Конец пятой книге. 8 страница

С непонятно откуда взявшейся силой оттащила комод и открыла её.

― Впусти. Скорее. ― Голос Вона был хриплый и уставший, но, самое главное, брат был жив.

Спасибо, господи.

Я шагнула в сторону. Темнота коридора хорошо скрывала моих посетителей, пока они не шагнули внутрь освещённой комнаты. Вон аккуратно пронёс Жасмин, наступая на лужицы солнечного света, и направился прямо к её креслу.

Я быстро закрыла дверь, раздумывая, вернуть ли комод на место или пока оставить, как есть.

Жас обнимала брата за шею, и, казалось, абсолютно расслабилась в его руках. Что-то определённо изменилось.

Семь часов назад, когда Вон забирал её отсюда, эти двое вели себя неловко и скованно. Теперь у них было кое-что общее ― миссия, к которой меня не приобщили.

Было видно, как под новой футболкой перекатывались мускулы на спине брата, когда он бережно усаживал Жас в её средство передвижения на колёсах. Я внимательно его оглядела. На нём определённо была другая одежда прошлой ночью. Я точно помню окровавленную синюю рубашку, сейчас же её сменила тёмно-серая футболка, со спортивным лейблом на груди ― такое бы мой брат точно не надел.

Сердце стукнуло, предчувствуя какую-то тайну. Что же они видели вместе и что делали? Как достигли взаимопонимания? И почему я не смогла стать частью этого?

Я сжала зубы, увидев, как Жас улыбнулась Ви.

Он поставил её немощные ноги на подставку и отступил назад.

― Ты как?

― Хорошо, спасибо, ― кивнула она в ответ.

Я шагнула вперёд, чувствуя поступившие слёзы. Меня словно не замечали.

Она на нашей стороне. Она сделала всё возможное, чтобы спасти человека, которого мы обе безумно любим, но, тем не менее, я не могла забыть, какой мерзкой Жасмин могла быть. То, с каким усердием она притворялась, чтобы я возненавидела её, вызывало диссонанс во мне. Она вроде бы и нравилась мне, но какая-то часть меня всё ещё была настороже.

Она просила умереть за её брата.

Но... неужели я не попросила бы о том же, будь это Ви?

Сглотнув обиду и скрестив руки на груди, наконец, спросила:

― Ну, как всё прошло?

Прошу, скажите, что успешно.

И снова эти чувства ― обида, что не позволили разделить с ними риск, и грусть от того, что не смогла увидеть Джетро. Мне стало бы легче, если бы я знала, что они сейчас в руках тех, кто сможет помочь ему и Кесу.

Вон шагнул назад, а Жасмин поудобнее устроилась в кресле.

― Мы отвезли их в больницу, ― посмотрев мне прямо в глаза, ответила Жасмин.

― Ох, слава богу! ― Сердце чуть не выскочило из груди. ― Что говорят доктора?

― Нужно много рассказать, Ниточка. ― Вон подошёл ближе и крепко обнял.

На глаза накатили слёзы.

Я даже не осознавала, насколько одинока была, чувствуя себя как на иголках всю ночь.

Позволив брату меня обнять, я быстро вывернулась. Съедала ревность от того, что я не была с ними в тот момент. И утешения в его объятиях я найти не могла, слёзы были слишком близко.

― Расскажите, наконец. Всё расскажите!

Ви отпустил меня.

― Мы оставались в больнице так долго, как только могли. Привезли их туда, заполнили бумаги и ушли, как только парней забрали в хирургию, но ждать вердикта врачей у нас не было времени.

В животе у брата громко заурчало, оживляя звуком напряжённую атмосферу.

― Но им помогут? Их спасут?

У Вона снова заворчало в животе. Почувствовав свою пригодность, направилась к тайнику в шкафу с тканями.

Вон перевёл взгляд на Жас.

Она выглядела осунувшейся. А её чёрная толстовка и леггинсы делали эту женщину похожей на вора, проникшего в дом ночью для дельца. И если бы кто-то увидел её в данном наряде, Жасмин пришлось бы объясняться, и правдоподобно.

― Им начали оказывать помощь, когда мы уходили, и сейчас они в руках профессионалов. Всё, что мы можем ― надеяться.

Не желая снова впадать в пропасть отчаяния, я постаралась сфокусироваться на одном сценарии.

Врачи сделают это.

Рывком открыв шкаф, вытащила коробку батончиков мюсли. Посмотрев на Жас, спросила:

― Как тебе удалось поддерживать их так долго? И где? ― Вскрыв упаковку, кинула один батончик Ви, а второй Жасмин. Они оба их поймали.

Жасмин, благодарно улыбнувшись, сунула свой в сумку инвалидной коляски. Ви же наоборот, разорвав зубами упаковку, проглотил его практически, не жуя.

― Ох бл*, кажется, я не ел вечность.

Его что, не кормили? Сердце покрылось коркой льда, а ненависть к Кату и Бонни стала острее тысячи кинжалов. Я хотела убить их медленно и мучительно ― сделать с ними то же, что они делали с невинными людьми.

― Я бы одна не смогла. Мне помогли, ― ответила Жасмин.

― Конечно же, помогли. ― Подмигнул Ви. ― Это был я.

Она улыбнулась, и улыбка эта разбавила её хмурый взгляд.

― Нет, красавчик, ― и посмотрев мне в глаза, продолжила, ― это был Фло.

Я замерла. Так и знала!

В памяти всплыл наш разговор. Что-то о том, что я не осуждаю его, и что он неплохой человек.

― Он помог? Но как?

Вчера в коридоре.

Они шушукались... обсуждая Джетро.

― Я была раздавлена, когда Кат застрелил их, ― вздохнув, ответила Жасмин. ― С тех пор, как потеряла способность ходить, мне всегда хотелось хоть шаг сделать, но в ту секунду я хотела уметь летать. Мне хотелось пролететь через комнату и вырвать его чёртово каменное сердце из его чёртовой груди.

― Я тебя понимаю, ― с силой сжав коробку с батончиками, ответила ей.

― Позже, Бонни отвела меня наверх и попыталась успокоить. Дальше я не особо помню, помню только, что Фло поручили прибраться там. ― Девушка сглотнула, взгляд её потемнел. ― А он... он заметил, что они всё ещё дышат.

― Но там у них были капельницы и... всякие медицинские приборы, ― перебил Вон. ― Кто это сделал?

― Опять же Фло. Он бросил медицинский колледж после того, как узнал, сколько денег приносят бриллианты, и что это гораздо выгоднее, чем зашивать людей. У нас имелось оборудование, но он никому об этом не сказал. Фло перенёс братьев, оказал первую помощь и пришёл ко мне, когда я была одна. Всё шло по плану, пока не захлопнулась дверь темницы.

Это происходило в тот момент, когда Жасмин пришла и спасла меня от лап Даниеля.

Как ей удалось всё спланировать так быстро? И почему Кат послушался её и выполнил требования, как старшего ребёнка?

Мысли понеслись галопом.

― Так значит... Фло сохранил им жизни?

― Если бы не он, парни истекли бы кровью там, на ковре. ― Кивнула Жас.

― Но там было столько крови. И они были без сознания. ― Покачала головой я.

Жас подъехала ближе.

― Он сотворил чудо, Нила, и я буду вовек ему благодарна за это. Но никаких гарантий, что парни справятся. Врачи старались быть оптимистичными, когда мы приехали, но...

― Ты бы видела лица докторов, Ниточка, ― подхватил Вон с того места, где Жас замолчала. ― Можно сказать, что они не внушали надежды.

Чувство радости от осознания, что Джетро и Кестрел спасены, было испорченно. Оно моментально сдулось, словно шар, проткнутый булавкой.

― Так они всё ещё могут... ― я не смогла закончить страшное предположение.

― Давайте настроимся на позитив, ― сказала Жасмин, натянуто улыбнувшись, а в глазах её блестели непролитые слёзы. ― Они вдалеке от Хоукскриджа, с людьми, знающими своё дело. Пока это всё.

Упала гробовая тишина, словно полог, отделяющий нас от Джетро и Кеса.

― Почему они были там? ― наконец пробормотал Вон, нарушив тишину. ― Это же, бл*дь, темница.

Ход его мыслей помог переключиться на другую тему.

Жасмин поспешила с ответом, словно ей было невыносимо то молчание, которое наталкивало нас всех на одну единственную мысль: «Что, если..?»

Что, если им не смогут помочь?

Что, если мы слишком долго мешкали?

― Это единственное место в Хоукскридже, в котором нет камер. Все комнаты, ванные, погреба ― всё мониторится. Мы не могли рисковать и позволить Кату увидеть их.

Я вытянулась в струну.

― А что насчёт камер прошлой ночью?

Девушка запустила руки в волосы и расстегнула заколку. Её гладкий боб рассыпался, обрамив лицо.

― Пару месяцев назад Кес научил меня, как запустить вирус, который приводит камеры в спящий режим на несколько часов. Через какое-то время они перезагружается и работают дальше, как ни в чём не бывало. Если кто-то заметит и попытается «исправить» их, вирус проникнет на жёсткий диск и удалит все данные за последние два месяца. ― Она пожала плечами. ― В общем, либо подумают на техническую ошибку, либо спишут на повреждённый жёсткий диск.

― Интересно, ― потерев лицо ладонями, сказал Вон. ― Ты должна показать мне этот фокус. ― Его живот снова заурчал, только ещё громче.

Я не могла помочь Джетро в его восстановлении, но могла помочь другому мужчине, которого любила. Снова вернувшись к шкафу, вытащила несколько яблок, хлебцев и ещё одну упаковку с батончиками и, передав их брату, сказала:

― На, вот, держи. ― Затем ринулась к гардеробной и вытащила три свитера оверсайз, которые любила носить с плеча с ремнём, и тоже отдала ему. ― И вот ещё. Чтобы согреться.

Жас подкатилась ближе.

― Это хорошая мысль. В той комнате холодно. ― Её плечи поникли. ― Ви, с тобой было не просто поладить, но ты был великолепен. Помог перетащить Джета и Кеса, сел за руль автобуса, заполнил бумаги в больнице. И не подумай, что я не благодарна, это не так. Но...

― Но ты должна вернуть меня обратно, ― откусив смачный кусок от хрустящего яблока, ответил Вон.

Жас кивнула в ответ.

― Нет, я уверена, ты можешь отпустить его... ― встав между ними, возмутилась я.

― Нельзя ли сменить комнату? ― проглотив свой завтрак, спросил Вон. ― На какую-нибудь, в которой нет разбитого окна?

― Извини, ― печально улыбнувшись, ответила ему девушка. ― Всё должно выглядеть, как будто так и было. Кат не должен узнать, что ребята живы. Смена комнаты или твоё исчезновение вызовут подозрение. Однако я сделаю всё от меня зависящее, и в ближайшие пару дней тебя переведут.

Я встала перед Ви, отрезав Жас.

― Я не позволю дальше держать его здесь. ― Положив руки на бёдра и сверкнув глазами, я продолжила: ― Почему просто нельзя отпустить его? Вы же покидали сегодня поместье. Просто позволь ему вернуться в Лондон и пусть он спрячется, пока всё это не закончится. Если у Ката возникнут подозрения, он может обвинить во всём меня.

― Думаешь, я пойду на это? ― схватив меня за плечи, сказал Вон. ― Сбегу и брошу тебя здесь?

Я сбросила его руки.

― Если тебя здесь не будет, они не смогут давить на меня. И я буду вольна делать то, что мне нужно.

― Не будь дурой, Ниточка. ― Вон свернул глазами. ― Я никуда без тебя не пойду. И конец разговора.

― Ты хоть понимаешь, ― застыв, произнесла Жасмин, ― говоря «когда всё закончится», ты, получается, соглашается со своей смертью, так?

Я застонала. Прекрасно. Именно это нужно было сказать перед сверхопекающим братом.

― Что? ― взревел Ви. ― Что это, бл*дь, такое?

― Я не соглашаюсь на смерть, ― закатив глаза, попыталась исправить ситуацию. ― У меня есть свой собственный план, как всё это закончить. В любом случае, нужно чтобы тебя, Ви, здесь не было.

Жас внезапно рванула вперёд, схватив меня за руку.

― Не поступай опрометчиво, Нила. Я дала обещание Джетро присматривать за тобой, и я не могу его нарушить.

― Когда ты успела? ― распахнув глаза от удивления, спросила я.

Черты её лица смягчились.

― В этом доме происходит много чего, что ты не видишь и не слышишь. В тот день, после исполнения «Второго долга», когда за тобой приехала полиция, я уже знала, что брат стал другим. Ты его изменила. Он напрочь выбросил меня из жизни, и чтобы я поняла это, говорить мне было не нужно.

― Сколько же здесь херни происходит, о которой я не знаю, ― проворчал Вон. ― Может немного просветите? Кто-то должен рассказать мне о том, что я пропустил. Что за «Второй долг»?

Жас и я его проигнорировали.

Сердце пустилось в галоп, прокачивая захмелевшую от мыслей о Джетро кровь. Я представила его живым и совершенно счастливым. А тот факт, что он рассказал своей сестре обо мне... что его сестра знала, что он ко мне чувствует, делал нашу любовь ещё более реальной. Даже если она была запретной.

Понизив голос до шёпота, спросила:

― Ты такая же, как он... да?

― Как кто? ― набив рот печеньем, промычал Вон.

― Он тебе рассказал? ― опустив взгляд, Жас переадресовала свой вопрос.

Голос её был испуганный и в тоже время немного расстроенный.

― Ты обиделась? ― Я не смогла скрыть нотки неприязни в своём голосе.

Покачав головой, Жасмин ответила:

― Обида? Нет. Скорее удивление. Но... я знала, что он влюблён в тебя. Я чувствовала это в нём.

― Чувствовала? ― стряхивая крошки с футболки, спросил Ви. ― Странно прозвучало.

Повернувшись к нему, я пояснила:

― Она эмпат. ― После того, как Джетро на днях объяснил мне этот термин, я чувствовала себя чертовски самоуверенно. Термин для описания заболевания, встречающегося настолько часто, что оно стало обычным недостатком, по мнению общества.

― Что это ещё такое? ― поморщившись, спросил Ви.

Жас усмехнулась:

― Нет. И Нила ошибается. Я чувствительная к эмоциям, но не так сильно, как Джетро. И иначе я себя не называю, просто слишком восприимчива к брату ― так же, как вы друг к другу. ― Она махнула рукой в нашу сторону. ― Вы ― близнецы. Несомненно, внешне вы разные, но, в целом, в вас заложено достаточно генетической информации, чтобы чувствовать друг друга более глубоко.

― Такие уж близнецы, ― Кивнул Вон.

― Близнецы и эмпаты, ― улыбнулась Жасмин.

Вдруг, в нескольких комнатах от нас, что-то громко хлопнуло.

Мы застыли.

Жители Хоукскриджа начали просыпаться.

Меня, конечно, не радовало, что придётся ждать, чтобы получить ответы, но если нас поймают, рискую их не получить вовсе.

― Как бы ни хотелось продолжить нашу беседу, полагаю... пора расходиться.

― Ты права, ― кивнула Жасмин, направив коляску к двери. И, не оборачиваясь, продолжила: ― Ви, пойдём, я провожу тебя в твою комнату.

Сердце ёкнуло от того, как она непринуждённо назвала прозвище моего брата. Захотелось сказать ей, что права такого она не имеет. Но опять-таки, я украла брата у неё. Ворвалась в его жизнь и заменила Жасмин собой.

И тут я поняла Жас: я нравилась ей, так как подходила Джетро, и в тоже время она презирала меня за то, что я забрала его у неё.

Бросившись вперёд, приоткрыла дверь, выставив при этом ногу, чтобы немного задержать Жас. Нагнувшись к ней, прошептала:

― Хочу сказать тебе спасибо. Даю слово, что не причиню ему боли... больше никогда. Я теперь с ним до конца, и, надеюсь, ты понимаешь, что я не заберу его у тебя полностью, ― улыбнулась. ― Я умею делиться.

― Делиться чем? ― спросил Ви, опустив ладони на плечи сестры Джетро.

Этот непроизвольный жест, после всего одной авантюрной ночи, говорил больше, чем любые слова. Они вели себя расслабленно и непринуждённо в присутствии друг друга. И что бы ни произошло между ними за этот вечер, они стали доверять друг другу быстрее, чем мы с Джетро.

Я... Я, похоже, ревную.

Но в тоже время, кажется, я рада.

― Ничем. ― Попятилась я, улыбнувшись Ви и освобождая дорогу.

Но Жас поняла.

Она пожала плечами, заставив Ви убрать руки.

― Думаю, у нас с тобой ещё есть надежда, Нила Уивер. ― И, похлопав меня по руке, выкатилась в коридор.

Ви последовал за ней, остановившись, чтобы поцеловать меня в щёку. Свитера, что я дала ему, брат перекинул через плечо, а еду бережно прижал к груди.

― Увидимся как-нибудь, полагаю.

Скорее раньше, чем позже.

― Всё будет хорошо. Вот увидишь. ― Я сжала его руку.

― Я надеюсь, ― громко вздохнув, сказала Жасмин. ― Если Кес и Джет справятся, надежда появится у нас всех. ― Наши взгляды встретились, и на дне её глаз я увидела невысказанные мрачные мысли. ― В одном я уверена. Больше не будет противостояния Хоуков и Уивер. Мы ― новое поколение. И мы унаследовали грехи наших предков.

― И мы те, кто изменит историю.

ГЛАВА 8

Джетро

Нила рассмеялась.

Я оторвался от отчёта о последней контрабандной партии алмазов, и тут же зажмурился от ослепительного света позади неё.

Она стояла в ореоле, словно богиня, которой я ежедневно поклонялся, сотканная из эфира. Такая волшебная... и моя.

― Чего смешного?

Она подскочила ко мне и взяла за руку, и тут же сердце застучало, как сумасшедшее. Даже после стольких лет вместе, даже после того, как наши жизни плотно сплелись, я оставался безнадёжно влюблён в эту женщину. Она моя королева ― хранительница моей души, как я и обещал, уступив ей в ту ночь и рассказав обо всём.

Нежно мне улыбнувшись, Нила положила мою ладонь на свой довольно большой живот.

Я сжал челюсти от внезапно нахлынувших чувств любви, гордости и жажды защитить.

Она носит под сердцем моего ребёнка.

Мы вместе создали это чудо.

Половина от неё, половина от меня. Уивер и Хоук. Швея и контрабандист.

Наш малыш.

― Он толкается.

― Правда? ― Я сильнее прижал ладонь.

Малыш затих.

― Перестал, ― поникшим голосом, ответила Нила.

Притянув её ближе, оставил поцелуй на покрытом хлопком футболки животе.

― Ты постоянно говоришь «он». Мы, ведь, ещё не знаем пол. Это может быть и девочка.

Она покачала головой, тряхнув волосами. Её волосы. Как же я любил её волосы. Длинные и чёрные. Они словно впитывали в себя энергию солнца и отдавали её Ниле.

― Это мальчик.

Усадив её на колени, поцеловал в губы. Эта женщина поражала меня.

― А что, если я не хочу мальчика? Что, если я хочу девочку, такую же красивую, как ты?

― Он приходит в себя.

― Отойдите, пожалуйста.

Слух разорвал громкий писк. В тело ворвалась боль и тяжесть. Агония накрыла с головой.

Вот, бл*дь! Остановите это!

Мне здесь не нравилось. Хочу обратно. Туда, где всё залито солнечным светом, и моя жена беременна.

Ещё больше боли. Я сдался.

Бл*дь, остановите... Больно!

Сердце забилось, как бешеное, отправляя меня обратно, в мой прекрасный сон.

Вздохнув, я отпустил своё бренное тело, игнорируя зов того, что пыталось вернуть меня к жизни, и ушёл.

― Так ты хочешь девочку?

― Больше всего на свете, ― кивнул я.

― А если я хочу мальчика?

― Ну, тебе придётся подождать.

― Подождать? ― хихикнула Нила.

Я прижал её ближе, вдыхая нежный аромат полевых цветов и лета.

― Пока мы не решимся на ещё одного.

― Мистер Эмброуз. Ну же, давай.

Живая иллюзия снова схлопнулась.

Я напрягся, ожидая, когда же боль поманит меня в свои объятия. Но боли больше не было. Только туман. Железный занавес отгородил моё сознание от лихорадки и агонии. Впервые за целую вечность я мог мыслить, не задыхаясь от мук.

И когда дискомфорт исчез, открылось понимание.

Я устал. Тело словно налилось свинцом. Кости отяжелели.

Не хотел быть здесь.

Я скучал по своему наваждению. По своему выдуманному миру, где всё было наполнено солнечным светом и улыбками, вдали от воспоминаний, осколками, пробивающимися через грань осознания.

Я хочу забыть... ещё ненадолго.

Сон захватывал разум, затягивая в воронку сознания, возвращая обратно к Ниле.

― Ещё одного? ― хлопнув меня по груди, рассмеялась Нила. ― Ты начинаешь жадничать, тебе так не кажется?

― Жадничать? ― прижавшись к её шее, пробормотал я. ― Я бы так не сказал.

Уста Нилы приоткрылись, когда я положил дорожку из поцелуев вверх по её шее, затем по подбородку, остановившись у рта. Дыхание её стало хриплым и прерывистым, в предвкушении поцелуя.

― Да? А как бы сказал?

Я замер у её губ. Так сильно хотелось поцеловать её. Хотелось пить её вкус, смешивая его с моей любовью и напитывать этим соком мою женщину. Я так отчаянно желал исцелить её. Заставить забыть о прошлом, и напомнить, что всё закончилось. Что мы теперь были свободны.

― Я сказал бы, что это вложение в наше прекрасное будущее.

Нила наклонила голову, и я схватил её за затылок, контролируя движения. Рот наполнился слюной, но я всё ещё держался в миллиметре от её сладкого рта.

― И сколько? ― прошептала она прямо в мои губы.

Я скользнул языком в её рот. Наши языки сплелись, исполняя танец, который выучили наизусть. Я узнаю Нилу, даже если все органы моих чувств отключатся. Я узнаю её, даже если ослепну, оглохну и стану нем. Я всегда узнаю её потому, что просто почувствую. У её любви особый вкус, как у изысканного игристого вина, который опьянял, каждый раз, когда я опускал свои стены и напивался её чувствами, и проживал с ней их.

― Столько, сколько сможем, ― пробормотал я.

― Мистер Эмброуз, вам нужно открыть глаза.

Снова этот проклятый голос. И что за имя...? Не моё имя.

И снова я попытался проигнорировать просьбу, желая провалиться в сон, но в этот раз кротовая нора захлопнулась. Спать не хотелось.

Я парил где-то между мирами: темнота становилась менее насыщенной и плотной, а всё окружающее медленно обретало форму.

Боль всё ещё была заглушена, усталость не так поглощала, но вокруг было много всего странного.

Странные запахи.

Звуки.

Люди.

Где я?

― Вот так, просыпайтесь. Мы не кусаемся.

Стало не по себе от фальши в голосе ― слишком оптимистично. Я терпеть не мог лукавства, и тот, кто знал меня, всегда тщательно скрывал свои истинные мысли.

Моя способность раньше других органов чувств вернулась в полной мере, пожирая человека, стоящего рядом ― человека, который переживал, заботился и диагностировал. Я был под его опекой. Мой прогресс и моё выздоровление ― об этом мог волноваться только один человек.

Доктор.

Незнакомое место и незнакомые запахи. Вдруг всё это скомпоновалось и обрело смысл.

Свет стал ярче, и что-то глубоко в венах держало боль на поводке.

Наркотики.

Я не мог двигаться, говорить. И еле дышал.

Но я был жив.

И меня по ошибке называют мистером Эмброуз.

Писк стал сильнее, громко извещая всех о моём возвращении в бренное тело. Я почувствовал пальцы на руках. На ногах. Странно, словно надеваешь дорогой кашемир после того, как неделями ходил в одежде из колючей шерсти. Словно ты дома.

― Он приходит в себя.

― Вот так. Мы здесь. Не нужно бояться. Вы в безопасности.

Голос доктора проник сквозь сгустки тьмы в моей голове, вытаскивая на поверхность. Веки отекли и казались неподъёмными.

Волной разочарования меня вышвырнуло из мглы и вернуло в тело, в котором я больше не хотел быть.

Я открыл глаза.

― Отлично. Прекрасная работа, мистер Эмброуз.

И зажмурился. Комната казалась слишком яркой, слишком чёткой.

― Подождите пару секунд, и дискомфорт пройдёт, ― сказал кто-то, тронув меня за плечо. По телу резонансом прошла волна, пробуждая каждый мускул.

Я попробовал снова открыть глаза, прищурившись на этот раз, стараясь ограничить количество света.

Передо мной начала складываться картина. Сначала словно из мазков акварели, приобретая более и более чёткие формы.

Я знал этот мир. Хотя не знал этих людей.

Я снова был в своём раненом теле, на грани жизни и смерти. Мне было холодно и тошнило, и я устал. До смерти устал. Я бы предпочёл остаться в своём выдуманном мире, где Нила была в безопасности, мы были счастливы, и не было никакого зла, пытающегося разлучить нас.

Доктор сжал мою руку, ту, которая не была истыкана иглами для капельницы.

Я попытался её вырвать, но мозг не среагировал на сигнал тела.

― Вы нас здорово напугали, мистер Эмброуз.

Сглотнул, попытавшись смазать сухую глотку.

― Э-э...это не м-м-моё. ― И, оборвав себя на полуслове, замолк.

Меня зовут... А как меня зовут?

Всего доля секунды, и я вспомнил.

Меня зовут Джетро Хоук. Наследник Хоукскриджа, первенец, недавно застреленный собственным отцом. Мои прошлые воспоминания об испытаниях, и о моей любви к Ниле, словно кирпичики, встали на свои места, делая сознание ясным.

Мой отец думает, что предназначенная Жасмин пуля прикончила меня. И кто бы ни привёз меня в больницу ― он на моей стороне. А поддельное имя сохраняет мне жизнь.

Вспышка боли пробилась таки через обезболивающие, что мне вкололи, заставив сфокусироваться на важном.

― К-кто в-вы?

Врач изучающе на меня посмотрел. Каштановые усы, взъерошенные волосы и мягкость рукопожатия совсем не вязались с его мрачным больничным светло-зелёным халатом. Он больше походил на чудаковатого фермера, выращивающего цыплят, нежели на специалиста, достающего людей с того света.

― Меня зовут Джек Луиль. Я ваш хирург. ― Он перевёл взгляд на мой живот, покрытый белыми накрахмаленными простынями. ― Мы вас прооперировали. Операция была не сложной, не долгой и успешной. Вы хорошо её перенесли.

― П-почему о-о-операция?

Лицо доктора засияло, и меня накрыло волной эмоций, исходящих от него: гордость от хорошо проделанной работы и удовлетворение результатом.

― Я не знаю, как много вы помните. Вас подстрелили.

― Я-я, я п-прекрас-сно всё пом-мню. ― И чем больше я говорил, тем легче мне это давалось.

― Ох, это, несомненно, прекрасные новости. Тогда вы знаете, что пуля пробила вам бок. ― Он слегка склонился надо мной. ― И, наверное, мне не нужно говорить, что она прошла очень близко к жизненно важным органам. Травма живота может привести к разрыву кишечника, печени, селезёнки и почек. А ещё могут быть задеты крупные артерии, повреждение которых практически всегда ведёт к летальному исходу, особенно в вашем случае, поскольку вы сразу не могли обратиться за помощью.

Почему?

Я никак не мог вспомнить.

Треск огня и медленно тянущееся время... причём здесь эти воспоминания? И Кестрел рядом...

Кес!

Я подался вперёд схватив доктора за руку. Боль агонией разлилась по телу, но мне было плевать.

― В-второй мужчина. Он т-тоже з-здесь? ― Я намеренно не назвал его имя. Сомнительно, что он под своим настоящим именем.

Доктор Луиль замешкался. Счастье от моего восстановления омрачили безрадостные мысли.

― Ваш брат пока ещё с нами, но... мы не знаем, сколько он ещё продержится. Его ранения очень тяжёлые, и он перенёс сложную операцию. ― Врач прокашлялся. ― Чуть позже я расскажу о его состоянии. Но сначала, позвольте рассказать о вашем предстоящем лечении, а затем вам нужно поспать. Время ещё будет.

Нет, времени, нет!

И если у Кеса дела плохи, мне нужно увидеть его, пока не стало слишком поздно.

Мне нужен мой брат. Мой друг.

― Таких, как вы, я называю необыкновенные везунчики, ― улыбнулся доктор Луиль. ― Однажды у меня был пациент, который поскользнулся в ванной и разбил окно. Стекло разрезало парню горло, но не задело ярёмную вену и сонную артерию. Вы хоть представляете, насколько это невероятно? Просто он везунчик. У меня было немало таких случаев. Вроде человек должен был погибнуть, но по каким-то причинам остался жив. ― Он легонько похлопал меня по плечу. ― Вы один из последних везунчиков. Пуля вошла в верхнюю часть живота через мышцы, окружающие жизненно важные органы, не попав в брюшную полость. Вы могли потерять сознание от избытка адреналина и боли и истечь кровью. Но вас привезли к нам.

В висках застучало.

Меня привезли к ним.

Мне дан второй шанс.

Не прогнил настолько, чтобы заслужить смерть. Не заработал ещё пока билет в один конец на поезд в ад.

И шанс я этот впустую тратить не намерен.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒