Лекция пятая. Положение женщины в эпоху расцвета торгового капитала и начала мануфактурного периода.

Лекция пятая. Положение женщины в эпоху расцвета торгового капитала и начала мануфактурного периода.

Сегодня, товарищи, мы перейдем к рассмотрению положения женщины в период развития капитализма. В прошлой нашей беседе мы с вами остановились на системе феодального хозяйства, основанного на крепостном труде, слабо развитом обмене, на постепенно развивающихся ремеслах в городах. Мы видели, что и тогда, как и на предыдущих ступенях хозяйственного развития, роль женщины в народном хозяйстве определяет её права, её положение в обществе. При системе натурального хозяйства в эпоху феодализма, т. е. господства власти помещиков, бояр, рыцарей, преобладающее большинство женщин в производстве не участвует. Замкнутая семья в единолично-индивидуальном хозяйстве отстраняла женщин от производительного труда на коллектив и обрекала ее на производительную работу обслуживания своей семьи. И как бы ни был тяжел этот труд, как бы много трудовой энергии она ни растрачивала на домоводство, труд ее в народном хозяйстве не ценится, так как продукты, ею произведенные, на рынок не попадают.

Мы видели с вами также, что положение женщины в средневековье разнилось в зависимости от того, к какому классу принадлежала женщина: крепостному ли, крестьянскому, сословию горожан или владетельным семьям феодальных помещиков, дворян.

Крепостная крестьянка лишена была прав на том же основании, как и её муж, крепостной крестьянин. И муж, и жена, крепостные крестьяне, одинаково зависимы и бесправны. Но внутри крестьянского сословия женщина (напр., в Германии) пользуется еще постольку уважением, поскольку в памяти сохраняется её роль в производительности, в хозяйстве (племена земледельческие). В племенах прежних кочевников (нравы кочевников окрасили быт русских крестьян) женщина – слуга и раба своего мужа. По мере закрепления семьи и частной собственности в крестьянстве повсеместно берет верх отцовское право, и женщина оттесняется в узкую область домоводства.

В сословии горожан известная часть (не большинство) женщин втянута в производство. И, поскольку женщина-горожанка является свободной ремесленницей, членом соответствующего цеха, поскольку она способствует обогащению родного города через производство, постольку она пользуется известными правами в пределах своего города. Но в собственной семье она подчинена мужу или отцу; „кормильцами“ семьи все-таки считаются муж или отец, так как большинство горожанок действительно живут на средства мужа, выполняя лишь малоценную для народного хозяйства работу по домоводству.

В сословии помещичье-феодальном женщина в браке подчинена мужу и зависима от него, но пользуется известным признанием, поскольку она фактически является организатором и руководителем производства в замковом феодальном хозяйстве. Впрочем, по мере того, как натуральная система хозяйства еще при феодализме вытеснялась системой менового хозяйства, по мере того, как стали развиваться ремесла, вошли в обращение деньги и росло число наемных слуг и специалистов-ремесленников, выполнявших за деньги заказы и задания господ, замковых властелинов, роль организатора хозяйства в лице жены помещика, феодального властителя, сводилась на нет. Не надо было заготовлять запасы на годы вперед, не приходилось заботиться, чтобы производство внутри замка ни на минуту не ослабевало, не надо было следить за точным распределением скопленного и заготовленного добра, так как все потребности могли быть удовлетворены непосредственно покупкой необходимых предметов в ближайших торгово-промышленных центрах – городах. Если в IX-XII веке рыцарский замок представлял собою замкнутый хозяйственный мирок, во главе которого стояла жена владельца, то уже в XIV веке это уже хищническое гнездо, стремящееся путем эксплуатации крестьянства, непомерных налогов на хлебопашцев и горожан извлечь наибольшие барыши и пустить эти барыши в ход, чтобы обставить замок и его обитателей всевозможной роскошью и богатством. Жена помещика-рыцаря в конце XIV и XV века гнушается всякого труда, даже домоводство ведется не ею. Всякая работа в доме помещика возложена на крепостных или наемных слуг. Женщина только „самка“, только производительница потомства.

Когда феодально-помещичья система хозяйства достигла высшей точки своего развития, н тот же крепостной труд при изменившихся хозяйственных задачах (стремление получить помощью обмена большую прибыль) стал тормозом в дальнейшем развитии производительных сил, на смену прежней системы хозяйства по неизбежным законам экономического развития явилась выросшая из системы обмена новая форма хозяйства – капиталистическая.

О положении женщин при капитализме мы и побеседуем с вами сейчас. Но раньше я должна обратить ваше внимание, что капитализм не явился сразу в той готовой законченной форме, каким мы привыкли его видеть теперь. Капитализм прошел в своем развитии несколько стадий, т. е. ступеней. Самая ранняя форма капиталистического производства, это – сосредоточение капитала, с одной стороны, в торговле (торговый капитал в то время самый прибыльный), с другой – в мануфактуре. Мануфактура постепенно (к концу XVIII столетия) превращается в фабрику, завод. Промышленный капитал берет верх над капиталом торговым, начинает играть господствующую роль в народном хозяйстве. Это все еще период неограниченной конкуренции; идет жестокая борьба между крупными предприятиями и бесчисленными мелкими производителями. Мелкие беспощадно разоряются крупным капиталом. Рынок труда всегда переполнен свободными рабочими руками. Во второй половине XIX века вместе с победой крупного производства утверждается система хозяйских объединений, трестов, хозяйских синдикатов-союзов, появляется и новая сила в капиталистическом хозяйстве – финансовый капитал.

Перепроизводство в высокоразвитых капиталистических странах и еще более стремление накопленного капитала найти для себя выгодное приложение заставляет капиталистическое государство вступить на путь завоевательной колониальной политики. Это высшая точка развития капитализма, его завершенная форма, за которой следует неминуемо развал данной системы производства, так как новые задачи хозяйства требуют широкого расцвета производительных сил. А капиталистическая система сама тормозит это развитие, не давая простора хозяйственному творчеству нового класса основных производителей – класса рабочего. Исход один: перейти к иной, новой, более совершенной системе хозяйства, гарантирующей простор для хозяйственного творчества и развитие трудовых сил трудового рабочего коллектива, т. е. к коммунизму. Я отвлекаюсь в сторону намеренно, надо, чтобы у вас перед глазами, хотя в общих чертах, стояла картина капиталистического развития: тогда вам легче будет уяснить себе и роль женщины на этой ступени развития общества.

Остановимся же на первоначальной ступени развития капиталистического хозяйства в эпоху расцвета торгового капитала. Перенесемся с вами в века обострившейся борьбы между феодальной и капиталистической системами хозяйства, в момент, когда капитализм начинает одолевать старую систему натурального хозяйства. В одних странах, Италии, например, процесс этот завершился уже в начале XII века, в других, напр., Франции и Англии, он только начинается в XIV веке, в Германии тянется через весь XVII и даже XVIII век. В России берет начало в эпоху Петра Великого (в начале XVIII столетия), но завершается лишь в XIX веке. В странах Востока этот процесс не закончен и сейчас. Скорость развития капитализма не одинакова в разных странах в зависимости от ряда переходящих условий. Но общая картина первых ступеней развития капитализма всюду одна и та же. А так как эта ступень имеет большое влияние на развитие дальнейшей исторической судьбы женщины, то мы остановимся на этом периоде несколько подробнее.

Каковы отличительные черты капитализма, чем разнится капиталистическое хозяйство от предыдущей ступени хозяйства? Тем, что капиталистическое хозяйство основано не на труде крепостных крестьян, а на труде вольнонаемного рабочего. При натуральном хозяйстве со слабо развитым обменом производство имело целью непосредственное потребление, а не производство на рынок. При ремесленной форме производства ремесленник работает на заказчика, рынок у него определенный, ремесленник продает не свою рабочую силу, а продукт своего труда. При капиталистической системе производства вольнонаемный рабочий продает капиталисту свою рабочую силу. При господстве ремесленном мастер не заинтересован увеличить производительность труда, так как он обеспечен заказчиком, а цены нормируются уставами цехов. Зато производительные силы слабо нарастают. При капитализме предприниматель или скупщик гонится за прибылью, а значит, с одной стороны, стремится расширить свой рынок сбыта, с другой – поднять производительность труда либо расширением эксплуатации, либо введением новых форм производства (напр., мануфактурной системы), либо развитием техники. В то время, как цеховые мастера, боясь конкуренции, всячески препятствовали росту числа учеников, т. е. своих же рабочих, предприниматель, наоборот, заинтересован в том, чтобы иметь возможно больше рабочих рук и при том по самой низкой цене. Появляется спрос на дешевую рабочую силу. Этот спрос открывает дорогу для вовлечения женщин в производство.

Период первоначального развития капитализма, начиная с XIV века по XVII и даже XVIII век – это тяжелый период для малоимущего люда, века суровой ломки для всего человечества. Годы жестоких гражданских войн между отживающим дворянством и восходящей буржуазией, годы развала прежней системы производства и мук нарождения новой системы хозяйства. Города и сёла разорены. Число нищих, бродяг, бездомных, а значит безработных достигает небывалых размеров. Особенно велико число одиноких женщин, выбрасываемых на рынок труда: тут и жены разорившихся ремесленников, и жена крестьянина, бежавшего от непосильных поборов помещика, тут и бесчисленные вдовы солдат, павших в национальных и гражданской войнах, и сироты, потерявшие родителей. Этой обездоленной, голодной, бесприютной женской ратью кишат города, наполняются проезжие дороги... Огромную женскую часть бездомного и безработного населения поглощают мутные волны проституции, другая часть стучится в двери ремесленных мастерских, с неменьшей настойчивостью предлагая свои дешевые рабочие руки, чем в наши дни расцвета капитализма. Но в мастерских прочно засели почтенные помощницы мастеров – их жены и их сметливые молоденькие дочки, которые рассчитывают, что знание ремесла поможет им найти более достойного мужа... Наплыв дешевого женского труда в ремесла стал настолько велик к концу XIV, началу XV века, что цеховые организации, напуганные конкуренцией женщин, стали закрывать доступ женщинам в ремесла, проводя ряд ограничительных постановлений. Одни цеховые уставы стали запрещать мастерам брать женщин в ученичество, другие постановления запрещали женщинам заниматься тем или другим ремеслом. Уже на что исконно женское ремесло – плетенье кружев, но во Франции закон 1640 года запретил женщинам им заниматься.

Разумеется, голод, нищета, бесприютность заставляли женщин находить всякие обходы этих запретительных законов; женщины брались за работу в тех профессиях, которые еще не были забронированы за мужчиной, но при этом, сознавая свое безвыходное положение, они сами обесценивали свои рабочие руки, чем положение трудящейся женщины лишь ухудшалось.

Нет ничего удивительного, что с конца XIII – начала XIV века замечается большой прирост женских монастырей. Для необеспеченной одинокой крестьянки и горожанки монастырь был верное убежище от нищеты, бесприютности, угнетения со стороны господ и богачей. Шли в монастыри и женщины высших сословий, спасаясь под сенью монастырей от деспотизма мужа или гнета отца. Тогда же, к концу средневековья, стали возникать и особые приюты для одиноких женщин, девушек и вдов под названием „божьих домов“. Содержались эти дома обычно на средства богатых благотворителей, добрыми делами желавших спасти свою душу. „Божьи дома“ представляли собою общежития тружениц, род трудовой коммуны. Здесь царил строгий религиозный трудовой режим. Женщины, селившиеся в этих домах, строго должны были блюсти безбрачие и выполнять всякую работу, которая на них возлагалась. Одевались они в особые одежды и носили на голове белые покрывала, в отличие от других горожанок. Звали этих женщин „белицы“ или „бегинки“[2]. Белицы окупали себя своим трудом. Они ухаживали за больными, шили, пряли, выполняли всякие работы по требованию городских властей или по частному приглашению. Эти божьи дома процветали в XIII по начало XV века, потом под влиянием изменившихся условий и, главным образом, вследствие постепенного поглощения одиноких женщин начавшим развиваться мануфактурно-промышленным трудом, они стали распадаться. Но и много позднее, в XV, XIV столетии женщины пытались сами помощью различных обществ и союзов бороться с ухудшающимися условиями жизни и труда.

Века XIV и XV носят в истории громкое название эпохи „Возрождения“. Века эти правильнее бы было назвать эпохой зарождения капитализма. Замкнутая форма натурального хозяйства отжила свой век. Производительные силы для своего развития требовали новой системы хозяйства. Пышно расцветавший торговый капитал искал себе приложения, чтобы умелыми и выгодными оборотами получить наивысшие барыши, проценты на капитал. Вместо помещика, подгонявшего кнутом крепостного, вырастала новая фигура предпринимателя-скупщика, который покупал живую трудовую силу неимущего люда и путем нищеты заставлял этот нарождающийся пролетариат обогащать свои карманы. Бесправная, обездоленная, не видя ниоткуда опоры, ни защиты, женщина первая становится добычей нарождающихся хищников-предпринимателей. Рядом с хорошо обеспеченным, защищенным цеховыми уставами ремесленным производством возникает новая отрасль промышленности – кустарное производство. В XV-XVII веке кустарничество получает широкое распространение во всех почти государствах Европы.

Кустарная форма производства – это переходная форма от ремесленного к наемному труду. Отличается она от ремесленного производства тем, что между ремесленником и заказчиком, как правило, нет посредника. При кустарничестве ремесленник-кустарь сбывает свой продукт на неопределенный рынок через посредника-скупщика. Часть, т. е. известную долю своей прибыли, на каждом сработанном продукте, кустарь уступает скупщику; поэтому, чтобы заработать свой прожиточный минимум, т. е. то, что ему необходимо для жизни, кустарь или кустариха принуждены постоянно увеличивать производительность своего труда. Такое явление способствует известному росту производительных сил, но вместе с тем ведет к установлению еще одной формы эксплуатации труда. По мере роста числа кустарей и необходимости перерабатывать все большее количество материала, чтобы заработать необходимый прожиточный минимум, появляется необходимость для кустаря не только продавать скупщику свои изделия, но и получать от него материал – это переход к сдельной плате или наемному труду.

В XI и XIV веке в больших итальянских городах, рядом с умиравшими свободными ремеслами, процветают кустарные промыслы, особенно ткачество, пряденье, вышиванье по шелку и другие отрасли труда, которыми заняты преимущественно женщины. Во Фламандии (часть Голландии) растет выделка сукон и полотна тем же кустарным способом, в Англии в XV и XVI веке сукноделие – в руках скупщиков-предпринимателей, на которых работают кустари.

Не одни только одинокие бездомные женщины втягивались в производство, кустарничество давало возможность и крестьянке, не покидая дома и семьи, участвовать в общественном производстве. Кустарничество в те темные века непомерных поборов помещиков являлось большим подспорьем для земледельческого населения. Но чем больше лиц было втянуто в круговорот производства через посредников, тем наглее становилась эксплуатация со стороны хозяев-скупщиков и тем невыносимее положение всей бедноты. Особенно тяжело было положение женщин. Хозяин-скупщик чувствовал свою неограниченную власть над беднотой; беглой крестьянке он грозил выдать помещику, одинокой горожанке – обвинить в бродяжничестве или проституции, что влекло за собою тяжкие, оскорбительные наказания… И женщины-кустарихи, позднее наемные работницы мануфактур, шли на все условия, какие диктовал им паук-посредник.

В период расцвета ремесленного производства женщина была бесправна, в кругу своей семьи зависима от мужа, но зато, как член цеха, как производитель, в городе она обладала известным признанием и уважением. Кустариха лишилась и этих последних привилегий. Ее тяжелый многочасовой труд на предпринимателя-скупщика расценивался, как простое дополнение к домоводству. Даже те скромные цеховые регламенты, что охраняли труд женщины в ремеслах, отпадали для работниц кустарного промысла. И сейчас в капиталистических странах хуже всего живется работницам, работающим на предпринимателя у себя на дому. Не даром форма производства на дому носит название „потогонной системы“. Главный бич кустарного производства – непомерно длинный рабочий день и низкие заработки. Растущая конкуренция неорганизованных кустарей, страх лишиться заказа у хозяина-скупщика заставляет их увеличивать рабочий день до высших пределов: 14-15 часов работы – обычная норма. Но чем выше рабочий день, тем ниже заработная плата, а значит, тем ниже благосостояние кустарихи и её семьи. Что удивительного, если рядом с кустарничеством процветает открытая продажа женского тела, и что проституция, выливаясь за пределы „домов терпимости“, начинает затоплять промышленные города всюду, где нарождающийся капитализм свивал себе прочное гнездо.

Скупщиками обычно являлись торговцы, купцы, народ предприимчивый и смелый. В поисках за новыми рынками они бесстрашно пускались в далекие путешествия и этим путем обогащали и расширяли человеческие знания и кругозор. Поиски новых рынков помогли открыть Америку (в 1493 г.) и найти морской путь в Индию. Нарождающийся предприимчивый класс капиталистов нуждался в развитии науки, в свободе мысли. Косность, поклонение авторитету, слепая вера и приверженность к старым обычаям и нравам, все то, на чем держался феодализм, мешало развитию товарного хозяйства. И восходящий буржуазный класс смело перешагнул через старину. Он пошатнул устои господствовавшей католической церкви, усомнившись в безгрешности папы, поднял под знаменем религиозных войн восстание против власти феодальных владельцев и заставил признать, что власть денег – сила бóльшая, чем звание и титул, что капитал ценнее, чем вотчина с сомнительной доходностью.

То было время перелома хозяйственной системы, переход к новой форме производства. Яркое красочное время, когда отмирало мрачное, душное, жестокое и грубое средневековье. Века необычайного расцвета мысли и науки, века, когда человечество впервые начало познавать законы движения мировых светил и открывать ряд других научных истин. Время быстро нараставшего накопления богатств в одних руках и чудовищного обнищания масс, эпоха расслоения общества уже не на сословия, как было в средние века, а на два основных враждебных класса: имущих собственников и нарождающегося пролетариата. Между помещиком и крестьянином все сильнее обострялись отношения, денежное хозяйство вело к тому, что помещик стремился повсеместно заменить барщину и подать натурою, тяжелым для крестьянина оброком. Крестьяне отвечали помещикам восстаниями и вместе с нарождающейся буржуазией становились в ряды защитников „новой веры“ – лютеранства, протестантства, кальвинизма и всяких сект... Шла, разливаясь по всей Европе, разраставшаяся волна гражданских войн. В городах, со своей стороны, совершалось расслоение на представителей торгового капитала, городских богачей, и на ремесленников двух видов – „цеховых“ и „кустарей“, среди которых на почве конкуренции росла отчаянная борьба и соревнование. Власть в городах захватывали богачи, торговцы, распространяя постепенно свое влияние и на деревню, где обедневший, разоренный оброком крестьянин пытался помощью кустарного промысла добыть деньги для уплаты ненавистного оброка... Жизнь полна была отчаянной борьбы, соревнования и ломки. Рушился старый феодальный мир. Новый мир нарождающегося капитализма еще только создавался.

Каково же было положение женщины в эти века перелома хозяйства?

По новому законодательству XV-XVI в. женщина продолжала рассматриваться, как существо, зависимое от мужчины, отца или мужа. По сравнению с обычным правом средневековья, положение женщины не улучшилось, а скорее ухудшилось в великие века „Возрождения“. Интересы капитала в период его первоначального накопления требовали, чтобы скопленные богатства не распылялись между большим количеством наследников. И дочерей лишают права наследования. По законам рыцарского времени жена считается владелицей своего приданого. Законы новых веков эпохи „Возрождения“, в целях концентрации капитала, постановляют признать, что имущество жены поступает во владение мужа. Появляются законы, наказующие жену за прелюбодеяния, в то время как мужчина остается безнаказанным. Издаются постановления, преследующие женщин за проституцию, за „развратное поведение“, не считаясь с причинами, которые толкнули женщину на этот путь.

Не освобождение от тирании средневековья, не облегчение ее участи нёс с собою создавшийся новый мир буржуазного господства, а лишь новый вид бесправия, порабощения и эксплуатации, какой еще не знавала женщина за все века истории.

В эти яркие, бурливые века, полные света и теней, мы встречаем женщину на двух противоположных точках социального благополучия. С одной стороны нарастает число бледных, изнуренных трудом и заботами кустарниц, бесправных, забитых нуждою, трепещущих перед благодетелем, работодателем, скупщиком или посредником. С другой – женщины высших, имущих классов, паразитки, утопающие в роскоши, жадно ищущие развлечений, утех, чтобы убить праздное время. Эти женщины, жены проматывающих свои родовые имущества графов и князей, сбрасывают на наемную челядь всю заботу по домоводству, по воспитанию детей. Гражданскими и общественными правами эти женщины не обладают, но на что права жене богатейшего купца, графа, пышно проматывающего свое состояние, когда и без этих прав власть денег, богатства и титул обеспечивают ей все блага жизни? Правда, брак продолжает оставаться делом сухого расчета, денежной аферой, но с падением власти церкви над умами знатные дамы и жены богатых купцов научаются в любовных делах обходиться без благословения попа, на то есть обходные дорожки, за которыми не уследит никакой самый строгий закон. Легкостью нравов и безудержным стремлением к любовным утехам окрашены пышноцветные века „Возрождения“. И писатели того времени, с тонким сатириком-бытописателем Боккачио во главе, сумели зарисовать эти нравы со всей беспощадностью правдивой кисти.

Женщина имущих классов времен „Возрождения“, главной заботой которой являются наряды и развлечения, превращается в бездушное, лицемерное, пустое и праздное существо, забаву для мужчины, паразитку перед лицом общества и народного хозяйства. Куда же выше строгий облик какой-нибудь монахини средневековья, ищущей „основы божества" и обучающей детей грамоте и наукам, или владетельной маркграфини, руководящей хозяйством целого замка и бесстрашно выступающей на его защиту при осаде неприятеля.

В верхах журчал беззаботный смех разодетых в тяжелые шелка и драгоценные каменья красавиц, жадно ловивших радости жизни, по низам изнемогали под бременем непосильного труда кустарница и крестьянка, а ремесленница еще крепкого цеха с мрачной заботой вглядывалась в свою судьбу, опасаясь, как бы сила конкуренции не вышвырнула и её на улицу... Веселье, пиршество – голод, необеспеченность, нищета! Смех и слезы! Век контрастов! Век быстро растущего расслоения человечества на классы. Век закрепления власти за деньгами, век роста свободной наемной рабочей силы.

Но мы будем несправедливы к векам Возрождения, если упомянем лишь об их отрицательных сторонах. Эти века перелома открывали перед человечеством широкую дорогу творчества во всех областях, начиная с новых производств и кончая завоеваниями в области науки и мысли; мысль человеческая искала и бурлила, воля творила и закрепляла.

Никогда еще личность человека не ставилась так высоко, как в века „Возрождения“. В культурной Греции, в Риме ценился не человек, а гражданин. В средние века человека определяло его звание, титул: купец, мастер, князь, монах. Нарождающийся буржуазный класс требовал признания прав за личностью человека. Ведь от ценности лица, от сметливости, таланта, смелости и изворотливости, силы воли и ума купца или предпринимателя зависело его благосостояние в тот период, когда шло еще первоначальное накопление капитала. И буржуазный класс стал противополагать титулам и званиям не только богатство, но и достоинства, качества человека, как личности, независимо от происхождения. Эта новая оценка человека отразилась до некоторой степени на отношениях и к самой женщине, конечно, только в пределах буржуазного класса, личность „плебеев“, неимущих тружениц вообще в расчет не шла.

Но в восходящем буржуазном классе в эти века перелома женщина стала пользоваться некоторым личным признанием, известной долей свободы. Женщинам стали доступны сокровищницы мысли и науки, женщина могла не только развлекаться пестрыми тряпками и шумными празднествами, но и совершенствовать свои знания общением с передовыми мыслителями того времени, могла оказывать прямое и косвенное влияние па политику. В века „Возрождения“ мы находим много сильных и красочных женских образов. Многие женщины вели деятельную переписку с философами и писателями того времени, создавали вокруг себя кружки, где встречались люди передовых воззрений, поддерживали своей дружбой и покровительствовали ученым, художникам, поэтам. Среди междоусобиц и жестокостей гражданских войн, заливавших Европу огнем и кровью, среди религиозных волнений, воплощавших борьбу двух классов – феодального и буржуазного, женщины обоих враждующих лагерей являлись неизменными и при том деятельными участницами. Своею непреклонной стойкостью и выдержкой они порою изумляли своих врагов. Разгоравшаяся с XVI века гражданская война (борьба гугенотов-буржуа и католиков-феодалов во Франции, борьба лютеран с приверженцами старины в Германии, протестантов с последователями католицизма в Англии) отрывала нередко женщин от семьи и мужа, лишала имущества, крова, бросала в тюрьму, сжигала их на кострах наравне с мужчинами-„еретиками“. И тем не менее женщины не отступали перед превратностями гражданской войны: классовый инстинкт оказывался более властным, чем привитые женщинам пассивность, покорность и слепое подчинение мужской воле. И что характерно: в момент обострения гражданских войн сами мужья и отцы, проповедовавшие женщине, что её место дома, за прялкой, втягивали её в интересах своей социальной группы в водоворот политики и борьбы. Жены церковных преобразователей – Лютера, Кальвина, Цвингли – были не просто домохозяйками, но и ревностными ученицами и сторонницами своих мужей. Женщины вообще играли видную роль в деле преобразования церкви, за которым скрывалось по существу свержение авторитета феодального мира и открытие путей для роста буржуазного влияния. При дворах жены высокопоставленных лиц и даже королевы покровительствуют новой религии, тайно держат у себя проповедников протестантства, идеологов буржуазного класса, ведут сами пропаганду, участвуют в тайных собраниях, воспитывают детей в духе идей, которые отстаивает восходящий класс. Нередко женщины проявляют себя более страстными и ревностными поклонницами новой религии и новых идей, чем сами мужчины; они пишут книги в защиту протестантства и с геройством древнехристианских мучениц выносят пытки инквизиции, своим мужеством поддерживая слабеющих, колеблющихся.

Многие женщины феодального класса стали на сторону реформации. И если мы призадумаемся, то поймем, чем это вызвано: господство буржуазии наносило смертельный удар ненавистному отцовскому праву, неограниченной, не регламентированной законом власти мужа над женою, отца над детьми. Победа буржуазного мира сулила женщине, правда, только буржуазного и вообще имущего класса, известное признание ее, как личности и человека. Отсюда страстная приверженность к реформации, дружба с гуманистами, этими передовыми мыслителями того времени. Отсюда и такие яркие образы, как умница Рената Ферарская, дочь французского короля, которая порывает с семьей, с почестями, с богатством, чтобы встать в ряды протестантов. Отсюда типы русских боярынь, подобно Морозовой, которая осмелилась ослушаться царя-самодержца и бесстрашно встала в ряды демократическо-сектантского движения авакумовцев. Вильгельмина, дочь королевы Богемии, основывает секту, считая себя воплощением святого духа. Обладая незаурядным образованием, она покидает родину, едет в Милан и там даром своего красноречия увлекает за собою тех, кто на рубеже двух эпох ищет новой правды. Секта так и носит название „вильгельмистов“ в честь основательницы ее – женщины. К ней примыкают монахи, священники, архиепископ. После смерти Вильгельмины прах ее предается сожжению по повелению разгневанного папы. Во Флоренции секта катарианцев получает быстрое распространение благодаря красноречивым проповедям одной флорентинки. „Её слово многих привлекало к новой вере“, отмечает летописец.

Политика тех веков окрашивалась определенными влияниями женщин, и если одни женщины страстно отстаивали новую веру, то другие не менее страстно цеплялись за привилегии своего сословия, защищая безраздельное господство феодального класса. На политику Франции XV и XVI века женщины оказывали и прямое, и косвенное давление, начиная от хитрой, умной, но беспощадной в своем интриганстве рьяной католички Екатерины Медичи, вдохновительницы „Варфоломеевской ночи“, когда католики вероломно перерезали протестантов, и кончая Анной Австрийской, с которой тягался сам всесильный Ришелье. Две королевы – английская Елизавета и шотландская Мария Стюарт стояли во главе двух борющихся социальных групп – феодальных порядков экономически отсталой Шотландии и промышленно развивающейся Англии. В России царевна Софья, сестра Петра Великого, душа заговора стрельцов, этих защитников отмиравшей власти бояр… Графиня Маккинтош становится во главе отрядов Стюартов в то время, как муж ее командует в войсках протестантов. „Полковник Анна“ берет мужа в плен и, снимая по тогдашнему обычаю шляпу перед пленным командиром, рекомендуется: „К вашим услугам, капитан“. „К вашим услугам, господин полковник“, – отвечает плененный муж. История изобилует примерами активного участия женщин в жаркой схватке затяжных гражданских войн новых веков истории. Неудивительно, что в эти века, несмотря на фактическое бесправие женщин, несмотря на то, что остается взгляд на женщину, как на существо зависимое и неравноценное с мужчиной, женщин выдвигают в качестве парламентеров и им поручается вести и выполнять дипломатические миссии. Франция посылает г-жу Делагай посланником в Венецию, г-жу Габриэль на тот же пост в Польшу. При весьма щекотливых переговорах об избрании на польский престол герцога Анжуйского во главе миссии ставится искусный дипломат Катерина де-Клермо.

В века „Возрождения“ и реформации женщины привлекались силою вещей не только к политике и к активному участию в гражданской войне, но и к области науки, искусства, работы мысли. Италия того времени была колыбелью великих открытий, полета мысли и творчества. В ней раньше, чем в других государствах, благодаря ее особо благоприятному географическому положению, торговый капитал достиг своего расцвета, а вслед за ним быстро стал пускать ростки и капитал промышленный. Первые мануфактуры мы находим в цветущих центрах торговли Италии уже в самом начале XIII века. В этой-то стране, опередившей в своем хозяйственном развитии остальные, вместе с ростом влияния буржуазии появляется и целая вереница женских имен, прославившихся в свое время в различных отраслях знания и искусства. Многие историки отмечают, что „Возрождение“ было веком ученых женщин. Память о необычайном ораторском таланте Олимпии Морато, дочери Ферарского профессора, обладавшей основательными знаниями и умевшей облечь свои лекции-импровизации в необычайно живую и образную форму, дошла до наших дней. Приятельница Ренаты Ферарской, этой стойкой деятельницы протестантизма, Олимпия и сама стала поборницей нового учения, вышла замуж за человека науки и с ним терпела все невзгоды гражданской войны. Другая ученая женщина той эпохи, Изотта Ногорелла, так прославилась своим красноречием во всей Италии, что сам римский папа пожелал ее послушать. Ипполита Сфорца покровительствует искусству и сама участвует в водовороте политической борьбы. Виктория Колонна, подруга и умственная вдохновительница великого художника Микель-Анжело, вызывает поклонение современников и признание историков мощью и красотой своего величавого духовного облика. В Испании в это же время снискали себе признание женщины-теологи Изабелла из Кордовы и Юлиана Морелли из Барселоны. Англия, несколько позднее, чем Италия, переживавшая расцвет эпохи Возрождения, славится учеными женщинами в XVI столетии. Королева английская Елизавета знала латынь, леди Джэн Грей славится своею ученостью. Мать философа Бэкона и дочь учителя Генриха VIII отличается своим высшим научным образованием так же, как и дочь утописта Томаса Мора Мария Сидней. Французская королева Маргарита Наварская, сестра Франциска I, известна, как писательница, подражавшая итальянской школе. Ее переписка с друзьями, предназначавшаяся для печати, представляет и сейчас известный интерес. Анна Дасье, дочь ученого филолога, переводит Гомера и пишет в защиту бессмертных красот народных былин Греции – „Одиссеи“ и „Илиады“. Ученость женщин стала модой и в своей сатире „Отель Рамбулье“ Мольер высмеивал это стремление женщин стать „синими чулками“ (прозвище женщин, занимавшихся науками). В Италии в эпоху Возрождения высшее образование стало временно доступно и женщине.

Но, разумеется, слово „мода“ не объясняет указанного явления; стремление известной части женщин выбиться на дорогу и помощью образования и знания обеспечить себе независимое существование имело чисто хозяйственно-социальную причину. Гражданская война – с одной стороны, ломка прежних форм хозяйства и производства делали положение семей все более и более неустойчивым, неверным. Все чаще и чаще выкидывал бурный поток хозяйственной революции не только женщин неимущих классов – крестьянок и дочерей ремесленников – в водоворот борьбы за существование, но туда же толкала расходившаяся стихия и отпрысков благополучного буржуазного и даже дворянского рода. Обнищалые крестьянки, жены и дочери разорившихся ремесленников искали средства пропитания в кустарном промысле. Женщины более состоятельных слоев спешили заручиться ученостью, знанием, чтобы этим путем обеспечить себе заработок на случай возможных превратностей судьбы. Характерно, что многие выдающиеся женщины той эпохи были дочерьми профессоров, писателей, теологов, врачей, ученых. Отцы предусмотрительно спешили наделить своих дочерей верным орудием борьбы за существование – знанием в какой-либо отрасли науки. Ведь в те бурные времена даже замужество перестало быть для женщины верным прибежищем. Надо было самой о себе подумать, позаботиться. Надо было запастись профессией, чтобы избежать возможной нищеты и материальных лишений. Неудивительно, что именно в эти века женщина впервые настойчиво начинает подымать голос за женское образование и за признание положения, что природа женщины не ниже мужской, а во многом будто бы стоит и выше. В таком духе вела свою пропаганду известная Христин де-Пизан во Франции, автор повести „Романа розы“

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒