ОТ РЕДАКЦИИ 8 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 10Следующая ⇒

Я покинула её и пошла в дом мой, и свет дня был мне дарован вновь.

Свидетельские показания Иосифа по прозвищу Справедливый

ИИСУС СТРАННИК

Они говорили, что он был вульгарен, дескать, обычный потомок обычного семени, человек неуклюжий и невыдержанный.

Они говорили, что только ветер причёсывает волосы его и только дождь приводит одежду его и тело в порядок.

Они считали его безумным, и они же приписывали все слова его о добре дьяволу.

Даже здравый человек способен отчаяться, услышав о себе такое.

Он пел песню, и никто не смеет арестовывать мелодию. Её следует передавать дальше от поколения к поколению, её следует возвести в сферы Памяти губ.

Он был чужим. Эх, он был чужим, странником на пути к Храму, гостем, что стучится в наши двери, гостем далекой страны. И поэтому-то не нашел он гостеприимного хозяина и занял особое место в жизни: место на кресте. Крест стал домом его счастья.

Говорит Сын Человеческий

«ДОМ СЧАСТЬЯ»

С грустью говорит «прощай! » мне сердце и отправляется в дорогу к Дому Счастья. Когда вошло оно в Священный Город, душам посвящённый, изумленье сердца было велико, ибо не смогло найти оно там, что встретить ожидало.

В городе сем нет ни власти, ни денег.

И сказало сердце моё Дочери Любви: «Скажи мне, где смогу я обрести удовлетворение? Я слышало, что надобно идти сюда, чтоб встретиться с тобой».

И Дочь Любви ответила: «Ушло давно удовлетворенье, дабы служить там, где владычат Зависть и Продажность. Здесь не нужно оно».

Счастье не стремится к удовлетворению.

Душа земная никогда не будет удовлетворена, ибо вечно к высотам она стремится.

Моё сердце взглянуло на землю Красоты и сказало:

«Ты — всеведуща, так объясни мне тайну женщины». А Жизнь Красоты отозвалась: «О сердце человеческое! Женщина есть твоё собственное отраженье в зеркале. Где ты живешь, там и она живет. Она религии подобна; она с луной сродни, когда не спрячется за тучи та; и она же как нежный ветер, не отравленный ещё нечистотами».

Тут пошло моё сердце к Познанию, чьими дочерьми являются по праву Любовь и Красота, и попросило страстно: «Подари мне мудрость, дабы я смогло с людьми разделить её на равных». Отвечало сердцу Познание: «Не говори о мудрости, а говори о счастье, ибо истинное счастье из мира внешнего не приходит, его происхожденье в Святости Жизни. Так что лучше раздели с людьми на равных самое себя! »

Свидетельские показания Филиппа

И КОГДА ОН УМЕР, УМЕРЛО ВСЁ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Когда наш возлюбленный умер, всё человечество умерло, и всё утихло в серой тишине. Ибо восток покрыли сумерки, и буря обрушилась, круша живое, на землю осиротевшую. Глаза небес открылись на мгновенье и закрылись, кровь из них струилась, подобно той, что вытекала из ран рук и ног его.

Я тоже умер. Но в глубине забвенья моего я слышал его голос: «Отец прощает тем, что не ведают, что творят они».

И голос его оживил мой умирающий дух, и я вернулся к стаду человеческому. Открыл глаза и увидал его белое тело, висящее в укрытье облаков, и его слова, что слышал я, внезапно форму обрели и стали новым человеком. И я уж больше не печалился и слез не лил.

Кто будет опечален озером, что вуалью лицо укрыло, или горой, что смеется над солнцем?

И ты, и я — все мы будем возрождаться вновь и вновь.

И я теперь иду в дом мой и, восторженным нищим, вхожу в двери.

Говорит Сын Человеческий

«ЗАКРОЙТЕ ГЛАЗА СВОИ»

Позвольте уснуть мне, не орошайте грудь мою слезами и вздохами её не укрывайте, не говорите с беспокойством о моём уходе, просто закройте глаза свои, и вы меня увидите, сегодня и Всегда.

Свидетельские показания Бирбараха

ОБ ИИСУСЕ НЕТЕРПЕЛИВОМ

Иисус был терпелив с тупицами и глупцами, как терпелива зима с весной.

Он был терпелив и казался горой под обжигающими порывами ветра.

Он отвечал доброжелательно на грубые допросы врагов его.

Он мог быть тих в спорах и диспутах, ибо был он строг к себе и не только строгим мог быть, но и сдержанным.

Но Иисус бывал нетерпелив, бывал несдержан.

Он не терпел лицемеров.

Он не выносил ни коварных людей, ни жонглёров словами.

И он никем не желал манипулировать.

Он был нетерпелив с теми, кто не верил в свет, живя в тени; и с теми, кто убивал песню неба в собственном сердце.

Он был нетерпелив с теми, кто рассчитывал и взвешивал дни и ночи, не веря снам своим.

Иисус был терпелив.

Однако он мог быть нетерпимым.

Он хотел сотворить из вас клочок бумаги для записей мыслей своих, вы дарили годы его ткацкому станку на лён размышлений.

Но он не хотел ничего разорвать из созданного его душой.

Говорит Сын Человеческий

«ВЕЛИКОЕ ОЗЕРО»

Вчера — о как далеко от меня это Вчера, и как оно близко, — душа моя и я отправились к Озеру Великого Терпенья, чтоб искупаться там и от пыли земной освободиться.

Когда достигли берегов мы, дано нам было понаблюдать из места тихого и потаённого за брегом Озера. И тут мы увидали человека, что сидел понуро на скале и в руках сжимал мешочек с солью. Он пригоршню за пригоршней соль в глубь озёрную бросал.

Моя душа сказала мне: смотри, это — пессимист, что в жизни ничего не видит, кроме теней зла. Неудивительно, что мы с тобой от его одежды отказались. Идем же дальше!

В этом месте озера не стали мы с душой купаться. Покинув место то, продолжили дорогу, пока не зашли в бухту, где человек стоял, в руках сжимая шкатулку, драгоценными каменьями украшенную щедро. Он вынимал из недр ее кусочки сахара и бросал их в воду.

А это — оптимист, моя душа сказала. Он радуется даже безрадостному и печальному. Сохрани нас Боже ему тело наше обнаженное явить!

Так мне и не удалось искупаться в водах Озера Великого Терпенья.

Жена Понтия Пилата римским жёнам

Я прогуливалась с моими служанками по роще иерусалимской, когда увидала его в окружении немногочисленном из жён и мужей, что сидели подле. Он говорил с ними на языке, который понятен был мне наполовину. Но вовсе ни к чему осознавать язык столпов света или хрустальных гор. Сердце ведает, что язык никогда не сможет выразить словами, а уши никогда не смогут распознать.

Он говорил со своими друзьями о любви и силе. Я знала, что говорит он о любви, поскольку слова были мелодией голоса его; и я знала, что говорит он о силе, потому что слова были воинством его скупых жестов. А сам он был нежностью, и даже муж мой не смог бы пользоваться тем авторитетом, что он средь учеников своих.

Когда увидел он меня, проходившую мимо, то на мгновение прервал свою беседу и взглянул доброжелательно в сторону мою. И я была покорена; в моей душе мелькнуло тут прозрение — я проходила мимо Бога.

Несколько дней образ его навещал моё уединение, когда мне не хотелось встречаться ни с мужчинами, ни с женщинами круга моего; и его глаза обжигали мне душу, когда мои собственные очи были закрыты. А голос его управлял тишиной моей ночи.

Я стойко удерживала мою Верность-Ему-Навсегда, мир в страдании моём и свободу неразделённости в моих слезах.

Возлюбленные подруги, вы никогда не видели Того Человека, и вы никогда уж не увидите Его.

Он посланный нам свыше учитель любви, он выше всех наших чувств земных, но из всех мужчин отныне он ближе всех ко мне.

Говорит Сын Человеческий

«СЕМЬЯ»

Меня спросили как-то раз: «Учитель, что скажешь нам о браке чувств? »

Я отвечу:

«Вместе вы будете чисты и вместе пребудете навеки. Даже убелённые сединой, когда крылья смерти разбросают ваши дни, вы — вместе.

Да, вы пребудете вместе в молчаливой памяти Бога. И с вашего согласия немого скажет он пространству, что ветры небес танцуют меж вами, что любите друг друга вы, не делая любовь капканом. Скорее она для вас — море, что дышит меж брегами ваших душ.

Трепещут вместе струны ваших душ, сама музыка в трепет повержена. Я с вами».

Свидетельские показания постороннего в Иерусалиме человека

ОБ ИУДЕ

Иуда пришёл в дом мой в пятницу, как только всё это произошло; он с силой постучал в дверь дома моего.

Когда ж вошел он, я в изумлении неприкрытом на него уставился во все глаза — его лицо было цвета пепла. Руки его трепетали подобно листочкам на ветру, а одежда была изорвана, как если бы пробирался он сквозь бурную горную реку. Чувствовалось, что в душе его безраздельно царит великая буря.

Он взглянул на меня, вокруг глаз залегла чернота, а глаза казались промокшими от крови.

И сказал Иуда: «Сегодня я освободил Иисуса из Назарета от его противников и... от моих противников тоже».

Тут Иуда принялся заламывать руки и восклицать: «Иисус говорил, что он победит всех своих врагов и врагов нашего народа. И я поверил ему, я последовал за ним.

Первым он кричал нам, подавал надежды на царство, могущественное и безбрежное, и в нашей вере мы искали его благосклонности, мечтая о власти почётной при его царском дворе.

Мы мнили себя князьями, подобными римской знати. А Иисус много говорил о царстве своём, и думал я, что он предпочтёт меня в вожди колесниц его, в вожди воинства его. И последовал я вслед за ним добровольно.

Но вскоре обнаружил я, что не найдём мы ни царства, о котором распинался Иисус, ни Рим не одолеем. Его царство было царством сердца. Я слушал разговоры о любви и милосердии, разговоры о всепрощении, и продажные женщины слушали их на пару со мной с радостью. Мое сердце наполнялось горечью, и я ожесточился.

Мой обещанный царь Иудейский оказался вдруг обманщиком-флейтистом, утешающим умы бродяг и проходимцев.

Я любил его, как, впрочем, и другие мои сородичи. Я поклонялся ему в надежде избавления от ига иноплеменников. Но когда он не издал ни слова, рукой не шевельнул во имя нашего освобождения от ярма того, более того, когда он взялся помогать цезарю в Кесарии, тогда отчаялся я и умерли мои надежды в агонии ужасной боли. И я сказал себе: „Он — тот, кто убил мои надежды, стал убийцей. А для меня мои надежды и ожидания куда дороже, чем жизнь какого-то там человека" ».

Тут Иуда заскрипел зубами и опустил глаза долу. И когда заговорил он вновь, словами его стало следующее признанье: «Я освободил его. И он распят сегодня был... Даже на кресте погибнув, он погиб царем. Он умер в буре избавленья, подобно многим людям, жившим по ту сторону савана и камня.

И всё то время, что умирал он, Иисус казался по-царски любезен и доброжелателен. Его сердце было полно жалостью. Он ощущал жалость даже ко мне, ко мне, своему избавителю от жизни».

И тут я не выдержал, вмешался: «Иуда, ты могиле предал человека по ошибке».

На что Иуда ответил: «Но он умер царём. Так почему же он не мог жить царем? »

И я упрямо повторил вновь: «Ты совершил преступную ошибку».

Он рухнул на скамью, сделавшись вдруг тише камня.

Я же метался по комнате и повторял: «Ты совершил великий грех».

Но Иуда не произнёс ни слова. Он оставался тишиной, землёй, впавшей в немоту.

Спустя какое-то время он поднялся, повернулся ко мне лицом и даже показался мне чуть выше обычного. И когда заговорил он, голос его звучал песней треснувшего сосуда. И сказал он: «Не было греха в моём сердце. Этой ночью я увижу царство его воочию, и встану в его присутствии, и вымолю прощение.

Он умер царём. А я умру преступником. Но сердцу моему ведомо, что он простит меня».

Промолвив слова такие, он запахнул изорванный свой плащ и заметил горько: «Просто замечательно, что я пришел к тебе сей ночью, хоть и принес тебе тревогу. Так ты простишь меня?

Скажешь ли ты сыну своему и сыну сына своего: „Иуда Искариот избавил Иисуса Назаретянина от врагов его, ибо верил, что Иисус врагом был собственного народа? "

И скажешь ли, что Иуда в тот же самый день своей великой ошибки последовал вслед за Царём к его престолу, избавив собственную душу от тела осужденного?

Я скажу ему, моему царю, что кровь моя оросила дерн, а моя искалеченная душа освободилась».

Тут Иуда вновь поник головой и вскрикнул: «О Боже, чьё имя страшное не слетело с губ его, коснись же пальцами своими смерти израненной, что убьёт меня твоею бурей, огнем, который света не даёт!

Почему позволил умереть ты Галилеянина чувствам во имя земель неведомых и бросил мне на плечи груз греха, от коего и убежать нельзя, и примириться сердцем? И кто же сей человек Иуда, руки которого в крови по локоть?

Дай мне руку, подбрось меня к нему в старой одежонке и лохмотьях.

Помоги мне свершить это сегодня вечером.

И позволь мне вновь встать по ту сторону непроницаемой стены.

Я устал от бескрылой свободы. От этой воли в темнице.

Я прольюсь в речку слёз, что втекает в океан горечи. Я буду человеком вашего милосердия, что стучится в ворота сердца Иисуса».

Сказав все это, Иуда распахнул все двери настежь и растворился в буре.

Спустя три дня я наведался в Иерусалим и услышал обо всём, что произошло там. Тогда же мне поведали, что Иуда повесился на вершине высокой скалы.

Я долго размышлял над событиями того дня, и я понял Иуду. Он исполнил свою маленькую жизнь, что ожидала чего-то в туманах этой земли, порабощённой римлянами, что поднялась великим пророком на недостижимую высоту. Высоту, недоступную человеческому прощению.

Один человек стремился в царство, где стал бы княжить.

Другой человек желал царства, в котором все люди стали бы царями.

Говорит Сын Человеческий

«ТЫ СЛОМАЛ СВОИ КРЫЛЬЯ»

Бог даровал крылья душе твоей, чтоб смог взлететь ты в далёкий небес предел — предел любви и воли. А ты, несчастное созданье, сломал крылья собственной рукой, душе своей позволив, подобно червю, ползать по земле. Но птицей я в воздух поднимусь, даже если клетка золотой была по-царски. Сердце моё всё равно имя твоё призовет, даже если ты моё забудешь.

Свидетельские показания Саркиса, старого грека-пастуха, прозванного безумцем

ИИСУС И ПАН

Во снах я увидал Иисуса и бога моего Пана, сидящих вместе в сердце леса. Они смеялись, и смех Иисуса был веселей. Общались они долго.

Пан говорил о земле и секретах её, и о своих копытных и рогатых братьях и сестрах; а ещё — о снах. Он говорил о корнях и гнёздах, о соках земных, что поют песню лета.

А Иисус говорил о молодых побегах в лесах и о цветах и фруктах.

Он говорил о птицах в пространстве космоса и пении их в странах небесных.

И говорил он о белых одеждах пустыни, пастух которой только Бог один.

А Пан был счастлив рассказать о новом Боге. И в этом самом сне держал я над Иисусом и Паном неброскую и тихую в молчании тень зелени.

Затем Пан взял свою тростниковую дудочку и заиграл Иисусу.

И Иисус промолвил: «Добрый брат, обрёл ты радость и каменистые высоты в мелодии песни твоей».

Тут Пан передал дудочку Иисусу и предложил: «Теперь ты играй. Очередь твоя».

А Иисус ответил: «Вряд ли у меня получится. Лучше уж я сыграю на флейте». И, достав флейту, заиграл.

Я же слушал песню о дожде, о поющем потоке, что меж холмов струится, и о падающем на вершинах гор снеге.

Пульс моего сердца, в которое однажды ударил ветер, вновь был возрождён, и все волны моего бытия всколыхнулись, я вновь стал пастухом Саркисом, а флейта Иисуса сделалась волынкой бесчисленного сонма пастухов.

Тут Пан сказал Иисусу: «Твоя молодость куда больше сдружилась с дудочкой моей, нежели мои собственные годы. Я услышал твою песню в моей тишине и звуки твоего имени.

Твоё имя есть добрая мелодия. Твоя флейта останется в моей памяти.

А теперь сыграем вместе».

И они заиграли разом.

Их музыка заразила своей красотой небо и землю. Я слушал рев звериный и жажду леса. И я слышал крики одиноких людей.

Я слышал пенье девушек, предназначенное возлюбленным, и тяжелое дыхание охотников.

Весь мир вошел в музыку их, и небеса с землёй подпевали богам.

Всё это я видел в моём сне, и всё это я слышал.

Говорит Сын Человеческий

«Я ЕСТЬ»

Я есть серебряная нить, что Богом послана на землю. Вся природа нанизана на нить сию. Я — драгоценный жемчуг из короны Астарты; дочери Утра украли меня из короны тайно. Я плачу и, улыбаясь сквозь слезы холмам, падаю в землю, к цветам.

Поля и облака — влюблённые, а я лишь их посланник, вскоре утолю я жажду одних и исцелю болезнь других.

Голос грома и меч молнии возвещают о прибытии моём, а в конце пути моего осветит небеса радуга. Такова земная жизнь: под пятами материи начинает бег свой и заканчивает пробежку в нежных руках Слова.

Из сердца моря я восстану, на крыльях в воздух поднимусь и рухну вниз, целуя губы цветов земных и обнимая ветви.

Кончиками пальцев нежно я в окна к братьям постучусь, и духи чувств будут в музыку мою вслушиваться сладострастно.

Я есть вздох моря, слёзы неба, смех полей. Я есть любовь, вздох океана чувств, слёзы неба мыслей и смех полей души. Я есть.

Свидетельские показания Анны, первосвященника

ОБ ИИСУСЕ РАЗБОЙНИКЕ

На восходе солнца лиса взглянула на тень свою и заявила гордо: «Могла б сегодня съесть я на обед верблюда». И каждое утро отправлялась поглазеть на верблюда того. Но в один из полдней увидала лиса тень его — и сказала: «Лучше отобедать мышью».

Признание Сына Человеческого

Он был разбойником, возмутителем спокойствия и шарлатаном. Он взывал только к нечистым и лишённым наследства, ради них он вступил на путь всех порочных и развращённых.

Он был человеком из Галилеи, из земель северных, что тихо-тайно поклоняются Адонису и Астарте, а не Богу Израилю и Богу Израиля.

Он высказывался о наших пророках и был развязен и злоязык, он говорил на варварском наречии.

Что еще мне оставалось делать, кроме как приказать казнить его?

Или я не управитель храма? Или я не хранитель закона? Разве не имел я права сказать во всеуслышание: «Он — безумнейший из всех безумцев. И он опасен для Израиля»?

Мог ли я изображать глухого, когда он называл нас лжецами, лицемерами, волками, гадюками и сынами гадюк?

Нет, я не смог изображать глухого, ибо он не был простым безумцем. Он был самоодержимым; и в его самовосхвалении он осуждал всех нас и бросал нам вызов.

За это я и распял его, и его распятие было сигналом и предупреждением другим, бежавшим в панике с места его казни.

Я знаю, что меня обвиняют за это, даже многие из знати в Санхедриме.

Но я не настолько глуп, чтобы не знать, без вождя народ — толпа, а вождь без народа — всё равно вождь.

Иисус решился стать нашим противником. Нельзя было позволить всей Иудее решиться на то же самое.

Никогда человек из северных земель не сможет простереть свою власть на нашу Святыню из Святынь, на тень её над аркой ворот.

Говорит Сын Человеческий

«РАСПЯТЫЙ»

Я крикнул людям: «Требую распять меня! » А они спросили: «Но почему возжаждал ты крови на наши головы? »

И я ответил: «Как же ещё заставить вас поклоняться распятому безумцу? »

И согласились они, и был распят я. Распятие успокоило меня. Когда же был повешен я между небом и землей, они задирали свои головы посмотреть на меня. Они приходили в восторг. Как же, как же, их головы ещё ни разу не задирались столь высоко.

Но когда стояли они, глядя на меня, один из них вдруг крикнул: «Чего добился ты? »

Второй из толпы подхватил его крик: «В чём причины твоего жертвоприношения? »

А третий спросил: «Подумал ли ты о цене, что заплатить придётся за попадание в землю Славы? »

Четвертый вторил им: «Смотрите, как смешон он! Можно ли простить без смеха страдание такое? »

А я ответил всем и сразу:

«Только попробуйте вспомнить через года, что я смешон. Я ничего не собираюсь ни искупать, ни приносить в жертву, ни вершить во имя Славы. И я ничего не собираюсь прощать. Я — ваша сенсация, и я молю вас дать испить мне чашу крови моей. Ибо что может лучше утолить жажду безумца, нежели его же собственная кровь? Я был нем — и я же испрашивал обиды и угрозы ваши как подаяние. Я был заключён в тюрьму ваших дней и ночей — и я же ветром шелестел в проёме длинных дней и ночей. А теперь я ухожу, — как может уходить только распятый. Не думайте устало о распятии. Для вас распятый всегда будет казаться великим человеком меж великой землей и великими небесами».

Свидетельские показания женщины, одной из соседок Марии

ОПЛАКИВАНИЕ

На сороковой день после его гибели все соседки пришли к дому Марии утешить её и воспеть его.

И одна из них запела:

Где мой Источник, где?

И где пространство иное твоей благоухающей власти?

В каких полях ты бродишь ныне?

И где те небеса, куда взметнулась глава твоя и где глаголет ныне твоё сердце?

Эти долины стали бесплодны,

А мы — напрасны.

Вся зелень выгорает под безжалостным солнцем,

А наши фруктовые сады не приносят уж яблок,

А наши виноградники отравленным виноградом горя плодоносят.

Мы приготовили вино для тебя,

А наши ноздри вдыхают твой аромат далекий.

Где Цветок нашего первого родника, где?

И ты уже не вернёшься к нам никогда?

Не вернёшься вновь к нам жасмином,

Не вернешься цикламеном на обочине нашего пути

Скажи нам, что мы тоже найдём корни наши в земле.

Скажи, что наша вечная бескрайняя земля

Всегда будет карабкаться к небесам?

Где наш Иисус, где

Сын соседушки моей Марии,

Товарищ сына моего?

Где наш первый родник и где луга его иные?

Вернешься ли к нам вновь?

Придёшь ли к нам в любви потоке,

Ворвёшься ль эхом в наши сны?

Свидетельские показания Ахаза, владельца постоялых дворов

Я отлично помню то время, когда повстречал Иисуса Назаретянина. Иуда пришел ко мне в полдень четверга и предложил мне поделиться едою с Иисусом и его друзьями.

Он дал мне две серебряные монеты и сказал: «Купи всё, что ты сочтешь нужным для обеда».

Затем он подошёл к моей жене и сказал: «Воистину это знак отличия». Мы знали, что Иисусу вполне бы подошло звание пророка, ибо проделывал он множество чудес.

В сумерки пришёл он и его последователи, сели все дружно на лавку, всей толпой, притихшие и умиротворённые.

Казалось, прошли годы, пока не охватило их веселье. Они преломили хлеб и выпили вино, спели наши старинные напевы. А Иисус беседовал с ними до полуночи.

После того они оставили его одного на верхнем этаже и тихо перешли в другое помещенье, ибо после полуночи он всегда предпочитал оставаться в одиночестве.

Спать он не хотел; я слышал шаги его, лёжа в постели.

Ни он, ни друзья его не чувствовали себя счастливыми в это время.

Моя жена приготовила им рыбу по-галилейски и фазана с рисом и плодами граната, а я отнёс всё это к гостям, прихватив также кувшин вина из кипариса.

Всё оставил им, они же сообщили мне громким шепотом, что он желает в одиночестве побыть.

Спустя какое-то время, когда воцарилась тьма кромешная на небе, сошёл он к нам. Взглянул на меня и на жену мою, рукой провел по головёнке дочери моей и промолвил: «Доброй ночи всем вам. Мы сейчас поднимемся наверх всё и не будем уж боле беспокоить вас в сей тёмный час. Мы здесь побудем до появленья солнца над горизонтом».

Я же отозвался: «Господин, большая честь мне услужить вам. Другие хозяева дворов постоялых позавидуют мне, ведь вы пришли ко мне. Есть чем гордиться тут. Когда-нибудь я буду вспоминать приход ваш с важною гримасой на лице».

И он ответил: «Все хозяева дворов постоялых заносятся немало. А ты доброжелателен, приветлив. Ты подаёшь еду, не брезгуя голодным и жаждущим».

Тут Иисус повернулся к Иуде Искариоту, державшемуся чуть особняком от компании честной, и сказал: «Дай мне два шекеля».

Иуда подал ему два шекеля со словами: «Это — последние серебряные монеты в моём кармане».

Иисус взглянул на него и промолвил: «Скоро, очень скоро мошна твоя наполнится сребром».

Затем вложил две те монеты в мою руку и сказал: «Купи пояс шелковый дочери своей и прикажи носить его каждый день в память обо мне».

И вновь всмотрелся в лицо дочери моей, наклонился к ней и поцеловал девчушку в бровь. И сказал спустя мгновение: «Спокойной ночи всем вам».

И ушёл.

Никогда я не забуду его мелодичный голос: «Спокойной ночи всем вам».

Если вы хотите знать побольше о нём, спросите дочь мою. Она уж женщина взрослая теперь, но всё равно лелеет память о своем девичестве.

Говорит Сын Человеческий

«НОЧЬ И БЕЗУМЕЦ»

«Я люблю тебя, о ночь, чёрная и обнажённая; я бреду пылающей тропой, что выше всех моих грёз дневных. И когда моя нога соприкасается с землёй, дуб-великан сдвигается вперёд».

«Нет, ты не нравишься мне, о безумец, твоя тишина оглядывается на озеро, как большой отпечаток ноги, тобой, ушедшим, оставленный на песке».

«Я люблю тебя, о ночь, тишина и глубина; в сердце моего одиночества лежит в младенческой колыбели богиня, и в нём же рождаются все небеса, соприкоснувшиеся с адом».

«Нет, ты не нравишься мне, о безумец, твои содрогания пока ещё наполнены страданием, а песни подобны бездне, внушающей неимоверный ужас».

«Я люблю тебя, о ночь, дикая и страшная, ты — мои колосья, переполненные зерном покорённых наций и вздохами забытых стран».

«Нет, ты не нравишься мне, о безумец, твоя тишина отнимает маленькие души товарищей, а с душою монстра не можешь стать ты другом».

«Я люблю тебя, о ночь, мучительная и ужасная; моя грудь освещена пылающим на море кораблем, а мои губы овеяны кровью погибших воинов».

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒