ОТРАВЛЕНИЕ ДЛЯ БЕДНЫХ 2 страница

Страх быстро отступил. Его естественный всплеск, вызванный мраком и запустением, вытеснила вполне здравая мысль. Учитывая желание верховного комиссара, Берроуби не отрядил с ним отряд сопровождения, державшийся далеко позади. Подстраховаться он, однако, подстраховался, расставив по заброшенной части завода наблюдателей. Один из них, притаившийся в темноте, сейчас и очутился в луче фонаря.

— Хелло? Что вы здесь делаете? — спросил Ван Эдвейс, не отводя свет от неподвижного человека.

— Я мог бы спросить вас о том же, — повернувшись, негромко ответил тот.

Верховный комиссар окончательно успокоился. Чудовища, привидения и просто чокнутые не ведут себя как обычные люди, и уж тем более столь непринужденно не разговаривают.

— Я провожу здесь инспекцию. С ведома вашего начальства, разумеется, — пояснил Ван Эдвейс, ничуть не рассердившись на встречный вопрос.

Рабочий имел полное право его задать. Он-то находился на своем предприятии, в отличие от невесть откуда взявшегося незнакомца.

— Что-то вы припозднились, с этой своей инспекцией, — скептически произнес литейщик. — Эта часть завода давно закрыта. Живых тут никого не осталось.

Да, именно литейщик, учитывая его облачение. Защитный костюм, рассчитанный на воздействие высоких температур, исключал какое-либо иное толкование. Довольно старый, с явными следами от жара, он выглядел так, будто его владелец искупался в расплавленном металле.

— Но вы же здесь, — усмехнулся, подходя, Ван Эдвейс. — Вас послали за мной приглядеть?

— Да, можно сказать, я здесь не по своей воле, — как-то неопределенно ответил литейщик.

— Я не нуждаюсь в опеке! — запальчиво бросил верховный комиссар.

— Тогда вы рискуете попасть в компанию тех, кто остался здесь навсегда, — выразительно заметил рабочий.

— Минутку! Что это значит? Здесь погибли люди? Когда?! — тут же навострил уши Ван Эдвейс.

— Какая разница? Вы все равно не закроете то, что уже закрыто, — пожал плечами литейщик.

Для верховного комиссара разница была. Любая информация о " Дельта Тектонике" имела для него значение, особенно утаенная руководством компании. Какое именно — личное или служебное — это уже отдельный вопрос мзды или санкций.

— Сомневаюсь, что кто-то прислушается к словам простого работяги, — глухо проронил литейщик.

— А это уже мне решать! — вскинул голову верховный комиссар. — Говорите, не бойтесь. Я вас не выдам, — добавил он, решив, что правильно истолковал колебания собеседника.

История " Дельта Тектоники" содержала немало темных пятен. К таковым относилась и ныне закрытая часть завода. Пока его не реконструировали, несчастные случаи здесь были отнюдь не редкость. Объем продукции, выжимаемый из производственных мощностей, им просто не соответствовал. Пытаясь получить большее из меньшего, руководство намеренно пренебрегало проблемами в организации труда и элементарными мерами безопасности. Это становилось причиной травматизма и даже жертв. Сказались ли они на репутации компании? Ничуть. Пострадавшим выплачивалась компенсация, а завод работал себе и работал. Во всяком случае, до тех пор, пока не произошла крупная авария, унесшая немало жизней. Тогда-то и было принято решение о модернизации. Старые цеха закрыли вместе с их неприглядными тайнами, а историю замяли. Замяли настолько хорошо и умело, что о телах, которые так и не нашли, теперь никто и не вспоминает. Сгорев от нестерпимого жара, растворившись в разлившемся металле, они обратились в пепел, навсегда осевший на закопченных сводах подгорного завода.

Сомнительное прошлое заброшенного комплекса не стало для Ван Эдвейса откровением. По линии его ведомства подобных случаев более чем хватало. Шока он не испытал и вообще воспринял услышанное вполне спокойно. Это, однако, не означало, что он не придал ему никакого значения. Димасу Берроуби придется ответить на ряд неприятных вопросов, по результатам которых верховный комиссар и составит личное суждение.

— Спасибо за полезные сведения, — сказал он, поднимая глаза от электронного блокнота.

Благодарить оказалось некого. Закончив свой рассказ, литейщик бесшумно удалился, не дожидаясь, пока высокий чин запишет его слова. Должно быть, хотел избежать расспросов персонально о себе, предпочитая сохранить инкогнито. Что ж, Ван Эдвейс мог его понять. Болтливые сотрудники, выдававшие грязные секреты своего нанимателя, обычно на работе не задерживались.

Президент " Дельта Тектоники" подтвердил вполне прозорливую политику безымянного литейщика.

— Кто вам это сказал? — осведомился он с нескрываемым неудовольствием. — В нашей компании такими сплетнями безнаказанно не бросаются!

— Не имеет значения, — повел рукой Ван Эдвейс.

— Еще как имеет! Бездоказательные заявления равносильны клевете! — возмутился Берроуби.

— Уж не меня ли вы намерены в ней обвинить? — прохладно изрек верховный комиссар.

— Ну что вы! Я совсем не это имел в виду! — тут же остыл Берроуби. — Я к тому, что не стоит верить всем на слово. Рабочие всегда не прочь наговорить про начальство гадостей. Ведь от нас, таких-сяких сволочей, зависит их зарплата!

— Ну, если это ложь, ее легко будет установить. Поднимем архивные документы, опросим ныне живущих родственников, достанем выписки из больниц, — предложил Ван Эдвейс.

— Ну зачем же терять время на такие пустяки? — слащаво улыбнулся Берроуби. — Жить надо сегодняшним днем, а не ворошить прошлое. Кому какое дело, что было КОГДА-ТО? Важно лишь то, что происходит сейчас. Давайте просто забудем эту глупую байку. И нам не нужно лишней головной боли, и вам меньше хлопот. Полагаю, такие здравомыслящие люди как мы наверняка поймут друг друга.

Ван Эдвейс усмехнулся. Посыл президента " Дельта Тектоники" был более чем понятен. Что ж, без особой необходимости он и впрямь не видел смысла воскрешать призраков прошлого.

* * *

Перерыв, на котором настоял Берроуби, был сделан намеренно. Верховный комиссар понял это тогда, когда после весьма изысканного досуга очутился в шахтерском поселке. Той роскоши, в которой купались богачи Хромитеи, здесь не наблюдалось и следа. Более того, здесь не наблюдалось ничего приличного как такового. Унылые, обшарпанные домишки ютились возле немногочисленных объектов инфраструктуры. Старинный развлекательный комплекс едва работал, а больница не работала вовсе. Ее заменял фельдшерский пункт, переадресуя серьезных пациентов в город. Гипермаркет, торговавший всякой всячиной, тоже оставлял желать лучшего, как и уличное убранство, напоминавшее остатки цивилизации после апокалипсиса. Предварительно ублажая Ван Эдвейса, Берроуби окунул его в прелести жизни не просто так. Кому после этого захочется бродить по зачуханным кварталам, расспрашивая всякую нищету? Создавая такой контраст, он рассчитывал не только на лояльность высокого гостя, но и его естественную брезгливость. Расчет оправдался частично. Верховный комиссар и впрямь не стал инспектировать поселок, до которого ему не было особого дела. Шахту же он вниманием не обошел.

Как бы в " Дельта Тектонике" ни старались, скрыть всю неприглядную сторону добычи руды было физически невозможно. Особенно когда ее добывалось много, а внимания к условиям работы в шахте уделялось мало. Речь, разумеется, шла не про ручной труд. Отбойные молотки остались в далеком прошлом. Породу бурили и копали исключительно машины. Они же ее измельчали и отправляли на поверхность целыми вереницами вагонеток. Эпоха роботизации была налицо, однако потребность в рабочих никуда не делась. Механическими чудовищами требовалось управлять, равно как и контролировать все процессы в шахте. А та была огромной, уходя на много миль как вширь, так и в глубину. Перестав копать собственноручно, шахтеры трудились внутри добывающих модулей, различавшихся принципом действия и габаритами. Им помогали транспортные бригады, занимавшиеся погрузкой породы в вагонетки. Отдельная часть персонала обслуживала технические нужды, начиная от вентиляции и заканчивая обустройством самой шахты. В зависимости от должностных обязанностей, каждому сотруднику выдавалась соответствующая амуниция, но в ней-то и заключалась основная загвоздка.

Самая надежная экипировка полностью изолировала рабочего от внешней среды, максимально оберегая его здоровье. Ему не грозила пыль в дыхательных путях, он не страдал от перегрева или чрезмерного охлаждения, не боялся травмироваться, надорваться или подцепить инфекцию. Обратной стороной медали была производительность. Громоздкие, неповоротливые костюмы существенно ее снижали, а многие операции не позволяли делать вовсе. Само собой, забота о шахтерах никогда не становилась у руководства в приоритете. Не лишая их защиты уж совсем, администрация нашла свою " золотую середину" между выработкой руды и благополучием людей. На условном графике та пребывала в точке умеренного вреда для здоровья, которым расплачивались за высокую эффективность. Умеренного по мнению компании. Растягиваясь на долгие годы, приобретенные болезни оказывались не так заметны, как и смертность от них. Ситуацию несколько исправляли врачи или, точнее сказать, приукрашивали. За счет медицинской поддержки шахтеры дольше работали, ощущая приемлемое качество жизни, и даже выходили на пенсию. Или дольше умирали — это уж с какой стороны посмотреть.

Верховному комиссару не требовался особый опыт, чтобы уяснить, как обстоят дела на шахте. В отличие от инспекций фабрик и завода он не стал разгуливать по ней слишком долго, забираясь в самые отдаленные уголки. Во-первых, шахта — не цех, и бродить по ней абы как было куда опаснее, нежели в заброшенном комплексе. Во-вторых, все оказалось ясно и так, без спуска в самый глубокий забой или на дно шурфа. Краеугольным принципом добычи руды служило количество. Качество к нему добавлялось ровно настолько, насколько оно поддерживало потолок, чтобы тот не рухнул на голову, а люди не умирали прямо в штольнях. Все прочие заботы " Дельта Тектоника" переложила на самих рабочих и систему здравоохранения. Если остальные шахты, что вероятно, были обустроены схожим образом, росту заболеваемости удивляться не приходилось.

Побывать абсолютно везде не представлялось возможным. Во всяком случае, за тот срок, который Ван Эдвейс отвел на посещение Хромитеи. Но он и не усматривал в этом необходимости. Еще несколько вылетов он совершил лишь для того, чтобы подтвердить свои предположения, зародившиеся на первой же шахте. На пятой по счету они окончательно превратились в уверенность.

Вдали, милях в двадцати от подножия возвышенности, тянулся от горизонта до горизонта широкий извилистый каньон. Замысловато изгибаясь, он то распадался на несколько параллельных рукавов, а то собирался в единое целое. Когда-то, в прежние времена, по его дну протекала река, питавшая скудную растительность. Теперь ее русло постепенно заполнялось пустой породой, сваливаемой в длинные отвалы. Поезда, сновавшие вдоль береговой кромки, опорожняли вагоны прямо с вышины, формируя многочисленные, разносимые ветрами дюны. Усеянные техногенными отходами, они постепенно росли вверх и вширь, но это никого не заботило. К тому времени, как исполинский каньон окажется заполнен от края до края, не факт, что будет существовать сама " Дельта Тектоника". Вопросы экологии также не поднимались, учитывая предположительное отсутствие таковой. Безжизненные ущелья и каменистые пустоши к ней явно не относились. По крайней мере, по мнению компании, а возразить ей было некому. Защитники окружающей среды Хромитею не посещали, а люди здесь не жили. Шахтеры-то за население не считались, обитая в пределах своего поселка. За него они и не выходили, исключая поездки до работы и обратно. Да и куда выходить? Стоя у внешних перил, ржавевших над бетонным парапетом, Ван Эдвейс критически оглядывал окрестности, расставляя для себя все точки над i. Инспекцию он закончил. Теперь, чтобы окончательно во всем удостовериться, ему только и оставалось, что переговорить с кем-нибудь из рабочих.

Место было выбрано не случайно, и уж точно не для любования окрестным пейзажем. Ни верховного комиссара, ни шахтеров он не волновал. Первый отродясь не проявлял интереса ни к бесплодным землям, ни к старым шурфам, зиявшим за парапетом обширными дырами. Внимание вторых привлекала только закусочная в виде одноэтажного здания, расположенная неподалеку от шахты. С одной стороны вдоль нее проходила дорога к поселку. С другой была обустроена ровная площадка, равномерно заполненная скамейками и столами. Их прикрывали простые, выцветшие от старости тенты, а в проходах дежурили видавшие виды роботы-официанты. Обшарпанная забегаловка не могла похвастаться хоть какими-нибудь изысками, но обедать здесь все равно было куда приятнее, нежели в недрах земли, в одной из тамошних комнат отдыха. Поодиночке и группами, шахтеры приходили сюда подкрепиться и поболтать, наслаждаясь законным перерывом. Поболтать сюда пришел и верховный комиссар, внимательно выискивая наиболее подходящие кандидатуры.

К пришлому незнакомцу относились настороженно. Слухи о каком-то важном инспекторе уже вовсю ходили среди шахтеров, но потерять работу никому не хотелось. Столичная шишка уедет, как и приехала, а им тут жить и кормить семьи. Кроме того, подсадных уток, выявлявших наименее лояльных сотрудников, тоже никто не отменял. Рассчитывая услышать что-нибудь интересное, Ван Эдвейс натыкался на холодность и отчужденность. Когда он находился рядом, беседы либо стихали, либо переключались на нейтральные темы. Пытаясь разговорить шахтеров, он уже уверился в безнадежности своей затеи, когда над ним вдруг сжалился кто-то из старожилов.

— Никто из этих людей вам ничего не скажет, — молвил вдруг одинокий старик, выросший словно из-под земли.

Повернув голову, Ван Эдвейс увидел его морщинистое лицо, потемневшее от пыли и прожитых лет. Поглаживая седую бороду ладони полторы длиной, он стоял в тени пустого тента и внимательно смотрел на верховного комиссара, будто решал для себя, стоит с ним вообще заговаривать или нет.

— Но я же собираю сведения в их собственных интересах! — недовольно проворчал Ван Эдвейс.

— Они уже давно усвоили, что НИКТО в этом мире не действует в их интересах, а длинный язык приводит к пособию по безработице, — степенно отозвался старик.

— А вы? — недвусмысленно осведомился верховный комиссар.

— Со мной все выйдет наоборот. Эти люди не верят вам, а мне не поверите вы сами, — глядя куда-то в сторону несколько странно произнес старый шахтер.

Его профессия определялась по соответствующей экипировке, хотя и отличалась от облачения здешних коллег по ремеслу. Засаленный, потертый комбинезон знавал лучшие годы, сапоги истоптались, а поясную амуницию он приобрел не иначе как в антикварной лавке. Рот и нос закрывала довольно архаичная дыхательная маска, не совсем понятно для чего сейчас одетая. Возможно, ее владелец плохо переносил здешнюю пыль, разносимую шальным ветром.

— Я вас не понимаю, — поднял брови Ван Эдвейс.

— Видите тех троих? — кивнул головой старик. — Вон там, у парапета. Они еще молоды и не разуверились, что могут изменить мир. Представьтесь им. Дайте им понять, что их проблемы вам не безразличны, и они вам откроются.

Глянув в указанном направлении, Ван Эдвейс увидел двух юношей и одну девушку, занявших столик возле крутого ската к старому шурфу. Обычно шахтерами становились люди постарше, но эта троица либо выглядела моложе своих лет, либо пошла работать вместо того, чтобы завершать положенное образование.

— Благодарю за подсказку, — кивнул верховный комиссар.

Сообразив, о чем толковал старик, он нашел его аргументы состоятельными и направился прямиком к молодым людям.

— Только помните — предав их доверие, вы посеете еще большее зло, чем было до вас, — донеслись ему в спину негромкие слова.

Обернувшись, Ван Эдвейс хотел было возразить, но никого не увидел. Точнее, не увидел старика, одиноко стоявшего в тени свободного тента. Удивившись, он замедлил шаг и тут же столкнулся с роботом-официантом, спешившим к той самой троице. Хотя виноват был человек, извинился именно робот, после чего покатил дальше. Решив не ломать голову, куда подевался старик, Ван Эдвейс направился следом.

Можно сколь угодно рассуждать про юношеский максимализм, идеалы молодости, наивность и прочие возрастные явления, но верховному комиссару и впрямь удалось вызвать молодежь на откровенный разговор. Впечатленные оказанным им вниманием, два парня и бойкая черноокая девушка стали весьма словоохотливы.

Формально, жалованье шахтеров полностью соответствовало всем социальным нормам, действующим не только в государственном секторе, но и в частном. Предполагалось, что они позволяют наемному работнику вести вполне достойную жизнь, а не обеспечивать себя только всем необходимым. На практике же все выглядело иначе. Львиная доля дохода уходила обратно " Дельта Тектонике" в виде оплаты за жилье, коммунальные услуги и даже продукты питания. Альтернативой домам компании была муниципальная дыра или частная собственность, облагаемая высоким налогом. При этом счета за воду и электроэнергию все равно приходили от одних и тех же поставщиков, понятно кому подконтрольных. Конкуренция на Хромитее практически отсутствовала, отчего и местные магазины, так или иначе связанные с компанией, задирали цены.

Отдельной статьей расходов шла медицинская страховка. Бесплатная, гарантированная государством, не учитывала хронических проблем со здоровьем, возникающих у любого шахтера. Отсюда и проистекали затраты на страховку платную, услуги по которой оказывали клиники все той же " Дельта Тектоники". Конечно, ее никоим образом не навязывали, только желающих сэкономить не наблюдалось. Шахтеры, отказавшиеся от дополнительных медуслуг, на свете долго не задерживались. Это, кстати, отнюдь не означало, что у обладателей расширенной страховки дела обстояли радужно.

Сама жизнь на Хромитее была, прямо скажем, так себе. В известном смысле, на заводе или в шахте люди чувствовали себя куда защищеннее, нежели дома или под открытым небом. За своими промышленными объектами компания следила. Общественные же места, продуваемые всеми ветрами, насыщенные едкой пылью и потенциально токсичными веществами не входили в зону ее ответственности. То же относилось к жилым и коммерческим зданиям, просто в своеобразном виде. У " Дельта Тектоники" существовали разные тарифы обслуживания, делившие качество проживания на категории. Высшей, предназначенной для избранных районов, могли пользоваться только состоятельные граждане. Большинство остальных довольствовалось тем, что попроще и подешевле, отчего вода имела неприятный привкус, дома содержались кое-как, а воздушные фильтры были далеки от идеала.

Если на обогатительных фабриках и литейном заводе рабочие чувствовали себя довольно комфортно, то условия труда на шахте были значительно хуже. Совсем уж откровенных нарушений компания не допускала, однако ее пренебрежительное отношение к персоналу читалось во всем. Экипировка, выдаваемая шахтерам, проверялась нерегулярно и частенько барахлила. Воздух очищался недостаточно. Комнаты отдыха напоминали плохо прибранные бараки. Температурный режим шалил, а многие тоннели превращались в импровизированные свалки. Техника безопасности соблюдалась так, между прочим. И это что касалось качества рабочих мест, поскольку в вопросе оплаты тоже хватало изъянов.

Сверхурочные выбивали едва ли не силой, зато любое отклонение от обязательного графика не оставалось безнаказанным. Попробуй опоздать хоть на пару минут — и потеряешь доход за два часа, либо станешь отрабатывать их после смены. Еженедельные выплаты никогда не задерживали — факт, однако они частенько оказывались ниже ожидаемых, и доказать свою правоту получалось не всегда. Тому виной была хитро запутанная система штрафов и поощрений, явно созданная для того, чтобы толковать ее не в пользу работника.

" Дельта Тектоника" получала огромную прибыль за счет поистине рекордной добычи руды, но расплачиваться приходилось шахтерам. Безопасность в тоннелях, растущих как иней в мороз, оставляла желать лучшего. Обвалам давно никто не удивлялся, а иногда порода не только сыпалась сверху, но и проседала в разверзшиеся пустоты. Компания активно эксплуатировала метод гидравлического разрыва, когда-то служивший исключительно для добычи нефти или газа. С тех пор технологию многократно развили и усовершенствовали, адаптировав и для извлечения руды. В грубом приближении происходящее напоминало трапезу паука. Вгоняя в жертву пищеварительный фермент, он дожидается, пока та не размякнет изнутри, а затем высасывает образовавшуюся массу. Применительно к шахте это означало, что сперва " Дельта Тектоника" подготавливала обширные подземные области, разрушая их плотность и целостность различными способами, а затем направляла туда шахтерские модули. Чего и удивляться, что при таком подходе их частенько заваливало внезапно осыпавшейся породой. Обычно их успевали раскопать до того, как у людей заканчивался автономный запас кислорода, но иногда все оборачивалось и трагедией. Техногенные аварии, периодически случавшиеся в разных уголках планеты, почти всегда происходили по той же причине.

Аварии следовало упомянуть отдельно. Окружающая среда и так оставляла желать лучшего, что дома, что на работе, а тут еще и " Дельта Тектоника" со своими сомнительными технологиями. При надлежащей технической организации любой вред от них минимизировался, но только не тогда, когда этому не придавалось особого значения. Рудоносный пласт, сочащийся едким веществом, или ядовитые испарения в шахте становились вполне обыденным делом. Таким же, как выброс какой-нибудь подозрительной массы в тоннель или даже на поверхность, что в последние годы происходило все чаще. Обыденным становился и рост заболеваемости, с которым здешняя система здравоохранения едва справлялась. Хронические болезни затронули практически каждую семью, страдавшую от них в той или иной степени. Объяснения врачей сводились к специфическим условиям труда, не акцентируясь на их качестве. Веры им становилось все меньше, да только выбора ничуть не больше. Покорно работай и загибайся долго или гордо бросай все, чтобы умереть голодным и бездомным быстро — вот и вся доступная альтернатива.

Так жили шахтеры, составлявшие подавляющее большинство трудоспособного населения Хромитеи. Со школьной скамьи они отправлялись в забои, где трудились до самой старости, если смерть не забирала их до выхода на покой. За выслугу лет полагалась пенсия, но с ней была своя история. Ее хватало ровно на то, чтобы сводить концы с концами, а не в кои-то веки вырваться с этой планеты. Да и то лишь тем, кому посчастливилось до нее дотянуть. И платили ее только неработающим. Начисление пенсии трудоустроенным автоматически приостанавливалось.

Складывалось впечатление, будто в компании специально создавали людям такие условия. Условия, позволявшие более-менее сносно жить на Хромитее, но лишавшие всякой возможности покинуть ее пределы. Шахта была той еще дырой, попасть в которую здешняя молодежь не пожелала бы никому. Равно как и трудиться в ней до тех пор, пока годы не возьмут свое и не пригнут к земле дугой, а потом отправят в крематорий.

— Зачем же вы сами тогда пошли в шахтеры? Закончили бы образование! — недоуменно заметил Ван Эдвейс.

Слушая молодых людей, он старательно делал пометки в электронном блокноте, занося туда немало полезных сведений.

— А какой в нем смысл? — картинно развел руками вихрастый юноша. — В забое можно работать и без диплома, а с дипломом только и шанс, что устроиться на обогатительную фабрику или литейный завод. Небольшой такой шанс, причем спустя годы, а деньги нам нужны здесь и сейчас. У нас, знаете ли, братья, сестры. И престарелые родственники.

— Как это — какой смысл? — удивился Ван Эдвейс. — Выдающиеся выпускники могут попасть в государственную программу развития молодежи. Туда входят и высшие учебные заведения, и, как минимум, звездный флот.

— Дядя, я бы сказала, что вы как с другой планеты, не будь это правдой! — невесело рассмеялась девушка. — Звездный флот? Да я бы туда пешком через космос убежала, только ничего не выйдет! У Хромитеи такая квота, что кадетом может стать лишь отпрыск богатых родителей. Для нас, выходцев из бедных семей, эта лавочка закрыта. Во всяком случае, пока всем заправляет " Дельта Тектоника". Ей не нужны инженеры, которых она предпочитает нанимать извне. И уж тем более ей ни к чему пилоты и офицеры, несущие службу за пределами планеты. Компании они безразличны. Ей требуется дешевая рабочая сила, которая из поколения в поколение рождается здесь и здесь же умирает.

— Но если вам здесь не нравится, отчего бы не улететь первым же звездолетом? — уточнил верховный комиссар.

— Да мы об этом мечтаем! Только ведь проще сказать, чем сделать, — угрюмо отозвался вихрастый. — Для этого нужны деньги. На билет, на первичное обустройство. Пособие-то по безработице жителям другой планеты не положено! Знание языков тоже не последний вопрос. Иным, особо упорным, и впрямь удается покинуть Хромитею, да только подобные истории обычно не блещут счастливым концом. Мы вот с ребятами вроде и хотим накопить на отъезд, а нашим семьям кто поможет? Так вот взять их и бросить? То-то и оно…

— Но почему вы хотя бы не жалуетесь на условия труда? — сделав пометку в блокноте, спросил Ван Эдвейс. — Причин более чем достаточно, а любой суд встанет на вашу сторону.

— Пф-ф-ф! Плавали — знаем! — махнул рукой сутулый юнец, оказавшийся другом вихрастого и двоюродным братом девушки. — " Дельта Тектоника" использует очень простую тактику. С теми, кто посостоятельнее, она заключает мировые соглашения. А с рабочими всеми правдами и неправдами затягивает разбирательства на долгие годы. Настолько, что люди не выдерживают и разоряются на судебных издержках. Точнее, затягивала, поскольку теперь желающих с ней судиться просто нет. Кому охота оказаться на улице без денег и работы, да еще в огромных долгах? Свои-то судебные издержки компания вешает на них. И ведь что главное — все по закону!

— Не совсем, — покачал головой Ван Эдвейс. — Коллективный иск, составленный хорошими адвокатами, разбил бы ее стратегию в пух и прах. Но вам, конечно, неизвестны многие положения закона, а денег на дорогих защитников тоже нет. К сожалению, бесплатно они вам не помогут. Вероятно, на то и расчет.

— А вы? Как ВЫ можете нам помочь?! — пытливо спросила девушка. — Мы же не просто так столько вам рассказали! Вон как на нас бригадир уже таращится, таракан усатый! Шавка хозяйская! Наверняка будут неприятности!

Выразительно ткнув большим пальцем через плечо, она подразумевала низкорослого пузатого типа. На его заплывшей жиром шее сидело одутловатое лицо, где топорщились вениками упомянутые усы. Глаза, округленные над этой растительностью, косо поглядывали в сторону молодых людей. Страшась столичной шишки, пузатый не приближался ни на йоту, но всю их компанию из виду не терял.

— Юная леди, я же не прокурор, — напомнил Ван Эдвейс. — Я верховный комиссар промышленности. Свои частные интересы вы должны отстаивать сами.

— Тогда сказали бы сразу, что вам нет до нас никакого дела! Стали бы мы тогда с вами откровенничать! — возмутился брат девушки.

— Зато мне есть дело до " Дельта Тектоники", — нахмурился Ван Эдвейс, ощутив неприятный укол совести. — Заставить ее соблюдать нарушенные нормы мне вполне по силам. Вам же я настоятельно рекомендую этим воспользоваться. Одно проистекает из другого, если понимаете, о чем речь.

— И когда это произойдет? — оживилась девушка.

— Сами поймете. Полагаю, мое вмешательство будет более чем заметно, — усмехнулся верховный комиссар. — Я не даю спуску тем, кто игнорирует мои предписания.

Глаза молодых людей загорелись. Вновь воспылав к нему доверием, они наперебой посыпали вопросами, но недолго.

Прозвенел заранее выставленный таймер, возвестивший о скором окончании обеденного перерыва. Опаздывать было чревато. Пришлось сворачиваться. Вскочив, парни и девушка охотно оставили Ван Эдвейсу свои контакты и убежали, подогреваемые мечтой о справедливости. Тот некоторое время смотрел им вслед, размышляя, насколько он в состоянии изменить их судьбу. Затем встал и направился к своему планетарному катеру.

Визит в муниципальную больницу подтвердил рассказ молодых людей. Верховный комиссар не имел медицинского образования, но для того, чтобы уяснить общую тенденцию оно и не требовалось. Число хронических пациентов росло, а количество обращений увеличивалось. В том числе регистрируемых впервые. Диагнозы разнились, но суть была ясна и непосвященному. У тех, кто жил и работал на Хромитее, наблюдались очевидные проблемы со здоровьем, и чем дальше, тем больше.

Оперировать словами всего лишь нескольких юнцов, не имея на руках каких-либо доказательств, казалось бесперспективно и даже глупо. Но только казалось. Верховный комиссар прекрасно понимал, что раздобыть им подтверждение особого труда не составит. Понимал это и Димас Берроуби. Он, собственно, и не рассчитывал отделаться малой кровью. Пригласив Ван Эдвейса, он надеялся договориться с ним до того, как на Хромитею прибудет специальная комиссия. Договориться полюбовно, взамен на умеренные штрафы и незначительные взыскания. Вектор усилий надзорного ведомства зависел от воли верховного комиссара. Он мог заставить его рыть землю не хуже рудокопов, создав " Дельта Тектонике" максимум проблем, либо же спустить дело на тормозах, ограничившись рядом показательных, но безвредных санкций. Берроуби не прятал улики, ибо в масштабах планетарной добычи это было невозможно. Он планировал прикрыться лояльностью Ван Эдвейса.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒