Берг Dок Николай: другие произведения. 30 страница

Подставив под снаряды толстый лоб, пантера неслась на врага. Приступ бешенства внезапно овладел Поппендиком, он слишком устал бояться, хотелось на ком-то сорвать злость. И если уж не убили первым прицельным явно выстрелом - значит пушки у врага слабые и есть все шансы раздавить и перестрелять их к чертовой матери!

- Лейтенант! Господин лейтенант! Они пускают ракеты по паролю! Это наши! И они перестали стрелять! Господин лейтенант! - завопили на два голоса один за другим водитель и наводчик.

- Отставить огонь! - выговорилось через силу, пришлось напрячься. В ушах звенело.

Танк с треском сломал несколько деревьев, влетев в лесок и встал, как вкопанный.

- Точно. Наши! - выдохнул водитель, увидевший знакомый силуэт знакомого цвета, яростно размахивающий флажком.

- Да чтоб вас вывернуло наизнанку, дегенераты!

Командир огрызков роты не без опаски высунулся из люка. И сразу же одновременно вспухло лютое желание настучать кувалдой по упакованным в стальные шлемы тупым репам этих придурков - артиллеристов, растерянно торчавших рядом со своими ПАКами и облегчение от того, что это не русские.

- Кто у вас старший начальник, свиная блевота? У вас нет глаз, болваны? Вы не знаете, какие танки приняты на вооружение в Германии, остолопы? - речетатив вылетел с пулеметной скоростью, одной длинной очередью.

- Я командир батареи, унтер-офицер Дрексель! Я требую прекратить ругаться! - мальчишеской фистулой, аж в оглушенных ушах зачесалось, выдал долговязый сопляк с обмотанной какими-то тряпками головой, единственный не в каске, а в косо насаженной на чалму кепи.

- Какого черта вы по нам стреляли, унтер-офицер Дрекк?

- Моя фамилия Дрексель! Назовите себя! - опять писклявый звук сверлом в уши.

- Командир роты лейтенант Поппендик! Так какого черта вы в нас стреляли, унтер-офицер Дрекк?

- Моя фамилия Дрексель! Господин лейтенант Попе энд дик! - с выражением продекламировал сопляк.( От автора: Дрекк - по-немецки - дерьмо. Поп - священник. Ну а Дик - это уже по-английски на жаргоне - член.)

- Гляди-ка, ты еще и английский в школе успел выучить, недоносок турецкий! - еще пуще разозлился командир огрызков роты.

- Я требую обращаться со мной, как это положено между военнослужащими Великогерманской армии! - напыщенно, но твердо заявил чалмоносный юнец.

- А поползать ползком ты не хочешь? Или помаршировать гусиным шагом? Это мы мигом! - влился в ругань и наводчик, вылезший из люка и крайне недовольный тем, что отлетевшие при попадании снаряда кусочки брони оцарапали ему грязную морду.

Брань ширилась и разрасталась, теперь лаялись и сбежавшиеся от других орудий артиллеристы и подкатившие подчиненные Поппендика. Из общего хора выделялся командный голос старшины, вносившего в общий хай кулинарную нотку:

- Турнепсоголовые ходячие корнеплоды! Тупые картофельные мозги!

- Заткни свою беззубую, как чемодан, пасть!

- Придурок масляноголовый!

- Хлюпик влагалищный!

Когда вскипевшие эмоции несколько остыли, лейтенант рявкнул: "Молчать!"

Танкисты заткнулись первыми, артиллеристы - все, как один, совсем еще зеленые юнцы, озадаченно переглянулись недоуменно. Уставились на своего командира. Тот, красный, как вареная свекла, тоже вякнул: "Отставить шум!"

Повисло тяжелое молчание. Поппендик воспользовался им и в полной тишине отчетливо спросил:

- Так почему вы по нас стреляли? Отвечайте, унтер-офицер, какие причины открытия огня на поражения по своей же технике?

- Мы приняли вас за русский авангард! - ответил Дрексель, краснея.

- Блестяще! - ответил лейтенант, подумав про себя: "А вот дать бы тебе по морде, сопляк дурковатый!"

- Ваша камуфляжная окраска сливается с фоном, а до вас тут были русские. Предполагать наличие своих на данный момент и в такой ситуации было нелогично! - протрендел чалмоносец.

- Рапорт надо заканчивать, словами "герр лейтенант"! - поучительно заявил старшина.

Артиллеристы опять зло забурчали.

- Я вам напрямую не подчинен, о вашем прибытии меня не предупреждали, вы сами не оповестили нас никаким образом! - уперся унтер-офицер.

- Он такой умный, ручаться могу, что даже срет мозгами - отчетливо заявил гауптфельдфебель. Злость на противотанковых придурков смешивалась в нем с тем, что как ни верти, а чертов молокосос отчасти прав. И это бесило вдвойне.

- Сколько у вас орудий?

- Три.

- А тягачей?

- Два исправных.

Лейтенант задумался. Можно оставить этих дураков на этой позиции. И черт с ними. Но можно взять их с собой, это усилит группу, а недостаток личного состава уже сказывался - даже нести нормально караульную службу в таких условиях сложно.

- Что со снарядами?

- По два ящика бронебойных на орудие.

Все же отвечает, балбес, не кочевряжится, значит - самому ему тут неуютно. Возможно, хоть и малолетний дурак (а он явно младше Поппендика года на четыре, что в условиях войны побольше чем дед и внук в мирное время), но понимает, что с тремя разведблохами ему повезло несказанно, а когда русские будут чистить тыл - его со всей шайкой бесславно прижмут минометами и добьют с тыла гранатами.

- Поступаете в мое распоряжение, как старшего по званию и должности. Три часа на подготовку к передислокации. Мне через четверть часа представить рапорт о наличии и состоянии техчасти и персонала. Старшине роты - проверить запасы и принять на довольствие! Вопросы? Нет вопросов? Исполняйте!

Мальчик в чалме скривил недовольную гримаску, но козырнул и ответил как положено:

- Точно так, господин лейтенант!

- Ну, корнеплоды в кастрюльках, показывайте, что тут у вас - явно работая на публику заявил гауптфельдфебель. И только после этого представился новым камарадам.

Озадачил щенят и подошел перекурить с начальством. Вытянул сигаретку в три затяжки, ткнул окурок в снег и потопал по тропинке принимать хозяйство.

- Мягко ты с этими недоносками, командир. Еще и хамят, свиные выкидыши. Ученость свою показывают. Как тот мой одноклассник, тоже мозг из носа капал, такой умник - ворчал под нос себе наводчик, крепкий, внешне медлительный парень.

- А что с ним было? - усмехнулся Поппендик.

- Изучали макулатуру этого бритта Диккенса. Переводя с английского на нормальный язык. Так он его фамилию тоже перевел. Угадай - как?

- Лучше сам скажи - поощрил подчиненного.

- Британский классик Херенс!

Лейтенант усмехнулся. Потом пояснил своему танкисту, которому было аж 25 лет и потому в ряде случаев командир взвода относился к нему, как к взрослому человеку, что нужны кто-то еще, чтоб караул несли. Пора сколачивать группу, голыми танками много не навоюешь. Вырежут спящих на рассвете - и все, как не раз уже бывало, с этими чертовыми азиатами. Иваны ведут войну неправильно, нарушая все правила и законы, принятые в честной Европе.

Наводчик хмыкнул недоверчиво, а потом заговорил о неприятном. Он успел выстрелить пять раз в ходе этой дурацкой атаки. Осколочными снарядами. Дистанция невелика, потому он совершенно уверен, что орудие, рядом с которым они стоят - было бы точно накрыто и бравый унтер - офицер со своими школярами сейчас бы представлял собой кучу неряшливого мяса с грязными тряпками. Но орудие - целехонько и попаданий не видно.

- И почему? - насторожился Поппендик.

- Прицел сбит после того, как они влепили болванкой нам в маску орудия. Слышал не раз, что крепеж хилый и у многих такое получалось после обстрела. А потом хрен куда попадешь - уверенно сказал наводчик.

- Что предлагаешь?

- Полагаю, командир, что надо бы отъехать в сторонку и пристреляться. В танке все равно повернуться невозможно из-за тех унитаров, что мы ночью перегрузили с падшей кошки. Пока эти недоумки составляют списки - как раз успеем.

Успели, сделав десяток выстрелов. И результат сильно огорчил - прицел действительно оказался сбитым, а привести его к норме не получилось - и впрямь система крепежа оказалась слабым узлом. Прицел не просто сбит, что можно было бы пережить, просто приняв поправку, а болтался, как живой. Вот прямо, хоть сквозь ствол наводи!

- Поймал себя на том, что в ругани стал повторяться! - пожаловался негромко лейтенант подошедшему старшине.

- Хороший денек! - согласился тот, протягивая коряво исписанные листы.

- Это что за зверь - ПАК 97/38? - ткнул пальцем в строку лейтенант.

- 7,5 сантиметровая противотанковая. Три исправны, одна сломана и требует серьезного ремонта, тут не починить.

- Не видал раньше таких. Да и больше наши такие - вспомнил командир взвода виденные на фронте пушки калибра 7,5 см.

- Скрестили наши рукоделы ежа с ужом. Ствол от французской дивизионки времен той Большой войны, лафет от нашей 5 сантиметровой и солотурновский дульный тормоз. Снарядов мало и этот Дреккзак ( От автора: Дерьма мешок ) говорит, что слабоваты - еще польские бронебойные у него. На те русские жестянки хватило (ткнул пальцем в сторону дороги), а были бы тут русские танки - мы бы с этими остолопами бы уже не общались никогда.

Тягачи под стать - два бельгийских коробочка на гусеницах. Изношены страшно, дышат на ладан. А со жратвой совсем плохо - они уже сутки голодные сидят. Их престарелый капитан как раз перед всем этим весельем поехал за жратвой на грузовике - и пропал, как земляника в заду у медведя. Так что эти малолетки даже обрадовались нам, таким бравым - сказал старшина.

- У нас сколько еды?

- На два дня. Не велика беда - отступая всегда жрешь от пуза. Вспомни мои слова, когда придется бросать кучу жратвы. Я знаю, где достать провизию...

- А бензин?

- И его тоже. Я, знаешь ли, поумнел. Потому стараюсь узнать побольше. До того, как придется в очередной раз уносить ноги. Привык за последний год. Вот со снарядами будет сложнее - но что-нибудь и с этим придумаем. Что-то ты хмурый. Что я не заметил? - насторожился гауптфельдфебель.

- Эти внебрачные сыны Марса своим единственным снарядом вывели мне из строя пушечный прицел. Теперь в него можно и не смотреть, один черт...

- Вот же дегенераты. Меняй машину. А на свою посади самого тупого наводчика.

- Я уже привык к своей - буркнул лейтенант.

- Ерунда. Танк - не баба. Это жестяная консервная банка, души в ней нет, не медовая пещера - тонко усмехнулся старшина. Командир разгромленной роты тоже улыбнулся, отлично помня, что все эти эвфемизмы в грубой танковой среде означали одно и то же - что и мягонькая шахта и лохматый сундук и тоннель удовольствия - то есть женское влагалище.

- Пожалуй ты прав. Мой наводчик из всей этой шайки самый умелый. Кстати, мне нечем почистить зубы и побриться - все в горящей хате осталось.

- Сейчас принесу мятный ликер - это хорошая замена зубной щетке. Есть у меня пара бутылочек в запасе - кивнул старшина, собираясь идти за эрзацем чистки зубов.

Поппендик хихикнул. Среди офицеров панцерваффе крепкий но сладкий алкогольный напиток, которым поят девушек, назывался 'консервный нож' то есть открывалка влагалища. А его, оказывается и мужчине можно пользовать.

Когда уже все были готовы к отъезду, часовой засек группу из трех человек, опасливо тащившихся по лесу. Задержали без стрельбы, разумеется, благо форма своя, только петлицы другие. Чиновники. Те самые, обоз которых видели у заваленной деревьями дороги. Оказались - из архивной конторы, везли документы по отделу регистрации, службе конезапаса и метеорологические наблюдения за несколько лет.

Не без злорадства чиновники глядели в сторону сгоревших броневиков - именно они и заставили пробираться через лес по колено в снегу. Где вся остальная публика - эта троица понятия не имела, под пулями все кинулись кто куда. Поппендик послал парный патруль - глянуть, может быть кто-то еще появится, но просто потерял зря время.

Уже темнело, когда тронулись увеличившейся колонной. Два танка, два открытых тягача с пушками и кучки людей на машинах, накрывшиеся одеялами и брезентом. Оставшиеся два орудия взорвали.

"Группа Поппендика" просуществовала одну ночь. Утром она влилась в такое же сбродное образование майора Шпорренберга, который был вскоре убит пролетевшим советским самолетом. Видимо этот Иван вызвал своих, потому как через час началась бомбежка. Потом появились русские на танках и все посыпалось мелким прахом. Остатки группы собрал в лесу какой-то пехотный капитан, но тоже не надолго. Новое начальство почему-то считало, что вот-вот будет мощный контрудар - или просто не хотело рисковать, отступая. Это не помогло. И Контрудара не дождались.

Командирский танк Поппендика опять принял в свое чрево переметнувшегося было на другую машину командира, потому как в новой кошке сломался невосстановимо при полевых условиях топливный насос. Заглохшую машину пришлось бросить и через положенные полторы минуты глухо грохнул заряд самоподрыва, который инициировал собственноручно лейтенант. Опять отступали. Выскочившие не пойми откуда Иваны разметали опять группу вдрызг, завалив перед этим позиции тяжелыми минами.

От преследования удалось оторваться ловкачу старшине на корытце-вездеходе и следовавшем за ним по пятам командирскому танку Поппендика. С двумя танкистами, тремя артиллеристами и одним чиновником на броне. И это было все, что оставалось еще от роты новехоньких Пантер.

Теперь было понятно, что фронт снова ушел далеко вперед. Хотя после ожесточенной пальбы уши и воспринимали звуки словно сквозь подушку, но опыт не давал ошибиться. Старшина не обманул, приехали к явно брошенному месту, где за жидковатой изгородью из колючей проволоки в две нитки виднелись низкие пакгаузы. Ворота нараспашку, раскидано что-то, валяются жестяные банки вроссыпь - мятые, давленные.

Какие-то человеческие фигуры по-крысиному метнулись в кусты, оставив на подъездной дороге две телеги с унылыми лошадками.

- Чертовы поляки. Уже грабят, как у этого вороватого народца принято, только отвернись. Нам стоит поспешить - русские быстро прибирают к рукам такие полезные вещи, как склады - твердо заявил гауптфельдфебель.

- Понятно. Кригсбевальтунгбетрибсассистент! Возьмите с собой танкистов и артиллерию - поступаете под командование старшины роты!

- Но я не военнослужащий, господин лейтенант! - возмутился приблудившийся чиновник. На его продолговатом лице явно выражалась досада от того, что командир танка не понимает простых вещей. Чиновник не может командовать военными, военные не могут приказывать чиновнику!

- Хорошо. Можете отказаться! - вздохнул Поппендик, мысленно возводя очи к небу и утешая себя тем, что количество идиотов даже среди арийцев чудовищно велико и с этим ничего не поделаешь. Ибо, как говорил полководец древности маршал Валленштейн: "Перед человеческой глупостью бессильны даже боги!"

- Только отсюда дальше пойдешь пешком и жрать будешь то, что в лесу поймаешь! - жестко заметил подхвативший с лету старшина.

- Но позвольте, мы же немцы, мы должны помогать друг другу! - залепетал растерянно архивист. Он и так-то был судя по всему пришиблен жизнью, почти 50 лет живет - а ранг нижайший, да еще и последние события, когда смерть весело плясала вокруг него, прибирая одного за другим всех его коллег вряд ли улучшили ему мужественность.

- Вот и помогай. Грузите консервы - и вам будет Царствие небесное, как говорится в Библии, псалом номер 14, строка 178! Быстрее, времени у нас нету вести просветительную работу среди неграмотных дикарей Тимбукту и относящихся к ним по уровню развития компатриотов! - еще более жестко заметил уже было двинувшийся с остальными солдатами старшина.

- Но я вам не подчинен! - чуть не плача уперся чиновник.

Гауптфельдфебель зло плюнул в грязный снег и махнул рукой. Он определенно спешил и остальные парни прибавили шагу. Следом радист с танка Поппендика аккуратно погнал швиммваген. У чиновника задрожали бледные губы.

- Дело ваше, но даже если вы себя считаете не военным, а строго штатским человеком, я бы порекомендовал вам припустить бегом и вовсю таскать в машину жратву. Просто потому, что балласт мне не нужен, лишний груз - лишние траты топлива, а его у нас мало. Потому - либо вы с нами, либо валите ко всем чертям! - твердо заявил растяпе Поппендик и скомандовал водителю, чтобы тот встал в низкий кустарник, а наводчику - чтобы взял на прицел ведущую к складам дорогу.

Пантера встала в засаду. Потянулись длинные минуты. Болван в чиновничьем мундире потоптался в растерянности, потом решился и вприпрыжку без оглядки побежал на склады.

- Разум восторжествовал! - констатировал лейтенант, оглядывая в бинокль местность. Ощущение недоброжелательного взгляда в затылок не оставляло его. Подтянул поближе свой амулет - старый автомат, снятый с трупа в прошлое окружение.

Последнее время у него было странное состояние - почему-то все время вспоминался дворник, который мел во дворе дома осенние листья. Неторопливо, размеренно сгребал их в кучи с асфальта. Ветер разносил желтую и красную листву, но дворник методично добивался своего и в итоге асфальт становился чистехонек.

И точно так же Иваны сгребали с позиций ранее непобедимый вермахт. И это было жутко - ощущать себя таким листом под неумолимой метлой, который гонят и гонят и никак не зацепиться. Русских даже не удавалось толком разглядеть - после последнего авианалета, когда все дымилось и горело, танкисты и старые пушки лупили по вспышкам чужих выстрелов. Но это было крайне убого по результатам, со стороны Иванов летело куда больше железа.

И танкисты и артиллеристы стреляли со всей старательностью, что сразу сказалось на расходе снарядов. Радость от приехавших трех грузовиков с боеприпасами была короткой - да, там были 7,5 см. выстрелы, но ни к пушкам Пантер, ни к французским орудиям они не подходили совсем. Под руководством капитана было еще пара других противотанковых - но и для тех не подошли! Впрочем, не мудрено, такого калибра было больше десятка разных видов пушек и к каждой своя конфигурация гильзы и капсюля. Для танковых пушек ставились электрозапальные втулки, а для противотанковых - обычные капсюльные. Никакой взаимозаменяемости!

Ясно, что где-то остались без снарядов те самые орудия, которые подходили, но в хаосе отступления было уже не до этого. Все это время осталось в памяти лейтенанта как сплошное избиение и бегство. Русские - перли лавиной. Или как половодье.

- Вот беда с этими дуралеями, мундиры носят, а сообразительности никакой, штатские шляпы - ворчал наводчик.

Поппендик промолчал. Осторожно высунулся в люк. Со склада бодро катило "корытце", загруженное с верхом.

Радист довольно улыбался на все сорок зубов. Коробки, ящики, надпись на боковине деревянной "Cognac".

- Под кровлю жратвы набито! Самое сложное - выбрать! А то там штабеля с консервированной спаржей! А вообще, командир, я бы тут согласился жить! Я сейчас еще телеги отгоню, с собой их заберем, если не возражаешь! - радостно отрапортовал добытчик. Глаза его горели ярким добытчицким огнем.

Мысль была безусловно интересной, хотя разница в скоростях смущала. Бывшие до недавнего времени в группе пушки уже надоели, как старая боль в ляжке - их нельзя было везти быстрее, чем 20 километров в час - развалились бы. Вот и ползли еле - еле. Коняшки еще более медленные, но соблазн был велик. Тут у складов чувствовал себя Поппендик неуютно. Радист вдруг вылупился вдаль, увял лицом и как-то очень шустро выкатился, перегазовывая и треща кустами, в тыл танку. Что еще на наши головы!?

Лейтенант не теряя времени кинул взгляд на дорогу и сморщился - по ней катило три грузовика, явно с Иванами.

- Огонь!

Пушка рявкнула, качнув танк, на командира убитой роты накатило странное чувство дежа-вю. Все три машины, оставшись совершенно целыми, бойко свернули с полотна дороги в стороны, одна вправо, две влево и дернули в мелколесье, пропадая из виду. Разрыв снаряда еле виден вдали - высоко ушел.

- Пулеметом - огонь!

И прячась за крышкой люка проорал радисту, чтоб тот, под прикрытием бронемахины откатывался к пакгаузам. Оба пулемета затрещали, явно заряжающий в дело влез. Пантера, ворча мотором, выставив к врагу толстый лоб, стала отходить.

- Командир, прицел безбожно косит, поправки не помогают - голос наводчика похоронный.

- Веди огонь!

- Вас понял! У Иванов фаустпатроны!

Стонущий гром выстрела, танк опять качнуло. Увидел разрыв снаряда - сильно влево и явно не там, куда наводчик мог целить. Еще выстрел - теперь улетело вправо. Ну что за дерьмовое невезение! Самое грозное и точное оружие в группе - бестолково, как средневековая мортира, бьющая мощно, но совершенно неприцельно!

- Срежь лошадей! Раз не нам - так и не им!

Башня плавно довернулась, короткие очереди. Одна лошадка покорно осела на землю, другая встала на дыбы, задергалась, стала буквально кувыркаться по мерзлой земле, ломая оглобли и дико, режуще визжа.

- Добей, чертов дурак!

Крошево перемешанной со снегом земли, взбитое пулями - лошадь перестала верещать. И потому звонкий удар прилетевшей из леса пули - совсем рядом с Поппендиком - был особенно отчетлив. Иваны не могли туда добежать, это поганые хозяева телег разозлились.

- Куда ты, черт возьми, едешь, Йозеф?

- В ворота, господин лейтенант!

- Какого черта, тарань забор этот дурацкий!

- Опасно! Намотаем проволоку на катки - плохо будет. Мой танк в Польше так встал прямо под огнем! Потом замучились колючку вытаскивать отовсюду из ходовой!

- Ладно, быстрее!

Тут в голову Поппендику пришло, что они вполне могут задавить своих, попавших в мертвое пространство, высунулся из люка осторожно.

- Стой! Стой, говорю!

Гауптфельдфебель, блеск в прищуренных глазах, автомат в руках - ловко залез на высокую корму. Умелый! Вопросительно глянул.

- Твои Иваны прикатили! Отходим! Все взяли? - рявкнул от волнения не своим голосом командир бывшей роты.

- Не все, тут на десяток поездов товарных хватит! - и коньячком неплохим по холоду донеслось. Лейтенант непроизвольно облизнулся и приятель, усмехнувшись понимающе, сунул ему в руку плоскую стеклянную фляжечку с этикеткой. Полную, непочатую.

- Залезай в башню! Где остальные?

Запрыгивая в люк, показал направление. Лейтенант коротко приказал. Послушная косая кошка снесла застенчиво угол пакгауза и вскоре встала у "корытца".

- Отходим! Все на броню, живо! Ты ведешь следом за танком! Откатимся - сменю. Все, тронулись!

Грохот сапог по стылому железу. Словно послевоенные мешочники - все с какими-то тюками и свертками. Танк развернулся, снес все же проволочный забор и, по счастью, обошлось. И швиммваген проскочил, не проколов колес. Откатились километров на семь. Темнело. И опять посыпался снежок.

В сумерках показалось, что впереди стоят бронетранспортеры. Но когда подъехали ближе - Поппендик увидел тяжело груженые серые фургоны, явно брошенные, без коней и ездовых. Пихнул в плечо задремавшего старшину. Тот спросонья завертел тревожно головой, но прочухался быстро, ловко поднялся и высунулся в люк.

- "Смерть лошадям". И раз ящики целехоньки - груз под стать, такая же дрянь! Впрочем, чем черт не шутит, когда бог спит! - и загрохотал подковками по броне. Минуты не прошло - влез обратно.

- Химимущество. До черта льюизитниц и противоипритных накидок из бумаги. Нужно нам, как сапог на голове и мыло в супе!

- А почему ты их так назвал? "Смерть лошадям"?

- Это ж известная у тыловиков радость. Аш-эф-семь. Какой-то идиот принял на вооружение сборный цельнометаллический пароконный фургон. В городе по мощеной дороге может и неплохо. А в этих болотах... Положено две лошадки ставить, а приходилось по шесть, а то и восемь. Он сам тонну весит. Хотя... Можем разгрузить один и прицепить к танку, как резервную емкость, но он непрочный, хоть и стальной. Узлы крепежа при сборке такую транспортировку не выдержат, рассыплется на детали - уверенно заявил прохвост тыловой.

- К черту. Йозеф - марш!

Ехать было сложно. Чуть не разбили швиммваген, когда посреди дороги оказался подбитый немецкий танк. Четверка. Затормозили в последний момент, а то бы сплющили корытце между двумя тяжеловесами. Потом в канаве была масса горелой рухляди, воняло паленой резиной, остатки заграждений на дороге, размочаленные окопы по сторонам, привкус горькой толовой гари во рту, пара сгоревших русских танков, потом опять что-то непонятное, раскуроченное, вздыбленное, разнесенное в железную щепу.

Танк раскачивался как корабль в море. На дороге много чего валялось, в том числе и уже подмерзшие трупы. Чьи тела сейчас давились пластинами гусениц - Поппендик предпочитал не думать. А Йозеф кряхтел и ругался вполголоса. Командир ему не мешал в этом - если ругается значит не спит и дорогу видит, хотя и темень чертова, а снег тут грязный от огня и взрывов.

На ночлег встали под утро, свернув с дороги в лес. Очень вовремя - там сразу же прошли одна за другой три колонны русских грузовиков. Руки чесались устроить тарарам, но по размышлении лейтенант отказался от такого решения. Колонны были большие, уничтожить их полностью с такими убогими силенками не вышло бы, обязательно кто-нибудь убежит и начнется охота за одинокой кошкой. Которая и огрызнуться толком не сможет из-за дурацкой конструкции крепления орудийного прицела. Вот же чертовщина! Танк спокойно выдержал шесть прямых попаданий, разве что осколками брони морды двоим панцерманнам ободрало, да звон был в ушах, но не пробили советские снаряды германскую броню! А из-за пары килограммов слабого металла и дурной системы крепежа - пушка не в деле! И толку от десятков тонн брони?

Одна радость - так роскошно Поппендик давно не ел. Ушлый прохвост отлично знал, что где лежит - и взял сплошные деликатесы. Даже черная икра была, о которой лейтенант много слышал. Сытная штука, хотя и воняет рыбой да и на вкус странная - но сытная. Навернул ложкой пару маленьких вроде баночек - и почувствовал, что - сыт.

Ситуация по-прежнему была непонятная. Вроде и спешили, всю ночь старательно ехали - а фронт еще дальше гремит. Да уже даже и не гремит, так, погромыхивает вдалеке, уже вроде и неопасно, вроде как тихонько...

Какой-то странный бег на месте, словно у того англичанина в его детской делирийной сказочке про Алису. Чем сильнее бежишь, тем цель дальше.

Выспались зато отлично. Благо взяли со склада новехонькие куртки на вате, несколько тулупов, теплые сапоги и ботинки. Жить сразу стало уютнее, особенно Поппендику, который остался после пожара голым, как обритая собака.

Мысленно лейтенант похвалил сам себя за то, что сообразил держаться старшины. Оно окупилось, это решение. Ну а то, что приятель любит поболтать... У всех есть свои слабости. Да и польза от его болтовни бывает нередко. Потому что - неглупый парень. Вот и сейчас гауптфельдфебель озаботился, чтобы никто не подслушивал и доложил интересную мысль:

- Нам надо не фронт догонять. Считаю, что стоит пробиваться к ближайшему городу - крепости. Так нам точно будет лучше.

- С чего такая решимость? Ты же видишь, какая у Иванов мощь!

- - Перед городом вся эта русская мощь будет без толку - уверенно заявил старшина.

- С чего это ты так решил? - фыркнул Поппендик.

- Сам смотри. В поле ты можешь поставить хоть в ряд пару сотен пушек на километр. А в два ряда - две сотни стволов. И они спокойно разместятся и дадут огневой вал по всему этому километру. И корректировщики им внятно будут командовать - куда перенести огонь. А потом пойдут танки - тоже с любой плотностью, хоть 15, хоть даже 20 на километр. Да даже и сто, как это делали раньше мы. И только оживи и бахни - они по тебе отработают сразу все. И с той же артиллерией, что будет их поддерживать. И я не вспоминаю про авиацию, тьфу, тьфу, тьфу, не к месту будь помянута. Черта волосатого удержишь позиции. А теперь - город. Вся эта мощь вынуждена будет втягиваться в узости, как ни пыжься - а больше пары танков по улице в ряд не пустишь, артиллерию в линию не поставишь - да и дома все загораживают, никакой внятной корректировки, никаких ориентиров в массе, а еще дымы от пожаров, а еще врагу город не знаком, а ты в нем - дома.

- Хочешь сказать, что наши полевые укрепления для Иванов сейчас - матрац для развлечений? - спросил лейтенант.

- Судя по тому, с какой скоростью они нас гонят - да. Для нас рубежи обороны - похороние убожеское. Да ты же сам видел. Мы уже вторую линию укреплений проехали.

Не похоже, что русские долго с ней возились. Одна надежда на крепости, как угловые столбы. Там можно продержаться. Ты же офицер - какая глубина наступления у Иванов?

Поппендик прикинул, что слышал про наступления врага в прошлом году.

- До пятисот километров...

- Вот. То есть нам бежать до Одера. Далековато. А в городе нам и прицел починят, там есть мастера. Это уже будет совсем иной расклад в игре.

- Ну, мы могли бы удержаться и так.

- Если б не лютый артиллерийский обстрел - может быть и удержались бы, но тут явно где-то рядом были вражеские глаза - отметил очевидный факт гауптфельдфебель.

Лейтенант поежился. Он вспомнил, как медленно и невесомо летели по небу вроде бы маленькие рыбки, которые неотвратимо падая на землю становились жуткими пудовыми минометками. Задумчиво сказал:

- Самое страшное оружие пехоты - 12 см миномет. По комплексу это просто что-то инфернальное. Если бы нас не засыпали теми минами...

- Это да. И ещё они очень эффективны там где остальная артиллерия бывает бессильна. В горах например или в городе. По пехоте зарывшейся в землю в поле или в лесу особенно хороши - кивнул старшина. На том рубеже обороны, где они пытались удержаться - ему повезло несказанно. Закидало ошметьями чужого мяса и залило чужой кровью от двух солдат, оказавшихся рядом. Их в клочья, а у него ни царапины.

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒