Конец пятой книге. 9 страница

Свою новую жизнь я проживу исправляя ошибки, и докажу, что я заслужил её.

― Д-давно я т-тут?

Доктор Луиль, пригладив усы, ответил:

― В операционной вы провели три часа, и три дня в реанимации. Органы достаточно восстановились, чтобы уменьшить количество препаратов и позволить природе справиться самой.

Три дня?

Три, бл*дь, дня!

Чёрт, что с Нилой?

Сердце застучало, как бешеное, и меня накрыло волной адреналина. Рывком поднявшись, я схватился за край кровати. Боль, будь ты проклятая. И эта рана тоже.

Три дня!

― Я... мн-не нужно и-идти.

Луиль схватил меня за плечи и прижал обратно к матрасу.

― Что, чёрт возьми, вы делаете? Я вам только что рассказал, какой вы везунчик, и вы пытаетесь всё испортить?

Я практически видел, как убегает песок в часах, приближая Нилу к смерти, и боролся изо всех сил.

Нила!

Три дня!

Что они сделали с ней за это время?

― От-отпустите!

― Без вариантов, приятель. Вы мой пациент и будете следовать моим правилам. ― Врач крепко держал меня. ― Успокойтесь, или вас привяжут. Хотите?

Я замер, дыша тяжело и хрипло. Живот, словно когтями, разрывала мучительная боль.

Три дня...

Силы резко покинули, и накатила тошнота. Ох, бл*дь. Комната закружилась.

― Тошнота пройдёт, ― сочувственно сказал доктор Луиль, отпуская меня. ― Это из-за морфина. Просто полежите спокойно, и всё пройдёт.

Но сейчас я мог думать только о Ниле, и о том, что бросил её.

Вот бл*дь!

― Молли, увеличь немного дозу мистеру Эмброузу и дай успокоительное.

― Нет! ― Я уже потерял много времени. И больше терять его не намерен. Мне нельзя спать, мне нужно исцелиться и бежать спасать мою женщину.

В поле моего зрения попала девушка на заднем плане. Блондинка, волосы которой были закручены в тугой пучок. В руках она держала планшет для бумаг. Её эмоции считать было невозможно, ей будто было всё равно, она едва меня замечала. Либо девушка хорошо умела прятать эмоции, либо тошнота перекрыла мою чувствительность и свела её до минимума.

Стараясь остаться в здравом уме, по-крайней мере, пока доктор не уйдёт, и я смогу начать планировать свой побег, спросил:

― Как долго мне нужно здесь находиться?

― А что? Планируете покататься на лыжах в Швейцарии? ― рассмеявшись, ответил доктор Луиль. Но заметив моё каменное выражение лица, смущённо откашлявшись, постарался реабилитироваться. ― По моим оценкам, недели три до полного восстановления. Две недели, чтобы зажила рана, и ещё одна, чтобы рассосались внутренние гематомы. Двадцать один день, мистер Эмброуз, а затем я подпишу бумаги о выписке и пожелаю вам счастливого пути.

Три недели?

Вот, бл*дь, у меня нет столько времени.

Я чуть не сошёл с ума, узнав о прошедших трёх днях.

― Я не могу б-быть з-здесь так д-долго. ― Покачал головой я.

Нила, не отказывайся от меня.

Я должен быть там, чтобы спасти её. Нельзя, чтобы она подверглась ещё большему ужасу, особенно в руках моего ублюдка-папаши и такого же братца.

П*здец, нах*й, бл*дь.

От мысли, что Нила там одна совершенно беззащитна, в груди кольнуло, и будто по венам потекла кислота, прожигая внутренности.

― Простите, мистер Эмброуз, но вы не можете уйти, пока я не разрешу. ― И, направив своё внимание на медсестру, подозвал её, сказав: ― Дай-ка мне тот номер. Нам лучшее сообщить семье, что он очнулся.

Сердце стукнуло, чуть не пробив грудную клетку.

― К-какой семье?

Только не говорите моему отцу.

Иначе, ещё до конца дня меня либо отравят, либо прирежут.

Доктор Луиль потянулся к телефону, лежащему на прикроватной тумбочке. В палате практически всё было белое или из стекла, либо светло-голубое. На стене контрастом висел прямоугольник; плазменного телевизора, а в углу примостились маленький столик и пара кресел.

― Женщине, что привезла вас сюда, конечно. ― Прикусив нижнюю губу, он набрал номер и поднёс аппарат к уху. ― Да, здравствуйте, мисс Эмброуз? Это доктор Джек Луиль.

Молчание.

― У меня для вас хорошие новости. Он только что очнулся. Даю ему трубку.

Прикрыв ладонью микрофон, доктор передал мне аппарат. Мысли понеслись вскачь, подкидывая различные варианты. Я покачал головой. Что, если это ловушка? Что, если на том конце провода Бонни?

Увидев моё колебание, доктор не отступил, а лишь пояснил:

― Это ваша сестра. Она звонит каждый час в течение последних трех дней. Честно говоря, это немного раздражает, скажите уже, что с вами всё в порядке. ― Вложив трубку мне в ладонь, док продолжил: ― Поговорите с сестрой и отдыхайте. Позже я зайду, чтобы ответить на вопросы, которые у вас ещё, возможно, возникнут. И ещё нужно будет посмотреть, уменьшить дозу обезболивающих или, наоборот, поднять. И оставайтесь в постели, иначе ата-тат.

Я крепко сжал в руке гаджет.

Не обещаю.

Я сбегу, как только смогу дышать без желания заблевать всё вокруг.

Меня затрясло от накатывающей тяжёлым валуном усталости, и от мысли, что вот-вот я поговорю с кем-то, кто сейчас находится в Хоукскридже, с кем-то любимым. С кем-то, кого я сильно подвёл. Так же сильно, как подвёл Нилу.

Дождавшись, когда за доктором и медсестрой закроется дверь, я поднёс телефон к уху:

― Ал-алло?

Тишина в трубке резала слух.

― Ал-алло? Ты там?

На том конце провода послышался вздох:

― Ну наконец-то, засранец.

Сердце ускорило ход.

Я может и подвёл Нилу.

Я, может, уже был бы мёртв.

Но Жасмин совершила невозможное. Она сохранила мне жизнь, и я мог быть уверен, что она то же самое сделает и для Нилы.

― Ты в-всегда была уп-пёртая, Жас.

― Боже, это действительно ты, ― голос её сорвался, и Жасмин разревелась.

Потом сестра рассказала, что она сделала и как спасла нас. Как Фло поддерживал в нас жизнь, пока не удалось тайком вывести нас из поместья. Как они прятали нас в склепе, как пытались лечить, оставив медленно превращаться в скелеты под домом, в котором прошла вся моя жизнь. Как они пытались обмануть время, чтобы успеть перевезти нас в безопасное место, пока не стало слишком поздно.

Я в огромном долгу перед Фло, и щедро отплачу ему. И теперь я больше не буду недооценивать сестру или принимать её как должное. Поверить не могу, что она добровольно покинула Хоукскридж.

После посвящения всей своей жизни поместью, ей удалось завладеть одной из многих машин в нашем гараже и, каким-то образом, доставить нас с Кесом в больницу. Судя по словам врачей, это был героический поступок. Час или два и Кестрел был бы мёртв, а вскоре после него и я.

Я понятия не имел, как ей это удалось. Телефонный разговор был кратким, тихим... довольно быстрым, чтобы Бонни не смогла подслушать. Ее облегчение было искренним, но она что-то скрывала от меня.

Что-то, что я хотел выяснить.

После того, как я повесил трубку, медсестра появилась в палате и вопреки моему желанию ввела капельницу успокоительного.

Я не мог избежать этого. Я не мог оценить, насколько слаб. Все, что мог, это погрузиться в глубины сна, словно накаченный наркотой придурок. Нила не навестила меня в этот раз, и через несколько часов я проснулся, испытывая боль и ярость.

После пробуждения все мои мысли были посвящены Кестрелу. Мое сердце было разбито из-за моего брата.

По словам дока, он все еще не пришёл в себя, и находился в реанимации, погруженный в искусственную кому. Пуля, от которой я спас Жаз, прошла «навылет». Луиль сказал, что я был «везунчиком», счастливой случайностью, е*аным чудом. Кости не раздроблены, органы не повреждены. Одно входное и выходное отверстие, оставляющее кровотечение и заражение, но в остальном я был нетронут.

Но если я был чудом, то у меня были определенные обязательства и привилегии.

Привилегии, которыми я непременно воспользуюсь, чтобы покончить с человеком, который убил меня.

И обязательства, которые я намеревался выполнить теперь, когда был свободен.

Я восстал из мёртвых.

И я навлеку адский гнев на своих врагов.

ГЛАВА 9

Нила

Запись в дневнике, Эмма Уивер.

Он сказал мне сегодня вечером. Лежа в моих объятиях, полагая, что он в безопасности, он рассказал, что сделал со своим братом. С одной стороны я могу понять это ― провести всю жизнь, зная, что ты на втором месте, только чтобы сорваться, когда то, чего ты хочешь больше всего на свете, мучает тебя. Но с другой стороны я никогда не смогу понять, потому что никогда не была такой эгоистичной, эгоцентричной или жестокой. Одно я знаю точно ― его дети прокляты. Даже те, кто не заражен его безумием, погибнут из-за того, что их отец сделал с их матерью и дядей.

Пронзительный звон нарушил мою концентрацию.

Нет!

Я должна была выяснить, что сделал Кат. Почему были прокляты Джетро, его братья и сестра? Что, черт возьми, произошло много лет назад?

Прошло три дня. Три ночи, я спала на простынях больше не пропитанных ароматом Джетро. Три утра я расхаживала, волновалась и умоляла. Дениель был в отъезде, оставив меня наедине со скукой, а не с пытками. Я не видела ни Вона, ни Ката, меня держали в изоляции, запертой в своей комнате, как истинную пленницу.

Провести три дня в подвешенном состоянии ― святотатство. Я хотела отомстить. Однако мой разум не мог перестать беспокоиться. Джетро, Джетро, Джетро. Все остальное не имело значения.

Беспорядочный звон не прекращался; я оторвала взгляд от пустой страницы. Больше ничего не было. Моя мать оставила эту тайну неразгаданной.

Дневник Уивер был единственной вещью, способной отвлечь меня от повторяющихся мыслей о Джетро. Однако чтение дневника вызвало у меня странное ощущение, ― как будто я приподняла завесу, погрузившись в капсулу времени, и взглянула на Хоксридж ― «тогда и сейчас». Слышать о Джетро, когда он был маленьким, о Брайане, влюбленном в мою маму, и даже о том, как Бонни благодарит Эмму за то, что та шьет ей платья, ― это было нереально.

Неправильно.

Звон. Звон. Звон!

Отбросив дневник, я выбиралась из постели. Преодолевая препятствия в комнате, я всматривалась в ярды абрикосовой шерсти, ища источник звона. Отодвинув ткань и открыв небольшую каморку внутри шкафа, я нашла источник.

Какого черта? Почему я раньше не видела этого?

Срывая телефонную трубку с потускневшей базы, я поднесла ее к уху.

― Алло?

Мгновенно, женский голос начал говорить:

― Он очнулся.

Мои колени подкосились.

Ударившись о комод, схватилась за его край. Прилив адреналина пропитал мой организм, как тропический ливень. Неважно как сильно я молилась и надеялась, что он останется в живых, на самом деле я в это не верила.

― Ты... ты уверена? ― Мой голос был тихим, как мышь. ― Почему ты так уверена в этом?

Не давай мне ложной надежды. Я не смогу этого пережить.

― Я уверена, ― Жасмин радостно фыркнула. ― Я разговаривала с ним.

Мое сердце затрепетало, ликуя от радости. Наклонившись вперед, я уткнулась лбом в дрожащие руки.

― Слава богу.

Жасмин не сказала ни слова.

Я тоже молчала.

Мы обе шумно дышали, испытывая счастье, доставшееся нам с огромным трудом.

Все изменится к лучшему.

Позволив информации осесть, я сосредоточилась на другом человеке в своем сердце.

― Ви... ты его перевезла?

― Да. Он в другой комнате. В тепле и с регулярным питанием. ― Она замолчала. ― Я присмотрю за ним. Обещаю.

Я зажмуривалась.

― Спасибо.

Повисла неловкая пауза, усиливая нашу негласную потребность поговорить о Джетро.

Джетро все еще наследник. Он положит этому конец. Я знаю, что так и будет.

― Жасмин? Как... как долго...

Как долго он будет отсутствовать?

Я была ненасытной. Он очнулся всего несколько минут назад, но я хотела его сейчас. Я хотела прикоснуться к нему, поцеловать, обнять ― убаюкать в своих руках. Но это была не единственная причина. Настоящая причина была как зловещий крах моей радости. Как долго мне придется терпеть капризы Ката?

Последние три дня мне везло. У меня не было иллюзий, что удача продлится долго.

Жасмин читала между строк.

― Не имеет значения, как долго. Ты моя. Я сделаю то, что обещала, Нила.

На глаза навернулись слезы.

― Я знаю.

Ты сделаешь все, что в твоих силах, но, в конце концов, я одна.

Так же, как я была одна, когда Джетро управлял моей судьбой. Ничего не изменилось. Я должна вырезать их мерзкие сердца.

― А Ке… ― я оборвала себя.

Используй загадки и коды. Кто знает, какие линии прослушиваются, и у каких стен есть уши.

― Другой... он очнулся?

Жасмин тяжело вздохнула.

― Нет.

Единственное слово дрожало от печали, не оставляя места для вопросов.

Громкий шум, затем быстро:

― Я должна идти.

Через секунду раздался громкий и протяжный гудок.

Оттолкнувшись от шкафа, я положила телефонную трубку обратно. Ее звонок заставил меня прыгать от радости и скорбеть от горя. Я хотела, чтобы они оба пришли в себя ― слышать, что только Джетро очнулся, было горькой радостью.

Он очнулся!

Я обхватила себя руками.

Он не бросил меня.

Медленно подошла к кровати, на которую положила дневник Уивер. В последний момент я передумала. Я не могла читать о древних заговорах и боли. Мне нужно было очистить мысли чем-то, что я могла полностью контролировать.

Поменяв направление, я пошла к шезлонгу, перевернула корзину, с набивным дамасским панно и грузинским кружевом.

Он очнулся.

Эти два слова теперь были моими любимыми в английском языке. Я разгладила дамасское панно и вытащила иглу из подушечки для булавок.

Он очнулся.

Лучше, чем живой.

Он очнулся.

Судьба наконец-то была благосклонна ― все, наконец, изменится.

Теперь все будет по-другому.

Кат, Дениель и Бонни займут место Джетро и Кестрела в земле. Баланс добра и зла будет восстановлен. И мы с Воном будем продолжать мечтать о том, о чем мечтали, без висящей над нашими головами гильотины.

Включив еще одну лампу с другой стороны, я принялась за кропотливую работу ― реставрацию кружева. Было еще не поздно, солнце село несколько часов назад, и Хоксридж скрипел со всех сторон, погружая обитателей в ночь. Рев мотоциклов сотряс зимний воздух, «Блэк Даймондс» исчезли, чтобы организовать очередную контрабандную доставку.

Я сосредоточилась на тонкой, изящной работе, погружаясь в беспорядочные мысли. Спасательная операция Жасмин и Вона осталась незамеченной. Фло сделал невозможное. Джетро обманул смерть.

Мы победили.

Догадывается ли Кат? Почувствует ли он, что его сыновья живы?

Это не имеет значения.

Его высокомерие погубит его.

Тик-так. Тик-так.

Его время на исходе.

***

― Она зовет тебя, Нила.

Я резко вскинула голову.

Моя комната больше не была пустой. В ней появился посетитель, пока я дремала в шезлонге. Кружево, над которым я работала, валялось на ковре, а игла впилась в мою джинсовую юбку, торча вверх, как крошечное копье.

Фло направился ко мне, засунув руки в карманы.

― Ты меня слышишь?

Я моргнула.

Днем я оставляла шкаф отодвинутым от дверного проема на случай, если законнорожденному потомству потребуется, чтобы я быстро открыла дверь. Но ночью я придвигала тяжелый шкаф, создавая ложное чувство безопасности.

Как долго я спала?

Солнце сверкало на горизонте, дневной свет приглушал лампу сбоку от меня.

О боже, я проспала всю ночь?

Я не чувствовала себя отдохнувшей. Я чувствовала усталость и заторможенность.

Джетро…

Он был в моих мыслях весь день. Всю ночь. Всю мою жизнь.

Он очнулся!

Я так скучала по нему ― по его золотистым глазам, его неуверенной улыбке. Мне не хватало прозрения, когда он, в конце концов, сломался и позволил мне снова собрать его.

Я скучаю по тебе…

― Нила... ты спишь или ходишь во сне?

Фло щелкнул пальцами у меня перед носом.

Я вздрогнула.

― Я не сплю. Извини, просто заторможена.

― Когда ты в последний раз нормально спала?

Я пожала плечами, выдернула иголку из юбки и воткнула ее в подушечку для булавок.

― Не могу вспомнить.

Мои глаза горели от усталости, я ощущала головокружение.

Он нахмурился.

― Ты же понимаешь, что они в безопасности. Ты можешь немного расслабиться, без печали, омрачающей твой сон.

Я встала, мое тело заломило ото сна в шезлонге. Я споткнулась от головокружения, мой телефон с глухим стуком упал на ковер у моих ног

Хм. Не помню, чтобы я брала его с кровати.

Фло молчал, пока я пыталась сдержать свое недомогание и взять себя в руки. Должно быть, я взяла его во сне, в надежде на сообщение.

Написал ли он сообщение?

Я проверяю телефон.

Ничего.

Ни сообщений. Ни звонков. Ни писем.

Я была совершенно забыта.

Какая-то часть меня надеялась, что теперь, когда Джетро очнулся, он напишет мне. Что впервые за несколько месяцев мы поговорим так, как разговаривали до того, как началась вся эта история. Кайт с Ниточкой.

― Он выходил на связь?

Фло взглянул на мой телефон.

Мои легкие опустошаются, я качаю головой.

― Нет, ― откинув с глаз выбившиеся волосы, ответила я, ― но я слышала, что он очнулся. Ты?

Легкая улыбка коснулась его губ.

― Да. Она мне сказала.

Я улыбнулась в ответ. Я пришла в Хоксридж, полагая, что вокруг меня враги. Оказалось, лишь несколько человек достойны этого звания. Большинство были добрыми и благородными, погруженными в свои проблемы, но в конечном итоге великодушными и такими же, как любой незнакомец, ― пугающие и таинственные, пока граница отсутствия знакомства не превратилась в дружбу.

Кес доказал это. Потом Жасмин. А теперь и Фло.

Я всегда знала, что смогу завоевать Джетро.

Отчасти, я думаю, что знала, он принадлежал мне с самого детства.

Когда все закончится, я хочу узнать, сколько раз мы встречались. Сколько раз мы говорили в детстве, ― когда нас готовили к нашим ролям.

― В любом случае. ― Фло покачнулся на каблуках. ― Я здесь не для светского визита. Мне поручено доставить тебя к ее величеству.

Мои глаза расширились.

― Что?

― Не к королеве Англии, ― ухмыльнулся он. ― Королеве Хоксбриджа.

Засунув руки в карманы, его глаза потемнели.

― Она хочет поговорить.

― Поговорить или избить? ― Я схватила телефон. ― Разговор со старой летучей мышью наедине не входит в список моих приоритетов.

Но если вы наедине, то ты можешь убить ее.

Эта мысль приковала меня к ковру.

― Я бы не советовал тебе называть ее «старой летучей мышью» в глаза.

Я погрузилась в свои мысли, забыв о существовании Фло. Единственный способ убить тех, кто должен быть мертв, ― действовать стратегически. Я не могла делать это рядом с другими. Я не могла сделать это на виду. Я должна быть подлой, хитрой и умной.

Каждую ночь я всматривалась в темноту, используя черную пустоту как доску для своих планов. Жаль, что у меня в комнате не было беговой дорожки. Бег всегда помогал мне решать проблемы. Но даже если мое тело оставалось неподвижным, это не значило, что мой разум бездействовал.

Никогда раньше я не была так очарована смертью и увлечена гипотетическим убийством.

По телевизору я видела, что, если заколоть своих жертв ножом, будет обильное кровотечение и борьба. Я также знала, что сила ничего не будет значить против Ката и Дениеля, поэтому мне нужно иметь элемент неожиданности.

Пистолет решил бы мои проблемы, но шум и отсутствие опыта в прицеливании потенциально могли привести меня к неудаче.

Все приводило к одному выводу… я должна действовать быстро и тихо. Я должна быть безжалостной. И это должно выглядеть как несчастный случай или оставаться тайным достаточно долго, чтобы украсть три жизни, прежде чем я буду убита в отместку.

Я не могу убить Бонни.

Пока нет. Сначала я должна убить Дениеля или Ката... потом ее.

Она будет моей последней.

― Тебе лучше идти. Я сомневаюсь, что она закроет глаза на опоздание, даже если ты не вписала встречу в свой календарь. ― Голос Фло сочился сарказмом. ― Новый день. Новая психологическая чума, которую нужно лечить.

Я прищурилась.

― Ха-ха. Не смешно.

Глубоко вздохнув, я положила телефон на край кровати.

― Думаю, у меня нет выбора.

Повернувшись к нему лицом, я собрала свои длинные волосы и завязала их в неряшливый хвост резинкой с запястья.

― Она хотя бы сказала, зачем?

― Разве я выгляжу так, будто распиваю с этой гребаной женщиной чай с пышками? ― Фло закатывает глаза.

― Все, что мне сказали, доставить тебя. ― Он поднял руки. ― И нет, у меня нет внутренней информации, как у юристов. На этот раз ты сама по себе.

Его взгляд скользнул по моему белому джемперу с филигранным морским коньком и джинсовой юбке.

― Я, эээ... не должен напоминать тебе о том, что то, что произошло несколько дней назад, должно оставаться в тайне... неважно, что она, эээ... сделает?

Мое сердце закрутилось в штопор.

― Что ты имеешь в виду? Она будет пытать меня?

Мне была знакома боль, но преднамеренное извлечение информации через мучения? Как долго я смогу это терпеть?

Он напрягся.

― Если она узнала, что ты что-то не договариваешь,… Я бы не стал исключать этого. ― Фло приблизился, вокруг его рта и глаз преобладало напряжение.

Я не единственная, кто страдает от бессонницы.

― Мне не нужно объяснять тебе…

― Насколько важно, чтобы те, кого нельзя называть, оставались мертвыми? Да, я понимаю.

Я положила руку ему на плечо.

― Я не буду сплетничать. То, что ты сделал, чтобы помочь им, заслужило мою преданность. Мой рот на замке.

Атмосфера в комнате стала тяжелой от серьезности.

― Я бы понял, если она сделает что-то, что заставит тебя рассказать.

Я побледнела.

― Думаешь, я сломаюсь? Я влюблена в него. Я, черт возьми, ни за что на свете не подвергну опасности их жизни.

Его плечи поникли.

― Хорошо. Извини, что давлю на тебя. Моя жизнь тоже на кону.

Я опустила руку.

― Я знаю. Ты сделал все возможное... только…

Я наморщила лоб. Детали часто были основной причиной грядущего краха. Фло и Жасмин освободили их, но теперь Джетро и Кес были в руках врачей, медсестер и людей, которые могут болтать.

― Только что? ― подсказывает Фло.

― Как тебе это удалось?

Он поджал губы.

― Что?

Я понизила голос до шепота.

― Перевезти их в подвал. Как…

― Легко. ― Он провел рукой по волосам, морщась от воспоминаний. ― Не думаю, что ты знаешь, сколько тайн живет в поместье. Сколько существует животных… которых разводят для разных целей.

― Что ты имеешь в виду?

― Ну, ты же видела фазанов для охоты, лошадей для верховой езды, собак для охоты. Но я сомневаюсь, что ты видела свиней.

Я делаю шаг назад. Свиней?

― Свиньи ― отличный способ избавиться от вещей, которые ты больше никогда не захочешь найти.

Мой рот приоткрывается.

― Прошу прощения?

За те месяцы, что я прожила в Хоксридже, я не видела ни одной свиньи.

― Где?

― Они скрыты для дела. Иметь несколько свиней при отсутствии свинофермы подозрительно в наши дни, благодаря фильмам о гангстерах, где подают, скажем, так, «альтернативную еду».

Я заломила руки.

― Ты хочешь сказать, что Кат скармливает своих врагов свиньям?

Мой желудок сжался, желая избавиться от этой информации.

― Дерьмо, он варвар.

Хуже того ― у него вместо души нечистоты.

Фло поднял бровь, не подтверждая и не опровергая этого.

― Что бы ты ни думала, это удобно.

Его голос понизился до шепота:

― Короче, Кат попросил меня избавиться от их тел. Только Кес и Джетро пришли ко мне в первую очередь. Они знали, что нечто подобное может случиться. В конце концов, они несколько месяцев играли со своими жизнями. Мы договорились, что я останусь в милости у Ката и сделаю все, что в моих силах, чтобы дать им второй шанс.

Я старалась говорить тихо, скрываясь от микрофонов, пытающихся записать наше предательство:

― Почему он не заметил, что они живы?

Он нахмурился.

― Что ты имеешь в виду?

Отойдя, я нахмурилась.

― Разве он не спрашивал, мертвы ли они? Разве он не опустился на колени, чтобы проверить, убил ли он своих сыновей?

Даже вопросы об этом превращали мою слюну в тошнотворную пасту. Как мог отец не помолиться над телами своих детей или не попрощаться с ними? Как он мог передать их останки слуге, не оглядываясь назад?

Потому что он чудовище.

Фло ухмыльнулся, в его глазах появился расчетливый блеск.

― Разве ты не рада, что он этого не сделал? Если бы он это сделал, результат был бы совсем другим.

Кровь застыла в моих жилах. Он прав.

С одной стороны хладнокровие Ката погубило Кеса и Джетро, с другой ― спасло их.

― Как только я вытащил их из гостиной, мне не составило труда доставить их туда, куда нужно. Кат не стал меня расспрашивать. Вообще-то, насколько мне известно, Жасмин отвлекла его и Бонни, крича о том, что желает отомстить тебе, ― его глаза потеплели. ― Эта девушка быстро соображает. Это был хороший отвлекающий маневр.

Да, она спасла меня от полного долга наследства.

Я должна быть добрее с Жасмин. Риск, на который она пошла, заставил бы замолчать любую женщину. Она была сестрой Джетро ― сильная, грозная и немного пугающая своим характером.

― После того, как я установил медицинское оборудование и вернулся из укрытия, доложил Кату, что дело сделано.

Он почесал затылок.

― Единственное, что его волновало, ― почистил ли я ковер.

Мое сердце разбилось под напором враждебности.

Кат больше беспокоился о предмете, чем о душах своих сыновей.

Абсолютная сволочь. Больной, извращенный урод.

Кто научил его этим качествам? Его милая старая матушка.

Бонни ― женская версия дьявола.

***

Мои руки сжались.

― Я услышала достаточно.

Бонни вызвала меня. Она пугала и запугивала меня, но ей не справиться с моей безмерной ненавистью. Мне хотелось бросить ее в котел и смотреть, как ее кости испаряются. Я хотела обезглавить ее и увидеть, как ее тело корчится в предсмертных судорогах.

Это станет реальностью ― моргнуть не успеешь.

― Отведи меня к ней. Нам пора поговорить.

― Чертовски вовремя, ― фыркнула Бонни, когда мы с Фло переступили порог.

Как только мои ноги в носках коснулись бледно-розового ковра владений Бонни, Фло вскинул на прощание подбородок и оставил меня, закрыв за собой дверь.

Совсем одни.

Возможность или невыгодное положение?

Она не могла причинить мне боль. Имен и оскорблений было уже недостаточно, чтобы подчинить меня.

К черту неожиданность и тайны.

Если у меня будет возможность, я ею воспользуюсь.

― Что ты можешь сказать в свое оправдание, девочка? Опоздание ― это несмываемый грех, который должен быть упразднен.

Бонни постучала своей тростью, как кошка взмахнула хвостом.

Независимо от того, сколько времени я провела в поместье, я сомневалась, что когда-нибудь смогу исследовать все комнаты и этажи, находившиеся здесь. Комната Бонни стала еще одним сюрпризом. Фло вел меня вверх по каменной лестнице, где располагались комнаты Жасмин и Ката, только чтобы спуститься к другому коридору и подняться по другой лестнице, покрытой извилистой красной ковровой дорожкой с созвездием единорога.

Расправив плечи, я опустила взгляд на сморщенную старуху передо мной.

― Мне нечего сказать в свое оправдание. Я была занята кое-чем важным. Я не могла позволить простому вызову выбить меня из колеи.

Она издала странный хриплый звук ― как ветер над пшеницей или призраки над кладбищем.

― Ты наглая маленькая…

― Беспризорница. Да, я слышала это раньше.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒