Глава VII 5 страница

В нескольких метрах от остановки многочисленными солнечными бликами окон слепила многоэтажка, широко раскидавшая свои белые крылья по обеим улицам перекрёстка. Угол дома был срезан глубоким козырьком-навесом, над ним полуметровыми буквами название магази-на, если не изменяет память - «Рассвет». Буквы инкрустированы неоно-выми трубками. Под козырьком виднелись широкие раздельные двери входа и выхода. На широких чистых тротуарах, обсаженных густыми и высокими пирамидами елей и лиственниц, видны редкие прохожие. Нас-коро посовещавшись, мы, несколько курсантов и Витя Яковлев решили посетить магазин, дабы первая получка не прожигала карманы тща-тельно отутюженных суконных брюк, заодно и погреться.

Внутри было так же светло, тепло и уютно. Перед нами широким срезом угла простёрся длинный прилавок, здесь продавались всевозмож-ные напитки; можно было выпить горячего чаю, какао, кофе, большой выбор морсов, соков, газировок, мороженого. Тут же в обеих витринах, на полочках, противнях и просторных блюдах буфета соблазняли всякие пирожные, булочки, бутерброды и пирожки по 19 коп. (во Владивостоке они по 5 коп.). Было ещё много чего вкусного. У Вити загорелись глаза.

В левом крыле магазина, разделённый на сектора располагался промтоварный отдел, вправо от буфета, ярко освещённый ещё низким солнцем простирался такой же просторный продовольственный отдел, вдоль обеих стен которого раскинулись все обязательные сектора и вит-рины, от кондитерского и хлебобулочного отделов до рыбного и мяс-ного. Покупателей в эту пору было немного. Парни направились влево, Витя потянул меня за рукав:

- Эдуард, давай съедим по пирожному. Какой аромат, удержу нет! Ты только понюхай, ка-а-к пахнет!- он потянул носом воздух.

- Вить, мы же только из-за стола. Не хочу я есть.

- А Корсаковский уговор?! В каждом порту и городе посещать блинные, либо кафешки и не-пре-мен-но пробовать (слово он произнёс врастяжку, раскачивая перед моим носом пальцем).

- Витёк, не обижайся, не жалко, ну не хочу я, сыт под завязку. Да-вай потом. Чтобы уже со вкусом... и аппетитом. День же только начался, всё впереди. Может и в столовку какую забредём, мало ли!

- Ладно. Давай потом… может всё же по паре блинчиков с мёдом, а? - и он, со вздохом отвернувшись от буфета, поёрзал плечами.

- Слушай, идём к поцам. Посмотрим, может, куртку какую найду. Тёплую, сейчас носить. Не ходить же всю жизнь в этой шинели!

- Айда. Тоже гляну, авось свитер какой пригляжу… Говорят, на се-верах это не дефицит.

- Да-а-а, свитер и я не против, если целковых хватит. В Корсакове, вишь, не было. Только рубашки.

Так, за разговором внимательно оглядывая полки мы прошли пол-магазина. Свитеров и толстых тёплых рубашек не наблюдалось. На наши запросы девчата отвечали, что этот товар и для них редкость, а свитера реальнее всего купить в магазинах по трассе, подальше от Магадана, или на приисках. Там обычно торгует кооперация, а у них есть всё, хоть про-дукты, хоть вещи. Бывают даже транзисторы и магнитофоны.

За небольшим галантерейным отделом по прилавку и пристенным полкам вольготно раскинулся мануфактурный. Отрезов и всяких тканей выбор был богатый, была даже тюль, но нас это не интересовало, да я и не разбирался в сукнах, твидах, ситцах, байках, бязях и прочих тканях. Отдел верхней одежды находился в самом конце.

В длинных рядах стоек на вешалках тесно ютились пальто, шубы, телогрейки, костюмы, брюки, пиджаки и прочая одежда. Слева, у широ-ких окон висела женская, справа вдоль стен - мужская. Выбор плащей и пальто был невелик, покупать телогрейку мне уже расхотелось. Ассорти-мент костюмов, брюк и пиджаков был богаче, попадались и тёплые бук-ле разных расцветок, но практически одного фасона. Букле, конечно, хорошо, тёплые бобочки тоже, я уже стал задумываться, как меня за ру-кав потянул Витя. Он и остальные наши ребята оживлённо столпились у стойки с куртками. Выбор был невелик: кожаные, матерчатые и болонь-евые типа «ветровок», они висели вперемежку и, выбирая, каждую при-ходилось снимать или прощупывать. Пальто и шубы заслуживали боль-шего внимания дизайном и ассортиментом, но стоили довольно дорого и, признаться, лично мне дефилировать по городу, тем более по посёлку пусть даже и на севере, в шубе или пальто не очень-то хотелось. Да и денег таких я ещё не заработал. А куртки были по душе и карману. Коля Ткачёв и Цимус себе уже выбрали. Оказалось, на стойках были всего лишь образцы, а нужный размер и фасон в подсобном помещении. Я тоже наткнулся на одну кожаную куртку, но она, к сожалению, оказалась велика. Натуральная чёрная кожа, коричневый байковый подклад поверх утеплителя, застёгивалась замком, рукава на пуговицах. Имела два внут-ренних и два наружных кармана, и небольшой кармашек на скрытом замочке слева вверху. Как раз для удостоверения. Она мне очень понра-вилась, была доступна по цене, но 54-й размер и приличный рост. Отдав Вите шинель, с волнением и надеждой (даже ладони вспотели) подошёл к продавщице, она продолжала обслуживать Николая.

- Минуточку, закончу с вашим товарищем и займёмся вами. Ваш друг руки отрастил… не можем ничего подобрать. А на вас, по-моему, что-то есть, вроде видела.

Продавщица показалась мне милой и очень даже симпатичной, хотя и была раза в два старше меня. Они, наверное, перебрали уже все куртки. Ему хотелось куртку пиджачного типа с прямыми, то есть с открытыми рукавами, но такого размера не нашлось. В конце концов он остановил свой выбор на другой, тоже весьма элегантной куртке, однако с застёгивающимися на кнопки рукавами, а что делать?! Освободившись, женщина бегло окинула меня взглядом, велела куртку, в которой я начал перегреваться, повесить на место и через пару минут вынесла объёмную запечатанную упаковку. В ней было с десяток курток, из середины я выбрал менее мятую и надел. Всё оказалось по мне. Цимус и Витя Яковлев оттопырили большие пальцы, остальные тоже одобрили, а Витя Борщ даже причмокнул. Меня беспокоила цена, хватит ли денег? Ведь у этой модели и низ застёгивается небольшой лямкой, не поддует, ворот-ник более удобный и мягкий, глубже боковые карманы. Но она оказалась рублей на десять дешевле. Не остался без покупки и Яковлев, купил себе чёрные кожаные туфли на толстой рифлёной подошве, мягкие и лёгкие. По этому случаю мы всё-таки разговелись: взяли по «Наполеону» и стакану брусничного сока, всего на 50 коп. Ребята тоже поддержали; буфет обогатился рубля на два с полтиной.

Относительно подробно описал этот магазин потому, что спустя три года мне приходилось часто пользовался его услугами. Некоторое время он был единственно важным субъектом моей жизни и потом, спустя многие годы он приходил в моих тревожных ностальгических снах, особенно продовольственные отделы, в которых я всё время во сне что-то искал, но так и не мог найти…

Довольные покупками, шумно высыпали из магазина и, свернув вправо, по улице Портовой продолжили путь к центру города, который компактно размещался в зоне короткой главной улицы, именуемой Ленинским проспектом. За то время, что мы провели в магазине, значи-тельно потеплело, ветра по-прежнему не было, солнце продолжало ярко освещать и согревать стены домов, некоторые стёкла окон и витрин слепили глаза, снежные плешинки в скверах и на тротуарах начали едва приметно сереть и проседать. Несмотря на то, что мы шли по теневой стороне улицы, в длинных шинелях становилось жарковато и неуютно, поступили полушутливые предложения переодеться. Комфортно было только Вите Яковлеву в его полупальто.

В описываемые годы вместо ателье был широко известный и почитаемый мо-ряками ресторан «Север». Перекрёсток, где мы впервые вышли в город, далеко справа внизу.

С шутками, подковырками и смехом через несколько минут оказа-лись на перекрёстке символически главных улиц у широких ступенек стилизованного арочного входа в ресторан «Север».

- Во, пацаны, сам Бог велит обмыть, - лукаво оглядел нас Цимус.

- Замолчь, - рыкнул Витя Шачнев, - в такую рань! Ты чё, в бункере мозги заштывал? И при том, лично тебе вдвойне рано, ещё пух на губах не вырос… И молоко вытри.

- Носиться долго не будет… А ты чё кипишь, завидки берут, да? Купил бы, кто тебе не давал!

- Все в кожанках, прям, инкубатор. Питерские комиссары!

- Тебе-то чё волноваться, ты и есть комиссар, ещё не разжаловали. Вот тебе и надо было брать в первую очередь, - поддержал Цимуса Витя Борщ. - Тебе кожанка в самый раз по рангу!

- Не гунди, задавили, черти. На обратном пути возьму… если не забуду или не профукаю монеты на что. Вы лучше гляньте, какая пре-лесть эта улица! Наверно главная.

Представший нашим глазам проспект действительно был красив. Плавно спускающаяся широкая асфальтированная проезжая часть с обе-их сторон сопровождалась не менее широкими тротуарами. Над боль-шими цветочными клумбами и пешеходными дорожками, вымощенными шестиугольной бетонной плиткой, во всю длину квартала стройными пушистыми рядами зеленели ели, сосны, лиственницы, серебрились декоративные фонарные столбы. Справа, метрах в трёхстах на взгорьи высилась ажурная теле- и радиотрансляционная вышка, у основания которой проспект плавно разбегался на две равнозначные улицы. На противоположном конце проспекта, слева внизу был отчётливо виден скромный мост через неширокую речку Магаданку и указательный столб с цифрой «0» на голубом щитке. Это начало Великой Колымской трассы. Перед мостом проспект заканчивался квадратной площадью с широко известными и знаменитыми учреждениями. В средней части проспекта мы увидели большой и красивый сквер с кинотеатром «Горняк», жилыми и другими красивыми зданиями государственных и культурных заведе-ний. За мостом справа от трассы до самого подъёма на перевал широко расстелился тундровый пустырь, на котором зимой часто проводятся лыжные соревнования и катания. Слева - небольшой рабочий пригород.

Все здания вдоль проспекта и на небольшом удалении вглубь квар-талов имели свою неповторимую архитектуру, свой строгий, элегантный и вместе с тем изысканно нарядный вид, который удивлял и ласкал взор. Как удалось за тридцать лет на вечной мерзлоте создать такую красоту! А как красиво это должно выглядеть летом, когда цветочные клумбы покроются разноцветными узорами, пышно зацветут на несколько не-дель короткого лета!

В большинстве это жилые дома. На первых этажах всех строений проспекта располагались магазины, столовые, главпочтамт, юридические конторы, детские сады. Только кинотеатр, Дворец Спорта и одно из отде-лений Магаданского горно-геологического техникума поселились здесь обособленно. Все административные здания, столь же красивые, но бо-лее величественные, монументальные расположились в глубине квар-талов, это «Северовостокзолото», «Спецстройтрест», здания горкома и обкома партии, уникальный и богатый геологический музей с минерало-гическим, палеонтологическим и историческим отделениями. В удале-нии от проспекта обосновались прекрасный театр им. Горького, краси-вый комплекс школы № 1, шикарный вневедомственный «профсоюз-ный» профилакторий, медучилище, современный Дворец профсоюзов с богатой оранжереей и зимним садом, большим подземным тиром и мно-жеством клубов, кружков, секций, главным и малым залами заседаний. Более мелкие предприятия типа фотоателье, парикмахерские, обувные и пошивочные мастерские скромно попрятались в глубине дворов, и несве-дущему человеку обнаружить их совсем непросто.

Метрах в шестистах за мостом, оставив слева Макаронку, а справа большую, обвитую колючей проволокой зону «строителей коммунизма» вкупе с большой котельной, трасса плавно поднимается к совхозу Дукча. Далее на север, через перевал Хабля она уходит в сторону аэропорта, геологического посёлка Хасын. В пос. Палатка трасса разбегается на множество ветвей, объединяя и вдыхая жизнь в иные посёлки, прииски, поселения. Главное русло трассы через Якутск, Нерюнгри, Тынду устре-мляется теперь уже на юг, в район городка Невер, и в 17-ти км от Сково-родино впадает в гострассу Москва - Хабаровск - Владивосток. Для многих названных и не названных краёв, районов и областей эта длинная грунтовая трасса была и ныне является Дорогой Жизни…

На перекрёстке, где в раздумьи останавливался привёзший нас автобус, мы разделились на группы по интересам; я остался с Витей Яковлевым. За день мы посетили богатый ассортиментом и дефицит-ными изданиями книжный магазин, посмотрели какой-то фильм, побы-вали ещё в нескольких магазинах и к ужину, не сговариваясь, в том же автобусе все вернулись на ледокол. Витя Шачнев, наш комсорг, слово сдержал, купил-таки кожаную куртку.

Следующие два дня мы с Витей стояли на вахтах. В городе бывали ещё два раза. В книжном магазине купил несколько интересных книг, нам удалось побывать во Дворце Спорта и посмотреть соревнования по спортивной гимнастике, угостил булочкой белую медведицу Юльку, которая в ожидании переезда в другой город ютилась в тесной клетке у входа на нижний стадион. Отобедали с Витей в центральной столовой.

Вход на центральный стадион. Справа Дворец Спорта. Клетка с медведицей Юлькой стояла в 10 метрах левее. Снимок сделан в декабре 1959года.

Очень понравилось, особенно непрерывная негромкая симфоническая музыка, пышные оладьи и «Заварное» пирожное с ягодным компотом. Всю интересную часть города можно не спеша хоть вдоль, хоть поперёк пройти за полчаса. Несмотря на его миниатюрные размеры, он мне очень понравился своей компактностью, архитектурой, чистотой, дружелю-бием и искренней отзывчивостью немногочисленных жителей.

…Морозы с каждым днём по трассе, холмам, сопкам, ущельям и взгорьям удалялись всё дальше на север, нехотя уступая город и стра-тегически важную бухту Нагаево неумолимо надвигающемуся с юга теплу. В куртках мы чувствовали себя прекрасно, приятно было не только телу, но и душе. За ночь в тяжёлый спай лёд смерзаться уже не успевал, фарватер был безопасен для судов любого класса, ледокол бездействовал, кромка льдов приближалась к порту. На улицах стано-вилось всё оживлённее, лица приветливее и улыбчивее, солнце светило ярче и грело щедрее. Апрель заканчивался. Зарплата тоже.

Глава VIII

Уже несколько суток непрерывно режем невысокие гладкие волны Охотского моря. Далеко за кормой остались Магадан, Тауйская губа, остров Завьялов, но приятные воспоминания о городе всё ещё носталь-гически выплёскивались в недолгих послевахтенных посиделках на тёплых каютных комингсах или в Красном уголке. Доброе впечатление город оставил не только в моей душе.

Через сутки-двое должна показаться Камчатка, наш курс - 165^о, идём почти на юг. Море в этом секторе оставалось пустынным и тихим, только однажды ранним утром далеко на восточном горизонте ненадолго мелькнули два СРТМа, да изредка появлялись горластые и вечно голод-ные чайки, выпрашивая камбузные «прелести». Наша задача, заправить-ся в Петропавловске-Камчатском водой и провиантом, после чего не-мешкая двигаться в Анадырский залив, там сложилась тяжёлая ледовая обстановка. В портах Анадырь и Эгвекинот заканчивает работу ледокол «И. Сталин», у него закапризничал один из главных дизелей, а л/к «Ма-каров» завершил работу в заполярье и возвращается во Владивосток. Мы должны их сменить, тем более, что в ближайшие дни должно открыться пассажирское сообщение до порта Провидения, где уже заждались сотни демобилизованных и отпускников.

Теперь у нас самые неприятные вахты - с 4 до 8 и с 16 до 20 часов. Вообще-то, с точки зрения судового режима они удобны, но есть два момента, из-за которых их недолюбливают. Первый, это вахты с 4 до 8 утра. Часто после вечернего фильма, который обычно заканчивается около 23 часов, долго не удаётся уснуть. Пока обсудишь и вторично переживёшь судьбы героев, пока подышишь свежим морским воздухом и последней перед сном цигаркой, сон растворяется в просторах океана. А если у нашего кинофаната Вити Я. по фильму возникают свои мнения по подборке и игре исполнителей, по режиссуре, музыке, по выбору съё-мочных площадок и т.д. и т.п., то уснуть не получается до самой вахты. Если и удаётся сомкнуть глаза на несколько десятков минут, то вставать в 3.15 тяжеловато, притом спросонья абсолютно не хочется кушать, а самая ответственная и напряжённая часть вахты, чистка котлов и уборка мусора, дремлющим мышцам даются с трудом. Именно на этих предут-ренних вахтах мы после выполнения главных работ и приборки ходим в пекарку и на камбуз за ещё горячим хлебом и несколькими картофели-нами. Напоминаю, соль и газировка должны быть всегда. Пока в под-дувале запекается картошка, половина булки обычно уже съедается. Перекусив, продолжаем выполнять свои обязанности.

И второй отрицательный момент, это само утро. После бани и завтрака чисто физиологически уснуть сложно, а тут по трансляции вся-кие команды, гулкий топот по коридорам, рабочий шум на палубе, хоть и негромкий, но отчётливо прослушивающийся вой эжекторных и водяных насосов. Только уснёшь, пора вставать на обед. Какой обед с недосыпу?!

Плюс ко всему, на молодёжь навалился Михаил Петрович. Два-три раза в неделю перед вечерним фильмом мы по очереди были должны провести политинформацию или прочесть лекцию на 15-20 минут. Темы по выбору либо по его рекомендации. Всегда доступная библиотека Красного уголка была многотомная и разнопрофильная, включая учеб-ники для старших классов, техническую, экономическую и политичес-кую литературу. Много книг было и в его каюте. Витя Шачнев и почему-то я с разрешения капитана получили свободный доступ в радиорубку в определённые часы, где я близко и познакомился с Сашей Голубевым.

Две политинформации и первую часть лекции о спорте и спортсме-нах, опираясь на книгу «Золотой дождь», я отчитал благополучно. Через три дня, в понедельник готовился прочитать заключительную и более интересную часть. Не знаю как политинформации, а лекции, судя по реакции слушателей, экипажу понравились. Одобрил и Володя Стулов.

Обогнуть Камчатку должны были Первым Курильским проливом между м. Лопатка и о. Шумшу. Я мечтал увидеть, а то и посетить эти берега ещё со школьной скамьи. Сколько раз на уроках географии и истории мы остриём указки бродили по этим местам, подсознательно планировали «побросать камешки с крутого бережка», но в жизни далеко не всем это удалось. В том числе и мне, пролив прошли ночью. Утром, разбудив смену, выскочил на палубу в надежде хоть что-нибудь увидеть, но взамен с верхнего мостика услышал строгий голос капитана:

- Кочегар! Я дам боцману команду приобщить вас драить палубу!

Не оглядываясь, наследил или нет, я юркнул в приоткрытую боко-вую дверь надстройки. Ботинки о плетёный мат у выхода из кочегарки я всегда вытирал очень тщательно. Скорее всего, таким образом капитан напомнил о соблюдении судовой дисциплины и моём месте в данный момент. И что ему не спится?! Однако я успел заметить, что солнце вы-ныривает справа и немного спереди, значит, мы уже повернули к северу, скоро будем в Петропавловске.

После обеда на палубе было многолюдно и оживлённо, многие расположились вдоль бортов. По обе стороны ледокола до самого гори-зонта простиралась сливающаяся с небом голубая гладь, на северо-западе она упиралась в едва заметную полоску земли, на юго-востоке высвечивала тёплым слепящим солнцем. Если не смотреть за корму, создавалось впечатление, что весь океан накрыли огромным стеклом, наличие воды выдавалось снующими и резвящимися у форштевня дель-финами. Они развлекались сами и забавляли нас под льющуюся из дина-миков музыку. Иногда небольшая стайка высоко выпрыгивая, отплывала в сторону, но вскоре возвращалась, отплывали другие, словно показывая что и там есть вода и жизнь. Это было живое наглядное напоминание о том, что наш Великий океан иногда действительно бывает тихим.

Такая же погода продержалась и весь следующий день. Команда большую часть свободного времени проводила на палубе: кто загорал, кто развлекался на спортивных снарядах, несколько человек читали, играли в шахматы, фотографировались. Юра Рец чуть не поломал нашу перекладину. Решив что-то изобразить, он так сильно раскачался, что все растяжки жалобно заскрипели, а гриф настолько прогнулся, что появи-лась опасность каких-либо поломок, либо его выхода из гнёзд крепления. Почти хором попросили Юру оставить турник в покое, а заодно не трогать и кольца, что он, смутившись, и сделал. Как такую массу терпит его кровать? Или он, как и в мореходке, чем-то её усилил?!

В Петропавловске-Камчатском простояли трое суток. Все дни держалась ясная и тёплая погода. Заполнили все танки водой, получили доставленную из Владивостока неполную квоту продуктов и почту, смазочные материалы, бензин для вертолёта. Другой вертолёт взамен героически погибшего догнал нас ещё в Корсакове.

В первый вечер стоянки, это была суббота, сходили на открытие летней танцплощадки в парке на сопке Любви, так камчадалы называют Никольскую сопку. Там мы получили по мордасам, не избежал «привет-ствий» и я. Не откладывая до будущих времён и слегка увеличив свой численный состав в воскресенье мы ответили взаимностью на их «тёплое гостеприимство». В понедельник вечером в каком-то симпатичном спортзале провели дружескую встречу по волейболу и шахматам. В волейбол, хоть и играл, результата не помню, а в шахматы мы победили на всех четырёх досках. Было много болельщиков с обеих сторон, может для подстраховки? В целом о Петропавловске-Камчатском остались хорошие впечатления и богатые воспоминания. Капитан с помполитом на закрепление добрососедских отношений не отреагировали.

Во вторник, ближе к обеду попрощались тремя длинными гудками и сквозь зауженные каменистые ворота Авачинской бухты вышли в открытый океан, который встретил нас двухметровыми белопенными волнами и попутным ветром.

П–Камчатский не нуждался в особой опеке тяжёлых ледоколов. Восточные берега всего полуострова круглый год активно омываются Камчатским течением, прохладные воды которого повсеместно смеши-ваются с тёплыми водами течений Куросио и Аляскинского. Темпера-тура поверхностных вод океана даже в январе в районе Авачинской бух-ты всегда положительная, циркуляционные и приливо-отливные течения самой бухты захватывают тёплые океанические воды, вытесняя более холодные нижние слои в океан, где впоследствии они смешиваются с Курило-Камчатским холодным противотечением. Эти главные гидроло-гические факторы и наличие собственного большого буксира ледоколь-ного типа «Василий Буслаев» позволяют поддерживать круглогодичную навигацию без посторонней помощи, что экономически весьма выгодно.

Утром следующего дня ветер сменился на холодный встречный, усилился, отдельные волны стали облизывать иллюминаторы ледокола, резко похолодало. По прогнозам гидролога Сергея Рогозина, ожидался приличный шторм с сильным попутным ветром.

В кочегарках тоже не всё было благополучно. Уголь по темпера-туре горения был неплохим, но оставлял много шлака. А главная беда - плавился, спекаясь в плотные тягучие корки, которые препятствовали поступлению воздуха в зону горения. Эти бледно-оранжевые спёки при-ходилось часто разрывать ломиком, и тогда было видно как на изломах расплавленная масса, искрясь, резко вспыхивала и меняла цвет с абри-косового на светло-соломенный, а раскалённый воздух с гудением устремлялся в огневую камеру. После такой процедуры давление пара обычно поднималось почти на 0.5 кг, потом опять медленно садилось.

Во время уборки мусора спёкшиеся и застекленевшие куски шлака под ударами тяжёлой тяпки звенели, искрили мелкими осколками, дро-бились с большим трудом и сквозь решётку плохо проваливались в реву-щую струю эжекторного насоса. Время затягивалось, наш «Волосаны» непрерывно подгонял, характеризуя каждого определёнными эпитетами. Не гнушался и анатомических терминов, безапелляционно утверждая принадлежность каждого из нас к определённому человеческому органу. Этого угля оставалось ещё много, больше половины бункера, поэтому возможностей для упражнений в многовековом морском фольклоре у него было предостаточно, чтобы при случае посостязаться в словесности с Лиговским боцманом от Новикова-Прибоя.

До мыса Наварина, за которым совершался крутой поворот на се-вер в необъятный Анадырский залив, несмотря на преобладающий по-путный ветер шли неделю. Едва сменили курс, ветер угомонился. Здесь мы ненадолго встретились с л/к «И. Сталин». После нескольких часов общения он взял курс на юг, в родной порт Владивосток, мы на север.

В Анадырском заливе работы было много, обеспечивали проводку судов в порты Анадырь и Эгвекинот. Между ними почти 400 км, сновали как шпуля швейной машинки. Лёд был не такой толстый и крепкий как в Ванино и Магадане, но для транспортного флота, особенно типа либерти, был опасен и практически непроходим. Проведёшь судно в Анадырь, надо спешить в Эгвекинот, ещё не закончили работу там, как бегом в Анадырь. Тут поступает сообщение, что в заливе Креста затёрло рудо-воз, надо спешить к Эгвекиноту. За все дни, что мы проработали в Ана-дырском заливе, на берегу ни одного из портов побывать не удалось.

Май подходил к концу. 25-го числа в завтрак помполит по трансля-ции поздравил электромеханика Алёшу и меня с днём рождения. Так поздравлять было принято на всех судах ДВМП, и обычно в этот день имениннику разрешалось купить (или взять под запись) бутылку водки (рома, коньяка, вина). Толя Лашенков, Мужилко, Панченко, да большин-ство наших ребят тогда не употребляли, поэтому водку я отдал Вите Яковлеву, и в обед она была распита кочегарами нашей вахты.

Заканчивался и этот неудобный уголь, опять пошли многократные переброски. «Волосаны» продолжал упражняться в красноречии, но в конце концов ему это надоело (или исчерпал запас), потому что уже вто-рую вахту при уборке мусора он молча и мрачно стоял в проходе между котлами, лишь его массивный крючок для задвижек (называется «обезь-янка») нервно постукивал по широкой стойке-распорке. Прошёл слух, что к нам идёт «поляк» восьмитысячник, везёт хороший уголь и почту.

Всё чаще с севера стал задувать стылый арктический воздух, лёд из Анадырского залива ломало и активно выносило в океан, кромка льда приближалась к материковым берегам и бухтам, на южных и юго-вос-точных склонах сопок снег почти исчез, только в глубоких узких ущель-ях белели рваные полоски. Ветер, холодный ночью и утром, днём теплел, ледяной покров в бухтах оставался ещё достаточно крепким, но проби-тые фарватеры уже не успевало за ночь крепко сковать морозом, и толь-ко ветровые подвижки льда, особенно вблизи Анадыря, упрессовывали фарватеры ледяным крошевом, их приходилось пробивать заново.

В начале июня меня перевели в кочегары первого класса и по моей просьбе поставили к котлу в первой котельной, к Вите Яковлеву. Мы оба этого хотели. Парень, в паре с которым Виктор работал до меня, не инте-ресовался киноискусством, был немногословен и несколько замкнут, порою в общении неуклюже резок. Его, вероятно, терзали какие-то пере-живания, душевные стрессы. Говорили, что раньше он таким не был. В другую смену он перешёл легко, без нареканий, мне даже показалось - со скрытым удовольствием. Работая с Витей, я иногда создавал вид внима-тельного слушателя, а сам мог думать или мечтать о чём угодно, главное - не потерять тему и вовремя вставить нужное словечко. Возможно он об этом догадывался, только такое положение устраивало нас обоих.

Не знаю почему, но пришлось поменять и каюту. Перешёл с левого борта на правый, в Витину, на нижнюю койку его бывшего напарника. Может, это связано с судовой ролью и расписанием действий по трево-гам, хотя проще было поменять табличку. Жалко было расставаться с Володей Стуловым и нашими совместными гимнастическими занятиями. Пока жили вместе, он заставлял меня делать всякие растяжки, прогибы, шпагаты, шнурки и пр., а у Вити я всё это бросил. Вначале стеснялся, потом привык лодырничать, да и Витя постоянно занимал меня своими сценариями, составлением кроссвордов на кинотемы, рассказами.

Ночью подошёл «поляк», капитаны обговорили все нюансы нашей бункеровки, уточнили погоду и к вечеру, уткнувшись во льды внутрен-него рейда Анадырского залива (от качки) начали перегрузку угля. Рабо-тали в том же режиме что и в Магадане, круглосуточно, только там уголь подавался конвейерами, а здесь четырьмя коробами.

Наш «Колобок» Ярлыков Витя и автор. Начало июня 1959 года. В этот день нас перевели в кочегары 1кл. и поставили к котлам, правда, в разных сменах.

Через систему талей, блоков судо-вых стрел короба могли перемещать-ся по горизонтали и вертикали. Шести или восьмикубовые короба были специ-ально приспособле-ны для подобных операций: не имели верхних крышек, за-то нижние, благода-ря нехитрому механизму, могли закрываться на замок-защёлку, образуя дно. Ударом кувалды по пятке замка крышки раскрывались и содержи-мое коробов высыпалось. В короба уголь насыпали лопатами вручную, в бункерах ледокола в закоулки забрасывался по отработанной методике. В перегрузке посменно принимал участие весь экипаж ледокола, кроме женщин, радистов и вертолётчиков, помогали ребята и с транспорта. На всех вахтах и рабочих местах оставался только необходимый для обес-печения жизнедеятельности судна минимум персонала, изъявили жела-ние потрудиться судовой врач, гидролог, наши штурмана и механики.

Перегрузка велась днём и ночью, шипели и выли паровые лебёдки, громыхали короба, по внешней трансляции слышались громкие и резкие команды, ночами ярко светили прожектора обоих судов, было светло как днём. Вся эта какофония продолжалась более четырёх суток, дважды приходилось ненадолго прерываться, чтобы вновь воткнуться в сплош-ной лёд, сносило ветром. Люди уставали, многие обзавелись кровавыми мозолями, радикулитами, доктор был вынужден нас покинуть и заняться своими прямыми обязанностями. Всех кормили через каждые четыре часа и очень хорошо. К концу пятых суток бункеровку закончили. Наши трюма забили под самый подволок, освободившиеся два трюма транс-порта вычистили под метёлку. Перегрузили около 3000 тонн. С углём и погодой нам повезло: уголь оказался хорошим, с преобладанием антра-цита, лучше прежних. Он практически не спекался в «крабы» и не обра-зовывал смолистые выбросы, из труб выходил светлый полупрозрачный дым. Погода установилась относительно тёплой и маловетренной. Оба порта в нашей помощи больше не нуждались.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒