Ѳ. Ромеръ. 7 страница

-- Катюха! -- воскликнулъ онъ. -- Ты-жъ откуда взялась?

-- Изъ уѣ зда. Всю ночь шла...

Зубы ея постукивали, голосъ дрожалъ; очевидно бѣ дная женщина очень озябла. Не мудрено: начинался ноябрь, по обычаю сырой и холодный.

Къ утру во всемъ Богодуховѣ только и говорили, что о пожарѣ Верхняго Хутора. Оказывался несомнѣ нный поджогъ, и притомъ съ трехъ сторонъ разомъ... Писарекъ понесъ очень знічитальные убытки. Хотя строенія были застрахованы, но сгорѣ ли не одни постройки, а рѣ шительно все: хлѣ бъ въ ометахъ, хлѣ бъ въ амбарѣ, сѣ но, скотъ, мебель, цѣ нныя вещи и даже часъ денегъ. Жившіе въ домѣ едва успѣ ли выскочить изъ огня, почти въ однихъ рубашкахъ, и то не безъ затрудненія; потому обѣ выходныя двери, были, какъ оказалось, приперты кольями снаружи. Къ счастію во время замѣ тилъ это одинъ изъ рабочихъ

Подозрѣ ніе въ поджогѣ Николай Ѳ адѣ евичъ заявилъ тотчасъ же на Щастневыхъ. А судебный слѣ дователь нашелъ это заявленіе настолько правдоподобнымъ, что тотчасъ же распорядился обоихъ Щастневыхъ, -- и мужа, и жену -- подвергнуть предварительному заключенію въ тюрьмѣ.

XVIII.

Судебное слѣ дствіе по обвиненію Щастневыхъ въ поджогѣ производилось съ необычайной медленностью; можетъ быть, именно потому, что ни одной прямой улики не оказалось, а пришлось подбирать цѣ пь юридическихъ доказательствъ по звенышку, причемъ и звенья-то эти спаивались между собою весьма искусственно и съ видимой натяжкой. Чуть ли не главными доводами обвиненія были: " завѣ домая порочность" Алексѣ я Иванова, его враждебное отношеніе къ Писарьку и доказанное ночное отсутствіе Катерины Захаровны, вполнѣ совпавшее съ моментомъ поджога. Однако, доказаннымъ же являлось и то обстоятельство, что весь день, предшествовавшій пожару, до поздняго вечера, обвиняемая провела въ уѣ здномъ городѣ. Правда, уходя въ обратный путь около девяти часовъ, она, конечно, имѣ ла затѣ мъ полнѣ йшую возможность и поджечь Верхній Хуторъ, и оказаться дома къ двумъ часамъ утра. Но что же изъ этого слѣ дуетъ? Простая возможность еще не есть доказательство. Притомъ кто въ деревнѣ, опредѣ ляющей время " по солнышку", могъ съ точностью указать часъ возвращенія Катерины Захаровны? А если-бъ и такъ, если-бъ и можно было установить внѣ всякихъ сомнѣ ній, что она дѣ йствительно вернулась домой часомъ или даже двумя позднѣ е, чѣ мъ слѣ довало ожидать -- все-таки это очень мало помогло бы обвиненію. Развѣ не могла она -- женщина, измученная нравственно и физически -- отдохнуть по дорогѣ? Вѣ дь до города-то двадцать-пять верстъ! Развѣ нельзя допустить, и съ большою вѣ роятностью, что она шла очень медленно, еле плелась, что называется? А темнѣ йшая ноябрьская ночь? Да вѣ дь одна подобная непроглядная темень могла самымъ естественнымъ образомъ замедлить возвращеніе Катерины Захаровны на цѣ лый часъ или больше. Что же затѣ мъ останется отъ мнимаго совпаденія съ моментомъ поджога? Не лучше помогла обвиненію и " завѣ домая порочность" Алексѣ я Иванова. Она, конечно, -- не доказательство; но все-таки на ней можно было бы построить много громовъ прокурорскаго краснорѣ чія передъ присяжными. Однако, случились обстоятельства, которыя вдругъ и очень существенно измѣ нили отношеніе богодуховцевъ къ Щастневымъ, такъ что предполагаемый ихъ будущій защитникъ простымъ опросомъ свидѣ телей могъ бы превратить въ ничто всѣ прокурорскіе громы. Во-первыхъ, умеръ Кузьма Савватѣ евъ; умеръ скоропостижно, ударомъ, вдругъ лишившись языка, сознанія, и страшно посинѣ въ лицомъ. По этому случаю напуганная жена его, съ воемъ и слезами, " винилась" передъ всей деревней, будто бы такая смерть послѣ довала Савватѣ ичу за клятву, которою онъ напрасно оговорилъ Щастнева въ угрозахъ поджечь село. " Николи ему Алеха не сугрожалъ, -- объясняла печальная Домна, -- а совралъ онъ такъ-ту со зла, не въ себѣ бымши. Вотъ Господь-то и того... " Домна принималась плакать; а народъ, все прибывавшій, со страхомъ и волненіемъ въ десятый разъ слушалъ ея исповѣ дь. Вторымъ событіемъ, хотя не столь сильно взволновавшимъ село, но еще болѣ е полезнымъ для репутаціи Алексѣ я Ивановича -- была неожиданная встрѣ ча Терентія Лупоносова съ украденной у него лошадью. Онъ призналъ ее на базарѣ въ губернскомъ городѣ; а затѣ мъ полицейскими мѣ ропріятіями очень скоро разысканъ былъ истинный и на этотъ разъ несомнѣ нный виновникъ пропажи: давно извѣ стный конокрадъ. Такимъ образомъ, доброе имя Алексѣ я Ивановича было возстановлено, и отношеніе къ нему богодуховцевъ круто измѣ нилось. Такому рѣ зкому повороту помогъ отчасти и самъ Писарекъ. Заручившись крестьянскимъ приговоромъ о ссылкѣ Щастнева и выждавъ утвержденіе этого приговора подлежащимъ начальствомъ, онъ счелъ совершенно излишнимъ дальнѣ йшее заигрываніе съ богодуховцами; уступчивость его вдругъ исчезла. Напротивъ, раздраженный крупными убытками отъ пожара и желая поскорѣ е наверстать ихъ, сколько возможно, Николай Ѳ адѣ евичъ такъ притиснулъ своихъ обычныхъ данниковъ, что по всему Богодухову только стонъ пошелъ.

Къ счастію или несчастію для обвиняемыхъ Алексѣ я Ивановича и Катерины Захаровны, товарищъ прокурора, которому предстояло громить ихъ передъ присяжными, былъ человѣ къ съ нѣ которыми особенностями въ характерѣ. Онъ всячески добивался повышенія, карьеры, и потому считалъ личною для себі обидою, или даже явною несправедливостью судьбы, каждое проигранное имъ дѣ ло. Ему хотѣ лось, чтобы всѣ говорили: " Ну, гдѣ Козловскій обвиняетъ, тамъ оправдательнаго приговора нѣ тъ и быть не можетъ". Легко поэтому заключить, какимъ непріятнымъ казалось товарищу прокурора дѣ ло Щастневыхъ: изучивъ его внимательно, Козловскій убѣ дился, что выиграть такое дѣ ло, то-есть раздавить и уничтожить обвиняемыхъ -- крайне трудно. Репутація чрезвычайной умѣ лости будущаго свѣ тила легко могла пострадать. Напрасно приставалъ Козловскій къ судебному слѣ дователю, прося его дополнить слѣ дствіе то тѣ мъ, то другимъ дознаніемъ; напрасно требовалъ новыхъ фактовъ и новыхъ свидѣ телей, подмѣ чалъ какія-то " упущенія"... Увы! Упущенія восподнялись -- но ничего изъ этого не выходило. Наконецъ, съ отчаянія, Козловскій попросилъ произвести послѣ дній очень извѣ стный, но довольно часто удающійся, экспериментъ. Алексѣ й Ивановъ приглашенъ былъ къ слѣ дователю, и тутъ ему объявлено, чтобы онъ, если хочетъ пощады, долѣ е не запирался, а разсказалъ все съ полной откровенностью, потому что жена его все равно повинилась въ поджогѣ.

-- Повинилась! -- воскликнулъ пораженный Щастневъ. -- Повинилась-таки, не выдержала... Ахъ, бѣ дная Катюха! Сама надъ собой -- и что подѣ лала! Чуяло-таки мое сердце, быдто какъ ейныхъ рукъ это дѣ ло; не миновать, что ейныхъ...

И на глазахъ Алексѣ я Ивановича вдругъ выступили слезы.

-- Шабашъ таперича! -- заключилъ онъ. -- А какая работница-то была -- золотая, истинно! Опять же разумница, покорливая... Ахъ, Катюха, Катюха! Чего надъ собою сдѣ лала!

Щастневъ рыдалъ уже на-взрыдъ.

-- А вы почему же догадывались, что это ея рукъ дѣ ло? -- мимоходомъ и какъ бы совсѣ мъ не придавая значенія своимъ словамъ, спросилъ слѣ дователь.

-- Ея! Ея! Прямо сказать, не кому больше. Очень ужъ она на его злобилась въ ту пору, на Писарька-то.

-- А вамъ она повинилась?

-- Нѣ, заперлась тогда; знала, что не похвалю, -- грустно вымолвилъ Алексѣ й Ивановичъ, и опять горько заплакалъ. -- На кого теперь дѣ точки останутся?!

Это не могло быть притворствомъ. Слѣ дователь понялъ, что его послѣ дняя карта убита. Притомъ же онъ вовсе не имѣ лъ интереса топить невинныхъ людей; а потому прямо пришелъ въ заключенію, что дѣ ло Щастневыхъ необходимо прекратить, за отсутствіемъ какихъ бы то ни было уликъ виновности.

Прокурорскій товарищъ съ радостью, обѣ ими руками, подписался подъ такимъ мнѣ ніемъ, потому что оно спасало его отъ вѣ роятной неудачи передъ присяжными.

Двадцать-перваго февраля Щастневы были выпущены изъ тюрьмы на полную свободу. Но утвержденный крестьянскимъ присутствіемъ приговоръ о ссылкѣ все еще висѣ лъ надъ головою Алексѣ я Ивановича; " мѣ ста отдаленныя" приближались.

Худо встрѣ тилъ Щастневыхъ ихъ родной домъ. Въ нетопленной, невыметенной и грязной избенкѣ, на длинномъ столѣ, лежало мертвое тѣ ло второго ихъ сына, мальчика десяти лѣ тъ, который перебивался кое-какъ подаяніемъ, и въ то же утро найденъ былъ замерзшимъ, въ полуверстѣ отъ усадьбы Александра Васильевича Щемятева. Младшая сестренка этого мальчика, дѣ вочка лѣ тъ семи, Наташа, умерла мѣ сяцемъ ранѣ е его, хотя въ избѣ и, повидимому, отъ болѣ зни (" очень ужъ кашляла, надрывалась -- кашляла! " разсказывали сосѣ ди), однако вѣ рнѣ е, что просто съ голоду и съ холоду. Въ живыхъ остался только старшій сынъ, который былъ ужъ настолько великъ, что могъ изъ-за хлѣ ба наняться въ работники къ какому-то крестьянину.

Александръ Васильевичъ, на землѣ котораго найденъ былъ замерзшій Андрюша, конечно, узналъ объ этомъ одинъ изъ первыхъ. Въ душѣ онъ даже попрекнулъ себя за то, что, извѣ стившись о заключеніи Щастневыхъ въ тюрьму, не подумалъ справиться, есть ли у нихъ маленькія дѣ ти и какъ эти малютки пристроены на зимнее время. Въ ушахъ его еще звенѣ лъ отчаянный голосъ Катерины Захаровны, которая съ такою страстностью молила его сжалиться если не надъ ней, не надъ мужемъ, то хоть надъ ея невинными малютками. " Что-жъ имъ, гдѣ ни есть подъ заборомъ помирать, ровно псамъ бродячимъ? " -- спрашивала бѣ дная мать. Это ея восклицаніе вспомнилось теперь Александру Васильевичу. " Да! " подумалъ онъ съ какимъ-то острымъ уколомъ въ сердце. " Только тамъ, гдѣ его нашли, и забора вовсе нѣ тъ: одно чистое поле... А вѣ дь у меня тоже дѣ ти" -- и порѣ шилъ сейчасъ же справиться о другихъ дѣ тяхъ Щастнева, если таковыя окажутся. Ради этого онъ лично поѣ халъ въ Богодухово. Разумѣ ется, помощь его оказалась излишнею: старшій сынъ не нуждался ни въ теплѣ, ни въ хлѣ бѣ; а для маленькой дѣ вочки людское милосердіе приспѣ ло слишкомъ поздно: объ ней ужъ позаботился самъ Господь Богъ.

Зато Александръ Васильевичъ очень радъ былъ полученнымъ извѣ стіямъ объ освобожденіи обвиняемыхъ; но онъ вовсе не считалъ дѣ ло поконченнымъ: надо еще было, во что бы то ни стало, отмѣ нить приговоръ о ссылкѣ, утвержденный крестьянскимъ присутствіемъ. Съ этой цѣ лью Щемятевъ побывалъ у предводителя дворянства, а затѣ мъ и у губернатора, который на первыхъ порахъ принялъ его довольно кисло и слушалъ только въ полъ-уха: этотъ сановникъ огорченъ былъ нѣ которой независимостью мнѣ ній Александра Васильевича, и тѣ мъ что послѣ дній -- un homme comme il faut et de bonne famille -- не выказывалъ особенной склонности къ личному сближенію съ нимъ, начальникомъ губерніи, и его семействомъ. Тѣ мъ не менѣ е, когда губернаторъ узналъ, что дѣ ло идетъ о томъ самомъ крестьянинѣ, которому князь Убромскій лично подарилъ значительный участокъ земли -- онъ не замедлилъ прійти въ священный ужасъ. Какъ! Его сіятельство самъ лично интересуется Щастневымъ, и его -- подъ носомъ у губернатора -- сплавляютъ въ Сибирь, по какому-то нелѣ пому мужицкому приговору! И начальникъ губерніи ничего подобнаго даже не подозрѣ ваетъ! И этотъ... исправникъ -- тоже вѣ дь членъ крестьянскаго присутствія! -- сидитъ тамъ, и хотя бы единымъ словомъ предупредилъ свое прямое начальство. Неслыханно! Вдругъ его сіятельство спроситъ: " Что же подѣ лываетъ мой мужичокъ? " А мужичокъ-то -- фью! давно ужъ сплавленъ въ мѣ ста отдаленныя!

Приговоръ богодуховскихъ крестьянъ былъ кассированъ самымъ рѣ шительнымъ образомъ. Алексѣ й Ивановъ могъ проживать въ своемъ родномъ селѣ, сколько ему угодно, и даже самъ Писарекъ испыталъ весьма значительныя непріятности по службѣ.

XIX.

Но и такой счастливый поворотъ въ судьбѣ Щастневыхъ самъ по себѣ не могъ упрочить ихъ благополучія. Вѣ дь и въ родномъ селѣ Богодуховѣ для жизни требуются нѣ которыя особливыя условія, въ родѣ, напримѣ ръ, извѣ стнаго количества ежедневной пищи, одежды, топлива, и тому подобнаго. А вся эта роскошь Щастневымъ, при настоящемъ положеніи дѣ лъ, была доступна лишь въ самой слабой степени, почти только въ образѣ пріятныхъ мечтаній. Хозяйство ихъ разорено было до такой степени, что самъ Алексѣ й Ивановичъ, Катерина Захаровна и сынъ ихъ Дмитрій (теперь единственный) ежедневно брели въ разныя стороны, въ погонѣ за поденной работой, ибо другихъ средствъ къ существованію не оставалось. Горекъ и унизителенъ былъ подобный хлѣ бъ для Алексѣ я Ивановича, который всю свою жизнь работалъ, какъ волъ, берегъ каждую копѣ йку, гордился своей мужицкой исправностью, своимъ дворомъ, своимъ хозяйствомъ, и любилъ ихъ гораздо болѣ е собственной особы. Но все это теперь рухнуло. Остались лохмотья на тѣ лѣ, да чужой, скудный, чуть не изъ милости данный, кусокъ хлѣ ба.

При первой возможности Алексѣ й Ивановичъ объявился въ волость, требуя свой вводный листъ. Со смѣ лостью человѣ ка отчаяннаго, которому, все равно, терять ужъ нечего, онъ приготовился, въ случаѣ отказа, грозить Писарьку жалобою ковсѣ мъ властямъ въ уѣ здѣ и губерніи. Но Николай Ѳ адѣ евичъ, въ изумленію, не выразилъ ни малѣ йшаго желанія удержать листъ, и при первомъ же требованіи выдалъ его Щастневу, хотя и съ довольно злобной улыбкой.

-- Посмотримъ, поможетъ ли тебѣ этотъ самый вводъ, -- замѣ тилъ онъ только, будто бы мимоходомъ. -- Денегъ онъ много стоилъ, это точно... Деньги почему-же не взять, хоша бы и гг. судейскимъ? Завсегда пригодятся. А вотъ какой съ нимъ будетъ барышъ -- это поживемъ, увидимъ. Наобѣ щалъ г. судья, должно быть, съ гору. Поглядимъ, какъ онъ супротивъ закона сдѣ лаетъ, не... сбрендилъ бы.

Однако Щастневъ твердо помнилъ увѣ реніе мирового судьи, что стоитъ только представить вводный листъ, и все дѣ ло будетъ покончено въ три минуты, въ пользу обладателя листа. Поэтому, не смотря на обычную мнительность, онъ мало значенія придалъ словамъ Писарька и въ тотъ же день побѣ жалъ въ Бѣ лыя Глиня, къ " мировому".

Судья внимательно прочиталъ и вводный листъ, и прошеніе; во, прочитавъ, нахмурился.

-- Вы пропустили срокъ на подачу жалобы въ мировой судъ, -- объявилъ онъ просителю. -- Вводъ во владѣ ніе совершенъ 21-го августа, а сегодня ужъ четвертое марта; слѣ довательно, прошло болѣ е шести мѣ сяцевъ.

Алексѣ й Ивановичъ во всѣ глаза смотрѣ лъ на судью, но ничего не понималъ изъ подобныхъ объясненій; онъ только низко кланялся и просилъ разсудить его по-божески. Зато когда уразумѣ лъ, наконецъ, что судья отказывается принять его прошеніе, потому что " ничего не можетъ сдѣ лать", а предлагаетъ обратиться " прямо въ окружный судъ" -- онъ сначала ошалѣ лъ, а затѣ мъ разразился совершеннымъ отчаяніемъ.

-- Ваше высокородіе, помилосердствуйте! -- воскликнулъ онъ, падая на колѣ ни. -- Покуль же мнѣ такъ-то мучиться? Да и куда я теперь пойду? Объ томъ судѣ мы довольно наслышаны: тамъ сейчасъ безъ истратковъ никакъ не возможно. А я гдѣ возьму? У меня въ домѣ сущей копѣ йки нѣ тути, и продать нечего; мы теперь изъ-за хлѣ ба цѣ льные дни ходимъ, кто куда, всѣ мъ семействомъ; инб поѣ димъ, а инб и такъ побудешь... мальченка жаль!.. Куды же мнѣ въ такой судъ лѣ зть? Опять же и волокита тамъ здоровая; покель рѣ шеніе выйдетъ, гляди, и послѣ днее дите съ голоду да съ холоду докончится... Ваше высокородіе! Умилитеся! Пошли вамъ Господь на сердце... А то ужъ лутче прикажите насъ съ Катюхой куды ни есть забрать, какъ бы, то-есть чево не вышло... бѣ ды какой... Эхъ, Митяша, Митяша! Пропалъ, видно и ты, сердяга!

Послѣ днее восклицаніе Алексѣ я Иванова тронуло мирового судью, онъ не выдержалъ: мрачный и хмурый, онъ почти вырвалъ бумаги изъ рукъ крестьянина.

-- Давайте прошеніе! Я сдѣ лаю для васъ, что могу... Получите повѣ стки. Прощайте.

И съ этими словами онъ торопливо ушелъ въ кабинетъ.

Дѣ йствительно черезъ нѣ сколько дней дѣ ло Щастнева съ Писарькомъ разбиралось въ камерѣ мирового судьи второго участка.

Николай Ѳ адѣ евичъ явился въ засѣ даніе со спокойнымъ сердцемъ, и съ самоувѣ ренной, нѣ сколько насмѣ шливой, улыбкой на устахъ заговорилъ:

-- Я покорнѣ йше прошу васъ, г. судья, прежде всего обратить вниманіе на то обстоятельство, что вводный листъ выданъ истцу 21-го августа. Я же какъ до выдачи листа, такъ и послѣ таковой, владѣ лъ и продолжалъ владѣ ть Мокрецами до настоящаго времени. Если нужно, это очень легко доказать свидѣ тельскими показаніями; но не думаю, чтобы и самъ истецъ рѣ шился отрицать фактъ непрерывности моего владѣ нія. Такимъ образомъ шестимѣ сячный, со дня нарушенія, срокъ на подачу жалобы пропущенъ; а потому имѣ ю честь просить самый искъ призвать неподсуднымъ мировымъ судебнымъ учрежденіямъ.

Николай Ѳ адѣ евичъ говорилъ холодно и съ увѣ ренностью: онъ зналъ, что законъ безусловно на его сторонѣ. Зато онъ чуть не вскрикнулъ и не подскочилъ на мѣ стѣ, когда Щемятевъ объявилъ слѣ дующее -- невозможное рѣ шеніе:

" Срокъ на подачу жалобы пропущенъ истцомъ не по его винѣ, какъ это мнѣ, мировому судьѣ, лично извѣ стно; поэтому таковой срокъ я возстановилъ частнымъ своимъ опредѣ леніемъ, находящимся при дѣ лѣ. Переходя затѣ мъ къ разсмотрѣ нію иска, я нахожу, что онъ вполнѣ доказанъ предъявленнымъ вводнымъ листомъ, а потому, въ силу 29, 81 и 129 статей уст. гражд. судопр., опредѣ ляю: возстановить владѣ ніе Алексѣ я Иванова Щастнева пустошью Мокрецы, нарушенное Николаемъ Ѳ адѣ евымъ Писарькомъ, и съ него же, Писарька, взыскать въ пользу Щастнева, за судебныя издержки и веденіе дѣ ла пятьдесятъ рублей".

-- Ваше высокородіе! -- не вытерпѣ лъ Писарекъ. -- Судья имѣ етъ право возстановить срокъ на подачу аппеляціи, но никакъ не прошенія.

-- Это ужъ мое дѣ ло, -- холодно отвѣ тилъ Александръ Васильевичъ.

Писарекъ только пожалъ плечами. Онъ былъ удивленъ, не нисколько не обезпокоенъ. Кто же мѣ шаетъ ему перевести дѣ ло въ съѣ здъ мировыхъ судей, гдѣ нелѣ пое рѣ шеніе Щемятева всеконечно будетъ отмѣ нено тотчасъ же?.. Очевидный вздоръ!

Однако, Александръ Васильевичъ принялъ на съѣ здѣ свои мѣ ры, чтобы спасти рѣ шеніе въ пользу Щастнева. Передъ началомъ засѣ данія онъ обратился въ товарищамъ-судьямъ съ такою рѣ чью:

-- Господа! Сегодня вамъ предстоитъ разсмотрѣ ть одно изъ дѣ лъ моего участка, именно дѣ ло по иску Щастнева противъ Писарька о возстановленіи нарушеннаго владѣ нія. Вы увидитѣ, что я постановилъ рѣ шеніе -- вполнѣ незаконное; какъ, впрочемъ, незаконно и то, что я позволяю себѣ теперь же говоритъ съ вами по этому поводу. Тѣ мъ не менѣ е я надѣ юсь, что нѣ которая исключительность обстоятельствъ дѣ ла извинитъ меня ві вашихъ глазахъ.

Затѣ мъ Александръ Васильевичъ подробно разсказалъ исторію всѣ хъ столкновеній между Писарькомъ и Щастневымъ, но ничто не помогло.

Въ концѣ концовъ, съѣ здъ вынесъ по дѣ лу Щастнева слѣ дующую, вполнѣ законную, резолюцію: " рѣ шеніе мирового судьи отмѣ нить, а самое дѣ ло признать мировымъ судебнымъ установленіямъ неподсуднымъ".

Писарекъ, съ обычной своей улыбочкой, подошелъ къ Алексѣ ю Иванову.

-- Ну, что я тебѣ говорилъ? Не на мое ли вышло? Пообѣ щать-то можно, очень даже просто -- да какъ сдѣ лать супротивъ закона! Куда таперь еще пойдешь жалиться? Ой, Алеха, не дури! Въ послѣ дній разъ тебѣ говорю: сходись миромъ. Благо мы сейчасъ оба въ городѣ, пойдемъ къ нотарусу -- и готово. Вѣ дь все могу даромъ взять, да только не хочу, тебя жалѣ ючи, объ душѣ своей думаю... Ну, идемъ, что ли?

Но прежде, чѣ мъ Алексѣ й Ивановъ успѣ лъ что-нибудь отвѣ тить, къ нему быстро подошелъ Щемятевъ.

Не обращая ни малѣ йшаго вниманія на Писарька, Александръ Васильевичъ положилъ руку на плечо нашего героя, а сказалъ ему:

-- Не печалься, Щастневъ. Дня черезъ три заходи ко мнѣ въ Бѣ лыя Глины. Я тебѣ и денегъ достану, и хорошаго человѣ ка найду, который поведетъ твое дѣ ло въ окружномъ судѣ. Ужъ за одно будемъ отыскивать сразу и землю, и всѣ убыики, какіе ты потерпѣ лъ отъ самовольнаго захвата. Будь спокоенъ, я за это самъ берусь, не пропадетъ твое добро.

Николай Ѳ адѣ евичъ отступилъ назадъ, совсѣ мъ блѣ дный и растревоженный.

-- Вотъ еще чортъ навязался, прости Господи! -- заворчалъ онъ про себя. -- И чего ему надо въ чужомъ дѣ лѣ? Бываютъ же такіе аспиды на свѣ тѣ!

XX.

Щастневъ явился въ Бѣ лыя Глины не черезъ три дня, какъ было условлено, а спустивъ цѣ лую недѣ лю.

-- Ты что-жъ это запоздалъ такъ? -- весело спросилъ у него Александръ Васильевичъ.

-- Сѣ ялъ, ваше высокородіе! Слава тебѣ Господи, овсеца посѣ ялся!

-- Вотъ какъ? -- нѣ сколько удивился Щемятевъ. -- По найму у кого-нибудь работалъ?

-- Нѣ тъ, признаться, свой загончикъ посѣ яли. Господь да добрые люди подмогли...

Дѣ ло въ томъ, что по возвращеніи домой со съѣ зда, въ Богодуховѣ Щастнева ожидала пріятная нечаянность. Ермолай Зуйковъ да еще нѣ сколько односельцевъ, сложившись между собою, собрали три четверти овса, который рѣ шились дать Алексѣ ю Ивановичу заимообразно, для обсѣ мененія ярового загона. А дядя Кукишъ, въ виду будущихъ благъ, одолжилъ зятю свою лошадь, съ тѣ мъ, однако, чтобы, пользуясь этой лошадью, зять посѣ ялъ сначала его, Кукиша, загонъ, а потомъ ужъ и свой собственный.

Такимъ образомъ Алексѣ й Ивановичъ почувствовалъ себя опять " хозяиномъ", хотя и въ самыхъ микроскопическихъ размѣ рахъ. " Слава тебѣ, Господи! -- говорилъ онъ, крестясь. -- Все-таки хоть есть теперь мѣ сто, куды въ поле пойти, есть на что глянуть. А то вѣ дь въ родѣ будто песъ неприкаянный: что влѣ во, что вправо, что впередъ, что назадъ -- все единственно! Одна тебѣ честь, что есть ты бродяга".

Но нѣ которое замедленіе Щастнева, разумѣ ется, нисколько не помѣ шало его дѣ лу, которое, при помощи Александра Васильевича, устраивалось даже лучше, чѣ мъ можно было ожидать. Щемятевъ сначала имѣ лъ въ виду предложить его кому-либо изъ мѣ стныхъ присяжныхъ повѣ ренныхъ, съ тѣ мъ, чтобы взявшійся вести процессъ велъ его на свой страхъ и рискъ, съ производствомъ всѣ хъ предварительныхъ расходовъ. Гг. повѣ ренные, ознакомясь съ дѣ ломъ, не отказывались, конечно, вести ея на предложенныхъ основаніяхъ (вѣ дь проиграть то было невозможно); но со своей стороны предлагали такія условія гоноpapa, что у Александра Васильевича волосъ становился дыбомъ. Къ счастію, однимъ изъ немногихъ искреннихъ его пріятелей былъ самъ предсѣ датель окружнаго суда. Щемятевъ, въ своемъ затрудненіи, рѣ шился обратиться къ нему за совѣ томъ. " Зачѣ мъ давать имъ такой крупный гонораръ? -- говорилъ предсѣ датель. -- Вѣ дь все дѣ ло выѣ деннаго яйца не стоитъ. А для того, чтобъ было кому своевременно являться и стоятъ передъ судомъ въ видѣ стороны, я тебя увѣ домлю, и ты пришлешь либо самого истца, либо еще лучше какого-нибудь грошоваго адвоката изъ вашихъ деревенскихъ. Вѣ дь это все равно. Дѣ ло я знаю, буду за нимъ слѣ дить, да и вообще оно такого рода, что проиграть его просто невозможно, при всемъ усердіи".

Александръ Васильевичъ крѣ пко пожалъ руку своего обязательнаго пріятеля, и рѣ шилъ послѣ довать его совѣ ту.

Теперь онъ коротко, но ясно изложилъ положеніе вопроса Щастневу.

-- Гдѣ бы намъ найти адвоката? -- спрашивалъ онъ. -- Изъ самыхъ немудрыхъ, чтобъ рублей за пятьдесятъ все дѣ ло провелъ. Мы бы ему сейчасъ выдали довѣ ренность -- можно тутъ и у меня въ камерѣ состряпать -- внесли бы пошлины, и дѣ ло пошло бы своимъ порядкомъ.

-- А кольки этихъ самыхъ истратковъ требовается? -- робы спросилъ Алексѣ й Ивановичъ.

-- Рублей двѣ сти.

-- Двѣ сти?!.. Ну, гдѣ же теперича, неча а того... затѣ вать. У меня теперь весь скарбъ хоть метлой подмети -- и на десять цѣ лковыхъ не сыщешь... Рази вотъ одно: если избу продать о задворкомъ? Може рублевъ поболѣ ста набѣ житъ. Изба хорошая! А мнѣ теперь что-жъ, коли дѣ ло мое въ судѣ не выгоритъ, что съ дворомъ, что безъ двора -- все единственно: не жить.

-- Зачѣ мъ это! -- перебилъ Щемятевъ. -- Ничего продавать не нужно. Деньги на пошлины я дамъ; а потомъ, когда выиграется, ты мнѣ вернешь ихъ... Стой, стой, стой! Никогда этого не дѣ лай, а то я съ тобой и говорить не стану.

Алексѣ й Ивановичъ, по своему обычаю, повалился было благодѣ телю въ ноги.

-- Вставай! Вставай! -- нетерпѣ ливо потребовалъ Щемятевъ. -- Ты мнѣ лучше скажи, не нужно ли тебѣ самому денегъ, чтобы протянуть до рѣ шенія? Я тебѣ помогу нѣ сколько.

Алексѣ й Ивановъ даже замахалъ руками.

-- На что мнѣ! Нѣ што я звѣ рь безчувственный!

-- Ѣ сть-то вѣ дь и человѣ ку надо, -- улыбнулся Щемятевъ, -- Не только звѣ рю.

-- Ну, не большіе мы господа, промаемся какъ да нибудь. Опять же дѣ ло къ лѣ ту идетъ...

-- Какъ знаешь. Понадобится, приходи.

Александръ Васильевичъ не сталъ очень настаивать, вспомнивъ, что Щастневъ даже посѣ ялъ свой яровой клинъ.

" Значитъ, успѣ лъ извернуться какъ-нибудь, -- подумалъ онъ про себя. -- И прекрасно! "

-- Гдѣ -жъ мы теперь адвоката найдемъ? -- спросилъ онъ вслухъ.

-- Да вотъ не во гнѣ въ будь сказано вашей милости, можно взять хоть Тимоѳ ея Лександрыча, который мнѣ прошеніе писалъ къ вашему высокородію.

-- Что-жъ, пожалуй. Прошеніе было довольно толковое. Это кто такой, этотъ Тимоѳ ей Лександрычъ? Изъ какихъ? И гдѣ проживаетъ?

-- Проживаетъ у насъ-таки въ Врасносельѣ. А былъ онъ прежде того волостнымъ писаремъ; только Миколай Ѳ атѣ ичъ согналъ его съ мѣ ста, потому какъ не поладили они промежъ себя. Ну, вотъ онъ таперь и болтается...

-- Ладно. Приходи же ты съ нимъ ко мнѣ завтра, или послѣ -завтра, какъ будетъ время.

Такимъ образомъ дѣ ло Щастнева перенесено было въ окружный судъ, и пошло своимъ порядкомъ подъ искуснымъ наблюденіемъ Тимоѳ ея Лександрыча, который и не преминулъ воспользоваться выгодами своего положенія, то-есть, частенько являлся къ своему кліенту, разсказывалъ ему разныя басни о трудностяхъ дѣ ла, о достигнутыхъ результатахъ, и успѣ валъ стянуть съ Алексѣ я Ивановича то какой-нибудь двугривенный, то шкаликъ водки.

Между тѣ мъ, двугривенные очень не легко доставались Щастневу. Годъ былъ тяжелый, хлѣ бъ дорогъ, и даже зажиточные крестьяне бѣ дствовали. Семейство же Щастневыхъ положительно голодало. Но что дѣ лать? Нельзя возстановлять противъ себя собственнаго " аблаката"! Тѣ мъ болѣ е, что конецъ всѣ хъ лишеній и горестей, можетъ быть, ужъ не далекъ... Александръ Васильевичъ Щемятевъ увѣ домилъ, что дѣ ло его будетъ слушаться въ публичномъ засѣ даніи суда 21-го мая -- значитъ, только черезъ двѣ -три недѣ ли!

Алексѣ й Ивановичъ съ тѣ хъ поръ не разставался съ думами объ этомъ счастливомъ днѣ: съ ними онъ работалъ, съ ними вставалъ и ложился спать. Все было въ этомъ днѣ: или довольство, новая жизнь, душевное удовлетвореніе, или...

Второго мая, послѣ теплыхъ, даже жаркихъ рабочихъ часовъ, наступилъ прелестный вечеръ. Тишина, розовый блескъ заката, первая звѣ здочка въ ясномъ небѣ -- все это было такъ хорошо, что даже въ оскудѣ вшемъ Богодуховѣ какія-то дѣ вки затѣ яли хороводъ съ пѣ снями. Но Алексѣ ю Ивановичу было не до любованія природой. Полуголодный, онъ очень утомился на поденной работѣ и, вернувшись домой, спѣ шилъ лечь спать. Дома на этотъ разъ поужинать было нечѣ мъ; Алексѣ й Ивановичъ еще въ обѣ дахъ съѣ лъ свой послѣ дній кусокъ хлѣ ба; но не особенно тужилъ объ этомъ, потому что Катерина съ сыномъ еще три дня тому назадъ ушли въ Краснополье на поденщину, да тамъ и ночевали въ рабочихъ казармахъ. Работа была не трудная, а платили хорошо, и даже давали хозяйскіе харчи. Краснопольскій управитель ничего не жалѣ лъ, лишь бы дѣ ло спорилось, потому что ждали молодыхъ господъ; за три дня надо было вычистить и принарядить всю усадьбу, дворъ и садъ.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая ⇒