Эпизод 29

Приятели распределили оставшуюся еду и принялись за трапезу. Разведённый костёр оказался кстати. Немного поев, Андрей прервал молчание.

— Итак, что нам известно. Как утверждает это существо, Клад создан в качестве эксперимента какой-то сверхмогущественной цивилизацией, о которой нет никаких сведений. Или он нам не хочет их давать. Они оставили здесь биороботов, которые контролируют местную цивилизацию, предохраняя её от несанкционированного вмешательства. Это выглядит логично. Даже слишком логично. Потому что полностью соответствует нашей парадигме. Мне кажется подозрительным такое совпадение. Но допустим. Проверить это мы не сможем, а значит, эта информация ничем не отличается от легенд.

— Да, — жуя, заметил Глеб, — если бы тут не лежало живое воплощение этой легенды. Было бы неплохо притащить его к нам на станцию и как следует исследовать. Если он врэт — это одно, а если нет… Как-то обидно даже. Пока мы изучали Клад, кто-то изучал нас.

— У меня похожие чувства. Доставить его на станцию было бы неплохо. Представляю себе лицо Яна, — усмехнулся Андрей. — Однако мы не знаем, в каком состоянии станция, что делает настоящий Джафар, Ян и остальные… Что сейчас происходит на Кладе вообще?

— Так давай спросим. Эй, Раг-вай, что сейчас творится на Кладе? Что изменилось за то время, которое мы прогуляли?

— Глобальных изменений нет. Насколько мне известно, станция функционирует. Но не используется по назначению. Практически все ваши соплеменники живут в построенном пещерном городе.

— А Ворон? Чем он занимается?

— У меня нет подробной информации. Жители Чёрного Города начали строить ещё несколько селений на пути к речной переправе. Тлегалпы коммуницируют с ними активнее, чем раньше. Но это не самое удобное направление. Им больше нравятся места в приречной Алфении и Опойе.

— Кто бы сомневался… А рароги, тангодры, спрадаты?

— Я помню, что вы с симпатией относитесь к этим племенам. Серьёзных военных конфликтов пока не происходило. Но с изменением климата их жизнь будет становиться труднее. Я предполагаю, что часть из них рано или поздно спустится в Алфению для постоянного житья. Если туда же придут и тлегалпы, возникнет проблема перенаселения, что может стать причиной военного конфликта, вследствие которого часть племён переберутся в Опойю или к Восточным горам.

— А там ситуация может повториться… — заключил Андрей. — И что же ты предлагаешь делать нам?

— То же, что и раньше. Я никак не ограничиваю вашу инициативу. Поднимайтесь по реке, идите на север. Думаю, вы сможете принести немало пользы местным племенам. Анализ вашего поведения говорит о том, что это оптимальный вариант.

— А есть другие?

— Теоретически… Можете добраться к пещере и жить с людьми. Или отправитсья в Чёрный Город. Но мне кажется, эти варианты вам нравятся на порядок меньше.

— Вот тут ты прав. А ты не можешь сразу доставить нас поближе к Срединным горам?

— Нет, к сожалению, у меня нет ваших копий. Кроме того, нам запрещено использовать эту технологию для местных жителей.

— Ну и какая тогда от тебя польза?

— Вы можете взять тёплую одежду. Она вам пригодится. Ещё запас сухотки и плоды рабаки. Плоды придают силы. Обо мне не беспокойтесь.

— И на том спасибо.

Андрей зашёл в шалаш. Довольно долго его не было. Затем он появился с двумя балахонами, небольшим походным мешком и каким-то свитком.

— А где Раг-вай?

— Сам не понимаю, — ответил смущённый Глеб. — Он свободно встал и ушёл. Я… понимаешь… Я ничего не смог сделать. Как будто во сне… Он ещё сказал, что у нас особая миссия. И от нас зависит будущее Клада. Главное — ничего не бояться и делать так, как мы считаем нужным.

— Странно. Я ничего не слышал.

— Так он беззвучно говорил. И ушёл беззвучно.

— Хм, интересная у них манера вести разговоры… И она мне не нравится.

— Он ещё сказал, что внутри артефакт.

— Я как раз потому и задержался. Ты себя нормально чувствуешь?

— Да я ничего. Просто за последнее время столько всего произошло, что голова кругом.

— Тогда приводи её в порядок и смотри сюда.

Андрей присел рядом с Глебом около почти потухшего костра и показал ему аккуратно свёрнутый кусок тонко выделанной материи с вышитыми на нём письменами.

— Смотри, похоже на алфенский. Это начало из «Послания сыну».

…Скажи мне, отец,

как устроен наш мир,

в чём смысл камней, и воды, и небес,

в чём суть нашей жизни

средь вечных стихий,

где света конец и начало любви…

А тут уже южное наречие:

«1307 лет назад — сотворение мира» — мира, в смысле не войны. Это время, когда был подписан Древний Уговор. До него была эпоха диких войн с использованием всех возможных вооружений.

«998 лет назад — первое разделение народов» — появление горных, равнинных и степных племён.

«910 лет назад — появление первых сеймуков».

«800 лет назад — второе разделение народов» — я так понимаю, что оппы разделились на чирквадов и ниобов, так же, как и рароги выделились из горных племён. Так, тут непонятно… Вот, смотри, занятный факт…

«612 лет назад — падение великого Огня с небес» — мы в курсе, что у рарогов много метеоритного железа. И здесь это зафиксировано.

«477 лет назад — великий огонь из тверди подножной» — тут я затрудняюсь, видимо, какое-нибудь знаковое извержение вулкана. Вот, конкретный факт:

«351 лет назад — создание селения у чёрных скал» — это, скорее всего, про Чёрный Город.

«276 лет назад — Пустынная Битва» — что за битва, не в курсе, но, видимо, где-то на юге. Так, тут неизвестный мне язык… Вот, любопытная запись:

«177 лет назад — великий идун Таодра-Ахва дошёл до края мира» — судя по всему, шёл на запад, перебрался через горы и увидел безбрежный океан.

— Дай-ка взгляну на свиток, — попросил Глеб и, потрогав материю, заключил: — Похоже на ту, что делали ранее в Чёрном Городе. Мне рассказывал… в общем… кладянин один. Ты такой не видел?

— Да я и до Города-то не дошёл… Но слышал, там раньше выделывали тонкую и прочную ткань. Видимо, это она и есть. Да-а, дорого бы я дал в своё время, чтобы заполучить такой артефакт!

— Что там ещё написано?

— Про минувшее время всё. Остальное, видимо, предсказания. Текст написан довольно давно, — пояснил Андрей.

— Так предсказания — это ж самое интересное, — оживился Глеб.

— Тут я тебя порадовать не смогу. Вот написано, что через пятьдесят лет родится великий воин в эпоху чёрной хвори… Погоди, это не Одд-Бро ли? Ему должно быть по местным меркам чуть больше сорока лет. И далее «через шестьдесят лет великое смятение»: что это может быть?

— Если ты прав насчёт Одда-Бро, то лет через десять началось полноценное исследование Клада, — тихо сказал Глеб.

— Началось. Но никакого смятения мы не наблюдали. Слушай, мы тут сходу ничего не поймём. Может, я и неправильно перевёл. Этот Раг-вай… или кто он на самом деле… далеко не так прост, как хочет казаться.

— Думаешь, правду он нам говорил или как?

— Кроме правды есть ещё полуправда, недоправда и сотни разных оттенков. И разные технологии манипуляции. Но у нас есть шанс проверить. Если с нами выйдут на контакт, то будем действовать так, как посчитаем нужным. Не знаю, что про нас думают эти жрецы-сторожа, но наша цель не изменилась, нам всё равно надо на север. Спасибо им за стол, за припасы. Кстати, там в мешке ещё несколько железных лезвий, правда, выделка подкачала, но для хозяйственных нужд сгодятся, может, сменяем на что полезное. Свиток спрячь себе. Дорога нам предстоит дальняя. Ну что, воин, готов?

— А то!

И они пошли.

Дорогой Глеб непонятно отчего окончательно раскрепостился и начал рассказывать Андрею, какие его в горах ожидают бычки: «Подросли, наверное. Ведь Борда-Ройо не какой-то там шалопай, он хозяйственник крепкий. Небось, не в обиде за то, что я так долго гулял. Но это ж ничего, зато нагулялся на всю жизнь вперёд. Если кому-то нравится сидеть в Чёрном Городе, то пусть и сидит там. Или в Пещере. А уж мы-то знаем, что лучше наших гор ничего нет. На крайний случай можно спуститься в Алфению. Немного побродить и опять в горы. И сотня… Я тебе обязательно ударную сотню покажу, сам тренировал, ты оценишь. А ещё хорошо бы научить рарогов рубить настоящие дома. И баньку! Как думаешь, за баньку меня сеймуком не обзовут? На воздухе преть, конечно, здорово, но баньку надо поставить обязательно».

Андрей слушал молча и улыбался своей доброй лёгкой улыбкой.

Эпилог

Андрей шагал по знакомым ущельям и впитывал запахи летнего леса. Утром здесь был густой туман, и теперь на травах искрилась роса. Дорогу облегчало то, что боевого оружия у Андрея не было. Только лук в налучье через плечо да верный кинжал на поясе. А опирался Андрей на простую деревянную трость. Хорошо тому, кто ничего не страшится понапрасну. Да и чего можно страшиться в зоне лесов в горной стране?

Андрей подошёл к хрустальному ручью и наполнил флягу свежей водой. Отхлебнул глоток и долго держал во рту, пытаясь сохранить в памяти необычный вкус обычной воды. Он вспомнил: шотландцы в древности говорили, что ко всему на свете можно привыкнуть, только не к чужому хлебу. Пожалуй, рароги должны говорить подобное о своей воде.

За время отсутствия Андрея в горах времени прошло не так много для существенных изменений. Немногим более трёх местных лет. И Андрей мог заключить, что не особо преуспел за это время. Правда, себе в плюс можно поставить успешный розыск Тонки-Крона и тщательную и детальную прорисовку на полосе кожи песчаной лодки. Да получение сведений о том, что тлегалпы вроде как образумились — перестали беспричинно лезть на чужие территории, а начали больше использовать торговлю, по крайней мере, в Южной Опойе. Но вот найти дополнительную информацию о хозяевах Стражей не удалось, кроме мутных противоречивых преданий. Так что оставалось только принять сделанные ранее выводы. Цивилизация, оставившая данные организмы, бесспорно, подобна земной. Иначе они бы не были настолько антропоморфны. И эта цивилизация считает для себя возможным использовать биологические существа с очень длительным сроком службы. Андрей вспомнил вышедшие из строя камеры слежения, жуткую экономию на полётах патрульных катеров. Конечно, все проблемы начались после условного провала Клада. И если принять за основу, что сам провал был не случаен, то вполне логично, что эта мощная цивилизация пыталась избавиться от дополнительного фактора, каким ей могла показаться деятельность людей. И здесь они преуспели так же, как и в скрытности. Стоит ли после этого им доверять безоглядно? А что нам теперь остаётся? Точного ответа Андрей не знал. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что нужно вернуться в горы и найти друга.

Повсюду, где Андрей ступал, от юго-западной границы в глубь горной страны тянулись дороги, мощённые каменными плитами или плитками и небольшими валунами, если дорога резко поднималась вверх. Было видно, что Квада-Гё после смерти патриарха Лоды пытается облегчить жизнь подвластных ему идунов. Правда, идуны вели себя довольно странно. Иной раз навстречу Андрею, сверху вниз, двигались тангодры, перегоняющие своих бычков, причём, как правило, тангодры шагали по мощёной дороге, а своих бычков гнали рядом по мягкой траве, чтоб не сбивать копыта о камень. Просто надо было знать тангодров и их крайне гуманные взгляды касаемо родных животин. А самый гуманный знакомый тангодр — это, конечно, Борда-Ройо. «Надеюсь, ничего с ним не случилось», — подумал про себя Андрей.

Ущелье раздалось вширь и, казалось, светило пропитывало каждую молекулу воздуха знойным сиянием. А по краям ущелья прерывистыми полосами протянулись тёмно-зелёные стены лесов. И вместе со знойным сиянием в горном воздухе стоял стойкий аромат свежей хвои. А ещё восточнее по ущелью Андрей услышал характерное тюканье топоров по брёвнам. Чудно… Обычно рароги валят лес для дела зимой. И Андрей пошёл на звук. Не строя никаких предположений, а просто доверяя своей интуиции. Однако сам подумал: «Как говорят у нас в Австралии, для шального вомбата лишний десяток тысяч шагов не крюк, если шаги эти вомбатские». Главное — выбрать верное направление.

Андрей прошёл по ягодным полянам около часа с небольшим, порадовав по дороге себя дарами леса. На пути деловито паслось козье стадо, и приглядывающий за козликами подросток первым поздоровался с Андреем, пожелав лёгкого пути.

— А скажи-ка, паренёк, как и прежде в этом ущелье живут родовичи рода Гё?

— Хвала Предкам, так и есть.

— И можно ли увидеть Кваду-Гё или ещё кого-то знатного в роду?

— Нет, Кваду-Гё увидеть пока не доведётся. Квада-Гё с малой дружиной на юге, границу алфенам налаживает. Но это дело долгое и трудное — старейшин алфенских родов убеждать. А сейчас из знатных в ущелье только Глеба-Гё Крангригге, строит себе новое логово, небось, слыхать как топоры-то тюкают?

— Вот и сыскан Глеб, — произнёс Андрей себе под нос, а громко добавил: — Глеба-Гё-то мне и нужен, он мой побратим.

Паренёк только развёл руками, улыбаясь. А Андрей пошёл на стук топоров. Небольшая ложбинка впереди и заросший кустарником взлобок посреди ложбинки. Андрей поднялся на взлобок и увидел посреди поляны две хоромины и изрядное количество лежащих брёвен. Одна хоромина видно была закончена и покрыта простой прямой крышей. Но размер брёвен, из которых она была сложена, поразил Андрея. Рядом усердно трудились, обтёсывая брёвна, четверо подростков.

— А что, парни, могу ли я увидеть Глебу-Гё?

Парни застыли и переглянулись. Потом крайний вонзил топор в бревно и пошагал к незаконченной правой хоромине, вошёл в проём, пока без двери, и пропал на миг. Через миг появился и кивнул головой. За ним вышел усталый Глеб с топором. Топор был приметный. Оружейники на Земле назвали бы такой бородатой секирой.

Андрей стоял на месте и глядел, улыбаясь, ждал, пока Глеб поднимет на него свои тёмные глаза. Глеб взглянул, и его передёрнуло.

— Это как?! Это так! Эге-гей! — закричал Глеб в небо, потом обернулся, замахнулся топором и метнул его в венец сруба. Потом обернулся к Андрею и, показывая большим пальцем на увязший в венце топор, объявил гордо:

— Сам ковал!

— Ну кто бы сомневался, — ответил Андрей.

Подойдя друг к другу, обнялись по-братски, прижав лоб ко лбу и глядя глаза в глаза. Будто пытались закрепить в памяти краткий миг встречи. Потом Глеб представил Андрея четверым подросткам как побратима, и все поняли, что это не кровное, но родство. И почему-то всем было за Глеба радостно.

Затем Глеб с Андреем вошли в готовую хоромину, и пришло время представить Андрею молодую женщину алфенской наружности, хлопотавшую у очага, и шестилетнюю девочку, помогавшую матери.

— А скажи-ка, брат, при тебе ли Борда-Ройо? — спросил Андрей Глеба.

— А то как же, при мне, — улыбнулся Глеб. — Только сейчас он на летовке, угнал наших бычков на летние пастбища, в высокогорье. А ведь так за многое я благодарен ему, нашему третьему побратиму. И, конечно, за наших быков, которых скоро будет полное стадо.

А потом пришла пора садиться за стол.

***

Глеб с Андреем сидели на зелёном пригорке. Вечерело. Из высокогорий тянул прохладный ветерок. А Глебу с Андреем было о чём поговорить.

— Ну, сказывай, состоявшийся в обществе товарищ, где ты успел взять в жёны такую красавицу? И напомни-ка мне её имя?

— За жену я должен благодарить Борду-Ройо. В Алфении, а конкретно на территории гестонов, Борда её за меня и просватал. Теперь уже можно сказать, что так вышло. Только вышло так не спроста. Ей не свезло сперва овдоветь рано, потому как мужа зашибло срубленным деревом. И Борда-Ройо посчитал это уместной партией для меня, с моими переживаниями. А зовут её непросто и по-алфенски — Гауглери-та. А имя дочери Тиу-тиг, если ты не схватил по первости.

— Тиу-тиг — это «медовая чаша», — резюмировал Андрей, — а вот Гауглери — это вроде «серебряная…»

— Точнее, «серебристая капля дождя». Как ты знаешь, женские алфенские имена имеют разные окончания. В одних случаях это «-та» — просто обозначение женского рода. В других случаях «-тиг», как чаша, поскольку для алфена чаша — колыбель новой жизни, которую даёт женщина. Но ещё я помню имена тех алфенок, с которыми меня сводила судьба. Вот Энил-та — «ласковая», Умил-та — «нежная» и Нгаули-тиг — «чаша радости». А ещё Гауглери-та чаще зовёт дочку ласково Тигетиг, то есть «чашечка».

— Вижу, зря времени ты не терял.

— А чего терять-то? Жена с дочкой лопочут у очага, потом Гауглери-та мне пространно переводит…

— Это ладно. Но строишь ты дома, избы, срубы, не знаю, как лучше назвать. Неужто всё сам?

— Как сам? Позапрошлой зимой вижу я: тучи над горами сгущаются. Снег уже и тогда выпадал, правда, редко. И пошли мы тогда с Бордой-Ройо валить лес. Нескоро так и основательно. На месте от сучьев избавились и ну быками этот лес таскать. По выпавшему снегу хорошо, когда скользко. Вот так дело и пошло. Потом избавились от коры, хотя Борда сперва не хотел. Сушили брёвна летом и тем же летом Борде хоромину и сложили. Брёвна он сам выбирал.

— Тяжело было складывать то?

— Ну как? С быками и разумом и это возможно, — улыбнулся Глеб.

— Вот, вижу, очаг у Борды-Ройо сложен из камней, только сдаётся мне, что ты хотел сложить что-то типа русской печи с дымоходом, а потом передумал?

— Вот ведь ты, Андрюха, глазастый. Хотел печь с дымоходом, только ведь я не печник. Буду делать дымоход в своём логове, может, и ты помочь сможешь. Я ведь затеял логово на два этажа, чистый терем. Как на русском севере, повыше от Великого Новгорода, если смотреть по карте. До двадцатого века там строили такие дома. Тем более что семья уже не самая мелкая.

— Так я хотел спросить про ребят…

— А, мальчишки. Это сироты. Приёмыши. Для воинского посвящения их пока готовлю. Когда делать нечего. Двое Бординых да двое моих. Вот так.

Повисла пауза. Андрей понимал, что самодеятельность Глеба никогда бы не одобрил Ян, не говоря уже о руководстве базы. Но понемногу менялся климат, и это было очевидно, так как банально сильнее холодало с каждой зимой. И что должно быть главным в этих обстоятельствах, желание выживать в достаточном комфорте или ни в коем случае не вмешиваться в местную жизнь, Андрей сейчас не знал. Тем более что он сам фактически подтолкнул его к этому, предупредив о внезапном появлении катера… Ещё тогда, в ущелье.

Андрей знал только, что рядом сидит его друг, которого он давно не видел и с которым вообще расставаться теперь не хотелось.

— Ну, хорошо, а что сказал тебе Квада-Гё, если он вообще в курсе твоего строительства?

— Квада-Гё ведает обо всём, что происходит на подвластной ему территории. А сказал он просто: «Давай, Глеба, руби свои срубы, зимуй в тепле, а потом поглядим, не стал ли ты мягок и изнежен». А ещё добавил: «Вообще-то, ежели можно будет так достойно зимовать, то никто никуда уходить не захочет».

— А что, уже собирались?

— Раньше говорили: «бедному собраться — только подпоясаться». Хотя кто-то в любом случае уйдёт. Вот ты думаешь сейчас Квада-Гё в Алфении зачем? Ну да, границу налаживает. А ещё он хочет утвердить у алфенов разрешение селить на тех территориях рарогов. И поскольку рароги — обученные воины, то они собою алфенов и прикроют. Вот так всё просто. Но я тебе хотел сказать не о том. Я-то отрезанный ломоть и к нашим на станцию уже не вернусь.

— Так туда уже и незачем возвращаться. Если только Джафара повидать. Наши посчитали более эффективным перебраться в пещеру за Восточными горами.

— Теперь ты видишь, как я от всего этого далёк, запамятовал... Я ведь не знаю, что ты собираешься делать дальше. Но догадываюсь, что ты мне хочешь предложить. Раньше говорили: «где родился, там и пригодился». Вот твоей милостью, можно сказать, что тут на Кладе я заново родился. И понял одну простую вещь: не нужно ничего делать, Клад позаботится о себе сам. Всё наше беспокойство, все наши исследования, умствования — это всё чепуха, пыль под ногами. Это всё неважно: Ворон, Стражи, люди в пещере. Важна только наша жизнь и жизнь нашего народа.

Глеб отвешивал слова медленно и очень спокойно:

— Так я это к чему? Станешь жить здесь, так и живи тут вместе со мной и Бордой в любом срубе, каком захочешь. Не тесно, разойдёмся на одном пути. А будет желание, тогда поставим тебе персональный сруб и живи не хочу. Каков будет твой ответ?

С ответом Андрей не спешил, но подумал, что другого от Глеба он и не ждал. И, погодя немного, проговорил:

— Ты изменился, Глеб. Но я тебя понимаю.

— Мы все изменились, — пристально глядя в глаза побратима, ответил Глеб.

А что он мог ещё сказать?

⇐ Предыдущая 73 74 75 76 77 78 79 80 8182