Лекция двенадцатая. Эпоха диктатуры. В. Революция быта.

Лекция двенадцатая. Эпоха диктатуры. В. Революция быта.

В двух предыдущих беседах мы познакомились с вами с основами той новой системы хозяйства, которую начал строить рабочий класс в России с момента взятия власти в свои руки. Одним из основных факторов этой новой складывающейся системы производства являлась трудповинность. Мы указали, что трудповинность внесла коренную ломку в положение женщины. Теперь мы рассмотрим с вами, как изменявшийся строй хозяйства, отмена частной собственности, организация хозяйства по единому хозяйственному плану, трудповинность, введение оплаты труда натурою, долженствовавший свести на нет обмен, организация потребления, одним словом, вся совокупность новой системы производства повлияла на изменение быта, нравов, мышления, взглядов людей, как строилась новая форма народного хозяйства, закладывавшая фундамент коммунизму.

Что быт меняется на наших глазах, признает каждый, кто умеет видеть и наблюдать. За четыре года хозяйничанья рабочих подорваны самые корни векового бесправия женщин. С одной стороны, трудреспублика мобилизует женщину на производительный труд, с другой – она организует быт на новых началах, закладывающих фундамент коммунизму, воспитывает коллективистические навыки, привычки, понятия и взгляды.

Мы знаем, что одна из основ новой системы производства при рабочей диктатуре это организация потребления. Но регулировка потребления означает не только учет потребителей, не только равномерность распределения продуктов, но и организацию потребления на новых коммунистических началах. Начиная с весны 1918 года повсеместно в городах трудовая республика переходит к принципу общественного питания. Советские столовые, даровые обеды для малолетних вытесняют семейное домоводство. Развитию и широкой постановке дела общественного питания мешает наша бедность, ограниченность продуктами. Аппараты созданы, каналы, по которым из общего центра должны растекаться продукты народного питания, готовы, но нечего через них пропускать...

Страна обнищала, страна бедна продуктами. А блокада, упорно-злобная блокада империалистических держав не дает просачиваться в центральные общенародные склады товарам других стран. Тем не менее, при всей своей неудовлетворительности, при том, что наши столовые из рук вон плохи, что продуктов нет, а те, какие есть, неумело используются, общественное питание въедается в представление городского населения, как необходимый фактор бытия. В Петрограде в 19-20 году почти 90% всего населения числится на общественном питании. В Москве свыше 60% населения приписаны к столовым; в 20 г. 12 мил. городского населения, включая детей, так или иначе обслуживались органами общественного питания. Само собой разумеется, что уже один этот факт влечет за собой значительное изменение в „быте“, в условиях существования женщины. Кухня, закабалявшая женщину еще в значительно большей мере, чем материнство, перестает быть необходимым условием существования семьи. Правда, она играет еще значительную роль в переходный период, пока идет только разверстка вех на пути к коммунизму, пока еще не изжиты буржуазные формы общежития и не изменены в корне основы народного хозяйства. Но все же и в этот переходный период домашний очаг начинает оттесняться на второй план, он превращается лишь в подспорье, в дополнение к общественному питанию, постольку, поскольку наша бедность, разруха, голод не позволяют нам поднять советские столовые на должную высоту. Каждая работница начинает сознавать, сколько часов сберегает ей готовый советский обед и ропщет лишь на столовые за то, что обеды эти недостаточно сытны и питательны, что хочешь – не хочешь, а приходится добавлять, „приваривать“. Будь общественное питание лучше, едва ли бы нашлось много любительниц стоять над плитою. Ведь если при буржуазном строе женщина так хлопотала о том, чтобы угодить своей готовкой кормильцу-мужу, то именно потому, что муж являлся в самом деле кормильцем. В трудовом же государстве, где женщина признана самостоятельной единицей и гражданкой, едва ли найдется много любительниц возиться часами над плитою, чтобы заслужить благорасположение супруга. Пусть мужчины научаются ценить и любить женщину не за то, что она хорошо месит тесто, а за то, что в ней есть привлекательного, за её личные свойства, за ее человеческое „я“... „Отделение кухни от брака“ – великая реформа, не менее важная, чем отделение церкви от государства, по крайней мере в исторической судьбе женщины. Разумеется, что отделение это еще далеко незаконченный факт, но важно уже и то, что трудовая республика, намечая на опыте линию развития своих хозяйственных форм, должна была прибегнуть к общественному питанию, как форме потребления наиболее экономичной и целесообразной, требующей наименьшей затраты живого труда, топлива и продуктов, с первых месяцев революции. Чем затруднительнее было хозяйственное положение республики, тем настоятельнее вставала необходимость организации общественного питания.

На изменение быта, а следовательно и условий существования женщины, оказывают влияние также созданные трудовой республикой новые жилищные условия. Общежития, дома коммуны для семейных и, особенно, для одиноких получают широкое распространение. Ни в одной другой стране нет такого количества общежитий, как в трудовой республике. И заметьте, каждый стремится поселиться в доме коммуны. Не из „принципа“, разумеется, не из убеждения, как это делали утописты в первой половине XIX века, следуя учению Фурье, организуя нежизнеспособные, искусственные „фаланстеры", а потому, что жить в доме коммуны много удобнее, сподручнее. Дома коммуны всегда лучше оборудованы, чем частные квартиры; они обеспечены топливом, освещением. В них нередко имеется куб с кипятком, центральная кухня. Уборка производится профессиональными уборщицами. При некоторых домах имеется центральная прачечная, при других ясли или детский сад. Чем острее дает себя чувствовать разруха хозяйства, недостаток топлива, плохо действующие водопроводы, отсутствие керосина, тем настойчивее стремление поселиться в доме коммуна, в общежитии. Обитателям домов-коммун завидуют все, кто живет на частных квартирах. Список кандидатов в общежития постоянно удлиняется.

Разумеется, дома-коммуны еще далеко не вытеснили частные квартиры; подавляющее большинство городского населения все еще довольствуется жизнью при условии индивидуального хозяйства и семейного домоводства. Но великий шаг вперед то, что семейное домоводство перестает быть нормой жизни. Пусть даже под давлением тяжелых хозяйственных условий стремятся семьи и одинокие люди селиться в общежитиях; важно само по себе сознание, что если даже при самых неблагоприятных условиях дом-коммуна имеет ряд преимуществ, то естественно, что при расцвете производства, когда будет возможность поставить общежития на высоту, они будут выдерживать конкуренцию с неэкономичными, требующими большей затраты женского труда, частно-семейными хозяйствами. Сознанием преимуществ общежитий особенно проникаются женщины; вся та часть, которой приходится совместить семью и работу. Для этих трудящихся женщин дом-коммуна – величайшее благодеяние, спасение. Силы женщины сберегаются профессиональной уборщицей, общей кухней, центральной прачечной, тем, что дом снабжен светом, топливом, кипятком. Каждая трудящаяся женщина желала бы сейчас одного – чтобы таких домов было как можно больше и чтобы они полнее исчерпывали все стороны бесплодного, съедающего силы женщины, домоводства. Конечно, и сейчас еще есть женщины, упорно цепляющиеся за прошлое; это обычный тип „жен“, для которых вся жизнь сосредоточена вокруг плиты. Эти законные содержанки своих мужей (нередко жены ответственных работников) и сейчас даже в домах-коммунах ухитряются обращать свою жизнь в служение печному горшку... Но не за ними будущее. Эти бесполезные для трудового коллектива существа обречены историей на неизбежное вымирание, по мере того, как по всему хозяйственному фронту будет утверждаться строительство коммунистического быта. Дома же коммуны, что подтверждает опыт нашей революции, не только разрешают наиболее целесообразно, с точки зрения городского хозяйства, жилищный вопрос, но бесспорно облегчают жизнь трудящихся женщин, создавая условия, при которых женщина может, в современный переходный момент, совмещать семью и профессиональную работу. С ростом числа общежитий разнообразного типа и на различные потребности и вкусы, неизбежно и естественно будет отмирать семейное домоводство; с отмиранием же индивидуального хозяйства, замкнутого в рамках обособленной квартиры, ослабеют основные скрепы современной буржуазной семьи. Перестав быть потребительной единицей, семья в современном её виде не сможет существовать... Она распадется, упразднится. Но пусть это утверждение не пугает приверженцев буржуазной семьи с ее индивидуальным хозяйством, её эгоистически-замкнутым мирком. В переходный период от капитализма к коммунизму, в эпоху диктатуры рабочего класса идет еще ожесточенная борьба между формами общественного потребления и частно-семейными хозяйствами. До победы первого еще, к сожалению, далеко. Ускорить эту победу может лишь сознательное отношение к данному вопросу со стороны наиболее заинтересованной части населения – трудящихся женщин.

Статистика Советской России пока еще очень бедна данными в области жилищного вопроса и его разрешения. Однако, сведения, имеющиеся по Москве, свидетельствуют, что дома-коммуны играют сейчас уже значительную роль в нашем городском хозяйстве, по крайней мере в больших городах. Так, на 23 тысячи домов в Москве насчитывалось в 20 году свыше 8000 домов-коммун и общежитий, т. е. почти 40% домов представляли собой общежития. Таким образом, с первых же лет своего существования трудовая республика, преобразовывая в корне систему производства и хозяйства, ведет к созданию условий, при которых совершается постепенное, но неуклонное раскрепощение женщины от непроизводительного домоводства.

Но сокращение непроизводительного труда женщин на домашнее хозяйство – это лишь одна сторона вопроса раскрепощения женщины. Не меньшим бременем, приковывающим её к дому, закабаляющим в семье, являлась забота о детях и их воспитании. Это бремя Советская власть, своей коммунистической политикой в области обеспечения материнства и социального воспитания, решительно снимает с женщины, перекладывая его на социальный коллектив, на трудовое государство.

В своем искании новых форм хозяйства и быта, отвечающих интересам пролетариата, советская республика неизбежно делала ряд ошибок, не раз изменяла и выправляла свою линию. Но в области социального воспитания и охраны материнства трудреспублика сразу наметила правильный путь. И именно в этой области совершается сейчас величайшая и глубочайшая революция нравов и воззрений. Неразрешимые при буржуазном строе проблемы решаются естественно и просто в стране, где отменена частная собственность, и где политика диктуется стремлением поднять общенародное хозяйство.

К вопросу обеспечения материнства Советская Россия подошла с точки зрения основной задачи трудреспублики: развития производительных сил страны, подъема и восстановления производства. Чтобы задачу эту осуществить, надо, во-первых, освободить возможно большее число трудовых сил от непроизводительного труда, умело использовать в целях хозяйственного воспроизводства все наличие рабочих рук, во-вторых, обеспечить трудовой республике непрерывный приток свежих работников в будущем, т. е. обеспечить нормальный прирост населения.

Как только встать на эту точку зрения, вопрос о раскрепощении женщины от бремени материнства разрешается сам собой. Трудовое государство устанавливает совершенно новый принцип: заботу о подрастающем поколении, о детях – это задача не частно-семейная, а общественная, государственная. Материнство подлежит охране и обеспечению не только в интересах самой женщины, но еще больше исходя из задач народного хозяйства при переходе к трудовому строю: надо сберечь силы женщины от непроизводительной затраты на семью, чтобы разумнее использовать их для коллектива; надо охранить ее здоровье, чтобы этим самым обеспечить трудреспублике приток здоровых работников в будущем. В буржуазном государстве такая постановка проблемы материнства невозможна; этому препятствуют классовые противоречия, отсутствие единства между интересами частных хозяйств и хозяйством народным. Наоборот, в трудреспублике, где индивидуальное хозяйство растворяется в общенародном хозяйстве, и где классы распадаются, исчезают, подобное решение материнского вопроса диктуется жизнью и необходимостью. Трудовая республика подходит к женщине, прежде всего, как к трудовой силе, единице живого труда; функцию материнства она рассматривает, как весьма важную, но дополнительную, задачу, при том задачу не частно-семейную, а также социальную.

„Наша политика по охране материнства и младенчества, справедливо говорит т. Вера Павловна Лебедева, направляется тем, что мы всегда имеем перед глазами женщину в процессе труда“.

Но чтобы дать женщине возможность участия в производительном труде, не насилуя своей природы, не порывая с материнством, нужно было сделать второй шаг: снять все заботы, связанные с материнством, с плеч женщины и передать их коллективу, признав тем самым, что воспитание детей выходит из рамок частно-семейного уклада и становится институтом социальным, частно-государственным.

Материнство начинает рассматриваться под новым углом зрения; Советская власть признает её за задачу социальную. Советская власть, исходя из этого принципа, намечает ряд мероприятий, снимающих бремя материнства с плеч женщины и перекладывающих их на государство. Забота о младенце, материальное обеспечение детей, правильная постановка социального воспитания, все это берет на себя Советская власть в лице подотдела Охраны Материнства и Младенчества (во главе с т. В. П. Лебедевой) и сектором социального воспитания Наркомпроса.

Снять с матерей крест материнства и оставить лишь улыбку радости, что рождает общение женщины с ее ребенком – таков принцип Советской власти в разрешении проблемы материнства. Разумеется, принцип этот далек от осуществления. На практике мы отстаем от наших намерений. В строительстве новых форм жизни и быта, раскрепощающего трудящуюся женщину от семейных обязанностей, мы наталкиваемся все на то же постоянное препятствие – нашу бедность, разорение хозяйства. Но фундамент заложен, вехи, означающие путь, который ведет к разрешению проблемы материнства, поставлены, остается твердо и решительно следовать по намеченному пути.

Трудовая республика не ограничивается денежным обеспечением материнства и выдачей тех пособий на руки матери, о которых мы говорили с вами в прошлой беседе. Она стремится, прежде всего, изменить быт, преобразовать так условия жизни, чтобы дать полную возможность женщине совмещать и материнство и при этом сохранить младенца для республики, окружить его нужной заботой и уходом.

С первых месяцев существования диктатуры пролетариата в России, рабоче-крестьянская власть занята была тем, чтобы покрыть трудовую Россию сетью учреждений по охране материнства и социального воспитания. Мать и младенец сделались специальным предметом заботы советской политики. В бытность мою наркомом социального обеспечения в первые месяцы революции, моя первая задача была наметить тот путь, по которому должна развиваться политика трудреспублики в области охраны интересов женщины, как трудовой единицы и всё же матери.

Тогда же образована была коллегия по охране материнства и приступлено к организации показательного „дворца материнства“. С тех пор под руководством умелого и энергичного работника тов. Веры Павловны Лебедевой дело охраны материнства разрослось и пустило прочные корни.

Советская власть спешит на помощь трудящимся женщинам с момента их беременности. Консультации для беременных и кормящих раскинуты по всей России. В царской России насчитывалось всего 6 консультаций, сейчас консультаций у нас около 200, молочных кухонь – 138.

Но, разумеется, главная задача – разгрузить трудящуюся мать от непроизводительной заботы по физическому уходу за младенцем. Материнство вовсе не состоит в том, чтобы обязательно самой менять пеленки, обмывать младенца, быть прикованной к его колыбели. Социальная обязанность материнства заключается в том, чтобы, прежде всего, родить здорового и жизнеспособного младенца. Для этого трудовое общество должно поставить беременную женщину в наиболее благоприятные условия, женщина же, со своей стороны, должна соблюдать все предписания гигиены в период беременности, помня, что в эти месяцы она перестает принадлежать себе – она на службе у коллектива – она „производит“ из собственной плоти и крови новую единицу труда, нового члена трудреспублики. Вторая обязанность женщины, с точки зрения социальной задачи материнства, самой выкормить грудью младенца. Только выкормив собственной грудью младенца, имеет право женщина, член трудового коллектива, сказать, что её социальная обязанность по отношению к младенцу выполнена. Остальные заботы о подрастающем поколении можно переложить уже на коллектив. Разумеется, инстинкт материнства силен, и ему не надо дать заглохнуть. Но почему инстинкт этот должен ограничиваться узкой любовью и заботой только о своем ребенке? Почему не дать этому ценному для трудового человечества инстинкту возможности пустить пышные всходы и дорасти до высшей своей стадии: заботы о других таких же беспомощных, но не своих младенцах, нежной ласки и любви к другим детям?

Лозунг, брошенный в широкие женские массы трудовой республикой „Будь матерью не только для своего ребенка, но и для всех детей рабочих и крестьян“ должен научить трудящихся женщин по-новому подходить к материнству. Допустимо ли, например, чтобы мать, нередко даже коммунистка, отказывала в своей груди чужому младенцу, хиреющему за недостатком молока только потому, что это не ее ребенок? Будущее человечество, коммунистическое по чувствованиям и понятиям, будет также изумляться на такой акт эгоизма и противо-социальности, как мы удивляемся, читая о том, что дикарка, нежно любящая своего малыша, с аппетитом съедала ребенка женщин чужого племени.

Или другое извращение: допустимо ли, чтобы мать лишала младенца молока из своей груди, чтобы не обременять себя заботой о ребенке? Факт на лицо, число подкидышей в Советской России растет с недопустимой быстротой. Правда, явление это вызывается тем, что проблема материнства у нас на пути к разрешению, но еще не разрешена. Сотни тысяч женщин в этот трудный переходный период изнемогают под двойным бременем наемного труда и материнства. Нет достаточного числа яслей, детских домов, домов материнства, обеспечение денежное не поспевает за ростом цен на предметы вольного рынка, все это заставляет работницу и служащую бояться бремени материнства, заставляет матерей „подкидывать“ государству младенцев. Но этот рост числа подкидышей свидетельствует также, что у женщин трудовой республики еще не окрепло сознание, что материнство – не частное дело, а социальная обязанность.

Вам, работникам среди женщин, придется остановить ваше внимание на этом вопросе, вам придется разъяснить работницам, крестьянкам и служащим, каковы обязанности материнства в новой обстановке трудреспублики. Но, вместе с тем, нам придется усилить работу по развитию сети охраны материнства и социального воспитания. Чем легче будет матерям совмещать работу и материнство, тем меньше будет подкидышей.

Мы указали уже, что материнство вовсе не состоит в том, чтобы ребенок безотлучно находился при матери, чтобы именно мать отдавалась делу его физического и морального воспитания. Правильно понятая обязанность матери по отношению к её детям – это поставить детей в наиболее здоровую и нормальную для их роста и развития обстановку.

Посмотрите на буржуазное общество, в каком классе мы находим самых здоровых, цветущих детей? В классе обеспеченном, но ни в коем случае не среди бедноты. Чем это вызывается? Тем, что буржуазные матери целиком отдавали себя воспитанию детей? Ничего подобного. Буржуазные маменьки очень охотно перекладывали уход за детьми на наемную трудовую силу: нянек, мамок, гувернанток. Только в необеспеченных семьях матери несут сами всю тяготу материнства, но тогда, обычно, дети запускались, детей воспитывал случай и улица. В рабочем классе, и вообще среди необеспеченных слоев населения буржуазных стран, дети находятся при матерях, а гибнут, как мухи; о нормальном воспитании нет и речи. Каждая мать в буржуазном обществе спешит переложить хотя бы часть заботы о ребенке на общество: посылает в детский сад, в школу, в летнюю колонию. Сознательная мать понимает, что общественное воспитание даст ребенку то, чего не даст самая исключительная материнская любовь.

В обеспеченных слоях буржуазного общества, где нормальному воспитанию детей, конечно, в буржуазном духе, придается важное значение, родители сдавали детей на руки подготовленных нянь, фребеличек, врача, педагога-гигиениста. Наемные люди заменяли мать в деле физического ухода и морального воспитания ребенка; за матерями фактически оставалась одна обязанность, естественная и неотъемлемая – родить младенца.

Трудовая республика не отнимает насильно детей от матерей, как это в свое время изображали буржуазные страны, рисуя ужасы „большевистского режима“, а стремится создать такие учреждения, которые дали бы не одним богатым женщинам, а и всем матерям возможность воспитывать детей в здоровой, нормальной, радостной для детей обстановке. Вместо того, чтобы заботу о ребенке мать сбрасывала на наемную няню, Советская Россия хочет, чтобы каждая мать, работница, крестьянка могла бы со спокойным сердцем идти на работу, зная, что её ребенок находится в яслях, в детском саду, в детском доме.

В здоровой обстановке этих учреждений социального воспитания, проводимого в Советской России с младенчества и до 16 лет под руководством педагогов и врачей, под контролем матерей (обязательные дежурства матерей в яслях), дети вырастают в той обстановке, какая нужна для создания нового человека. Маленьким людям нравы, обстановка детских домов, яслей, детских садов прививают те черты и те навыки, которые нужны будут для строителей коммунизма. Человек, воспитанный в воспитательных учреждениях трудреспублики, будет значительно более приспособлен для жизни в трудовой коммуне, чем человек, детство которого прошло в замкнутой сфере эгоистических привычек семьи.

Посмотрите сами на наших малышей, которые в первые же годы революции попали в ясли и детские дома. Они не похожи на детей, которых воспитывают любвеобильные маменьки-индивидуалистки. В них крепки коллективистические навыки, они, прежде всего, люди „группового“ склада мысли. Сценка из детского дома: новенькая отказывается делать то, что делает вся та группа, к которой она отнесена. Группа обступает „новенькую“, доказывает, волнуется. Можно ли не идти на прогулку, когда идет „наша группа"? Можно ли не заниматься уборкой дома, когда „наша группа“ дежурит? Можно ли шуметь, когда „наша группа“ занимается? Чувство собственности у них не развивается, глохнет. „У нас нет моих и твоих, у нас все – всех“ деловито объясняет четырехлетний карапуз. За то бережное отношение к „групповой“ собственности – основное правило жизни ребят. И дети сами преследуют тех, кто портит „наше“ добро – добро детского дома.

Но вернемся к матерям. В целях охраны женщины, как воспроизводительницы рода, трудреспублика создала „дома материнства“, основывая их повсюду, где в них ощущалась острая нужда. В 1921 г. таких домов у нас насчитывалось 135. Дома материнства дают возможность не только одинокой женщине найти приют в наиболее серьезный период её жизни, но и позволяют семейным женщинам временно, в последние месяцы беременности и первые месяцы жизни младенца оторваться от дома, от семьи с её неизбежными мелкими заботами и всецело отдаться восстановлению своих сил и наблюдению за ребенком в первые, наиболее ответственные, недели его жизни. Позднее глаз матери уже не важен, но в первые недели между матерью и младенцем существует еще как бы физиологическая связь, в этот период нецелесообразно отдаление матери от младенца.

Вы знаете сами, товарищи, как охотно работницы и даже жены наших ответственных работников идут в дома материнства; здесь они находят нежный уход и покой. Нам не приходится агитировать за то, чтобы женщина шла в „дом матери“. Вся наша беда, наше горе, что материальные запасы России, наша бедность, разруха мешает нам, вместо 135 домов, покрыть всю трудовую Россию такими „спасательными станциями“ для трудящейся женщины, для работницы и крестьянки. К сожалению, по волостям у нас еще совершенно нет домов материнства и, вообще, мы до сих пор меньше всего пришли на помощь матерям-крестьянкам. Все, что сделано для них – это организация летних яслей. Этим облегчается крестьянке-матери несение полевых работ без ущерба для младенца. За 21 год открыто 689 на 32.180 младенцев.

Для матерей работниц и служащих имеются ясли при предприятиях, при учреждениях и просто районные, городские. О том, что ясли представляют громадное облегчение для трудящихся женщин, говорить не приходится. Горе наше в том, что ясель у нас недостаточно. Что мы не удовлетворяем и десятой доли спроса матерей на подобные вспомогательные учреждения.

Вслед за яслями, домами младенцев, где растут сироты и подкидыши до 3-х лет, в сеть социального воспитания, разгружающего матерей от непосильной заботы о детях, входят: детские сады для 3-7 лет, детские очаги для детей школьного возраста, детские клубы и, наконец, детские дома-коммуны и детские трудовые колонии. В сеть социального воспитания, перекладывающего заботу о детях с родителей на государство, входит также бесплатное детское питание для школьников и дошкольников, душой которого являлась тов. Вера Величкина (Бонч-Бруевич), погибшая на своем революционном посту. Эта мера, как вы знаете, много помогла нам в тяжелые годы острой гражданской войны и спасла немало детей пролетариата от гибели и истощения. Забота государства о детях дополняется еще обеспечением детей бесплатным молоком, выдачей добавочного питания младенцам, снабжением одеждой и обувью наиболее нуждающихся.

Разумеется, все эти начинания далеки от совершенства; практически мы охватили до сих пор слишком узкий круг населения. Но наш главный недостаток не в том, что в деле разгрузки брачной пары от всей тяготы по воспитанию детей мы наметили неправильный путь, а в том, что мы не в состоянии, вследствие обнищания России, выполнить всё то, что намечено Советской властью. Линия, взятая трудовой республикой в деле разрешения вопроса материнства, правильна. Но состояние наших ресурсов мешает ее осуществлению. Пока все это лишь скромные по размерам опыты. И все же они уже дали свои результаты. И все же эти мероприятия революционизировали семейный быт и внесли коренное изменение во взаимоотношениях между полами. Но об этом – в следующей беседе.

Итак, задача Советской власти заключается в том, чтобы поставить женщину в такие условия, когда бы её труд уходил бы не на непроизводительную работу по дому и уходу за детьми, а шел бы на создание новых благ на государство, на трудовой коллектив. Одновременно, важно было охранить интересы женщины и жизнь младенцев, дав возможность женщине совместить труд и материнство. Советская власть пытается создать такие условия жизни, при которых женщина не будет цепляться за опостылевшего мужа только потому, что ей некуда деваться с детьми на руках, а одинокая женщина-мать не будет бояться погибнуть сама и загубить ребенка, не зная, куда голову преклонить. Не филантропы, не унизительная благотворительность спешит на помощь трудящейся женщине в трудреспублике, а соратники по созданию нового общества, рабочие и крестьяне стремятся облегчить женщине бремя материнства. И женщина, несущая, наравне с мужчиной, все тяготы по воссозданию хозяйства, участвующая в гражданской войне, по праву требует от трудовой республики, чтобы в ответственнейший час её жизни, – в момент, когда она дарит обществу нового члена, коллектив взял на себя заботу о ней и о будущем своем гражданине.

Сейчас в России 524 Отдела охраны материнства и отделов сектора Социального воспитания. И все-таки, этого недостаточно. Переходный момент диктатуры ставит женщину в особенно тяжелые условия: старое разрушено, новое еще только созидается. Нужно удвоенное внимание партии и Советской власти к проблеме материнства и способам её разрешения. От правильного разрешения её выиграет не только женщина, но и производство республики, ее народное хозяйство. Остается еще сказать несколько слов о вопросе, тесно связанном с проблемой материнства, а именно – об отношении Советской России к аборту. Трудовая республика законом 20-го ноября 1920 г. признала ненаказуемость аборта. Чем вызывается такое отношение к данному вопросу? Мы признаем, что Россия страдает не от перепроизводства живой трудовой силы, а, скорее, от её недостатка. Россия – страна слабо, а не густо, населенная. Трудовые силы у нас на учете. Как же можно было признать ненаказуемость аборта? Пролетариат в своей политике не любит лицемерия и ханжества. Аборт – явление, связанное с проблемой материнства, вытекающее из необеспеченного положения женщин (мы не говорим о буржуазном классе, где аборт имеет другие причины: нежелание „дробить наследство“, нежелание у женщин, падких до беззаботной жизни, пережить муки материнства, испортить фигуру, вычеркнуть несколько месяцев из „веселого сезона“ и т. д).

Аборт существует и процветает во всех странах и никакими законами и карательными мерами вы его не искорените. Всегда найдется способ обойти закон. Но „тайная помощь“ беременным лишь калечит женщину, делает ее надолго обузой для трудового государства, уменьшает количество трудовых сил. Аборт, сделанный при нормальном хирургическом вмешательстве, менее вреден и опасен. Женщина после него скорее встает на работу. И Советская власть, сознавая, что аборт прекратится только тогда, когда, с одной стороны, Россия будет иметь широко развитую сеть учреждений охраны материнства и социального воспитания, с другой, когда крепко укрепится в женщинах, что рождение ребенка – социальная обязанность женщины – допустила производство аборта в открытую, в здоровой клинической обстановке.

Задача трудовой России широким развитием дела охраны материнства укрепить в женщинах здоровый инстинкт материнства, сделать материнство совместимым с трудом на коллектив и этим упразднить необходимость аборта. Так подошла трудовая республика к разрешению этой проблемы, все еще стоящей перед женщинами буржуазных стран во всем своем объёме.

Женщины буржуазных государств, в тяжелой обстановке мирового разорения, бьются, изнемогая под двойным бременем – наемного труда на капитал и материнства. В трудовой же России работница и крестьянка, помогая компартии строить новые основы хозяйства, подрывает и старый быт, закабалявший женщину.

Как только женщина становится, с точки зрения народного хозяйства, необходимой трудовой единицей, находится ключ к разрешению основных, запутанных вопросов ее существования. В буржуазном обществе, где домоводство дополняет систему капиталистического хозяйства, где частная собственность создает устойчивость замкнутой формы семьи, – для трудящихся женщин не найти исхода.

Раскрепощение женщины совершается лишь с коренным преобразованием быта; быт же изменяется лишь с коренной перестройкой всего производства на новых началах коммунистического хозяйства.

На наших глазах идет, разрастаясь в глубь и в ширь, революция быта, а с ней внедряется в жизнь и практическое раскрепощение женщины.

Пособия для слушателей по прочитанной лекции.

1. „Кодекс законов об актах гражданского состояния“.

2. Н. Крупская „Брачное и семейное право в Советской России“ („Коммун.“ № 3-4).

3. А. Коллонтай „Семья и коммун. общество“.

4. З. Лилина „Социальное воспитание" („Коммун.“ № 12-13).

5. В. Дюшен „Проблемы социального воспитания“ („Ком.“ № 12-13).

6. К. Николаева „О социальном воспитании“ („Коммун." № 5).

7. С. Свидерский „Продовольственная работа“ („Коммун." № 6).

8. З. Лилина „Роль общественного питания в жизни работниц“ („Коммун.“ № 7).

9. Е. Блонина „Условия полного освобождения работниц и крестьянок“ („Коммун.“ 3-4).

10. З. Лилина „От коммунистической семьи к коммунистическому обществу“.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 121314 15 Следующая ⇒