империи развернулся на каблуках, направляясь обратно, но внезапно остановился и снова обратился к своему ближайшему другу и помощнику:

– Кирхайс?

– Да, господин Райнхард?

– …Ты веришь, что я смогу захватить Галактику и сделать её своей?

Зигфрид Кирхайс прямо посмотрел в глаза своему другу:

– Кто, если не господин Райнхард, сможет это сделать?

Напуганные и побитые остатки гигантского флота Союза Свободных Планет возвращались к Изерлону.

Число погибших, пропавших без вести и захваченных в плен достигало двадцати миллионов. Эти числа, сообщённые их компьютерами, леденили сердца оставшихся в живых.

Посреди этой борьбы не на жизнь а на смерть, только в Тринадцатом флоте большая часть солдат смогла остаться в живых.

Волшебник Ян сотворил чудо даже здесь – свет, сиявший в глазах его подчинённых, когда они смотрели на молодого адмирала, уже напоминал религиозную веру.

Объект этого поклонения находился сейчас на мостике флагманского корабля «Гиперион». Ноги он не слишком воспитанно возложил на командную консоль, руки покоились на животе, глаза, под которыми лежали тени глубокой усталости, были закрыты.

– Ваше превосходительство…

Он с трудом открыл глаза и увидел своего адъютанта Фредерику Гринхилл, нерешительно стоявшую рядом.

Ян дотронулся рукой до чёрного форменного берета.

– Прошу прощения, что веду себя так перед дамой.

– Ничего страшного. Может, принести вам кофе или ещё чего-нибудь? Чего бы вы хотели?

– Чай был бы в самый раз.

– Слушаюсь

– И добавьте туда побольше бренди.

– Слушаюсь.

Фредерика повернулась, собираясь уходить, но Ян неожиданно остановил её.

– Знаете, лейтенант… Я немного изучал историю. И вот что я узнал. В человеческом обществе есть два основных взгляда. Одни говорят, что есть вещи, которые важнее человеческой жизни, а другие – что нет ничего, что было бы дороже. Когда люди начинают войну, они используют как оправдание первое мнение, а когда заканчивают – второе. И это продолжается уже бессчётное количество веков… Даже тысячелетий…

Фредерика, не зная, что ответить, промолчала.

– Как вы считаете, и в грядущие тысячелетия всё останется так же?

– Ваше превосходительство…

– Нет, не будем говорить о человечестве в целом. Есть ли что-нибудь, что я бы мог сделать, чтобы искупить всю пролитую мною кровь?

Фредерика, не в силах ответить, просто стояла и с тревогой смотрела на него. Внезапно на лице Яна появилась растерянность, словно он заметил её неловкость.

– Прошу прощения, я говорю странные вещи… Не обращайте внимания.

– Нет, всё в порядке… Я принесу чай. И добавить туда немного бренди, да?

– Побольше.

– Так точно, побольше.

Ян задумался, нальёт ли всё же ему Фредерика бренди в качестве награды, но не стал провожать её взглядом. Он снова закрыл глаза и пробормотал себе под нос:

– Возможно ли, что граф Лоэнграмм стремится стать новым Рудольфом?..

Разумеется, ему никто не ответил.

Когда Фредерика вернулась с чаем, Ян Вэнли крепко спал в той же самой позе, его берет покоился на лице…

Глава 10. Новый пролог

Череда сражений, получившая название Битва при Амритсаре – по названию системы, где произошло решающее столкновение – завершилась полным поражением армии Союза Свободных Планет. Силы вторжения потеряли более двухсот звёздных систем, которые оккупировали благодаря стратегическому отступлению Империи, снова вернулись к хозяину, а Союзу едва удалось удержать своё первое достижение в этом витке противостояния: крепость Изерлон.

Перед началом экспансии Союзом было мобилизовано более тридцати миллионов солдат, но оставшихся в живых, которые возвращались домой через Изерлонский коридор, не было и десяти миллионов. Таким образом, процент потерь составил около семидесяти.

Это поражение, естественно, легло огромной тенью на всю политику и экономику Союза, его общество и вооружённые силы. Финансовые власти были в ужасе после подсчёта всех уже потраченных расходов и всех предстоящих, включая единовременные выплаты семьям погибших, а также пенсии. Потери, понесённые при Астарте, были ничем в сравнении с этим.

Громкая критика обрушилась на правительство и руководство вооруженных сил со стороны семей погибших и антивоенной фракции за то, что они вообще начали эту безрассудную кампанию. Гнев граждан, потерявших отцов и сыновей из-за предвыборной стратегии и жажды славы истеричного штабного офицера, был неудержим.

Среди провоенной фракции даже сейчас оставались апологеты, защищавшие вторжение со словами: «Вы говорите о потерях и понесённых государством убытках, но есть вещи куда более заслуживающие уважения. Не стоит под влиянием эмоций впадать в антивоенные настроения».

Однако им оставалось лишь сохранять молчание, когда противники загоняли их в угол: «Плевать на деньги! Но что вы имеете в виду, говоря, что оно важнее человеческой жизни? Защита тех, кто находится у власти? Военные амбиции? Значит, по-вашему, жизни этих двадцати миллионов солдат, проливших свою кровь – пока во много раз большее число людей проливает за них слёзы дома – не достойны вашего уважения? »

Сторонникам войны нечего было на это ответить, потому что, исключая отдельных людей, не обременённых совестью, они все чувствовали стыд за тот простой факт, что всё это время провели в безопасности.

Члены Верховного Совета массово подавали в отставку.

Популярность провоенной фракции резко упала, а значит, антивоенная в той же мере усилилась. Троих, кто голосовал против вторжения, повсеместно восхваляли, а председатель комитета обороны Джоб Трунихт был назначен временным главой правительства и оккупировал это кресло до предстоящих в следующем году выборов.

В кабинете у себя дома Трунихт поднял бокал за собственное предвидение. Ему не придётся долго ждать, прежде чем слово «временный» исчезнет из его должности.

Что же касается военного руководства, то гранд-адмирал Сидни Ситоле, начальник Центра стратегического планирования, и гранд-адмирал Лазарь Лобос, главнокомандующий разбитой Космической Армады, ушли в отставку. Ходили горькие шутки о том, что своими ошибками Лобос наконец погубил своего извечного соперника, чего не смог сделать достижениями.

Вице-адмирал Уланф и вице-адмирал Бородин, двое командующих флотами, храбро погибших на поле боя, получили особое двойное повышение и посмертно пополнили ряды гранд-адмиралов, так как промежуточного звания адмирала флота в вооружённых силах Союза не было.

Адмирал Гринхилл вынужден был покинуть действующую армию, перейдя в комитет обороны, где занял пост заведующего отделом инспекции.

Контр-адмирал Кассельн также был переведён и покинул столичную планету Хайнессен, чтобы возглавить командование 14-й Базой снабжения, расположенной на окраине территории Союза. Кто-то должен был понести ответственность за ошибки со снабжением флота, ставшие одной из причин поражения при Амритсаре. Оставив свою семью в столице, Кассельн отправился к новому месту службы, находящемуся в пятистах световых годах. Его жена вместе с двумя дочерьми вернулась к своим родителям.

После выздоровления контр-адмиралу Форку было приказано уйти в резерв, что, очевидно, положило конец его амбициям.

Все эти перестановки вызвали тревожную нехватку кадров в руководстве вооружённых сил Союза Свободных Планет. Кто мог занять эти места?

Место начальника Центра стратегического планирования доставалось вице-адмиралу Куберсли, который до этого времени служил командующим Первого флота. Одновременно он получал следующее звание.

Так как он не участвовал в битвах при Астарте и Амритсаре, то, соответственно, не нёс ответственности за эти поражения. Он создал себе твёрдую репутацию, обеспечивая защиту столицы, поддерживая порядок внутри страны, а также уничтожая пиратов и охраняя безопасность судоходных путей. Куберсли с отличием закончил Военную академию, где все считали данностью, что однажды он займёт высший пост в армии. Теперь это предсказание сбывалось со скоростью, о которой даже сам он не мог и мечтать.

Сменить Куберсли на посту командующего Первым флотом должен был вице-адмирал Паэтта, оправившийся от ранений, полученных в Битве при Астарте.

Бьюкок становился главнокомандующим флота, разумеется, становясь при этом адмиралом. Этот опытный адмирал занял наконец место, достойное его опыта и способностей, и это назначение было высоко оценено как внутри вооружённых сил, так и простыми людьми. Хотя, каким бы знаменитым и заслуженным ни был Бьюкок, если бы не сложившиеся обстоятельства, вряд ли он, прошедший путь от рядового солдата, мог бы стать главнокомандующим всех военно-космических сил Союза. В этом смысле в полном поражении Союза, нашлось и нечто позитивное, пусть и с горькой иронией.

Решение о том, как наградить Яна Вэнли, заняло много времени.

Он привёл на родину живыми 70 процентов своего Тринадцатого флота, намного превзойдя по этому показателю любой другой экспедиционный флот. При этом никто не мог обвинить его в том, что он отсиживался в безопасности – Тринадцатый флот всё время находился в гуще жестокой битвы и до последнего не покидал поля боя, прикрывая отступающих союзников.

Куберсли надеялся, что Ян станет генерал-квартирмейстером в Центре стратегического планирования, что считалось третьей по значимости должностью во флоте Союза. Бьюкок прямо сказал ему, что он может рассчитывать на место начальника генштаба флота.

С другой стороны, экипажи кораблей Тринадцатого флота не представляли никого иного в роли своего командира. Как сказал Шёнкопф: «Солдаты мечтают о командире, обладающем способностями и удачей. Для них это лучшая возможность остаться в живых».

Пока в воздухе витали обсуждения его нового назначения, Ян взял отпуск и отправился на планету Митра. Дела обстояли так, что если бы он остался в своём доме на Хайнессене, то не смог бы выйти за дверь, не будучи окружённым толпой зевак и журналистов, желающих пообщаться с непобедимым героем, и с видеофоном, звонящим без перерыва. Одним словом, на отдых в таких условиях можно было не рассчитывать.

Его текстовый передатчик раскалился, выдавая письма каждые несколько секунд. Среди них была короткая записка, прочитав которую, Ян расхохотался. Это было сообщение из штаб-квартиры рыцарей-патриотов: «Мы восхваляем великого адмирала нашей любимой родины! ». Другое письмо, пришедшее от матери одного из солдат Тринадцатого флота, погибшего на поле боя, глубоко потрясло и расстроило молодого адмирала: «Вы просто ещё один пособник убийц». Хотя он с самого начала всё понимал, но каждое напоминание о потерях вгоняло его в депрессию. Честь и слава строятся на фундаменте из тел неизвестных солдат…

Тогда Юлиан и предложил ему взять отпуск и уехать. Юноша чувствовал, что должен что-то сделать, он беспокоился за состояние своего опекуна, которого любил и уважал. В депрессии тот стал очень много пить. Ян был не из тех, кто, напившись, начинает буянить, но сейчас он пил не для удовольствия, а чтобы заглушить боль, и такое потребление алкоголя могло пагубно сказаться на его здоровье.

Ян, возможно, и сам это понимая, безропотно принял предложение Юлиана и провёл три недели в окружении природных красот, забыв о тяге к выпивке. Когда он вернулся в столицу, его уже ждало сообщение о новом назначении.

Командующий крепостью Изерлон. Командующий Патрульным флотом Изерлона. Член Верховного Совета вооружённых сил Союза Свободных Планет.

Таким было новое положение Яна Вэнли. Также он становился адмиралом. В прошлом случалось несколько примеров того, как люди становились адмиралом в неполные тридцать, но впервые кто-то преодолел три адмиральских звания в течение одного года.

Так как Патрульный флот Изерлона был создан из объединённых Десятого и Тринадцатого, то ему требовалось новое название и этот флот стал официально называться «Флот Яна».

Справедливости ради стоит сказать, что вооружённые силы Союза проявили максимальную благожелательность к молодому национальному герою. Вот только всё это было прямо противоположно настоящим желаниям Яна, мечтавшего об отставке больше, чем о продвижении, и предпочитающего мирную жизнь гражданского воинской доблести.

И всё же он отправился на Изерлон, где принял командование над линией обороны своей родины.

Естественно, это положило конец его жизни на Хайнессене, и вопрос, что же делать с юным Юлианом, заставил Яна немало помучиться в раздумьях. Он даже подумывал о том, чтобы попросить семью жены Алекса Кассельна позаботиться о нём, но Юлиан не собирался расставаться с приёмным отцом.

С самого начала юноша решил, что будет сопровождать его. Ян видел, как он готовится и, несмотря на некоторые колебания, в итоге всё же взял его с собой. В конце концов, к командующему всё равно бы кого-нибудь приставили, чтобы следить за его повседневными нуждами, и, в таком случае, предоставив эту работу Юлиану, он будет чувствовать себя более комфортно. Да и, несмотря на то, что Ян не хотел, чтобы мальчик пошёл по его стопам, он тоже не хотел с ним расставаться. Так что Юлиан стал гражданским специалистом на военной службе и рассматривался как капрал. Ему также была назначена заработная плата.

Разумеется, Юлиан был не единственным, кто последовал за Яном на Изерлон.

Адъютантом командующего стала лейтенант Фредерика Гринхилл. Заместителем командующего Патрульным флотом – Фишер. Шёнкопф возглавил службу безопасности крепости, что вызвало немало шуток, но уж он-то точно знал об охране Изерлона больше всех. Мурай и Патричев вошли в штаб командования, так же, как и Лао, помогавший Яну в битве при Астарте. Капитаном первой эскадрильи истребителей стал Поплан. Кроме того, у Яна были офицеры бывшего Десятого флота, в большинстве своём талантливые и способные. Командный состав Флота Яна неуклонно складывался.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 15 161718 Следующая ⇒