Берг Dок Николай: другие произведения. 28 страница

Батальон проскочил незамеченным еще 15 километров и ворвался с грохотом и стрельбой в этот самый Александрув - транспортный узел при Лодзи, расположенный на окраинах промышленного центра. Прямо сказать - их там не ожидали, до фронта-то далеко. И вдруг - очереди вдоль улицы, танки, мотопехота, ревущая ужасающее "Уррра!", грохот пальбы и лязг гусениц везде - погибель и кошмар! Русские! Русские идут!!!

Надо заметить, что таких групп прорыва было много - сколько - не могу сказать. Как раз в это время, когда батальон танков, украшенных надписями "От трудящихся Советской Молдавии" громил все и вся в Александруве, другая группа - лейтенанта Юрия Священко расшугала немцев в городе Унеюв - в том же Лодзинском воеводстве, но подальше - в 80 километрах и перехватила важную переправу - не дав немцам ни воспользоваться ею для эвакуации, ни взорвать ее перед подходом основных сил РККА. Колонна "Шамиль" названная так в честь собиравших на танки деньги дагестанцев, намолотила у переправы через реку Варта массу техники - а еще больше гитлеровцам пришлось банально бросить, в лучшем случае - поломав или загнав в реку. И тоже никто и предположить не мог, что группа за три дня пройдет по немецким тылам 370 километров и свалится как снег на голову, сметая охрану стратегической переправы.

У соседей батальон майора Хохрякова в 128 километрах от Лодзи разгромил за день гарнизон города Ченстохова, где официально только было более 10 000 солдат (правда половина - власовцы) из которых к концу боя мертвыми валялись на улицах больше тысячи. Наши потеряли ДЕСЯТЬ человек! Два часа дрались с немецкими танками, стоящими на железнодорожных платформах застрявшего перед вокзалом поезда, откуда "Тигры" и "Пантеры" не могли съехать, но зато вели интенсивный огонь. И тут в итоге экипажи арийских ассов побросали эти импровизированные доты и бежали, причем подрывные устройства привели в действие на считанных машинах, остальные достались исправными - ну в основном, часть все же танкисты наши продырявили.

Очень трудно описать масштаб Висло-Одерской операции, в которой наши части проходили в день больше 20 километров, а часто - и больше. Каждый день освобождались десятки городов и сел, газеты каждый день печатали благодарственные приказы и глаза разбегались от иноземных названий. Каток советского наступления пер по Восточной Пруссии, Польше и - Венгрии. Пал Будапешт, в котором немцам и венграм не удалось устроить свой Сталинград, как они обещали. Провалился хитромудрый план польских панов - освободить под носом у русских какой-нибудь город и заявить о своих правах на Польшу. Полный провал мятежа и в Вильнюсе и в Люблине и - естественно - в Варшаве. Армия Крайова как раз в эти дни расформирована и перешла на нелегальное положение. (Получается, что при немцах она была легальна?)

Потеря немцами инициативы была катастрофической и непоправимой. Чтобы это понять достаточно просто сравнить возможности танков - советские Т-34 - 85 по бездорожью на одной заправке могли прокатиться на 220 километров с приличной скоростью, а немецкая "Пантера" - не более, чем на 80, двигаясь при том куда медленнее. Про "Тигр" и говорить нечего - сами немцы сравнивали его топливную прожорливость с дырявой бочкой из которой бензин просто ручьем льется - и все это еще медленнее, чем "Пантера" и всего на 60 километров. Понятно, что ни догнать прорвавшихся, ни опередить и устроить засаду уже было физически невозможно. Третий Рейх рушился неостановимо.

И если бонзы готовились к продолжению своей деятельности после войны, для чего создавали пути эвакуации нужных наци, прятали золото партии и колоссальные награбленные ценности, то рядовым немцам оставалось только сдохнуть. Они и дохли в обстановке полного хаоса в управлении, развала фронта и истощения ресурсов. Поступавшие на фронт в ходе тотальной мобилизации пополнения - толпы детей и стариков - исправить ситуацию не могли никак. Пушечное мясо, смазка для штыков, жижа под гусеницами. Расчеты на то, что удастся, как прежде, зацепиться за оборонительные рубежи, укрепрайоны и измотать наступающих катастрофическим кровопусканием - не оправдывались. Беспрерывное наступление и рассечения отступающих группировок постоянно оставляло укрепления без пехотного заполнения, просто не успевали занять, погибая на дорогах под шквалом авиационного и наземного огня. А то, что заняли - приходилось оставлять из-за прорывов советских войск и охватов с тыла и флангов.

Учитывая близость к своим границам, немцы на пороге своего дома дрались ожесточеннейше. Выкладывались до донышка. Но им не хватало для успешного боя ни опыта, ни обученности, ни управляемости. Советские войска громили их всем спектром возможного, вплоть до использования радиоспецназа, забивавшего хаотичной морзянкой все диапазоны, на которых немецкое командование пыталось отдавать приказы. Все нарушалось и все рушилось. И времени это исправить уже не было.

Германии категорически не хватало специалистов - летчиков, танкистов, артиллеристов и даже пехотинцев. Успехи советских воинов были таковы, что даже командование не могло поверить - например, под той же Познанью на аэродромах и заводах захватили около 700 немецких самолетов. Москва не поверила такой цифре, ан прибывшая комиссия с удивлением убедилась, пересчитав трофеи, что да, никакого преувеличения нету, все указано верно.

Причем минимум 150 крылатых машин было исправны. Летать на них было уже некому. По этой же причине и созданные реактивные самолеты, при всем своем бесспорном превосходстве по ТТХ никак не повлияли на ход войны. Слишком сложное оружие, а времени обучить работе с ним - уже нет. И в итоге на фронт потоком тек фольксштурм и всякие прочие лукавые организации, члены которых воевали в пехоте, но при том не относились к вермахту и СС. И потому - как потери они не учитываются и нынче в ходе дурацких споров, являющихся отголоском перестроечной идеологической торпеды про "совки трупами завалили!!!".

В то время никакого удивления не вызывали ни "батальон почтовых работников СС", ни батальоны из пожарных, ни отряды железнодорожников, ни занимающие оборону сотрудники "Организации Тодта", гитлерюгендовцы и протчая и протчая. Призваны воевать были практически все возраста - и женщины тоже. Достаточно напомнить, что зенитки обслуживали женщины и подростки. И да, хоть они стреляли из пушек - но при этом военными не считались. Это была - трудовая повинность!

Масса восторгов написана по поводу стремительного наступления вермахта в блицкриге. И то, что немцы наступали в темпе по 20 километров в день - известно. То, что они отступали в 1945 году со скоростью еще большей - известно куда меньше и не афишируется. А между тем единичные случаи прорыва панцерваффе на 120 километров - которыми гордился Гудериан - были редкостью. А в Висло-Одерской операции - наши так наступали ЗАПЛАНИРОВАННО. Как уже упоминавшаяся колонна "Шамиль". Как Бочковский. И я точно знаю, что было таких мастеров танкового боя куда больше, чем я могу здесь упомянуть.

Старший лейтенант Корнев, командир эскадрильи штурмовиков Ил-2.

Полученный боевой приказ был определенно нелеп. Начальник штаба пожевал сухими губами, что обычно означало плохо скрываемое неудовольствие. Видимо отдавая это странноватое распоряжение он и сам был внутренне с ним не согласен, однако, как человек военный и дисциплинированный передал все в точности.

- Вопросы есть?

Корнев только вздохнул. Конечно - есть. Вылететь на боевое задание не взяв с собой бомб и ракет, только с боезапасом к бортовому вооружению и там ходить над городским районом, указанным на карте, не стреляя даже по видимым целям - разумеется есть вопросы. Единственно, что понятно - так это просьба наземников висеть над районом максимально долго. Они всегда так просят. Им гудящие над головой штурмовики душу греют. Но с чего это надо болтаться на манер воздушных шариков?

- В результате ожесточенных уличных боев и немецких постоянных контратак там перемешано все, как в винегрете. Это уже даже не слоеный пирог, а киш-миш какой-то. Буквально, как мне передали - в одной комнате наши, а за стенкой, в соседней - уже немцы. Бой идет гранатный, так что можете себе представить. Потому опасность при штурмовке серьезно зацепить своих - очень велика. А немцы уперлись, стоят насмерть - словно даже не для подчиненного, а самому себе растолковывая, сказал негромко начштаба.

Корнев кивнул, навострил уши.

- И к тому же там мало всякого тотального сброда - оборону держат кадровые, наши давние знакомые. Мы им уже много раз всыпали за последнее время. Именно поэтому наземное командование считает, что ваше появление и барражирование на малых высотах окажет психологическое воздействие на противника - он по выработавшейся, уже вколоченной в них привычке начнет автоматически укрываться, прятаться. Наши же бойцы, наоборот, воодушевятся от рева илов над головой. Это позволит воспользоваться пехоте моментом и переломить ситуацию. Не уверен, что у этих матерых гитлеровских головорезов так уж выработался рефлекс на манер собаки Павлова, но бомбить нельзя. Еще вопросы есть? Нет? Выполняйте!

Комэск козырнул и поспешил на взлетную полосу к своим сослуживцам. Летчики переглянулись с недоумением, раньше такого никогда не было, чтобы шумом врага громить, но видно было, что хулиганить и своевольничать не будут.

Без груза взлетать было непривычно, опять же - с училища подобного не было, всегда летели навьюченными под завязку, с натугой отрываясь от земли, а тут - как на прогулку. Вышли на цель, как по нитке, сверху выписывали восьмерки истребители прикрытия, хотя в воздухе немцев теперь было мало - кто говорил, что из-за отсутствия топлива, кто считал, что летчики у Рейха кончились - но факт оставался фактом. Еще год назад каждый вылет был обычно с оживленной встречей - на обратном пути или даже над целью наваливались фоккеры или мессеры.

Но многое поменялось за год.

Сразу на подлете перешли на противозенитный маневр, привыкли уже сразу определять - кто с земли гавкать будет и давить сразу, чтобы работать не мешали. И тут навстречу из двух мест полетели трассы.

- Ну это даже не серьезно!

В перекопанном скверике - одинокий эрликон, даже не счетверенный. И пулемет - может быть и крупнокалиберный - с чердака здоровенного дома. Отработанно, разойдясь в разные стороны и навалившись с разных направлений накрыли пухлыми, словно игрушечными, с высоты глядя, разрывами обоих наглецов. Отвякали пушечки, хоть и несерьезного калибра - всего 23 мм. но и эрликону хватило и пулемету. Хорошие машинки сделали Волков и Ярцев! Заткнули хайло грубиянам внизу. Больше по Илам никто не стрелял - во всяком случае ни трасс, ни щелчков попадания пуль по самолетам. Чувствуя себя довольно глупо - исправно вертелись над горящим районом, порыкивая моторами. Истребители ушли к себе. Горбатые задержались и гудели на бреющем до последней возможности - когда топлива осталось только на обратный путь и на совсем маленькую драчку, если все же фрицы подловят.

Легкомысленный этот вылет таким оказался до конца.

- Не вылет, а шпацир какой-то - выразил и корневское мнение его подчиненный.

Доложил о выполнении. Начштаба опять пожевал губами.

Понятно, с чего. Вроде как и боевой вылет, но совершенно нелепый. И считать ли его на этом основании боевым? Ни сфотографировать результаты, как обязательно полагается для фиксации результатов, ни отчитаться толком, потому как нет такой графы "напугали до усеру - столько - то зольдат и столько - то офицеров противника".

Летчики тоже были в некотором недоумении, но комэск - ему по штатной должности было положено быть самым мудрым в своей эскадрильи, утешил живших с ним в одной комнате подчиненных глубокомысленной сентенцией, что во-первых начальству виднее, а во-вторых как говорили древние - на войне и в любви все возможно и лично он, старлей Корнев - много чего видал странного и на первый взгляд несуразного.

- Это да - первым отозвался немного неожиданно не записной остряк Виталик, самый шустрый и языкатый, а наоборот - серьезный и всегда державшийся с достоинством летчик из Ленинграда. В полку он появился недавно, был до того тяжело ранен и лечили его долго. Как обмолвился полковой врач - повезло невероятно, чудом не стал инвалидом этот парень и даже с некоторыми оговорками к полетам допустили. Что-то с его семьей произошло нехорошее - один как перст остался. Худой и хмурый молчун.

То, что он заговорил не по служебной обязанности - удивило. Оттаивает, похоже, человек. Потому дали собраться с мыслями и высказаться.

- К нашему заместителю командующего ВВС Северо-Запада аккурат в начале блокады явился странный тип. Штатский в шляпе и очках. Потребовал ему устроить аудиенцию, потому как знает, как уничтожить немецкую авиацию.

- Впору санитаров вызывать. Лучи смерти изобрел или гигантские самонаводящиеся сачки?

- Виталик, не мешай - тормознул фантазию подчиненного Корнев.

- А что - я это до войны в журнале читал...

- Я б тоже санитаров позвал - признался и вполне серьезный штурмовик.

- Может быть и позвали бы. Но адъютант быстро навел справки. Оказался - профессор Петров, известный химик. И с виду на сумасшедшего не похож. Серьезный человек, хоть и волнуется, конечно. Беседовали они там не долго, с командующим, а после этого все налеты на немецкие аэродромы прекратились. Ни мы не летали, ни бомберы, ни истребители. Разговоры конечно пошли, шепотки. Город бомбят зверски, потери серьезные, в одном только военном госпитале на Суворовском шесть сотен раненых и медиков заживо сгорело, флоту досталось в Кронштадте изрядно - и в "Марат" попадания были и в "Октябрьскую революцию", не считая всякой мелочи, которую повредили и утопили - то есть лютуют, сволочи. Роттердам им сделать не выходит только потому, что ПВО у нас есть и из шкурки выпрыгивает, налеты отражая. Ну и все, что можно деревянного в домах спецсоставом негорючим обмазано, потому от зажигалок вреда куда меньше, чем в той же Варшаве...

Виталик что-то попытался вставить, но Корнев исподтишка показал ему кулак, сделав грозное лицо, и остряк понял, не полез перебивать. И молчун, не заметив эту интермедию продолжал, прорвало его наконец-то.

- Но они, фрицы, стараются со всей мочи. Постоянно налеты. А мы вдруг пацифизму предались, к их аэродромам ни одного вылета, а вы ж сами знаете - если уж где и долбать - так на аэродромах!

Штурмовики кивнули почти одновременно. Хрестоматия, чего говорить. И потери у врага всегда выше при ударе по его аэродрому. Но только и у штурмовиков всегда кто-то с вылета такого не возвращается - истребителями дежурными немцы свои гнездовища алюминиевых птичек прикрывают в три слоя - надежно.

- В общем - пошли разговоры. Как с начала октября - так и до ноября - по аэродромам ни одного вылета. Хотя дружок у меня в разведывательной эскадрильи был фотографом - так по секрету сказал, что у них почти все вылеты - строго фото делать с аэродромов и техники немцы нагнали чертову прорву, рядами юнкерсы стоят. Опять ничего не понятно.

И тут перед самым праздником Октябрьской революции, я как раз стенгазету оформлял, нас по тревоге утром ранним подняли. И мы всем полком - аккурат на аэродром фрицевский ближний, навьючившись по полной. Прилетаем - в воздухе ни одного мессера! Чистый воздух, одни мы гордо реем! И действительно - юнкерсы и всякие прочие хейнкели с хеншелями и мессерами рядами на взлетке, как на параде, даже не в капонирах.

Ну, мы и врезали по всему этому образцовому порядку! И ни один мессер даже не попытался взлететь! Как приклееные стояли! Зенитки, правда, ко второму вылету опомнились, растявкались - их ракетоносцы затыкали и долбали - Ишаки. А нам было приказано не тратить время на обстрел бортовым оружием, а спешно возвращаться на аэродром и загружаться снова бомбами. День световой тогда был короткий, но мы много за день успели, аэродромное обслуживание носилось, как посоленное, нас так ни до ни потом не перевооружали. И не мы одни - все, что летать могло, в этот день по немецким аэродромам работало. Потери фрицы понесли разгромные - и в технике и в топливе и склады с бомбами накрыли. Там всю ночь горело как при извержении Везувия, в общем, последний день в Помпеях, только еще и бомбы на складах рвутся!

И на следующий день - ни одного налета люфтваффе на город! А мы опять по недогоревшему добавили! Кончились бомбежки Ленинграда! Только в апреле на следующий год опять они стали летать, но уже не в том числе и успеха у них такого не было! - закончил свой странный рассказ молчун.

- Не понял. С чего это фрицы так облапошились? - спросил Корнев.

- Да все просто оказалось. Этот химик - Петров - в начале октября проходил мимо сбитого мессера. Немец сел на вынужденную на улице. Все собравшиеся, как полагается - ротозейничали, пока милиционеры фрица уводили, а этот профессор в пустую бутылку бензина набрал, видать из дырки текло. А потом анализы сделал. И понял, что бензин синтетический и замерзает при минус 14 градусах Цельсия. Что и доложил. И начальство разведку напрягло, пробы топлива аж из-за линии фронта доставляли. Так и оказалось, что вся авиагруппировка, весь 1 воздушный флот генерал-оберстерва Келлера на таком бензине летает. И остается подождать, когда у нас морозец грянет ниже, чем 14 градусов. Вот 6 ноября как раз упало за 20 градусов. Мы - полетели, а они - нет. И все! - невиданное дело, молчун даже улыбнулся. Слабая улыбочка получилась, чахоточная такая, но раньше и такой себе летчик не позволял.

- Да еще и бдительность потеряли, раз налетов долго не было, разленились, расслабились. Зенитчики, небось, по казармам сидели в тепле, а у зачехленных орудий мерзлый часовой сопли пускал... Красивая, наверное, операция получилась! - признал комэск.

- Очень. Как на полигоне бомбили - кивнул ленинградец. Оттаивать начал, похоже.

- Погоды у вас, однако, холодные. Ноябрь - а уже за 20 минус!

- Да и 40 год был морозный и 41... Этот, 45 - куда теплее.

- Ну тут, в Европах этих климат мягче.

- Климат мягче, а люди злее - и ленинградец закурил.

- Не отнимешь. Каждый сам за себя, один бог за всех - старый ихний принцип. Капиталисты, чего хочешь - усмехнулся остряк Виталик.

- Ну рогов у них нет и хвосты не растут. Люди, в общем. Только освиневшие со своим нацизмом. А так... - комэск замолчал.

- Это вопрос большой, люди ли. До нас им - как до Китая по бездорожью раком.

- Брось. Это пока до их границы шли - все "Убей немца! было. А теперь вишь - наоборот совсем. Тоже, значит, люди, надо к ним относиться без этих, эксцессов...

- И все же, все же. Вот могу припомнить случай про мух в патоке. А вы судите сами, кто люди, а кто так - снаружи похожи - заявил Виталик.

- Валяй! Только чтоб новое что, а то заскучаем - подначил его начальник.

- Проще пареной репы. Аккурат рядом с моим родным городом было, потому и знаю. А еще ребята толковали, пока в госпитале отсыпался. Значит общая диспозиция: весна, четверка горбатых и с ними яки парой в сопровождении. И в одном из яков - пилотом Стопа.

- Фамилия что ли, или кличка? - уточнил педант из города трех революций.

- Первое утверждение - верно. А второе - наоборот. Так вот, продолжу. И значит решил этот парень на манер нас, горбатых, штурмовкой позаниматься, благо небо чистое и видимость - от горизонта и обратно. И зря затеял - брони-то у него нет. Вот ему с земли и всыпали фрицы - мешком не утащишь.

- Это да, могут, суки... - переглянулись с пониманием слушатели.

- Ну и изрешетили Стопе и плоскости и фюзеляж и стабилизатор и мотор не забыли. А сам младший лейтенант сидит в этом решете - целехонький. И, понятное дело, тоскует и скучает, потому что машинка уверенно падает, а все это происходит как раз в самом что ни на есть немецком тылу. Сходил, что называется, на Водопой - так у моего Николаева аэродром назывался. Вот по нему Илы и работали в тот день. И говорит героический Стопа, что мотор подбит и идет он, как это ни удивительно, на вынужденную, в полном соответствии с законом покойного Ньютона.

Ему наши горбатые отвечают - тяни, сколько можешь, будем прикрывать.

- Ролями поменялись? - усмехнулся Корнев.

- Именно! До того он прикрывал - а тут - уже его. Но музыка играла не долго, шмякнулся Стопа в поле, в самый раз промеж двух огней - рядом дорога, на дороге наши бабы ковыряются - но с конвоем из полицаев. И этим полицаям зачесалось насчет трофеев, запрыгали по чернозему, поспешают к падшему "Яку". Видать, бензин в зажигалках кончился. А с другого края поля уже какие-то паскудные кавалеристы наперегонки скачут. Ну да это они поторопились, все-таки сверху четыре штурмовика да второй истребитель из пары. Патрончики какие- никакие еще оставались - раздали тем и этим, охолонулись и поворотили оглобли, что полицаи, что эти гусары или черт их знает, кто там копытил.

Вовка Милонов попросился - чтоб разрешил ему их комэск сесть и Стопу забрать.

- Ну дело хлопотное, хотя часто бывало. Чего ты решил это рассказать - даже странно. Начиная с Грицевца уже десятками такие случаи... Сел, забрал. У нас в полку трижды такое было, да в четвертый раз неудачно - приземлились на минное поле, на взлете рвануло под шасси.

- Скоро сказка сказывается. А ребята рассказывали, что та весна была особо распутистой, да еще и чернозем - а это такая песня, что почище патоки по липкости. Вот, получается одна люменевая муха прилипла. И тут рядом садится Милонов. В тот же раскисший чернозем. Они тогда по утрам старались взлетать, пока ночным морозцем чуток прихватывало, но тут - то уже ясный день, солнышко у нас греет - за милую душу. Размякло все под солнышком, расползлось, как упитанная дамочка на санаторном пляже в полдень.

И вязнет тяжеленный Ил совсем не хуже Яка. Две люменевых мухи, три человека на поле, как липкой в патоке. Комэску такое видеть - глаза пухнут и уже хрен домой теперь вернешься.

- Мог бы вернуться. Понятно же, что не взлетишь. Хотя, конечно, потом фигово будет... - задумчиво сказал ленинградец.

- Не, так-то мог бы... Но сами понимаете... Вот комэск Демехин помянул нечистую силу, да и сам на посадку пошел. Но не в поле, а на дорогу сел, бабы с нее врассыпную, полицаи кто куда - тут уж не поле, а аэродром какой-то получается. Сейчас небось все остальные летуны поплюхаются - совсем страшно! Плюнуть ведь некуда будет - все вокруг в самолетах! Но чуточку не рассчитал - съехал немного - и тоже влип.

- Три алюминиевые мухи и пять человек в черноземе - подсчитал без труда Корнев.

- Именно! Те трое, что в поле, стали к дороге пробираться, мало не теряя на каждом шагу по сапогу, а комэск Демехин с короткой, но пламенной речью обратился к бабам-ремонтницам и совместными усилиями вывернули его штурмовик на более - менее твердое. Однако плацкарт-то на двоих, а тут - пятеро! Такая шарада с кроссвордом, что любой Вольтер, даже и с Фейербахом бы ничего не намудрил. Опять же все в зимней одежде, с парашютами, не колобки, но где-то сзади и издалека глядя - похоже. Тут комэск приказал - летчики в кабину стрелка...

- Там один-то человек с трудом помещается! - отметил общеизвестное худой летчик.

- Жить захочешь - уплотнишься. А стрелков обоих куда? - с интересом спросил Корнев.

- А на шасси, по стрелку на подкос. Пристебнулись поясными ремнями, вцепились руками - и на взлет. Ювелирно на форсаже взлетел, дальше на бреющем через линию фронта перетянул и рисковать дальше не стал, на первом же аэродроме так же ювелирно и сел, даже толком не замерзли ребята! Но поговаривали, что с места стрелка пришлось летчиков в восемь рук выдергивать, спрессовались, пока летели. Да и от шасси тоже непросто было оторвать - прикипели, да.

- Как же, замерзнешь тут. Я б дрожавши вспотел!

- Ну аттракцион почище американских горок. Не говоря о том, что и подстрелить могли, так и самолетом могло пристукнуть, смять хоть на взлете, хоть на посадке, да и сорваться могли б тоже. Я бы после такого даже бы к качелям простым и то бы не подошел. А они ничего - на следующий же день уже опять полетели. Вот и суди, что такое - наши, и что такое - ихние - победоносно заявил рассказчик.

- Ну кто знает, может и они так делали? Камарады и все такое... - справедливости ради спросил ленинградец.

- Это вряд ли. Раньше может и могло такое быть, пока им фарт шел. А сейчас - вон сколько они своих по деревьям развешали. И драпают очертя голову, куда уж тут до цирлих-манирлихов. Видал же висельников? - уточнил Виталик.

- Трудно было не заметить. Я так полагаю, что нас и для этого везли тоже, не только посмотреть на результаты своих штурмовок, а еще и замполит постарался. Уж точно с его подачи...

Помолчали, вспоминая как недавно проехались по тем самым местам, где до того штурмовали колонну отступающих немцев. Так-то обычно после проявки пленок дополнительно штабники ездили, фотографировали результаты с земли поближе, сверяясь с тем, что получалось на пленке во время боя. Сверху жестко требовали от летчиков представлять данные точные и проверенные не раз и комиссии приезжали периодически, проверяли.

Фотографирование во время боя было обязательным, как и последующие съемки поля боя. Уже больше года так установлено. Потому еще, что теперь это было делать не очень сложно - все время наступали и то, что вчера было передовой и немецким тылом - сегодня уже оказывалось тылом советским.

Вот в пасмурную нелетную погоду и решило командование провести этакие экскурсии, раз летать не получается. Желающие летчики и стрелки погрузились в грузовики и проехались - убедиться вблизи и глянуть, что и как, тем более - было у летчиков такое неприятное ощущение, что вроде и воюют в полный мах, а при том врага вблизи не видали и потому получалось это как-то странно отстраненным.

Нагляделись от души. Немножко странно было видеть вблизи то, что разбегалось и пряталось тогда, при налете. Маленькие коробочки грузовиков оказывались трехосными громадами, игрушечные с высоты в сто метров бронетранспортерчики внушали уважение, когда оказалась возможность оценить толщину их брони самим, руками пощупав, пушечки вблизи тоже впечатляли. Летали сюда неоднократно, громя отходившие в беспорядке колонны, вот от одного места к другому и прокатились, делая выводы на будущее и прикидывая. что можно было бы сделать лучше. С земли многое виделось совершенно иначе и польза от поездки была даже и тактическая.

Немного мешала вонь от лошадиных и человеческих трупов, но никого не стошнило, все прекрасно понимали, что эти зольдаты, валявшиеся в канавах, куда их скинули с полотна дороги еще камарады при поспешном отходе, больше никого не убьют.

Удивило другое - количество развешенных на деревьях казненных. Нет, так-то все летчики и воздушные стрелки и газеты читали, а многие, к сожалению, и сами убедились в том, что европейские каратели на советской земле не стеснялись - вешали и расстреливали всех подряд, по любому поводу и без повода. И зверство свое захватчики проявляли независимо от того, были ли это немцы, румыны, венгры, финны или кто еще, вроде мелких помогальщиков из тех же прибалтов. Все они были хороши.

Потому висельники, попадавшиеся часто, не удивляли, пока глазастый Корнев не понял, что его смущает в висящих с картонками на груди трупах.

- Ребята, а ведь это точно немцы! - заявил он удивленно.

Постучали в пяток ладоней по крыше кабины, притормозили. Не ошибся комэск - под мелким дождем почти неподвижно висели на веревках, вывалив языки и выпучив глаза, двое в немецкой униформе. Чин было не понять - погоны сорваны, но один - очень похоже - простецкий рядовой, а второй - чин повыше. Не офицер, но очень похоже - унтер или фельдфебель.

- Написано-то что? - спросил не шибко знающий языки Виталик, смахивая с лица капли дождя.

- Тот, что слева - трус и предатель. А справа - грабитель и мародер - пояснил замполит. Забавный вид у него, этакий постный взгляд кота, который только что сметану сожрал и еще не успел толком морду облизать. Вроде как совсем не при делах, но сметана на усах выдает. Точно, увязал приятное с полезным. Летный состав и впрямь удивился. Причем сильно. Раньше такое не то, что не видали, даже и не слыхали. Германия казалась этаким монолитом, не зря же немцы все время трендели о единстве великогерманского народа. А тут - такое. Интересное единство получается. Вешают своих же, как собак. При том отлично было известно, что штрафные батальоны немцы создали сразу после их разгрома под Москвой, черт знает когда и штурмовикам не раз приходилось обрабатывать именно позиции, занятые этими самыми штрафниками.

А тут гляди - ка, уже и не до штрафбатов. Комэск сделал для себя приятный вывод - сыплется уже все у фрицев, это - одна из примет общей немецкой катастрофы. Некогда им уже судить, некогда посылать преступников в штрафные, нет времени для обеспечения протокола - все уже примитивно до предела.

- А ведь это показывает крах немецкой государственности - вслух сказал Корнев, сложив в уме два плюс два.

Замполит с удовольствием на него глянул, словно был футболистом, прорвавшимся на последней минуте матча к чужим пустым воротам и получившим ловко пасанутый мяч.

- Вот, товарищ старший лейтенант правильно отметил! Сами же немцы немцев и немок вешают, словно это какие-то славянские недочеловеки. Вы видите, какова цена декларированным раньше басням про "великогерманское единство". Кончается тысячелетний Рейх и в немалой степени - благодаря вам! И потому паскудная сущность капитализма и его крайней формы - фашизма вылезает сейчас во всей красе, как дерьмо из летнего сортира, куда кило дрожжей кинули. Пока они побеждали и всех грабили, пока колониальная война успешная, все немцы вроде как братья по оружию, что фронтовые вояки, что тыловые боссы, все равны. А кабы победили они, так точно так же бы своих же гнобить бы начали, потому как капиталисту прибыли всегда мало!

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒