ОТРАВЛЕНИЕ ДЛЯ БЕДНЫХ 1 страница

Судьба не смотрит на происхождение —

В душе сокрыта суть ее веления.

Белоснежный красавец лайнер неторопливо завис над космопортом. Заходящее солнце играло на его бортах алой росписью, сверкая рубиновым огнем в дорожках иллюминаторов. Широкими снопами перемигивались кормовые габариты. От носа до кормы пробегали гирлянды швартовочных искорок. Мерно гудели посадочные двигатели, выбрасывая дорожки насыщенного синего света. Следуя указаниям диспетчера, звездолет стал медленно разворачиваться, придерживаясь загоревшихся ориентиров. Закончив маневр, он медленно сместился на два корпуса вперед и снова завис, будто в нерешительности. Затем, едва заметно вздрогнув, плавно пошел на посадку.

Выдвижные опоры надежно стояли на тугоплавких плитах, шум двигателей стих, а бортовые огни прекратили всякое свечение. Приземлившийся лайнер замер, как и положено, но так, словно погрузился в глубокий сон. Никто не подкатывал трапы, не открывал шлюзы и вообще не проявлял ни малейшей активности, присущей прибытию такого большого судна. Посадочная площадка была пуста, и лишь колючие перекати-поле неторопливо шуршали по ней от края до края, гонимые легким ветром. Осыпая красноватый песок, они подпрыгивали на неровностях, выплавленных могучими дюзами, и держали путь к горизонту, протянувшемуся цепочкой скалистых гор. Большинство беспрепятственно укатывалось прочь, но иные прибивались к обширному комплексу зданий, выстраиваясь в причудливые структуры.

Расположенный поодаль пассажирского терминала, этот комплекс кратно превосходил его размерами, да и жизни там было побольше. Тысячи громадных окон светились как глаза исполинского чудовища, пары от вентиляции напоминали дыхание дракона, а лязг от конвейеров разносился на много миль окрест. В бетонных стенах раскинулись арочные проемы для различной техники. Промеж них, протянувшись будто персты великана, виднелись широкие раструбы транспортировочных тоннелей. Все это резко контрастировало с белым лайнером, который оказался словно не в своей тарелке. Однако по сути так оно и было. Именно поэтому он выглядел явно не к месту, а к нему никто не спешил. Звездолет приземлился на грузовое поле, где обычно швартовались транспортные суда. Приземлился не потому, что диспетчер или пилот допустили грубейшую ошибку. Просто здешний космопорт не проектировали так, чтобы он принимал пассажирские корабли такого класса. Ему только и оставалось, что занять одну из технических площадок, предназначенную для погрузки руды. Именно для нее, а отнюдь не пассажиров, и служили навесные тоннели, выходившие далеко за пределы комплекса. Гремя на длинной механической ленте, руда засыпалась в трюмы гигантских грузовиков, развозивших ее в разные концы галактики. Само собой, в данный момент транспортировочный тоннель бездействовал. Лайнер ожидал совсем другого контакта, и вот от космопорта, наконец, отчалил пересадочный катер.

Могла ли такая крошка, казавшаяся камушком в сравнении с горой, принять на борт всех пассажиров? Разумеется, нет. Ей не хватило бы и сотни рейсов, чтобы перевезти в космопорт всех, кто прибыл в белом звездолете. Но этого и не требовалось. Исключая немногочисленную свиту, пассажир был один. Миновав стыковочный шлюз, он ступил на борт катера и уселся в приемном салоне, ни на кого особенно не глядя. Едва закрылись двери, катер тут же отчалил и заскользил над посадочным полем, но не к терминалу. Оставив его в стороне, он долетел до противоположного конца космопорта и приземлился рядом с другим маломерным судном, разительно отличавшимся формой и отделкой. В сравнении друг с другом они казались фермерским пикапом и роскошным лимузином, волею случая встретившимся на одной парковке. Покинув пересадочный катер, пассажир степенно кивнул встречавшим его людям и взошел на предназначенный ему борт. Сомкнув внешний шлюз, тот резво взмыл в воздух и устремился туда, где виднелся алевший в закате город.

С вершины центрального небоскреба открывался отличный вид на все кварталы, протянувшиеся от песчаников на юге в сторону горной цепи на севере. Глаз он, впрочем, не радовал. Пейзаж, по большей части, был унылым, и касалось это как природы, так и львиной доли строений. В нем выделялись лишь парки, накрытые защитными колпаками, да дома состоятельных граждан, проходившие вдоль реки своеобразным поясом, будто золотая нить через рубище. В лучах заходящего солнца все остальное представлялось каким-то рыжим и даже ржавым, причем во многих местах именно так оно и было. Регулярно засыпаемый песком, город постепенно ветшал. Тускло светившиеся вывески соседствовали с торчащими балками руин. Такси и аэрбусы пролетали над остовами разбитых машин. Поезда уходили вдаль мимо заброшенных трущоб и сгоревших заводов. Немногочисленные фермы делили участки с обезвоженными землями. Чахлые дикорастущие деревья выглядели так, будто вот-вот разделят судьбу своих мертвых сухих собратьев. При этом нельзя было сказать, что мертвым выглядел и сам город. Жизнь в нем по-своему кипела, просто производила такое впечатление, будто шевелилось и дышало не тело, а пожирающие его личинки. Впрочем, ничего другого от шахтерской колонии ожидать не приходилось. Даже от ее административного центра, где располагались космопорт и штаб-квартира горнодобывающей компании.

В отличие от пейзажа снаружи, интерьер выглядел не в пример привлекательнее. Над ним основательно потрудились приезжие дизайнеры, а хозяин не поскупился на материалы для отделки. Фактически, он обустроил не квартиру, а целый этаж, превращенный в огромную единую жилплощадь. Ее он и отдал дорогому гостю, прибывшему на белоснежном лайнере. Дорогому в прямом и переносном смысле слова. Визит этого важного человека, стоивший больших денег, мог обернуться как немалым доходом, так и огромными потерями. Президент " Дельта Тектоники", имевшей монополию на недра всей планеты, старательно обхаживал столичную шишку из надзорного ведомства.

Потягивая изысканное вино, Оливер Ван Эдвейс скептически созерцал обветшалый город. Унылая панорама ничуть не прибавляла ему настроения, изрядно подпорченное нарушенными планами. Отправившись в путешествие, он никогда бы не оказался в этом Вселенной забытом месте, но обстоятельства распорядились иначе. По линии министерства промышленности случилось ЧП. В частности, из коллегии добывающих технологий поступил сигнал, что на одной шахтерской планете неладно. Там был отмечен всплеск заболеваемости, грозивший перейти эпидемиологический порог. Все бы ничего, ибо кого удивишь хроническими болячками, присущими населению любой горняцкой колонии, но так происходило не впервые. Более того, на сей раз проблема обрела значительный масштаб, от которого так просто не отмахнешься. Особенно на фоне ходивших слухов, что всему виной техногенная авария, произошедшая по вине " Дельта Тектоники".

Как верховный комиссар промышленности, Ван Эдвейс все равно не отправился бы сюда по собственному почину. Его пригласили. Пригласил лично Димас Берроуби, президент означенной компании и одновременно председатель ее совета директоров. Разумеется, в частном порядке. Чтобы это не выглядело откровенным подкупом, ибо Ван Эдвейс заботился о своей репутации, он заплатил за целый лайнер. Верховный комиссар остался единственным пассажиром, когда звездолет, возвращавшийся в порт приписки, изменил маршрут. В навигационной системе возникли неполадки и капитан, решив перестраховаться, приказал садиться на ближайшей планете. Таковой — надо же, как кстати! — и оказалась Хромитея, где обосновалась " Дельта Тектоника". Капитан обошелся вполне недорого, а Ван Эдвейс якобы случайно оказался во владениях Берроуби. Ну а раз уж оказался, то почему бы ему не войти в курс дела? Составить, так сказать, собственное мнение до того, как на Хромитею прибудет официальная комиссия.

Поставив бокал, Ван Эдвейс обратил взор на хозяина небоскреба, да и всей этой невзрачной планеты. Обхаживая высокого гостя, тот рассыпался в учтивостях, одновременно жужжа как назойливая муха. Светскую речь, посвященную достоинствам верховного комиссара, он перемежал проблемами компании, вызванными досадными слухами. Разумеется, распространяют их конкуренты, давно мечтающие заполучить Хромитею, но его сиятельство наверняка во всем разберется и пресечет подобные истории на корню.

— Ближе к делу, — заметил его сиятельство, когда Берроуби что-то уж совсем понесло в комплименты.

— А я и говорю — это все происки наших недоброжелателей, — тут же сменил риторику президент " Дельта Тектоники". — Мы ведем бизнес не первый век. Ведем честно и открыто. А Хромитея — лакомый кусок, на который кто только не зарится. Здешние залежи…

— Да-да, я знаю, почему планету назвали Хромитеей! — сердито отмахнулся Ван Эдвейс. — Залежей хрома здесь больше, чем песка на пляже, да и редкоземельных элементов хватает. Чего тут явно НЕ хватает, так это нормальной экологии. Вы можете рассказывать что угодно, однако факт остается фактом. Местные жители часто болеют. Кривая новых обращений ползет вверх, причем наперегонки со смертностью, в то время как продолжительность жизни — вниз. Как вы объясните рост хронических заболеваний? Происками конкурентов или отравлением тяжелыми металлами?

— Но это вредное производство, — развел руками Берроуби. — Мои сотрудники знали, на что шли. Они подписали соответствующие бумаги, получив взамен надлежащее медобслуживание.

Его приземистая фигура резко контрастировала с плечистым комиссаром, бывшим его на голову выше. Впалую грудь президента компании скрывал дорогой пиджак, в то время как грудная клетка гостя едва не разрывала рубашку. Его телосложение давило размерами и авторитетом.

— Не сомневаюсь, — криво усмехнулся Ван Эдвейс. — Но как быть с членами их семей? С горожанами? С теми, кто ничего с вами не подписывал?

— Рабство давно отменили. Все они прибыли сюда добровольно, — вкрадчиво заметил Берроуби.

Ван Эдвейс промолчал, наблюдая, как робот подливает ему вина. Поднимать тему общественных язв было бесполезно, и уж кому, как не верховному комиссару это знать. Разделение общества встречалось сплошь и рядом, напоминая слоистый пирог. Привилегии и перспективы распределялись неравномерно, предоставляя одним больше, а другим кратно меньше. Если вообще предоставляя. Классовым неравенством в правительстве не гордились, но ничего с ним и не делали, скрывая его в темном чулане совести. Чиновники вроде верховного комиссара были призваны удерживать систему в равновесии, а не раскачивать ее весы. Таким образом, с одной стороны надзорное ведомство пресекало вопиющее беззаконие. С другой — ничего кардинально не меняло, закрывая глаза на устоявшийся порядок вещей. Да, формально у людей оставалась свобода выбора, но любой это заявлявший откровенно лукавил. Всем, кто оказывался на планетах вроде Хромитеи, больше некуда было податься. Выбирая между нищенским пособием и приемлемым заработком, они предпочитали последний, даже если он куда быстрее сводил в могилу. Увы, социальная несправедливость никуда не делась даже в эпоху интенсивного освоения космоса. Но это ли забота верховного комиссара? Стоявшая перед ним задача выглядела куда проще: определить степень вины " Дельта Тектоники". Если та не перешла известные границы, он замнет дело, причем не без выгоды для себя. В конце концов, промышленности нужна руда, и не стоит прерывать ее поставки из-за умеренных нарушений.

Наступила тишина. До Ван Эдвейса, уже привыкшего к болтовне Берроуби, дошло, что тот, наконец, закончил, и ждет какого-то ответа.

— Завтра, — коротко сообщил он.

— Отлично! — расцвел президент " Дельта Тектоники". — В десять утра я пришлю лимузин, и он доставит вас прямиком в " Хрустальный плес".

— В восемь утра вы пришлете планетарный катер, и он доставит меня прямиком на ближайшую обогатительную фабрику, — поморщился Ван Эдвейс.

— А? — не понял Берроуби.

— Вы пригласили меня для дела? Делом я и займусь, — сурово сообщил верховный комиссар. — Если вы планировали потешить меня в злачных местах, вручить чемодан наличности и отправить восвояси — все будет не так. Решение я приму после надлежащей инспекции.

Берроуби, пунцовый от смущения, рассыпался в извинениях. Пообещав все надлежаще организовать, он пожелал гостю хорошего отдыха и покинул верхний этаж. Уже спускаясь в лифте, он облегченно перевел дух, но отнюдь не расслабился. С одной стороны, Ван Эдвейс пошел на контакт, прекрасно понимая, чего от него хотят. С другой — он знал себе цену, и чем серьезнее услуга, тем она дороже. Пожалуй, означенный чемодан и впрямь стоило придержать, пока Ван Эдвейс не выторговал себе два, если не три.

Половину Хромитеи занимали бесплодные пустоши и каменистые пустыни. Другая часть приходилась на горы, громоздившиеся как по отдельности, так и бескрайними хребтами. Вулканическая активность планеты давно прекратилась, а скудная жизнь так и не развилась. Не обзаведясь полноценными лесами, Хромитея довольствовалась чахлыми деревцами, растущими по берегам немногочисленных рек. Примитивная фауна обычно обитала там же, редко превосходя размерами домашнюю кошку. Вероятно, так бы все и оставалось до скончания веков, если бы однажды сюда не забрела геологическая экспедиция.

Геологи пробыли недолго, однако их непродолжительного визита оказалось вполне достаточно, чтобы изменить судьбу планеты. Улетая, они и нарекли ее Хромитея из-за огромных запасов соответствующего металла. Та была им просто нашпигована, причем настолько, что добыча, несмотря на распространенность хрома во Вселенной, становилась весьма прибыльным делом. Атмосфера, изначально пригодная для людей, существенно облегчала извлечение руды, кратно снижая любые затраты.

Богатые залежи отличались только одним нюансом. Они не концентрировались в каком-то уникальном месте, а располагались по всей планете фрагментарно, будто цветастые нашивки на лоскутном одеяле. Эта особенность и повлияла на последующую колонизацию. Шахтерские поселки росли возле самых крупных месторождений. Одни лепились на склонах гор и тянулись в скалистых долинах. Другие раскинулись в бескрайних пустошах или каменистых пустынях. Третьи возникли у громадных каньонов, рассекавших планету длинными изогнутыми рукавами. Таким образом, колония на Хромитее представляла собой множество малых образований с административным центром возле космопорта. И хотя бы часть этих образований Ван Эдвейсу требовалось посетить. Начал он с самого логичного — фабрики по очистке и обогащению руды. Ну, одной из таких фабрик, поскольку на планете их насчитывалось около десятка.

Исполинские размеры комплекса верховного комиссара ничуть не впечатлили. В своей обширной практике он видал и побольше, отчего прекрасно разбирался, где, что и зачем находится. Обзорная экскурсия его интересовала постольку поскольку. Быстро уяснив, где расположены ключевые объекты, он отправился прямиком туда. Чтобы определить явные проблемы мобильная лаборатория ему не требовалась. Пробы почвы и воды — это потом, когда явятся столичные эксперты. Сейчас Ван Эдвейс хотел понять главное: допускает " Дельта Тектоника" какие-нибудь серьезные технологические нарушения или нет. Он, конечно, не был святым, но и молчать, если все уж совсем плохо, не станет.

Фабричный персонал вел себя вежливо и услужливо. Высокому гостю никто не препятствовал. Во-первых, его сопровождал сам президент компании, лично открывая все запертые двери. Во-вторых, скрывать оказалось особо нечего. Конечно, не все было гладко, и какие-то стандарты нарушались, особенно по части техники безопасности, но в целом фабрика произвела на Ван Эдвейса благоприятное впечатление. Она обладала большинством современных технологий, рабочие трудились в приемлемых условиях, а приборы фиксировали надлежащее состояние окружающей среды. Впрочем, какая там среда? Окрестную пустошь хоть ядерной бомбой угости — ничего не изменится. Правда, питьевая вода показалась несколько странной на вкус, но тому виной была многоуровневая система очистки. Во всяком случае, так объясняли местные инженеры, сами ее употреблявшие. Она нейтрализовала примеси с помощью различных фильтров. Компоненты этих фильтров, оставшиеся в микроскопически безвредных дозах, и давали незначительный привкус.

Выборочно переговорив с персоналом, Ван Эдвейс пожелал отправиться на другую фабрику. Пройдясь по третьей, он счел эту часть своей инспекции законченной. Все они походили друг на друга как близкие родственники, отличаясь лишь одеждой, то бишь формой, но не содержанием. Снаружи каждая фабрика выглядела уникальной, однако внутри их весьма умело привели к единому стандарту. Вероятность подлога исключалась. Ван Эдвейс сам выбирал, куда полететь, поэтому никто не показывал ему " товар лицом", припрятывая самую неприглядную часть. Изучив третью фабрику, он пришел к логичному выводу, что и оставшиеся — точно такие же. То есть вполне соответствующие должному уровню, а значит если у " Дельта Тектоники" где-то и были проблемы, то явно не здесь.

Завершая обход, верховный комиссар пожелал пройтись без сопровождения. Оставив многочисленную свиту, он ездил из цеха в цех, пользуясь одноместным пассажирским модулем. Наблюдая за рабочими, он иногда задавал вопросы и не возмущался, если не получал ответов. Было вполне естественно, что не каждый встречный горел желанием болтать с незнакомцем. Мало ли кого принесло, а у них дел невпроворот. Особенно у тех, кто бдительно следил за отгрузкой так называемых " хвостов", то есть породы с ничтожно низким содержанием полезных металлов.

Отходы — головная боль любого производства, а в случае обогащения руды она физически не решалась. Точнее, не решалась в виде переработки, так как перерабатывать было просто нечего. Космическая эра шла семимильными шагами, а вопрос с " хвостами" по-прежнему решался традиционно. Их просто вывозили куда подальше, сваливая чуть ли не как придется. Для этих целей от каждой фабрики сновали грузовые поезда. Для ускорения процесса вагоны подавались под раструбы практически бесперебойно. Заполняясь до отказа, они отправлялись на сортировочный узел, где из них формировался монорельсовый состав. Подхваченный локомотивом, тот ехал к отвалам, где " хвосты" благополучно ссыпались в исполинские каньоны.

Процесс выглядел технически отлаженным, но как раз он и вызывал у Ван Эдвейса наибольшее недоумение. Обычно столь рутинную задачу выполняли роботы. Здесь же трудились люди, к концу смены просто валившиеся от усталости. Все больше удивляясь, он подошел поближе и едва не угодил под очередной раструб, выдвигавшийся в направлении вагона. Возможно, и угодил бы, не схвати его чья-то железная рука и не потяни в сторону.

— Осторожнее, приятель! А то, не ровен час, в ящик сыграешь, — послышался чей-то глухой голос.

Обернувшись, Ван Эдвейс увидел какого-то человека. Точнее, очередной защитный костюм, под которым предполагался человек. Такие носили все здешние сотрудники, чтобы не покрываться налетом измельченной породы как снаружи, так и в дыхательных путях. Впрочем, нет, не очередной. Этот выглядел каким-то допотопным, будто из прошлого века. Нынешние герметично облегали все тело, обладая встроенной системой жизнеобеспечения. Костюм потенциального спасителя выглядел иначе. Его лицо закрывал не шлем, а запыленная дыхательная маска. Лицо — но не всю голову, отчего над ней торчали пучки грязных волос. Шею защищала довольно примитивная накладка, а нательная экипировка состояла из раздельных и явно не стерильных элементов. Даже на ногах были простые тяжелые сапоги, не оснащенные усилителями.

— Благодарю, — отряхиваясь, сказал Ван Эдвейс.

Свидания с опорами раструба, едва не спихнувшими его в жерло вагона, он избежал, но свою порцию породы на память все-таки получил. Набившись в одежду и за шиворот, она неприятно раздражала кожу.

— Пустяки. Прибить бы вас не прибило, но потрепать — потрепало бы, — все так же глухо произнес рабочий. — Впредь будьте осторожнее. Не стоит тут шататься почем зря. В другой раз может и не повезти.

— Скажите, а что вы тут сами-то делаете? — осведомился Ван Эдвейс. — Разве засыпку шлака не должны производить роботы? Такая современная фабрика — и вдруг подобный архаизм. К тому же роботы не устают, да и зарплата им не требуется.

— Хотите нас уволить? — не без усмешки спросил рабочий.

— Нет, что вы! — смутился верховный комиссар. — Я совсем не это имел в виду! Просто я удивился увиденному — и не более.

— А нечему тут удивляться, — пожал плечами рабочий.

Поймав испытующий взгляд, он степенно объяснил.

Да, роботам не надо платить зарплату, но и сама роботизация стоила весьма недешево. Прикинув все за и против, руководство " Дельта Тектоники" решило не модернизировать эту часть фабрики. Тратиться на дорогостоящие модули никто не стал, предпочтя нанять больше дешевой рабочей силы. Технические новшества внедрялись там, где они приносили очевидную выгоду. В частности, весь комплекс кратно увеличил выработку полезной продукции, для чего не пожалели средств. " Хвосты" же разгребали работяги, поскольку они обходились намного дешевле. Это получалось куда экономичнее, чем обслуживать роботов и менять быстроизнашивающееся оборудование.

Логику владельцев компании Ван Эдвейс понял. Чего он не понял, так это куда подевался собеседник. Стоило ему ненадолго отвернуться, как тот будто сквозь землю провалился. Впрочем, объявился он тоже словно из ниоткуда. Должно быть, вышел через ближайший технический проем и туда же скрылся, не растрачивая время на незнакомца. А может, решил не попадаться на глаза начальству, которое вовсю спешило к верховному комиссару.

— С чего бы такая суета? — недовольно осведомился Ван Эдвейс, когда к нему подбежало несколько взбудораженных людей. — Я же просил меня не сопровождать.

— Да, но мы не думали, что вы забредете в такое опасное место, — тяжело дыша, пояснил старший инженер. — Вас же чуть не сбило в вагон! Увидеть такое через камеру — спасибо, больше не хотим!

Он подразумевал систему видеонаблюдения, которой, как и полагалось, были оборудованы все производственные помещения.

— Я бы поставил вопрос иначе. Не почему кто-то забрел в опасное место, а как такое вообще возможно, — выразительно заметил Ван Эдвейс.

Лица присутствующих вытянулись. Кто-то что-то залепетал, но он не стал и слушать, не усматривая в том какой-либо необходимости.

— Ладно, я все равно тут закончил, — махнул он рукой, пресекая наскоро слепленные оправдания. — Передайте вашему боссу, что на сегодня достаточно.

Первым днем инспекции " босс" был явно доволен. Не считая угрозы сердечного приступа — когда его уведомили, что гость чуть не отправился в отвал, — все остальное прошло хорошо. Работа обогатительных фабрик верховного комиссара удовлетворила. Конечно, он перечислил ряд недочетов, но те относились к категории вполне поправимых, особенно с финансовой точки зрения. Грядущий день также не сулил осложнений. Ван Эдвейс пожелал заглянуть на литейный завод, и Берроуби не ожидал от этого визита никаких неприятностей. Да, в прежние времена там хватало проблем, а безопасность производства оставляла желать лучшего, но с тех пор все изменилось. " Дельта Тектоника" не стала выходить на плавильный рынок, сконцентрировав усилия на поставках руды. Упразднив литье как таковое, она оставила лишь один завод, обслуживающий ее собственные нужды. Тот пребывал в хорошем состоянии, а тамошние рабочие обычно не жаловались.

Выслушав замечания Ван Эдвейса, Берроуби обещал принять надлежащие меры для устранения выявленных недостатков. Затем условился о завтрашнем полете и откланялся, оставив гостя на верхнем этаже небоскреба.

Спалось как-то не очень. Несмотря на комфорт опочивальни, верховный комиссар долго ворочался, прежде чем заснуть, а потом несколько раз вскакивал среди ночи. Обогатительная фабрика, вроде бы уже не представлявшая интереса, отчего-то возвращалась навязчивым видением. То Ван Эдвейс куда-то шел через молчаливых рабочих, а то снова слышал голос того, кто не дал ему сорваться в вагон. Его лица по-прежнему не было видно, а слова звучали неразборчиво, будто заклинание на неведомом языке. Стараясь разобрать, что он говорит, Ван Эдвейс придвинулся ближе, оступился и все-таки упал. Упал прямо на груду шлака, продолжавшего сыпаться из раструба наверху. Ван Эдвейс кричал, звал на помощь и барахтался в этой сыпучей топи, но шлака становилось все больше. Вот он достиг горла, а вот стал попадать прямо в рот, мешая заглатывать воздух. Ван Эдвейс начал задыхаться. Пытаясь выбраться, он лишь глубже увязал, погружаясь в недра грузового вагона. И тут состав тронулся. Шуршание шлака сменили скрежет, лязг и громыхание сцепок. Затем он вновь увидел свет. Увидел в тот самый момент, когда вагон повернулся на бок, и его содержимое полетело в глубокий каньон. Яростно свистнул ветер. Взметая тучи едкой пыли, он подхватил ниспадавшую породу и понес над огромным отвалом. Истошно крича, Ван Эдвейс ухнул в разверзшуюся бездну.

Приняв контрастный душ, верховный комиссар почувствовал себя куда лучше. Ночной дурман ушел, а с ним развеялись и сны, болезненно тяжелившие чело. Погрузка, вагон и каньон, превращенный в гигантскую технологическую свалку, остались в закромах разыгравшегося воображения. Только им ведь и объяснялось, как он мог увидеть то, чего никогда не попадалось ему на глаза. Выпив чашку действительно хорошего кофе, он окончательно пришел в себя и встретил планетарный катер полностью готовый к инспекции.

Далеко лететь не пришлось. Литейное производство располагалось неподалеку от космопорта, за первой же горной грядой. Уместившись на небольшом плато, оно производило ровно столько продукции, сколько требовалось на Хромитее. Случайные избытки складировались в ангарах, откуда и расходовались по мере необходимости. Ветшавший город к таковой, видимо, не относился, что язвительно отметил Ван Эдвейс. " Дельта Тектонике" было вполне по силам привести большинство зданий в порядок, чего, однако, не делалось. Исходя из своих интересов, компания тратилась только на прибыльные проекты, перекладывая городские проблемы на муниципалитет. Соглашаясь поставлять ему металлические изделия, она не собиралась расплачиваться за них из собственного же кармана. Отсюда и получался контраст, когда сияющие здания соседствовали с дряхлыми трущобами и ржавыми развалинами.

Литейным заводом, где уместился и металлопрокат, верховный комиссар остался доволен. Просторные, хорошо освещенные корпуса выглядели вполне современными, а их оборудование соответствовало всем надлежащим стандартам. Рабочие места также не вызывали нареканий и по меркам Хромитеи считались весьма престижными. Учитывая расположение, на заводе не случалось пылевых бурь, отчего территория выглядела чистой и ухоженной. Здесь зеленели скверы и даже журчали фонтаны, пускай и технологического характера. Сотрудники, обеспеченные всем необходимым, имели возможность трудиться и отдыхать в экологически приличных условиях. На свою работу они не жаловались, исключая напряженный график, но трудовыми договорами Ван Эдвейс не занимался. Он искал производственные нарушения и вредные выбросы, отчего дотошно заглянул едва ли не в каждый уголок. Эта дотошность и привела его вглубь горы, куда вели старые железнодорожные рельсы.

Когда-то немалая часть завода находилась в каменной толще. Впоследствии, с перестройкой и модернизацией, цеха перенесли на плато, возведя для них новые здания. В горе же все осталось как есть: пустынное, заброшенное и практически бесхозное. Устаревшее оборудование интереса не представляло, а его демонтаж и утилизация стоили денег. Рассудив с точки зрения кошелька, руководство " Дельта тектоники" законсервировало подземный комплекс, по факту оставив его ржаветь сколько заблагорассудится. Из соображений безопасности туда никого не пускали, исключая верховного комиссара. Желая убедиться, что в закрытой зоне все обстоит именно так, как его пытаются уверить, он проявил изрядную настойчивость, которой пошли навстречу.

Особенно удручающе выглядели печи. Печать всеобщего запустения отразилась на них каким-то совсем уж мрачным образом. Лишенные жаркого огня, некогда бурлившего в их жерлах, они напоминали потухшие вулканы, из которых навсегда ушла жизнь. Теперь там обитала лишь тьма, густая будто осязаемая материя. Придя на смену яркому свету, она по-хозяйски обосновалась в каждом проеме, каждом закоулке, каждой щелочке. Навеки стихшие печи теперь сочились всепожирающей пустотой и забвением. Впрочем, все остальное было не лучше. Забытые исполинские чаны недвижно висели на умерших транспортерах. По закопченным каналам больше не лились потоки расплавленного металла, сменившись дорожками холодного мрака. Теряя опоры, галереи и лестницы обвалились целыми ярусами. Скелетами торчали различные технические конструкции, откуда свисали изъеденные коррозией цепи. То здесь, то там громоздились не поддающиеся идентификации обломки.

Шагая вдоль старых рельсов, Ван Эдвейс уже жалел, что забрел в это царство механического тлена. Чем дальше он уходил, тем больше оно давило на психику, вызывая желание ретироваться. Что он здесь, собственно, забыл? Отсутствие производственной активности было налицо. Выключенные коммуникации, толстый слой пыли и гнетущая тишина служили лучшим тому доказательством. А раз так, не пора ли выбираться из этой дыры, пока на него, как опасался Берроуби, и впрямь что-нибудь не свалилось? Остановившись, Ван Эдвейс снова огляделся, размышляя, как ему поступить. Аварийное освещение давало крайне утлый свет, поэтому он активно пользовался мощным ручным фонарем. Им он и высветил нечто такое, отчего невольно отпрянул назад, ощутив в груди колючий холодок. Впереди, футах в тридцати, лежал полуразбитый чан, не иначе сорвавшийся с подвесного конвейера. Возле него, стоя к Ван Эдвейсу спиной, виднелась человеческая фигура.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒