Глава 26. Часть 2.

Глава 26. Часть 2.

В небольшом доме Прайнсов необычно тихо. Не слышно дядиного бурчания под телевизор, обсуждающего вечерние новости. Не слышно подтрунивающей над ним тётушки, постукивающей вязальными спицами. Не слышно возню обычно любопытного непоседы Брука, улёгшегося сейчас на палас у ног своей юной хозяйки и опустившего голову на лапы, притихшего и внимательно наблюдающего, вслушивающегося в незнакомый голос чужого ему человека.

Оставшись вдвоём на диване в гостиной, Ричард отдаёт девушке в руки великолепную резную шкатулку. Ту самую, которую забыл сын. Ту самую, которую бережно привезла в своей сумочке Оливия.

— Вы знали моих родителей?

— Знал. Я знал и тебя. Совсем недолго, к сожалению, ты была ещё малюткой. А потом помнил… долго помнил, все эти годы. И чуть не умер от удивления, когда Итан привёл тебя.

В уютной гостиной пахнет хвоей и горят настольные лампы. На журнальном столе у дивана в вазе живые цветы нарцисса из теплицы. Играет разноцветными огоньками пушистая ёлка, с балок под потолком раскачиваются бумажные голуби. На полках сувенирные тарелки, свечи в подсвечниках. За окнами, увешанными пёстрыми занавесками, мелькают тени ветвей росшего вблизи пекана[141]. В камине потрескивает огонь, над ним нарядные рождественские носки, а настенные часы тикая чуть выше, показывают большими римскими цифрами семь.

Они долго разговаривают. Мужчина поочерёдно вынимает из шкатулки снимки и, показывая Нуре, с трогательными нотами в надломленном голосе, рассказывает о Селин и Джоне. О них самих, об их жизни в крошечной квартирке, о оставшейся, нетронутой временем мебели и их личных вещах, которые он сберёг для неё (теперь он это понял, как чувствовал, хранил)… рассказывает об их знакомстве, о том, как необратимо любили друг друга, и какой её мама была самоотверженной, умной и смелой.

— Ты очень сильно мне её напоминаешь. Как и тогда, тринадцать лет назад, до боли в груди. — яркие, даже в домашнем свете, голубые глаза Ричарда полны слёз. — Я отдал тебя потому, что не смог по другому. И не уверен, что сделал бы иначе, вернись время назад.

Нура вытирает мокрые щёки и смотрит на фотографию в руке — прекрасная молодая пара, прильнув друг к другу, счастливо улыбается, глядя со снимка в ответ.

«Привет, родная. Мы гордимся тем, какой ты стала».

— Прости меня, дочка. Бога ради, прости нас всех, если сможешь.

Недавно такой чуждый Ричард Маккбрайд сделался сейчас невероятно дороже и ближе, чем кто бы то ни было в этом доме. «Дядя». Настоящий, по крови близкий человек, знающий её отца, чем-то похожий на него. Теперь она это точно видит… лучше, яснее. «Улыбкой?» Да. Теперь ей есть с чем сравнить. Такой же высокий, красивый, только волосы темнее. Ямочки, а ещё прямой, не по мужски аккуратный нос.

У Нуры вырывается смешок, от чего она прикрывает было рот ладошкой, но опускает руку.

«Итан».

Итан тоже похож на её отца. Итан её брат.

Пока они вели свой волнительный разговор в гостиной, остальные вели такой же волнительный разговор в кухне. Оливия, приняв на себя ответственность, осторожно всё объяснила ничегошеньки не понимающим до этого Прайнсам. Итан, сцепив ледяные пальцы, всё это время, потупив взор, сидел за столом к ним лицом. Ник у разделочной стойки, тётя Энни, накрыв рот рукой, рядом, на стуле.

— И как же они теперь? Они ведь…

— Не волнуйтесь за эту особенность. — странно искусственно, словно репетировала годами, чеканит Оливия. — Мы решим этот вопрос. Как только дети будут готовы, они пройдут необходимое обследование. С современной медициной возможно всё.

И продолжает дальше, но глава дома, не выслушав часть, где речь идёт о наследстве, не сказав ни слова, выходит из кухни.

— Он… С ним… — лепечет, пытаясь оправдать невежливый поступок супруга Энни, и так и не найдя слов, извиняется и убегает следом. А отыскав его на крыльце, за дверью, расстроенного, стоящего у перил, подходит, накидывает ему на спину куртку, что захватила, и обнимает с безмолвным сожалением. Утешает, горько плачущего на своём плече, из-за нетерпимой терзающей грусти, и просто, за компанию, молчит.

Выплакав всю тревогу, хозяева возвращаются в дом, где в главной комнате застают своих обеспокоенных незваных гостей. Дочери среди них нет, Ричард сообщает, что она поднялась наверх. Ник смотрит на парня, скромно стоящего у камина и, кивнув в одобрение, просит его отца пойти с ним в кабинет. Итан провожает мужчин глазами до дальней двери, и когда та закрывается за их спинами, оборачивается к матери.

— Иди. — улыбается Оливия, в карем любящем взгляде влажный блеск.

— Да, сынок, ступай. — позволяет и тётушка Энни тоже. Пожимает губы, смотрит сердечно, на щеках румянец, — А мы пока поставим чайник! — плещет взволнованно руками и смеётся. — И поглядИм, что у нас имеется из успокаивающего. Иначе меня сию минуту удар хватит. Может, мята? Или корень валерьяны? Да ну это всё! Куда я там припрятала коньяк?!

Оставив его одного, они проходят в кухню. Разговаривают там, смеются, гремят посудой. Удивительно обыденно ведут себя, будто знакомы не несколько часов, а всю жизнь. Итан ещё немного ждёт у огня, ощущая треперт чего-то радостно-спокойного, на мгновенье представляет на ковре у дивана играющую с собакой Люси. А затем направляется к лестнице, мимо двери кабинета, за которой еле слышный говор отцов (такой же мирный, лишённый всего плохого) и, не спеша, поднимается по ступеням.

Брусчатый, уютный, тёплый дом Прайнсов один в один такой, в котором он с удовольствием провёл бы своё детство. Широкое крыльцо с качелями, еловый новогодний венок на входной двери. На стене рамки с фото, и чем выше он сейчас ступал, тем девочка на них становилась всё старше.

Итан медлит у самого последнего — Нура у красного мустанга в обнимку с Ником. Подпись внизу «30 августа 2017 год». Утро, когда она погрузив вещи в машину, отправилась в город мечты.

Мысленно оживив картинку, он видит, как шевелятся волны длинных волос… закрыв глаза, чувствует одурманивающий запах. Через несколько дней они столкнутся в университетском холле и она обожгёт его своим кофе.

Комнату Нуры обнаружить труда не составило. Перед нужной закрытой дверью, поскуливая, сидел крупный чёрный ретривер. Заметив парня, он тут же вскочил и, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, завилял хвостом. Понимающе вздохнув, Итан, поднимает руку и легонечко стучит.

— Да. — раздаётся из-за двери любимый голос.

— Эмм… — нерешительно мычит парень, просунув в приоткрытую щель голову. — Тут кое-кто очень хочет попасть внутрь.

Она на кровати, забралась с ногами и рассматривает снимки родителей из шкатулки. Деловой пёс, не дождавшись позволенья, протискивается у него между ног и, свесив на бок длиннющий язык, пулей летит прямиком на постель.

— Бру-ук! — смеётся девушка, — Вот обормот… Слезь же, ты всё помнёшь. — ругает вроде, а сама треплет за уши, похлопывает по пузатым бокам, обнимает. И кратко посматривает на Итана, который всё ещё у двери.

— Здесь есть ещё один придурок. — с опаской морщит он нос. — Он тоже хотел бы войти. Можно?

Брук спрыгивает на пол, Нура кивает и отводит взгляд, возвращаясь к шкатулке. Итан мешкает, но всё же заходит и, прикрыв за собой дверь, подходит ближе. На ковре у кровати небрежно оставлены её зимние кроссовки, над изголовьем гирлянда с прицепленными к ней открытками и фотками друзей. Клетчатая куртка накинута на спинку стула, на письменном столе привычный кавардак. Наклейки на комоде, колонки, пластинки… на полках: книги и стеклянный снежный шар. В кресле сидять куклы, а на дверце шкафа висит широкополая панама. В углу комнаты, прямо на полу, неоновый включённый светильник с призывом «делай то, что любишь».

— Это не всё. — не зная, с чего начать, произносит Итан, указывая на фото в её руках и Нура поднимает на него покрасневшие глаза. — Когда квартиру продали, Ричард перевёз все вещи в закрытый охраняемый склад. Такой контейнер. Там мебель, одежда… Очень-очень много всего…

— Да, он мне сказал. — обрывает она его на полуслове и он безысходно кивает, спустя мгновенье:

— Хорошо.

— Я нашла это! — вдруг пылко восклицает девушка и парень вновь обретает надежду, — Не знаю, что на ней, но в шкатулке была вот эта флешка. — у неё в пальцах знакомый ему накопитель.

— О, да… это моё. — выдыхает он радостно, — Открывай ноутбук, я кое-что тебе покажу. — шагает к кровати, пока она тянется и поднимает с пола свой ноут. — В вещах были кассеты. Камера тоже, но у меня так и не вышло её включить. Наверное, повредили при перевозке. Много лет прошло. А может, просто насмерть разрядилась.

Он нелепо улыбается, но на её серьёзный взгляд осекается и хмурит брови.

— В общем, — кашлянув, присаживается рядом на плед. — Все, собранные мною записи, на ней.

Девушка поражена. Раскрывает компьютер, вставляет флешку в разъём.

— Вот здесь самые давние. — показывает он на пронумерованные папки. — Всякая всячина… прогулки в парке, барбекю, Джон в гараже. Твои дни рождения. Я рассортировал их, как мог, возможно не по порядку. Но я хочу, чтобы ты для начала посмотрела вот это — последнее.

Он находит нужное и, с первых же секунд, с квадратного, со старым разрешением экрана, раздаётся детский визг со мехом. Держа камеру в руках, малышка бежит по светлой квартире, кричит что-то неразборчивое, падает в подушки.

— Я тебе надаю! — появляется мама… догоняет дочку, щекочет, смешно дует в живот. — Ах ты стрекоза!

Они веселятся, а Нура в шоке, протягивает к экрану дрожащую руку.

— Всё, угомонись. Как вообще тебе её удалось достать? Папа, если узнает, будет ругаться.

От звука её мелодичного дивного голоса, по телу проносятся мурашки.

— Мамочка, — срывается с губ. — Мама.

Теперь она узнала бы его из тысячи голосов, даже искажённого смертью.

— Тш-ш. — осторожно касается её волос Итан. — Всё хорошо.

— Зацелую! Зацелую тебя, слышишь меня, разбойница?! Замучаю!

— Нет! Отпусти! Мама-а!

Всхлипнув от непрошеных слёз, Нура, кажется, совсем забыла о сидящем рядом парне. Прижавшись щекой к колену, с широко распахнутыми глазами, жадно смотрит на материальное воплощение родительской любви.

— Нам пора. — забирает камеру Селин из рук дочери… вертит, попадает в кадр. — Если ты сейчас же не наденешь куртку, мы опоздаем на встречу с твоей тётей. Слышишь, меня? Куда ты побежала? Нура?!

— Я потеряла Тедди! — отзывается откуда-то девочка.

— Что?! — испуганно замирает Селин. — Нет-нет-нет! Только не это…

Видео обрывается. Девушка, не двигаясь, не сводит завороженного взгляда с потемневшего экрана.

— Осень, 2003-его. — поясняет сбоку Итан. — Через несколько дней её не стало.

Выдохнув остатки кислорода, Нура оглядывается. Смотрит на него — на своего любимого Итана, как в первый раз, изучает помнящие наизусть черты лица… глаза, губы. Открывает рот, потом безвольно закрывает. Он тоже изменился. Скулы стали заметнее, посуровевшее лицо — напряжённее и старше. Бесцветный взгляд, шрам на брови. Прошёл месяц с момента их последней встречи, а ощущение, словно полжизни пролетело.

«Вернулся».

Погруженная в блаженный ступор, хочет дотронуться до рубца. Его красоту он не портит. Внутренне сжавшись, куксится, вспомнив кадры аварии. «Хорошо, что всё позади». Парень наблюдает, как она осторожно тянется кончиками пальцев к его лицу и, затаив дыхание ждёт, но девушка замирает.

«Вернулся. И они оба знают зачем».

Надежда на иную причину — уловка, она просто обманывает себя, не желая смотреть в глаза правде.

— Прости. — обжигает мрачным взглядом и, не оставляя ему шанса ответить, быстро поднимается с кровати и, стараясь не бежать, поскорее выходит из комнаты.

Добирается до своей ванной. Плеснув в лицо ладошки воды, поднимает взгляд на своё потерянное отражение в зеркале и оседает.

Пол гладкий, деревянный. Она касается его ступнями, затем коленями, ладонями… виском.

«Милый Господи, пожалуйста, пусть это будет кошмарным сном».

Увы.

Кран капает: кап, кап… а в голове пульсирует: «брат», «брат».

Обидно — словами не передать, даже в затылке закололо.

Невероятная правда постепенно проникает в сознание, разъедает его, словно кислота. Механически продолжая дышать, девушка страдает новой волной отчаяния. Прежде, лизавшее внутри, оно вырывается наружу и накрывает с головой.

А ей и не хочется всплывать…

Собрав всю отвагу, Нура возвращается в спальню. Невидящим глазами замечает Итана у письменного стола. Он рассматривает её рисунки в скейтчбуке.

«Блин!» Не стоило ему их такие видеть — мрачные, серые. Извела на них все свои чёрные маркеры. Половину не помнит, как рисовала.

— Ты в порядке? — озабочено спрашивает он, откладывая скетч в сторону.

«Кто знает…»

— Угу! — выдавливает она и, проплыв через комнату, цепляется за тюль у окна. Сейчас они прояснят ситуацию раз и навсегда… как она и мечтала.

— Нура, — зовёт он её по имени, — Я… - и, замолчав растерянно, криво улыбается.

«Ну, вот и конец». — выносит она свой приговор, готовая зареветь в любую секунду. Круг замкнулся. Страх парализует мозги, но думать-то чем-то надо! Понятное дело, он тоже жутко переживает. Это ведь не шутки всё, не только их с ним страдание. Столько лет, столько замешано людей… им необходимо считаться с их чувствами. Сейчас ей всё стало известно и она легко может его понять.

По крайней мере попытается. И всё пройдёт.

«Ну-ну!»

«Ок, если не сразу, то обязательно после». «Время лечит…» — кажется так утверждала Кристина. Остаётся притвориться вменяемой минут на десять, пока не уедут… и отпустить его, в последний-предпоследний раз.

— Нура, я… — подозрительно настойчиво повторяет парень. Усмешка исчезла, горькая маска стала еще заметнее. Побледнел.

Больше ждать нельзя, еще немного и у неё истерика начнется! «Нужно освободить его от этого».

— Прекрати это, пожалуйста! — понеслись слова стихийным потоком. — Не подбирай безобидных слов… Не нужно меня жалеть!

Ей так хотелось отсрочить этот разговор. Он станет последним и разрушит их непредвиденную недолговечную встречу.

Итан в недоумении. Видя это, Нура спешит подобрать ещё более нужные слова, которые освободили бы его от воображаемого обязательства, причинявшего столько тягот.

Собравшись с духом, продолжила. — Я просто хочу, чтобы ты не волновался.

Выдержит ли её нервная система? «Попытаться нужно». Ведь, даже если не рядом с ней… он должен быть счастлив с кем-то другим. Чего бы ей это ни стоило.

— Не смотри так. Всё будет нормально. — благодаря долгому притворству и лицедейству перед Ником ей удивительно хорошо удаётся сохранить внешнее спокойствие. — Никто ничего не узнает, обещаю. Я уйду из университета, буду держаться подальше и… Не к чему это всё. Я прекрасно всё понимаю. Теперь можешь уйти.

— И что же по-твоему ты так «прекрасно» понимаешь? — спрашивает с внезапной злостью Итан.

— То, самое. — пищит она стыдливо.

«Дурацкое положение».

— Нура Дженсен! — красивое лицо Маккбрайда младшего искажает престранная гримаса. — Ты думаешь, я бросил тебя из-за того, что мы родственники?!

«Боже, да у него почти безумный вид!»

— Ээ… — в голове всё перемешалось. — А разве нет?

— Да! Из-за этого отчасти, но… Нет же! Я просто, я… Я был шокирован. Я хочу сказать что, когда узнал об этом… Эта новость свела меня с ума! Я испугался.

— Испугался?

— Ты даже не представляешь как! Я испугался за тебя, за то, как это тебя ранит. — буравит он глазами, — Я ведь обещал, обещал сам себе… — и печально выдыхает. — Нет мне прощенья.

— Значит… — потеряв устойчивость, хлопает глазами девушка. — Для тебя не это самое ужасное. Тогда… Прости, но я уже ничего не понимаю. Почему ты так поступил?

Потрясение настолько велико, что в голову не приходит ничего вразумительного. А он опустил глаза и замолчал; она даже решила сперва, что он не расслышал.

Сделав глубокий вдох, попыталась сосредоточиться, — Знаешь, — начала с еле заметной, неуместной улыбкой. — Когда я поняла, что Ричард имеет в виду, говоря, что они с папой одной крови, то сразу подумала, что твоё исчезновение из-за него. Что это он запретил тебе со мной видеться.

Ожил, качает головой. — Вовсе нет. Ничего он мне не запрещал. Это только моё решение.

— Оу!

Повисла пауза.

Жалкая Нура у окна, и он — офигенно красивый парень из снов, посреди её бирюзовой комнаты.

Грудь сжимает стальным обручем. «Она что, пытается впасть в очередной ступор?» Неожиданно стала мазохисткой и полюбила самоистязание?

— Й-ясно. — прохрипела заикаясь, когда вернулся дар речи.

— Что тебе ясно?! — взрывается Итан. Какой-то незнакомый тон. Даже не разобрать сразу его настроение.

«Да то, что в тот вечер ты сам решил меня бросить!» — прокричала про себя и закусила губу.

— Нура! — один шаг и он уже возле неё. Отшатнувшись от неожиданности, она хватается за подоконник. — Я должен перед тобой извиниться! Я был полным идиотом. Умоляю, выслушай! Когда я выяснил правду, то в пух и прах разругался с отцом. Разум помутился… Помню лишь дорогу, как ехал к тебе… Я был дико зол, просто в ярости и… разбил машину. А потом нажрался вусмерть там же, в баре. Хотел тебе позвонить… но, не успел. Прости, прости меня! Можешь ударить меня снова, если хочешь! Оливия вытащила меня оттуда и отвезла в особняк, где я утопил телефон в бассейне. Наутро чуть не подох с похмелья, а когда очухался, то… — он набрал в грудь побольше воздуха. — То получил твоё безжалостное смс.

Неохотно оторвавшись от прекрасного лица, её глаза метнулись к электронному будильнику, стоящему на прикроватном столике, и обратно:

— Какое из тысячи?

— В котором ты посылаешь меня нахрен.

Прыснув, не в силах сдержаться, девушка, тем не менее, быстро успокаивается. На душе полегчало.

— Итан, — произносит, чувствуя, как пылает на губах любимое имя. Старая рана в груди запульсировала, готовая вскрыться, едва ему стоит исчезнуть. — Итан, я не писала тебе ничего подобного.

— Хах, — как-то невесело посмеивается он. — Не веришь мне… Почему ты не веришь?

— Дело не в этом. — вскидывает брови девушка. — Эти сообщения мои и я точно знаю, что писала.

— Нет, не знаешь! — возрожает он лихорадочно и начинает шарить по карманам, — Ты просто не помнишь, от расстройства. Это было… Погоди-ка, — нащупав айфон, вынимает и, судорожно водя пальцем по экрану, ищет нужный чат. — Вот.

Сузив глаза, Нура принимает в свои руки его сотовый.

Я не хочу тебя видеть…

… эгоистичный лжец…

Не приближайся ко мне… Оставь в покое.

Я ничего больше не хочу.

— О! — срывается с губ на чьи-то чужие, необычайно правдивые слова. — От меня.

— Ты что, правда, не помнишь?

— Итан…

— Не важно! Я лишь хочу сказать, что, хоть это и не оправдание моим дальнейшим тупостям, но это твоё сообщение всё изменило. До меня только в этот момент дошла вся серьёзность того, что я натворил…

— Оно не моё!

— Что? Нура, я не виню…

— Ещё бы! Не моё, говорю же! Да и не так всё там… безжалостно. Покажи, когда оно пришло. В три часа? К этому времени я уже прекратила попытки связаться. Ты пропал. Ни единого звонка, ни буквы… и при этом, ты был в наиполнейшем порядке. Я уже отлично была в этом уведомлена.

— В «наиполнейшем»? Что это значит?!! «Уведомлена»… Кем?! Да я башкой об стенку от бессилия бился! И, что ещё за «ни буквы»? Я телефон оборвал, а ты меня беспощадно заблочила!

— Ох, — устало жмурится Нура, потирая виски, — Перестань, никто тебя не блочил. — но на его совершенно невменяемый вид, ничего больше не придумала иного, как просто сунуть ему в руки свой сотовый. И какогО же было её удивление, когда Итан оказался прав. Его номер действительно находится у неё в чёрном списке.

— Невозможно. — проговорила затравлено, — Я бы никогда так не поступила. — но задумавшись, решила, что третье слово последнего предложения было лишним.

— Кто же тогда? — вовсе не ей задаёт он вопрос. На глазах меняется в лице, больше не чокнутый. Потирая подбородок, отступает и, вдруг, рычит одно единственное имя. — Кристалл, чтоб её!

— Нура! — окликает Элла. — Я нашла твой телефон!

— История повторяется, — посмеиваются кошачьи глаза. — Я обожглась и хочу тебя предупредить о том же.

— Чё-ёрт. — доходит до девушки.

— Вот тварь! — в бешенстве орёт Итан, сжав кулаки, — Ну просто бесчеловечная стерва! Конец ей, — бросается к Нуре, — Обещаю, вернусь и разорву ведьму в клочья! Заставлю её оставить нас в покое. — и уткнувшись в плечо, обнимает так, что рёбра трещат, — Это всё меняет… — судорожно бормочет в волосы. — Боже, как же я рад…

— Дышать не могу! — пищит девушка и он ослабляет хватку, однако из объятий не выпускает. С величайшей осторожностью подталкивает к кровати, усаживает и гладит по щеке.

— Посмотри на меня. — просит мягко, в голубых глазах неистовое волнение. — Нура, я так люблю тебя…

Невероятный сон — реальность. «Уму не постижимо!»

Мысли кружат в бешеном вихре. Если она сейчас откинется на подушки то, без сомнения, с пугающей быстротой провалится в забытье. Смятение и усталость накрывали с головой.

Сладостный бред продолжается. Любимое лицо, голос, запах — всё это куда лучше, чем помирать на полу ванной.

— Замолчи. — непослушно вырывается у неё, с сожалением в голосе. — Замолчи и… убери от меня свои руки.

Прекрасный плод её больного воображения с тревогой уставился, наблюдая за чередой отражающихся на её лице карусели эмоций.

— Это не меняет того факта, что ты так просто оттолкнул меня. — каким-то чудом удаётся ей произнести без запинки.

Пенная кристальная синева радужки сужается, чёрные, как смоль, зрачки — увеличиваются вдвое.

— Что? — не своим голосом переспрашивает он. — Я же не… Я не знал.

— Да, я понимаю. — почти плачет Нура. — Понимаю. Не знал, и всё же… Ты поверил этим словам и даже не захотел ничего выяснить.

— Хотел… пытался. Я…

— Итан! Это не моё смс, но то, что в нём сказано — сущая правда! Она словно выжжена у меня внутри, она — самое реальное, что существует сейчас между нами.

«Нет-нет!» — мотает он головой. — Нет.

— Да. — кивает она, роняя горячие крупные слёзы. — Из-за одной вещи, из-за чёртовой вещи… ты позволил всему разрушиться.

— А как же ты? — отстраняется он. — Да, признаю… я поверил в то, что стал тебе не нужен. Я видел это собственными глазами. Только вот, как же ты сама-то в это поверила?

— О чём ты говоришь?

— О том самом, Нура, на букву «с». — его передёргивает… палец тошноты тычет в живот. — О Смите. Я знаю о вас! Он здесь, в Техасе. Знаю. И всё равно, через всё переступил, только бы быть сейчас тут, с тобой. Я миллион раз повторял, что люблю тебя, а ты позволила одной единственной моей глупой ошибке подорвать веру в мои чувства. Почему?

— Потому, что твоя любовь всегда казалась невероятной. — её голос срывается буквально через слово. — Проще было поверить тому, что я тебе не нужна, нежели тому, что настолько небезразлична.

Бирюзовые стены бледнеют в опьяняющем полумраке ночи. Искажаясь, растворяются в темноте, лишь стоит закрыть глаза. Морозная свежесть из приоткрытого окна, плавно лаская, касается пылающей кожи… спасает и не даёт задохнуться.

— Мы созданы друг для друга. — шепчет девушка, обретая то, что никогда бы не отпустила, и, в тот же миг осознаёт истинность своих слов. «Как две половинки одного целого».

Он склоняется над ней и она уже не может отстранится… сила воли рассыпалась в прах.

От поцелуев кружится голова. Обхватив икру, он закидывает её ногу себе на пояс… сердце отбивает судорожный ритм, дыхание сбивается. В движениях больше нет осторожности, жадно блуждая пальцами по любимому идеальному телу, в перерывах, она стягивает с себя носки и принимается за майку…

«Раз уж решила себя губить, взамен нужно получить как можно больше».

— Нура, — жарко произносит он ей прямо в ухо. — Перестань, наконец, срывать с себя одежду.

— Хочешь сам это сделать?

— Не сегодня. — его бархатный голос словно часть темноты. Очертив контур её губ, Итан лукаво улыбается и, отпрянув, опускает ей на грудь свою голову.

— Ладно, — дыхание и пульс, предательски, никак не приходили в форму, — Раз не хочешь… то и я тоже. — соврала, чувствуя совершенно невыносимое противоположное.

«Не хочу его, как же!!!»

— Ты ведь прекрасно знаешь, что хочу. — мурчит он, посмеиваясь. — Но не могу позволить этому случится здесь, под крышей дома Ника.

— «Под крышей Ника». — передразнив его, фыркает она, — Она и моя тоже. — и отталкивает, заставив перевернуться на спину. А, натянув повыше неудобные джинсы, поправляет майку и поскорее прижимается обратно, обвивая руками его ароматную шею.

— Нам нельзя шуметь. — теперь его губы двигаются медленнее, целуя её щёку. — Мне и так стыдно за то, что я обманул миссис Прайнс, притворившись спящим. Представляешь лицо, своего дяди завтра за завтраком?

Девушка хихикает. — Ты ему нравишься. Не в каждого он целится из ружья.

— Не напоминай.

В воздухе почти физически летает сладость примиренья. Они в самом деле успокоились и какая теперь разница, что будет дальше — они есть у друг друга, и у них есть большая дружная семья — самая главная драгоценность, которой они безумно радуются. И не важно, что ещё несколько часов назад ей хотелось убить его, да и вообще всех… они уже во всём разобрались. Главное, не цепляться за эту веру в доверие, а жить и дышать рядом с теми, кого безмерно любят и несомненно полюбят чуть позже.

Лёжа в обнимку в тишине, Итан рассказывает Нуре о беременности Оливии. Переполненная счастьем от такой новости, девушка вспоминает Люси — свою маленькую сестру.

— Слетаем по-быстрому, увидимся и вернёмся назад, к свадьбе Сары. — предлагает парень и она согласно кивает, обхватив его ещё крепче, а когда девушка успокаивается, он заводит осторожный разговор об отце. — Ты вправе злиться на него, никто тебя за это не осудит. Только не скрывай этого от меня.

— Но мне и нечего скрывать. Я не злюсь.

— Как же так? Ты должна. — его лицо в зеленоватом свете её электронного будильника выглядит потерянным. — Он лишил тебя памяти о семье. Бросил.

— Итан, он подарил мне всё это! И даже больше — любящую семью, дом, потрясающее детство. Если бы он оставил меня тогда, сейчас я была бы другой.

— Нет, не была бы.

— Была. Стала. Надменной пафосной стервой, воспитанной няньками.

— Хах!

— Как Пэрис Хилтон[142]!

— Уу…

— А ещё твоей сестрой. — улыбка погасла. — Не могу этого себе представить, ведь люблю я тебя совсем не по-сестрински. Я не стану ненавидеть его за это… Наоборот.

За такие слова он тотчас отрывается от подушки и, схватив её за лицо, ненасытно целует.

«Неужели правило пристойного поведения отменено?»

Но, нет! Это лишь проявление признательности.

— Спасибо за то, что прощаешь его. — прижимаясь чуть колючей щекой, заглядывает он в глаза. — Ричард так сильно переживал, что у него приступ случился. Ты должна знать, он, по-своему, любит тебя. Всё это — поездку, бумаги — он всё устроил. Когда я помешался от злости, он помог всё решить и прийти в себя. Конечно, он натворил дел, но всеми силами пытается всё исправить. Он изменился, я в это верю — он мой отец.

— Да, хорошо. — выдохнула Нура поскорее, только бы его успокоить. Тоже верила, иначе и быть не могло… тем более, когда Итан изменил своё к нему отношение. Поцеловав, уложила назад на подушку и перевела разговор в более безопасное русло:

— Я тут подумала. — начала, призвав на помощь всё своё красноречие, — Мм, — поджала губы, заливаясь краской. — Даже не знаю, как сказать.

— Что, о чём? Говори, не бойся.

— Я не стану отказываться от наследства.

Итан смеётся. Ни капли не удивлён, был готов к симптомам её скромности.

— А тебе никто и не позволит. Оно уже твоё. Не заберёшь сама — перейдёт твоим детям.

Девушка смущена (всё-таки совесть-то имеется, не меркантильная же какая-нибудь охотница), и благодарная ему за всё на свете, с облегчением выдохнув, тщательно подбирает слова:

— Не секрет, периодически, на ферме возникает полно трудностей. Оплата рабочим, ремонт, закупка кормов. На одной только дресировке лошадей с подготовкой к продаже разориться можно.

«Интересно, с чего у неё такой официальный тон? От нервов, наверное!»

— Отправив меня в Чикаго, они пожертвовали многим. Они не признаются, но без меня им тяжело. Мне бы… Мне бы только немного средств, чтобы помочь. Я должна, я чувствую себя обязаной.

— Ты хочешь дать деньги Нику?

— Ну-у, прямо в руки дать не выйдет, он не возьмет. Я хочу купить ему лодку.

— Лодку?

— Мясо и молочные продукты дорого отправлять наземно. Переправка по воде на собственной лодке намного выгоднее. Да и чем дальше от местной конкуренции, тем эффективнее.

— Не думал, что ты увлекаешься экономикой. — восхищается Итан.

— Перестань. — щурится девушка застенчиво.

— Нет-нет. Ты абсолютно права.

— Значит, ты мне поможешь?

— Купить лодку?

— Оформить наследство деньгами.

— Хм, — смешной сейчас, в мятом джемпере, лохматый парень, надевает серьёзную маску финансового стратега. — Учитая моё мнение, продавать что-либо из унаследованного тобой — глупо. Любое из наших вложений, будь то пустой склад в Вудлоне или нефтеперерабатывающий завод — приносит приличный доход. Если хочешь денег и при этом не профукать безбедное будущее, мой тебе совет — подпиши тот договор, в котором представлены акции и счета, с ежеминутно капающими дивидендами.

— Ежеминутно?

— Даже быстрее.

— И мне можно будет их тратить?

— Само собой. На что угодно, они твои. Купишь Нику лодку… десять лодок. Можешь хоть новую ферму, если понадобится. Пэрис Хилтон. — дёргает бровями шутливо, а девушка, издав вздох наиполнейшей обескураженности, не в состоянии более произнести ничего внятного. И Итан доволен собой, обожает с ней это проделывать… обожает млеющий взгляд, то, как беспрестанно хлопает пушистыми ресницами и, задыхаясь от смущения, смотрит куда угодно, только не на него.

— Не волнуйся так. — пытаясь подавить улыбку, быстрее сочиняет что-нибудь поприземлённее… в его планах не было запугать её до обморока. — Это лишь деньги. А денег мало не бывает. Не плохо ведь, когда есть, на что платить по счетам и не нужно занимать на бензин.

— Я… я и не… — вспыхнула было в замешательстве Нура, но Итан спешно потушил опасный пожар:

— Да я не о тебе. И, кстати, я не вижу в этом ничего постыдного. Недавно мне пришлось толкнуть на eBay[143] мой ролекс.

— Что? Но, зачем ты продал часы?

— А затем, любимая моя миллионерша, что, к моему великому сожалению, в данное время я немножечко не дотягиваю до твоего материального уровня. Я отдал половину «Шато» Джею с Кларой и продал сервисы Ти-Си. Ну, то есть, как «продал»… Хоть эти двое по-разному странные, ни у одного, ни у другого — денег нет. Пусть царствуют, это их стихия, расплатятся, чем смогут, ну а я как-нибудь выживу. Тем более, у меня больше нет на это всё времени.

«Ну как такого можно не полюбить?»

Пока она, будто тронутая, разинув рот, тая, как ириска, восхищалась его благородством, Итан, весь такой сногсшибательно божественно прекрасный, от своих восхитительно растрёпанных, цвета пшеницы в полумраке волос, до идеальных носок Moxon[144] («Она то уж точно сейчас выглядит иначе…»), подшучивал над тем, каким же альфонсом он теперь рядом с ней смотрится. Без надобности уверяет, что ни в коем разе, не станет покушаться на её состояние, и сделает всё, чтобы обеспечить их совместную жизнь — сам. Рассказывает о занятой неплохой должности в фирме, о переезде с Нурой в небольшую квартирку, которую он уже присмотрел, и сможет потянуть… о том, что пока не завезут мебель, им некоторое время необходимо будет пожить в особняке. Что-то ещё про акции, Совет директоров, кратко о запрете видеться с Эваном… а потом, вдруг, целует в нос и неожиданно называет своей фамилией:

— Моя, Нура Маккбрайд.

— Что? — очнувшись от прострации, хлопает ресницами девушка.

— Ты такая милая. — заправляет он ей за ушко длинный локон, — Как же я сильно скучал по тебе. — глотая слова, мысленно благодарит неведомую силу за то, что получил этот незаслуженный шанс, а потом опустив печальный взгляд, нежно ведёт пальцами по её плечику, по шее, вдоль мягких волос, вниз по руке, где на тонком запястье — подаренный ореховый браслетик:

— Не возвращай мне его больше. Лучше сразу убей.

— Итан?

— Ум.

— Если не хочешь смертей, то… Не называй меня так.

«Как?» — не совсем понимая, о чём речь, молча, смотрит он отрешённо.

— Я… Я надеюсь, вы с Ричардом не обидитесь, если я откажусь от фамилии. — сжимая от волнения пальцы, садится Нура на постеле. — Она не моя. Я Дженсен. Так захотели родители.

— А-а, — приподнимается он следом. — Нет, конечно нет. Без проблем, это твоё право.

— Правда? — вспыхивает она облегчением.

— Конечно. Но, вот только…

— Что?

— Эмм… Даже не знаю, как и сказать. — поддразнивает он её, её же собственной застенчивостью.

— Ох, прекрати!

— Хорошо-хорошо! — смеётся, падая обратно в подушки, — Когда-нибудь тебе придётся сделать это… — увлекает её за собой в объятья и целует в макушку. — Нура Дженсен, ты всё равно станешь Маккбрайд, когда однажды выйдешь за меня.

— О, — замялась, застыв у него на груди от волнения. — Надеюсь, ты…

— Что, я?

— Ну, — прыскает в джемпер, ощущая эффект дежавю, — Давай не будем принимать скоропалительных решений. Надеюсь, ты нигде не припрятал кольцо? — и, в ожидании ответа, затихает, а парень негромко отвечает:

— Нет, пока ещё нет. Но…

— «Но»? — отзывается она и, на его долгое молчание, нетерпеливо поднимает голову.

— Но, ты же мне не отказала бы? — полуприкрытый взгляд, играющая на губах улыбка, точно как и тогда, в зале его «Шато-Люсиль», — При всех при них. — показывает глазами в сторону кресла с куклами и угрожающе щурится.

«Любимый, властный, переменчивый Бог в замшевых ботинках».

— Не знаю. — «Быть таким особенным — преступление». — Не проверяй пока, ладно?

— Ладно. — по слогам выговаривает он свой, уже известный ответ, — Скажешь, когда можно. Я подожду. — и приблизившись, улыбается ей в шею. — Оставим эту деликатную тему. Решим лучше не менее главный вопрос.

— Какой же?

— Выберем наш с тобой день. Мы собирались, помнишь?

— Точно, я совсем об этом забыла.

— Пусть это будет Сегодня.

— Оу!

— Да! — кивает Итан, воодушевлённый идеей, — Три минуты первого. — бросает быстрый взгляд на электронные часы. — 28 декабря — день, когда мы по настоящему узнали друг друга.

— Уверен?

— День, когда мы познакомились.

— Но, ведь формально… — несмело напоминает она. — Это произошло четыре месяца назад и вчера.

— Не важно! — вредно отметает он все эти официальные тонкости, — Сегодня. — желает настойчиво и, на, согласный принять всё на свете, её счастливый ответный кивок, расслаблено опускается обратно на подушки.

— Иди ко мне. — нежно-пренежно обнимает и прижимает к себе свою любимую уставшую девушку. — Засыпай… Наш День сам себя отыскал.

Целуя мягкие гладкие волосы, всей грудью вдыхает их запах, — Я сам искал тебя… — и закрывает глаза. «Столько дней».

Раз, два, три — тает время в цифрах.

Отсчёт со дня, с которого всё началось.

Будто вынырнув из толщи мимолётного сна, Итан поспешно опускает взгляд на тихо спящую Нуру на своей груди и с облегчением откидывает голову обратно на подушку.

119 — переворачивается последняя страничка.

«119 дней до тебя».

Эпилог.

Джолиет, Иллинойс.

Конец октября, 2003 г.

— Здравствуй! — помахала подруге, вошедшая в кафе, девушка. Та сидела чуть дальше от входа за небольшим столиком этой уютной, придорожной закусочной. Шумный многолюдный

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 22 23 24 2526