Берг Dок Николай: другие произведения. 24 страница

Старший лейтенант Бондарь, временно исполняющий обязанности командира батареи в ИПТАП.

Туман полз слоями и мерещилось в нем всякое. Впору бы подумать о чертовщине, но, как комсомолец и офицер РККА, да в придачу слышащий за туманом отдаленный рык танковых двигателей, ВРИО комбата до таких старушачьих страхов не опустился. Чего уж там бояться всякой нечистой силы из мифологий, когда вот она, реальная и уж точно нечистая, сила готовится к танковой атаке.

Сидел Бондарь рядом с первым орудием своей (хотелось верить, что уже - своей и скоро от дурацкой приставки ВРИО он избавится) батареи сразу по трем причинам. Первое - стояла пушка на фланге, а немцы были мастерами находить слабые стыки и пролезать с флангов, второе - отсюда было видно лучше чем с организованного уважающими своего командира бойцами НП, наконец, в третьих - наводчик, сейчас напряженно всматривавшийся вместе с комбатом в ползущий туман.

Глаз у этого парня был точный и стрелял он мастерски, но на днях состоялся неприятный разговор с начальством. Дело было в том, что артиллеристы ИПТАПов не зря носили на левом рукаве черный ромб с перекрещенными стволами старых пушек. Это были без всякой лести - лучшие бойцы. Сильные, выносливые, стойкие - и одновременно умные, расчетливые и - храбрые. Без залихватской и чуток дурашливой лихости десантников, без показушной элитарной смелости разведчиков, без плакатной кинематографичности летчиков и моряков. Скромные, знающие себе цену боги войны.

А наводчик паниковал под бомбами, и опять потерял голову при утреннем воздушном налете, пришлось его искать. Пришел, правда сам, но через шесть минут. И снова бомбежка - тут немцы бомбили почти безнаказанно, словно в начале войны, наши чертовы соколы все никак не могли перебраться поближе, а с дальних аэродромов получалось пшик , а не воздушное прикрытие.

Заняли позиции, толком не успев закопаться, еще и в бой не вступили, а раздолбали стервятники 4 пушки и людей побило. Потому начальство очень остро восприняло беготню наводчика первого орудия и весьма настоятельно рекомендовало сменить этого пугливого на кого покрепче, а этот пусть замковым побудет!

Бондарь не согласился.

- Он, товарищ капитан, как моей мамани кот. Тот тоже - если внезапно напугать - паникует, а если есть время собраться - то храбрый. Всем соседним котам раздал по шеям и зашугал, а у нас в Сибири коты - звери серьезные, каждый по пол рыси выходит!

- Какой еще к чертовой бабушке кот? Запаникует - и все, хана вам всем! - весьма компетентно возразило начальство.

- Я присмотрю. Танки пока не летают, внезапно не выскочат из-за леса. А менять коня на переправе...

- Ручаешься, Бондарь?

- Так точно, товарищ капитан, ручаюсь.

- Вот же хохол упрямый! Ладно, под твою ответственность!

И теперь сидел ВРИО комбата, подстраховывал. И не нравилось ему, что слышно за туманом. Вот так бы сказал, что тяжелые там машинки урчат. И вроде как характерный свистящий гул. Вроде у "Пантер" такой. Но и еще что-то там такое, отличное от хорошего.

А потом рев стал приближаться. Глянул на наводчика - круглит спиной, к прицелу прилип. Вроде - не паникует. Уже хорошо. Ударили по нервам орудийные выстрелы - особо гулкие по туману сырому. Вспышки видно, даже без бинокля. За спиной грохот разрывов. Куда лупят? Там же вроде нет ничего? Наобум святых бьют, провоцируют?

Артиллеристы зарылись в неудобьи, по довоенному уму пушки бы ставить надо было там, где сейчас снаряды рвались, но здесь получалось из - за рельефа местности, что и пушкарям неудобно, но и танкистам тоже трудно придется - ствол придется на максимум опускать и не факт, что угла хватит. Штабники полковые и рассчитали и побегали сами, да и огневики тоже проверяли.

ИПТАП молчал. Продолжая лупить в белый свет, как в копейку, танки приближались. Точно, "Пантеры"! Две штуки в пределах видимости, да и сбоку их же пушки лупят, еще значит несколько штук. И это - хорошо, слабоваты у них осколочные снаряды, заточен танк для драки с такими же бронированными железяками. Эх, жаль не вкопались как следует, ну да не впервой. Знакомый зверь, сейчас вот ему в борт и зад!

Батареи стояли опорными пунктами, рассчитаны были позиции на круговую оборону и потому панцыры обязательно подставлялись бортами для соседних батарей. А землица здесь - чистый песочек, рыхлый грунт, значит гусеницы будут проседать и скорость у кошаков будет убогой.

Сбоку загрохотало, там уже начали молотить вовсю, а тут - кроме вспышек и не видно толком ничего. Биноклем шарит по туману старлей - но только полосы вьются. И немцы лупят над головами старательно.

- Вижу, тащ стршлтнт! - скороговоркой наводчик заявляет. Ишь, Кот Сибирский, углядел. А уже и сам увидел хоть и размытые, но силуэты.

- Ждем!

Точно - Пантеры. Контуры характерные сейчас уже угадываются. Едут медленно, как вошь по струне. Беременная и мокрая. Но зато стреляют часто, придурки. Не на тех напали, нашли дураков на такой дистанции отвечать! Подъедьте поближе, оглохните от своих бабахов, очумейте от всполохов своего огня... А мы - ответим, когда нам надо. Хрен вам огородный по колено, а не провокация.

- Ждем!

Странно, пехоты не видно. Прямо, как на Курской дуге! Поморщился, вспомнив, как без пушек остался. Контуры уже четкие, вот уже сейчас... 500 метров! Справа часто зададанили все четыре орудия 4 батареи.

- По танкам противника! Дистанция - 500 метров! Огонь!

Телефонист отрепетовал. И орудия врезали неровным - но залпом. Кот Сибирский явно попал первым же снарядом, угасла трасса в танке. Но едет, зараза! Толстолобый! Ничего, сейчас с боку от 5 батареи полетит! Пушка снова дернула стволом, взметнув вокруг сухой песок и ударив громом по ушам. Опять то же.

Наконец-то трассеры от 5 батареи! А, не нравится! Огонь танки ведут беспрерывно, но все не туда куда-то, то ли не видят, откуда по ним летит, то ли сами себя ослепили частым огнем, то ли еще что - но попятились и чуть ли не быстрее задом откатываются, чем передом ехали, прямо итальянцы какие-то, у тех говорят в танках одна скорость вперед и четыре - для заднего хода...

Перевели дух, наводчик зубы скалит, отлично отстрелялись, хоть и не запалили никого, но - атаку отбили. Сам Бондарь ответно ухмыльнулся, похвалил, но ухом улавливалось, что рев странно меняется. Вроде как и удаляется, а вроде и - нет. Вот казалось, что и ближе ревет кто-то.

Деловая суета, пустые гильзы и укупорку - долой, новые снаряды поближе - тоже слышат ребята, что - не конец веселью. И посерьезнели.

Танк увидели сразу в один момент и комбат и наводчик и шустрый правильный, который аж присвистнул испуганным сусликом, тут же пригибаясь.

- Тащ комбатр!

- Вижу. Что это за?!

- Непонятно. Не было таких силуэтов в руководстве! - уверенно заявил наводчик, вовсю крутя рукояти. Ствол орудия пополз по горизонтали, опускаясь.

Здоровенный, словно деревенская изба крепкого хозяина, танк пер не там, где шли до того Пантеры. И - как с некоторым ужасом понял Бондарь - работать по этой громаде не может ни 5 ни 4 батарея, да и свои орудия смогут дать огня, когда эта бронированная тварь вылезет из лощинки метрах в ста от этого орудия. Так что только одна пушечка с убогим для такой громилы калибром.

Кот Сибирский напрягся, но с виду был совершенно спокоен.

- Огонь по готовности, дистанция та же - приказал то, что и так очевидно.

- Есть - и голос спокойный, словно не бегал час назад от бомберов как заяц очумелый. А самому старлею очень захотелось оказаться подальше от этой обреченной, чего уж самому себе врать, пушечки с расчетом, которому жить осталось минуты две - как огонь откроют, так и все. Люто захотелось уйти ко второму орудию, да и повод есть - распорядиться выкатить на прямую наводку чуть вперед, чтоб в бочину врезать, когда первое орудие первой батареи танк будет давить гусеницами. Но - не смог. Понимал, что пора драпать - а гонор не дал. Глупость мальчишеская - а не мог свалить в туман. Сам себя обругал за дурь такую - и остался сидеть, сжимая побелевшими пальцами уже ненужный бинокль.

Танк взревел победно и злобно, дернулся вперед, добавил ходу, широченные гусеницы забликовали стремительнее. И здоровенный же! И орудие не в пример зиске третьей - и длиннее и толще, что еще за чудо-юдо на наши головы свалилось?

- Беглым - огонь! - сказал самому себе и вроде даже как чуточку опоздал - пушечка противотанковая рявкнула раньше. Трассер воткнулся в тушу танка и пропал там бесследно. А танк пер. Неудержимо, сейчас поведет бревном ствола и плюнет ответно - и все. Вообще - все! Всем сразу и навсегда! А тех, кто еще будет булькать кровью, пытаясь уползти с перебитыми конечностями из-под накатывающих гусениц - размажет, вомнет в землю. Холод по спине и язык онемел. Еще трассер в тушу. Едет, сволочь.

Кто-то угрюмо матернулся. Сейчас должен засечь и дать обратку ответную. Еще трассер впился в танк. И еще. И еще. Тренированный расчет выдал такую скорость стрельбы, что на соревнованиях не покажешь. Всем беглым огням - беглый. Пока танк пер триста метров - полтора десятка снарядов получил и принял своим толстенным лбом. И ни один не пошел в рикошет, все там остались, вбитые в броню.

А танк пер равнодушный к этим комариным укусам. Хоть вой! Еще трасса в лоб башни! И тут артиллеристы хором выдали восторженный ворох матюков, не удержались, прорвалось дикое напряжение этих самых длиннющих в их жизни минут - громадина в паре сотен метров перед орудием вдруг стала разворачиваться, показав себя сбоку во всем устрашающем великолепии. И наводчик влепил бронебойным в моторный отсек. Как в аптеке! Стальная громадина встала, как вкопанная, тяжело качнув телеграфным столбом орудия. И показалось Бондарю, что видит он оранжевый блеск в круглой дырочке. Точно - светится, словно в фонаре!

- Отставить огонь! - посчитал про себя и ужаснулся тому, сколько снарядов осталось на позиции. Гулькин нос и понюх табаку!

- Лезут, заразы! С люков лезут! - восторженно рявкнул наводчик и глянув вопросительно на командира, рванул со спины ППШ. Брякнул об верх щита, застрочил короткими. И Бондарь видел, как выскакивали черные фигурки, прыгая за танк. Тут запоздал с пальбой Кот Сибирский, успели немцы удрать, но и черт с ними, танк уверенно и быстро разгорался, словно громадный костер.

И это было самое прекрасное зрелище за все время короткой еще жизни старшего лейтенанта, самое великолепное! Да каждый бы день любовался по три раза - и на сон грядущий - тоже! Ведь и не надоело бы!

Опомнился, тряхнул головой, орлом глянул на расчет, который забыв обо всем таращился восторженно, говоря разное.

- Осколочными, парой - чтоб за танком рвануло! - не по-уставному скомандовал, но поняли правильно. Убедился, что все вышло, как хотел и если немецкие панцерманны не успели унести ноги подальше - должно было их зацепить, не порвать - так контузить. Сам бегом к телефону, телефонист - и тот как на именинах радостный сидит - тоже небось ждал, что его будут утюжить в никудышном песочном окопчике, от которого защиты шиш да ни шиша.

Начальство неожиданно веселое и бодрым голосом вопрошает - сколько танков сжег? Причем вроде и без иронии. Осторожно ответил, что пока - одного подпалили, зато большого. Тут же получил заушение, что в других-то батареях и поболе набили. Вторая батарея - два танка, третья - два, пятая - три, это не считая бронетранспортеров! При том, что под бомбежкой они пострадали!

ВРИО комбата даже обиделся за свой танк и постарался его разукрасить всеми цветами и красками. Мало ли что там за железяки другие подпалили - а моя железяка здоровеннее! Метров десять в длину, да по четыре в высоту и ширину! И в руководстве такой нет, за что ручается и головой отвечает!

- Рыбак ты хороший, Бондарь! Пара таких же, как твой на поле стоит, так поменьше размером, как доложили. Метров семь в длину, не больше!

- А я со стволом считал, товарищ капитан!

- Ну молодец, вывернулся! Пошли пару человек - чтоб вблизи глянули и документы забрали, что найдут.

- Никак нет, горят документы ясным огнем! - обиженный Бондарь чуточку отыгрался.

- Так пусть измерят, как должно. И быстро!

- Есть, товарищ капитан!

Бегом обратно вернулся - а там расчет спорит, языки об зубы чешет.

- Об чем спор?

- Да вот, товарщ старлтнт - кумекаем, почему он не стрелял? А уж разворачиваться - и тем боле непонятно действо - степенно ответил одноухий заряжающий.

- И что решили?

- Не тот немец пошел. Новички зеленые, так считаю. В 41 черта лысого они бы нас в живых оставили, пошли бы накрытия сразу (артиллерист по привычке потер то место, где вместо левого уха была у него дырка в красном рубце, стянувшем висок).

- А я думаю, очумели немцы от снарядов по лбу, гулко там, в железной коробке-то - веско отметил наводчик.

- Не пробили же! - возразил снарядный первый.

- У меня шурин одноглазым с войны вернулся. Танкист был. Получили болванку, броню не пробила, а от удара снутри крошка стальная откололась и секанула по лицу, как дробью с ружья. Вытек глаз-то.

- Может и повредили ему пушку-то! - добавил усатый замковой.

- Вот сейчас и проверим - ты и ты - до танка, посмотреть, обмерить и назад. Зря головами не рискуйте, а мы подстрахуем.

Пара ловко ввинтилась в траву, остальные ждали, глядя в оба глаза. Мало ли что!

Но обошлось. Пока разведка ползала туда и оттуда, немножко умеющий рисовать снарядный первый накидал на бумажке из планшета запасливого комбатра контуры этого чудища. Сам Бондарь в это время шарил взглядом через мощь стекол бинокля по окружающей местности. Но все было тихо и спокойно, даже уже и птички какие-то затенькали над полем.

С того момента, как прибыли сюда и окапывались под бомбами - прошло всего-то два часа. А устал, словно пару дней мешки таскал бегом и далеко. Такого, чтобы лепить в танк 17 снарядов одной очередью, так словно это не нормальное ПТО, а сумасшедшая зенитка, - не было в опыте у много повидавшего Бондаря. И что бы там не получилось - перепугались салаги немецкие, оглохли или их командир свихнулся, но повезло сегодня адски всему расчету и командиру первой батареи.

Обстрелять махину другие орудия смогли бы тогда уже, когда танк заехал бы на орудие своими широченными гусеницами. А так - вон стоит, полыхает и громко ахают в раскаленной утробе боеприпасы - дистанция-то смешная, рядом совсем, потому ушам неприятно.

Привычно воняло горелым порохом, потом и копаной землицей. А еще - пригоревшей на стволе краской. Подкрашивать придется, точно.

И надо было переделать еще массу дел. Окопались плохо - только орудийный дворик обозначив, а надо обязательно "карман" вырыть поглубже, куда с огневой позиции в это укрытие орудие скатить, чтоб не торчало мишенью, щели для бойцов тоже нужны обязательно, расчеты опытные - уже исправность орудий проверили, глянули - не осталось ли снарядов в стволах, что часто получается после стрельб боевых, когда беглым лупят, теперь боезапас пополнить, пустую укупорку с гильзами собрать и увезти - и пообедать не забыть, накормленный артиллерист - могуч и смел!

Встреченный впервые тяжелый, даже - тяжеленный скорее, танк и огорчил и порадовал. Огорчил, потому как на редкую удачу артиллеристов вел этот громила сегодня себя не так, как обычно действовали немецкие танкисты. Мишень натуральная в натуральную величину, иначе и не скажешь. Уже знал Бондарь от телефониста, что кроме побитых при авианалетах ранним утром четырех орудий более полк потерь не понес, а танкисты потеряли наглядно восемь машин, горящих и стоящих на поле боя - причем все серьезного расклада, тяжелые пантеры и эти - черт их знает как называвшиеся. То есть тут воевали немцы слабо и неумело. Но при матером экипаже, да из засады - такая стальная дура дров наломает и крови пустит страшно.

Зато порадовало сообщение лазивших у горящей машины бойцов - по их словам чудо-юдо провалилось гусеницами в песок так, что через пару часов на брюхо сядет. И вспоминались беседы с капитаном Афанасьевым про потерю немцами инициативы. С такими коробками немцы точно ничего и нигде не поспеют. Тигр-то тяжел, а этот гроб с музыкой - еще тяжелее. Причем землица тут не каменистая, песочек рыхлый, да болотец полно с речушками. Потому просчитать, где враг полезет - очень даже можно. И то, что ИПТАП поспел загодя и встретил атаку готовым - показательно. Кончилась немецкая внезапность! Теперь действия немцев предсказуемы - и это половина успеха. Скорость у немцев кончилась.

И еще - в утренней бомбежке, когда три десятка самолетов немецких в два захода вывалили кучу бомб на головы артиллеристов - показалось Бондарю, что и в этом слабость немцев торчит. Нет, когда лежал и отплевывался от набившегося везде песка - небо в овчинку показалось, чего уж. Вот потом, когда сидели и ждали танки что-то такое в голове ворошилось. Благо - было с чем сравнить, везучий старлей с самого начала войны на действия немцев глядел, а парень он был наблюдательный и неглупый.

Так вот тогда, в начале войны, при немецкой бомбежке от полка остались бы рожки и ножки, всяко уполовинили бы люфтваффы артиллерию, а оглушенные и пораненные остатки дотоптали бы танки. Немцы начала войны бомбили куда точнее, уверенно и успешно накрывая цели. Теперешние - сначала истребители сыпанули мелкие бомбы ворохом, явно неприцельно, потом двухмоторники с горизонтали сыпанули густо - и тикать быстро. Ни в круг не встали, ни повторно не прилетели. Поспешно все, торопливо, лишь бы свалить побыстрее, хотя как и в 41 - никакого зенитного прикрытия, считай, не было, долби и кромсай не спеша. Потратили боеприпаса вагоны, а боеспособность полка не убили. И панцыры за это заплатили сполна.

Довелось Бондарю под бомбами лежать, знал, какое сатанинское изобретение ума человеческого - пикировщики и штурмовики. Только вот давненько не видел он в небе немецких "костылей" и "лаптежников". Похоже, кончились они в немецкой армии, как класс, оставшись кучами горелого люменя в полях и лесах. И повторяют теперь немцы то, что в начале войны приходилось от бедности делать нашим - пускать неприспособленные для штурмовки истребители да серьезными бомберами пытаться накрыть малоразмерные цели. Толку мало, а потери были лютые.

Теперь роли поменялись. Артиллеристы своими глазами не раз видели, какой кошмар фрицам устраивают на дорогах "горбатые" Илы. Знакомые картинки для ветеранов - только в 41 и 42 годах - это наши горелые машины, танки, трупы по обочинам дорог громоздились. Ныне - строго наоборот. И пикировщики тоже как работают - видели. Уже - наши пикировщики.

Так же, как во времена блица немецкая авиация расчищала дорогу своим наземным войскам, так теперь наши наконец-то в воздухе сломали ситуацию, облегчив жизнь на земле своим сухопутчикам. И хоть тут, под Сандомиром от чертовых соколов ни слуху ни духу - а и то немцы не те. Привычно зашуганные, так сказать можно. Передернулся, вспомнив пережитый старый ужас, как девятка "Лаптежников" не спеша, размеренно, пунктуально вынесла дюжину пушек, тогда еще - сорокопяток, и ополовинила расчеты - причем все - на уже отрытых позициях были, успели окопаться. Не помогло.

Клали Ю-87 бомбы точно в "карманы", а потом еще и пулеметами чесали, вертя идеальный круг в воздухе и по одному атакуя точно и неотвратимо. Курскую дугу вспомнил, где ему взвод накрыли, причем дважды. И чувствовался другой настрой и у врага и у своих, черт его знает, верхним чутьем или интуицией...

Определенно - как и бойцы говорят - не тот немец пошел. Кончились те, что в начале перли неудержимым валом. А у заменивших их - выучка просела сильно. И горящий совсем близко громадный танк тому примером. Страшная машина, мощная. А начинка бестолковая оказалась. Тут Бондарь себя охолонул. Сегодня - просто повезло. Но в благость впадать нельзя, на войне это очень быстро и очень плохо кончается.

И наглядно убедились батарейцы, что еще не весь немец вышел, когда через несколько дней отбивали атаку обычных четверок. Солоно пришлось - и маневрировали панцыры умело и складки местности пользовали умно и стреляли метко. И после того, как поняли, что атака сорвалась - бодро укатили задним ходом, огрызаясь на ходу. Правда и насовали им, три танка остались на поле гореть, но в батарее старлея четвертое орудие было разбито вдрызг, второму сорвало верхний щиток, погибло пять бойцов и семеро ранеными убыли в тыл.

Хотя и тут про себя отметочку Бондарь сделал - новое оружие дали соплякам, а ветераны на стареньком катаются. Которое и броней пожиже и пушкой слабее. Странные они, немцы все же...

Старший сержант Сидоров, замковзвода.

Жидкая цепочка пятнистых, сливающихся с местностью фигурок, опять стремительно рванула туда, где была в обороне такая же жидкая цепочка сильно трепанной роты РККА. Четвертая контратака за сегодня. И на этот раз - сюрприз приготовлен хороший, не зря втроем сидели в этой чертовой жиже, промокнув до костей и стараясь только оружие не замочить. И дождались, таясь на нейтральной полосе. По этим неудобьям немцы не атаковали, выбрав сухое место для прорыва. И хорошо, потому как теперь они бежали боком к Сидорову и двум его товарищам из неофициального пулеметного расчета. И пулемета как бы в роте этого тоже не было. И вообще - замку пехотному не по чину такая машинерия. Но комбат разрешил, а уж ротный и двумя руками за.

Людей все время люто не хватало и предложение оставить себе пару трофейных машинок было принято. Да такое повсеместно было, положено все трофеи сдавать, но этот приказ исполняли весьма спустя рукава. Еще и потому, что силенок мало, а приказы исполнять надо, словно в роте народу штатно, хоть тресни, хоть сдохни - но выполни и тут всякое лыко в строку шло.

Много ручных пулеметов в руках у Сидорова побывало, а этот понравился больше других. После того, как несколько раз жизнь ему спасало именно то, что вместо винтовки в руках был ручник - уважал сержант эти машинки. И этот последний, взятый у валявшегося в неглубоком окопе расчета, оказался самым удачным. Стоял аккуратно на стрелковой полке, а все прошлые его хозяева валялись неряшливой кучей, откуда торчали окостенелые руки и ноги. Пришлось повозиться. пока нашел под трупами и запасные стволы в футлярах и ЗиП и нужные инструменты. Полный комплект! Одна беда - патроны жрал совершенно свирепо, давая зато невиданную мощь огня и поражая ум цифрой выпускаемых за минуту пуль - аж больше тысячи получилось при проверке. А еще дырчатым кожухом был на ППШ похож, тоже приятно.

При том несложный оказался, ребята знакомые с ним были во второй роте, за магарыч малый все обстоятельно показали и рассказали, ну да и у них тоже была неучтенка именно такая. И отдельно предупредили, что могут и свои сгоряча влепить, посчитав по звуку стрельбы, что это враг сидит, потому - учесть и это надо.

Теперь вражеская цепь, на редкую удачу пулеметчика, бежала к нему боком и крайний к пулемету зольдат был метрах в 50. Такое выпадает немногим, устроить чистый кулисный огонь, крести-козыри с фланга...

- Давай, сержант! - азартно просипел рябой паренек, взятый в подручные Сидоровым за редкую удачливость. Сам замкомвзвода считал, что и удачливость - и неудачливость - понятия физические, существенные и даже передаются, если находишься рядом. Потому удачливых привечал, а от неудачников старался сторониться.

Отвечать было некогда, фигурки выстроились плотной - не промажешь, мишенью, неровной по верху, одни дальше другие ближе - но сплошняковой. И пока не рассыпались - даванул на тугой спуск. Пулемет взревел, жадно втягивая в себя суставчатую металлическую ленту, зубастую от пуль. Бил, не жалея патронов, пока враг не успел сообразить. Вояки эти пятнистые были опытные, ушлые и толковые, поняли мгновенно, что попали в засаду, но в бою и под пулеметной струей это самое "мгновенно" нередко становится для многих вечностью, решает все.

Как косой секанул, срубив цепь на ходу. Сколько искалечил пулями, а сколько успели залечь - было непонятно, но атака провалилась. Придавил лежавших, как кот лапой давит пойманную мышь, не давая головы поднять. Лупил теперь короткими, но частыми очередями, опасаясь перегреть ствол. Чуток не доглядел, когда раскаленный вышелкнули из пулемета, упустили его в жижу, зашипел паром, чертыхнулся рябой боец, схвативший сталь неловко и обжегший себе руку. Обругал балбеса. Тут же об этом забыл, как холодный на место встал, продолжил поливать поле перед собой.

Ротный воспользовался, поднял такую же жидкую цепь своих, только б не вылезли вчерашние немецкие артштурмы, явно они этих пятнистых поддерживали ранее. Но не вылезли, потому и рота и чуток позже - весь батальон (хотя если по штату судить - того состава на половину нормального батальона бы не хватило) продвинулся на пару километров, позволив сматывать весьма хлипкую оборону в стороны от образовавшейся прорехи. Первые успешные прорывы этой операции уже кончились, войска вымотались, откусив здоровенный кусок территории и наломав врагу техники и публики, силы были на исходе и врага теснили еще только потому, что не успели немцы свеженины подбросить. А те ошметья, что сейчас противостояли - слишком огребли в самом начале. И далее продолжали огребать, отступая. Главное было гнать, не давая зацепиться и окопаться, как это умели делать немцы, зарывались в землю они как кроты. Привыкли, еще с той - Великой войны. У наших такой привычки не было, вставало это дорого.

Сидоров был твердо уверен, что и копание спасло ему жизнь самое малое трижды. Но у него был толковый комвзвода на срочке. В том взводе, где он был, собрали в основном сельских славян. В соседнем были более городские и не совсем славяне. В том, где служил Сидоров, комвзвода учил копать и ползать. В соседнем комвзвода читал политинформации. И даже писал доносы за классовое угнетение копанием и ползанием, как потом оказалось. И тут война. На третий день боёв соседнего взвода не стало. А Сидоров сделал для себя правильные выводы.

Потому, как только заняли рубеж новый, перестал быть пулеметчиком, а принялся за свои обязанности замкомвзвода.

Эта довольно странная должность нравилась своей многогранностью. Как-то на досуге посчитал, что 134 обязанности у замка. Все должен знать лучше командира взвода и старшины роты, во все вникать и всем заниматься. И воспитанием и порядком и дисциплиной и всем остальным, делающим взвод не просто кучей парней и мужиков, а боевой пехотной единицей.

Пока окапывались, пока устраивались на новом месте - секунды свободной не было. Назначил караулы, раздал наряды, все и вся проверил (благо взвод сильно неполный), похвалил кого надо и отругал - тоже по принадлежности - вздохнул с облегчением. Доложился по команде - по количеству штыков, наличию боеприпасов, отметил особо, что к его агрегату патронов осталось совсем чуть, а к двум оставшимся штатным Дегтярям - полБК.

Отпросился у взводного - пока пятнистых гнали - видел в одном местечке что-то уж очень похожее на чужой ротный обоз. Понятно, что там уже батальонное начальство лапу наложило на трофеи, но может и нам что обломиться. На грузовики всяко рот разевать не резон, а вот что попроще - глядишь и сгодится. Взводный, который как ни странно, давно уже командовал, ухитряясь оставаться целым и здоровым, согласился безо всяких. Разрешил в тыл сходить, да еще санинструктор пошел и пару бойцов - санитаров прихватили. Погибло в этом бою двое, да раненых четверо осталось, пока вперед перли. Вот их и надо было до батальонного "гнезда сбора" доставить. Прикинули, как идти, чтоб пользы было побольше. Покурили - и двинули.

При пулемете своем оставил белобрысого серьезного вологодца, который был надежен, как гранитный надолб. И особо напомнил, что ежели какое начальство появится - пулеметик чтоб не на виду торчал. Надежный был парень-северянин, но простоватый и ко всяким ушлым хитростям не годный. Потому и остался на позиции, врать не умел физически, а когда дело касается трофеев - тут честность прямодушная не годится. Потому еще, что это во время боя публика не спешит набегом помогать, а когда после боя трофеи делить - тут желающих всегда масса и толпой нагрянывают и начальники разные тоже.

Отправились вдвоем с рябым удачником. Тот ехидно хихикал себе под нос - оказалось, что позабавила его зависть дегтяревского расчета. Обидно им, видишь, что они сидели в неглубоком окопчике, фронт держали, а на фланг отправился за медалью конечно сам замкомвзвод, всего-то делов одной очередью цепь скосить, любой бы мог! Любому могло так повезти!

Сидоров не любил, когда ему завидуют, считал, что так и сглазить могут, потому веселья своего второго номера не разделил, буркнул хмуро:

- Кому повезет, тому и петух яйцо снесет. Я полдня место выбирал, где мы будем в жиже прятаться! И пулемет не светил специально, хотя пару раз и казалось, что - пора, а то сшибут и погонят, а этим дурням - все просто. Чужими руками жар загребать - всегда проще некуда.

- В чужих руках и хрен длиннее - согласился рябой. Но про себя еще похихикивал.

У чужих телег с лошадками уже возился ротный старшина, поспел раньше, понятное дело. А грузовики и вовсе начальство забрало.

Поживиться ничем толком не удалось, хоть договорился, что патроны к пулемету оставят. И то - хлеб. Еще помогли - двоих раненых дотащили до дороги, где ждала трофейная телега. С ней и отправили в тыл. Оставшихся двоих санинструктор с носильщиками утянули - те поодаль лежали.

Не удержался, пошел глянуть на свои результаты. Насчитал 19 срубленных сбоку фрицев, да четверых, которых достал уже залегшими - у них ранения были в головы и плечи. Ожидаемо и тут опоздали - тыловые поспели прежде, валялись убитые гансы расхристанными и обобранными, сапоги остались только те, что уж драные были. И автоматы помылили и пистолеты с ремнями. Ну, как обычно, неудивительно. По старой привычке собрал старший сержант зольдатбухи, да пока лазал - рябой на заплатки пару кителей забрал. Рвалась одежда в наступлении стремительно, а заплатки ставить - материала всегда не хватало, а тут сукно хоть и паршивое - дерюжкой, реденькое и без ворсу, не то, что в первый год войны было у немцев - плотное и с ворсом - но вполне годное для портняжьего дела. Опять же из чистой жадности прибрали пяток карабинов валявшихся, не по-крестьянски это было - порожнем идти.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒