Конец пятой книге. 13 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 14 из 20Следующая ⇒

Я была напугана. Деградировала. Я была в ловушке.

Нос заложило еще сильнее.

Голова раскалывалась.

В ушах звенело.

Страх поглотил меня

Я.

Потеряла.

Контроль.

Я кричала.

И кричала.

Кат отпустил меня.

Я больше не видела, не слышала, не обращала ни на что внимание.

Мои крики громким эхом отдавались в ушах. Я хрюкала, кашляла и звала на помощь. Мой заложенный нос препятствовал поступлению кислорода; я вдыхала и выдыхала через давление серебряного язычка, превращая свои крики в поток отравленного воздуха.

Я задыхалась.

Я запаниковала.

Я впала в безумие.

Мой мир погрузился во тьму. Хоксридж-Холл с его огромными портиками (прим. пер.: Портики ― проход, навес. В классической архитектуре ― выступающая часть здания, крытая галерея, образованная колоннадой или аркадой, имеющей собственное перекрытие) и акрами земли превратился в одну крошечную серебряную маску. От моего дыхания быстро образовался конденсат. Меня тошнило снова и снова.

Я утратила все, что делало меня человеком.

Мои крики превратились в хныканье.

Я умираю.

Каждый вдох был хуже предыдущего. Я падаю на бок, головокружение усиливается.

К горлу подступила тошнота.

Не блевать.

Если бы я это сделала, то захлебнулась бы. Не было выхода, никакого отверстия во рту. Только два крошечных отверстия в носу, которые не давали достаточно кислорода.

Вернулись образы «Позорного Стула».

Это было так же плохо. Так же отвратительно.

Клаустрофобия стала сильнее, тяжелее, прожигая дыры в моей душе.

Я этого не вынесу.

― Выпусти меня!

Слова ясно звучали в моей голове, но затычка, которая давила на мой язык, заставляла их искажаться и ломаться.

Слабые звуки смеха перекрыли шипящие звуки и галоп моего неистового дыхания.

Мои руки метнулись к замку, борясь, дергая. Я рвала на себе волосы и царапала шею, изо всех сил стараясь освободиться. Я сломала ногти, цепляясь за висячий замок. Крики, стоны и звериные вопли продолжали вырываться наружу.

Я не могла произнести ни слова, но это не мешало мне выразить свой ужас.

Бонни пнула меня, смеясь еще громче.

― Я думаю, что час или два в «Маске Позора» пойдут тебе на пользу. Теперь будь хорошей девочкой и прими свое наказание.

Крошечный звон спас меня.

Мое сердце снова сжалось, вспомнив плотный жар, всепоглощающую панику испытанную в маске. Я никогда не хотела снова пережить это. Никогда.

Ты свободна. Все кончено.

Я не думала, что это возможно, но маска была хуже стула. Даже воспоминания, об этом, деформировало стены, держа меня в напряжении.

У меня появился новый недуг ― клаустрофобия.

Неизвестный номер: Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь. Помнишь, как я тебя называл? Моя непослушная монахиня? Боже, я был такой задницей. Я влюбился в тебя уже тогда. Думаю, я был влюблен в тебя еще до того, как увидел.

Все былые страхи и недомогания прошлой недели исчезли. Страх был сильной эмоцией, но он не имел ничего общего с любовью.

Новые слезы потекли по моим щекам.

Ты не представляешь, как сильно я хочу вернуться к той невинности.

Чтобы беспокоиться только о коллекциях одежды и неоплаченных заказах, или о том, заказал ли Вон достаточно серо-коричневых пуговиц. Такие легкомысленные проблемы ― такие легко решаемые проблемы.

Не то, с чем я имею дело сейчас.

Мое сердце снова разбилось. Наказание за насилие постепенно превращало мой разум и тело в руины, пригодные только для сна или смерти.

Ниточка и иголочка: Я так сильно тебя люблю.

Неизвестный номер: Я люблю тебя больше. Я люблю тебя каждым своим вздохом и каждым ударом сердца. С каждым днем я люблю тебя все больше.

Мурашки пробежали от головы до пальцев ног.

Ниточка и иголочка: Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь. Я бы поцеловала тебя, прикасалась к тебе и засыпала в твоих объятиях.

Неизвестный номер: Если ты заснешь в моих объятиях, я буду обнимать и защищать тебя всю ночь. Я бы вторгся в твои сны и убедился, что ты принадлежишь мне, и дал бы тебе будущее, которого ты заслуживаешь.

Ниточка и иголочка: Чего я заслуживаю? Какое будущее ты себе представляешь?

Неизвестный номер: Ты заслуживаешь всего, чем я являюсь и даже больше. Ты заслуживаешь счастья на вершине счастья. Ты заслуживаешь защиты и обожания, и знания, что мы никогда не расстанемся. Ты заслуживаешь многого, и я, бл*дь, хочу дать тебе все это.

Я вздохнула, чувствуя, как меня накрывает самое теплое и мягкое одеяло. Джетро, возможно, не был здесь физически, но духовно он был здесь. Его слова были объятиями, а забота ― сладчайшим из поцелуев.

Ниточка и иголочка: Просто скажи мне, что мы с этим справимся. Скажи мне, что мы будем вместе, состаримся вместе и построим такую жизнь, которую никто больше не сможет у нас отнять.

На ответ ему потребовалось некоторое время, но когда зазвонил телефон, он каким-то образом дал мне все, что его семья отняла у меня. Он удалил ужасные события и дал мне надежду.

Неизвестный номер: Я не только хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, но и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей. Я хочу, чтобы ты была моей любовницей и лучшим другом. Мы пройдем через это. Скоро все закончится. И когда это произойдет, все изменится к лучшему. Я собираюсь провести остаток своей жизни, заглаживая свою вину перед тобой, Нила, и доказать, что ты встретила труса и заставила его захотеть стать героем. Твоим героем.

Мои губы дрожали от радостных слез.

― Я люблю тебя, Кайт, ― прошептала я.

Глядя на свой телефон, я читала и перечитывала его сообщения. Как бы я ни хотела их распечатать и уснуть, погрузившись в его слова, мне пришлось их удалить.

Я не могла рисковать, чтобы Кат их обнаружил.

У меня не было выбора.

Умри или убей.

Борьба или поражение.

Меня убивало перенесение всего нашего диалога в корзину и последующее его удаление.

Приди и спаси меня поскорее.

Давай, покончим с этим, пока не стало слишком поздно.

Мое счастье внезапно испарилось, стены давили со всех сторон. Мой разум рикошетом вернулся назад, исследуя старые воспоминания.

Я не могла подняться с пола алькова. Я не знала, в какую сторону идти. Я не могла дышать. Я не могла говорить. Все, что я могла делать, это держаться за плитку и кататься на волнах головокружения и клаустрофобии.

Мое бешено бьющееся сердце исключило несколько лет жизни ничем не прикрытой паникой.

Я потеряла сознание.

Это было благословением.

К тому времени, когда Бонни вернулась, чтобы расстегнуть замок, я ничего не понимала.

Покачав головой, я потерла лицо.

Сколько пыток перенесла Элиза, прежде чем она была «очищена»?

Неизвестный номер: Проклятье, Нила. Ты мне так нужна. Мне нужно показать тебе, как сильно я тебя люблю. Как сильно я по тебе скучаю.

Без него мое сердце было разбито вдребезги.

Ниточка и иголочка:Ты мне тоже нужен. Так сильно. Слишком сильно. Когда мы снова будем вместе, я собираюсь...

Шум заставил меня вскинуть голову.

Нет!

Мой взгляд упал на не заблокированную дверь.

Пожалуйста, нет!

Самое ужасное было в том, что я была так больна, и у меня не было сил подвинуть комод, чтобы обезопасить себя.

Телефон ожил в моих руках, требуя внимания.

Входящий звонок с неизвестного номера. Ответить?

Устройство настойчиво вибрировало, умоляя меня принять его вызов.

Джетро...

Моя душа плакала. Мне очень-очень-очень сильно хотелось ответить.

Но я не могу.

Заблокировав экран телефона, я засунула его под подушку.

Ты не удалила последние сообщения.

Дверь распахнулась.

Слишком поздно.

Появился Дэниель, злорадный и дерзкий.

― Пришло время для еще одной игры, Нила. И мы не должны опаздывать.

ГЛАВА 12

Джетро

Я склонился над телом брата.

С этими трубками и кардиомонитором он был похож на некое творение Франкенштейна, собранный по кусочкам. Человек, которого я когда-то называл своим другом, удерживался здесь, казалось, колдовством и чистой удачей.

Кожа его слегка пожелтела, губы потрескались и пересохли. Изо рта торчала трубка, вставленная в горло.

Доктора сделали всё возможное: заштопали и заставили сердце биться ровно. Теперь дело за ним.

Полторы недели минуло. Десять мучительных дней. И если бы не регулярная переписка с Нилой, я бы слетел с катушек от беспокойства.

Её сообщения помогали оставаться при уме.

С каждым часом я становился всё сильнее. Заставлял своё тело работать, пока боль не становилась совсем нестерпимой, улучшая свою выносливость. Каждую минуту я обдумывал план игры, и каждую секунду в мои мысли проникала Нила.

Она отвечала ночью. Мы оба находились под одним небом, писали под одними звёздами, посылая друг другу запретные послания. Сейчас она находилась в мире, в котором раньше жил я, а я, в свою очередь, находился в могиле, куда был отправлен собственным родителем.

И всё же, ничто не могло нас разлучить.

Скоро мы оба станем свободны.

Однако её сообщения были не такие, как раньше. Находясь дома с отцом и братом, Нила была застенчивой, её было так легко смутить. Безумно сладкая и невыносимо соблазнительная своей невинностью. Но сейчас в её сообщениях было что-то не так. Она многого не договаривала, рассказывая лишь то, что я хотел услышать.

И это было очень неприятно.

Почему ты не отвечаешь на звонки, Нила?

Каждый раз, пытаясь дозвониться до неё в промежутках между нашими письмами, она игнорировала меня и будто исчезала. Как если бы лгала мне по каким-то своим внутренним убеждениям.

Мне нужно поговорить с ней. Нужно выяснить правду.

Хотя на самом деле, самым важным сейчас было выбраться отсюда.

Бок болел, напоминая, что не нужно сходить с ума от нетерпения, и я пока не готов к схватке.

Чёрт побери.

Монитор сердечного ритма Кеса издавал непрерывный монотонный писк. Я так хотел, чтобы он участился, демонстрируя хоть какой-то признак улучшения его состояния.

Сжав его руку, сказал:

— Я здесь, дружище. Не сдавайся.

Другой рукой провёл по своему торсу, осторожно ощупывая ребра. Луиль сказал, мне повезло, что пуля прошла так точно. Он не смог объяснить её траекторию, пропустившей жизненно важные органы, но я мог. Полет по воздуху, изгибаясь, чтобы спасти сестру, сохранил мне жизнь.

Пуля не нашла свою главную цель.

Проведя пальцем по морщинистой коже сквозь тонкую хлопчатобумажную футболку, которую мне дали, я стиснул зубы. Сегодня утром мне сняли швы. Отменили антибиотики и сообщили хорошие новости.

Я быстро шёл на поправку.

И я согласен, что это очень хорошая новость.

Но Луиль рассмеялся, как будто меня следовало отправить в психушку, а не на реабилитацию. Его эмоции били через край, он был доволен моим раздражением — это доказывало, что он преуспел в своей профессии лекаря, — но убеждал, что я не умру, если подожду еще несколько дней.

Чего он не знал, так это то, что его слова были очень близки к истине.

С другой стороны, Кестрел...

Я снова сжал его ладонь. Брат не приходил в себя. Он находился в искусственной коме вот уже почти две недели для того, чтобы дать раненому телу возможность выздороветь. Пуля прошла через его грудь, продырявив левое лёгкое и сломав несколько рёбер. Осколки костей застряли в тканях, а это означало, что Кесу на восстановление потребуется больше времени, чем мне.

Его левое легкое полностью поражено, выкачено и залито кровью. Он был на аппарате искусственной вентиляции легких с момента прибытия. Луиль сказал, что если он подхватит воспаление легких из-за того, что его организм ослаблен, они не смогут ничего сделать.

Я не мог думать о том «что, если бы».

А пока он дышал. А значит жил.

Ты сможешь, братишка. Я уверен.

Он всегда был сильнее.

Луил также сказал, что Кес был жив благодаря пуле небольшого калибра, которую использовал Кат, и ребру, которое выдержало большую часть выстрела. Он сказал, что убить кого-то из пистолета на удивление сложно — несмотря на рассказы, — и поведал мне сказку на ночь — совершенно непрошеную — о войне банд на юге Лондона. В шестнадцатилетнего мальчика было выпущено пять пуль — одна застряла в черепе, другая повредила сердце, но он остался жив и исцелился.

Кес тоже должен. Мне необходимо сохранить эту надежду.

Тихий шипящий свист, поддерживающий жизнь в искалеченном теле моего брата успокаивал меня. Несмотря на то, что он еще не очнулся, я составлял ему компанию и предлагал поддержку.

Нахождение рядом с ним было не только для компании.

У меня была цель.

Эмоции поглощали меня, я ожидал, повлияют ли его мысли или эмоции на мое состояние. День за днем я надеялся, что он очнется. Мои сенсорные ощущения растягивались, ища любую боль или страдание — если я мог чувствовать его, то он был достаточно бодр, чтобы излучать свои чувства.

Однако, как и вчера, я не чувствовал ничего, кроме пустоты

Вздохнув, я пригладил его непослушные волосы.

— Ты поправишься. Вот увидишь. Ты никуда не уйдешь, Кес. Я этого не допущу.

ГЛАВА 13

Нила

Маленькой игрой Даниеля оказались крестики-нолики.

Вот только победителей не было ни при каких обстоятельствах.

Сначала я отказывалась играть, но скоро он научил меня, что вариантов нет. Жасмин ничего не могла поделать. Она была зрителем, а я — пешкой для развлечения.

Бонни называла это ночью семьи.

Вечер проходил в игорном зале, где была предпринята попытка получить Третий долг. Они беззаботно играли в «Скраббл», «Монополию» и карты.

Кат самодовольно улыбался всякий раз, когда я вздрагивала от воспоминаний о той ночи, разглядывая стены и ковер в шахматную клетку.

Кестрел был таким добрым и благородным. Джетро — раздосадован и обижен.

Жасмин изо всех сил старалась держать меня в неприкосновенности, но в ту ночь Дэниелю дали полную свободу действий. Его правила: сыграть в игру, которую он хотел, или же подчиниться поцелую.

И не просто поцелую. А неприятному влажному хлюпу с его языком, ныряющим и вызывающим рвотный рефлекс, и руками, лапающими мою грудь.

После второго поцелуя я перестала бунтовать и начала играть.

Кат лишь рассмеялся.

Бонни кивнула, как львица, обучающая своего детеныша играть с едой.

Что-то глубоко внутри треснуло. Моя душа разлетелась на куски в попытке защитить остатки моей силы и выносливости.

Мои воспоминания, мое счастье, моя страсть... все медленно иссякало по мере того, как я пила их яд.

Это произошло. Они победили. Я была так близка к тому, чтобы уступить.

Они хотели, чтобы я подчинилась, играя в эту тупую игру? Хорошо.

Они победили.

***

Неизвестный номер: Ты здесь? Я хочу поговорить с тобой.

С тех пор, как мы начали переписываться на прошлой неделе, он спрашивал уже в седьмой раз.

Сколько дней прошло с тех пор? Четыре? Пять? Я потеряла счет времени.

Каждое утро было новым испытанием, чтобы сломить меня. Два дня назад Кат дал мне ведро ледяной воды и велел скрести крыльцо Хоксриджа, пока снежинки украшают воздух. Вчера Бонни вызвала меня к себе, заставив снять мерки и сшить ей новое платье.

Я предпочитала драить крыльцо, а не шить этой ведьме платье, пользуясь теми навыками, которые она принижала.

Они делали и другие вещи.

Мое сердце наполнилось гневом и яростью — желанной после стольких слабостей и горя.

Нет! Не думай об этом.

Я отказывалась запятнать ими свой разум, когда, наконец, обрела минутный покой. Я бы не стала омрачать это драгоценное время с Джетро воспоминаниями о его демонической семье.

Стиснув зубы, я ответила:

Ниточка и Иголочка: Это небезопасно. Любой может меня услышать. Только переписка... так проще.

Отправив сообщение, я вздохнула.

Легче солгать тебе, чтобы ты не знал, насколько все плохо.

Неизвестный номер: Чушь собачья! Я позвоню тебе прямо сейчас. Если ты не возьмешь трубку, я попрошу Жасмин притащить тебе телефон, чтобы ты больше не могла от меня прятаться.

Дерьмо!

Сидя неподвижно на своих подушках, я подпрыгнула, когда телефон зажужжал от входящего вызова.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Как я могла с ним разговаривать? Как могла притворяться, что я все та же женщина, когда превратилась в кого-то, кого не узнала? Как могла говорить спокойно и лгать сквозь зубы?

Я всегда была ужасной лгуньей.

Телефон подпрыгнул и заплясал в моей руке. Вибрация повторяла то, что я и так знала: лгу-нья, лгу-нья.

У тебя нет выбора.

Проведя рукой по спутанным волосам, я нажала «принять». Глубоко вздохнув, поднесла телефон к уху.

— Алло?

— Черт. — Ругательство, прошептавшее себе путь в мое сердце, согревало меня, пробуждая счастье, которое я забыла, как чувствовать. — Нила... слава богу, ты взяла трубку.

Он.

Мой друг. Моя родственная душа.

Почему я боялась говорить с ним? Почему ждала так долго?

Свернувшись в клубок, я вздохнула:

— Джетро…

— Черт, я скучаю по тебе.

Мои глаза закрылись, борясь с нахлынувшей печалью.

— Я тоже по тебе скучаю.

Так невероятно сильно.

— Ты в порядке? Скажи мне правду. Я знаю, что ты что-то скрываешь от меня.

Не делай этого со мной, Кайт...

Я попыталась отвлечься, переводя разговор на него. Мое сердце перевернулось от трагедии.

— Я в порядке. Как твои дела? Врачи хорошо к тебе относились?

— Не меняй тему. Скажи мне, Нила. Не заставляй меня умолять. — Он судорожно втянул в себя воздух. — Слышать тебя, знать, что ты там, а я нет — это чертовски убивает меня. Самое меньшее, что ты можешь сделать, — успокоить меня правдой.

Успокоить его правдой? Я чуть не рассмеялась. Не было бы никакой уверенности — только ложь могла бы сделать это. Ложь и вопиющая нечестность.

— Кайт... честно, я в порядке. Жасмин проделала потрясающую работу. Она заставила урезать долговое наследство, чтобы иметь полный контроль.

Лгунья.

Половина контроля. И не над долгами.

Последние пару недель мне везло. Да, мне было больно, и я мучилась, но не было никакого упоминания о Долге. Никакого изъятия Третьего или намека на Четвертый.

Пусть это продлится долго.

— Что они с тобой сделали?

Все.

— Ничего. Честно, я жива и жду тебя. Я так рада, что ты в безопасности.

— Нила... ты врешь.

Я смахнула предательскую слезу.

— А как же Кес? — Я сохраняла голос на уровне неразборчивого бормотания. — Ему уже стало лучше?

Я каждый день спрашивала в сообщениях, но никаких изменений не было.

Джетро вздохнул.

— Черт возьми, ты меня бесишь. — Он замолчал. — Нет, он все еще без сознания.

— Мне очень жаль.

— Ты можешь загладить свою вину, рассказав мне, как ты на самом деле.

Я посмотрела через всю комнату на тропический аквариум с существами с плавниками, плавающими без помех в своей идеальной среде. У них была свобода быть счастливыми. А у меня нет. И я отказывалась делать кого-то несчастным, когда они ничего не могли сделать.

— Не приставай ко мне, Джетро.

Не будь такой, как они.

Я опустила голову.

— Я жива. Это правда. Я не счастлива. Еще одна правда. Но что толку рассказывать тебе, что они сделали, если ты ничего не можете сделать, чтобы исправить это? — мой голос стал жестче. — Просто прими, что со мной все в порядке, и двигайся дальше, хорошо?

Тишина.

Мое сердце бешено колотилось о ребра.

— Джетро?

На том конце наступила заминка.

— Мне очень жаль. Так чертовски жаль.

Я растаяла.

— Я знаю. Но это не твоя вина.

— Я заставлю их заплатить.

— Я знаю. Мы сделаем это вместе.

— Жаль, что не могу обнять тебя. Поцеловать тебя. Мои руки пусты без тебя.

Я чувствовала ту же самую пустоту — ужасную пустоту, разрывающую меня на части своей ноющей необъятностью.

— Я бы все отдала, чтобы быть с тобой.

Мы оба замолчали. Что было говорить, когда мы не могли говорить о том, что нам нужно? Какие слова могут принести утешение, когда ожидает только боль?

— Как скоро? — наконец прошептала я. — Сколько еще пройдет времени, прежде чем я смогу поцеловать тебя снова?

— Очень много, — Джетро вздохнул. — Они сказали три недели, но я почти готов. Я не собираюсь ждать так долго. Это уже слишком. Я отказываюсь оставлять тебя там хоть на час дольше, чем это необходимо.

Его страсть успокаивала меня, хотя я и не верила ему.

Он думал, что успеет вовремя.

Я всеми фибрами души желала, чтобы он был прав.

Но внутри меня было что-то чудовищное... что-то, что заглатывало меня все глубже, говорило мне, что мое время истекает. Я не знала, откуда взялся зверь обратного отсчета, но он рычал все громче и громче.

Жасмин была права. Кат задумал что-то грандиозное. Дэниель знал это. Бонни знала это. Я знала это.

Моя жизнь быстро заканчивалась.

Поторопись, Джетро.

Поторопись.

Пока не стало слишком поздно…

ГЛАВА 14

Джетро

Девятнадцать часов с тех пор, как я разговаривал с Нилой.

Я ждал до темноты, чтобы написать ей снова; меня почти разрывало на части от нетерпения. Единственное, что удерживало меня в больнице и не давало угнать мотоцикл и помчаться к Хоксриджу, — это затяжная пульсация в боку.

Мне было лучше, но не на сто процентов.

Не то чтобы мне нужно было быть цельным, чтобы уничтожить своего отца, но на этот раз я не буду глуп.

Не хочу испортить сюрприз.

Наконец, после ночного осмотра и отвратительного больничного ужина, можно было спокойно написать Ниле, не опасаясь, что ее поймают.

Неизвестный номер: Мне нужно поговорить с тобой еще раз. Я хочу прикоснуться к тебе — даже если не могу этого сделать физически. Позвони мне.

Услышав ее восхитительный голос прошлой ночью, я завелся, и нервы мои были на пределе. Я чувствовал себя так, словно над моей головой висело лезвие гильотины — наказанный желанием защищать и любить ее.

Мой член был твердым всю ночь, но я отказывался заниматься самоудовлетворением.

Я хотел дождаться Нилу.

Мы можем предложить друг другу тот самый необходимый нам комфорт.

У меня никогда раньше не было секса по телефону, но если бы это дало хоть каплю удовлетворения в нашей разлуке, я бы попробовал.

Мое сердце сжалось.

Сообщения Нилы были такими бескорыстными. В них было столько беспокойства о Кесе и обо мне. Она почти не говорила о себе, сколько бы я ни умолял. Вчерашний разговор с ней только подтвердил мои подозрения. Она уклонялась от многих ответов. И мне это чертовски не нравилось.

Нила что-то скрывает от меня.

После десяти минут пустоты я попытался снова.

Неизвестный номер: Позвони мне. Ты нужна мне.

Ни ответа.

Никаких уведомлений.

Ничего.

Мое сердце пустело, истекая кровью с каждым тиканьем разочаровывающих часов.

Неизвестный номер: Ответь мне. Ты в порядке?

Ответа по-прежнему не было.

Снег хлестал по моей душе, все быстрее подталкивая меня к ужасному заключению.

Нила... что произошло?

Стационарный телефон рядом с моей кроватью нарушил тишину.

Звон, имитировавший ужасную тревогу, разрывал мои барабанные перепонки.

Сорвав трубку с рычага, я бросил мобильник на простыни.

— Да?

— Джет... ты можешь говорить?

Мое тело мгновенно напряглось. Черт. Я сел слишком быстро, мое ребро запульсировало.

— Жас... что случилось?

Она слишком долго молчала.

Что-то пошло не так.

Нила!

Что было, то было. Я больше не мог исцеляться. Мое тело отдыхало достаточно долго. Я закончил с этим чертовым местом.

Свесив ноги с кровати, я вскочил, стараясь не поддаваться нахлынувшей боли. Я не позволял своему телу управлять мной.

С меня хватит. Я покончу с этим.

— Выкладывай, Жас. Прямо сейчас, бл*дь.

Мне нужно уходить. Я достаточно силен, чтобы убить Ката и выкрасть Нилу.

Жасмин громко фыркнула.

— Поговори со мной!

В ее голосе тут же зазвучали слезы.

— Я... я пыталась, Джет. Я сделала все, что могла.

Моя кровь превратилась в лаву.

— Что они с ней сделали?

Не Третий долг. Черт, если они ее тронули..!

Голос Жас был полон печали и горя.

— Они обманули меня. Сказали, что я буду присутствовать при каждом наказании. Сегодня я узнала, что это неправда.

— Какие наказания, Жас?

Мое сердце бешено забилось.

— Что они сделали?

— Бонни заблокировала лифт для обслуживания. Я не могла спуститься вниз, Джет. Я… — У нее вырвался громкий всхлип.

К черту все это.

— Что они сделали?! Она жива? Черт возьми, поговори со мной!

— Они мучили ее, Кайт. Мне так жаль! Так жаль.

Зимней одежды у меня не было. Ничего, на что можно было бы поменять тренировочные брюки и футболку, которые мне дали. Мне было все равно.

Если бы пришлось, я бы побежал в Хоуксридж голышом.

— Немедленно приведи сюда Фло. Пусть он принесет одежду и припасы. Я хочу, чтобы он был здесь через час. Ты меня слышишь?

Она подавила рыдание.

— Я... я скажу ему. Кайт... они использовали старое оборудование. Они использовали его на Элизе, как на тех фотографиях. Помнишь?

Замерев, я уставился на линолеум.

— Что, черт возьми, они использовали?

Жас замолчала.

— Что они использовали, Жасмин?!

— Стул ведьмы, Ведьмина узда, тиски, — она снова заплакала. — Мне так жаль, Джетро. В большинстве случаев я была там. Я сделала все возможное, чтобы утешить и поддержать ее. Но я не могла сказать «нет». Не могла рисковать, чтобы они узнали, что ты...

Снова слезы.

Меня пронзали противоречивые эмоции. Мне очень не нравилось, что она не смогла спасти Нилу. Но в то же время я понимал. Это было слишком много для моей искалеченной сестры. Слишком много для тех, кто живет в этом сумасшедшем доме.

Моя душа опустилась еще ниже.

— Что еще, Жас?

Ее голос дрожал.

— Сегодня вечером… они причинили ей боль. Я пыталась остановить это, но не смогла. Я даже не поняла, пока не стало слишком поздно.

Мое сердце разбилось на куски.

— Вечером. Черт, Жас. Что случилось сегодня вечером?

Она громко шмыгнула носом.

— Они использовали вилку еретика. Она... не устояла.

— Черт!

Вилка была смертельной. Одно неосторожное движение — и смерть. В голове у меня поплыли образы висячего ремня на шее обвиняемого, заставляющего его сутками держать голову высоко. Смертоносные острые зубцы вонзались в грудину и горло, ожидая, когда усталость или падение дернут голову вниз и пронзят сердце и челюсть.

— Это… это еще не самое худшее, — пробормотала она.

Мое тело превратилось в лаву и ненависть.

— Черт побери! Что еще они могли сделать?!

— Часть «Четвертого Долга». Они… они… — Жас не могла закончить.

Нет.

Бл*дь, нет!

Я сорвал больничный браслет и превратился из пациента в гневного мстителя.

Им это с рук не сойдет.

Больше нет

Они, мать их, мертвы.

— Приведи сюда Фло. Я возвращаюсь домой.

ГЛАВА 15

Нила

Несколькими часами ранее...

― Хорошо, что ты присоединилась к нам, Нила.

Кат сцепил руки и положил их перед собой на чёрные джинсы. Его тёмные с проседью волосы блестели, освященные светильниками, развешенными по всей комнате.

Дэниель толкнул меня вперёд. Я споткнулась о кроваво-красный ковёр в центре комнаты. Кашляя, осмотрелась вокруг, мы находились в части поместья, в которой я раньше не была.

Янтарные шторы с бронзовым оттенком. Памятные вещи времён войны и несколько стеклянных шкафов с пистолетами «Люгера» и окровавленными лентами битвы, произошедшей давным-давно. Пылинки зависли в воздухе, медленно кружась из-за тепла, исходящего от камина. Низкий потолок и темно-оранжевые стены делали пространство довольно уютным, наполненное историей и экспонатами.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒