{13} Б. С. Ромашов «Московский Художественный Театр Второй и современность» 1922 – 1925

{13} Б. С. Ромашов «Московский Художественный Театр Второй и современность» 1922 – 1925

{16} I

Наша эпоха сжигает корабли, ведущие искусство к «неведомым далям». Загадочные гермы на путях и перепутьях заменены Электрическими семафорами вдоль прямых, как стрела, дорог. Если еще вчера интеллигентская лирика Чехова волновала своей утешительной благодатью, надеждой на прекрасное будущее, унимала волнения и страсти, раздавая каждому нищему духом по благотворительному пятачку, то сегодня — она звучит издевкой над человеческой волей, — для нее нет места в огромном механизме революционной эпохи: так заглохла в стальном хоре современности дребезжащая струна кисло-сладкой «интеллигентской» морали. Сегодня — порог эпохи, и никакими силами не стереть его исторической меты. Человек без сегодня — выпотрошенное яйцо. И если мораль выпотрошенного яйца еще поет о себе на разные лады, то это лишь писк мухи за зимней рамой. И совершенно напрасно обыватель старается зарываться в подушки от грозы и затыкать уши ватой от грохота и гула современности, — чем глубже в нору, тем длиннее ее цепкое удилище, вытягивающее его, как пескаря, за шиворот в самый водоворот. Ибо самое главное заключается в том, что рушится старый быт, разламывается пластами, и вместе с ним исчезает его флора и фауна, и то, что вчера казалось ценным и высоким, размолото в пыль на дороге, где проезжает грузовик сегодняшнего дня.

В этот период грандиозных разломов и коллективных созиданий приходится туго искусству d’ancien ré gime. Вместе с «изящными ценностями» вчерашнего дня надает и оно, лишь только обнаружит свою бесхребетность. Почвенные скрепы рушатся. Интересы и мечтания того общества, которому оно служило, сменились жизнью и интересами другого. Если вчера на вес {18} золота ценились утопические слезы о проданном вишневом саде, то сегодня их сменяет веселый гул детского городка. Чеховская «Comé die larmoyante» превращается в сатирическую комедию о закате Гаевых и Раневских.

И если социальный критерий является в наши дни чрезвычайно важным в определении художественных ценностей, то самое развитие искусства находится в тесной зависимости от культурного сотрудничества старых классов и группировок в новом пролетарском строительстве. Лозунги, брошенные революцией в художническую среду, определяли в огромной степени те вехи, по которым развивалось искусство в последнее семилетие. Вопросы культурной преемственности и органической связи с прошлым являются чрезвычайно важными как раз в тот момент, когда еще не ставшее на ноги искусство, выдвинутое революцией, желает отмежеваться от всего прошлого, рассчитывая исключительно на свои силы. Опыт последних лет наглядно показал, к чему приводит это формальное отщепенство, и может ли оно заменить собою нормальное развитие современного искусства, питающееся чистыми соками всего лучшего, что оставила нам старая культура. С другой стороны, художнический аристократизм, превращаясь в консервативный застой, окончательно потерял свое значение и смысл в то время, когда борьба за классовые интересы перешла из сферы ученых кабинетов на международную арену. Прикрывание худосочного «свободомыслия» фиговым листом либерализма приводит рано или поздно к тупику, после чего резкая необходимость сменить вехи вряд ли возможна, как реальная программа.

Нет ничего мудреного в том, что именно театр, наиболее острое из искусств современности, выдвинутый на передовые позиции с первых шагов революции, стал обнаруживать свое истинное лицо уже в наши дни глубоких переоценок и социального анализа. Как еще недавно мы склонны были признавать узко формальные удачи движением вперед, и лишь недавний пересмотр революционных завоеваний искусства с несомненностью показал, в чем ошибки нашей левизны, и как далека, в сущности, программа современного искусства, от всего того, что под блестящей внешней оболочкой таит в себе далекое и чуждое новому зрителю содержание.

Так перед профессиональным театром, служившим до революции рупором крупно-буржуазных общественных настроений, возникает проблема нового художественного курса, новая целевая установка, которую определяют общественно пролетарские директивы современности. И тут ничего не поделаешь. Никакими ссылками на «вечные ценности» искусства не заставишь поверить в свое обращенное лицо. Художественной организации, воспитанной {19} в духе старой классовой психологии, но обладающей большими художественными запасами, огромной театральной культурой, приходится рассчитывать на нового потребителя и поставить новые вехи на своем пути, которые вели бы театр нога в ногу с эпохой. Беда, если весь художественный инвентарь такого театра оказывается ненужным в наши дни: его упадочная роскошь, некоторое время служа приманкой для отсталых слоев нового общества, сдается в архив, превращаясь в музейную ценность. Плохое утешение для театра стать музеем перед современностью.

Предреволюционный рост иного театра, находясь в общих условиях социального влияния, отклонился в сторону от упадка, благодаря целостности и прочности своей организации. В таком театре есть что показать новой аудитории, есть на что опираться в своем продвижении. Резкий ветер современности должен сдуть с такого театра, последний налет академической усталости и консервативной пыли: в самом деле, не огромный ли путь — последнее семилетие. Здоровая наследственность и крепкая профессионально-художническая сорганизованность служат достаточными посылками для дальнейшего развития. Весь вопрос в том, как воспользуется подобный театр своим культурным багажом, как разовьет свои художественные силы, какими глазами будет глядеть в лицо героической современности, сможет ли применить ее методы и усвоить ее уроки.

Первая Студия МХАТ, ныне Художественный Театр 2‑ й, имела, по нашему мнению, все основания быть в числе таких немногих театров. Ответ на поставленные вопросы о ее связи с современностью мы получим, рассмотрев ее деятельность с начала осуществления ею новой большой, художественной программы.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒