Конец пятой книге. 12 страница

Крохотный звон в тяжелой пелене тьмы. Мое сердцебиение, словно ударившиеся друг о друга музыкальные тарелки, и мои руки взметнули к горлу.

― Нет...

Бриллианты продолжали держать меня в плену. Моя шея была цела.

― О, слава богу.

Я все еще жива.

Всего лишь сон.

Или это предчувствие?

Я закашляла, отгоняя эти мысли.

Из-за лихорадки у меня было много галлюцинаций за последний день или два: образ Джетро, входящего в мою комнату. Смех Кестрела, когда он научил меня запрыгивать на Мот. Невозможные вещи. Отчаянно желанные.

А также страх и смятение. Пытки не прекращались после того, как Кат повеселился...

Мой разум продолжал распинать меня, когда я оставалась одна.

Снова раздался звонок.

Я знаю этот звук ... но откуда.

Я была уставшей и больной. Я больше не хотела двигаться, но глубоко внутри мне удалось найти в себе силы вырваться из уютного постельного белья и залезть под подушку.

Неужели?

Мои пальцы вцепились в телефон, а сердечный ритм сменился с музыкальных тарелок на барабанную дробь. Ритм неуверенно звенел, пропитанный болезнью и изо всех сил стараясь сохранить мне жизнь. Нос был заложен, глаза слезились, тело болело.

Я была больна.

Наряду с моей надеждой, мое тело сдалось, подхватив ужасные микробы и сковав меня еще одной слабостью.

Четыре дня назад я заболела гриппом. Через день после того, как Бонни рассказала мне, что произойдет. Спустя двадцать четыре часа после того, как я увидела, что случилось с Элизой на этих ужасных фотографиях. Но все это не имело значения, если звонок оповещал о том, в чем я так отчаянно нуждалась.

Несколько дней я надеялась получить известие от него. Но каждый день меня ждало разочарование. Аккумулятор разряжался от того, как много раз я освещала себя мягким синим светом, желая, чтобы появилось сообщение.

Я прищурилась в темноте, истощенная и ослабшая от пережитого. К счастью, сегодня утром температура спала. Я успела принять теплый душ и сменила постельное белье. Я была слабой и неустойчивой, но все еще цеплялась за обещание Джетро.

Я жду тебя. Я все еще здесь.

Экран засветился. Мое сердце зародилось новой жизнью, и я улыбнулась впервые за вечность.

Неизвестный номер: Ответь мне. Скажи, что ты в порядке. Я в порядке. Мы оба в порядке. Мне нужно с тобой поговорить. Мне нужно знать, что ты все еще моя.

Я уронила телефон.

И разрыдалась.

Так долго мир за пределами Хоксриджа был темным. Никаких сообщений от отца. Никаких писем от моих помощников. Я уже была мертва... недостойна вибрации или сигнала сообщения.

Но я не была мертва.

Еще нет.

Независимо от того, сколько раз я умирала в своих ужасных кошмарах, я все еще была здесь.

Джетро нашел способ написать мне.

Сопя и вытирая слезы тыльной стороной ладони, мне потребовалось несколько минут, прежде чем я смогла заставить себя ответить.

Ниточка и иголочка: Я в порядке. Более чем в порядке, теперь я знаю, что ты в порядке.

Я нажала «Отправить».

Моя болезнь и лихорадка больше не имели значения. Если я проигнорирую их, они исчезнут. Сейчас у меня не было времени болеть, Джетро дал мне стимул чувствовать себя лучше.

Он придет за мной?

Может ли все закончиться?

Я так много хотела сказать, но внезапно мне стало нечем поделиться. Я не могла рассказать ему о последних днях. Я бы никогда не поделилась, потому что не хотела причинять ему еще больше боли.

Мой разум погрузился в прошлое, заставляя заново пережить ужас, который я испытала после того, как Бонни показала мне судьбу Оуэна и Элизы.

Моя дверь открылась.

Жасмин сидела с одной рукой на дверной ручке, а другой на ободе колеса.

― Нила...

В тот момент, когда я увидела ее, я поняла, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Мой позвоночник сжался, и вышитая бисером ткань, над которой я работала, выпала из моих рук.

― Нет. Что бы это ни было, я этого не сделаю.

Она опустила глаза.

― У тебя нет выбора.

Я вскочила на ноги.

― У меня есть выбор. Выбор по доброй воле. Что бы эта ведьма ни думала, что может сделать со мной, она не может!

Жасмин съежилась в кресле ― со странной смесью извиняющегося разочарования.

― Она может, и она это сделает.

Ее бронзовый взгляд встретился с моим.

― Я держала тебя подальше от Дэниеля, но я не могу уберечь тебя от Бонни. Я сделала все, что было в моих силах.

Она отвернулась, ее голос внушал чувство тревоги.

― Будет только хуже, Нила. Мне никогда не рассказывали точных подробностей о долгах ― я не мужчина, и поэтому Бонни настаивала на защите меня от такого насилия, ― но я знаю, что Кат замышляет что-то грандиозное. Мне нужно найти способ спасти тебя, прежде чем...

Я не хотела слушать, но ее боль придала мне сил.

― Тебе нужно, чтобы я заткнулась, уступив...

― Да. ― Она тяжело вздохнула. ― Прости меня, но у меня нет выбора, как и у тебя. Независимо от того, что ты думаешь.

У меня не было ответа. Но у моего тела был. Последняя попытка к бегству.

Мои ноги двигались сами по себе, отступая, пока я не остановилась у стены. Я хотела кричать и драться. Хотела вытолкнуть ее за дверь и запереться навечно.

Но спрятаться было негде. Никто не мог спасти меня. Только время могло это сделать. Время, которого не было ни у Жасмин, ни у Джетро, ни у Вона, ни у меня.

― Ты что-нибудь слышала о нем?

Мои руки сжались в кулаки на обтянутых джинсами ногах. Большой серый свитер, который был на мне, не мог растопить лед вокруг моего сердца. В моей голове постоянно складывались образы Джетро и Оуэна. Элизы и меня.

Их кончина была ужасной ― особенно ее.

Бонни сказала мне, что мое наказание начнется немедленно. Она не солгала.

― Нет. ― Она переехала через порог. ― Мы договорились о минимальном контакте. Это к лучшему.

Это имело смысл, несмотря на то, что это было сложнее всего.

Если бы я только могла поговорить с ним. Это сделало бы меня намного смелее.

― Нила, пойдем со мной. Не показывай ей свой страх больше, чем нужно. Будет больно, но это не причинит тебе вреда. Я даю тебе слово. Ты выдерживала и худшее.

― Я выдерживала худшее, потому что знала, что Джетро причиняет мне боль. Это придавало мне сил.

Она грустно улыбнулась.

― Я знаю, что его здесь нет, чтобы разделить твою боль, но я здесь. Я не оставлю тебя. Повернув коляску к двери, она протянула руку.

― Я займу его место. Мы вместе пройдем через это.

Мои плечи поникли.

Какой у меня выбор?

Я дала обещание остаться в живых, ожидая возвращения Джетро. Его сестра была на моей стороне. Я должна была доверять ей.

Молча я последовала за Жасмин прочь из покоев Уивер к столовой.

Мы вошли, не говоря ни слова.

Колеса Жасмин скользили по толстому ковру, пока мы обходили большой стол. В отличие от времени приема пищи, в красной лакированной комнате не было ни еды, ни людей. Портреты Хоуков смотрели масляными глазами-бусинками, пока Жасмин проводила меня к вершине большого пространства, где стояли Кат и Бонни.

Они спокойно улыбались, зная, что снова выиграли.

Между ними стоял стул.

Бонни сказала, что первое наказания будут легким.

Вновь я была глупа и наивна.

Стул передо мной веками использовался для извлечения информации и признательных показаний. Мучительное орудие для любого ― невиновного или виновного. Это было обычное приспособление, но абсолютно смертельное в зависимости от его использования.

Бонни подозревала, что я что-то скрываю?

Но что?

Была ли это ее попытка раскрыть мои секреты?

Она никогда их не раскроет.

Мое сердце заколотилось быстрее. Кровь свернулась в моих жилах.

Стул не был гладким или хорошо обтянутым велюром или атласом. Не приветствовал удобной отсрочки. На самом деле дизайн высмеивал саму идею роскоши.

Каждый дюйм был покрыт крошечными шипами и гвоздями, вбитыми в дерево. Сиденье, спинка, подлокотник, подставка для ног. Каждая точка блестела в лучах вечернего солнца. Каждая игла злобно острая, только и ждет, чтобы проткнуть плоть.

Я тяжело сглотнула, заставляя себя скрыть ужас. Жасмин была права. Их удовлетворение было результатом моей реакции. Я была сильнее... чем они.

Я не позволю получить удовольствие от моей боли.

― Знаешь, почему ты платишь эту пошлину, Нила?

Мои глаза метнулись к Кату. Он стоял, уперев руки в бока, и его кожаная куртка впитывала лучи заходящего солнца.

Я отрицательно покачала головой. Сила голоса покинула меня.

Все мое мужество убить их исчезло, как предатель.

― Это потому, что ты должна быть избавлена от своих мерзких замыслов и желаний навредить нам. Это потому, что ты стала причиной смерти двух Хоуков. ― Бонни подошла ближе, постукивая тростью по ужасному стулу. ― Наряду с погашением «Третьего долга», ты должна выполнить несколько дополнительных расходов... чтобы ты правильно осознавала свое место в нашем доме.

Я вздрогнула, когда распухшие пальцы Бонни сократили расстояние и погладили мой бриллиантовый ошейник.

― Ты уже полгода пользуешься нашим гостеприимством. Самое меньшее, что ты можешь сделать, ― это проявить немного благодарности. ― Схватив прядь моих длинных волос, она подтолкнула меня к варварскому приспособлению. ― А теперь сядь и будь благодарна.

Жасмин встала рядом со мной, протянув руку, чтобы помочь мне опуститься на шипы. Я поблагодарила свою предусмотрительность за то, что надела джинсы. Толстая джинсовая ткань в какой-то степени защитит меня.

Немного дрожа, я повернулась, чтобы сесть.

К сожалению, Кат, должно быть, прочитал мои мысли.

― Ах, ах, Нила. Не так быстро. ― Схватив меня за локоть, он снова поднял меня. ― Это было бы слишком просто.

Мое сердце замерло.

Смеясь, он потянул меня за пояс.

― Сними одежду.

Жасмин сказала:

― Отец, шипы будут достаточно болезненными...

― Недостаточно. ― Его взгляда было достаточно, чтобы испепелить ее.

Вздохнув, Жас повернулась ко мне.

― Сними их. ― Вытянув руку, как временную вешалку, она сузила глаза. ― Быстро.

Стиснув зубы, я нащупала край свитера. Я должна была чувствовать себя комфортно голой рядом с этими людьми ― такое случалось достаточно часто, ― но когда меня попросили раздеться, на глаза навернулись яростные, унизительные слезы.

Тяжело дыша, я стянула свитер и расстегнула джинсы. Спустив их вниз по ногам, я вздрогнула от пронизывающего воздуха. В огромном камине в столовой горел огонь, но пламя не погасило зимнего холода.

Позади меня раздался громкий глухой удар.

О, нет!

Взгляд Ката упал на инкрустированный рубинами кинжал, лежащий на виду.

Мне хотелось свернуться калачиком и умереть. Я так привыкла к тому, что он прижимается к моей спине, что забыла о ноже.

Кат одарил меня лукавой улыбкой и наклонился, чтобы поднять его.

Быстро!

Присев на корточки, я подобрала клинок, прежде чем он успел это сделать. Его глаза расширились, когда я помахала им перед его лицом.

― Не прикасайся ко мне.

Он усмехнулся.

― На твоём месте, я бы не стал этого делать, Нила.

Мой рот наполнился слюной от мысли, что я смогу каким-то образом, пронзить их сердца одним ударом.

Рассекая воздух между Катом и мной, я прорычала:

― Я должна была сделать это несколько месяцев назад. Я должна была убить тебя, как только встретила.

Его тело напряглось.

― Попробуй. ― Его глаза метнулись ко мне. ― У тебя есть два варианта. Попробовать напасть на меня и заплатить. Или отдать нож и заплатить.

― Я лучше убью тебя и одержу победу

― Да, хорошо, но этого никогда не случится. ― Щелкнув пальцами, он приказал: ― Колор, возьми нож.

Я резко обернулась, но было слишком поздно. Колор, брат из «Блэк Даймонд», которого я видела один или два раза, выдернул кинжал из моей руки, словно погремушку у младенца. Мои пальцы пульсировали от пустоты, когда Колор протянул клинок, Кату.

Моя борьба сошла на нет.

Я пыталась.

Мой единственный мятеж завершился, и какова была моя награда?

Боль и унижение.

Спасибо, Колор.

Колор кивнул, отступая в своё укрытие у камина. Большой камин в стиле рококо почти полностью скрывал его из виду, создавая иллюзию уединения.

Кат размахивал лезвием перед моим носом.

― Довольно интересное приспособление, чтобы носить его в джинсах, Нила. ― Проводя острым краем по моему ошейнику, его лицо потемнело. ― Ты не только нарушитель общественного порядка, но и вор.

Засунув кинжал за пояс, он злобно улыбнулся.

― Я запомню это для будущих выплат.

Стоя в черном лифчике и трусиках, я зажмурилась. Все шло не так, как я планировала. Где было мое мужество, ― вера в то, что я воткну этот клинок в его сердце, как только представится такая возможность?

Мой шанс был упущен.

― Избавься от лифчика, ― сказал Кат. ― Если только ты не хочешь, чтобы я воспользовался ножом и помог тебе.

Мои руки взлетели между лопаток, хватая застежку.

Бонни закашлялась.

― Нет, я так не думаю. Не снимай нижнее белье.

Мои глаза распахнулись.

― Что? ― Кат нахмурился.

Она сморщила нос.

― Вид голой помойной крысы испортит мне аппетит.

Кат усмехнулся.

― У тебя странные идеалы, мама.

Она фыркнула.

― Извини, если я предпочитаю наслаждаться едой, не испытывая отвращения. ― Снова стукнув тростью по стулу, она добавила: ― Садись. Заткнись. И подумай о том, что ты сделала.

Жасмин подтолкнула меня вперёд, идеально играя роль врага.

От холода у меня стянуло кожу, сердце забилось сильнее, пальцы ног покалывало, когда я согнула колени и села. Я сдержала крик, когда тысячи шипов пронзили мою задницу и бедра.

Мои ноги дрожали, когда я медленно опускалась, делая все возможное, чтобы оставаться на весу и парить над острыми, колющими иглами.

― Перестань бороться с неизбежным, Нила. ― Кат встал за спинку стула.

Я напряглась.

Потом я взвизгнула, когда он надавил мне на плечи, безжалостно прижимая меня прямо к шипам. Притянув меня к себе, он обнял меня сзади за плечи.

Его горячее дыхание коснулось моего уха.

― Больно, правда? Чувствуешь, как тысячи булавок медленно впиваются в твою кожу?

Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме миллионов крошечных вспышек, медленно пробирающихся сквозь мою плоть.

Бонни схватила меня за запястья, дернула вперед и прижала к остроконечным подлокотникам. Весь стул переполнен оружием и агонией.

― Остановись! ― Я боролась с ней, но Жасмин заняла место своей бабушки, прижав мою руку к шипам и обернув вокруг меня кожаные наручники.

Она не смотрела мне в глаза, возясь с пряжкой.

― Это не для того, чтобы убить тебя, так что узы не будут тугими. Это для того, чтобы ты не двигалась.

Непрошеные слезы потекли по моим щекам, каждый дюйм пульсировал от боли и напряжения. Я не могла расслабиться, ― я заблокировала каждую мышцу, чтобы не погрузиться дальше на шипы.

― Не сопротивляйся, Нила. ― Жасмин проверила наручники, прежде чем откатиться. ― Так будет намного легче.

Легче?

Каждый дюйм моей кожи болел. Мое осязание пошло наперекосяк, перескакивая со спины на предплечья, икры и задницу. Я не могла различить, какая часть тела болит сильнее. Не могла сказать, кровоточат ли некоторые участки или проколоты, или шипы затупились с возрастом и только смягчаются, а не колются.

В любом случае, это было ужасно. Что касается оборудования для пыток, то я хотела немедленно покинуть стул. Я бы снова согласилась на «Первый долг», потому что, по крайней мере, боль накатывала волнами и быстро заканчивалась, ― это... это лишало меня разума, пульсация за пульсацией, пока я не превращусь в дрожащее месиво агонии.

Задыхаясь, я дышала через нос. Мой рассеянный разум метался, как своенравный мячик для сквоша, не позволяя мне успокоить свою тревогу.

Кат усмехнулся и присел передо мной на корточки.

― Начало, самая легкая часть, ― вставая, он нежно поцеловал меня в щеку. ― Просто подожди и увидишь, что произойдет, когда стрелки часов начнут двигаться вперёд.

Он посмотрел на Бонни.

― Как долго, мама?

Бонни посмотрела на изящные золотые часы на запястье.

― Элиза страдала два часа во время ужина.

Кат усмехнулся.

― Отлично. Пусть будет три.

Я вернулась в настоящее, громко кашляя. Мои пальцы нащупали целебные струпья, усеявшие, словно созвездия, заднюю часть моих бедер, спину и руки. По мере того, как мое тело заживало, язвы переставали пульсировать и просто зудели, но шипы помечали меня гораздо больше, чем поверхностно.

Даже сейчас, несколько дней спустя, я все ещё чувствую жгучую боль.

Я заснула, вонзившиеся в меня шипы казались плодом моего воображения, проснувшись, тяжело дыша, и мечтая оказаться запертой в гробу, пронзённым миллионами игл.

Три часа в этом кресле были худшими тремя часами в моей жизни.

Я полагаю, что для меня должно быть честью то, что они изо всех сил старались уничтожить меня. Я оказалась аномалией, проблемой, которой они не ожидали. Я испортила их грандиозные планы и привела в действие вещи, которые никто не должен терпеть.

И это было только начало.

Той ночью, после «Железного Стула» я заболела сильнейшим гриппом.

У меня не было резервов. Почти не ела. Не хватало солнечного света и любви.

Жизнь с таким злом и негативом лишила меня иммунитета, вызвав у меня озноб и боль в теле.

И некому было ухаживать за мной, чтобы стало лучше.

Вон был изгнан из моего поля зрения. Жасмин пропала.

Все остальное превратилось в размытое пятно, когда я забилась в пропитанную потом кровать и дрожала.

В моей комнате был постоянный холод. У меня не было сил разжечь огонь, а если бы и были, мне не давали дров, чтобы разжечь его.

Я замёрзла, проголодалась и отчаянно хотела уйти. Я попыталась вспомнить, какой была моя жизнь до Хоксриджа, до ухода Джетро, до смерти матери. Но безуспешно. Все эти счастливые воспоминания исчезли.

Неизвестный номер: Бл*дь, я скучаю по тебе. Знать, что ты в порядке… Не могу выразить, как я тебе благодарен. Это правда? Она охраняет тебя?

Мое сердце ухнуло вниз, разбрызгивая адреналин по моим конечностям. Я была в порядке. Я была сильнее, чем выглядела, но не была такой храброй, как мне казалось.

Я снова закашлялась, дрожа от боли.

Джетро, я хочу рассказать тебе все.

Рассказать, что ты значишь для меня.

Рассказать, что они сделали со мной.

Я хотела поплакать на его плече и разделить с ним свои тяготы, чтобы искоренить то, через что я прошла, чтобы смогла отпустить и забыть. Вместо этого, я заперла все внутри себя и сохранила свои секреты.

Ниточка и иголочка: Да, я в безопасности. Она была замечательной. Они не трогали меня. Не беспокойся обо мне. Просто поправляйся.

Скрыть правду от Джетро было наименьшим, что я могла для него сделать. Я вздрогнула, не в силах избавиться от воспоминаний о том, что произошло, когда я была прикована к железному стулу.

Братья из «Блэк Даймонд» в течение часа наблюдали за моими пытками. Они смотрели на меня с сочувствием, но не оспаривали приказ Ката ― оставить меня в покое. После стрельбы я не разговаривала ни с кем из братьев, кроме Фло. Им приказали держаться на расстоянии, изолируя меня от любого союзника, которого я могла бы найти.

Ужин был подан, и я извивалась, когда вес моего тела медленно толкал меня на шипы. Ожог каждого расплылся в одно одеяло болезненного ужаса.

Кровь залила подлокотники кресла, и я не осмеливалась взглянуть на пол, чтобы увидеть, не капает ли она на ковер. Меня бросало, то в жар, то в холод, моя кожа покрывалась потом и мурашками. Мои мышцы сводило судорогой; каждое подергивание посылало дикий огонь через мой организм.

А потом появился Вон.

Его глаза встретились с моими.

― Ниточка! ― Он чуть не потерял сознание от ярости. ― Бл*дь! Отпустите ее! ― Ворвавшись в комнату, Ви двигался так быстро и яростно, что успел нанести Кату удар кулаком в челюсть прежде, чем кто-либо среагировал.

― Ви, не надо! ― С одной стороны я была в восторге от того, что он получил возможность ударить Ката. С другой, я была в ужасе. ― Я в порядке. Не делай так, чтобы тебя...

― Прекрати причинять ей боль, гребаный ублюдок! ― Ви снова замахнулся, но промахнулся, когда Кат пригнулся и щелкнул пальцами, чтобы «Блэк Даймонд» схватили Ви.

― Оставь его в покое!

Мои крики не помогли.

Волнение превратилось в хаос. Мужчины отодвинули стулья. Размахивали кулаками. Послышалось ворчание.

― Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь!

Они не остановились.

Мало того, что миллионы крошечных гвоздей застряли в моем теле, я была вынуждена смотреть, как моего близнеца били и пинали, и бросили задыхаться у моих ног.

Это заняло всего несколько минут.

Но наказание было суровым.

Я застонала, хлопнув себя по лбу.

Перестань думать об этом.

После «Железного стула» меня заперли в комнате без бинтов и лечебной мази. Мне не разрешали видеть Вона, и я лечила свои раны в теплой ванной, из которой у меня не было сил выбраться.

Я очень устала.

Они нашли способ, который может сломить меня навсегда.

Неизвестный номер: Я вернусь, как только смогу. С каждым днем я становлюсь сильнее. Еще немного, и все закончится. Обещаю.

Я вздохнула, сворачиваясь вокруг телефона. Моя лихорадка вернулась, все внутри меня заледенело. У меня было намерение дать отпор. Я причиню им боль. Я заставлю их заплатить.

Так или иначе, я сдержу свою клятву.

Еще немного времени? Это звучало так, будто время ничего не значило, ― такая легкомысленная фраза, небольшой отрезок мгновений, ― но для меня это была бесконечная вечность.

У меня мало времени, Джетро.

Только не с выходками Бонни. Каждый день она придумывала, что-то похуже.

Я на самом деле была Элизой, увядающая час за часом, умирающая от мучений.

Глотая слезы, влажно кашляя, я написала:

Ниточка и иголочка: Я буду ждать тебя здесь. Каждую ночь я мечтаю о тебе. Мечтаю о более счастливом времени... времени, которое еще не наступило. Но наступит.

Как будто судьба хотела изгнать эти мечты, чтобы доказать мне, что я должна была сдаться несколько месяцев назад, это вызвало воспоминания о том, что произошло на следующий день после «Железного стула».

Меня вызвали на кухню, веря, что у Фло есть хорошие новости для меня или что Вон получил свободу. Мне потребовались все мои силы, чтобы дойти до кухни. Возможно, повар дал бы мне немного горячего куриного супа и лекарства от гриппа.

Вместо этого я обнаружила там Бонни.

― Раз ты отказалась признать свои грехи на Железном стуле, ты заплатишь другую цену.

― Признать мои грехи? ― Я закашляла. ― Не в чем признаваться. Ты делаешь это ради своего больного удовольствия.

Она усмехнулась.

― Должна признать, это очень приятно. ― Подойдя ближе, она схватила меня за руку и потащила через кухню к небольшой нише, где росли травы и маленькие растения.

Моя лихорадка превращала все в туман. Мой заложенный нос и забитые носовые пазухи превращали все в страшный сон.

Кат вышел из-за угла, вертя, что-то в руках.

― Доброе утро, Нила.

Я напряглась, выдергивая руку из хватки Бонни. Глядя на них, я пыталась понять, к чему это приведет. То, что было в руках Ката, сверкало зловещим серебром и варварством.

Моя кожа все еще была в ранах от пребывания на «Железном стуле». Я едва держалась на ногах.

― Я больна. Хоть раз сжалься и отпусти меня в постель. ― Я кашляла, чтобы доказать свою правоту. ― Ничего хорошего, если я умру раньше, чем ты хочешь.

Кат усмехнулся.

― Твое физическое здоровье больше не является моей главной заботой. ― Он поднял блестящую маску, размахивая ею из стороны в сторону. Его золотистые глаза горели надменным самодовольством. ― Знаешь, что это?

Нервные мурашки пробежали по моей спине. Их ролевые игры и игры постепенно заставляли меня съеживаться, даже когда я стояла перед ними, испытывая ярость. Жасмин здесь не было. Дэниеля здесь не было. Казалось, что старшее поколение взяло все под свой контроль.

― Хватит тратить время. ― Я снова закашляла в поисках выхода из травяного алькова. ― Я не хочу играть в угадайку...

Меня прервал громогласный чих.

― Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Бонни похлопала по моим бедрам.

― Ничего подобного, потаскушка.

Мое сердце затрепетало от страха, а желудок словно наполнился камнями. Противостояние им сопровождалось своеобразной пыткой, мимолетным возбуждением бунта, за которым быстро следовало удушающее сожаление.

Независимо от того, что я сделала бы все, что в моих силах, чтобы убить их, я не могла остановить их власть надо мной.

Они забрали мой нож.

Я ненавидела быть беззащитной.

Я ненавидела быть такой слабой из-за моего собственного тела.

Будь проклята эта болезнь!

Кат подошел ближе.

― Нила, раз уж ты отказываешься подыгрывать, это называют «Маска Позора».

Он поднял предмет, ослепляя меня лучом света, поймавшим серебро, сделав все белым.

― Это дают шлюхам и сплетникам за распространение лжи. Им затыкают рот и лишают способности говорить, пока они не усвоят урок.

Все мои инстинкты кричали бежать.

Кого я обманываю? Я не могла бежать с лёгкими, тонущими в слизи.

Кат двигался позади меня, наклоняясь, чтобы держать серебряную маску перед моим лицом.

― Позволь объяснить, как это работает.

Я пошатнулась, пытаясь вырвать из его хватки. Как ему удалось так легко поймать меня в ловушку?

Простуда превратила все в мерзкое и туманное... замедляя время, используя его против меня.

Я уставилась на маску, все понимая. В учебнике, который показывал мне Вон, когда мы были маленькими, был похожий предмет. В отличие от средневекового предмета в книге, этот был довольно гладким и утонченным.

Это не сделает его более приятным.

Два отверстия для глаз, отверстие для носа, все остальное ― сплошь из серебра. Там, где должно было быть отверстие для рта, был серебряный шип, довольно широкий и острый, который ждал, чтобы вклиниться в мой язык, чтобы заставить замолчать или заклеймить мой рот. Оборотная сторона была изогнута, чтобы удерживать череп жертвы, захватив всю ее голову в мерзкие объятия.

Кат прижался к моей спине, вдыхая запах моих волос.

― Ты уже знаешь, как это работает, не так ли? ― поднеся маску ближе, он усмехнулся. ― Хорошо. Это избавит от ненужных разговоров.

― Надень на нее маску, Брайан ― Бонни двинулась вперед

Мое сердце забилось быстрее, когда серебро приблизилось.

― Нет, подождите! Я не смогу дышать! Мой нос заложен.

― Да, сможешь. Открой пошире. ― Кат крепче сжал руки, когда я попыталась сбежать. ― Сделай это. Иначе я буду причинять тебе боль, пока ты этого не сделаешь.

В моих легких клокотало, когда Кат загнал меня в угол. Я дралась и кричала, но это не помогло.

― Остановись, пожалуйста.

Мир окунулся во мрак, когда ледяной металл опустился на мое лицо

― Нет!

Я сжала губы, не позволяя шипу попасть мне в рот.

Но Бонни все испортила, ударив меня тростью по голени.

― Ааа!

Боль заставила мои губы раскрыться, приветствуя серебряный клин.

Меня затошнило, и я рванулась прочь, врезавшись спиной в Ката. Холодный металл на моем языке вызвал судороги по всему телу. Я задыхалась, на глаза навернулись слезы.

Его локти уперлись мне в плечи, удерживая на месте.

― Не сопротивляйся, Нила. В этом нет смысла.

Я боролась.

Но он был прав.

В этом не было смысла.

Все, что я могла сделать, это проигнорировать то, что мое тело умоляло заткнуться и сделать все возможное, чтобы дышать.

Бонни завела заднюю часть маски мне за голову, закрепив ее маленьким замком у моего уха.

В тот момент, когда он был заперт, меня охватила самая ужасная клаустрофобия, которую я когда-либо испытывала. Головокружение погрузило во тьму, вращая мой мозг, притянув меня на пол. Меня снова затошнило.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒